Обскурия Возвращение в Тоттенбург I Ворон и Пёс

Прячутся серыми лицами,
Сердятся скоро и весело
Белый пернач Инквизиции,
Чёрный чекан Мракобесия,
Нет на земле больше нового,
Нет под Луной больше ясного
Черного только лишь вдоволь нам
Черного, серого, красного!
- Дай нам заката последнего!
Ночи кромешной, беспамятной!
Дай за собою последовать!
Стань нашим пламенным знаменем!-
Жаждет толпа алой глоткою
Небу грозит черным молотом,
- Хлеба и зрелищь, и водки нам!
Дайте нам нового Молоха!
К черту отца-императора!
К дьяволу жирных патрициев!
Дайте нам бога-диктатора
Армию псов Инквизиции!-
Власти жрецы инородные
Пьющие черное золото,
Бойтесь народа голодного
И его грозного молота!
                брат Александр


Серыми, как камень глазами, отец  Гемма смотрел в бездонное небо Тоттенбурга. У них с этим небом было так много общего. Гемму называли отцом, хотя по долгу службы он не мог иметь детей. Небо  именовали благодатным, хотя оно и далеко не всегда желало кормить  землю теплом и поить ее солнечным светом. А может это Солнце светило теперь только мёртвым, и грело теперь только не рожденных  детей Геммы в том мире, которого уже нет? И не будет уже никогда… Впрочем, подобные слова и мысли могли накликать беду, а бед и без того хватало. Он стоял в часовне Северных ворот и молил своё лицемерное небо о тёплом дожде и ярком солнце. Хотя куда уж тут, хорошо было бы и то, чтобы в мире пока ничего не менялось. Пусть даже и в лучшую сторону. В том состояла его просьба к небесам и служба на земле.
Гемма молился подобострастно. Склонив голову перед  скупым лучом света, льющимся из бойницы окна, вырезанной в форме солнечного креста. Однако благородства в тот момент было в нем куда больше чем услужливости. Он был не только монахом, но и воином. И, как и многие люди его ремесла не мог до конца определиться кто же он на самом деле. Гордым, украшенным шрамом  лицом и осанкой он походил на рыцаря, и даже бесформенный серый балахон с нашитыми на груди гербом-белыми весами не мог скрыть всех достоинств его фигуры. Поясом ему служила пеньковая веревка, а обувкой скудные сандалии. Но даже без меча и доспехов, облик Геммы внушал уважение и страх многим от Лунарский островов до холодной Угории, и многим лунаркам  отсюда до самого края моря. Его булава-"пернач" с набалдашником из шести стальных, посеребрённых "перьев"покоилась сейчас в специально пазе бойницы, символизировала стрелу, летящую с неба. Однако не только эту ношу влачил Гемма от края и до края Обскурии. Что может быть обременительнее знаний, памяти, мести? Тяжёлая  булава, казалось  ничего не весил в сравнении с ними.
-Брат-инквизитор?- За дверью послышался неуверенный голос здешнего клирика.
-Да, брат Александр? - Гемма на мгновенье закрыл глаза, устало разомкнул скрещенные доселе руки и провел пальцами по коротким, поседевшим раньше времени волосам. Пришлось прервать раздумья и открыть дверь.
-Сегодня утром воины встретили у ворот какого-то бродягу. - Брат Александр заправил за ухо засаленный черный локон, один из тех, что непокорно спадали на вечно небритое лицо жреца святого Морана.-И я счел должным сообщить это вам прежде, чем дону Маркусу.
-И правильно сделал. - Гемма смотрел на своего пронырливого «коллегу», и даже проморгавшись и приспособив глаза к полумраку часовни, едва смог сразу различить в густой гранитной тени синюю сутану Александра.- Но что же в этом бродяге такого, что заинтересовало бы князя? Ну и меня, если уж на то пошло?
-Он уходил от погони на загнанном до полусмерти дестриере, в изрубленных  латах Пегассии и почерневшей от крови изодранной коте. - Клирик нехорошо улыбнулся.-Говорит, что прорвался  сквозь разбойничью засаду, а сам на вид тот еще тать. Дешёвенький меч, щита нет…и…говорит, что не помнит ничего до вчерашнего дня, оглушили, мол его.
-И?
-Помимо обычного меча и кинжала при нем нашли боевой молот, или вернее чекан....
-Так называемый "вороний клюв".
