New transgressing 5 - между чёрным и белым

— Джей, намедни я слушал радио «Свобода», там рассказывали о спецметодах, которыми интересовалось советское KGB. Среди них был такой, как «отравление путём впрыскивания яда через пенис» во время занятий сексом. Говорилось, что к этой работе привлекалась дрезденская резидентура, где служил сам Путин.
— Милый, ты думаешь, что советские шпионы помышляли впрыскивать яд через пенис?
— Причём здесь твои шпионы?! Тут непонятно: кто кому впрыскивает яд через пенис – мужчина женщине, либо наоборот. Или же речь идёт о гомосексуальных впрыскиваниях?
— Любимый, наверняка они собирались что-то там впрыскивать через искусственный член. Давай спросим у миссис Аманды, что она думает по этому поводу, — лукаво улыбается моя супруга.
— Джей, ты безумная африканская обезьяна. Я даже думать не хочу про твою миссис Аманду.
— Но работала она очень грациозно. Я подглядывала за вами через приоткрытую дверь в зал для порки.
— Идиотка!
— Хочешь, я ей передам.
— Идиотка – это ты, а миссис Аманда – старая охуев*** сука! — завожусь я.
— Милый, успокойся. Давай выпьем XENTA, и тебе станет легче. В конце концов, ничего страшного с тобой не случилось. Миссис Аманда сделала то, что я ей велела.

Джей наливает две маленькие рюмки абсента, ставит на стол тарелку с зелёными яблоками из нашего сада.
— По крайней мере, теперь у тебя есть опыт, мой милый, — добавляет Джей, после чего опустошает свою рюмку.
Следую её примеру. Потом наливаю себе по новой.
— А обезьянам достаточно одной рюмки, — изрекаю в пространство и вызывающе смотрю на Джей.
— Милый, я готова повторить эксперимент миссис Аманды: ну, тот –  с искусственным пенисом.
— Джей, тебе ведь известны титры из эротических видео-триллеров: “Any attempt to re-enact any of these depictions can be dangerous!” А уж эксперимент миссис Аманды и вовсе неповторим без самой миссис, — говорю я; однако наливаю своей домашней обезьяне рюмку абсента: лишь бы отвязалась.
Мы пьём без тоста, не чокаясь.
— Джей, как ты относишься к пансексуальности?
— Это то, что лежит в основе теории дедушки Фрейда? — отвечает вопросом на вопрос моя восхитительная обезьяна.
— Ну, не совсем. Ты же знаешь: префикс "pan" в переводе с греческого означает «всё». То есть любовь и секс не имеют границ, неподвластны половым условностям, а влечение у пансексуалов возникает вне зависимости от биологического пола и гендерной идентичности.
— Вот уж точно про тебя, милый. Именно поэтому ты готов трахаться с любой мистресс из Натальиного салона. Хотя все они драли тебя розгами или кнутом. И делали это по моему приказу. Сознайся, любимый, ты ведь понимаешь, что все сессии были придуманы мной.

Беру зелёное яблоко с тарелки, которую поставила на стол Джей. Оно оказывается антоновкой, неспелой и кислой.
— Что за привычка – срывать в саду неспелые яблоки?! — возмущаюсь я. — На самом деле, все твои секс-идеи такие же незрелые, как эти яблоки. Ты пытаешься взять реванш за свою неосознанную неудачливость. Я имею в виду наши с тобой отношения. Но согласись, африканские обезьяны никогда не будут умнее белого человека.
Джей морщится.
— Кстати, Джей, если мы не достигнем святости на Земле, то путь на Небеса будет закрыт. Тебе надо стать смиренной и кроткой. Если нет смирения, то окажешься ты далеко от Неба и не стяжаешь спасения, — объясняю я своей домашней обезьяне. — Разве не чувствуешь ты зов Спасителя?!
— Милый, ты опять очумел, — говорит Джей, почему-то воспринимая мои слова за чистую монету. — Ты же знаешь: из всех вероучений меня привлекает разве что культ вуду.
— Ага, так ты, значит, не только гойка, а ещё и нехристь, которая тычет иглами в фигурки, изображающие врагов. Посему не приобретёшь ты благодати Божьей. Не изведать тебе воскресения от смерти к жизни вечной. Тебя охватило состояние крайней погибели по причине нескончаемого бесовского нападения, — продолжаю я глумиться над своей обезьянкой.
— Любимый, от абсента у тебя поехала крыша, правильно я понимаю?
— Джей, тебя как Навуходоносора, следует превратить в вола.
— Милый, мы не в Вавилоне. К тому же ты, благодаря колоссальности своего ума, не смекаешь, что волы не бывают женского пола.
— Ладно, уговорила. Оставайся африканской обезьяной, она-то как раз женского пола. Будешь по рецептам из древних книг вуду делать куклы, а потом истязать их раскалёнными на огне свечи иглами.
— Ты глуп!
— Я, может быть, стану подвижником благочестия. Твои же слова и верования есть бесовство вкупе с  дьявольским ухищрением, — отвечаю я, наливаю XENTA в свою рюмку и делаю большой глоток. — Дорогая, мы всегда должны быть готовы к концу мира и приходу Антихриста. Или ко второму пришествию Христа. Тебе что больше по душе?.. Вот, молчишь. Только экзорцизм, изгнание дьявола их твоего организма, в состоянии воротить тебя на путь истинный. Знаешь, как происходит этот обряд?
— Изгонять дьявола надо из непослушного мужа.
— Дорогая, готов разрешить тебе ещё одну маленькую рюмку абсента, — говорю я и наливаю XENTA себе и Джей, — лишь бы свершилось отвержение мрака сатанинского и всех ложных религий, в том числе и твоего вуду. Если б ты веровала в атомистический панпсихизм, как дедушка Циолковский, это ещё можно было бы понять. Однако твоё вуду…
— Любимый, ты меня утомил, — опустошив рюмку, сообщает Джей. — Будешь нести околесицу, поставлю в угол: голого, как маленького мальчишку. Это, во-первых. Во-вторых, очень приятно отправлять мужа за плохое поведение на порку к мистресс. Но часто гораздо приятней высечь самой, — смеётся супруга, после чего берёт меня за руку и ведёт в комнату для role plays.

