Самое дорогое

Нот Фаунд медленно дожевывал предпоследний гриб. Спешить было некуда, да и незачем. Рассветное солнце едва начало золотить верхушки скал. В такую пору не спят только припозднившиеся пьяницы, выменивая последние брюки на вожделенный эль, да охотники на драконов, желающие не пропустить утреннюю кладку.

Соратники давно привыкли к склонности следопыта поглощать грибы и не торопили его. Коротая время, Волиняк и Белый доигрывали третью партию в кости. Естественно, не на деньги. В этот раз выбор пал на щелбаны. Такую забаву рыцари могли себе позволить только вдали от людских глаз, в тесном кругу доверенных лиц. Каррина и Али вяло спорили, в котором часу лучше воевать с драконом.

- Утром же, говорю, когда в нем материнское начало преобладает. – Али твердо отстаивал свою точку зрения. - Оно тогда еще не проголодалось как следует и драться не хочет. Кладку защищает и далеко не отходит. Молодняк вообще думает, что его не убивать пришли, а поиграть с ним. Как котята, честное слово. А что с котом воевать?

- Это ты, дружище, моего котейку не видел. Я его у орков на восемьсот унций бриллиантов выменяла. Когда с ним Авангард посещала, их псы по подворотням прятались в ужасе. Нот Фаунд его однажды на спор пристрелить хотел из мортиры, так не попал, представляешь? Ни разу. Даже грибом угостил, в знак уважения.

- Могуч!

- Дракона лучше бить днем, когда в нем начала борются. Оно уже достаточно голодное и не прочь бы логово покинуть. Но и кладка еще не отпускает далеко. Мечется туда-сюда, а тут мы его тепленьким и берем.

- Категорически не согласен! Дракона лучше всего бить вечером, когда оно в логово возвращается. – Волиняк спрятал кости и включился в беседу. – Пару деревень сожжет, и огня в нем практически не остается. Можно вплотную подойти и пинать ногами пока не окочурится. Раззадоришь, кровь горячая и густая становится. Вкусно!

***

Свое прозвище Кровожадный этот рубака получил именно за пристрастие к драконьей крови. Она давала ему чудовищную силу и позволяла по праву считаться одним из величайших воинов Фэйруна. Многие пытались подражать его примеру. Немногие потом оставались в здравом рассудке. Порченная драконья кровь сводила с ума рыцарей из человеческого рода. Они становились берсерками, движимыми единственной целью – убивать. Но Волиняк был дроу из Подземья, такое угощение шло только на пользу.

Белый Рыцарь всячески сопротивлялся попыткам соратника приобщить и его к этому таинству. Он был дворфом, организм которых устроен иначе и метаболизм протекает несколько медленнее, но об этом почти никто не знал. И не следовало знать – к участию в рыцарских турнирах люди допускали только представителей свое расы. Все считали его обычным коротышкой, и к тому же выскочкой. Густая рыжая борода отлично маскировала характерные для его народа черты лица. Он неожиданно появился из ниоткуда и подобно вихрю пронесся по всем доступным схваткам Берега Мечей, быстро заработав свою славу на поле брани. Весь в белом в начале поединка, таковым же оставался и в конце. Испачкать белоснежные доспехи хоть каплей чужой крови он считал кощунством, не говоря уже о своей. Держа марку, в любой битве, даже искромсав не один десяток тел, оставался чист. Злые языки шептали, что тут замешана очень сильная магия. За глаза завистники называли его Белым Карликом. Сказать же в лицо решился лишь однажды какой-то высокомерный барон, которого потом три дня отпевали в Святилище Келемвора и хоронили с большими почестями, в закрытом гробу.

Семь лет подряд Белый Рыцарь одерживал победу в турнире Лорда Неверембера. Обласканный славой герой Невервинтера, любимец простой солдатни, вхожий в дома аристократов (а весьма часто и в спальни их жен), он все же не задирал нос и почти все время проводил в "Ратном Деле", оттачивая мастерство. Иногда с горя напивался уотердипского полусладкого и сидел в гордом одиночестве в какой-нибудь занюханной корчме в самом темному углу, вздыхая о том, что нет равных ему противников.

