Тоска

   На безверие и атеизм — вера.

   Черепанов Андрей основательно поссорился со своей женой. Подведя итог скандалу, он грязно обругал её и заявил:
   — Всё, уезжаю на историческую Родину!
   — Скатертью дорога, — поставила точку в «беседе» его дражайшая половина.
   Последнее слово, как всегда, оказалось за бабой. Андрей пришёл в ещё большую ярость. Он посмотрел по сторонам выпученными глазами и, не найдя нужных слов, а может, подходящих предметов, вышел на крыльцо, хлопнув дверью — аж посыпалась штукатурка.
   На историческую Родину Андрей мог отправиться прямо сейчас без проблем, возникающих в таких случаях у некоторых граждан. Вот только насчёт отъезда он немного преувеличил. Зачем ехать, если она — Родина, находится на другом берегу реки, и любой его односельчанин, топая в обход через мост, добирается туда, тратя на дорогу не больше часа. Это в обход, а если рвануть через реку вброд, то попадешь на Андрееву Родину ещё быстрее.
   Андрей спустился с крыльца на грешную землю, передумал «менять гражданство» и заорал на всю улицу:
   — Россия только для русских!
   После этого он непонятно почему стал ломать забор.
   Ограда с соседями была общей. Марат Валиулин — сосед Андрея, вышел из своего дома и с воинственным видом направился к ломщику.
   Андрей его увидел, снова заорал:
   — Россия только для русских! — Когда же сосед подошёл к образовавшейся дыре, он громко добавил:
   — И татар, и башкир!
   — Дурная башка, зачем забор ломаешь? — неожиданно миролюбиво спросил Марат.
   — Сам сломаю, сам и починю, — ответил Андрей, удивлённо глядя на свои руки.      До сегодняшнего дня он был уверен, что ограда поставлена на совесть, и даже топором сломать её будет непросто.
   Марат начал собирать в кучу оторванные доски.
   — Опять нажрался. Ну и дурак же ты, Андрюха, когда пьяный.
   — Я и трезвый — дурак.
   — Зато, когда трезвый — ты не злой.
   — Злой, не злой — не в этом дело… Выпить хочешь?
   — Я не пью.
   — Ой, давно ли? — Андрей ехидно улыбнулся. — А-а, небось верующим стал. Да ты не прикидывайся. Я же про вас всё знаю. Это только под открытым небом нельзя, Аллах видит, а под крышей вы ещё как халкаете. Мы здесь — на улице, пить и не будем, зайдём вон в сарай, там и усугубим. Или, может, ты ударился об какую-нибудь новую веру, а?.. Как там?.. Завинтили второго дня, отвинтили третьего… Как там ещё?.. Харя харю, харя харю…
   Марат положил в кучу последнюю отодранную доску.
   — Нет, я истинный мусульманин!
   — Чё, и в мечеть ходишь?
   Марат не ответил, только улыбнулся.
   — Это за сорок-то вёрст?.. Ну ты даёшь!.. Поди, и обрезание сделал?
   Сосед нахмурился, но снова промолчал.
   — Может и мне тоже обрезаться… Больно, наверно?
   — Дорога к Всевышнему не бывает легкой и безболезненной, — поучительным тоном ответил сосед. — Ты лучше скажи, как завтра будешь работать?
   — Как, как — как всегда. У меня во! — руки золотые, и в каком бы я состоянии ни был, они что угодно могут сделать.
   Марат показал пальцем на сломанный забор.
   — Что угодно — это точно.
   Андрей равнодушно махнул рукой.
   — А, ерунда, завтра починю. — Он достал из кармана сигареты и спички. Закурил.
   Марат прищурил далеко некруглые глаза.
   — На прошлой неделе видел Пал Палыча с вашим попом. Люди говорят, что будут восстанавливать церковь — ту, что у кладбища.
   — Ха, там же и ваши предки тоже похоронены? — Андрей бросил сигарету и затоптал её ногой. — Во, идея! Вы рядом мечеть постройте, не надо будет никуда ездить… Слушай, земляк, займи на «мерзавчика»? Вот те крест, — как ни странно, он правильно перекрестился, — с получки верну. Не веришь?
   — Что вернёшь — верю… Я сильно сомневаюсь, что «чекушка» тебя спасёт.
   — Ей-богу спасёт! — Андрей снова перекрестился. — Ещё в «Святом писании» написано: водка — это кровь Христа. Там же написано — он одной пол-литрой напоил народа тыщу!
   — Я вашего «Святого писания» не читал. Хотя, думаю, что, если б даже и прочитал, всё равно тебе не дал бы денег.
   Глаза Андрея приняли ту же форму, как при «беседе» с женой.
   — Значит, не дашь?
   — На доброе дело — дал бы, на водку — не дам!
   — Да пошёл ты к своему Аллаху, морда татарская!
   — Сам морда! Урус — к…к баш (что-то про нехорошую голову)! — выругался Марат и отправился восвояси.
   После его ухода Андрей долго курил, сидя на бревне. Когда курево кончилось, он встал и пошёл в сарай.
   Это добротное строение внешне мало было похоже на сарай, так как его стены строители в своё время поставили на века. Но судя по собранному в нём за долгие годы хламу, оно было всё же натуральным сараем. Вообще-то, первый хозяин использовал сооружение под конюшню.
   Правда, от длительной эксплуатации не по назначению лошадиный запах потихоньку выветрился, и только вожжа, висевшая на стене, была единственным напоминанием о былом. Странно, но почему-то до сих пор её никто не выбросил. Хотя, с одной стороны, зачем выбрасывать — она висит себе и висит, никому не мешает. А может, прежним хозяевам было недосуг или они думали, что она им ещё пригодится…
   На ней Андрей и удавился.
   Как потом на его похоронах шептались соседские бабки — это он от тоски. От какой такой тоски — они не стали никому объяснять. Наверно, старушки и не смогли бы этого сделать. В общем-то, какая теперь разница?

  2003 г.