Ночь лярвов

Есть такие вещи, которых в какой-то мере боятся все люди. И в этом нет совершенно ничего постыдного или глупого, потому что сама природа миллионы лет назад заложила в наших предках этот неосознанный, но необычайно живучий страх. Например, кто из нас отважится ступить на территорию глухого болота, в чьей трясине так легко потеряться навеки и откуда так сложно выбраться в одиночку? И тем более кто по своей собственной воле решит посетить подобное место посреди тёмной ночи, когда даже звёзды бесследно исчезли за густым болотным туманом? Всем без исключения людям и животным присуще чувство самосохранения, и оно не позволит, кроме как по причине какой-то особенно неотложной надобности, совершить такой поступок.
Однако есть ещё кое-что такое, что тоже испытывал хоть раз в жизни каждый человек, но в чём мало кто отважится признаться. Это страх совершенно иного рода. Страх того, чьё имя в нашем цивилизованном двадцать первом веке давно уже забыто. Да и было ли вообще у него имя? Нет, просто необразованные жители первых деревень и городов пытались как-то назвать до сих пор ещё не названное, используя какие-то словечки, способные намекнуть на те действия, что следовало от него ожидать.
Когда мы остаёмся одни в тёмном помещении и нам становится не по себе, разве дело в том, что мы боимся темноты или одиночества? Ни в коем случае. Мы испытываем ужас перед тем неназванным, что может вдруг появиться в окружающем мраке, что не осмелится бросить нам вызов, пока рядом с нами есть кто-то ещё, пока тьма не скрыла совсем огонёк свечи. Понимая всю абсурдность подобных мыслей, мы отчаянно гоним их от себя, однако они вскоре возвращаются снова. И уже темнота невольно расступается перед чем-то ещё более тёмным, что до того таилось где-то далеко, что желало, но не могло до этой минуты причинить нам вред. И это чувство также присуще человеческому роду с самых древних времён. И ни при чём здесь ни возраст, ни образование, ни воспитание каждого отдельного человека.
Но совсем другой вопрос — как сильно суеверный страх заслуживает того, чтобы к нему прислушивались. До той ужасающей истории, что случилась со мной прошлым летом, я считал, что не заслуживает вовсе. Наверное, вы, неизвестные читатели моей рукописи, думаете так же. Что ж, в таком случае говорить вам, что я ошибался и что эта ошибка чудом не стоила мне жизни, бесполезно. Ведь вы всё равно не поверите ни одному слову. Да что там, год назад я бы и сам не поверил, что нечто подобное может произойти, тем более со мной. Но... тем лучше, ибо я больше всего боюсь сейчас, как бы ни подвигли эти строки какого-нибудь человека, считающего себя в меру любопытным и в меру отважным, отправиться туда, где побывал я, и попробовать заново пройти мой путь...

А началось всё с моего страстного увлечения туристическими походами в те места, куда обычно никто не ходит без проводника. К двадцати трём годам я успел уже посетить таинственные горы Челябинской области, покрытые слоем старинных преданий озёра в курганской степи, известный на всю страну своими призраками пик на западном Алтае. И вот наконец я решил отправиться на север, в республику Коми.
Этот край тоже овеян древними и немного жутковатыми легендами, а именно такие места, как вы уже, должно быть, поняли, привлекали меня больше всего. Собираясь в эту поездку, я решил главной её целью сделать покинутый людьми посёлок Хальмер-Ю. Когда-то тут жили ссыльные, затем настал черёд молодых советских энтузиастов, сделавших это местечко базой для изучения богатого и по-своему уникального ресурсного комплекса северного Урала. Потом, когда рухнул Советский Союз, посёлок вместе со всем своим научным потенциалом канул в небытие.
Но остались витающие в воздухе предания, связанные как с периодом процветающей науки, так и с гораздо более древними временами, когда на этих местах кочевали со стадами оленей ненцы и ханты. Именно ненецкий язык дал название посёлку, и перевод его весьма зловещий - мёртвая река. Но, конечно же, сейчас уже почти никто не задумывается над тем, по каким причинам необразованные люди тех лет давали имена известным им уголкам планеты.
С собой я решил взять Таню, свою близкую подругу, которая полностью поддерживала меня в моём увлечении. Список мест, в которых она побывала, был ничуть не меньше моего, и многое оттуда тоже могло похвастаться обилием нелепых слухов и мистических рассказов.
В общем, когда ранним июльским утром мы с Таней садились на борт рейса Екатеринбург-Сыктывкар, мы оба надеялись провести ближайшее время с интересом и удовольствием, а моя спутница ещё и с пользой, так как по многим из своих путешествий она написала оригинальные статьи, несколько раз публиковавшиеся в екатеринбургских журналах для туристов. Оказавшись в республиканской столице, мы планировали отправиться железной дорогой на северо-восток, прямо до Воркуты. А уж добраться до конечной цели маршрута оттуда не составляло особого труда, ибо мы были далеко не первыми, кто решил наведаться в заброшенный посёлок.