Вернувшийся из странствий Волиняк неожиданно разуверил его в обратном. Об этой драке неделю судачили во всех тавернах города. Свидетелей, которые присутствовали в тот момент на площади, наперебой угощали элем. Барды же сделали вид, что ничего не произошло. Неслыханный позор для Ордена и всего Невервинтера – два благородных дона, Мастера Меча, дерутся на кулаках, подобно простому люду. Лишь Акардос, который отличался веселым нравом и предпочитал эпическим балладам разную похабщину, сочинил несколько задорных куплетов под названием «Шлифанись-ка красным, сладкий!». Тогда дворф впервые в жизни запачкал доспехи. И что характерно, не вражеской кровью, а собственной, из сломанного носа. Также он немного намок в воде Нижнего фонтана, куда Волиняк его закинул, а потом полез купаться сам, еле стоя на ногах. Пятница - священный день для всех дроу. А отмечать ее принято, как и все остальные праздники этого дивного народа, обильной дозой царской водки с утра пораньше.

Да, это был тейский бокс. Город затаился в страхе - Волиняк Кровожадный, в равной степени опасный как с оружием в руках, так и без оного, вернулся в Невервинтер. Трактирщики подсчитывали грядущие убытки. Рынок Семи солнц закрылся на неопределенное время. Биржа взвинтила цены на брильянты. Могучий воин,  в одиночку вырезавший орков целыми кагатами, имел взрывоопасный характер. Кровь дракона бурлила в нем и часто толкала на безумные поступки. Утихомирить эту машину смерти, которая перла к победе подобно танку Гонда, не мог почти никто. А Лорд Неверембер смотрел сквозь пальцы на эти дикие выходки. Сожженную дотла корчму или выбитые городские ворота можно отстроить. Но, нагрянь беда, положиться можно только на таких, как Волиняк или же Белый Рыцарь - непонятного происхождения и доставлявших иногда некоторые неприятности, но преданных Ордену и готовых стоять за его честь до конца. Высокородные же гвардейцы в мифриловых доспехах впечатляюще смотрелись во время военных парадов и щеголяли на балах в кругу прекрасных дам. А вот при виде дракона, которых в последнее время стало что-то уж слишком много, большинство мочило свои дорогие парчовые штаны.

Глава Невервинтера, дабы уберечь город от Волиняка, отправил того на следующий день в Амн со срочным поручением. Там объявился какой то молодой амбизиозный дракон, который называл себя ловцом человеков и значительно сократил поголовье местных охотников. Из отправленной карательной экспедиции вернулся лишь Бишоп, да и тот не полностью - одна нога у него неожиданно оказалась деревянной. Он заявил, что несколько устал и ему бы не помешало отдохнуть недельку-полторы. После этого окопался в "Лунной Маске", где хлестал ром, горланил веселые песни про сундуки мертвецов, хватал за аппетитные формы куртизанок и травил морские байки. Бывший боцман "Великого Кракена" знал их в огромном количестве.

Второй раз они встретились случайно в какой-то забытой богами дыре. Белый Рыцарь все так же ходил в белых доспехах, дорисовав лишь красную кляксу на груди в знак единственного своего поражения. Его жизнь заиграла новыми красками - среди тейских Мастеров было очень много достойных противников. Белый предложил Волиняку опять помериться силами, и тот охотно согласился. Они немного подрались для порядка. Белому, который имел уже черную перевязь по тейскому боксу, даже удалось выбить один из зубов Волиняка. Тот неожиданно обрел отличное расположение духа и, довольный достойной сменой, предложил проверить искусность местных пивоваров. Рыцари завалились в ближайшую таверну, где оказался на удивление отвратительный эль. Раздосадованные, они разнесли там все в щепки и попутно поколотили нескольких высокородных, случайно оказавшихся в неподходящем месте в неудачное время. С тех пор держались подчеркнуто вежливо по отношению друг к другу. Вместо расшаркиваний и прочих эффектных, но лишенных смысла жестов, которые использовали маркизы и графы, Белый хлопал своей лапищей по красной кляксе на груди, а Волиняк в ответ свистел дыркой на месте выбитого зуба, которого почему-то не стал вставлять.

