Другая Армия 5. Дальневосточный гамбит 2

(Начало:http://www.proza.ru/2015/09/01/1219


       Я продолжаю знакомить уважаемых читателей с воспоминаниями моего отца, подполковника в отставке Голышева Юрия Прохоровича, под общим названием «Другая» Армия. Начальные статьи были написаны в разные годы  и опубликованы в разных газетах и журналах. Предлагаемый материал является составной частью его мемуаров – фамильной Саги, под общим названием «Начало начал». Он посвящён малоизвестным событиям, явившимся непосредственным продолжением закончившейся на Дальнем Востоке Второй мировой войны и разгромом милитаристской Японии.

       В начале позволю себе привести несколько выдержек из материалов, размещенных на интернет-сайтах.

       («Холодная война» на берегах Тихого океана:
           http://thelostchukotka.ru/ozerniy):

       «…Послевоенные события комментировал адмирал В.В.Михайлин (с 1967 по 1983 годы – командующий Балтийским флотом, заместитель Главкома ВМФ и ОВС государств-участников Варшавского договора по военно-морском флоту. В описываемое время – командир фрегата «ЭК-9» Тихоокеанского флота. В.Г.). Он вспоминал: «Вскоре по прибытии во Владивосток, я был назначен командиром последнего военного конвоя на Чукотку. Этот эпизод, на мой взгляд, иллюстрирует военно-политическую ситуацию, которая сложилась к моменту победы над Японией (о чём мало кому известно). 12 сентября 1945 г. меня вызвали в штаб флота. В кабинете командующего находились нарком, адмирал флота СССР Н.Г.Кузнецов, командующий флотом адмирал И.Юмашев, маршалы Р.Малиновский и К.Мерецков. За столом в кресле командующего флотом – маршал А.М.Василевский. Вид его крайне усталый, напоминавший Кутузова на совете в Филях. Я представился.

       В этот момент заработал телефон. Юмашев снял трубку и сказал Василевскому: «Поскрёбышев. Сейчас будете говорить с товарищем Сталиным». С Василевского усталость мигом слетела. Встал, взял трубку. Я хотел выйти, но Н.Г.Кузнецов задержал меня. Разговор продолжался минут 15-20. А.М.Василевский доложил Сталину, что конвой со 127-м гвардейским горно-стрелковым корпусом к переходу на Чукотку готов, но есть сомнение в целесообразности такого перехода из-за наступления полярной ночи и отсутствия жилых строений. Взамен предлагается высадить корпус по частям на Курильских островах и Камчатке. Это предложил нарком ВМФ Н.Кузнецов.

       Потом Василевский долго слушал, что говорил Сталин, изредка отвечал: «Есть!», «Понял». Василевский положил трубку и в сердцах бросил Н.Г.Кузнецову: «Втянул ты меня, Николай Герасимович, в эту историю с Курилами и Камчаткой!». Потом пояснил: «Сталин сказал, что надо опасаться не полярной ночи и снегов, а Трумэна. Это не Рузвельт. От Трумэна можно ожидать, что угодно. Он не хотел окончания войны, и сейчас размахивает атомной бомбой. Американские войска находятся в Японии, Корее, Китае, Германии, Франции. Пытаются нас запугать, но не запугают. Так что война ещё не совсем закончена. Чукотка рядом с Аляской, это наша земля (!), аренда её скоро закончится, и она всё равно будет нашей. Сейчас на Чукотке нужны наши войска. Операцию проводить».

       Так я стал командиром последнего конвоя на Чукотку. Я иногда размышляю, что имел в виду Сталин, говоря, что Аляска – наша земля. Зачем понадобилось срочно высаживать войска на Чукотку? Это было очень необычное решение. Впоследствии группировка войск на Чукотке была усилена. К сожалению, наша история не даёт на этот оставшийся почти незамеченным демарш Сталина в 1945 г. Этим конвоем заканчивалась «горячая война» и начиналась, как мы узнали позднее, война «холодная».


