Все начинается с точки

-А интересно,- думало черное-черное солнце, поднимаясь с черного-черного горизонта,- чем отличается в черном-черном царстве черный-черный Свет и черная-черная Тьма? И как отличить в черном-черном царстве черное-черное дерево от его черной-черной тени? И как разобраться, где находится в черном-черном царстве твой черный-черный очаг? И как вообще черные-черные люди живут в черном-черном пространстве?

И тут черное-черное солнце влетело в черные-черные облака.

-Ну епт,- подумало черное-черное солнце.

И так было каждое черное-черное утро.

И каждое черное-черное утро черный-черный художник бродил по черной-черной каморке и натыкался на черные-черные стены. Он вообще не имел привычки покидать свою черную-черную обитель. А все потому что он очень боялся выходить на черную-черную улицу. Ведь кто знает, какие черные-черные опасности его поджидают. Его может переехать черная-черная телега, могут затоптать черные-черные лошади или обычные черные-черные прохожие. И никто даже не обратит внимания на черный-черный труп черного-черного художника. В черном-черном царстве черные-черные трупы, застилающие черную-черную мостовую- это черная-черная обыденность. Тем более, каждую черную-черную ночь наступает комендантский час. В это время черные-черные дворники убирают черные-черные трупы в черные-черные ящики и выбрасывают в черное-черное море.

Была еще одна опасность в черных-черных улицах. Черного-черного художника могли ограбить черные-черные воришки. Эти черные-черные существа не боялись ничего. Они могли спокойно шнырять среди черных-черных прохожих, совать черные-черные руки в чужие-чужие карманы и вынимать из них черное-черное добро. Ведь черная-черная жертва все равно не разберет, кто из черной-черной толпы является черным-черным карманником.

Многие боялись выходить на черную-черную улицу. Даже черный-черный король. Обычно черный-черный король сидел на черном-черном троне в черном-черном зале, думал всякие черные-черные мысли, видел черные-черные сны. Иногда питался черной-черной икрой, которые ему приносили черные-черные слуги. Иногда, набравшись смелости, выходил на черный-черный балкон и обводил черным-черным взглядом черную-черную панораму, которую можно было увидеть на черном-черном балконе. Затем черный-черный король бормотал про себя: «Вроде, ничего не изменилось.» - и возвращался к черному-черному трону.

А черные-черные люди шли на свою черную-черную работу, строили черные-черные дома, черные-черные дороги, торговали черной-черной одеждой и черными-черными пирожками. А работали они, по правде говоря, черте как. Черным-черным работягам было очень тяжело разобрать, где именно нужно прокладывать черные-черные дороги и строить черные-черные дома. Бывало, что черная-черная дорога протягивалась через черный-черный газон, затем шла по дну черного-черного озера и пересекала внутренний черный-черный двор черного-черного коттеджа черного-черного дворянина.

А черные-черные пирожки обычно пекли из черного-черного черт-знает-что. И поэтому черные-черные люди всегда питались черным-черным черте-знает-чем.

Черные-черные дома строились где попало. Их возводили в черном-черном лесу, на черном-черном дне черного-черного озера, посреди черной-черной дороги и даже на черной-черной крыше другого черного-черного здания.

Каждую неделю случались дворцовые перевороты. Какой-нибудь черный-черный советник безо всякого страха душил очередного черного-черного короля и занимал его черный-черный трон. Правда, ни к каким переменам подобные перевороты не приводили. Черному-черному народу было плевать, кто ими правил. Ведь каждый новый черный-черный король мало чем отличался от черного-черного старого.

Вот так вот и живут черные-черные люди в черном-черном царстве, разукрашенном черным-черным хаосом. Многие привыкли к такому черному-черному образу жизни. Хотя до сих пор в черном-черном царстве обитают в черной-черной глуши черные-черные старики, недовольные жизнью. Они помнили о тех временах, когда черное-черное царство вовсе не было черным. Но они никак не могли вспомнить, с какого момента черная-черная чернота овладела государством.

