Украинка в Москве

  Горячая дымка зноя окутывала поезд, прибывающий на Курский вокзал. Пассажиры были рады, что наконец-то выйдут из этой скрипящей гусеницы на воздух. За окном вагона +32. Нечем дышать, а на часах всего восемь утра. Торопливые взгляды ищут на перроне знакомые лица и, находя, озаряются улыбкой. Вот и я , став на цыпочки, смотрю на перрон.Где же он? Где моя радость? А-а-а! Увидела, - машет рукой! Медленно  и чинно поезд последний раз заскрежетал и остановился. Ну, наконец-то!
  - Мамо, ну зачем вы ехали в такую даль? Не могли потерпеть? - говорит мне мое прекрасное чудо, подхватывая сумки.
  - Солнышко, сыночек! Да как же так! Я тебя уже три недели не видела! Как можно это вытерпеть? - говорю я , обнимая такие дорогие плечи и целуя эти неповторимые глаза.
  - Вот и я удивляюсь, как это вы столько выдержали!
  - Да ладно! Не шути надо мной. Вот появятся у тебя свои дети, тогда ты все поймешь. Сынок, а чего это мы с тобой говорим по-русски? Вижу, ты тут совсем обмоскалился!
  - Мамо, не начинайте! Вы, я вижу, в вышыванке приехали да еще и кораллы с дукатом одели? Не могли одеться попроще?
  - Шо ты цэ мэни говорыш, сынку? Я ж до людэй йыхала, та щэй в столыцю! Я що, погано выглядаю?
  - Да нет.Вы всегда хорошо смотритесь, но зачем провоцировать? Вы забыли, что сейчас происходит? Или это нарочно?
  - Сынку, ну, що ты! Чому, скажы мэни, я нэ повинна одягаты тэ, що хочу, и говорыты на тий мови, яка мэни найдорожча?
  - Мамо!
  - Що "мамо"? Он подывыся,- стоять два чорнявых биля такси и щось по-своему белькочуть. Йым можна, а нам - ни?! Ты забув,якого ты роду-плэмэни? Николы нэ цурайся своейы мовы и свого походжэння!
  - А я що, цураюся? Просто нэбэзпэчно зараз говорыты украйынською. Вы б щэ прапора вытяглы, щоб вас в автозак забралы!
  - Ты думаеш, що я зовсим дурна? Я ось зараз выйду з метро и  на Чэрвоний Площи Гимн Украйыны заспиваю!
  - Щэ тилькы цього нэ выстачало! Он подывиться,як вас оти жинкы розглядають. - шепчет сынок.
  - Ой, сынку, цэ воны вышивку роздывляються. Он чуеш, говорять: " Какая тонкая работа! Изысканная блуза." Воны й гадкы нэ мають, що цэ лыштва та вытынання. Хай дывляться, мэни хиба шкода? Ой, нам трэба выходыты.

   - Як давно я тут нэ була! Москва зминылася, щось тут тепер нэ так. Он тилькы ця площа така сама и народу тут повно, як и ранишэ.
   - Мамо, може хочэтэ в Мавзолэй сходыты?
   - Ты що, синку? Що я там забула? Та я мумий з дытынства боюся! Цэ ж треба! Выпотрошылы людыну, як наш сусид, дядько Мыкола, що чучала з птахив робыть,- тай щэ й ходять майжэ сто рокив на цэ бэзбожнэ дило роздывлятыся! Страхиття!
   - Може хочэтэ до Кримливськойы стины пидийты? Там таки выдатни люды поховани!
   - Та ни! Кладовыщ мени, сынку, в жытти и так выстачае. Ось зараз...
   - Що вы там робыте? Що цэ вы, мамо, кормою розвэрнулыся? На вас вся Червона Площа дывыться!
   -Та ты прикрыв мэнэ бы з тылу! Прыкрый, сыночку, прыкрый! Оцэ, дурна моя голова, надягла нови босонижкы в дорогу, а вони мэни так намуляли, що аж сэрцэ заходиться!
   - Гарни! Таки билэсэньки!
   - Отож, сыночку! Билэсэньки та гарни! Якбы ты знав, скилькы воны коштують! И кого я хотила вразыты? Та щэ ци застибкы, хай йым грэць! Так, усэ! Давай у Крэмль сходымо. Колись я в Крэмлывському Палаци була на ялынци.
   - А вы мэни нэ розповидалы.
   - Та зараз же розповидаю! Колись я мрияла жыты в Москви. От дурна була! Тут людэй, як мух в окропи! А машин! Ще бильшэ, ниж людэй!.. Ось и Архангэльськый собор. Яка краса!


