Догонялки

Дело близилось к вечеру. На тоненькой линии горизонта солнце, опускаясь всё ниже и ниже, лукаво выглядывало из-под облаков.
Город располагался в отдалённом от мира предгорье, среди невысоких холмов. Он был спрятан от чужих глаз в одной из множества низин, будто только особое, очень тайное общество должно знать о его существовании. Это сказывалось и на размерах самого города – он был совсем крохотным: несколько недлинных улиц и мощёная площадь. Поднявшись на самое высокое из невысоких здешних строений можно оглядеть всё целиком, каждый уголок.
А за чертой города, миновав взором последний дом, открывалась удивительная (даже волшебная) картина: поля, не имевшие края и устланные всевозможными цветами, настолько яркими, что всё это казалось сказочной выдумкой – словно бархатное одеяло укутало город.
Среди цветов рос единственный дуб, роскошно раскинув пышные ветви. Словно надзиратель, он следил за тем, чтобы эта сказка не заканчивалась. На небе же было своё одеяло. Обычно – синее с белыми пушистыми пятнами, но сейчас оно розовело, ознаменовывая закат. Конец августа дарил тёплое солнце, которое стекало, как тягучая карамель, за край земли.
Всюду слышны крики детей, играющих на улицах и весёлый смех, носящихся по зелёным лугам. Они, несмотря на конец месяца и приближавшуюся осень, всё ещё с завидной полнотой ощущали лето. Оно было для них всегда сплошным, залитым, приторным, но плавным, без предчувствия конца. И каждый день они любили независимо от того, когда гаснул свет.
Беспокойные мамы недовольно грозили пальцем, когда дети убегали слишком далеко. Но улыбались при этом друг другу.
Во всём городе стоял плотный запах горячего ужина. Как только дети кончали играть – город пустел. Но весёлые голоса и вкусный запах ещё долго будут бродить по улицам. Будто бы в поисках тех, кто ещё не успел усесться за стол.
А завтра – новый день. И так будет всегда. Вечная сказка.
Но в одном из окон уже давно был выключен свет, и укутанная в два одеяла, носки, пижаму и шарф фигура хриплым голосом пожелала родителям доброй ночи, получив к вкусному ужину горсть пилюль и несколько ложек противных микстур, которые до сих пор вязко облепливали горло.
В комнате на втором этаже уютного домика раздавался частый кашель и усталые попытки вдохнуть носом воздух. Окно, к сожалению мальчика, не выходило в сторону уходящего солнца, поэтому он не мог наблюдать за красотой последних лучей. В комнате было темно.
Ребёнок, разумеется, желал выздороветь как можно скорее, чтобы беззаботно проводить вечера на улице, вместе со всеми – где-нибудь в поле, среди высокой травы и цветов, визжа от радости во всё горло. И чтобы вокруг не существовало ничего, кроме детства и счастья. Но сегодня он твёрдо решил отложить выздоровление ради куда более важной цели.
Чудные мысли, занимавшие юную голову, были далеки от того, что разумеют взрослые. И это невосполнимое упущение вторых.
Он уже почти уснул (случайно, конечно: болезнь брала верх), когда услышал натянутый шепот, неразборчивый из-за беспорядочного и непрерывного хруста веток. Больной приподнялся с кровати, опершись на локти, и замер. Он пытался разобрать слова. Не было уверенности в том, что ему не послышалось. Бурная детская фантазия способна превратить самый обычный шелест листьев в шум гоночных машин или театральное представление.
Ветки опять тяжело захрустели, и ребёнок услышал голос приятеля уже отчётливо. Он ждал его ещё со вчерашнего утра, когда они договорились об этой встрече.
– Дима! – шепотом ворвалось в комнату.
Но Дима боялся отвечать, потому что кровать находилась у самой двери, а дверь – напротив комнаты родителей, которые ещё не спали. Он не мог рисковать. Если они услышат (и обязательно войдут в комнату, чтобы проведать), то весь план пойдёт насмарку.
– Дима! Ты спишь что ли?! Мы же договаривались! – Продолжая греметь ветками, вопрошал приятель.
Он перестал разговаривать шепотом, делая голос всё громче и настойчивее, и карабкался, ломая ветки, всё более неаккуратно.