       (Форум «Потерянная Чукотка»: http://thelostchukotka.ru/ozerniy):

       «В соответствии с директивой Военного Совета Дальневосточного военного округа на основании приказа Сталина и Постановления СНК СССР N2358 от 14 сентября 1945 года, 126-й лёгкий горнострелковый Краснознамённый ордена Богдана Хмельницкого корпус, был переброшен в бухту Провидения. На его основе в апреле 1948-го года была развернута 14-я десантная армия, в составе который числились 116, 117 и 121 краснознаменные дивизии. Также в составе армии находилась 95-я смешанная авиадивизия. Армия была создана по личному распоряжению И.В. Сталина. Командующим армией был назначен генерал-лейтенант армии Герой Советского Союза Н.Н.Олешев. В обиходе 14-ю Десантную армию называли Армией вторжения. Перед армией была поставлена боевая задача: в случае войны с США, провести Десантные операции, на Аляске и Западном побережье Америки. Сокращение основного воинского контингента произошло в 1952-53 гг.».


       В 1951 году в эту легендарную 14-ю армию из Белорусского военного округа был послан для дальнейшего прохождения службы мой отец. Свою семью он взял с собой. Мне в тот период было неполных три года.  Далее – выдержка из семейной Саги моего отца.

       (На фото:  я на Чукотке, в пос.Урелики. За спиной Бухта Провидения.
                На дворе – «холодное лето 1953 г.»).



                *     *     *     *    *

                «Я забытой страны часовой,
                Той страны, куда нет мне возврата.
                Но она за моею спиной,
                Как последний рубеж для солдата.

                Нет страны, и не тот уже строй;
                Я забытой страною воспитан.
                Я оттуда умом и душой –
                Навсегда её духом пропитан».

                (Андрей Растворцев,
                Хабаровский поэт)



       «В 1951 году многих моих сослуживцев по штабу 28 армии направили по замене на Дальний Восток. Пожалуй, дальше всех сослали меня с женой и трехлетним сыном – аж в бухту Провидения. Когда я с этой информацией в голове пришел домой, Рита встретила меня ужасным сообщением: она узнала в военторговской очереди о том, что Перепечаенко, Аксельруд и других направляют на остров Сахалин. А я ее оглушил более сенсационным известием – «А нас направляют на Чукотку!». У нее невольно потекли слезы из глаз. Я ее стал успокаивать, говоря: «Чудачка, мы же возымеем возможность за государственный счет пропутешествовать вдоль и поперек нашего Советского Союза».

       Так и случилось. В августе 1951 года мы уже поездом прибыли в Москву. Там, на Коровьем Валу у Ритиного дяди Виктора Андреевича Тольского к его семейному квартету мы добавили еще и свое трио. А у Ритиного дяди жилплощадь в коммунальной квартире состояла из одной комнаты и кладовки. Сын Виталий спал на столе, а мы с Ритой – под столом. Общение с Виктором Андреевичем и Верой Александровной, а также их детьми – Леной и Сашей – было кратким, но ярким. Даже успели сделать комнатное фото.

       …В период нашего пребывания в Гродно до Генштаба дошла информация о том, что среди воинства много трофейного оружия, привезенного с прошедшей войны. Часто из этого оружия раздавались выстрелы в частях. Генштаб на эти явления немедленно отреагировал – подготовил приказ за подписью Министра обороны – о срочной сдаче нетабельного оружия на окружные склады вооружения.

       Когда эта работа в штабе 28-й армии была осуществлена – пистолет трофейные были собраны – на меня – комсомольского секретаря штаба возложили обязанность сдать эти трофеи на минский окружной склад. По прибытии туда я обнаружил, что я там такой не один. К тому же, прежде чем сдать солидную партию иностранных пистолетов, их надо разобрать, почистить, смазать, а уже потом – сдать. Разобрать-то мы с моим помощником разобрали, а вот собрать – у нас не получилось. Пришлось обращаться к складским мастерам.

