Брокеры

    Налоговый инспектор Аркадий Хвостов сейчас в больнице. Он не знает, зачем он здесь и не помнит, как тут оказался.  Больница огромна – длинные тусклые коридоры, окна, замалёванные белой краской, бесконечные двери кабинетов. Почти не видно врачей. Закутанные в серые простыни фигуры больных медленно движутся. Аркадий Хвостов мучительно ищет нужную дверь. Он спешит, и оказывается перед массивным тамбуром. Понимая, что ему туда не нужно, он идет именно туда. Очень сложная система – множество промежуточных уровней, подуровней. Он догадывается, что оказался в другом, совершенно незнакомом корпусе. Здесь совсем пусто. Он пытается вернуться и понимает, что окончательно заблудился.
    Налоговый инспектор Аркадий Хвостов сейчас в своём кабинете. Он скучает. До вечернего совещания остается десять минут – этого мало для работы и раздумий. Но многовато для ничего. К счастью, в его кабинет заглянул коллега – Бандеролин Роман.
    - Слышал, что придумали, - с порога закричал он.  Этот горлопан не мог тихо разговаривать. – Протоколы теперь от руки писать нельзя. Только на компьютере.
    - Ох и жмут! – попытался отшутиться от него Хвостов. Точнее, не от него самого, а от надоевших до чертовой матери разговоров о работе.
    - Кого жмут?  - не понял Бандеролин.
    Хвостов мучительно загрустил. Он поглядел в простое, уверенное лицо Бандеролина, гармонично венчавшее его мосластую кряжистую фигуру, одетую в костюм, рубашку и галстук удивительно неприметных цветов разных оттенков, подобранных с таким видимо расчетом, чтоб незаметно отличатся на фоне друг друга.  Костюм он стал носить после того, как вышел указ – всем носить костюмы. А до этого ходил в мерзопакостных джинсах с разводами, кучей карманов и молний. Хвостов никак не мог ухватить одну мысль, вертевшуюся где-то рядом, пока не увидел Бандеролиных ботинок. А может это были туфли – он плохо разбирался в таких вопросах, он знал только одно – они были ужасны. Они были вычищены черной ваксой и матово блестели. Он увидел эти уродливые башмаки и сформулировал витающую мысль (оказалось, что она вопросительно по сути) – как можно завидовать и презирать одновременно?
    В кабинете Бандеролина над его столом висел портрет президента. Не того, который сейчас, а предыдущего. Высоко висел, под самым потолком. А может и нынешнего, кто их теперь разберет. Бандеролин был педантичен в таких делах, не то, что Хвостов.
    Весь отдел давно уже набирал протоколы на компьютере, так было удобней, но официальный запрет был неприятен. Но он вписывался в новые принципы, насаждаемые нынешним руководством. Бандеролин был из тех, по которым хрен поймешь, нравится ему это, или нет. Все решения начальства он принимал с радостным энтузиазмом. 
    - Ботинки, - сказал Хвостов.
    - Чего ботинки? - удивился Бандеролин.
    - Ботинки где купил?
    - А, мокасины, - догадался Бандеролин и с нежной улыбкой осмотрел своих начищенных красавцев.  Потом задумался и внимательно, как врач, осмотрел Хвостова.      – Ты сейчас пошутил? – спросил.
    - Да нет. Серьезно я.
    - Странный ты какой-то в последнее время, Аркадий. (Хвостов удивился такой извилистой фразе в устах Бандеролина, но сразу вспомнил – вчера то же самое  - слово в слово – сказал ему начальник службы безопасности.  А Бандеролин стоял рядом и слышал. -  Кто ж обувь себе покупает. И одежду. И вообще…
    - Понял уже,  - поспешил исправить оплошность Хвостов.
    - А что, правда, чёткие мокасы!? – уже не слушал его задетый за живое Бандеролин. Так-то они червонец минимум стоят.
    - Ощущается.
    Хвостов иначе представлял себе мокасины и их обладателей. Недавно ещё (может, и двух лет не прошло), Аркадий зарабатывал три тысячи в месяц и само наличие обуви за десятку казалось ему неправдоподобным.
    А теперь ничего – обвыкся.
    У него зазвонил телефон. Определился красивый незнакомый номер. Сейчас будут денег предлагать, подумал он и снял трубку.
    - Аркадий Владимирович!? – раздалось оттуда приятным баритоном.