Коми встретила нас жарким солнцем и чистым безоблачным небом. Однако, чем ближе мы приближались к тундре, тем сильнее погода начинала портиться. В какой-то момент мы уже всерьёз опасались, что придётся на несколько дней застрять в какой-нибудь гостинице в Воркуте. Но в самый последний момент нам повезло. Тучи рассеялись, а дождь не был таким сильным, чтобы тундра в той её части, куда мы направлялись, стала непроходимой.
От Воркуты нас согласилась довезти до Хальмер-Ю молодая женщина, представившаяся Аллой. Она подрабатывала оказанием туристам услуг подобного рода, и ей, по её словам, доводилось уже бывать в этом посёлке по меньшей мере три раза. Место ей категорически не нравилось. Едва Алла оказывалась там, как в душе у неё появлялось отвратительное чувство, будто бы она перешла некую невидимую черту, разделяющую миры живых людей и призраков. Ей каждый раз поскорее хотелось вернуться обратно, и в Хальмер-Ю она никогда не задерживалась. Кстати, то же самое можно было сказать и про тех людей, которых она привозила туда. Все они бродили там пару часов или, самое большее, сутки, а затем в прескверном настроении убирались оттуда восвояси.
Мы с Таней не придали словам Аллы большого значения. В том, что никому не нравилась царящая в мёртвом посёлке атмосфера, не было ничего удивительного и тем более мистического. Просто обычно человеческая психика отрицательно реагирует на брошенные места, на зловещие пустые дома с полуразвалившимися перекрытиями и ободранными стенами. Но нас ведь было двое, и потому вряд ли бы мы с Таней стали страдать от одиночества. Да к тому же оставаться в Хальмер-Ю надолго мы и не собирались - там не было необходимого для этого количества достопримечательностей.
Алла довезла нас до первых строений посёлка и осталась ждать в машине, вместительном пикапе. Если по какой-то причине мы решили бы остаться в Хальмер-Ю на ночь, она бы уехала домой, вернувшись за нами на следующий день. Но это было маловероятно, так как мы планировали провести в посёлке не больше нескольких часов.
Потом Таня говорила мне, что в момент прощания с проводницей ей стало очень не по себе. Она уверяла меня, что это было внезапно появившееся у неё дурное предчувствие. Но это, конечно, глупости. Мы не могли ещё тогда знать о том, что произойдёт с нами через некоторое время. Очевидно, на Таню всего лишь подействовала атмосфера посёлка, которая на самом деле была отнюдь не жизнеутверждающей.
Едва мы отошли от автомобиля Аллы на некоторое расстояние, как сразу же очутились в царстве ужасного запустения. Грязь, запах гнилой древесины, жуткие изломанные тени были здесь повсюду. Взглядам нашим то тут, то там попадались строения, бывшие в чудовищном состоянии и грозившие вот-вот обратиться в груду обломков и пепла. Добавляли неприятных ощущений мерзкие граффити, нарисованные почти на каждом встречном доме и наводившие нас на мысли о проводимых здесь в течение последних лет неясных и отвратительных ритуалах. Самое зловещее в них было то, что, как я определил, начертанные на стенах символы не имели ничего общего ни со спиритами, ни с сатанистами, и являлись скорее отражением какого-то местного малоизвестного современного культа. Разумеется, бояться было нечего, ибо сразу стало понятно, что в эти минуты мы с Таней в Хальмер-Ю единственные живые люди. Но всё равно непонятные знаки оказывали на нас определённое психологическое давление.
На одном доме, который, очевидно, некогда был магазином, но сейчас находился в каком-то уж совсем плачевном состоянии, был начертан странный рисунок, отдалённо смахивающий на непонятную стилизованную птицу с огромной головой и зубастым ртом вместо клюва. Таня намного лучше меня разбиралась в мифологии коренных народов нашего Севера, но даже она никогда не слышала ни о чём подобном. Во всяком случае, коми и ненцы ничего не говорили и не знали о таких птицах.
Тут мы с моей спутницей начали интересную дискуссию о том, кто населял эти края раньше, в те древние седые времена, когда ещё не существовало финно-угров и самодийцев и когда, согласно ненецким мифам, ещё не ушёл под землю загадочный народ сиртя, чью реальность современная этнография до сих пор так и не сумела ни доказать, ни опровергнуть.
Однако нам с Таней недолго выпало предаваться милым разговорам. Совсем скоро должны были произойти ужасающие события, и первый их звоночек явился нам спустя пару минут, когда внезапно где-то далеко впереди нас раздался истошный вопль. В нём было столько отчаяния и боли, что мы невольно остановились в страхе и даже не сообразили сразу, что вообще-то кричать в этом давно пустующем посёлке некому. Впрочем, может, это был турист, такой же, как и мы, но попавший в беду? Хотя, признаться, эта мысль вовсе не показалась нам единственно верной, ибо было в этом крике что-то нечеловеческое, что-то... древнее и вечное. Что-то непередаваемо жуткое...