       Была и опасная ситуация. Я понравился военному цензору армейской газеты. Уходя в отпуск, после солидного инструктажа он возложил обязанности цензуры на меня. Однажды в передовой военной газеты были перепутаны инициалы Сталина – вместо «И.В.» напечатали «В.И.». Это при живом-то «Вожде народов»! До меня – молодого – не дошел ужас последствий этой опечатки, а редактор, подполковник, когда узнал об этом, стал бледно-зеленым. Срочно выслали машину – перехватить в поезде первую партию газет, направленную в гарнизоны Бреста. Успели перехватить, сжечь, запустить газету заново. До меня позже дошло то, что если бы бериевские сатрапы могли бы в красках доложить Сталину о нашей «неаккуратности» и досталось бы нам с редактором «на орехи».

       Но – слава Богу! – пистолет нештатный утопил, с газетой – обошлось, и мы спокойно махнули из Москвы в сторону теперь уже родимой Чукотки. А путь-то долгий. Хорошо, что у нас в общем вагоне рядом до самого Владивостока ехала молодая чета медицинского лейтенанта. Общей нашей радостью в дороге был наш сын Виталий, которому постоянно дарил наш попутчик фигурки животных, изготовленных из хлебного мякиша. Через три года с этим обаятельным военным медиком я встретился на Камчатке. Жаль, что дальше мы потеряли друг друга из виду.

       Вот и Владивосток – город «нашенский», образца конца лета 1951 года. Приятным солнечным днем мы добрались до Второй Речки, где в огромной кирпичной казарме уготовлено временное пристанище всем воякам, прибывающим по замене с Запада. В большом зале казармы сотня кроватей. Нам досталось две, как и нашему соседу – майору – тоже на троих. Они ожидали парохода в Северо-Курильск, а мы – до бухты Провидения. За 20 дней ожидания изучили центр Владивостока.

       Во время длительного владивостокского ожидания парохода на Чукотку у нас было время впервые полюбоваться столицей Приморья, подумать – откуда и куда мы попали, преодолев в августе 1951 года по железной дороге более 9-ти тысяч километров, покидая втроем западную окраину Советского Союза.

       Расстались с понравившейся нам Белоруссией, на земле которой за Россию в Первую мировую с августа 1915 года в Пинских болотах воевал мой отец Прохор Николаевич Голышев. А его полный одногодок Иероним Петрович Уборевич, командуя в 1931 – 1937 годах войсками Белорусского военного округа, тогда активно содействовал стратегическому прозрению будущих талантливо-ярких полководцев: Жукова, Василевского, Малиновского, Мерецкова, Рокоссовского, Конева, Баграмяна, Апанасенко и других.

       …Если в Первую мировую войну разрушению подверглись только западные районы Белоруссии, то во Вторую – истребительную бойню – в оккупации оказалась вся Беларусь.

       Родившегося 12 октября 1948 года в 14-ти километрах от польской границы, а Гродно сына Виталия мы с женой Маргаритой увезли далеко от его родимого неманского края на Восток – к Тихому океану. А здесь, в столице Приморья – во Владивостоке, на ул.Окатовой, 5 уже проживала его будущая спутница жизни – девочка Наташа Крюковская. Кроме нее в семействе морского офицера – старшего лейтенанта Сергея Михайловича и его супруги Екатерины Николаевны тогда недавно появился и ее братик Саша. Конечно же, об этом мы узнали гораздо позже и в другом месте – в Ленинграде.

       Итак, мы прибыли в Советское Притихоокеанье, где в первой половине 20-го века часто основательно сталкивались интересы России и Японии. Тогда агрессивная Страна Восходящего солнца стремилась легко поживиться за счет соседей и ряда других океанских стран с помощью своих многочисленных оккупационных войск, с благословения Англии и других капстран.
 
       Конечно же, Япония в 1898 году болезненно восприняла аренду Россией у Китая Порт-Артура и постройку КВЖД – Маньчжурской железной дороги к нему и Пекину. Простить этот недружественный шаг соседу она не могла.

       В конце января 1904 года Япония объявила войну России. Прежде всего, японский флот атаковал корабли русской эскадры. Несмотря на невероятный героизм российских военных моряков (крейсера «Варяг» и других, и в дальнейшем – успешные действия царских сухопутных войск под руководством Куропаткина на ряде направлений в Маньчжурии) война Россией была проиграна, Японии были отданы российские Курилы, южная часть Сахалина и арендные права на Ляодунский полуостров, Порт-Артур и порт Дальний.

