Суета сует, всё суета!

     Толстый вязаный свитер в ящик никак не влезал!В который раз Меги утрамбовывала содержимое - аккуратно уложенные кофты, жакеты, свитера. Оставался только этот, последний, но он категорически не хотел  со своими собратьями!

          - Ну, уж нет! По-твоему не бывать! - рассердилась Меги и вытащила все обратно.

Она принесла пылесос и большой пластиковый пакет. Все вещи  засунула в него, закрыла плотно,оставив маленькое отверстие для трубки пылесоса, включила его и принялась с наслаждением наблюдать за тем, как постепенно вытягивался воздух из вещей, сплющивая их. Пакет сжался, спрессовав все и вдвое уменьшился. Довольная своей сообразительностью,Меги быстро (чтобы воздух не проник!) вытащила трубку пылесоса и молниеносно закрыла пластиковый мешок.

          - То-то! - сердито бросила она.

Оглядев стопки белья, полотенец и других вещей, разложенных на полках, Меги осталась довольна. Оставалось "провести ревизию" на кухне. Однако осмотр кухонных шкафов ее удовлетворил: все было на СВОИХ местах и стояло в СВОЕМ порядке! Даже тряпочки были проглажены, сложены в стопочку и ждали своего часа на СВОЕМ месте. У Меги был заведен такой порядок в доме, что она могла с закрытыми глазами достать нужную ей вещь. Подушки на диване, к примеру, никогда не валялись как попало. Они всегда лежали в определенной последовательности. За 42 года своей жизни Меги ни разу не позволила себе небрежности по отношению к вещам, книгам и даже к зубной щетке! Все лежало или стояло на отведенном для него месте и место это не менялось никогда!  Друзья знали ее лозунг: "Каждой вещи - свое место!" и старались не нарушать установленного хозяйкой порядка. Но если вдруг, совершенно случайно, книга или журнал на столике оказывались не на отведенном для них месте, это вызывало у Меги раздражение. Стараясь не подавать виду, она незаметно возвращала вещь на свое место. Но если у кого-то из гостей нечаянно падала крошка бисквита на пол, то тут Меги разворачивала почти генеральную уборку!  Перфекционисты ее бы поняли, но среди ее окружения таковых, увы, не было, поэтому постепенно друзья и знакомые перестали ходить к ней, предпочитая общение по телефону или приглашая ее в ресторан. Впрочем, даже там Меги принималась придирчиво рассматривать скатерть, правильно ли лежат столовые приборы  и т.д и т.п 
     Меги была художницей, причем, довольно успешной. Ее выставки всегда привлекали огромное число посетителей, картины легко продавались. Работала она дома, в своей мастерской, которая мало походила на типичну мастерскую творческой личности, настолько чистенько она выглядела. Одна стена была заставлена шкафами и полками, на которых были разложены кисти, краски, тряпочки. Мольберт с вертящимся табуретом стоял у другой стены, у окна. Остальное место было отведено для картин, рам, холстов. Ничего лишнего и беспорядочно брошенного!

     Рисовать Меги начала рано, в пять лет. Увидев ее первые рисунки, столь непохожие на рисунки пятилетней девочки, родители наняли ей педагога, а позже, когда она подросла, отдали в спец.школу при Академии художеств. Амбициозная девочка мечтала стать известной, понимая, что для этого надо долго и упорно учиться. Со временем она стала преуспевать  и о ней заговорили. Меги объездила почти полмира, приобрела уйму новых друзей среди довольно известных и состоятельных персон, продала много своих полотен и теперь готовилась к персональной выставке в Мадриде.

     Описывая выше перфекционизм героини, забыла отметить, что эта болезненная страсть к порядку появилась у нее тогда, когда будучи восьмилетней девочкой она впервые перешагнула порог Музея искусств. Это было ее первое в жизни посещение музея с выставкой картин русских художников Х|Х века. Выставленные полотна ей очень понравились, но еще бОльшее впечатление на нее произвела выставка мебели французских королей в соседнем зале. Впрочем, даже не сама мебель, а та гармония и порядок, драпировка, убранство, которые в совокупности поразили воображение маленькой девчушки своим великолепием! Именно тогда Меги почувствовала себя уютно среди всех эти вещей и вещичек - будь то огромный буфет, кровать или стройный ряд всевозможных флаконов и баночек,щеточек и гребней, выстроившихся на трюмо. Именно тогда она пообещала себе, что и у нее ВСЕГДА и ВСЁ будет так же, как в музее. Это так ее увлекло, что  приведя в порядок свою комнатку, Меги сердилась, если мать во вренмя уборки нечаянно ставила вещь не на то место, которое ей отвела дочь. А совсем скоро она и вовсе запретила своей матери трогать что-либо в своей комнате!