***

- Че вы горбатого лепите, родные мои? - Нот Фаунд, который давно дожевал необходимую порцию грибов и уже некоторое время таращился в одну точку, стрельнул в соратников покрасневшими зрачками. - Дракона надо валить, когда оно на параше раскорячится. Хотя не, вальщиков и так валом, сорь за карамболь, гыгы. Слухайте моих слов, хлопчики и девочка, делаем ход конем. Ты, танк, держишь его за левое крыло. А ты, танк, за правое. Или наоборот, мне по бубну тащемта. А я ему в щи с вертухи заряжу разок, оно конкретно смекнет, кто тут папка и на жопу сразу сядет. Тогда ты, ведьма, вешаешь телепорт на рынок. Только нормальный такой запили, чтоб дракон пролез. На выходе ты, хил, втолковываешь этим лохам, что они уже реально попали на бабки, разводить ты умеешь. Нам отвешивают голды один к одному по весу драка - и мы в шоколаде. Как лебеди парим и - опаньки! - попадаем к шлюхам в "Маску". Я чисто двоих возьму - старый уже, больше не потяну. Ну че, погнали?

- Друг мой, ты используешь нехарактерные для тебя речевые обороты, возможно, обусловленные повышенной концентрацией ядовитых веществ в принятой тобой дозе психоделиков, - Клирик открыл свою походную аптечку и начал копаться там в поисках шприца с нужным раствором, - А говоря на понятном тебе языке, то че за пургу  ты несешь? Торкнуло? Качай вену, хилять тебя буду.

- Вижу далеко. Там под горой какие-то фраера залетные окопались, сладкие, как жопка младенца. Шумят тухло и мозг мне беременный сделали уже  своими гнилыми мыслями. Драка вообще не слышу, глухо, как у танка под шапкой, гыгы. Хил, разуплотни мне чакры обратно, я хочу это развидеть. Хиляй меня полностью!

Соратники недоуменно застыли. Это оказался очень неожиданный поворот. Что-то явно пошло не так. Али  задумчиво вертел в руках шприц. Каррина скрутила волшебный кукиш, ограждающий ее от всяческого зла. Белый и Волиняк переглянулись и ударились лбами, гулко звякнув шлемами из драконьей стали. Нот Фаунд сидел с закрытыми глазами и прислушивался к чему то, недоступному остальным членам группы.

- Лопни мои глазоньки! - Следопыт вскочил на ноги и достал из инвентаря небольшую бомбу. - Это кто же к нам колеса прикатил? Раки позорные, чо надумали, забодай меня тифлинг! Я вам чо тут, гусь хрустальный, или неудержимая стрела в полной ужасов ночи? Да наполнятся Весы Келемвора душами неверных!

С этими словами он запрыгнул за ближайший камень. Али слегка хлопнул себя ладонью по лицу. По окончанию монолога Нот Фаунда он понял, что тот справился с мешавшим ему ментальным шумом и снова стал самим собой - охотником, который выследил  дичь.

***

Клирик, немолодой, но еще крепкий и бодрый мужчина со смуглой кожей, был совсем не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Такое искусство врачевания давалось  только чистым сердцем мужам, познавшим милосердие Хельма. Он давно и всерьез изучал медицину и многие смежные науки, ставя во главу угла алхимию. Там, где на работали его благословения и молитвы, с задачей отлично справлялись мази, порошки и микстуры. Али мог бы жить безбедно, просто продавая их. Но лечил он бесплатно - таков был обет, данный Господу. Хельм посылал свою милость страждущим, используя целителя как сосуд, способный вместить его бесконечную благодать.

