13. В лазарете

     Начало (Вместо предисловия) - http://www.proza.ru/2015/08/10/1315
     Предыдущая страница - http://proza.ru/2015/09/02/1731

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Виктор очнулся в лазарете на территории воинской части. Болела забинтованная голова. Познакомился с медперсоналом и коллегой по несчастью из своей палаты — Василием Петровичем, у которого была нога в гипсе. Попробовал почти тюремной еды. Ел на тумбочке у своей кровати. Встретился с двумя милиционерами и следователем, который всё время пытался у него что-то узнать. Виктор ссылался на амнезию и говорил, что не помнит не только аварию, но даже то, за что его осудили.
____________

Первое, что увидел Виктор, придя в сознание, это было ослепительное солнце, светящее ему прямо в глаза через раскрытую дверь. Было впечатление, что именно оно и вернуло его сознание к этому миру.

Прищуриваясь, он кое-как разглядел за дверью раму окна, которое находилась в другой комнате или, скорее всего, по другую сторону коридора. Последнее подтверждалось и тем, что через несколько мгновений там с одного бока в другой промелькнуло две тени людей, а шлёпанье их ног и их невнятное бормотание стихало медленно и постепенно по мере их удаления, указывая на значительные размеры пространства за дверью.

Тупо болела голова. Виктор с трудом поднял руку, как будто она весила целый пуд, поднёс её к голове и ощутил там какую-то повязку, но подробно ощупать и осознать её назначение он не успел.

— Проснулся, бедолага?! — Промычал кто-то сиплым басом где-то недалеко от его головы. — А я думал, что ты до утра спать будешь.

Виктор с трудом немного повернул голову в сторону говорящего, но это отозвалось усилением боли в его правом виске, а поворота головы было недостаточно — он увидел только половину второй кровати, расположенной под другой стенкой, как в купе. Далее попробовал скосить глаза на говорящего, но это отозвалось болью в глазных яблоках. И всё же он на мгновение заметил сидящего на кровати возле подушки мужчину с ногой в гипсе и двумя костылями, прислонёнными к кровати по его бокам.

— Ты лежи, не двигайся. Тебе нельзя вставать, — заметил мужчина, — говорят, ты головой чуть не пробил стенку в милицейской машине, когда та перевернулась. Там было вооружённое нападение, чтобы кого-то освободить. Ты лежал весь в крови, не двигался, поэтому тебя посчитали мёртвым и не стали забирать. Так, что не повезло тебе — не забрали тебя вместе с остальными братками. Считай, что теперь тебе впаяли повторный срок.

— Где я? — тихо пересохшими губами и как будто не своим голосом промолвил Виктор.

— Мы в военном лазарете, под охраной. Я тоже зэк, только ногу ящиком поломал. Вот суки, подсунули ящик с гнилыми ручками! — Возмутился неизвестно на кого он. Потом более спокойно добавил:

— Тебя хотели в военный госпиталь везти, думали, череп проломлен. Потом оказалось, что только сотрясение мозгов. Так что заживёт, как на собаке, а мы для них и есть собаки! — Снова возмутился он. — Вот только кровищи много было. Видать, полголовы тебе разодрало. Я как раз возле приёмного отделения курил, когда тебя привезли.

«Да, — мелькнула догадливая мысль в голове Виктора, — теперь я точно буду похож на моего тёзку, Ковальского Виктора Семёновича, дай Бог ему здоровья и долгих лет жизни».

Через некоторое время ещё одна мысль озарила его сознание: «Так теперь же всё можно списать на потерю памяти!» Но обдумать эту идею он не успел, так как в палату не спеша прошлёпала немолодая полноватая женщина небольшого росточка в слегка пожелтевшем с одной стороны халате, которая несла белую эмалированную «утку». Скорее всего, это была санитарка.

— А, очнулся, — пробурчала безразлично она, задвигая под кровать Виктора «утку», — надо будет сестре сказать, — добавила она, выходя из палаты и продолжая шлёпать по деревянному полу тапками без задников.

Минут через десять, не здороваясь, вошла высокая медсестра со шприцом в одной руке и ещё чем-то во второй. Как оказалось, во второй были витаминки, по две штуки на человека, которые она положила на тумбочки обоим больным. Затем подошла к Виктору.

— Поворачивай свою задницу, — неприятно пробубнила она грубоватым голосом и добавила напоследок, — понавозят сюда всяких...

— Ты это… Выполняй клятву Грипократа как положено, без оскорблений! — Возмутился медсестрой больной с костылями.

Медсестра, по-видимому, привыкла к его репликам и промолчала. Виктор же медленно повернулся на бок и отодвинул простынь ниже пояса — там одежды не было. Она ловко уколола Виктора в край ягодицы, но слишком быстро и, соответственно, больно ввела  лекарство в тело, сказав, как в насмешку:

— Это обезболивающее.