    Встревоженные родители принялись обсуждать странное поведение дочери с друзьями и родственниками, но в конце-концов вынуждены были обратиться к врачам. Серьезных отклонений в психическом состоянии девочки врачи не обнаружили, но родителям был дан совет почаще вывозить ребенка за город, на природу, к морю. Однако все оказалось безрезультатно!

     Когда Меги продала свои первые картины,то первое, что она сделала, купила себе квартиру в старинном доме с высоченными потолками. Она затеяла там грандиозный ремонт, увеличив окна, обставила по своему вкусу все комнаты и стала жить там "как в музее". С родителями общалась в основном по телефону, изредка забегая к ним с продуктами, однако старики не сетовали. Напротив, они гордились ее успехами, не пропускали ни одной выставки и скрупулезно собирали все газеты с публикациями о дочери. Надо заметить, что Меги,несмотря на свою занятость,была хорошей дочерью. Она любила своих родителей, заботилась о них и не забывала об их проблемах.

     ...Открытие выставки в Мадриде должно было  состояться в 10 утра. Накануне все приготовления были завершены и проверены лично Меги - свет, интерьер, декорации, меню фуршета. Вечером  в номер гостиницы, где остановилась Меги, позвонила директор музея и сообщила, что выставку намеревается посетить внук короля Испании,и хотел предупредить, что машина к отелю подъедет не к половине десятого, а к восьми утра.

          - Их Высочество хотят познакомиться с Вами, - добавила она в конце.

Подобные визиты высокопоставленных особ были для Меги не в диковинку и даже выгодны: кроме знакомства, ей часто удавалось весьма удачно продать какую-либо из своих картин, поэтому и в этот раз Меги подумала, что было бы совсем не плохо продать свой любимый "Натюрморт с грибами". Это полотно было написано давно и не выставлялось никогда. Меги любила его как-то по-особенному и, решив выставить его в этот раз, потребовала для него отдельную стену, а после долго обсуждала с осветителями расположение ламп и софитов.

     В то утро она стояла именно перед этой картиной, когда вдруг в зал вбежала взволнованная директриса и попросила Меги выйти в вестибюль.  Весь персонал музея стоял в вестибюле по струнке! Подъехал белый лимузин в сопровождении полицейсой машины. Пара бравых мускулистых парней бросилась открывать дверь автомобиля. Из него выпрыгнул молодой мужчина с короткой тростью под мышкой и решительным шагом направился к входной двери. Директриса ждала гостя  у входа, приветливо улыбаясь. Меги стояла позади персонала , молча наблюдая за царившей суетой. "А ничего внучек выглядит!" - подумала она. - "Любопытно, на кого он больше похож: на маму, папу или деда?" Ей было неприятно наблюдать за подострастием и угодничеством перед власть имущими. Она считала их такими же, как и остальные, с теми же привычками, страданиями, плюсами и минусами, что и у всех остальных. Это убеждение помогало ей при общении с людьми любого круга и значительно упрощало ей жизнь.

     Внук подошел к Меги и на чистом английском языке произнес:

          - Рад знакомству, мисс Меги.

В ответ Меги на чистом испанском произнесла:

          - Спасибо! Я - тоже. Надеюсь, Вам понравится.

          - О! Вы блестяще говорите по-испански! Очень рад! Весьма! Не покажете ли свои работы?

Меги любезно согласилась. Вся кавалькада проследовала за ними в зал. Внук переходил от одного полотна к другому молча, не задавая вопросов. А она тем временем разглядывала его, отметив для себя четкую работу сопровождавших охранников. В последнем зале гость остановился перед "Натюрмортом с грибавми" и принялся долго его разглядывать. В повисшей тишине слышалось лишь покашливание директрисы.

     На картине была изображена деревенская комнатка со столом посередине. Стол был из некрашенных досок, старый, выщербленный. Рядом валялся опрокинутый табурет.Окно в комнатке было завешено выгоревшими ситцевыми занавесочками. На самом столе стояло плетеное лукошко, доверху наполненое разными по форме и величине грибами. Они не умещались в лукошке, попАдали на столешницу и даже на пол. Под столом лежала старая охотничья собака, положив морду на вытянутые лапы. Кроме грибов на столе валялась небрежно брошенная охапка полевых цветов и одно больше красное яблоко. Казалось, аромат изображенных на полотне предметов можно было почувствовать и все они выглядели, словно живые, натуральные. Божья коровка на ухе спящей собаки, казалось, вот-вот взлетит.