Однако здравый смысл подсказал нам, что, быть может, только мы сейчас в состоянии помочь попавшему в смертельную переделку человеку. Поэтому вдвоём с Таней мы поспешили туда, откуда прилетел этот ужасающий вопль. Но стоило нам сделать несколько шагов в том направлении, как он повторился. На этот раз не оставалось сомнений, что тот, кто его произвёл, не нуждался ни в какой помощи. Боль, отчаяние слышались в нём, но не призыв. Это была скорее попытка рассказать о чём-то неповторимо жутком, что невозможно выразить никакими словами.
Ни я, ни Таня в общем-то в мистику никогда не верили. Таинственные места привлекали нас своей таинственностью, но мы всегда знали, что за ней обычно скрываются либо ещё не известные науке явления, либо желание отдельных личностей прославить себя с помощью мистификаций. И потому страшная догадка пронзила нас быстрее всяких домыслов про духов и жутких существ. А что, если как раз в эти минуты на сравнительно небольшом расстоянии от нас совершается отвратительное действо богопротивного ритуала? Что и говорить, то, что мы услышали, весьма напоминало вопли жрецов в тот миг, когда они входили в состояние религиозного экстаза.
Следующий крик прозвучал прямо за вторым, и уже от него кровь застыла в наших жилах. Всё тот же вопль отчаяния внезапно перешёл на звериный рык, затем почти затих и вот уже стал нарастать по новой, превращаясь в зловещие подвывания. Мы молча переглянулись со своей спутницей. Говорить нам в этом месте стало очень страшно, очевидно, мы невольно боялись звуками своих голосов привлечь к себе внимание того создания, что издавало эти ужасные вопли. Но и без слов мы прекрасно поняли намерения друг друга.
Одновременно развернувшись, мы с Таней на нетвёрдых ногах пошли в ту сторону, где в отдалении находился спасительный пикап Аллы. Как же наивен был я раньше, если считал в ту минуту, будто бы наши злоключения тем и кончатся, что мы вернёмся к нашей проводнице и отправимся с ней прямиком в Воркуту, подальше от всяких извращённых культов и ритуалов! И как жестоко я ошибался!
Едва мы вновь подошли к тому дому, на стене которого некто начертал чудовищную птицу, как впереди нас стала различима чья-то фигура. Это был человек среднего роста, который медленно двигался прямо на нас. Ещё издалека заметили мы некоторые странности в его облике. Незнакомец был одет в лохмотья неопределённого цвета, шёл он шатаясь, криво переставляя ноги.
Таня сразу предположила, что это или жертва какого-то мерзкого ритуального действия, или же наркоман, пытавшийся выйти на контакт с духовными силами путём принятия запрещённых веществ. И я в тот момент всецело согласился с ней. Будь мы чуть посообразительней, мы были бы уже должны понять, что нам выпало попасть в место, где полагаться на обычные логические заключения не только бесполезно, но даже и опасно. Загадочный незнакомец приблизился к нам на такое расстояние, когда стали видны отдельные черты его лица, а потом вдруг упал на землю.
Тут же ринувшись ему на помощь, мы в ужасе отпрянули, едва оказались возле его распростёртого тела. Собственно, вся соль заключалась в том, что тела-то никакого не было! На влажной земле лежало бесцветное рваньё, бывшее раньше строгим деловым костюмом. Но больше ничего не было! Упавший человек исчез, будто бы провалился куда-то, но и ям или провалов мы в этом месте тоже не обнаружили.
Только сейчас мне стало страшно по-настоящему. Ведь на моих глазах случилось нечто такое, что уж никакими правдами и неправдами нельзя было причислить к вещам, постижимым наукой и разумом! Как ещё можно было бы объяснить случившееся, если не предположить, что мы с Таней стали свидетелями появления в мире живых людей тени из потусторонней обители?
Конечно, я ещё, помню, испугался тогда, что на нас тоже каким-то непонятным образом подействовали некие наркотические вещества, и всё происходящее - это лишь фантазии, могущие навредить психике, но совершенно безобидные в плане причинения физического вреда. Но ведь действие наркотиков никогда не ограничивается только галлюцинациями. Они ещё могут вызвать интоксикацию, заболевания крови или даже смерть. Поэтому мы с Таней приняли единственно правильное решение - срочно уходить из Хальмер-Ю. Потом, конечно, если бы мы тогда всё-таки сумели вырваться из чудовищной ловушки, в которую угодили, следовало обратиться в специальные службы, чтобы они направили сюда людей, способных прекратить творящееся здесь безумие. Но в тот момент мы об этом не думали. В головах наших стучала только одна мысль - бежать восвояси из проклятого посёлка.
