Чеховские параллели и меридианы

Чеховские параллели и меридианы





Дарина Сибирцева





…Прогресс – в делах любви, в исполнении
нравственного закона. Если вы никого не
порабощаете, никому не в тягость, то какого
вам нужно ещё прогресса?
А.П. Чехов «Моя жизнь»




А.П. Чехов постепенно стал для меня Планетой, со своими параллелями и меридианами, морями и реками, озерами и ручейками, горами и холмами, невероятными далями и неизмеримой глубины океанами. Я  не перестаю открывать и изучать для себя эту Землю. Возможно, и вам захочется погостить на этой редкостной по самобытности территории.

Меня всегда интересовало, что стоит там, за завесой прекрасного мира-сцены, который являют нам самые талантливые писатели. Как появляется и развивается этот «живой поток литературы».

В который раз я всматриваюсь в знаменитый портрет 38-летнего А.Чехова кисти И.Э. Браза (портрет был  целенаправленно заказан художнику П.Третьяковым для знаменитой галереи): вижу красивого грустного человека, интеллигентного, в лучшем смысле этого слова. Глаза его разговаривают с невидимым собеседником. Чехов выглядит старше своих лет, но одновременно кажется человеком без возраста, который подобно янтарю навечно застыл мудрым золотистым светом в мировой культуре. Пенсне, бородка, вырезанный из дерева причудливый верх кресла, на котором он сидит, старомодный галстук под воротничком, – вот он уже шагает с картины в нашу жизнь из века 19-го в век 21-й.

С каждым годом в картину видения любимого  писателя добавляются новые краски и острова, мысы и перешейки. Передо мной открывается по капле мудрая цельность писателя, мастерски сочетающего в своем творчестве  пережитое с вымыслом, реальность с увиденным во сне, услышанное от других с личным наблюдением за  окружающей жизнью. Чехов блистательно переплетал   художественной канвой  бытовые зарисовки, создавая маленькие шедевры, актуальность которых не пройдет никогда – он видел человека в полный рост не через «пенсне», а через огромное увеличительное стекло «сердца».

Что-то до боли родное  чудится мне и в произведениях Чехова, и в его письмах, и во всей его короткой жизни, прожитой, как «прекрасное произведение искусства». Человечность гения, который считал, что его забудут через несколько лет, поражает. Таких писателей и людей не забывают и через века.




Иван Бунин о А.Чехове
 


Бунинское эссе «О Чехове» высветило Антона Павловича, как писателя скромного, мягкого, со строгой внутренней дисциплиной, даже где-то стесняющегося своего таланта (выявлять и обнаруживать всю тяжкую глубину человеческой натуры); трудолюбивого донельзя, врача, в самом высоком смысле этого слова – причиняющего боль, чтобы затем облегчить страдания, недооценивающего собственную  гениальность, простого и сложного одновременного, до самозабвения обожающего всю свою семью, родных, близких, деликатного, хотя и язвительного. Кажется, что всего-всего Чехова показал нам Бунин (гений  и талант, под стать своему герою).

Бунин называл Чехова «не только изумительным мастером слова, но и несравненным поэтом». Видимо, ему было дано проникнуть в поэтичность и красоту чеховского простого, но музыкального слога.

Чехов думал, что его будут помнить 7 лет, а его помнят уже больше ста лет. Его пьесы  до сих пор ставят по всему миру. Его малая проза – образец  и для 20-го и 21-го века.«Кто с таким мужеством следовал велениям своего сердца, а не велениям толпы, как он?Кто умел так, как он, скрывать ту острую боль, которую причиняет человеческому уму человеческая глупость?»,– писал И.Бунин о А. Чехове.

По словам Бунина в Чехове абсолютно не было той жалкой чувствительности и мелкой неврастеничности, что свойственна многим пишущим людям, когда говорят либо о них, либо об их творчестве. Даже слово «литератор» не шло к нему. Он был выше этого.

Это эссе написано Иваном Буниным с нежностью, которая редко чувствуется в мужской прозе. Чехов был для него поистине духовным братом и очень близким  родным человеком.

Бунин подчеркивает, что Чехов восхищался Л.Толстым, и особенно «Таманью» Лермонтова, недоумевая как в столь молодом возрасте можно было написать такую отточенную зрелую прозу.

Вот ещё пара штрихов к портрету Чехову – он любил разводить цветы, и обижался на критиков, когда они называли его пессимистом и нытиком.

Бунин особо отметил,  с каким мужеством, терпением и аскетичностью писатель сносил свою болезнь. Ни разу не пожаловавшись на боли или плохое самочувствие матери или друзьям. Будучи от природы человеком вспыльчивым, Чехов всю жизнь воспитывал в себе интеллигентность и  спокойствие. В нем никогда не было мелочности. А его сдержанность происходила «из великого аристократизма его духа».