     Отпрыск королевского рода вдруг прервал молчание и резко повернулся к Меги:

          - Знаете, я, пожалуй, куплю это. Сколько? - Он подошел к стене, пытаясь снять картину со стены, словно она уже была его собственностью! Охрана ринулась  на подмогу. Но рама оказалась закрепленной крепко и снять ее не удалось.  Она сдвинулась и повисла наискось. Меги передернуло.

          - Ну, так сколько же? - нетерпеливо повторил свой вопрос внук.

      Меги застыла, вперившись взглядом в криво зависшую рамку.

          - Это не продается! - процедила она.

         - Вот как? Почему? А если вместе с Вами, сколько это будет стоить? - нахально и с усмешкой взглянул он на Меги.

Кровь прилила к ее ушам! Она медленно подошла к нему и...ударила наотмашь по безукоризненно выбритой щеке! Раздался многоголосый вздох! Все застыли, опешив, в ожидании последствий. Охрана рванулась к Меги, вытаскивая на ходу оружие. Внук круто развернулся и быстрым шагом, почти бегом, направился к выходу.

          - Оставьте ее! - бросил он телохранителям.

     После того, как машины отъехали от парадного входа, все обступили Меги и заговорили разом. Ди ректриса, заламывая руки,бледнея и вся в слезах, что-то говорила Меги, но у той словно заложило уши ватой: ничего, кроме висящей криво, картины,не занимало ее! Она подошла к ней, поправила раму и повернулась к опешившим людям. Взгляд заскользил по лицам, выискивая директрису.

          - Открывайтесь без меня!... Хотя... Нет, я передумала! Выставка отменяется! Я улетаю сегодня же, а вы потрудитесь отправить полотна в Афины. Сегодня же! Неустойку я заплачу, но выставляться в вашей стране никогда больше не буду!

     Произнеся это, Меги, не попрощавшись, выбежала из музея, злясь на весь мир. В отеле она поспешно, но аккуратно, сложила свои пожитки в чемодан, заказала билет на ближайший рейс до Афин,такси и покинула отель. В Афинах, а затем в Салониках, через месяц должна была состояться выставка-продажа ее картин, но это - через месяц. А пока...

    Пассажиры сидели в салоне самолета, ожидая взлета. Моторы были запущены, нро вылет почему-то задерживался. Стюардессы чирикали глупости про грозу, но звучало это как-то не очень убедительно. Спустя минут 15 в салоне показался командир корабля в сопровождении одного из тех охранников, которые утром охраняли внука в музее. " Началось!" - подумала Меги, а вслух произнесла:

          - Вы кого-то ищете?

     Оттолкнув командира локтем, охранник двинулся через проход к Меги.

          - Это Вам. Счастливого полета! - он развернулся и пошел к выходу, на этот раз плавно обойдя и пилота и бортпроводницу. Перед Меги, на откидном столике, лежал сверток и букет орхидей. Дверь самолета, наконец, закрылась, моторы взревели на полную мощь и самолет покатился к взлетной полосе. В салоне все стихли. Все еще негодующая из-за утреннего инцидента, Меги сунула сверток под кресло, не открывая его, и протянула букет стюардессе, попросив убрать его подальше. Мысленно она обрушивала на голову королевского отпрыска столько разных гневных эпритетов, что вскоре утомилась и уснула. Уснула она так крепко, что прозевала и ужин и посадку. Разбудила ее стюардесса,которой Меги поручила убрать букет:

          - Проснитесь, пожалуйста, мадам. Мы уже в Афинах.

     Меги огляделась. Салон опустел. Она подхватила свою сумку и ,кивну на прощанье девушке, вышла из самолета. Перевязанный лентой сверток так и остался лежать под ее креслом. Еще через какое-то время она уже ехала в такси по оживленной трассе. За все это время она произнесла только одно слово - наименование отеля - и всю дорогу молчала, тупо уставившись в окно. Ей хотелось есть и пить. Получив у метрдотеля ключи от своего номера, она поднялась на свой жтаж, открыла номер и, швырнув чемодан в кресло, ринулась в душ. Выйдя из ванной комнаты, Меги заказала ужин и только после этого принялась разбирать вещи. Ей нравились гостиницы. Они напоминали ее первый поход в музей. В отелях тоже все лежало на СВОИХ местах, не было ничего лишнего, ненужного или криво висящего! И это успокаивало.