       ...А когда в апреле 1922 года И.Сталин был избран Генеральным секретарем ЦК РСДДРП(б), он по рекомендации бывших начальников И.Уборевича – А.Егорова и М.Фрунзе направляет Иеронима Петровича на Дальний Восток. Сталин и сам знал этого неугомонного литовца лично с 1919 года по Южному фронту, где был у командующего А.Егрова членов Реввоенсовета фронта.

       А позже на маршала А.Василевского И.Сталин возложил руководство по разгрому Квантунской армии Японии в Маньчжурии. И это было превосходно выполнено в августе 1945 года войсками под руководством учеников Уборевича: Р.Малиновского, К.Мерецкова и других. Яркие воздушно-десантные операции были осуществлены по захвату вражеских городов Мукдена (в т.ч. и императора Маньчжоу-Го Пу И) под руководством генерала И.Афонина и Порт-Артура под командованием генерала В.Иванова, с которыми позже военная служба меня познакомила в Кишиневе.

       2 сентября 1945 года эта победа наших войск на дальнем Востоке способствовала завершению Второй мировой войны.

       А через шесть лет после этого знакового события мы втроем объявились в этом военно-именитом крае. Наше пребывание во Владивостоке было скрашено великолепной погодой и еще тем, что нам в конце августа 1951 года выдели денежное содержание за сентябрь и октябрь сразу.

       Тогда, несмотря на то, что на дальнем Востоке к 3 сентября 1945 года силами союзной коалиции была повержена милитаристская Япония и тем самым было обозначено завершение Второй мировой войны, Советский Союз вынужден был держать огромное количество войск в этом районе. Эта надобность была продиктована тем, что американцы продолжали держать здесь большую армаду вооруженных сил, а президент США Г.Трумэн стал открыто кичиться наличием у них атомных бомб. СССР в то время их еще не имел. Кроме того, после антисоветской речи в Фултоне (США) 5 марта 1946 года премьер-министра Англии У.Черчиля началась «холодная» война стран Запада против Советского Союза и его союзников.

       Более того, развязанная в 1950 году южнокорейскими лисынмановцами совместно с американскими соединениями крупнейшая локальная война в Корее против КНДР заставила руководство Страны Советов даже усилить группировку своих войск на этом театре военных действий.

       Так, на Чукотке на базе 136 стрелкового корпуса была сформирована 14-я армия, а чуть позже на Камчатке появился 43-й армейский корпус, усилены ВМС и ВВС.

       Вот в разгар этой войны южнее Владивостока между двумя корейскими государствами, в которую были втянуты кроме корейцев с одной стороны американцы, а с другой – китайцы, вооруженные боевой техникой Советской Армии, оставленной ею после войны с японскими милитаристами в Маньчжурии и при отводе войск на территорию Союза, нас и приютила 2-я речка, где чувствовалась «гарь» близкой корейской войны.

       Очевидно, и Советский Союз не был простым наблюдателем этих военных событий под боком у своего государства.

       Весной 1951 года здесь рядом появилась авиадивизия трижды Героя Советского Союза И.Кожедуба со своими добровольцами, вооруженная тогда новейшими МИГ-15. Вначале ее личный состав обучал мастерству ведения воздушного боя северокорейцев. Но 12 апреля 1951 года одна эскадрилья «не удержалась от соблазна» померить силы над корейской землей с полусотней американских Б-29, наносивших удары по наступающим северокорейцам и китайским добровольцам. В результате янки, потеряв шестнадцать машин, ретировались (Журнал «Чудеса и приключения» за 2004 год № 7). Позже мне посчастливилось встретиться в Кишиневе с Кожедубом и получить от него фото с его автографом.

       Вскоре офицер, ожидавший парохода на Северо-Курильск, вышел с семьей на «Сибири» в океан. Следом покинули красивую Владивостокскую бухту Золотой Рог на комфортабельном в ту пору турбоэлектроходе «Молотов» (позже этот лайнер был назван «Балтика» на котором Н.Хрущев ходил в Америку).