Редкие караванщики с Востока после изнурительного перехода через Бескрайнюю Пустошь не спешили разбивать лагерь под стенами Протектората. И первым делом с поклоном они шли отнюдь не к лорду Неверемберу. Каждый из них знал, где именно в многочисленных переулках города находится скромное жилище клирика. Они приносили ему бурдюки с вином и кошели золота - привет от старого друга. В глаза старались не смотреть, настойчиво интересуясь, гарантирует ли достопочтенный бабай Али, что караванные тропы действительно будут безопасны еще хотя бы полгода. Тот со смехом благословлял их и прогонял вон. Больных в этот день он больше не принимал, закрывал двери и ставни и начинал пить вино в темноте и гордом одиночестве. К вечеру дом наполнялся его многочисленными друзьями, и они соревновались, кто же в этот раз сумеет выпить больше. Когда вино заканчивалось, те, кто еще мог передвигаться, отправлялись в "Сплав" и продолжали кутить там. На следующее утро клирик раздавал все золото нищим, стоявшим на паперти возле Железной Молельни, и пропадал из города на несколько дней. Говорили, он посещал Святилище Хельма, где замаливал грехи своей удалой юности. Черный Али и Сороковник - головорезы, никому неизвестные на Берегу Мечей, но именами которых еще долго будут пугать детей в Закхаре...

***

Далеко внизу, под горой, ослепительно сверкнула яркая вспышка. Окружающие скалы отразили звук взрыва, многократно усилив его. В эту какофонию вплетался характерный скрежет - так голосит сломавшийся голем.

- Совсем Нот Фаунд озверел в последнее время, - Каррина презрительно покачала головой. - Ты посмотри, как бомбануло. Надо сказать Мастеру Каину, пускай у него все грибы отберет.

- Каин скорее твою душу второй раз отберет, чем грибы у Нота - Али задумчиво потер подбородок. - Думаешь, по милости Миеллики он видящий?

***


Есть грибы и видеть далеко следопыта научили шаманы племени Совы. Это был дар их бога, Гуэрома Уиндстрома, древнего и могучего, как сам Север. Сила, заключенная в этих полупрозрачных и невзрачных на вид заморышах, растущих прямо под снегом, открывала посвященному Иное Зрение. Мир становился плоским, крохотным и тихим. Брейер в своем "Исследовании"  когда-то утверждал, что именно так видят драконы, поэтому всегда оказываются в нужном им месте в нужное им время. Шаманы Севера по этому поводу никогда ничего не утверждали. Драконов они не видели, так как смотрели совсем в другую сторону, лишь слышали о них от Нот Фаунда, который посещал яранги племени Совы слишком часто, чем требовалось обычному посвященному. Там он оставался на несколько дней и ел грибы вместе с двумя молодыми, но очень способными шаманками. Иное Зрение, многократно усиленное выбором правильных помощниц, позволяло ему видеть очень далеко - Земли Орды аж до самого Кара-Тура. Ходили сплетни, что эти шаманки - его жены, и у них, как минимум, трое детей. На все вопросы посторонних следопыт отшучивался, что ему всего сто пядьдесят  - возраст, слишком юный для эльфа, чтобы иметь женщин. Никаких прямых доказательств обратного не существовало - заметать следы охотник умел не хуже, чем читать их.

После визита к Совам следопыт отправлялся с докладом прямиком к лорду-протектору, который отменял все дела и закрывался с Нот Фаундом в своем кабинете. Неверембер заваривал большую железную кружку крепкого солдатского чая, из которой они по очереди отхлебывали, разговаривая на приглушенных тонах. Когда эльф покидал покои старого вояки, тот долго рассматривал карту мира, переставлял на ней флажки и задумчиво чесал свою седую бороду. Потом вызывал своего адъютанта и приказывал собирать военный совет.