Я хорошо помню чистое небо, слепящее солнце, которые тогда были над северным Уралом. Это было последнее реальное воспоминание о тех страшных событиях, поскольку всё то, что началось после, уже приходит ко мне лишь бессвязными обрывками и кошмарными невозможными сновидениями, часть из которых я не осмелюсь даже перенести на бумагу. Да и это небо, это солнце уже были какими-то другими. Словно бы мы с Таней смотрели на них сквозь толстое пыльное стекло, которое некто вдруг поместил перед самыми нашими глазами.
Итак, как я уже сказал, всё, что произошло дальше, никогда не вспоминается мне чёткими ясными картинами. Я до сих пор так и не смог понять, в чём тут дело. Быть может, эта новая действительность была слишком тяжела для восприятия моим привыкшим к реальному и обыденному мозгом. А может, сработала защитная реакция организма, которая уберегла меня от самых жестоких из тех потрясений, что выпало мне пережить в тот день и ту ночь. Но, как бы там ни было на самом деле, моё дальнейшее повествование основано только лишь на моих личных воспоминаниях, не подтверждённых ничем, потому что то, что явилось моей спутнице, по её словам, сильно отличалось от того, что видел я. И потому прошу меня простить, если описание тех моих злоключений покажется вам нереальным, неестественным бредом.
Подойдя с Таней к тому месту, где, по нашему справедливому разумению, должен был находится автомобиль Аллы, мы не увидели ничего. Возможно, по какой-то причине наша проводница вынуждена была отвезти его в какое-то другое место, но нам, напуганным появлением призрака, сразу же полезли в головы всякие нехорошие мысли, вплоть до того, что Алла уже стала жертвой поклонников отвратительного культа. Мы вдвоём тут же принялись громко звать её по имени, но, как и следовало ожидать, не получили никакого ответа. Таня предложила отправиться на поиски, поскольку без Аллы вернуться обратно в Воркуту мы не могли. Однако тут случилось нечто такое, что сразу заставило нас забыть обо всём, даже о возвращении домой.
С той стороны, откуда до нас доносились душераздирающие вопли, появилась новая фигура. Она казалась какой-то странной, и уже через мгновение мы поняли, что перед нами вовсе не человек. Это было чьё-то большущее тело на коротких кривых ногах, увенчанное огромной угловатой головой. Рук или любых других передних конечностей нам разглядеть не удалось. Не успел я подумать о мутационных изменениях, которые может сотворить с человеческим организмом радиация, которой, по слухам, заражены некоторые участки земли в этих краях, как Таня истошно завопила. Она была, наверное, сообразительнее меня. Ведь она почти сразу поняла, что приближающееся к нам нечто есть не что иное, как антропоморфная птица с жуткого настенного граффити! Боже, в жизни она была ещё омерзительнее, ещё ужаснее, чем на рисунке! И это притом, что изобразивший её художник определённо обладал мастерством.
Видение неторопливо двигалось в нашу сторону. Хотя я пребывал в состоянии сильнейшего шока, я всё же обратил внимание, что ноги зловещей твари не шевелились. Она будто бы парила в воздухе в паре сантиметров от земли, чем только добавляла сходство с бредовой галлюцинацией человека, находящегося в сильном наркотическом опьянении.
В этот момент мне вдруг пришло в голову, что некогда я уже слышал о чём-то подобном. Древние племена, тысячи лет назад населявшие Европу и Россию, верили, будто бы в лесах и болотах обитают зловредные существа, именуемые лярвами. Лярвы частенько наведывались в поселения людей, чтобы доставить мелкие неприятности, но могли они также и причинить серьёзный вред. Некоторые народы вообще считали этих тварей опаснейшими врагами людей, которые только и ждут того часа, когда смогут оборвать жизнь какому-нибудь зазевавшемуся прохожему.
Но почему здесь, в нескольких километрах от Воркуты? Я всё-таки что-то знал о мифологии ненцев и коми и был абсолютно уверен, что представления о лярвах тут не бытовали. И вдруг у меня появилась догадка, что дело вовсе не в местных мифах. А что, если когда-то переселенцы, заселявшие эти края после вхождения их в состав Российского государства, занесли сюда страшные богопротивные культы, кое-где ещё остававшиеся после принятия христианства? Это было теоретически возможно, но всё же невероятно, учитывая, как тогда и в последующие годы боролись с языческими сектами.
