Четвертого марта. Часть 3. Чихирев и Хамалко

В память о погибших - их  имена подлинные.

Часть 6. Чихерев и Хамалко

 По складкам степи Гамбирай отряд подошёл к старому погосту, заброшенная Шевукала была в полукилометре правее, на той стороне сухого русла. Солнце ещё только нырнуло за южную горку, и видимость была хорошая. После быстрого марша отряд развалился вдоль тропы, бойцы откинулись на спины, готовые по первой команде занять боевые позиции. Капитан Гейнц, командир отряда, стоял поодаль в узкой расщелине на краю обрыва, оперев обе руки на левое колено, внимательно изучая сухое русло и предгорья на противоположной стороне. Остальные офицеры коротко перекуривали рядом с командиром роты капитаном Скуратовым, ожидая указаний.   

   Через русло над ними возвышался мрачный утес. В Джелалабадском отряде его прозвали "Чертов палец". Две острые скалы на вершине опирались друг на друга и напоминали латинскую букву "V" - английскую викторию, пытавшуюся приподняться с левого колена. Не исключено, что этот рукотворный памятник создали воины Александра Македонского в честь своего полководца, когда обходили Черные горы два тысячелетия назад. 

   Гейнц вернулся уверенной походкой:

   - Да, сидите, сидите! Значит, Пахомов, наученный горьким опытом, решил не рисковать, и все свои четыре группы посадил в линеечку на гору, - с небрежной улыбкой обратился Гейнц к офицерам, поглядывая на Авдеева, единственного участника вчерашней операции, - на ту сторону русла мы не пойдем, - выдал командир свое решение, - там высоко - не будет нужной точности стрельбы. С этой стороны организуем засаду - отличное местечко.   

   Скуратов отвернулся в сторону, скрывая перекошенное злобой лицо: "Так я и знал, что этот притащил нас сюда, чтобы взять реванш за седьмое августа!"   

  - Хамалко, что у тебя там в арсенале? - продолжал начальник, не обращая внимания на ротного.
 
 Юрий скинул с плеч  РД.  Другие минеры последовали его примеру, поклажа  у ребят за спиной, прямо скажем,  была тяжелой и душераздирающей.  Хамалко доложил:

- Полный комплект  «Охоты» с  ОЗМ-72,  и  МОН-50 - четыре штуки. Сотки (мины Мон-100)  сейчас  не берем, обычно ставим  две «пятидесятки».
 - Отлично! "Охоту" (датчик, реагирующий на шаги и подрывающий мины) в завершении обязательно поставим. А сейчас видишь: слева на выходе из русла перекат? Ставь две "пятидесятки" в узком месте перед ним. Давай - вперед!
- Есть, - ответил Юрий и вместе с двумя бойцами  исчез в промоине, ведущей в указанном направлении.
- Симоненко, займи позицию на левом фланге и  прикрой  минеров. Когда они уйдут, смотри, чтобы выход из русла был у тебя постоянно под контролем. Не нравится мне этот холм по центру  - духи, когда пойдут,  могут за него укрыться.
 Володя Симоненко поднял своих разведчиков  с привала.  Боевое железо крякнуло десятком металлических  усталых голосов, предчувствуя, что теперь уже недолго ему  оставаться без дела, и прильнув к сильным спинам молодых ребят, отправилось в свой путь.
 – Чихирев! На правом фланге  видишь  холм, который  вдается в русло?! Он – твой!  Давай туда!
 - Есть! – ответил Александр, его бойцы уже стояли наготове, - Четвертая группа, за мной!
- Два взвода у нас без офицеров, - вслух проговорил Гейнц, обращаясь к  командиру роты капитану Скуратову, - один посади над руслом – под нами,  второй выстави  на холме вверху, а то зайдут душки, откуда их не ждали.

 Вторая рота быстро заняла позиции. Множественные складки и овраги, спускавшиеся в основное русло под разными углами, были удобными ходами коммуникации, которые позволяли скрытно и удобно передвигаться от  управления роты ко всем разведгруппам, кроме четвертой. 

 Группе Чихерева пришлось выдвигаться на место дольше всех. Оказалось, что понравившийся командиру красивый песчаный холм,  похожий на утюг, или сапог, нос которого был удобен для боевой позиции, а «голенище» прикрывало спину, был отрезан  от управления отряда боковым руслом.  В тот момент этому  никто не придал  значения – заманчивый холм господствовал со стороны  песчаного берега,  крепостной башней  вдаваясь в широкое сухое русло.
Разведчики четвертой группы спустились на дно,  преодолели  открытое  пространство,  поднялись  наверх по крутому склону и оказались  на соседнем острове.
 Почти сразу Чихирев     доложил, что наблюдает в основном русле «бородатого», идущего по направлению к отряду.