М. Горький писал о творчестве Чехова:


«Никто не понимал так ясно и тонко, как Антон Чехов, трагизм мелочей жизни, никто до него не умел так беспощадно, правдиво нарисовать людям позорную и тоскливую картину их жизни в тусклом хаосе мещанской обыденщины. Его врагом была пошлость; он всю жизнь боролся с ней, её он осмеивал и её изображал бесстрастным, острым пером, умея найти прелесть пошлости даже там, где с первого взгляда, казалось, всё устроено очень хорошо, удобно, даже — с блеском».




А.П.Чехов и медицина


«Медицина — моя законная жена, а литература — любовница. Когда надоедает одна, ночую у другой»,– писал иронично А.П.Чехов.

Такие произведения, как «Палата № 6», «Припадок» и «Чёрный монах» мог написать не просто любой пишущий врач, а именно «медицински мыслящий» в понимании Чехова писатель. И. И. Ясинский в «Романе моей жизни» свидетельствует, что Чехова «крайне интересуют всякие уклоны так называемой души». По его мнению, он стал бы психиатром, если бы не сделался писателем.





А.Чехов о творчестве



«Ново только то, что талантливо. Что талантливо, то и ново» – знаменитый чеховский афоризм переживет века.

«Никому не следует читать своих вещей до напечатания,– говорил он нередко.– А главное, никогда не следует слушать ничьих советов. Ошибся, соврал – пусть и ошибка будет принадлежать только тебе».

«Я умею писать только по воспоминаниям, и никогда не писал непосредственно с натуры. Мне нужно, чтобы память моя процедила сюжет и чтобы на ней, как на фильтре, осталось только то, что важно или типично», – отвечал 12.12.1897 года А.П. Чехов Ф.Д. Батюшкову на его просьбу поделиться свежими впечатлениями о загранице, написав статью в журнал.

«Кроме изобилия материала и таланта, нужно ещё кое-что не менее важное. Нужна возмужалость — это раз; во-вторых, необходимо чувство личной свободы, а это чувство стало разгораться во мне только недавно»,– так писал Чехов после того, как литераторы стали уговаривать его садиться за серьезные произведения.


Чехова можно считать мастером-новатором интуитивного подтекста:
«Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье, и разбиваются их жизни». Это видение творческого процесса относилось не только к  его гениальным пьесам, вот уже сто лет не покидающим подмостки театров всего мира. Это относится и к его рассказам и повестям.

Чехов не стремился дать ответы читающей публике, а считал, что роль автора заключается в том, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них.

«Садиться писать нужно тогда, когда чувствуешь себя холодным, как лед», – сказал он однажды Бунину. Подразумевая, видимо, пережитые страдания, которые становятся толчком для написания прозы.

По словам Бунина Чехов любил в литературе, прежде всего искусство, свободное и бескорыстное. Главным элементом  творчества, который он ценил, было «чувство личной свободы».

В разговорах с коллегами и в анкетах Чехов подчеркивал, что его любимый рассказ «Студент». Отличный рассказ, но у Чехова есть рассказы и повести более сильные и более известные. Это ещё раз доказывает, что читательские и авторские предпочтения сильно разнятся.

Чехов с болью и отвращением (по словам Бунина) смотрел на те приемы, что допускали некоторые «литераторы» для приобретения успеха. И говорил при
этом: « А вы думаете, что они писатели. Они – извозчики!» Актуальнейший пассаж.

В  письме к Е.М. Шавровой Чехов пишет с присущей ему тонкой иронией:
«Надоело все одно и то же, хочется писать про чертей, про страшных, вулканических женщин, про колдунов, но увы! Требуют благонамеренных повестей…»



Переплетение жизни и прозы А.Чехова


После напечатания в 1892 году в журнале «Север» знаменитого чеховского рассказа «Попрыгунья» художник И. Левитан, который был обижен на Чехова за то, что читающая публика сочла его прототипом героя Рябовского, собирался даже вызвать писателя на дуэль. Такова сила слова Мастера. Когда реальные люди узнаются в его героях.

Почти все рассказы Чехова имели реальную основу. Его герои  – имеют свои прототипы.В отличие, например, от прозы  Н.Лескова, который писал в  стиле  «вымышленной мемуарности». Но художественность слова Чехова такова, что о документальности или описательности в произведениях его нет и речи. Приступая к каждой истории с  «холодной головой» Чехов за частным случаем, как великий талант, видел бездну общего, интересного всем и каждому. В каждой капле воды – он видел «океан жизни». При этом он умел писать так, что и сегодня, спустя более сто лет, мы читаем его рассказы, повести и пьесы, как о себе, как о дне сегодняшнем.