Солнце неумолимо приближалось к горизонту, заставляя небо, словно от смущения, нежно краснеть. Облака рассыпались золотой крошкой, пораженные мягкими и теплыми лучами. Последними на сегодня.
Приятель на дереве всё порывался разбудить “спящего” друга, поэтому он вскарабкался по дереву ещё выше и, сломав с десяток веток и изрядно поцарапавшись, собирался крикнуть в остававшееся тёмным окно. Но только он открыл рот, как из чёрной квадратной дыры в доме вылетел рюкзак. Он стремительно преодолел полтора метра, что разъединяли дом и дерево, и угодил точно в цель.
Собиравшийся крикнуть приятель чуть было не свалился на землю. В последний момент он ухватил одной рукой толстую ветку, а второй – прилетевший рюкзак. Провисев мгновение в таком положении, он неуклюже спустился, продолжая хрустеть ветками. Нахмурившись, он принялся ждать.
Выкинув свой заранее приготовленный портфель, с заранее приготовленными вещами, Дима влетел в штаны, напялил свитер и направился к окну, попутно надевая кроссовки. Завязать шнурки не получалось, и он просто спутал их в клубок.
Дима выглянул на улицу. Аккуратное лицо его выражало небольшое смятение перед тем, что им предстояло сделать. Но приятный вечерний воздух развеял и это. Детские наивные глаза серым блеском мерцали в темноте окна. Ветер гладил тёмные волосы. А голос его был по-детски певуч:
– Сашка!
Тот, скривив недовольную физиономию, усеянную веснушками, ткнул пальцем на ветку, которая по его убеждению была достаточно прочной, чтобы за неё ухватиться.
Дима, кивнув, прыгнул на дерево. Он крепко схватился за ветвь, чувствуя, как горло что-то царапает: подступал кашель. Перетерпев противное ощущение, он спрыгнул на землю. Лишь только поздоровавшись с другом, он принялся тяжело кашлять. При этом он отходил от дома как можно дальше, увлекая за собой и товарища.
Всё это время Саша держал его за плечо. А когда друг перестал кашлять, он с полной серьёзностью, которая была ему всегда присуща, спросил его:
– Уверен, что пойдёшь?
– Мы должны это сделать сегодня.
Друг кивнул, нахмурив густые брови, из-под которых сверкнули изумрудные прищуренные глаза, предвкушавшие приключение. Это, казалось бы, весёлое и шаловливое лицо всегда боролось с тем, что его принуждали становиться серьёзным.
Когда Дима немного отдышался, оба мальчика без слов двинулись в путь. Они шли, гордо и решительно подняв головы.
Два детских силуэта иногда перебежками, иногда выпрямившись, передвигались от здания к зданию. В городе было пугающе пусто, как всегда. Но они больше опасались наткнуться на запозднившегося прохожего.
Миновав несколько скучных жилых зданий, они удалились от дома на достаточное расстояние. Дима окончательно выпрямился и зашагал медленнее. Саша последовал его примеру.
Они вышли на ухоженную аллею с мощёной дорожкой, небольшими лавочками и деревьями по сторонам. Вся мощь золотого заката обрушилась на них двоих. Солнце было прямо по центру аллеи; зависло над каким-то зданием впереди.
– Итак, наши действия? – спросил Дима и оглянулся.
– Эта дорога ведёт к центру города. Нам нужно пробраться сквозь него и выйти в поле. Надеюсь, там нет ни холмов, ни каких-либо других преград. Ему не скрыться от нас. Я всё продумал сегодня. Но будь готов бежать быстро. Не думаю, что оно останется нас ждать.
– Нам обязательно идти через центр? Есть же дорога, огибающая город по краю? Там нас точно не заметят взрослые.
– У нас нет на это времени. Я выбрал самый короткий маршрут. Если промедлим – мы не сможем поймать солнце!
– С чего ты вообще взял, что у нас получится?
– Ни с чего. У нас получится. Не нуди.
– Да. Конечно, получится. Я просто спросил.
Внезапно Саша встал на месте, суетливо шаря по карманам. Он рассеяно взглянул на друга и вытащил шуршащий в городской тишине пакет. Он задумчиво его разглядывал.
– Как думаешь, солнце сюда поместится? – Саша словно недоверчиво залез в пакет рукой.
– Если что, положим в мой рюкзак.