- Пошло движение по трассе, - обрадовался  командир операции капитан Гейнц, – ну-ка, Долин, доставь мне этого аборигена!
 
Прошло не меньше получаса, прежде чем старик  в белой чалме, с палкой в руке преодолел свой нелегкий путь   по песчаному руслу на глазах у  разведчиков, затаившихся вдоль левого  берега. Он уже приближался  к месту минирования, когда ему на встречу вышли зам комроты Долин и  два его  бойца.
Афганца  подвели к капитану Гейнцу.  Старик  смерил его  тяжелым взглядом.

- Эту записку нашли у него в кармане, - доложил Долин и протянул клочок бумаги.
-  Авдеев, спроси , кто  такой, куда идет!  Можешь разобрать, что там в записке?
- Ста нум це дей ау черта зе? – задал вопрос  Виктор и развернул сложенный клочок бумаги.
- Зма нум  Гаффар дей,  Мьяханкач-та зем.
- Его зовут Гаффар,  говорит, что идет в Мьяханкач. На бумажке только два слова «две коробки», - перевел Виктор нехитрую запись.
- Не иначе как: "... патронов для охоты на волков", -  с сарказмом высказался  Гейнц, довольный  своим остроумием,  и, повернувшись  к Скуратову,  со смешком добавил, -  что за совпадения, как ни встречу духа, так обязательно - Гаффар, ну, в крайнем случае – Гаффархан.
- Не тянет он по возрасту на Инженера, - не желая шутить, лениво высказался капитан Скуратов. (Здесь имеется в виду Инженер Гаффар, сбивший под Джелалабадом несколько вертолетов).

 В этот момент радист протянул Гейнцу гарнитуру.

- Чихирев вызывает, товарищ командир!
- Понял, понял. Наблюдай! - сказал тот,в тангенту и улыбнулся. - У четвёртой группы веревочка «бородатых», пять душков в полукилометре выше по руслу, движутся в нашем направлении.  Старика в расход. По-тихому, - мягко скомандовал капитан Гейнц.
 
 Все люди вокруг как-то сразу съежились, воцарилась удушливая тишина. Авдеев, никак  не ожидавший  такого поворота, стал оглядываться на других офицеров, пытаясь понять их реакцию.  Все отводили глаза и молчали.

- Товарищ капитан! -  с трудом  выдавливал  из себя слова Виктор, понимая на что замахнулся, пытаясь найти аргумент, способный перевесить  командирское самолюбие. - Нельзя этого делать.  В третьей роте у нас правило: не трогать афганцев  без оружия - свои погибнут!

 Фраза прозвучала тихо и дерзко.  Такого вызова Гейнц не ожидал.

- Слушай, лейтенант, сюда!  У нас тут серьезные дела начинаются, и деда этого я три дня пасти не собираюсь. И так ясно – дозорный дух, тем более - с запиской. Выполнять приказ!

 «Вот и все! Другой командир - свои законы. Как ему объяснишь, что  в отряде опять пойдут потери, по его вине, только от этого не легче», - думал  Авдеев, оправдывая свою неудачу.  Впрочем, может,  еще обойдется... может, не сегодня».
 Когда он поднял голову, деда уже увели.

- Пять «бородатых» подо мной, - доложил Чихирев по радиостанции через пятнадцать минут, - Разрешите открыть огонь?
- Пропускай, это охранение. Тут есть,  кому принять.  Смотри в оба – должны еще пойти! – вошел во вкус  охоты старший командир, глотнув адреналина власти.

 Духи шли спокойно, стараясь держаться ближе к горам. Гейнц решал, что с ними делать.  Ему хотелось верить, что эта была группа проводки каравана.

- Ну, что? Будем подрывать, или  пропустим и дождемся, когда на обратном пути они потянут груз от переправы? - советовался Гейнц  с  капитаном Скуратовым.
- Я бы дождался  каравана  с переправы. Есть опасность, что засветимся, но я бы этих пропустил -  на наш век духов  хватит. 
- Нет,  надо подрывать. Пусть только войдут в зону поражения мин, - определился старший командир.