Во время заседания Генерального Штаба Неверембер бил кулаком по столу и орал, что военная разведка поставлена из рук вон плохо. Выделяемые средства, естественно, разворовываются высшим офицерским составом, которые, вместо того, чтобы наладить агентурную сеть, покупают цацки своим бабам. Сами уже как бабы, в парче-жемчугах с головы до пят, а в это время рубежи охраняют голодные новобранцы, которые скоро начнут ловить и есть степных ежей. Орки совсем обнаглели и набегают даже на Высокий Лес, а господа офицеры сопли жуют. Совсем скоро грянет война и Орда заполонит Берег Мечей, а противопоставить ей нечего, потому что армию и флот давно просрали. Он слишком стар для этого дерьма, плюнет на все и уедет разводить глухарей, а вы тут трахайтесь, как умеете.

***

Нот Фаунд вернулся так же неожиданно, как и исчез. Он быстро объяснил соратникам, что, под горой в засаде сидели какие-то разбойники.  Сами они охотиться на драконов не умели, но были не прочь немного пограбить тех, кто, обессиленный после схватки, выходил из логова с полными сумками золота и драгоценностей. Дела у этой банды в последнее время шли совсем неважно, так что позволить себе они смогли самого дешевого деревянного голема, к тому же без рунных камней. Бомба была использована потому, что время немного поджимает - дракон давно проснулся и собирается отложить уже третье яйцо. И если товарищи поторопятся, то получат его совсем свежим.

Это был матерый, полный сил и ярости драконяра. К тому же золотой - своего рода аристократия среди представителей этого вида. После Падения Вверх он получил грозное и достойное имя - Нагибатрикс. Счет истребленных им людей давно перевалил за тысячу. Обосновавшийся в самой глухомани Туманных Гор, изредка налетал на фермы Долины жечь посевы. Замки в последнее время почти не грабил - за долгую жизнь он притащил в свое логово достаточное количества злата. Принцессы не интересовали - человеческие девы, на его взгляд, недостаточно обворожительны, а за эльфийками лететь далеко, да и лень. Вместо детских забав Нагибатрикс, как и положено взрослому ответственному дракону, упорно развивал свое женское начало. В его утренней кладке всегда было, как минимум, три яйца, из которых вылуплялись здоровые сильные драконята. Прилетавший за ними Владыка Лостмаут был очень доволен Нагибатриксом, поэтому терзал его не сильно, наплевав на свое высокое положение Тирана.

Дракон расслабленно сидел на кладке и ждал, не выпадет ли из него четвертое яйцо. Со стороны темного хода в логово послышался знакомый до боли звук. Нагибатрикс его отлично помнил - так звенят золотые монеты, ударяясь друг об друга. Из темноты, плавно кружась в танце и обворожительно раскачивая бедрами, медленно выплыла ОНА. Дракон изумленно приоткрыл свою пасть. Таких женщин он очень давно не видел вблизи. Принцесса. Эльфийская. В его логове. Одна. Ао услышал его молитвы.

***

Ее род был настолько древним, что смотрел свысока даже на Мелланитов, правящую династию Эльфийского Двора, который уже некоторое время пребывал в Эвермите. Никто из Румманитов за всю историю Хроник никогда не претендовал на трон. Их совершенно не интересовала корона, а жажда власти была абсолютно чужда. Единственной их страстью была магия. Большинство знаменитых ведьм и колдунов древности, впрочем, как и ныне здравствующих, были представителями именно этого дома. Тиара Верховного Мага несколько тысячелетий красовалась на голове Румманита, не одного, так другого.

Каррина была самой младшей дочерью в семье и считалась посредственным магом. Отец, дабы в очередной раз ткнуть Мелланитов лицом в дерьмо, предложил выдать ее за престолонаследника. Королю это, мягко говоря, не сильно понравилось - за старшего принца, и младшую дочь! Но отказать не посмел - затевать ссору с Румманитами не рискнул бы ни один монарх. Этот бледный восторженный юнец, писавший слезоточивые стихи и бренчавший на лютне под окнами Каррины, ее совершенно не интересовал. Впрочем, ее пока вообще не интересовали мальчики. Совсем молодая, не достигшая даже двухсотлетнего возраста, она, как и все дети, хотела славы и еще играла с големами во внучки-бабушки. Поэтому, топнув ножкой, заявила отцу, что ни за какую замуж не пойдет и вообще убежит в Выский Лес помогать оркам сражаться против эльфов. Отец ответил, что пока тиара Верховного Мага красуется на его голове, он будет решать, кому и с кем воевать в Фэйруне. А Каррина пускай немного посидит в Белой Башне и подумает.