Хвостов перебирал в уме третируемые им в данный момент организации.
    - Да, слушаю вас.
    - Инвестиционная кампания «Авангард-Ф» беспокоит. Вам сейчас удобно разговаривать?
    - Да как сказать… («Авангард – Ф», «Авангард – Ф»?)… вы знаете, у меня совещание скоро… перезвоните через час.
    - Хорошо, Аркадий Владимирович, договорились, извините за беспокойство.
    Бандеролин делал вид, что не слушает, хотя сам весь дрожал от напряжения. А спросить все же стеснялся. Конкретику в таких вопросах обсуждать было не принято. Корпоративная этика.
    Совещание в конце дня означало – жди ужесточений. Теперь каждую неделю руководство издавало указы: - усилить режим бдительности и секретности. Повысить этические требования. Соблюдать моральный кодекс инспектора. Не брать взяток.
Хвостов оглядел напряженные лица отдела. Отчетливо просматривались три социальные прослойки: резкие противники усилений (первые номера на увольнение), равнодушные – большинство,  и самая малочисленная, но хорошо организованная – актив.  Они стояли рядом и своим внешним видом выражали решительное одобрение.
    -   Опять приходится прибегать к непопулярным мерам, - открыл совещание  начальник.  А почему? А потому,  что вторую неделю управление план не выполняет.
    - А мы его и раньше никогда не выполняли! – донёсся возглас из зала.
    Начальник осёкся – он был военный, а там не привыкли к самодеятельности.
    - На совещании у руководства,  - продолжил, - речь шла об усилении антикоррупционных мер… в городе сейчас соответствующими структурами проводятся соответствующие мероприятия… и вообще…
    Аркадию было приятно слушать болтовню о борьбе с коррупцией, поигрывая в кармане пиджака упругими уголками набитых деньгами конвертов.
    - А вам не кажется, - сказал вдруг он, - что в нашей стране призыв бороться с коррупцией может быть приравнен к попытке свержения государственного строя?
    Лица собравшихся выражали тайное одобрение. Раздался приглушенный смех.    Начальник задумался.
    - Инспектор Хвостов у нас в числе лучших инспекторов (он смотрел отчетную ведомость за прошлый год), - а позволяет себе разные двусмысленные высказывания.
    Когда две недели назад появился этот начальник, слухи о нём были противоречивы. Но все сходились на том, что работать с ним можно. Это успокаивало. Теперь выяснялось, что это было сильным преувеличением. Работать с ним было решительно невозможно.  Он начал с того, что на первом совещании (теперь они проводились почти каждый день) долго рассказывал об экспедиции в один очень отдалённый район (никто не понял, в какой именно), с очень важной и рискованной целью (до сих пор, наверное, все гадают, с какой). Всё сходилось на том, что была она в его далёком детстве. Быстро выяснилось однако, что в отделе достойных составить ему компанию туда не было. Когда Хвостов третью неделю не выполнил план, начальник вызвал его и сказал:
    - В экспедицию я бы тебя не взял.
    Совещание продолжалось. Аркадий закрыл глаза.
    Инспектор Аркадий Хвостов сейчас в больнице. Нескончаемые коридоры, высокие, очень высокие потолки. Куда-же ему здесь? Все молчат. Молча катятся каталки. Молчат врачи. Странная больница. Да и больница это вообще? Нет, точно больница.
Совещание закончилось.
    В коридоре наперерез ему бросился инспектор Крольковский.
    - Аркадий, - с тревогой в голосе пробормотал он, - тебя чего… в особый отдел вызывали?
    Хвостову досталась совместная проверка. На бланке второй фамилией числилась эта – Крольковский. Все силы он пустил, дабы избавиться от нее – не вышло. Было это месяца два назад.
    -      Да… пригласили зайти, как время будет (время сразу нашлось).
Крольковский взял Аркадия за локоть и отвернул к стене. Опасливо осмотрелся по сторонам. И перешел совсем на шепот, хотя в коридоре никого не было.
    - Слушай, Аркадий, а это не по нашей проверке, случайно? У меня плохие предчувствия.
    Хвостов ждал этого вопроса. У него с самого начала были максимально плохие предчувствия. Результаты их совместной проверки вполне могли иметь такое продолжение. Но вызывали его не за этим. Он так и сказал Крольковскому:
    - Не переживай, товарищ. Работай, как работал.