 Тем временем «бородатые»  поравнялись с управленьем роты. Все разведгруппы внимательно следили, с какой стороны  они будут обходить холм в центре, до которого осталось  не более ста метров. Тот самый, на котором 7 августа группа Абрамова из 3-ей роты приняла ближний бой, а Гейнц с русла основными силами не мог поддержать их огнем, боялся уничтожить своих...
 Внезапно духи, как по команде,  повернули вправо и, явно ускоряя шаг, направились к промоине, заваленной камнями. Добравшись до нее, они полезли  вверх на гору.
 Группа Чихирева на правом фланге была  к ним ближе всех.

- Четвертый, ты их видишь? – Запросил Гейнц по радиостанции.
- Нет, не вижу, склон горы мешает! Они там в складке, в расщелине.
- То, что они в складке, я вижу.

 С места, на котором находились офицеры управленья роты, духов было ещё видно, хоть  расстояние было более двухсот метров.  Их спины мелькали  среди камней.
Гейнц  чего-то ждал, а ситуация становилась угрожающей для правого фланга.  Авдееву в голову пришла  мысль:

- Товарищ капитан, разрешите мне с ними поговорить?
- Давай, попробуй! – согласился капитан.

 Виктор с  автоматом в руке  побежал вниз  по  ложбине  вправо в  боковое русло, и    вышел так, чтобы ему было хорошо видно духов.  Их головы  мелькали  над камнями нижнего завала.  В горе промоина с валунами была почти отвесной и затрудняла подъем противнику, тем не менее, они поднялись уже на двадцать метров, преодолев самый сложный участок.

- Если их  не остановить, -  думал Виктор, - очень скоро они займут  ту самую  позицию, с  которой  3-я рота вчера  утром  контролировала   сухое русло, как минимум - на выстрел пулемета.  Холм, который заняла группа Чихирева, был там сверху как на ладони.

 Авдеев решил под видом местного доброжелателя сообщить  духам, что наверху их ждет засада, что советские бойцы  замаскировались и никуда не уходили, что они окружены, и что сдаться – не самое плохое решение.

Он верил, что нелепые идеи иногда срабатывают, и в шутку даже представлял, как он, «герой с дудочкой»,  ведет прямо к Гейнцу группу плененных духов.

 "А вдруг клюнут… В любом случае -  выиграем время, и группа Чихирева сумеет выйти из ловушки", - думал он серьезно.
 
  Виктор сложил руки в рупор и  крикнул:

- Хабар дар! Пер груну «шурави»! Радзей ланди! Пер груну «шурави»! (пушту, Внимание! На горках «советские»! Давайте вниз!  На горках «шурави»)!

 Духи в валунах остановились. Авдеев под нуристанками (шерстяные шапки пакули) увидел их светлые лица, значит, они повернулись  в его сторону.  Но ответа не было.
 
-  Вруну, стерей ма шей! Пер груну шурави! (Братья, приветствую вас! На горках шурави!)

 Пуштунам, персам,  таджикам,  пашаям, всем племенам в Афгане была понятна  фраза «пер груну шурави», даже самим бойцам шурави (советским воинам).  Ответа со стороны духов так и не последовало.  Их головы снова почернели и  спины  замелькали среди валунов, карабкаясь все выше и выше. Это означало, что на противоположной стороне в гору лез  серьезный противник, который знал о  боевой обстановке больше, чем того хотелось бы спецназу.

 Задумка не сработала, Авдеев побежал обратно, он  был в полной уверенности, что  за это время группа Чихирева сменила позицию.

- Они в переговоры не вступают, - доложил он капитану Гейнцу.
- Видел, - отрезал тот, злясь, что согласился на всю эту авантюру.

  Виктор опешил, узнав, что четвертую группу с холма отводить никто не собирался. Оба командира выглядели  расстроенными, но решения не приняли.
 В своей роте  Авдеев  запросто  задавал  вопросы более опытным командирам, на том и учился.  Но здесь, спрашивать по какой причине не сняли группу Чихирева, было бесполезно - чужое мнение Гейнца не интересовало.
 
 "Эти «стратеги» что же полагают: «бородатые» поднимутся наверх, насчитают внизу с полсотни советских спецназовцев,  испугаются и разбегутся?! В Черных горах Удальцов с пятью бойцами целый день удерживал господствующую высоту, несколько раз отбивал наступающих духов, а тех было не меньше сотни, ребята серьёзные, с  гранатомётами и упёртостью фанатиков шли в атаку, не стремились дожить до вечернего намаза - вот, что такое господствующая высота," - бухтел про себя Виктор.