Иногда черные-черные жители пытались отдохнуть от черной-черной суеты. Они ходили в черные-черные театры и смотрели черные-черные комедии. А также у них были черные-черные галереи, в которых демонстрировались черные-черные полотна. Черные-черные посетители бродили по черным-черным залам, обводили черным-черным взглядом черные-черные стены с черными-черными картинами и пытались понять, какую же черную-черную мысль хотел донести черный-черный автор.

А наш черный-черный художник, между тем, обдумывал свое новое творение. И чем глубже он задумывался, тем чернее-чернее становились его мысли. Черный-черный художник страдал от того, что черная-черная публика не замечает его черную-черную личность. Его черные-черные полотна мало чем отличались от черных-черных полотен других черных-черных художников. А черный-черный художник непременно хотел отличиться.

-Какими мыслями двигают черных-черных художников на черные-черные картины? -думал черный-черный художник.- Наверное, черными-черными мыслями…

И тут черного-черного художника осенила очень нечерная-нечерная идея.

-А если мысль сделать нечерной-нечерной? А какой-нибудь другой-другой?

И черный-черный художник стал искать нечерную-нечерную мысль. Черные-черные дни сменялись друг за другом, вперемешку с черными-черными ночами. А нечерная-нечерная мысль все никак не находилась. Черный-черный художник от черной-черной безысходности наполнялся черной-черной болью. И черная-черная боль оказалась невыносимой. Черный-черный художник с разбегу влепился в черную-черную стену и сполз вниз.

Из черных-черных губ черного-черного художника доносился тихий и писклявый стон. Из черных-черных глаз капали совершенно нечерные-нечерные слезы. Белые-белые слезы! Из черных-черных ноздрей черного-черного художника вытекла совершенно нечерная-нечерная кровь. Белая-белая кровь! Белая-белая кровь и белые-белые слезы капнули на черный-черный холст. Черный-черный художник взглянул на черный-черный холст и увидел на нем белую-белую точку.

Черный-черный художник почувствовал, как черное-черное мировоззрение сделало сальто. На мгновение черный-черный художник подумал, что он ослеп. Белая-белая точка на черном-черном холсте в черной-черной каморке словно обжигала глаза. Черный-черный художник хотел улизнуть от белой-белой точки, но лишь уперся в черную-черную стену.

- Боже, Боже! –шептал ошарашенный черный-черный художник. –Невозможно! Как? Немыслимо!

Белая-белая точка ослепительным крошечным взглядом пронзала душу черного-черного художника. Черный-черный художник покрывался черной-черной тряской. И мысли в его черной-черной голове суетились в черной-черной куче и передавливали друг друга в панике. Прошло немало времени, прежде чем черный-черный художник взял себя в черные-черные руки. Наконец он осознал содеянное. Он сотворил то, о чем так мечтал.

-Оно, это оно! –восклицал черный-черный художник. –Совершенно нечерное-нечерное творение! Оно! Это оно! Это то, чего так не хватает!

Черный-черный художник бережно взял черный-черный холст с белой-белой точкуой понес его из своей черной-черной каморки. В это время на черной-черной улице происходила обычная черная-черная суета. И черный-черный художник вынес белую-белую точку.

-Черный-черный народ, глянь! –закричал черный-черный художник и высоко поднял над черной-черной головой белую-белую точку на черном-черном холсте.

И тут черное-черное царство конкретно охренело. Черное-черное солнце, увидев издалека белую-белую точку, от неожиданности выстрелил черными-черными лучами и сделал два оборота против часовой стрелки. А черные-черные лучи расколошматили черные-черные облака и подожгли несколько черных-черных домов. Но на черные-черные пожары никто не обратил внимания. Черные-черные пожары- это черная-черная обыденность. А вот белая-белая точка- уж никак не черная-черная обыденность.