В игровой комнате Джей не церемонится.
— Раздевайся, — приказывает она, — хочу ещё раз убедиться, что ты действительно белый человек, — глупо улыбается Джей.
— Допустим, убедишься. И что будет потом?
— Потом африканская обезьяна свяжет белого человека и будет драть плетью, чтобы он осознал своё место. Two hundred strokes will teach you!  А когда человек признает власть африканской обезьяны, она его выеб**, — хохочет Джей.
— Дорогая, а нельзя белому человеку просто заняться любовью с африканской обезьяной?
— Нет, милый. Никакой классической любви не предвидится. После кнута миссис Аманды ты согласился на пеггинг. Настало время. Единственное, что будет дозволено белому человеку, так это выбрать страпон… а когда я его надену, то немного пососать, — добавляет Джей.
— Дорогая, давай сегодня ограничимся тем, что африканская обезьяна наденет подходящий страпон и, прохаживаясь по дому, будет пугать и развлекать белого человека.
— Нет, милый. После кнута миссис Аманды ты клялся, что не передумаешь. В честь  этого я даже полила благородным вином твою высеченную попку. Не забыл ещё?
— Помню, darling! И я не отказываюсь от своих слов. Но ведь клялся я в присутствии миссис Аманды, правильно? Значит, и пеггинг тоже должен  происходить в её присутствии. Ты не находишь?

От злости Джей, словно хамелеон, принимает цвет абсента, который мы пили. То есть зелёный. Я же с интересом жду продолжения спектакля.
— Миссис Аманда уехала! — злобно выкрикивает Джей.
— Куда отбыла эта достопочтенная миссис? — вежливо интересуюсь я. — Если не на кладбище, то всегда есть возможность встретиться и… заняться пеггингом под её присмотром, — спокойно заключаю я.
— Аманда уехала домой, в Америку. А ты – клятвопреступник и ёба*** мудак! — злобно вопит  Джей.
«Всё-таки абсент пагубно действует на африканских обезьян, — думаю я, — иначе с чего бы Джей стала так бесноваться?!»
— Дорогая, choose your words! — говорю вслух, — иначе отшлёпаю африканскую обезьяну по губам. Я, правда, ещё не решил, по каким именно губам из имеющихся у тебя в наличии, следует отшлёпать: может быть, по половым. Говорят, это очень больно; хотя, наверняка, пойдёт тебе на пользу. For your own good! — копирую я любимое высказывание Джей.

Джей снова меняется в лице и становится красной, как рак.
— Джей! абсент плохо действует  на тебя. Ты то зеленеешь от злости, то краснеешь. Успокойся. Давай, я отнесу тебя в постель.
К моему удивлению, Джей покорно соглашается. Когда я беру её на руки, она словно беспомощный зверёк обнимает меня за шею, прижимается к груди. Я несу её в спальню, кладу в постель, потом говорю:
— Один мой друг считает, что жизнь – это всегда чередующиеся чёрные и белые полосы. Может, и так. Я же одинаково боюсь счастливых и несчастливых полос, страшусь и будничности, и любви, и одиночества. Иногда хочется зависнуть где-то между чёрным и белым.
— Да, милый, — лепечет Джей и через минуту уже спит.
«Джей! спаси тебя Господи», — беззвучно шепчу я.



Copyright © 2015 by  Andrei E.Gusev