-Да, брат!- Александр воспринимал догадливость инквизитора как должное, особенно теперь, после всех этих намеков. - Таких изысканных боевых молотов я еще не видывал. Воронённых, да ещё и зооморфных. Но вам, наверное,  доводилось...
-Зооморфных?
-Да, навершием в форме головы хищной птицы …  Это то, о чем я думаю?- Голос клирика чуть было не сорвался от предвкушения.- Вы думаете, он такой же бродяга как и мы, брат?
-Почти такой же, брат.
                * * *
Город Тоттенбург стоял у слияния холодной реки Дочь Севера с коварным морем Штормов, несущим свои воды в огромное Золотое море. Отличное место для торговли, при условии, что лунарки торговали-бы с людьми, а не резали им глотки без лишних разговоров. Впрочем, люди платили им тем же. Мантикоровы горы, тянувшиеся из сердца самой Империи, впивались клином своего хребта в море, а Тоттенбург одиноко возвышался на острие этого клина. Город-меч, направленный в сердце бескрайних степей, Тоттенбург был когда-то военно-морским портом, плацдармом для крестовых походов на Юг и…городом мертвых, так как именно его в первую очередь пытались уничтожить лунарки  во время своих налетов на людские государства. Он много раз вымирал практически полностью, но вновь возрождался из пламени войн и эпидемий, как феникс…
Формально Тоттенбургом правит Дож вольных городов Золотого Союза-глава семьи Торосс. На родине дож бы избирался раз в пять лет, или погибал во время заговоров и восстаний, если не был способен дать достаточно хлеба и золота в руки, держащие вилы и стилеты. Он бы венчался на правление с самим Морем на вершине главного маяка, ибо именно море приносило городам-республикам хлеб и богатство. Теперь же сильнейший флот Обскурии лежал на дне Золотого моря, а горожане в страхе перед лунарской  нелюдью призвали на помощь один из сильнейших религиозных орденов Империи-Братство Симаргла. Орден стал доспехами Тоттенбурга, но, при неумелом ношении доспехи часто оборачиваются оковами. И Комтур Одена Маркус, бывший и без того имперским князем-выборщиком, стал узурпатором. Он потеснил дожа, и подчинил город не столько своей харизмой, сколько жаждой власти и силой оружия. Армия Тоттенбурга состояла теперь из кнехтов Империи, псов — рыцарей Симаргла, ополчения переселенцев из вольных городов и личной гвардией дожа, называвшейся Красными Топорами. Потеряв независимость, лишившись закона и вольностей, город - трофей стал тюрьмой для своих завоевателей. Однако не лишился души, которую за долгие века процветания не разменял на золото, а теперь не собирался отдавать за скупую сталь чужеземных мечей. Кстати, о мечах…
                * * *
                «Его Высочеству, Князю-выборщику, Комтуру  Ордена Симаргла и владыке града сего, Маркусу  Тоттенбургскому. От жреца святого Морана из храма Северных ворот Александра Затворника.
                Отчет о допросе неивестного, пришедшего в Тоттенбург  утром сего дня при самых подозрительных обстоятельствах. Дознание проведено согласно Кодексу Ордена и Уставу Святой Инквизиции. Руководитель: Брат Гемма. Свидетель: ваш покорный слуга (как наблюдатель от храма Морана). Время допроса: обедня.
Допрашиваемый, по собственным словам, ошеломлен в схватке с разбойниками и запамятовал свое имя и происхождение. Однако я, с Вашего позволения, осмелюсь привести  ниже описание данной персоны. Росту среднего, телом крепок, но не добр и не сух. Имеет много шрамов, в чем, как и во всем нижеперечисленном нет вины Святой Инквизиции. Лицом груб, на нем также имеет сомн шрамов  в районе лба и на щеках. По причине отсутствия левого ока, носит перевязь, прикрывающую глазницу. Нос прямой, со следами переломов. Зубы имеет металлические, почти все в виде клыков. Глаз синий, ушей нет. Волос  темный, прямой и когда-то стриженный "под оруженосца". Найден был в воронённой кольчуге и латах из твёрдой кожи пегассийского стиля, сильно изрубленных. Из оружия при себе имел меч и кинжал. Геральдический плащ до неузнаваемости измазан грязью, кровью. Все испытания на одержимость и нечисть допрашиваемый прошёл должным образом.
Осмелюсь предположить, что эта персона не представляет опасности для нашего славного города, равно как и для Вашей Милости.
                С великой покорностью и благими намерениями, брат Александр.»