Шофер

Родился в маленьком южном селе с забавным названием Счастливое  и жил там до армии, потом переехал в Москву. Сеструха там училась в институте и уговорила. Его легко было уговорить. Легкий на подъем, любил веселые компании и вообще, жизнь. И понеслось. Устроился в автопарк. Автобус 111. Площадь Революции – Университет. Самый центр жизни, центрее только Кремль. Жизнь оказалась прекрасной и удивительной. Работа, а вечером спорт – волейбол, футбол или шахматы. Потом пиво. Или водка. И, конечно, девушки. Он был здоровым  двухметровым телком, радостным и застенчивым. Девушки  нравились, но сам подойти не смел, робел. Охомутала  первая же. Высокая, тощая и злая. Вместе прожили полгода, а потом  сбежал. К жизнерадостной пухляшке. И с тех пор признавал только такой тип женщин. В то, что худая женщина может быть доброй, никогда больше не верил. И не желал убеждаться в своей правоте, или неправоте. И мать у него была такая же. Высокая и крупная. Учительница русского языка и литературы. И вечный классный руководитель. Всех учила. И его с сестрой до сих пор все  учила, хотя ему только что исполнился полтинник. С женой  постепенно разошлись. Начал выпивать, а та погуливать. Работала в управе в отделе торговли и за ней постоянно ухаживали какие-то мужики-предприниматели. Пытались получить нужные им разрешения, ну и от остального мало кто отказывался. Жена его олицетворяла русский тип красоты. Круглое лицо, светящаяся кожа и округлость во всем. Настоящая русская красавица и каждая часть тела  на своем месте. Он ее любил, но детей  Бог не дал, хотя свою первую жену бросил потому, что эта оказалась беременной. А потом случился выкидыш. Так это было на самом деле или нет, теперь не выяснишь. Может, и соврала, может никакого ребенка и не планировалось, думал Петя впоследствии. Странно, что ни одна женщина от него так и не забеременела за всю жизнь, хотя спьяну обычно и не предохранялся. А пьян бывал частенько, почти каждый день. То ли  стал пить потому, что жена «гуляла», то ли она начала «гулять» потому, что  пил, теперь уже не выяснишь.
Но факт оказался налицо. На юбилее в пятьдесят лет даже села в другом конце стола и заявила его матери и сестре, что  противно сидеть с ним рядом, «несет водкой». Что тут скажешь. Выяснилось, что другие женщины гораздо лояльнее относятся к этому делу. Вскоре тоже начал менять подружек. Сначала Люба из автопарка. Потом Катя из соседнего магазина. Остановился на бухгалтерше Свете из другого автопарка. Вместе отдыхали и увлеклись. Вот тут-то жена и поняла, что к чему. Настолько была уверена, что Петр никуда не денется, что потеряла всякую осторожность. Вообще перестала с ним спать и ездить в коттедж. И жили врозь. Она в Москве, а он в их коттедже, рядом со своей матерью и сестрой. Та и прикупила землю, когда соседи стали продавать и подарила брату 7 соток. Ну, а коттедж построил сам. Взял деньги в долг у «хозяина» и возвел двухэтажный теремок. Тогда Петр работал у «нового русского» шофером. Возил его дочку в институт, был  шофером и охранником. Здоровый двухметровый мужик производил нормальное впечатление на окружающих. Конечно, профессионалом  не был, и из пистолета Макарова в цель, может и не попал бы, но в морду мог врезать хорошо. И хозяин за дочь мог быть спокоен. Кончилось это лет через пять. Девчонку возил лет с двенадцати, привык считать ту мелочью и относился к ней «по-родственному», как к родной племяннице. Как-то раз опоздал, застрял в пробке, та сделала ему выговор, а он что-то не так ответил. Дочка пожаловалась папе и Петру дали расчет.