И всё же, как бы ни было на самом деле, зловещая птица определённо существовала. Она медленно надвигалась на нас, и мы с Таней уже могли почувствовать отвратительную вонь, которую можно описать как запах, витающий по обыкновению в загоне для скота, с примесью особенно сильного духа протухших яиц. В оцепенении мы стояли и смотрели прямо в жуткие мутные глазки красноватого цвета, которые отчётливо выделялись на покрытой короткой шерстью антропоморфной морде. Всё тело этого поразительного существа покрывали перья, но они были настолько мелкими, что их нетрудно было спутать с мехом. Помню, что внезапно меня пронзил такой ужас, что, замерев, я стоял и боялся даже просто дышать. А потом перед глазами всё поплыло... Вроде бы я куда-то бежал, и вроде рядом была Таня. А следом за тем моя спутница куда-то пропала, и я больше не слышал её испуганных сдавленных криков. Потом ещё будто бы за моей спиной кто-то громко топал и тяжело дышал, вроде ещё чьё-то огромное крыло ударило меня по лицу... Это всё, что я помню. Действительность неожиданно закружилась передо мной в страшном водовороте, и я начисто лишился способности воспринимать то, что творилось вокруг.
Очнулся я, как ни странно, благодаря Тане. Пёстрые бессвязные образы, летающие и сталкивающиеся друг с другом перед глазами, вдруг отступили, и вместо них появилось лицо моей спутницы. С девушкой было определённо не всё в порядке. Нос её был неестественно повёрнут на бок, и от переносицы по правой щеке тянулся длинный кровоподтёк. Нижняя губа распухла, словно от сильного удара, а в глазах застыло выражение крайнего испуга, смешанного с неожиданной сильной радостью.
Конечно же, Таня радовалась тому, что я пришёл в себя. То, что, по её словам, произошло с нами после того, как мы увидели чудовищную птицу, совершенно невообразимо, поскольку полностью расходится с тем, что видел и слышал я. Таня рассказала, что существо, едва приблизившись к нам, осыпалось прахом на землю, как за несколько минут до того исчез призрачный человек. Она уже обрадовалась было, что всё кончилось, но тут вдруг я упал на землю и стал биться в судорогах, выкрикивая какое-то странное слово. Таня не сразу поняла, что этим словом были «лярвы». Тут внезапно я лишился чувств, а моя спутница ощутила мощный удар в лицо. Ужасающий порыв ветра или же невидимая рука зловещего создания - но удар был настолько сильным, что девушку на метр отбросило назад. Нос её, очевидно, был сломан. Но всё же она не могла бросить меня одного. Поэтому Таня, каждую секунду ожидая новой атаки невидимого противника, вновь приблизилась ко мне и постаралась привести меня в сознание. Наконец с помощью прохладной воды из бутылки и нескольких сильных пощёчин ей это удалось.
Помню, что я кое-как поднялся на ноги, хотел что-то сказать моей спутнице, но тут вдруг с превеликим ужасом обнаружил, что она бесследно исчезла. Вот только что она стояла прямо передо мной, спрашивая, как я себя чувствую после обморока, и тут её уже нет! Это было немыслимо. Весь обливаясь ледяным потом, я беспомощно мотал головой по сторонам, но ничего не мог поделать.
И тут, даже несмотря на испытанный мною шок, я не мог не заметить ещё одну странность. В нескольких шагах за моей спиной невесть откуда появилась роща высоких хвойных деревьев! Разумеется, мгновение назад её не было, да и быть не могло, ведь на многие километры вокруг Хальмер-Ю тянулась голая тундра, изредка перемежающаяся зарослями невысокого северного кустарника! В совершеннейшем недоумении я глазел на это диво и не мог даже предположить, в результате каких перегибов физической реальности оно стало возможным. Была ли эта галлюцинация, вызванная моим воспалённым сознанием? Или же, сам того не ведая, по какой-то невообразимой причине я переместился на огромное расстояние от заброшенного посёлка? Или всё дело было совсем в другом, и мне необходимо было срочно признать реальность самых настоящих чудес, которые так любили описывать в своих преданиях люди седой старины?
Как бы там ни было, но лес был настолько реален, настолько живо я ощущал умиротворяющий хвойный запах, настолько ясно были обозначены каждая веточка, каждая тень от северного солнца, что я быстро отмёл возможность галлюцинации. И ещё у меня почему-то появилось навязчивое ощущение, что Таня находится где-то там, в этих зарослях. Похоже, мне ничего другого не оставалось, кроме как вступить на территорию неведомого леса...
 Набрав в грудь побольше воздуха, я сделал первый неуверенный шаг. Голова моя вновь начала сильно кружиться, но это меня не остановило. Сжав зубы, я быстро вошёл под сень деревьев, и тут же приступ головокружения прекратился. Одновременно возникло чувство странной отрешённости, будто бы за моей спиной навечно остались какие-то важные составляющие моей земной жизни. Помню ещё, что я шумно выдохнул и собрался с мыслями, пытаясь худо-бедно определить в этом лесу стороны света...
А дальше опять начинается словно утренний прерывающийся сон. Я очень туманно вспоминаю, как шёл по какой-то бесконечной тропе, а деревья, растущие по её бокам, были совершенно одинаковые... Или на самом деле я вовсе и не шёл, а только топтался в нерешительности на месте, и просто моему несфокусированному взору казалось, что неподвижные деревья движутся...
