Упасть и не разбиться

      Радости было слишком много,   душистой, тяжелой, огромной, такой огромной, что равновесие нарушилось, и она не удержалась и упала вниз...       
     Собственно, мой дорогой, само ее существование было счастливой случайностью. Все произошло потому, что стеклодув был молод и влюблен. То есть - он уже был отличным мастером, ведь стеклодувом был и его отец, и его дед, и прадед. И он сам приходил в мастерскую с детства, болтался среди всех и тянул из остатков стекла смешные фигурки зверюшек. А сейчас и он уже был мастером и ему доверяли настоящую большую работу. Но он был молод и влюблен, и сегодня в полдень к нему в мастерскую пришла девушка. Стеклодув был красив, он знал это, и стоял, расправив плечи, играл мышцами (совершенно не нужно, но так хотелось!), вертел трубку, дул, расправляя текучий бесформенный ком горячего стекла. Получалась ваза, он заворачивал узкое горло винтом, гнул застывающее стекло, раскачивал в воздухе, стараясь выглядеть значительным и серьезным, и вот короткий удар по трубке и готовая ваза остается лежать на боку на железном столе. Девушка смеялась и хлопала в ладоши. А потом попросила - "А можно попробовать?" И он, конечно же, разрешил, сунул трубку в печь, чтобы расплавить остывший остаток, и  попросил девушку убрать волосы, потому что вокруг огонь. И сам начал собирать их с ее плеч. Она подняла руки, широкие рукава платья скользнули вниз, стала заплетать косу. Он зачем-то пытался помочь, их руки сталкивались, и его пальцы запутались в ее волосах, и она снова смеялась.  А потом он встал за ее спиной, пристраивал ее ладони: "Возьми вот тут, а этой вот сюда, и надо вот так поворачивать, слышишь? Надо сюда дуть и вот так поворачивать!". "У меня не хватит дыхания" - она повернулась к нему, ее глаза и губы были так близко. "Когда не сможешь, просто закрой глаза и отпусти, я закончу за тебя, хорошо?" - и он крепче прижал ее узкой спиной к своей груди, к гулко стучащему сердцу, прислоняясь щекой к ее щеке. Она кивнула, вдохнула, он  потянул трубку из огня, раскручивая в воздухе яркий огненный шар. Девушка потянулась губами и попыталась подуть, трубка издала хрюкающий звук, и девушка пошатнулась, выпуская ее из рук и сгибаясь от смеха пополам. Но молодой стеклодув прижал смешливую девушку к себе еще крепче и сказал: "Попробуй еще раз, остывает!".
     Она старательно выдохнула, раскаленный шар вздулся изнутри, юноша вертел трубку, она пыталась делать то же, но ее руки не успевали за ним, их пальцы сталкивались, "Еще раз!" - произнес он, но она опустила ресницы, и он отодвинул ее лицо, толкнувшись щекой,  и перехватил губами, выдохнул, отнял ее руки от трубки, остался один, сосредоточенный, даже суровый. Трубка упирается  в край стола и горячая пустотелая капля провисает вниз, вытягивается, изгибается, он откусывает ее железными щипцами и снова приставляет обратной стороной к горячему стеклу, сует в огонь, опять раскаляя, раскрывает горло вазы, и все вертит застывающий сосуд, обминает и выравнивает, вытягивает и разгибает железом  прозрачные лепестки.
     Маленькая Вазочка для цветов,  прозрачная, с пятью развернутыми от горлышка лепестками, сама похожая на цветок. Девушка унесла ее с собой, и поставила  на верхнюю полку буфета, за стекло.      
     Впрочем, грех было жаловаться - пыль вытирали регулярно, часто водружали на стол в гостиной, когда надо было поставить в воду маленький букет цветов, например,  незабудки или фиалки.  Вазочка очень любила цветы, и ощущать внутри воду ей нравилось, поэтому она старалась изо всех сил, и сохраняла цветы свежими как можно дольше. А девушка носила за собой весь день маленькую Вазочку с фиалками - за чаем она ставила ее на стол, вечером, когда вышивала или читала,  Вазочка стояла на круглом столике в гостиной, в потом она уносила ее в спальню и ставила на туалетный столик. Цветы приносил юноша-стеклодув, или девушка возвращалась домой со свидания с букетом. Вазочке нравилась девушка, ее пушистые темно-медные волосы, нравилось слышать ее смех, и чувствовать ее тонкие пальцы на стеклянном боку. И юноша ей нравился, она же помнила, что именно ему обязана пятью загнутыми лепестками на горлышке.      