 Выстрелы с горы  начались как-то нехотя и не дружно. Духи  безнаказанно стреляли по четвертой группе сверху короткими очередями. Они не спешили, словно охотники на вышке,  радуясь удаче, до конца не веря, что в ста пятидесяти метрах под ними, на расправу осталась группа спецназовцев.
 
  Гейнц очнулся:

- Связист, дай мне Симоненко! – Симоненко! Твоя  задача обойти духов слева подняться  на гору  и там их уничтожить!  - Долин, забирай  с тыла резервную группу, и - на место Симоненко! Огнем его прикроешь.
- Связист, срочно «Розу»! – Роза! Роза! В заданном квадрате веду бой с превосходящими силами противника. Нужны  «грачи», все координаты по ромашке я им уточню. Противник слишком близко – без «шмелей» (Ми-24) тут не обойтись!
 
Авдеев, слушая переговоры, размышлял, - как в подобной обстановке действовали  бы офицеры его роты? – Самой серьезной операцией, в которой он участвовал, был рейд по  уничтожению базы Умара в Черных горах.  Там  Пахомов АГСами (автоматическими гранатометами) целый день сдерживал духов на ближних горках.  Здесь тоже по навесной  траектории ими можно было отлично накрыть позицию противника,  раз уж попали в  такую  ситуацию. 
Бывало, зам комроты Удальцов любил на войне удивить душков их же трофейным 60-мм минометом, пока к нему не закончились боеприпасы…

   Но вторая рота  из тяжелого вооружения взяла на боевой выход только «мухи» (одноразовые гранатометы), которые в данной ситуации  были абсолютно бесполезны.

 - Связист, постоянно вызывай Чихерева! – командовал Гейнц. – Сколько времени он не отвечает?
- Товарищ капитан, я постоянно запрашиваю.   Сначала кто-то из бойцов ответил, а теперь все замолчали.
 - Вызови мне Симоненко!
- Симоненко на связи, - передал гарнитуру связист.
 - Что там у тебя? – Кричал Гейнц.
- Добрались до холма в центре русла. Нас прижали. Голову не  дают поднять. У меня один трехсотый!
- Оставь его, после вытащим! Прорывайся на гору! – Гейнц отложил гарнитуру, - Завязли!  Что Чихирев?
- Не отвечает!
- Кто командир  первой группы?! Ко мне его!

Прибежал сержант.

- Сержант! Слушай внимательно! У Чихерева не работает радиостанция. Ты со своей группой поднимаешься к нему наверх.  Доложишь от меня, чтобы снимал  группу и срочно выдвигался к нам. Если есть раненные, - поможешь их спустить. Все ясно?
- Так точно! – отрапортовал сержант и побежал выполнять приказ.

 С позиции управления роты было хорошо видно, как первая группа снялась с пригорка напротив, откатилась в небольшую складку и по ней побежала вправо вниз к боковому руслу. Сразу  за ним возвышался холм, с вершины которого  уже полчаса  не отвечала группа Чихерева.
 
 Открытое пространство бокового русла и  левый склон холма теперь для первой группы были театром боевых действий, а в нем как красиво ни беги, всё будешь освистан вражескими пулями.

 Офицеры управленья наблюдали, ждали, что вот сейчас бойцы поднимутся с  пятачка  зеленой травы, пересекут русло и начнут взбираться по крутому склону. Но группа продолжала лежать, стрелять, а с места не вставала, и связи с ними не было.

- Товарищ капитан, Вас вызывает Роза! – обратился связист  к  Гейнцу.
- Да! Понял! Ждем! Есть! Есть у меня такая частота для связи! – отвечал он, видимо, комбату на ЦБУ.  – Наконец-то вылетели, - обратился командир к офицерам, снимая гарнитуру. – Что там внизу?
- Первая группа так и не поднялась, – ответил капитан Скуратов.
- Авдеев! - Гейнц  вдруг криво усмехнулся, - Пахомов хвалился, что ты у него чуть ли ни за Абрамова ходил?! Вон  твоя  группа в русле! Поднимай бойцов и к  Чихереву – наверх. Вперед!
- Есть! – ответил Виктор.

Он  подхватил  РД, и знакомой ложбиной побежал  вниз, забирая вправо.

- Ну, вот и всё, - подытожил Авдеев  сам себе по дороге, - когда-то ты умно рассуждал о Сотникове, о  повестях Василя Быкова,  о долге на войне, о смерти вместо предательства, писал сочинения на эту тему. Вот – та самая история, черкни в реалии пару строк.