Но, как бы там ни было, спустя какой-то промежуток времени это однообразное движение прекратилось. На смену ему пришли совсем другие картины, и вот их я уже помню чуть более отчётливо. Наверное, потому, что они выбивались уже изо всяких пределов понимания. Небо над моей головой, краешек которого я мог разглядеть сквозь густые кроны, прямо на моих глазах начало вдруг темнеть и наконец превратилось в тёмную беззвёздную ночь. Хвоя на деревьях стала отчего-то переливаться голубоватым оттенком, а вдали неприветливо закричала неведомая птица. Одновременно с этим я внезапно обнаружил, что тропа, по которой я добирался сюда, в нескольких шагах от меня обрывается. Дальше пошла трясина, то хлюпающая с омерзительным и до странности плотоядным звуком, то мирно поблёскивающая в испускаемом хвоёй свечении.
Вот тут-то я и совершил свою, пожалуй, главную ошибку, которая чуть было не стоила мне в дальнейшем жизни. Мне бы понять в тот момент, что всё творящееся вокруг есть не более чем болезненные видения, которые по непонятной пока ещё причине завладели моим разумом. Но нет. Мне казалось, что всё это взаправду. Мне казалось в тот момент, что Таня где-то там, посреди этой зловещей трясины, и что без моей помощи ей уже не выбраться никогда.
И как раз в тот миг мне пришлось испытать самый сильный страх в своей жизни. Может быть, раньше я бы отнёсся к ночному болоту совсем по-другому. Я бы рассудил, что можно утонуть в нём, можно повстречать дикого зверя. Но я бы ни за что на свете даже и не предположил, что там меня могут поджидать лярвы или им подобные твари. Никогда бы я не стал прорабатывать возможность встречи с чудовищной антропоморфной птицей. А в этот раз я думал именно об этом. Я был абсолютно уверен, насколько я вообще мог быть уверенным в чём-то в сложившейся ситуации, что там, в этом проклятом болоте, ждут меня страшные безымянные образы из, казалось, навечно забытой древности.
Но делать мне ничего не оставалось, потому как я, повторюсь, был убеждён в том, что Таня находится именно там и что только лишь я могу вытащить её из беды. Я смело ступил на узкую дорожку, увивавшуюся куда-то вглубь трясины. И снова действительность как-то вся прошла мимо меня, оставив лишь зыбкие воспоминания. Но только на сей раз я был этому обстоятельству несказанно рад. Даже отдельные кусочки произошедшего со мной пугают меня, а что было бы с моим бедным мозгом, если бы я вдруг отчётливо вспомнил и осознал всё, что творилось перед моим взором в те минуты?
Я смутно помню лишь отдельные картины, то и дело являвшиеся мне из голубоватого мрака. Помню чью-то страшную ногу, готовую сделать шаг прямо в чавкающую муть. Нога эта была узкой и длиннющей, обладатель её терялся в зависшем над топями туманном мареве. Ступня, которой она оканчивалась, не имела пальцев и вообще напоминала слоновью. Помню ещё чей-то зловещий смех. Звучал он так, будто бы некто смеялся, находясь глубоко в трясине. И лярвы... Они тоже были. И вот тут уж, уважаемые читатели, я позволю себе сознательно пропустить описания того, что я запомнил. Никогда не осмелюсь я перенести весь ужас увиденного мной на бумагу. Скажу лишь, что в тот момент я убедился в том, что отчасти эти твари реальны. Просто потому, что человеческий разум ни в какие времена не смог бы породить столь ужасные, извращённые образы. Самые древние и самые мрачные легенды доносят до нас их истинный облик лишь в сильно искажённом свете. Потому что, даже если видевшие их люди и осмеливались рассказать ВСЁ, то те, кто передавал их слова потомкам, сознательно меняли упомянутые образы на нечто более безобидное.
И лишь об одной твари мне придётся написать подробнее. Иначе вы не поймёте, как именно завершились мои злоключения в этом нереальном болоте. Итак, я шёл и шёл, стараясь не смотреть по сторонам, благо встречающиеся мне ужасы по какой-то причине держались от меня на достаточном расстоянии. Но вот впереди среди туманного свечения начало вырисовываться нечто новое. Приглядевшись, я наконец сумел различить чью-то фигуру: не то человеческую, не то звериную. Видимость всё улучшалась и улучшалась, и вот я уже понял, что передо мной находится новое зооморфное порождение тёмных сил. Существо это было высоким и имело в общем человеческие пропорции. Только его голова представляла собой жуткую гротескную смесь людских черт и уродливой карикатурной маски. Вся левая половина лица была покрыта короткими перьями, а глаз было три. При этом на макушке помещалось странное костяное образование, похожее на оленьи рога. Непропорционально длинные и худые руки (или же будет правильнее назвать их передними конечностями) оканчивались трёхпалой широкой лапищей с медвежьими когтями. А всё его тело, на котором не было ни единого предмета одежды, покрывала не шерсть и не кожа, а немыслимая обтекаемая субстанция, словно бы микроскопическая рыбья чешуя. Ледяным потом покрылась моя спина при виде этого создания...