Черные-черные люди среагировали по-разному на белую-белую точку. Одни полегли без чувств на черную-черную мостовую. У других взорвались черные-черные мозги. Третьи просто оцепенели. А четвертые впали в черный-черный хаос. И этот черный-черный хаос был еще чернее-чернее того черного-черного хаоса, который обычно творился в черной-черной повседневности.
Черные-черные бунтари бросились врассыпную. Сначала они перетоптали всех черных-черных окаменевших и черных-черных омертвевших. А затем они бросились громить все черное-черное то, что подвернется под черные-черные ноги. Врезались в черные-черные дома, крушили черные-черные магазины, сбивали черные-черные повозки. Но самые черные-черные смельчаки накинулись на белую-белую точку. Благо, черный-черный художник вовремя заныкался в черную-черную каморку вместе с белой-белой точкой.

А черный-черный король между тем вышел на черный-черный балкон и поглядел, что происходит в черном-черном царстве. Обведя черным-черным взглядом черные-черные улицы с черными-черными пожарами и черными-черными бунтами, черный-черный король тяжело вздохнул и пробормотал: «Вроде, ничего не изменилось! Разве что пахнет чем-то горючим. У кого-то, видать, пирожки подгорели.» И вернулся черный-черный король в свой черный-черный тронный зал.

Черное-черное солнце продолжало бешено вращаться на черном-черном небе, разгоняя черные-черные облака, поджигая черные-черные дома и подогревая пламенное настроение черных-черных бунтарей. Черный-черный хаос продолжал царствовать в черном-черном царстве.

Черный-черный художник сидел в черной-черной каморке и пребывал одновременно и в черном-черном страхе, и в черной-черной радости. Наконец-то, на него обратили внимание! Только это может стоить ему черной-черной жизни. В его черный-черный дом ломились черные-черные бунтари. Черная-черная дверь страдальчески скрипела и покрывалась черными-черными трещинами. Близилась черная-черная расправа над черным-черным художником.

Но тут в черную-черную голову черного-черного художника залетела еще одна нечерная-нечерная мысль. И тогда черный-черный художник принялся усердно биться черной-черной головой о черную-черную стену. Из-под черного-черного носа выпадали белые-белые капли. Из черных-черных глаз брызгали черные-черные слезы. Это было чудовищно больно. Но оно того стоило. Белые-белые капли, добытые страданием, покрывали черный-черный холст, лежащий на черном-черном полу. Черный-черный художник намалевал на черном-черном холсте огромный белый-белый круг. Затем он быстро измазал свое черное-черное тело белой-белой краской из черного-черного холста. Черный-черный художник превратился в белого-белого художника. Затем белый-белый художник поднял черный-черный холст с белым-белым кругом и поднял над белой-белой головой.

В этот момент черная-черная дверь слетела с черных-черных петель. Черные-черные бунтари влетели в черную-черную каморку и тут же остолбенели. Перед ними стоял белый-белый пришелец и держал над собой белый-белый круг на черном-черном холсте. Вся храбрость черных-черных бунтарей мгновенно улетучилась. Черные-черные бунтари пали на черные-черные колени и поклонились перед белым-белым художником.

Белый-белый художник вышел наружу и прошелся по черным-черным улицам. Черный-черный бунт постепенно прекращался. Черное-черное солнце замерло на черном-черном небе посреди черных-черных облаков. Черные-черные пожары потушились сами собой. Черная-черная тишина воцарилась на черных-черных улицах. Черный-черный король, привыкший к обыденному шуму, почуял неладное. Он снова вышел на черный-черный балкон и замер. По черным-черным улицам шел белый-белый пришелец и нес над головой белый-белый круг. Черный-черный страх охватило черное-черное сердце черного-черного короля. И скончался черный-черный монарх сию минуту скончался. А черные-черные советники побоялись садиться на черный-черный трон.

Черное-черное царство пребывало в черном-черном молчании. Черные-черные люди понимали, что наступает совершенно нечерное-нечерное время. Время нечерных-нечерных перемен. И белый-белый художник почувствовал, что он давно перестал быть черной-черной чернью. Он близок к тому, чтобы стать нечерным-нечерным богом. Он уже не просто черный-черный художник из толпы черных-черных художников. Отныне он белый-белый Творец. И он навсегда изменит это черное-черное царство, и никто ему в этом не помешает.