На свадьбу собрался весь цвет как эльфийской, так и прочей знати. Прибыли даже несколько заносчивых дроу из Подземья, которые с нетерпением ждали окончания торжественной части, чтобы схватиться за ножи. Принц светился от счастья и начинал писать балладу о ночи большой и чистой любви. Чтобы уберечь хозяев и гостей от смертоубийства, которое обычно возникает при большом скоплении столь разношерстной публики, колдуны собрались в Священный Круг и поставили блок такой силы, что сам Верховный Маг не мог сотворить даже простого чуда.

Во время церемонии принц, как и положено, дал свою клятву. Каррина же поблагодарила гостей за то, что они почтили их своим визитом. Замуж ей еще рано, а магию она любит больше, чем их всех, вместе взятых. Она отправляется странствовать, а за своей тиарой явится лет через пятьсот. Ведьма провесила дальний телепорт и, послав всем воздушный поцелуй на прощание, шагнула в Сумрак. Магический блок, подпитываемый силами самых сильных чародеев, не выдержал нагрузки и выполнил аварийное отключение. Волшебники ходили больные и не могли колдовать еще неделю. Принц хотел отравиться, но испугался и передумал.

Да, Каррина отлично умела прятать свои козыри в декольте, пуская их в ход в правильное время. Эффектное появление этой ведьмы в приемной Неверембера порадовало старика и вызвало на его морщинистом лице редкую улыбку. Был самый обычный день - толпы просителей и прочие рутинные дела. Лорд-протектор вполуха слушал донесение адъютанта и даже немного задремал, как вдруг внезапно громыхнувший раскат грома согнал с него всю сонливость. В центре зала открылся портал и оттуда с гордо вскинутой головой вышла девушка, одетая в черное свадебное платье. Во всем Фейруне одни лишь лунные эльфы отдают замуж своих дочерей в таких нарядах. Сделав элегантный реверанс и представившись, она сказала, что прибыла очень издалека и является бедной сиротой - настолько бедной, что не найдется ли у доброго господина какой-нибудь работы для начинающего мага. Нот Фаунд, сидевший в это время на крыше Святилища и бросавший ядовитых пауков на головы молящихся паломников (эту забаву он называл "Милостью Келемвора"), воскликнул лишь "Сношала жаба гадюку!", - что, несомненно, выражало крайнюю степень его удивления. Относительно сексуальных предпочтений рептилий и земноводных приходится полагаться на опыт следопытов и охотников. Они проводят много времени в лесах и на болотах - возможно, там происходят и более странные вещи.

***

Нагибатрикс заворожено смотрел на исполняемый Карриной танец змея. Ее тело, подобно ртути, плавно перетекало из одной позы в другую. Ни одно резкое движение не портило этого таинства, столь популярного на знойном Востоке. Атрибутику дополнял соответствующий костюм - несколько полупрозрачных полосок ткани подчеркивали прелести ее молодого эльфийского тела. Блеск сотен золотых монет, которыми была увешана девушка, умноженный на ее красоту, сводил дракона с ума. Он жадно смотрел и слушал звон драгоценного метала, желая, чтобы это длилось вечно. В общий фон плавно вплеталось наростающее дребезжание Говорящего Железа - инструмента, любимого шаманами Севера. Каррина смотрела Нагибатриксу в глаза и медленно приближалась...

Прилетевшая из темноты стрела с хлюпающим звуком вонзилась в его левый зрачок. Дракон издал громогласный рев. Слишком поздно он все понял. Слишком поздно.