    И поехал домой.
    В машине знакомым номером зазвонил телефон.
    - «Авангард – Ф», Аркадий Владимирович, не забыли? – звучал приятный голос. – Мы договаривались!
    - Да, конечно, - ответил Хвостов, переключаясь в режим инспектора, - Я слушаю вас!
    - Так вот, Аркадий Владимирович, для начала представлюсь – меня зовут Рональд Вусик.  Мне поручено сделать вам официальное предложение. Вам предоставляется возможность крайне выгодно разместить ваши средства. Вам, надеюсь, это интересно?
    «Это что, шутка» – подумал Хвостов. Какие к чёрту средства. И допустил первую ошибку, сразу не повесив трубку. Вместо этого он сказал:
    - Я вас не совсем понимаю.  Мы проводим налоговую проверку вашей организации?
    - Сейчас, Аркадий Владимирович, я вам все объясню. Мы можем стать вашим доверенным лицом, научить вас общим правилам фондовых аукционов, вы сможете вкладывать деньги в ценные бумаги и они принесут вам гарантированный, я повторяю – гарантированный ежемесячный доход…
    И тут Хвостов понял, с кем разговаривает. Это были брокеры. Ему стало невыносимо грустно. Он захотел без объяснения причины повесить трубку. Но голос, словно почувствовав перемену в его настроении, зазвучал коварным вопросом:
    - Скажите честно, Аркадий Владимирович, вы заинтересованы в том, чтобы больше зарабатывать?
    - Мне кажется,  - сказал Аркадий, - вы сильно ошибаетесь на мой счет. Как вы думаете вообще – кому вы звоните?
    - Это не имеет значения. С нами успешно сотрудничают…
    - Нет, я не в этом смысле.
    - А в каком?
    - Ну… а откуда у вас мой телефон?
    - Ваша фамилия была в списках. Это не имеет значения.
    - В каких списках?!
    - Аркадий Владимирович! – голос в трубке приобрел новую, особо доверительную интонацию, - скажите, вы могли бы встретиться с нашими представителями в любое удобное для вас время?
    Тут Хвостов допустил вторую ошибку и сам не зная почему,  согласился на встречу. Разговор завершился.
    Инспектор Аркадий Хвостов сейчас дома. Он любит побыть дома, в одиночестве.    Сегодня свободный вечер. Можно полежать, почитать. Телевизор у Аркадия есть, но он его не смотрит. Сначала нельзя было, а теперь сам не хочет – отвык. Спать он ложится не позже одиннадцати. Он соблюдает режим.
    Инспектор Аркадий Хвостов сейчас на работе. Он никогда не опаздывает.
    С утра в кабинет к нему забрёл инспектор Александр Шевельницын. Странный это был человек. Говорит, что женат , а половина пуговиц на пиджаке оторвана.  Но это, скорее, от рассеянности. Он часто и ширинку забывал застёгивать. Его всё всегда утомляло. С утра он шаркал ботинками по полу. Он любил зайти, молча посидеть, пожаловаться – и уйти. Хвостов с ним неплохо ладил.
    - Слушай, Александр,  - спросил у него Аркадий, - скажи мне, каких философских взглядов ты придерживаешься?
    - Вообще-то я субъективный идеалист, - ответил Шевельницын, не поднимая глаз от пола. – Только забыл, что это значит. Дома посмотрю в интернете.
    Посидел минут десять и ушел.
    Аркадий работал. За час до встречи позвонил Рональд Вусик, уточнил, всё-ли в силе? Всё было в силе. Аркадий очень жалел, что согласился. Проклятая привычка – не уметь жёстко сказать нет. Даже здесь он не мог от неё избавиться.
    Пришлось идти. Они уже ждали его на скамейке. Двое – сам Рональд, и с ним один. Оба похожие, подчеркнуто деловые, вежливые. Началось – Хвостов и так, и сяк, они ни в какую – вцепились. Чувствует Аркадий, плохо дело. Говорит:
    - Послушайте, ребята, вот скажите мне – в какую эпоху мы с вами живём?
    - В каком смысле в какую? - переспрашивают.
    - Весь наш разговор, - продолжил Аркадий и посмотрел на часы, - а длится он уже сорок минут, крутится возле денег. Это так?
    - Так, - радостно закивали брокеры.
