Ради Любви

Владимир закрыл дверь и радостно выдохнул. Улыбка на его властном, обычно строгом лице, вспыхнула, как луч солнца сквозь тучи. Его маленькие серые глаза прищурились и заблестели предвкушением.
- Наконец-то мы одни!
- Ты постоянно говоришь одну и ту же фразу, - ответил Дмитрий, капризно морщась. Его смешное и без того детское лицо, вызвало очередную дозу радости во Владимире. Он улыбнулся шире, подошёл к Дмитрию и обнял его.
- Жизнь циклична, Димочка. И всё всегда повторяется, неужели ты, в свои пятьдесят это ещё не уяснил?
- Мне сорок восемь! – воскликнул Дмитрий. Его густые брови сдвинулись, крылья носа-картошкой раздулись. Дмитрий недовольно насупился.
Владимир звонко рассмеялся.
- Ну, раздевайся же скорее, - сказал он, стягивая с Дмитрия пиджак.
- Мне не нравится это однообразие, - ответил Дмитрий, но раздеваться стал. Аккуратно складывая вещи на стул. Владимир же срывал с себя костюм и разбрасывал его по сторонам.
Дмитрий остался в одной рубашке, и уже принялся отстёгивать бриллиантовые запонки в виде герба страны, но Владимир остановил его.
- Останься так. Мне так нравится.
Дмитрий впервые за встречу улыбнулся. Он поднял руки в белых рукавах и обернулся вокруг своей оси.
- Вот так?
- Да-да, - закивал Владимир и ущипнул Дмитрия за голый зад. – Орешек ты мой.
Дмитрий напряг ягодицы.
- Вот что значит спортивный образ жизни.
Владимир повернул Дмитрия к себе, прижал и поцеловал в губы. Они стояли, сомкнутые губами, растворяясь в космосах друг друга, чувствуя тепло и влажность чужого, но такого родного языка.
С трудом оторвавшись от поцелуя, Дмитрий склонился над соском крепкой, рельефной груди Владимира. Нежно поцеловал и прикусил. Владимир дёрнулся и сладостно вздохнул. Обнял руками затылок Дмитрия и взъерошил его жёсткие, надушенные «Идиллией» Гуэрлина волосы. Глубоко вдохнул аромат пиона и белого мускуса. Дмитрий опустошая себя поцелуями, облизывая подтянутый живот Владимира, опустился ниже.
Владимир замычал от удовольствия, рассыпаясь ругательствами на немецком языке.
- О, херр Дмитрий, - стонал он.
В шаге от преддверия вершины удовольствия, Дмитрий остановился, повернулся и лёг на живот.
- Я жду тебя! – пронзительно закричал он.

Места на огромном кожаном диване хватало, однако, любовники лежали на самом краешке, обнявшись, поджав ноги. Дмитрий опустил голову на грудь Владимира и закрыл глаза.
- Мне давно стало казаться, - сказал Дмитрий тихо, - Мы делаем что-то неправильное.
Владимир усмехнулся и покачал головой.
- Любовь по определению не может быть неправильной.
- Но люди! – встрепенулся Дмитрий и поднял голову, скосил брови и печальными синими глазами посмотрел на Владимира. – Люди страдают. Им не хватает свободы.
- Что такое свобода без любви? – спросил Владимир, - для чего она нужна? В чём её смысл…
- Я не знаю, но как они связаны…
- Они связаны напрямую.
- Все эти люди, кто выражает недовольство, всё это несчастные, не познавшие любовь, не познавшие её вкус. Непонимающие, зачем жить…
- Мы делаем что-то не то…
- Мы делаем именно то! Всё что мы делаем, только ради любви. Все наши старания, все наши труды для любви в стране.
- А…
- Только ради любви! Как ты не понимаешь!?
- А тюрьмы?
- И тюрьмы, и морги, и всё-всё-всё! Всё это ради любви. Всё для достижения любви. И мы должны.. И мы обязаны привести каждого гражданина нашей родины к Любви! Как ты не понимаешь, глупыш?
- Понимаю, - мягко ответил Дмитрий, - понимаю. – И прижался щекой к сильной груди Владимира.