 Виктор настраивал себя. В  конце этого короткого пути он должен был оторвать  бойцов от спасительной земли и толкнуть под пули. И всё по воле  начальника, с чьими приказами он был в корне  не согласен с самого начала, но не имел право их не выполнить.

 "Как  поднимать под пули незнакомых  бойцов?!" 

 Авдеев знал лишь один армейский способ: определить старший призыв группы, им и сержанту приказать лично, а дальше с криком: «Вперед!», рвануть в  открытое пространство бокового русла, вбежать на холм,  залечь за СПС, а там уж будь, что будет. Все вроде складно.

 "А духи? Зачем им тратить пули по бегущим целям?  Они  спокойно подождут, пока мы все поднимемся наверх, в одну большую кучу  к ним поближе…

Нет! Не так бы стал выполнять эту задачу Абрамов или Удвльцов!"

Новая группа Авдеева лежала в зеленой траве за небольшим  пригорком, вытянувшись  в направлении холма Чихирева.  Виктор для себя отметил, что стволы  автоматов были направлены не влево, в сторону горы, откуда били   духи, а вправо в боковое русло, точнее на ближайший  холм с этой стороны.
Он отыскал глазами сержанта и, остановившись  возле него, присел на одно колено:

- Сержант, сколько у тебя пулеметов?
- Один, товарищ лейтенант.  Ложитесь, духи справа!

Но Авдеев, словно не расслышал окончанья фразы. Он был  во власти  внезапно созревшего плана, простого, и, как ему казалось,  дающего надежду на сохранение группы.  И теперь он  сетовал лишь на отсутствие второго пулемета, не особо придавая значения  словам сержанта.

- О чем ты?! Какие духи?! Там за холмом  управление роты,  – машинально отмахнулся  Виктор, неприятно заподозрив  в действиях сержанта  уловку, чтобы не лезть под пули, - Сержант, ты знаешь, какая нам  поставлена задача. Чтобы ее выполнить,   ты с расчетом  пулемета  лезешь влево на пригорок!  Я с остальными бойцами перебегаю через  русло. Как только мы начнем подъем, ты  должен открыть огонь.    Стреляй - сколько сможешь, желательно пока мы не вытащим всех раненных.
- Товарищ лейтенант! Духи сверху под пригорком, а дальше - управление роты!
- Может, это кто из наших?
- Нет, стреляли трассерами по левому краю   СПСа (СПС - скальное пулеметное сооружение, выложенные в несколько рядов камни перед стрелком) - в бок Чихереву, как тут перепутать!
- Сколько их?
- Точно не знаю. Стрелял один, а может - двое по очереди.

Нет, не мог сержант все это сочинить.
- Показывай, где ты видел духов!
Сержант указал  на   холм справа в ста  метрах над ними:
- Засели слева под вершиной.

  Получалось, что управление роты находилось от духов в семидесяти  метрах и ничего не подозревало.  Первая группа заметила стрельбу трассерами  и теперь  огнем снизу не давала противнику перекатиться на правый склон  холма, но враг  мог обойти вершину сзади.

Теперь Авдеев не мог снять с позиции группу, прикрывающую управленье роты, но и приказа – вытаскивать группу Чихирева - никто не отменял.
Бывший связист, Виктор терпеть не мог, когда сам оставался без средств связи.  Возвращаться к  Гейнцу, не выполнив  приказ, он не хотел и не мог.
 
- Сержант, отправь  посыльного, чтобы  предупредить управленье роты!

В это время в ложбине.

- Товарищ капитан, Вас вызывает Симоненко, - доложил связист, протягивая гарнитуру Гейнцу.
Тот выслушал доклад, зло чертыхнулся:

- Симоненко ранен! Авдеев только языком болтать горазд.  Хамалко! – усмешка  пробежала по лицу старшего офицера, - Ну! Покажи, чему  там учат в политических училищах?! Пинками подними мне эту группу! Приказ ясен?!
- Есть! – ответил Юрий.

 Отпихнув свой  РД,  под завязку набитый  минами и детонаторами, лейтенант Хамалко с автоматом в правой руке и с шестью магазинами в штатном лифчике побежал  вниз по ложбине.

 - Какой смысл? Через двадцать минут стемнеет, - тихо обратился Скуратов к Гейнцу.

 - Зачем теперь мне два этих говоруна, - безразлично ответил тот.

Авдеев сначала почувствовал от земли  тяжелый топот ног  и, оглянувшись, увидел Юрия. Легкая досада морщинкой пробежала по лицу:

- Не доверил Гейнц мне завершить задачу.  Но в данной ситуации – так пожалуй лучше. Наверняка у Юрия есть радиостанция! – мгновенная досада сменилась радостью.