   - Мамо, а тепер куды?
   - А тепер покажы мэни, сыну, дэ ты цю практыку проходыш, як жывэш. И чим жэ тэбэ тут так прынадылы, що ты нэ змиг видмовытыся?
   - То давайтэ спустымося в мэтро.

   Июльский вечер накатил сиреневой волной и пах раскаленным камнем. Жара почти не ослабла, и измученные люди не выпускали из рук бутылки с минералкой или стаканчики мороженого. Погуляв вдоль набережной Москва-реки, посетив магазины,  мы в конце концов оказались на Курском вокзале. Моя стихийная поездка приближалась к концу. Впереди была долгая ночь в поезде по дороге домой. До отправления еще было два часа. Мы уселись на скамью в зале ожидания.
   -Сынку, тэпэр моя душа будэ спокийною. Всэ добрэ, тай скоро ты повэрнэшся додому...
   - Мамо, я нэ хотив вас турбуваты, алэ мэни пропонують тут залышытыся щонаймэншэ на два рокы. Мэнэ залучають до наукового гранту и, якщо я выправдаю довиру, то можэ отрымаю тут роботу. Буду причетным до наукових розробок.
   - Боже мий! Цилых два рокы! И ты тилькы зараз мэни про цэ говорыш! Що ж я бэз тэбэ робытыму, сыночку? Що ж цэ робыться на билому свити?! От кляти москали! Такы знайшлы, як вразыты мэнэ в самэ сэрцэ! Забырають в мэнэ найдорожчэ!
   - Мамо! Перестаньтэ, вы ж знаэтэ в якому становыщи наша наука. А тут пэрспэктывы, майбутне...
   - Два роки! Боже мий! Та хиба ж я сюды найыздюся? На одну подорож трэба 3000 гривэн, тай то в плацкарти! А мытныця!Боже мий, що ж робыты?! Та краще б ты в Англию пойыхав, чи в Польщу...
   - Мэни пропонувалы в Англию, та вы ж знаетэ, що я мову погано знаю...Ось я и выбрав Москву... Я нэ хотив, щоб вы нэрвувалы и втрачалыся.
   - Гарный ты в мэнэ сын! И я тилькы зараз про всэ цэ довидуюсь! Що ж цэ такэ?! А в Москви дэшэво? Тут таки цины, що з глузду зйыхаты можна! А ну признавайся, иродив сын, можэ ты тут соби москвычку якусь знайшов?! Я бачила, як тут дивчата на тэбэ зыркають!
   - Мамо, що я, нэ розумию?! Яки дивчата! У нас в лабораторийи я самый молодшый, а мойий професорши, взагали, 75 рокив. Яки дивчата! Тай часу в мэнэ зовсим нэма.
   - Дывысь мэни! И щоб всим говорыв, що ты голый и босый, и що в тэбэ ничого немае! Ничого... Щось придумаемо. Я знову прыйыду и домовлю тоби гарного знавця з английськойы. Добрэ, якось и цэ переживэмо.
   - Мамо, а як там моя машина. Я вжэ скучив, хочэться систы за кермо...
   - Що йый зробыться? Стойить соби у гаражи, тэбэ чэкае... Ты з батьком говорыв? Вин знае?
   - Так, говорыв. Вин радый за мэнэ, навить дзвоныв профэсорши нэщодавно. Пытав, як у мэнэ справы.
   - Вин, напэвно, дужэ пышаеться тобою. Ще б пак! Це вид нього в тэбэ така схильнисть до наукы. Ничого, сынку! Тримайся з гиднистю, нэ линуйся и всэ будэ добрэ...
   - Мамо,ваш потяг оголосылы.
   - Ходимо, сыночку...

  Я смотрела из окна вагона на своего ребенка, а душа моя рвалась к нему назад. Что поделаешь в такой ситуации? Ничего,- и это переживем! Знай, сыночек, я что-нибудь придумаю! Ты выучишь иностранный не хуже своего родного языка даже, если мне придется что-то продать! Конечно, такой уважительный и трудолюбивый ребенок нужен всем! Сколько талантов поглотила Москва! И кто потом вернулся? Да почти никто! А как жить вдали от ребенка? Нет, я не смогу. А, не дай Господи, влюбится и женится на какой-то москвичке? Перебираться в Москву? О, нет! Значит, сыночек, ты поедешь в Европу.
Так, где там мой желто-голубой шарфик? Надо поближе положить, чтобы перед украинской границей завязать бантиком на голове. Вот паразиты, нагородили границ!