       Нас на лайнере разместили довольно плотно – на четыре семейства выделили четырехместную каюту 3-го класса. На койко-местах разместились женщины с детьми. Офицеры заняли места на полу и на палубе. Несмотря на эту каютную перенаселенность, нам жутко повезло в первом океанском путешествии. Других вояк с семьями и солдатами отправляли по замене в дальнее плавание в твиндеках старых грузовых американских «Либерти» безо всяких удобств.

       И вот наш белый красавец тронулся. Приятно мы простились со столицей Приморья. Спокойно прошли мимо Русского острова и сразу же за ним оказались в объятьях волн «мертвой зыби» - море решило основательно познакомить нас – немореходов со своим норовом. Народ как ветром сдуло с палубы. Рита с Виталием ринулись в постель. Нас всех так вытряхнула морская стихия, что жена заявила: «Доплываем до Сахалина, я с сыном схожу, а ты дуй на свою Чукотку один!». Когда мы вошли в пролив Лаперуза и волнение моря не позволило высадить сахалинцев в Корсакове, заявление Риты отпало само собой.

       Вышли в открытый Тихий океан. Погода и волнение успокоились. Обогнали тихоходную «Сибирь» с соседями. Стало легче на душе и на желудке тоже. Через две с половиной тысячи километров мы вошли в добротную Авачинскую бухту. На борт нашего «Молотова» в Петропавловске-Камчатском ворвались два моих институтских друга Владимир Ланевич и Николай Когутовский. Неожиданная радостная встреча с тогдашними офицерами Камчатской военной флотилии была обмыта в нашем судовом буфете. Покидая Петропавловск-Камчатский, мы не думали о том, что нам через два года посчастливится прибыть сюда для прохождения дальнейшей службы – досрочно покинуть скалистую бухту Провидения.

       Далее до Чукотки нам предстояло преодолеть еще 2100 км морского пути. В плавании до этого полуострова о нем нам ярко рассказывал ст. лейтенант Цацко, возвращавшийся из командировки в Москву. Через шесть лет мы с ним продолжили совместную службу в другой 14-й армии – уже Кишиневской!

       В начале сентября 1951 года наш «Молотов» вошел в глубоководное дефиле чукотской бухты Провидения. От хмурых скал повеяло северным холодом. Справа по ходу на прибрежной косе морская батарея в готовности встретить непрошенных гостей. Слева наверху на горном плато ощетинилась зенитная батарея. Повернули направо и вошли в примыкающую к основной бухте акваторию бухты Эмма, где размещался порт, а вокруг – на другом каменистом побережье – соединения и части 14-й армии, авиакорпуса, подразделения Южно-Чукотской военно-морской базы, пограничники и полярная метеостанция.

       У Провиденского чукотского причала уйма встречающих. Прибытие судна с заменой в порт – небывалый праздник для жаждущих увидеть своих сменщиков. Нас с помощью Цацко встретил гидрометеоролог оперативного отдела штаба 14-й армии майор Панасюк. Привез он нас в поселок Урелики. Завел в четырехквартирный деревянно-дощатый домик, в котором однокомнатная квартира принадлежала Панасюкам. Познакомил с женой. Вещи их уже были упакованы. Майор успел наскоро ввести меня в курс нашей армейской службы.

       …Панасюки через два дня нашим же лайнером убыли во Владивосток, а затем в белорусский Гродно, в штаб 28-й армии, оставив нам необходимую утварь и служебную комнату с кухней. Главным объектом теперь в нашем жилье была печь, отделявшая комнату от кухни. Нам повезло с соседями, Комаровыми. Они жили рядом: майор-связист с женой и сыном Жорой. Их сын был чуть старше Виталия. Мы быстро подружились.
      