 Офицер по инерции легко бежал под горку. Сначала его ноги гулко  натыкались на каменистую землю, а затем словно две острые косы зашелестели по траве.  Пробегая через бойцов, Юрий чуть петлял, стараясь никого не задеть. Его левая ладонь была раскрыта  в сторону  движения, словно на бегу он хотел  сорвать какой-нибудь высокий стебель,  или сильным движением руки подхватить кого-то из травы…
Авдеев повернулся к нему и поднял руку.
Но  Юрий пробежал мимо.  На краю зеленого островка он поднял голову,  наметив свое место на вершине холма. Вот цель – и до нее всего сто метров.
 Хамалко резко рванул вперед, его хриплый рев разорвал тишину:

- ЗА МНО-О-ОЙ!!!
- Юра! Справа духи! – растерянно крикнул ему в след Виктор.
 
Все грамотные планы  вдруг вышибло у Авдеева из головы:

 "А если духов в тылу вообще не было, или они просто ушли? Получается теперь, что я не выполнил Приказ! Вот же Юра уверенно бежит вперед.  Скоро сумерки  накроют русло, бой закончится, -  как  я буду смотреть ему в глаза?!"

Юрий уже вбежал  на подножие холма. Пять – шесть секунд понадобилось волевому человеку, чтобы преодолеть основную часть открытого пространства.

В ярости Авдеев  забыл о своем плане, о прикрытии, о пулемете, – теперь только одна мысль была в его голове – смыть  позор.

Виктор  вскочил и уже открыл рот, чтобы закричать: «ВперЕд!»

Он не видел, как одновременно с ним из своего укрытия  поднялся  дух и, вытянув  вперед свой «Калакоф» (китайский вариант автомата Калашникова) с семидесяти метров дал в спину Хамалке две короткие очереди  трассерами.

 В запоздалых сумерках  слепящими искрами они обозначили  путь смерти.

Одна пуля  попала Юрию в голову, вторая - в спину, обе - навылет. Офицер на мгновение  застыл  и в полный рост повалился со склона вниз, падая через левый бок и  оставляя на песчаном холме  кровавые отпечатки от растерзанной головы.
 
  - ОгОнь! ОгОнь! – вопил Авдеев в беспомощном исступлении.

Теперь вся первая группа била в духа.  Сила инерции сотен пуль сбила его с ног, впечатывая в холм.  Ненависть и проклятия разведчиков неслись вслед за пулями.

В сумерках Виктор не мог видеть лицо своего врага, но ему казалось, что   мертвый дух  застыл  с довольной улыбкой.

Ночь опустила занавес.

- Воздух! Воздух! – раздалась  команда со стороны ложбины, где оставалось управление роты.

В небе были слышны пикирующие  «грачи» (Су-25).  Ребята из Баграма привычно утюжили горные  хребты.  ФАБы (фугасные авиационные бомбы) сотрясали ущелья и напрягали местных духов где-то  за горой. Гейнц спокойно ждал, когда  штурмовики уйдут  на базу.  В ста пятидесяти метрах от спецназа «грачи» все равно работать не имели права.
 
 На подходе были вертолеты. Командир наземной операции связался с пилотами  и дал им координаты цели. Эскадрилья успешно провела  ночное бомбометание, положив две бомбы духам точно на голову, и  повесила  осветительные люстры, чтобы  не дать вражескому подкреплению, не замеченными подойти к группам спецназа.

Сколько на все это ушло времени, полчаса или больше, Авдеев не заметил. Вскоре все  стихло. Только  одиночные трассеры с холма время от времени  взмывали в небо, подсказывая, что наверху  раненный  дух  хочет жить.   Отряду было не до него.

 Авдеев встал.

- Сержант! Отправь людей за Юрой Хамалко!  Остальные – со мной! – проговорил Виктор и двинулся на холм.

Авдеев, как ребенок обрадовался, увидев наверху вместо обычного СПСа огромную  крепость из камней, в которой остались живые люди.  Он был поражен: как  только ребятам  удалось  сложить такой СПС - полметра  высотой,  и пять  длиной?!
  Решение  командира возвести такое необычное сооружение, спасло большую часть разведгруппы от, казалось бы, неминуемой смерти.