Но ещё больший ужас я испытал, когда оно заговорило со мной. Нет, оно не открыло своей страшной пасти и не произвело никаких звуков. Его голос, вполне человеческий, прозвучал у меня в голове. Он поведал мне о том, о чём я больше всего хотел в ту минуту услышать. Именно так мне наконец открылась зловещая истина...
Он родился и вырос в Москве, в обычной семье. Ходил в детский сад, потом в школу, наконец поступил в техникум. А потом увлёкся мистикой. Со временем это увлечение переросло в навязчивую манию... Всё своё время он думал только о том, сколько бы всего ему удалось достичь, если бы владел он тайными знаниями древнего славянского племени вятичей... Эти знания, как ему позже помогли выяснить, передавались из поколения в поколение в нескольких уважаемых дворянских родах. У некоторых из представителей этих фамилий получилось выйти на контакт с духами из потустороннего мира. Духами были лярвы... Они поведали любопытным много весьма захватывающих сведений о жизни и смерти, появлении людей на планете, мирах гораздо более древних, чем сама Солнечная система. И ещё у них был некий доисторический секрет, с помощью которого можно было якобы управлять сознанием людей. Вот этим-то он и заинтересовался. Но нужны были сложные обряды... Человеческие жертвы... Иначе бы лярвы не стали делиться. Поэтому он приехал в этот глухой район Коми, чтобы уже тут, вдали от цивилизации, в тишине и покое заниматься подготовкой к самому великому и достойному, по его разумению, из всех дел человеческих. Первую жертву он нашёл легко. Со второй тоже проблем не возникло. Но лярвам хотелось большего. Они жаждали... И требовали... И вот он решил, что мы, я и девушка, вполне сгодимся для новой жертвы. Лярвы уже кое-чем поделились с ним в качестве подарка, а потому заманить нас в ловушку не составило для него труда... Призрачный человек и ожившая птица с граффити - всё это были образы, навязанные нам его волей. Они были призваны как можно сильнее воздействовать на нашу психику, выбить нас из колеи, разделить, чтобы потом было легче справиться с нами по одиночке. А вот что касаемо лярвов... Лярвы были настоящие. Показаться мне, пока я шёл по болоту, они решили сами. Может, они хотели взглянуть на свою пищу, а может, им просто нравилось рисоваться перед теми, кто был обречён ими на погибель... Разумеется, иллюзорное место, в котором я оказался, было создано ими. И болото, и ночь - всё это было творение тёмной силы, которую призвал он. Вполне возможно, что как раз в эти минуты Тане уже удалось почти вырваться из посёлка, если, конечно, она всё-таки решила бросить меня и спасаться одна. Но в любом случае далеко ей не убежать, потому что, как только лярвы расправятся со мной...
Я до сих пор не могу понять, как случилось то, что случилось. Почему моя рука вдруг потянулась к карману, в котором лежал охотничий нож... Сколько раз этот нож выручал меня в трудных ситуациях, когда необходимо было вскрыть банку с консервами или перерезать тугой узел... И никогда бы я и подумать не смог, что использую его в качестве оружия. Оружия против... древней магической силы. Но тем не менее будто кто-то другой вдруг вселился в моё тело и принялся руководить моими движениями. Только что я шёл через болото, едва держась на ногах, а тут внезапно взялись у меня новые силы, и я, покрепче ухватившись за рукоятку ножа, совершил прыжок.
Я очень отчётливо помню, какая ненависть промелькнула во всех трёх глазах неведомого существа. Раздались удар и противный свист, а затем оно завыло, так жутко и протяжно, что рука моя разжалась. Но совершить задуманное я всё же успел. Нож прочно вошёл в совершенно плоский рыбий живот. И сразу за тем действительность снова уплыла от меня...
Очень туманно и расплывчато я вспоминаю, как всё, что меня окружало, начало вдруг рассыпаться на множество мелких кусочков. Деревья, трясина, болотные травы - всё это будто бы стало стеклянным и разбилось, но только происходило это всё словно в замедленной съёмке. Конечно же, я ничему больше не удивлялся. Даже, признаться, мне было радостно в тот миг. Ведь не оставалось сомнений в том, что чарам, навеянным этим последователем древнего культа, пришёл конец. Почему это произошло? Да, благодаря охотничьему ножу. Но вот только кто всё же вложил сей замысел в мои мысли? Когда я силюсь вспомнить то мгновение, мне всё кажется, что я ощущал в себе чьё-то присутствие. Об этом я уже упоминал... Будто бы моими действиями руководил вовсе не я сам, а кто-то совершенно иной... Наверное, это навсегда останется ещё одной загадкой тех событий.