       Жили почти единой семьей. У нас были общие подсобные помещения, где зимой мы держали напиленные метровые снежные брикеты. Их мы плавили на плите. Снежной воды для питья зимой было в достатке. Летом с ней не было проблем. Мылись в бане только в теплое время года. С уличным туалетом было сложно – особенно зимой! Дом продувался холодными ветрами. Чтобы умерить их пыл, мы с соседом, Иваном Васильевичем, с осени обкладывали стены снаружи снежными брикетами, а затем обливали их водой. Ледяная корка помогала во время ветра сохранять тепло в квартирах.

       Печку топили бурым углем с утра до позднего вечера. Утром вода в ведрах покрывалась ледяной коркой. Дом наш располагался вблизи моего штаба. Окно из комнаты позволяло обозревать бухту и порт на другой стороне, приходящие летом суда. Внешняя дверь открывалась вовнутрь – чтобы можно было выйти после снежных заносов. Такого комфортного по тогдашним чукотским меркам жилья, которое имели штабники, многие офицеры подчиненных частей не имели. Некоторые жили в траншеях, отрытых в мерзлом скальном грунте, укрытых брезентом, с печной буржуйкой. Солдаты жили в продувных казармах.

       Однажды зимой вылетал на проверку подчиненной дивизии в Анадырь. Обратным рейсом привез мороженную рыбу и оленину. Летом совершали семейные вылазки на ближайшие чистейшие озера или горячие ключи.

       Самым памятным событием был день 5 марта 1953 года. В студеный день в строю заслушали траурное сообщение командующего армией генерала И.Рубанюка о смерти И.Сталина. Рите в этот день сделали операцию в госпитале – удалили аппендикс.

       Кроме соседей мы были дружны с гродненцами – Кругловыми. Их тоже было трое. Он – военный топограф и заядлый рыбак. Их сын Аркадий – ровесник Виталия. Чукотка нас сплотила. Покинув ее, мы вели дружескую переписку с омчанами Комаровыми и северокавказцами – Кругловыми до конца их дней.

       В Провидении посещал вечерний марксистский университет. Лучшим лектором в нем был политотдельский офицер И.Цацко. Его жена и Рита были активистками армейского женсовета.

       К моменту нашего прибытия на Чукотку на другом побережье Тихого океана в Сан-Франциско союзниками 8 сентября 1951 года был подписан сепаратный мирный договор с побежденной Японией. Китай, который вел с ней войну с 1937 по 1945 год, вообще не был приглашен туда. Видимо, из-за того, что его добровольцы вместе с северокорейцами в то время продолжали вытеснять соединения Ли Сын Мана и американцев с Корейского полуострова.

       Наши позиции в том договоре бывшими союзниками не были учтены. Поэтому наш министр иностранных дел А.Громыко не подписал этот договор, покинув конференцию. Но под ним есть подписи японцев, где записано, что Япония отказывается от любых правооснований и претензий на Курилы.

       Я же с головой ушел в изучение особенностей Северо-Восточного театра военных действий. Принимал участие в учениях, в проверках частей по боевой подготовке. Вел занятия с сержантами штаба.

       …А в Корее в это время продолжалась кровопролитная война с переменными успехами. Вначале войска северокорейского лидера Ким Ир Сена при поддержке китайских добровольцев основательно потеснили на юг от 38-й разделительной параллели соединения южнокорейского предводителя Ли Сын Мана и американского генерала Д.Макартура, оставив им около 10 % территории Корейского полуострова. Говорят, что раздасадованный неудачными баталиями в Корее Дуглас Макартур обратился к президенту США Гарри Трумэну с просьбой выделить ему дополнительные воинские силы и две атомные бомбы для нанесения ударов по Пхеньяну и Владивостоку!

       Будто бы тогда президент США ответил ему: «Генерал, вы с ума сошли вместе с У.Черчилем, предлагая начать третью мировую войну! Русские теперь тоже уже имеют ядерное оружие и в состоянии оказать солидную помощь северокорейцам и китайцам в оперативном разгроме вас в Корее. Заодно, советские армии, дислоцированные в восточной Европе и превосходящие в силах союзные войска, могут выгнать нас из Европы».