И вот, он вошел в черный-черный дворец, вышел на черный-черный балкон и пальцем поманил к себе черное-черное солнце. И черное-черное солнце подлетело к нему. Творец вытащил из кармана кисть, макнул в белый-белый круг на черном-черном холсте и намалевал в центре черно-черного солнца белую-белую точку.

-Ты будешь одним из первых, кого здесь увидят,- сказал Творец. –Не считая, конечно, меня.

Солнце взлетело наверх, продемонстрировало черному-черному народу свою белую-белую точку. И черный-черный народ впервые по-настоящему увидело солнце.

-Оно всегда там было?- прошептал черный-черный простолюдин другому черному-черному простолюдину и тыкал пальцем в черное-черное солнце с белой-белой точкой.

-Все ко мне,- приказал белый-белый творец. –Скоро вы все будете, как я!

Черный-черный народ столпился возле черного-черного творца и выстроился в черную-черную очередь. Белый-белый творец стал принимать каждого черного-черного жителя и ставить на его черном-черном лбу белую-белую точку. Это было только начало.

МНОГО-МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ.

-А интересно,- думало белое-белое солнце, поднимаясь с белого-белого горизонта. - чем отличается в белом-белом царстве белый-белый Свет и белая-белая Тьма? И как отличить в белом-белом царстве белое-белое дерево от его белой-белой тени? И как разобраться, где находится в белом-белом царстве твой белый-белый очаг? И как вообще белые-белые люди живут в белом-белом пространстве?

И тут белое-белое солнце влетело в белые-белые облака.

-Ну епт,- подумало белое-белое солнце.

По белым-белым улицам шли белые-белые люди. Они натыкались на белые-белые стены белых-белых домов и сталкивались друг с другом. Белые-белые строители строили белые-белые дороги и белые-белые здания черте знает где. Криво построенные белые-белые дома разваливались на белые-белые камни. Белые-белые пекари торговали белыми-белыми пирожками с белой начинкой черт-знает-чего. Белые-белые ткачи шили белую-белую одежду из чего только под белую-белую руку подвернется.
А по белым-белым вечерам белые-белые люди ходили в белые-белые театры и смотрели белые-белые комедии. А также посещали белые-белые галереи и рассматривали белые-белые полотна.

А в белом-белом дворце сидел белый-белый король на своем белом-белом троне, иногда выходил на белый-белый балкон и оглядывал белые-белые улицы, в которых царствовал белый-белый бардак. Затем белый-белый король тяжело вздыхал и говорил: «Вроде, ничего не изменилось». И возвращался к своему белому-белому трону. Иногда белый-белый король сменял другого белого-белого короля из-за дворцовых переворотов. Но это было каждую неделю, и белым-белым людям было все равно, кто ими правил.

Так и жили белые-белые люди в белом-белом хаосе. Правда, в белой-белой глуши оставались белые-белые старики, недовольные жизнью. Они помнили те времена, когда белое-белое царство еще не было таковым. Правда, они не могли вспомнить, когда белая-белая белизна охватила их родное государство.

А в одном белом-белом каморке один белый-белый художник бродил от белой-белой стены к белой-белой стене и думал. Он очень страдал от того, что белая-белая публика его не замечала. Его белые-белые полотна мало чем отличались от белых-белых полотен других белых-белых художников. И белый-белый художник подумал: «Мыслями белых-белых художников двигают белые-белые мысли. А если мысль сделать небелой-небелой? А какой-нибудь другой-другой?».

Спустя несколько мучительных белых-белых дней в поисках небелой-небелой мысли, белый-белый художник ударился лицом об стену. Из его лица потекли черные-черные капли крови и черные-черные слезы, упавшие на белый-белый холст.

КОНЕЦ.