Повесть «Моя жизнь»  – одна из моих любимых чеховских повестей. Повесть нравилась  Л.Толстому. Илья Репин отозвался о ней так: «Как это ново! Как оригинально! А какой язык – Библия!»

Вот из каких строк в записной книжке писателя родился образ «человека в футляре», ставшего ещё при жизни писателя именем нарицательным: «Человек в футляре, в калошах, зонт в чехле, нож в чехле. Когда лежал в гробу, то, казалось, улыбался: нашел свой идеал». По отдельным воспоминаниям близких Чехова, этот образ имел не менее двух реальных прототипов в жизни.

Т.Л. Толстая (дочь Л.Толстого) так писала Чехову : «Ваша «Душечка» прелесть. Отец её читал четыре раза подряд вслух и говорит, что поумнел от этой вещи». От чеховской прозы на самом деле умнеешь. Точное и тонкое замечание!


Некоторые рассказы, например, «Архиерей» писались Чеховым очень долго, мучительно долго. И не только из-за его плохого самочувствия и болезни. Сюжет этого рассказа, по словам самого Чехова, «сидел у него в голове лет пятнадцать». Некоторые творческие идеи вылеживаются долго. Хотя, в принципе, Чехов писал рассказы довольно быстро. Он работал много и плодотворно. Но это когда тема, сюжет и образы были ярки и явно уже сложены внутри.



Чехов и редакторы


Писатель часто сетовал на редакционную правку его текстов (где теперь те  редакторы?) в своих письмах друзьям и литераторам. 28.12.1893 года он написал журналисту В.А.Гольцеву по поводу его рассказа «Володя большой и Володя маленький»:
«Ах, мой рассказ в «Русских Ведомостях» постригли так усердно, что с волосами отрезали и голову. Целомудрие чисто детское, а трусость изумительная». Как мы видим, цензура не дремала в России не только в советское время, но и ещё задолго до революции.



Чеховский «Черный монах»


Мой любимый рассказ у Чехова – «Черный монах»(1893 г). – был написан писателем по его же признанию после увиденного сна (ему приснился Монах, несущийся через поле). Тот период, видимо, был тяжелым в жизни писателя. Но в письме к Суворину он отрицает, что изобразил в рассказе своё настроение (действительно бывшее в тот период «отвратительным и психопатическим»). Однако он  пишет далее в письме: «Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь…если автор изображает психически больного, то это не значит, что он сам болен. «Черного монаха» я писал без всяких унылых мыслей, по холодном размышлении».А значит дело не в том «что», а дело в том «как» это написано.

Портрет, нарисованный Буниным, немного изменяется вышеупомянутыми фактами биографии Чехова. Ничто писательское или человеческое ему не было чуждо. Сны, как источник вдохновения, яростная борьба с собой за возрождение жажды жизни и вкуса к жизни. Чехов при этом всю свою короткую жизнь тяжело болел, стоически перенося страдания и муки.

В рассказе писатель упоминает легенду о Поликрате, который так испугался счастья, что принес в жертву богам свой перстень. Философская легенда, как и философичен этот редкий рассказ Чехова, стоящий особняком в его творчестве. 

«Чем выше человек по умственному и нравственному развитию, тем он свободнее, тем больше удовольствия доставляет ему жизнь. Сократ, Диоген и Марк Аврелий испытывали радость, а не печаль». Как много правды в этом глубоком тексте.




Творческие паузы («Дама с собачкой»)


Рассказ был написан Чеховым после длительного, почти годичного творческого молчания, в период близких отношений с О.Л. Книппер. Говорит это о многом. И само молчание, и тема рассказа. Чехов ждал «холодной головы», он не мог ничего писать в этот период. Знакомое  чувство, думается, любому литератору.

«Глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда ещё тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь также равнодушно и глухо, когда нас не будет. И в этом постоянстве, в полном равнодушии к жизни и смерти каждого из нас кроется, быть может, залог нашего вечного спасения, непрерывного движения жизни на земле, непрерывного совершенства».
 Могучие слова Чехова-философа, сказанные после длительного творческого молчания.



Под занавес


Иван Бунин называл Чехова в своем эссе «облагороженным пережитым человеком». Как это ёмко и точно. Только истинно талантливые во всем натуры облагораживаются с годами. Не озлобляются, не опускаются до пошлости, мелочности, не взращивают свои дурные черты характера, а становятся «благороднее» во всех отношениях. Таким был  и останется навсегда Антон Павлович Чехов. Единственный и редкий  – человек, врач и писатель.







2015 год