Саша почти улыбнулся, но вместо этого привычно нахмурился.
– А если он от этого испортится? Твой подарок на День Рождения…
– Солнце важнее! – Дима с видом чрезвычайной серьёзности посмотрел вдаль. – Идём! Ты сам говорил, что у нас нет времени.
Две крохотных, словно игрушечных, фигуры бежали по пустынной аллее. Их лёгкие шаги гулко разносились по одинокому городу.
Чем дальше они продвигались вглубь города, тем больше становилось зданий по сторонам, и тем меньше становилось деревьев и кустиков, за которыми можно спрятаться. Вскоре они почти крались мимо домов, стараясь не привлекать внимания.
Их обязанности в походе были разделены: Саша следил за окнами, чтобы кто-нибудь случайно в них не посмотрел и не увидел двух искателей; Дима же наблюдал за улицей; он постоянно озирался и был ответственным также за то, чтобы его друг, задравший голову вверх, не споткнулся и не грохнулся на асфальт или, скажем, не встретился лбом со стеной.
Солнце продолжало уплывать от них. Теперь оно скрылось за крышами зданий, которые уже полностью окружали мальчиков. Аллея закончилась.
Дима шумно дышал ртом – нос был заложен. Горло опять щекотало – но он мужественно сдерживал кашель. Они шли по узким улочкам центра города, где не было жилых зданий: только магазины, кафе, лавки, главная площадь и церковь. Друзья немного расслабились и вели себя спокойнее, а потому вновь ускорили шаг.
Проходя мимо двухэтажного здания, где расположился самый большой в округе магазин сладостей, Дима толкнул локтем своего приятеля, и тот заговорчески улыбнулся. Они с благоговением вспоминали те счастливые дни, когда родители отводили их сюда, сами оставаясь снаружи беседовать о погоде. Ребятишки тем временем кружили меж кондитерских прилавков. И всегда выходили оттуда не менее чем с полным пакетом сладостей.
Первый этаж магазина был покрыт расписными арками, а над входом красовалась цветная вывеска. Перед дверью, впускавшей в сладкое царство, располагались столики, чтобы можно было тут же распробовать купленное.
Второй этаж и мансарда были усыпаны небольшими окнами. На них – белые ставни и подвесные клумбы для цветов, которые лезли по стенам во все стороны, делая лицевую часть здания пушистой. Из окон всегда слышались довольные голоса. По центру на втором этаже был балкон с кованной железной оградой; он украшен композициями из сладостей: торты, пирожные, конфеты, печенье, мармелад, шоколад. Всё это было сложено в слова и фигуры. Новые – каждую неделю. Визитная карточка магазина.
Далее по улице располагалось кафе с желтой конусообразной крышей, больше смахивающее на большую беседку. Там Дима отмечал свой День Рождения, когда ему и подарили упомянутый рюкзак.
Мальчики резво шли всё дальше, оставляя позади знакомые места. Теперь на улице возвышались только взрослые здания, где им никогда не доводилось побывать. Более тусклые, более скучные. Но только в сравнении. Сами по себе это были типичные фахверковые строения, расставленные по всему городу. Здесь люди работали. Взрослые люди.
Ребята миновали центральную площадь и ещё несколько лавок, кафе, богатую церковь. Свет солнца не доставал до этих мест. Вдали виднелось, как по обеим сторонам дорожки кончались, наконец, здания. Так как эта часть города была “заброшена” на небольшое возвышение, то казалось, что дорога уходила прямиком в багровое небо, начинавшее потихоньку затухать. Они быстро дошли до конца улицы и выбрались из тени.
Теперь город был позади.
Дима и Саша смотрели вдаль. Один щурился, другой прикрывал глаза рукой. Солнце предстало им во всём своём уходящем великолепии. Неистовое светило, умирающее.
По эту сторону города дети никогда не играли – слишком далеко от жилых кварталов. Зачем было идти сюда, когда кругом и так полно удивительных, сказочных мест. Но это оказалось большой ошибкой. 
Перед мальчиками раскинулся волшебный луг, усеянный красными цветам. Маки. В свете уходящего солнца, тоже отливавшего красным, казалось, что поле полыхало ярким пламенем.
А далеко-далеко опять возвышался холм, за который стремилось спрятаться искомое солнце.