    - А знаете-ли вы друзья мои, - серьезно посмотрел на них Хвостов, - что наша страна, да что там страна – человечество – находится сейчас в состоянии глубочайшего духовного кризиса? И не только духовного. Кризис во всём. Он касается абсолютно всего без исключения. Нравственные устои общества ставятся под сомнение. Искусство, как эстетическая категория, перестало существовать.  Всё можно купить. Всё имеет цену.  Вот вы сейчас тратите своё и моё время – зачем? Вас интересует что-нибудь, кроме денег? Надвигается беда! А вы – зарабатывать… Не об этом надо думать сейчас – а спасать, спасать людей от гибели! Поздно ведь будет…
    Хвостов украдкой наблюдал за брокерами. Параллельно он изучал некоторые детали их костюма. Вот рубашка одного, скажем – неплохая, но манжеты затёрты до бахромы. У второго швейцарские часы из подземного перехода. Грубо работают.
    - Так значит, Аркадий Владимирович,  - очень сухим голосом сказал один из них, - в том, чтобы зарабатывать больше, вы не заинтересованы?
    Трудно было на такой иезуитский вопрос ответить отрицательно, но Хвостов смог.
    - Нет,  -  говорит. Я и вам советую – бросайте вы эту ерунду. Езжайте в деревню. Кормитесь от рук своих. Серьезно говорю – бросайте…
    Инспектор Аркадий Хвостов сейчас на работе. Конец рабочего дня. Опять совещание. После осталось десяток минут – Аркадий заглянул в соседний отдел.  Там, в пустом кабинете, за столом сидел инспектор Владислав Мюллер. Он смотрел в экран монитора. Когда бы Хвостов не зашел, Мюллер всегда сидел перед монитором и смотрел в базе список своих незавершённых проверок. С каждым днём список увеличивался. Мюллер смотрел и думал: главное – ничего не делать – а там бог даст, само рассосётся. Кажется, так было с момента его поступления на службу. Аркадию импонировала такая позиция. Он спросил:
    - Как сыграли вчера?
    Мюллер оживился.
    Инспектор Аркадий Хвостов сейчас дома. Сегодня нужно готовить к отправке отчёт. Каждый четверг он должен отчитываться о своей деятельности – это правило.   Он написал: «Согласно принципам разума и совести. Тридцать восьмой цикл со дня активации.  Становится проще. Проясняется взгляд. Появляется сила убеждения – был пример, подтверждение. Я знаю, да и вы не скрываете – нам не успеть, но грядущие поколения доведут наше дело до конца. Сейчас мне хочется одного – попросить у них прощения за глупость, трусость, равнодушие и беспомощность, поселившиеся в наших сердцах. Но я отвлёкся. Я помню – отчёт должен быть содержательным, но кратким.  Все обязательные задания выполнены. Готов продолжать. (P. D.)»
    Инспектор Аркадий Хвостов сейчас в больнице. На этот раз он совсем недалеко от входа. Возможно, теперь у него получится. Он видит специальных людей – проводников. Но к нему никто не подходит. Он снова идёт сам. Пока идет, он размышляет, почему проводник не подходит к нему. Перед ним тамбур. Не надо туда, думает Аркадий – и оказывается внутри. Старинный, заброшенный корпус больницы. Сводчатые потолки, очень высокие. Если он сам не знает, куда ему, то не поможет и проводник. Какая-же огромная больница. Жизни не хватит обойти её. Кажется – весь мир заключен в этом гигантском здании. А может, ему вовсе никуда и не надо?
    Аркадий проснулся. Пришел ответ. Он прочитал: «Согласно принципам разума и совести. (P. D.) -  Вы – молодец! Продолжайте, упорствуйте, старайтесь, мыслите – и главное помните – вы на верном пути. Мы гордимся Вами. Не бойтесь думать, рисковать. Не бойтесь ответственных шагов – вы к ним готовы. Старайтесь реже использовать излучатель, впрочем, вы и так почти от него отказались. Не ленитесь.    Новые задания получите обычным способом. HGFG. »
    Аркадий Хвостов сейчас на работе. После утреннего совещания он заглянул в соседний отдел, к Мюллеру. Список проверок подрос ещё на несколько позиций.
    - Так как сыграли то? – спросил Аркадий.
    Мюллер молчал.
    Ну и хрен с тобой,  - подумал Хвостов.
    И поехал на проверку.