И он пошел в автопарк. Его взяли сразу. Начальником колонны. Вот тут и пожалел о своей строптивости. Раньше-то всегда работал шофером, сам себе голова. Ни у тебя начальства, ни подчиненных. А тут началась одна головная боль. Каждый день что-то новенькое, какие-нибудь приключения. «Ни дня без строчки». То автобус не завелся, то шофер не вышел на работу - загулял, надо искать замену. То гастарбайтер из Молдовы  въехал в новый мерседес, испугался разборок и угнал свой автобус до Владимира, там бросил и сбежал на историческую родину. Через месяц у Петра подскочило давление и он послал всех на три буквы. И снова стал шоферить. Денег стало меньше, но зато никакой головной боли. Ехай себе и ехай, гляди в окно и слушай музыку. Теперь  возил пенсионеров, в основном старых куриц на экскурсии. Заодно и сам просветился. Каждый день что-то интересное. То Сергиев Посад, то Царицыно, то еще что. Петр снова начал получать удовольствие от жизни. И от любви. Новая бухгалтерша оживила засохшие было  чувства и придала смысл жизненному существованию. Петр почти бросил пить и занялся хозяйством. Сделал ремонт в новом доме. Коттедж сдал знакомым, потому что денег не хватало и сам жил рядом в доме, что построил. Там раньше хотел с мужиками играть в бильярд, даже  притащил от бывшего хозяина, тот купил себе новый, а этот отдал Петру. От старого хозяина вообще Петру много чего досталось. Тот постоянно что-то покупал, а старое выбрасывал и Петр вез это к себе в дом. Все было новым и дорогим. Широченная итальянская кровать, холодильник и стиралка. Все появилось оттуда. А какие люстры!!! Соседи приходили смотреть и стонали от зависти. Имущества от старого хозяина хватило сразу на два дома. И, наконец, Петр осуществил свою заветную мечту. Купил иномарку. Дорогую и новую, аж за семьсот тысяч. Деньги для него просто немеряные, но в рассрочку на пять лет получалось терпимо. Подумаешь, можно и не в своем коттедже жить, а рядом в доме, какая разница, думал Петр, главное, что машина шикарная, ни у кого из знакомых мужиков такой нет.
У бухгалтера Светы мнение оказалось прямо противоположное. Она собиралась развестись с мужем и выйти за Петра. Но тут призадумалась. Зарабатывал тот  мало, а на свои деньги  жить не привыкла. У нее всегда имелось пару знакомых мужиков, которые  понемножку «помогали». Вот и Петр, сразу как «познакомились», сотовый  купил за двенадцать тысяч. Свой она сразу, через неделю «потеряла». Потом свозил  на юг. А потом купил себе машину. И на просьбы прикупить новую шубку отвечал, типа да я бы с радостью, но сама знаешь, все деньги на машину уходят. Это она поняла. И выплачивать кредит  ему еще пять лет, а у нее жизнь одна и время уходит. Так что в Египет  поехала одна. Сказала, что на работе  дали бесплатную путевку. Раньше «бесплатные» путевки постоянно давали  жене. И он в это верил. Довольно долго. Пока ее подружка, что работала вместе с ней, как-то на дне рождения  не стала сокрушаться, что у них на работе просто караул, вообще ни премий, ни путевок. Петр тогда своей жене ничего не сказал, ни про ее постоянные поездки, ни про новую шубу, купленную как раз с «премии». Просто взял и напился. А чего говорить, если сам дурак, коль не смог раньше понять что к чему. Ну, а тут со Светой понял сразу. Видно, пора искать другую. Такова жизнь.
И опять начал пить. Вскоре со Светой расстались. Наступило лето. И мать захотела поехать на свою историческую родину в село Счастливое. Теперь каждый год собиралась «помирать». А перед смертью навестить родню. Лет десять уже так ездила. Поехали и в этот раз. Как всегда остановились у дальней родни - тети Любы. Мать таскалась по знакомым, а он  возил на машине. Потом повез в школу, где та работала. Ее выпускники пригласили – тридцать лет окончания школы. Ну, и он пошел от нечего делать. Сидел за столом и пил томатный сок вместо водки, раз за рулем. И, вдруг к нему подошла женщина и спросила, мол не узнаешь меня, Петя. Он  стал присматриваться и тут она улыбнулась. И он ее сразу узнал. Это была его первая любовь Маша. Конечно, ничего такого в те времена  не мог себе позволить. Только иногда робко взять за руку и единственный поцелуй в щечку, когда  забирали в армию. И все. Из армии сразу уехал в Москву и все забыл. А сейчас вспомнил. Смотрел на Машу и не узнавал. Тогда та  была худышка и очень робкая, а сейчас пышная грудь и роскошные бедра. И он сразу завелся. Оказалось, она развелась, недавно выдала дочь замуж и сейчас живет одна.
«Ну, хоть чаем то напоишь по старой памяти?», спросил  весело.
«Не только чаем. И накормлю и напою, все как положено по русскому обычаю», ответила  с многообещающей улыбкой.
И он пошел в гости. Ел изумительные домашние пирожки, пил самогон и закусывал солеными огурчиками, что  та  сама солила, смотрел на Машу и думал:
«Что же я раньше, дурак, не вспомнил о ней. Таскался по всяким продавщицам и бухгалтершам, когда тут такой клад пропадал».
Потом выпили еще по рюмке и напрямик спросил:
«Забыл я что-то. Как это там говорится: «Накормила, напоила и спать уложила», так, что ли?», и посмотрел на нее наглым  раздевающим взглядом, обшаривая  пышную грудь и бедра. Она расхохоталась и спокойно ответила:
«Так».
Резко встал, схватил ее на руки и потащил на кровать. Та хохотала и кокетливо отпихивала. В Москву так и не вернулся. А через месяц расписались. Теперь  пил только по субботам после бани вместе с ней ровно по три рюмки. А, иногда по пять. Не больше.