***

Они убивали его медленно и со знанием дела, явно получая наслаждение от процесса. Самое странное, молча. В этих охотниках чувствовался колоссальный опыт матерых профессионалов. Его стандартные приемы не работали - группа использовала тактику, о которой не знал ни один дракон. Ночная бабочка, которая оказалась могучей ведьмой и крепко держала его в оковах, не давая развернуться в полную мощь. Два рыцаря, с макушки до пят закованные в сталь: один коренастый и невероятно проворный, второй высокий и с виду не такой сильный, но наносивший более сокрушительные удары. Клирик в потрепанном рубище, которое носят последователи Хельма, держался на отдалении и помогал группе, божественным сосудом изливая на нее благословения и исцеляя раны, которые изредка наносил Нагибатрикс. Где-то с сумраке таился еще один. Он пускал отравленные стрелы в незащищенные места на теле дракона, причиняя невыносимые страдания. Его жизненные силы медленно, но неумолимо таяли. Точку в этом танце поставила икона клирика, с неожиданной силой опустившаяся на череп Нагибатрикса, когда тот сделал рывок в сторону целителя. Он упал, завалившись на правое крыло, и закрыл глаза. Зазубренный охотничий нож пробил чешую на шее и распорол глотку. Отпуская свою душу в чертоги Ао, дракон еще чувствовал, как хлещет кровь из раны. Последними словами, которые Нагибатрикс слышал в этой жизни, были: "Давай, Белый! Пей, пока теплая!"

***

Волиняк держал в руках отполированный щит и рассматривал свое отражение. На его голове красовалась корона, которую воин откопал где-то в дальнем углу поздемелья. По нахмуренному лбу было видно, что такая картина не вызывает у дроу особого восторга. Белый Рыцарь лежал на груде золота, закрыв глаза и раскинув руки в стороны, еле слышно бормоча: "Я боль! Я смерть! Я пламя!". Его рыжая борода была перепачкана кровью дракона. Нот Фаунд сидел, скрестив ноги, наслаждался трубкой и наблюдал за Али и Карриной. Туша дракона давно была разделана. Ведьма и клирик пытались выжать последние полезные компоненты из ее остатков . Здесь не нужна была грубая сила - требовалось магическое влияние или алхимическое взаимодействие.

- Волиняк, дай корону, пожалуйста! - следопыту стало совсем скучно, - Благодарю Вас, сир. Хорошее золото. Древнее. Такого сейчас уже не плавят. Капкан из нее сделаю.

- Сдурел? На кого?

- На людишек. Знаешь, сколько дураков в городе на золотой капкан поймать можно? То-то же! Хотя нет. Каину подарю, для коллекции. Конечно, лучше было бы, чтобы с этой дивной побрякушкой в комплекте прилагалась царственная голова, ее носившая, ну да ладно. Вы еще долго там копошиться будете?

- Уже закончили.

Каррина подошла к ним, вытирая испачканные каким-то раствором руки о свою мантию. Она достала из сумки огромную бутыль со светящейся жидкостью, откупорила заглушку и вылила содержимое на каменный пол пещеры. Получилась лужа внушительных размеров, которая воспламенилась от умело брошенного огненного шара. Зеленые языки пламени поднимались вверх, концентрируясь в одной точке, постепенно обретая очертания грузового портала. Волиняк и вышедший из транса Белый Рыцарь затолкали в его зев странного вида тюк. Это были яйца, клыки и усы золотого дракона, а также множество менее ценных компонентов. Все было завернуто в шкуру и перемотано внутренностями того, кого при жизни именовали Нагибатриксом. Нот Фаунд снял с головы корону и швырнул ее в портал. Через несколько минут оттуда выпал запечатанный конверт.

Али вскрыл его и начал читать вслух:

"Приветствую вас, блаженные! Сворачивайте активность и возвращайтесь в Цитадель. Есть выгодный долгосрочный контракт в Черной Пустыне. Отправляемся все.
Каин."

***

Охотники покинули пещеру, завалив оба входа камнями и не взяв ни единой монеты. Все, что им было нужно, они уже получили. Самое ценное, что можно найти в логове - схватка с его обитателем. Самое дорогое, что можно взять у дракона  - его плоть, кровь и кости. Самое дорогое, что есть у бродяги - его соратники.