     Однажды он принес большой букет завернутый в бумагу, это были белые розы, и конечно их поставили в Большую Фарфоровую Вазу. Розы пахли, девушка улыбалась, юноша-стеклодув тоже все время улыбался, и Вазочка точно видела сверху из буфета, что они целовались. Ночью розы светились в темноте, совершенно точно, мой дорогой, они светились!   
     А  следующим  вечером девушка сидела около круглого столика и почему-то отрывала от роз лепестки. Вазочку это очень испугало, ведь она любили цветы. И еще у девушки по щекам маленькими каплями текла вода. Вазочка знала, что люди как цветы, тоже пьют воду, только не снаружи, а внутрь, из высоких прозрачные стаканов, ровных, без горлышка, с гравировкой на поверхности. Но сейчас она подумала, что люди, наверное, еще и как вазы, потому что они вливают внутрь себя воду, а потом вот так выливают - каплями по лицу.      
     И за окном стало как-то всегда пасмурно, вода текла по стеклам, каплями, как слезы. Букеты перестали появляться в доме, и Вазочка скучала, все скучали, тяжелая, темная, как несвежая вода из-под цветов, тоска разлилась в гостиной. Однажды за окном начало падать  белое, как  оборванные лепестки, и   потом надолго установилось ровное холодное свечение, как от роз ночью. На оконных стеклах появились узоры, тонкие, словно гравированные резцом, как на стаканах с нижней полки буфета, утром, когда солнце вставало, они загорались золотым, а к вечеру темнели, и снова наливались ярким серебром на черном фоне, когда  в гостиной зажигали лампу. Но утро было теперь такое короткое, а вечера такие длинные. Девушка тоже побледнела, как будто из-за этого холодного зимнего света, волосы ее потускнели, и она стала гладко их причесывать, и никогда не улыбалась.      
     Ах, если бы сейчас загореться, раскалиться, засветиться, как вынутая из печи, думала Вазочка. Или засиять, как от солнца летом, в полдень, когда луч проходит сквозь воду и падает мерцающим пятном на скатерть. Ей казалось, что это тяжелое темное время длится вечно. Она даже и не сразу заметила, что день удлиняется, что морозные узоры исчезли со стекла, и снова побежали капельками дожди. Она так устала от тоски и безделья, мой дорогой, что словно бы умерла.      
     Но была уже весна, и за вымытым окном трепетали нежно-зеленые ветви, когда вдруг хлопнула вдалеке дверь, и возглас, и смех, и девушка влетела в комнату, с охапкой белых пушистых цветов, и волосы ее снова вились и летели, и улыбка сияла, и горели глаза, и она кружилась, прижимая к себе огромный букет пионов, а молодой стеклодув, стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, и тоже улыбался, правда немного смущенно. Пионы, конечно же, были со скрипом всунуты в Большую Фарфоровую Вазу. Только один цветок сломался, от радостных объятий. И тогда Вазочку достали с полки. Ее снова достали с полки! И поставили в нее цветок! Огромный, пушистый, душистый, совершенно необыкновенный цветок! А саму Вазочку девушка сунула, напевая, на подоконник, и убежала, кажется, готовить чай.   
     Это было счастье, мой дорогой, самое настоящее счастье. Не смейся, ты себе представить не можешь, как она была рада.  Радости было слишком много,   душистой, тяжелой, огромной, такой огромной, что равновесие нарушилось и она не удержалась и упала вниз...      
     То есть - она почти упала. Опрокинулась навзничь, к самому краю подоконника, внизу были страшные каменные плитки - темно-вишневые неправильные восьмиугольники и маленькие синие квадраты между ними. И Вазочка подумала с ужасом - если я не удержусь на краю и на эти страшные плитки упадет мой чудесный, душистый, такой нежный, хрупкий... Она уже видела, как он встряхивает лепестками и рассыпается на части. Вниз тянулась тонкая струйка воды, разбиваясь у самого пола на капли и растекаясь  лужицей. "Удержись, не выскальзывай, не уходи от меня, мой прекрасный цветок", - просила Вазочка, прижавшись изгибом горлышка к краю, уперевшись выгнутым лепестком, изо всех сил сохраняя призрачное равновесие.      
     Крепкие пальцы ухватили ее и снова поставили вертикально. "Смотри, наша вазочка - она упала и не разбилась!" - воскликнула девушка и переставила Вазочку на стол.      
     Светило солнце, вода была прозрачна, смеялась девушка, над чайной чашкой плыл пар, летела по ветру легкая занавеска на окне, возможно где-то осторожно ходила кошка. Рядом стоял большой букет в Большой Фарфоровой Вазе, но Вазочка считала, что в ней ее единственный пион был все же красивее, потому что он был - Единственный.