       Разгневанный на не оправдавшего доверие генерала Д.Макартура и за его сумасбродные предложения Г.Трумэн в апреле 1951 года снял генерала с должности главнокомандующего войсками этой зоны. Усилил танками, боевыми самолетами и кораблями группировку войск в Корее, доведя ее до 1 миллиона человек.

       Теперь американские и лисынмановские войска стали превосходить северокорейцев и китайских добровольцев в живой силе и артиллерии в 2,5 раза, в танках – в 6 раз при полном превосходстве в воздухе и на море. С этим войсковым превосходством американская армия и соединения Ли Сын Мана вытеснили северокорейцев и китайских добровольцев с южной Кореи и активно начали наступать на территории КНДР.

       Тогда вождь Северной Кореи Ким Ир Сен вынужден был обратиться за помощью к Мао Цзе-Дуну и И.Сталину. Китай направил в КНДР дополнительный контингент добровольцев, а Советский Союз для них выделили новую партию боевой техники и ввел в действие всю авиадивизию И.Кожедуба. Она с ходу умерила пыл американских военных ястребов.

       Это была вторая массовая боевая встреча в воздухе наших истребителей и американской военной авиацией. По сообщению АиФ № 45 за ноябрь 2004 года, оказывается, первое боестолкновение военных авиаторов произошло 7 ноября 1944 года в небе над югославским городом Ниш. Тогда американские бомбардировщики под прикрытием своих истребителей растерзали наш 6-й стрелковый корпус на марше и отбомбили нишевский аэродром с нашими боевыми самолетами.

       Для пресечения дальнейших действий союзнической авиации по нашим войскам был поднят 866-й истребительный полк 17-й воздушной армии. Он врезался в сорокамашинный строй американцев и сбил 7 их самолетов, потеряв3 своих ЯК-3.

       Американцы позже извинились за этот «инцендент». Но ведь погибших в результате этого налета не вернешь!

       И вот теперь произошла следующая проба сил авиационных ассов, уже в небе Кореи. Здесь наши летчики за 2 года «завалили» 264 американских самолета, потеряв своих только 8 машин.

       27 июля 1953 года между противоборствующими сторонами было подписано соглашение о прекращении огня в Корее. Южные корейцы отошли за 38-ю параллель.

       За 50 с лишним минувших лет Южная Корея достигла экономического расцвета, чего нельзя сказать про Северную. Более того – бедная и милитаризованная КНДР продолжает создавать напряженность не только для Южной Кореи, но и головную боль для других государств.

       Тогда надобность в пребывании 14-й армии на Чукотке исчезла – ее в 1953 году расформировали. Меня направили для прохождения дальнейшей службы в 43-й армейский корпус в Петропавловск-Камчатский.

       Итак, нас военная служба в конце июля 1953 года занесла на уникальнейший полуостров, где из 300 вулканов 28 -  действующих. Омываемая океанскими и водами Охотского моря Камчатка – своеобразная страна со своей эндемической растительностью и животным миром, наличием многих мест с термальными источниками, с долиной гейзеров, с рыбным и медвежьим царством.

       Переезду к новому месту службы в Петропавловск-Камчатский больше обрадовались жена и пятилетний сын – они восприняли мое сообщение об этом нашем перемещении с большим восторгом. На Камчатке мощное изобилие морепродуктов, которых мы в таком достатке не видели на Чукотке.

       Мы покинули полуостров, отгораживающий Ледовитый океан от Тихого, где начинается день нашей страны, где в Беринговом проливе с российского острова Ратманова виден американский остров Крузенштерна. Спустя 53 года сын Виталий оставил поэтические воспоминания о нашем двухгодичном пребывании на этом суровом полуострове:



                Замело, запуржило, завьюжило…
Не проехать к нам, не пройти.
Вьет по окнам мороз свое кружево,
Ветер в тундре о чем-то грустит.

Затерялся средь сопок поселок.
Ты на карте его не ищи.
Ты о жизни далекой, веселой
Лучше мне письмецо напиши.

Ты поверь мне – я лгать не приучен,
Жизнь здесь наша совсем не находка.
И бросает в нас снегом колючим,
Зло срывая, старуха-Чукотка!»