Когда мир окончательно вернулся к своему реальному виду, я обнаружил, что сижу на корточках на влажной земле, а прямо передо мной лежит чьё-то тело. Первой моей мыслью было, что это Таня. Меня захлестнул неописуемый ужас, однако я быстро сообразил, что это не моя подруга. Это был молодой мужчина невысокого роста, одетый в затасканный пиджак и драные брюки. На животе у него зияла огромная рана...
От осознания того, что я убил человека, неважно, какие тому сопутствовали обстоятельства, мне стало почти так же не по себе, как было в зловещем болоте. Был ли он таким уж алчным и жестоким, или человеческий разум давным-давно уничтожили те, кого с самого начала призвал он себе в помощь? Что руководило тем жутким зооморфным созданием, в тело которого я вонзил нож? Почему-то в тот миг мне очень хотелось поверить, что это была древняя тёмная сила, которая полностью вытеснила саму человеческую природу из тела своего раба и покинула его, едва он лишился жизни. Будь это правдой, я бы смог забыть обо всём и уже никогда ни в чём себя не винить. Но что... но что если он всё ещё оставался... человеком?
Мои сомнения развеялись очень быстро. Не прошло и пары минут, как лежащий передо мной труп внезапно осыпался прахом. А потом вспыхнула пламенем и сгорела дотла вся его одежда. Я сидел на земле и не мог поверить в то, что всё происшедшее действительно имело место. Никогда уже после этого никакие научные домыслы не смогли бы развеять появившийся у меня отчаянный страх перед теми, кто обитал в ими же созданной трясине...
Небо над моей головой снова стало голубым, засияло совершенно обычное солнце. С тяжёлым сердцем я наконец поднялся на ноги и огляделся по сторонам. В нескольких метрах от меня без чувств лежала Таня. Я подошёл к ней, привёл в сознание и помог встать. В этот раз я был уверен, что передо мной именно моя подруга, а не новая галлюцинация. Лярвы и все их творения безвозвратно ушли в тот миг, когда я нанёс смертельную рану рогатому монстру... Таня рассказала, что сразу после того, как она привела меня в чувства, то есть как раз перед тем, как я, согласно моим собственным представлениям, очутился в хвойном лесу, я вдруг опять упал на землю и начал выкрикивать непонятные слова на не знакомом ей языке. Она до смерти перепугалась, но помочь мне ничем не смогла, ибо сама вдруг ощутила сильнейшее головокружение, за которым последовал продолжительный обморок...
Уже потом, когда мы были очень далеко от проклятого посёлка, я решился рассказать ей... но не всё. Слишком личной была моя победа над рогатым существом. И я должен был, должен был непременно получить ещё одно, хоть какое-то, доказательство, что оно на самом деле уже не было человеком. Но даже того, о чём я не стал умалчивать, хватило, чтобы Таня посоветовала мне срочно обратиться к врачу. Она испугалась, что на меня могли подействовать невесть откуда взявшиеся сильные психотропные вещества. Но мне показалось, что в глубине души она всё же поверила мне... А про вещества было сказано уже так, для её собственного успокоения.
Выбраться из Хальмер-Ю не составило никакого труда. Едва мы, поразмыслив, решили отправиться в сторону дороги на Воркуту, с тем чтобы, если повезёт, поймать там хоть какой транспорт, как увидели в отдалении автомобиль нашей проводницы. Алла всё это время находилась на одном и том же месте. Она не слышала и не видела ничего необычного. А взглянув на наши грязные испуганные лица (и в особенности на сломанный Танин нос), начала бормотать что-то насчёт глупых туристов, которые, вместо того чтобы смотреть храмы Сыктывкара, едут себе на беду во всякие заброшенные места с нехорошей аурой.
Ей мы не рассказали ничего. Как и, впрочем, всем остальным нашим друзьям и знакомым. Вернувшись в Екатеринбург, я долго потом проглядывал новости Коми, одновременно страшась и надеясь отыскать в них упоминание жестокого убийства на территории мёртвого посёлка. Но ничего не было... Не было больше с тех пор в моей жизни и ни одного свидетельства существования лярвов или любых других им подобных тварей. И всё-таки... Кое-что изменилось. Я понял, как важно бывает иногда не поддаться на внушаемую тебе иллюзорность. И ещё я понял, что даже лярвы не всегда могут справиться с тем, кто пытается противостоять им.
Я хочу через пару недель поехать в Крым. Но не песчаные берега Ялты и древнегреческие развалины Херсонеса привлекают моё внимание. Моей целью в эту поездку будет мыс Меганом. Если поверить хотя бы в часть тех легенд и баек, что овевают это место, то можно ожидать там нечто куда более опасное, чем голодных лярвов. Но... в этот раз я предупреждён. Как и Таня, которая снова составит мне компанию. Мы будем держаться вместе, и на этот раз оба будем вооружены не только охотничьими ножами.