— Спасибо, — превозмогая головную боль, промямлил Виктор сквозь зубы, на что медсестра только покосилась на него и молча удалилась.

— А сколько сейчас времени? — Спросил Виктор у своего соседа, — меня, кстати, зовут Виктором, а вас?

— А меня Василием, по батюшке Петровичем, но кличут больше просто Петровичем. Что же касается времени, то нам часов не положено иметь. А мы сейчас спросим. Эй! — Крикнул он очередному прохожему, — а сколько сейчас времени?!

После небольшой паузы из-за двери прозвучал ответ:

— Без десяти семь.

— О, скоро ужин, — заметил Петрович, — тут ужинают в семь. Утром кормят в восемь. А обед подают в час дня. — С некоторыми паузами проинформировал он Виктора. — Я тут уже шесть дней, выучил весь ихний распорядок.

— А тебя-то за что замели? — Переключил он тему разговора. — И сколько дали?

— Дали шесть лет, — начал было Виктор с ответа на последний вопрос, но потом, видимо, вспомнив об осторожности и о том, что можно отказаться отвечать, сославшись на амнезию, неожиданно закончил, — только я не помню, за что. Видимо, от удара по голове, то есть, головой об машину, — поправился он, — память отшибло. Скорее, ни за что, как у многих бывает.

— А я вот с завода катушку провода выкатил ночью, когда все там наверху воровали миллионами днём. Мне нужно было жену и двух дочек кормить, а они там наверху по казино развлекались да на Канарах отдыхали. Теперь я на нарах «отдыхаю», а они от всего откупаются наворованным и продолжают делать то же самое. Где же справедливость, скажи мне?!

Виктор сказать не успел, даже если бы хотел — за дверью послышалась команда:

— На ужин! Все на ужин! — И та же женщина, которая приносила «утку», вкатила в палату тележку с несколькими порциями нехитрой еды, — ты иди в столовую, — кивнула она Петровичу, — а тебе как лежачему больному, — она скосила глаза на Виктора, — я привезла ужин сюда.

Она поставила тарелку с примерно тремя ложками овсянки и половиной варёного яйца на тумбочку, потом поставила гранёный стакан чаю с кусочком белого хлеба сверху и рядом положила алюминиевую ложку.

— Спасибо, — пробормотал Виктор.

— Кушай на здоровье, — ответила санитарка и повезла свою поклажу дальше, напоминая тем, кто её ещё не слышал:

— Все на ужин! На ужин!

Петрович заскрипел своей кроватью, опёрся на костыли, с трудом поднялся и не спеша пошёл к выходу, стуча ими по полу.

— Пойду и я жевать эту резину, — буркнул он на ходу, глазами показав на тарелку.

Виктор с трудом приподнял туловище на руках и слегка придвинул его к быльцу кровати за головой. Это дало ему возможность опереться затылком на быльцо и принять полулежащее положение.

Затем он взял тарелку с кашей в руки, осмотрел её с нескольких сторон и поставил обратно на место. За двадцать пять лет службы в армии он никогда не ел такой каши. Конечно, там тоже иногда давали подобную кашу, но Виктор просто пил чай и отодвигал тарелку в сторону. Без одной тарелки каши в неделю не похудеешь.

Так же и сейчас он взял половину яйца с тарелки и отодвинул её от себя. Затем дотянулся до стакана с чаем и снял с него кусок хлеба. Пожевал яйцо с хлебом. Первый раз проглотил пережёванное, а во второй раз ком застрял в горле от этой сухомятки так, что пришлось как можно быстрее хватать стакан с чаем и запивать. Хотя и чай был только по названию, а реально представлял собой тёплую воду, лишь слегка подслащённую сахаром и подкрашенную неизвестно чем.

Наконец, всё было кончено, и Виктор с трудом снова умостился на кровати, как он раньше и лежал. Да, не сладко даются ему четыре дополнительные пенсии. А что же будет на зоне? Скорее, к такой каше придётся привыкать.

После укола у него действительно слегка попустило голову. Но не успел он обдумать новую ситуацию, как к нему сначала зашёл врач с вечерним обходом, затем приехали два милиционера и следователь, который пытался что-то узнать об аварии, заговорщиках и о нём самом. Виктор ссылался на то, что после взрыва и переворачивания машины он был без сознания, а сейчас не помнит даже, за что его осудили.

Когда часов в десять вечера все, наконец-то, разошлись, он почувствовал сильнейшее утомление, сходил кое-как в «утку» и практически сразу отключился, как только выбрал удобную позу для сна. А впереди его ждала новая жизнь...

                ***

Следующая страница - http://proza.ru/2015/09/04/1613