     Вскоре принесли ужин. Расплатившись с официантом, она продиктовала ему меню завтрака и вышла на балкон. Город утопал в огнях, сверкал и переливался. Внизу гудели машины, двигались по тротуару люди, чуть поодаль светился маяк. В порту гудел пароход, но Меги его не видела. Она вернулась в номер, поужинала и легла, но уснуть не удалось, "И зачем только я заснула в самолете?!" - рассердилась она на себя. Включила телевизор, но и он вскоре надоел. "Ну, и как дальше быть? Работа,работа, поездки, выставки, фуршеты и снова работа! Как же я устала, оказывается! Отдохну хоть теперь! И звонить никому не буду! Буду отдыхать в одиночестве и тишине!" И как только она это решила, тут же уснула, словно провалившись. Снилось ей море и заходящий в порт огромный белый лайнер.

     Утром ее разбудил стук в дверь. Она испуганно глянула на часы. Было время завтрака. Меги вскочила, накинула халат и пошла открывать.

     Перед дверью стоял изящно сервированный столик. В центре возвышалась хрустальная вазаочка, а в ней - цветок орхидеи. На углу стоика лежал...вчерашний сверток, перевязанный лентой! Наконец Меги подняла голову, чтобы спросить у официанта - откуда все это и тут ее ударило в голову: за сервировочным столиком стоял... внук короля Испании с  салфетков через руку:

          - Доброе утро, мисс Меги! Завтрак подан! - и добавил, - Вы позволите загладить мой вчерашний проступок?

     Опешившая Меги машинально отошла от двери, впуская "официанта". Тот протянул ей сверток:

          - Вы случайно оставили это в салоне. Случайно? - уточнил он и, не дождавшись ответа, продолжил, - это мое извинение. Откройте, пожалуйста.

     Все еще плохо соображая, Меги потянула за конец ленты,развернула сверток. В нем лежала красная бархатная коробка. Внутри лежал огромный, неправильной формы, изумруд в обрамлении бриллиантовых камней. Все это великолепие довершала ажурная золотая цепочка. Меги взглянула на гостя, вопросительно вздернув бровь. Гость улыбнулся:

          - Видите ли,е я знаю, что Ваша выставка здесь только через месяц. А у меня тут в порту простаивает без дела яхта. Вот я и подумал, что Вам гнплохо бы отдохнуть, особенно после вчерашнего... Что касается выставки в Мадриде, то посетителей на открытии было много...

     Меги наконец-то обрела дар речи:

         - Как это - на открытии?! Я отменила все еще вчера утром. Они должны были переслать всю экспозицию сюда...

          - Мне все известно, мисс Меги. А я очень попросил директора музея не отменять открытие... И Вы знаете, она согласилась! В первый же день поступила, оказывается, масса заявок от желающих приобрести кое-какие картины. - Он умолк и тут же продолжил: - Ну же, мисс Меги, экипаж яхты готов Вас принять, соглашайтесь!

     Она все еще стояла перед ним в халате, неумытая, непричесанная, удивленная.

          - Ладно! Ваша взяла! - улыбнулась вдруг Меги. Она поняла, что этот визит ей был приятен и подсознательно была готова к такому повороту событий. - Извините, мне нужно привести себя в порядок.

     ...Две недели на яхте пролетели ,как два дня. Персонал был на высочайшем уровне, меню отличное! Вечера проходили либо на палубе, в беседах с хозяином яхты, либо в кинозале за просмотром кинокомедий. Меги давно простила его и, получше узнав, подружилась. А тот, в свою очередь, был тактичен, деликатен и внимателен...

     ...На открытии своей персональной выставки-продаже в Афинах Меги выглядела безупречно. Роскошное черное платье украшало изумрудно-бриллиантовое колье, оттенявшее ее легкий загар. Осыпаемая комплиментами, Меги наслаждалась, купаясь в лучах славы. Разве могло это кому-нибудь не нравиться? В переднем ряду VIP-персон стоял ее испанский друг с букетом орхидей в руках. С недавних пор Меги знала, что орхидеи - его любимые цветы. Когда к концу недели началась распродажа, Меги подошла к своему любимому "Натюрморту с грибами" и сняла табличку с надписью "Не
продается". Она попросила упаковать ее и отправить в Испанию.

          - Куда именно,мисс Меги? - поинтересовался служащий музея. Меги протянула визитку и сказала:

          - В Мадрид, вот по этому адресу. - И добавила:- Отправьте с ней коробку с самыми красивыми орхидеями, какие найдутся В Греции.

    В ее жизни наметились перемены. Она была этому несказанно рада и, оглядываясь назад, в свою прошлую жизнь, начинала осознавать, что Екклесиаст был-таки прав: всё суета сует!