Соло в ночи

 

Я ехал скорым в Москву из Волгограда. Вот уже стало темно и все пассажиры как бы сказать – «угомонились». Разложили вещи, выпили чай, немного пообщались и улеглись. У меня были ночи, когда я не спал совсем, вроде ничего и не болело, и ничего тревожного накануне не было, а не спал и все.

 В эту ночь тоже не спал, но лежал тихо. Вдруг я услышал пение, которое доносилось из коридора. Пел мужчина, голос был бархатный, приглушенный, проникновенный. Я сам когда-то в молодости играл на баяне, музыку подбирал по слуху, а ноты сам освоил значительно позже, слух у меня был, и я сразу определил, что певец поет правильно,  как - бы сказали «классически», не изменяя в песнях ни одной ноты.

Я слушал певца и молил Бога, что бы тот пел и пел. Время было около часа ночи, во всех купе было тихо,  может  быть,  люди спали, а может, слушали. Обычно, если в коридоре или купе кто-то шумел, то быстро пассажиры на это реагировали, а тут могильная тишина, даже на стоянках в наш вагон никто не садился.

 Он пел все песни 60-70 годов, совсем забытые нами, были песни и лагерного характера, но культурные. Так продолжалось часа полтора. И когда он запел песню «Сиреневый туман», так как мы пели раньше, я ее тоже играл на баяне, я спустился с полки и вышел.

 Через два купе перед открытым окном стоял мужчина, седая голова, высокий, видно, в молодости был очень красивый, это сразу было видно, очень ухоженный. Я подошел и стал тоже смотреть в окно молча. Мужчина пел и смотрел на меня через отражение в стекле. Так мы стояли минут 30. Мужчина перестал петь, может песни кончились, может, душевный порыв  иссяк, а может, мое присутствие нарушило его состояние.

Он повернулся ко мне и сказал: - Нахлынуло что-то

 Я сказал, что я немного понимаю в музыке, сам играл:- У вас голос очень хороший, завораживающий.
 Мужчина сказал: - Я знаю это, послушали бы вы меня лет 30 назад, только оценить было некому тогда на зоне,- я смотрел на него вопросительно, а он продолжал:
- Да, да, на зоне, где я провел много лет за спекуляцию. Надо было троих детей кормить, а жена была при смерти, вот все и завертелось в этом котле.

 На зоне я пел, играл на баяне. Начальник даже говорил: - Тебе бы на большую сцену – голос у тебя штучный. После освобождения жизнь была осторожной очень, боялся многого, драк, ссор и т.д. Казалось, что я живу, как в песне поется, с одним крылом - вроде и птица, а не могу летать – надорвалось во мне все.

 До тюрьмы я не был хулиганом, окончил железнодорожное училище, водил тепловозы, обзавелся семьей, домом. На зоне я остался прежним, я все время думал, что нельзя опускаться до уровня уголовника, вот выйду и начну новую жизнь. Вышел и понял – новой жизни для меня нет. Я второй сорт, а может третий. Нет, пить я не стал, удержал себя от этого, но страх в душе поселился, потому что с человеком можно сделать все, что хочешь.

 Вы, может быть, скажете, что судьба у многих такая, и они не сдались. Я знаю, но за ними стояли родственники, коллективы, друзья и т.д. Они были не одни в своей борьбе, а я один, просто один и дети, которых надо воспитывать, которым я нужен.
 
А сегодня на меня накатило все, может погода тихая, может небо звездное, захотелось в песнях все высказать. Простите меня, что вам спать не даю. Я пожелал ему спокойной ночи и пошел в свое купе. Долго еще не спал, думая об этом человеке, который сам себя обвинял в слабости, а может, в его страхе и слабости и была его сила.
Осторожность его сохранила от неприятностей, которые могли быть, дала возможность воспитать трех дочек, а это может главное в его жизни. Мне показалась, что он это и сам понимает, а все остальное – так, накатило!