Мальчики переглянулись. Хватило одного мгновения, чтобы понять друг друга. Они ринулись туда, в поле, к солнцу. Цель их была уже совсем близко. Дима на бегу снял со спины рюкзак, удерживая его в руках открытым.
Их время таяло. Дети бежали, не замечая, что сил почти не осталось. В ставшем уже тёмно-красном поле почему-то пахло чем-то сладким. Им вспомнился их любимый магазин; наверное, это оттуда принёс ветер чудный запах.
Маки, словно предчувствуя грядущую ночь и темноту, хотели казаться в последние мгновения ещё ярче, ещё прекраснее. Они тянулись к небу, будто бы солнце, удивившись их красоте, по волшебству изменит свои извечные планы и начнёт восходить обратно. И будет всегда только один счастливый день. Время остановится навеки. И волшебное красное поле будет ещё более чудесным. Оно замрёт, растворится в этом дне. И две детских фигуры, полные светлых надежд, будут всегда бежать, под вечную песнь их юности. И почти кончившееся, но ещё лето, не перейдёт в осень. И ничто никогда не увянет, а солнце не посмеет уйти.
Дима, не переставая бежать, снова закашлял. Горло и лёгкие резало. Он не по своей воле должен был вот-вот остановиться. Нос заложен – нечем дышать. Поднялась температура, уже давно – лоб горел и был влажным. Слабость захватывала тело.
Но стоило ему чуть сбавить шаг, как под плечо его ухватил его дражайший друг. И с криком: “Уходит!”, он повёл Диму впереди себя, ещё быстрее, чем прежде бежал в одиночку.
Солнце врезалось в землю, и его брызги извещали о самых последних мгновениях. На небе плыла целая флотилия янтарно-красных, громадных кораблей. Они, будто бы отступая перед величием надвигающейся ночи, стремились к горизонту и оставляли за собой пушистый шлейф.
Мальчики бежали и перед ними то и дело взлетали стаи испуганных, почти уснувших птиц. Они взмывали в небо и устремлялись в сторону далёкого леса, почерневшего и готового слиться с темнотой и её кошмарами. Дети всегда страшились его ночной густоты. Птицы, похожие на тени, исчезали одна за другой.
Поле кончилось, цветы отсекались строгой линией дороги.
Перед ловцами предстал высокий холм, за которым пряталось солнце. Сил не осталось вовсе, но даже это не могло их остановить. Сделав один глубокий вдох, они двинулись вперёд.
Поднимаясь всё выше, каждый из них уже ясно представлял каждое последующее мгновение: как они закончат своё восхождение, как победоносно двинутся к солнцу, как упакуют его в рюкзак и как не спеша отправятся домой.
Но они не знали, что буду делать с ним. И что вообще можно с ним делать? И разве такая мелочь была важна?
Главное, успех их дела не вызывал сомнений и являлся заранее определённым.
Саша, задумавшись, на пару шагов отстал от своего больного друга. Он поднял голову и увидел, что Дима уже завершил подъём и неподвижно смотрел вдаль.
– Чего стоишь? Хватай! – Трагически, на выдохе крикнул он.
Но добравшись до вершины, он тоже остановился и замолчал.
У подножия холма неподъёмной тушей распласталось озеро. А за ним – ещё один холм, чуть ниже того, где находились друзья сейчас. Солнце, усмехаясь, пряталось за него.
Озеро создавало некий котлован, со всех сторон окруженный холмами. Поверхность воды была безупречно гладкой: ветра не было. Лишь где-то в центре раздавалась небольшая рябь – это медленно уплывал вдаль одинокий чёрный лебедь. Его красный клюв был покорно склонён.
Два друга озадаченно смотрели на лукавый отблеск уже скрывшегося солнца. Всё вокруг стало тёмным. Ночь взошла на трон. И лебедь исчез вместе с холмами, озером и цветами, оставшимися позади. Лишь далеко-далеко, будто бы в прошлом, светился оставленный когда-то город.
Тоска стелилась по полям. Она выходила из глубин невидимого озера.
– Ничего! – Раздалось в темноте. – Завтра!
Дима понимающе улыбнулся. Его кашель куда-то улетучился.
Дети медленно брели обратно в город, без меры уставшие, но, как и прежде, полные надежд.
Луна светила им в спины, одобряя их путь.