Живые, раненные, убитые,  разведчики  лежали на левом боку,   вжав  головы и спины в каменную кладку СПСа, нацелив стволы автоматов в сторону горы.   
Только рядовой Жураев открыто сидел у дольнего края СПСа, скрестив по-восточному ноги, раскачиваясь из стороны в сторону, обнимая голову  своего погибшего брата-близнеца Хасана. Их ПКМы стояли рядом - сошками на гору, а пустые ленты раздавленными змеями  ощетинились вокруг.

Саша  Чихирев лежал первым с левого края, вытянувшись в сторону горы.  Его рюкзак десантника, с  синим спальником, подвязанным снизу, был пробит на вылет в нескольких местах.  Он так и не узнал, что смертельные для него пули прилетели не с горы напротив, откуда их все ждали, а сзади с левого холма, почти от управленья роты.
Рядом с ним лежали один за другим три раненных разведчика.  Первый из них прикрывал собою командира от духов на горе. Получилось, что это Саша Чихирев закрыл своим телом   бойцов  группы от выстрелов в спину с левой стороны.
 
Поднявшиеся с Авдеевым бойцы  разобрались в группы по четыре человека на плащ-палатку и начали спускать с холма раненных и погибших ребят, по порядку, кто как лежал в СПСе. Своего командира старшего лейтенанта Чихирева вниз несли оставшиеся в живых разведчики четвертой группы.  Они аккуратно опустили плащ-палатку на песок на дне русла, но РД с подвязанным спальником мешали Александру лечь ровно.  Никто из бойцов не посмел снять его со спины погибшего командира.

 Авдеев подошел, опустился  на колени,  бережно приподнял  Чихирева под голову, сбросил  с его плеч лямки и вытащил РД.  Казалось, что уставший командир с облегчением выдохнул и опустился на ровную землю.

- Саша, прости меня! Вот такой день рождения, - с этими словами  Виктор расстегнул простреленный в нескольких местах РД старшего лейтенанта Чихирева.

 Три хрустящие упаковки югославских конфет лежали сверху.  Виктор передал их бойцам.  Ребята  разобрали конфеты,  как самую  дорогую ценность в ту минуту,  отдавая дань  уважения отличному парню, прекрасному  командиру, в день его двадцатипятилетия.
Конфеты  быстро разошлись. Тогда  Авдеев достал из своего и Сашиного  РД   маленькие баночки со сгущенкой,  пробил в них ножом разведчика  по две дырки, и передал  раненным ребятам Николаю Зубчонку и Андрею Киргизову. Боль, заглушенная уколами «Промидола», отступила, и бойцы сквозь зубы начали цедить сгущенное молоко. Идея мигом разлетелась, и все начали доставать сгущенку из своих РД. Только Дима Белых так и не приходил  в сознание. (Он скончается от ран в госпитале 14 мая 1987 года).

Со стороны холма  в центре русла показались четыре силуэта с ношей. Вторая группа принесла  на  плащ-палатке своего раненного командира - лейтенанта  Володю Симоненко. Кто-то из стоявших бойцов тоже протянул ему банку со  сгущенкой.
Сами того не осознавая, жующие, уплетающие сгущенку раненные ребята вселяли   радость  в своих  товарищей, которые чувствовали перед ними свою вину за то, что их не уберегли, за то что им сегодня повезло больше и они остались невредимыми.

Наконец послышался шум вертолета. Опытный пилот в кромешной темноте без обозначения  площадки пирофакелами посадил машину в центре сухого русла.

Авдеев подошел ближе и стал ждать, когда винты погасят обороты. Борт техник открыл боковую дверь.  Пилот на левой чашке сдвинул блистер и махнул рукой.  Его лицо показалось Виктору  знакомым:
"Кажется, тезка,  командир звена Букатов", - вспомнил Авдеев, в другой обстановке он обязательно бы подошел и поздоровался, но сейчас... Они с  сержантом  запрыгнули в грузовую кабину. В тот момент единственным желанием  каждого было,  хоть что-то еще сделать для ребят.

- Сначала погибших! – тяжело выдавил из себя Виктор в темноту русла, пытаясь перекричать шум винтов.
 Погибших ребят поднесли к проему двери. Авдеев с сержантом бережно  подхватывали каждого  и укладывали головой на задние створки, чтобы было повыше и удобнее лежать, оставляя место в проходе вдоль сидений для  раненных ребят.
Вдруг чья-то голова заглянула в грузовую кабину и голосом Скуратова злобно закричала:

- Авдеев! Немедленно вылезай из вертолета! Что ты тут делаешь! Тебя Гейнц ищет! Я что посыльный тебя разыскивать?!

  Виктору невыносимо захотелось изо всех сил пнуть с правой по этой голове как по мячу, но в последний момент внутренний голос его остановил: "Он ведь тоже -  заложник у Гейнца"

- Я тут ребят  наших укладываю.
- Без тебя есть, кому грузить раненных и убитых. 
- Да.  Я это уже понял, - грубо ответил Авдеев и спрыгнул на песок.
- Гейнц  хочет с тобой поговорить, - смягчился капитан.
- Э-эх! Таких ребят положили! – Авдеев рубанул  правой рукой воздух, словно бросил  оземь скомканную шапку, или пытался срубить голову врагу. Посмотрев на командира роты, он отрезал. - Не могу его видеть. Не пойду я – от греха подальше!

Скуратов ситуацию принял  и, повернувшись  в сторону бойцов, подносивших к вертолету плащ-палатку с  лейтенантом Симоненко,  крикнул:

- Давайте, живее тут! Уходим!

Вертолет  командира звена оторвался от земли и растаял в ночном небе.  Шум винтов какое-то время еще висел в   горах, давая понять всем оставшимся на земле, что война на сегодня закончилась. 

 Походная вереница серых солдатских спин   вытягивалась по сухому руслу на юго-восток, в сторону заброшенного Шахидана.  Где-то там  их ждали   рассвет, броня и переправа. Где-то там утренний свет должен был вернуть бойцам их настоящие лица, осталось только дойти.

 Авдеев шел, молча, с бойцами первой группы.  Он по-прежнему не знал  их  имен и  фамилий - обстановка не располагала для знакомства.  Серыми силуэтами продвигались они друг за другом вперед - безымянные рабочие войны, спаянные общей долей,  горечью утраты и  злостью, которую никто не скрывал.
 Звезд на небе не было видно, тропа несколько раз поворачивала вправо в сторону гор, и приходилось искать новую, или лезть напрямик по карте. 
 В пути кто-то отставал, его обходили, он становился в конец веревочки. Иногда  кто-то справа или слева торопливо обгонял Виктора, догоняя свою группу и место в строю, а может,  выполнял распоряжения командиров. 
 Авдеев на тропу не смотрел, в голове много раз прокручивались события минувшего боя:

 … вот опять «от великого ума» отряд заползает в низину;  никем не замеченный духовский боковой дозор подходит вплотную к  управленью  роты и  наблюдает с тыла группу Чихирева;
…вот духи  в русле поравнялись со своим  дозором и по сигналу рванули к валунам на гору;
…вот Авдеев выходит с «идеей обхитрить врага» в боковое русло на одну прямую  между основной группой духов и их дозором, что-то кричит им про шурави,  не допуская даже мысли, что   дозорный у него за спиной в семидесяти метрах;
 … вот духи оглядываются на его призывы, смотрят, но ничего не отвечают, а их дозорный (может, двое) вскидывает автомат и смотрит ему в спину через прицел, но в последний момент огня не открывает, не желая раскрывать себя раньше, чем основная  группа заберется на господствующую высоту.
… вот Юра Хамалко снова бежит по зеленой траве с раскрытой ладонью, словно ожидая, что Виктор хлопнет его по руке в приветствии;
 … вот Гейнц отдает приказ «убрать» старика Гаффара, и Всевышний в гневе лишает его ума - отряд обречен…

 Всегда  Авдеев считал, что был полезен на войне,  Бог - на его стороне, а рота, с которой  он шел, выполняла правое дело.
Работать на умного командира  было в радость, мозги офицеров – в одну копилку. И вот Всевышний отвернулся от отряда, и Виктор знал за что…

- Может,  Авдеева к нам позвать? – раздался  в ночи голос зам комроты.
- Не трогайте его, - ответил Гейнц, - Я с ним в батальоне поговорю.

Небо на востоке забрезжило рассветом. Отряд расположился на последний привал. Оказавшийся рядом  сержант  заговорил с Авдеевым:

- А Вы мне не поверили, товарищ лейтенант…  А  замполит минеров нас обоих спас.
- Да, сержант, - Авдеев тяжело вздохнул, - ты со своей группой тоже, считай,  все управление спас. А Юра Хамалко  никогда не был для меня замполитом. Я в третьей роте по войне считал – отличный взводный у минеров, а теперь выходит, что настоящий  батальонный комиссар.

P.S. Кто родился у Юры Хомалко в канун последнего боевого выхода? Как назвали ребенка? Мы так и не узнали...