Видение

   Вороне стоит только каркнуть, как лиса тут же тащит ей сыр.

   Доброжелатели неоднократно советовали Дмитрию не отмечать сорокалетний юбилей. Но именинник не поверил в плохую примету и, мало того, заранее начал праздновать день рождения, что, по мнению некоторых суеверных людей, также является нехорошей затеей.
   После трёх дней весёлого застолья — в последнюю ночь перед юбилейным днём, странное Видение посетило жилище Дмитрия, тем самым полностью оправдав веру в приметы. Только непонятно, каким образом оно туда проникло. Ведь окна квартиры защёлкнуты на шпингалеты, а входная дверь закрыта, кроме замка, на дополнительный прочный засов. Но если подумать на трезвую голову, это всё ж таки Видение, а не какой-нибудь там простой пришелец.
   Совершивший наглое проникновение некто не явился голым видением, он был при этом довольно прилично одет: на голове — шляпа, длинный плащ застёгнут на золотые или как минимум позолоченные пуговицы.
   При вроде бы обычной внешности незнакомца его взгляды отличались разнообразием и оригинальностью. Он явно косил. Его левый зелёный глаз весело взирал на юбиляра, а правый чёрный — угрюмо смотрел куда-то в сторону.
   Незваный гость с весёло-угрюмыми взглядами бесцеремонно прошёл в комнату и нахально уселся в любимое кресло хозяина.
   — Привет, Дмитрий! — даже не извинившись за вероломное вторжение, панибратски заговорил он. — Как я понял, смысл жизни ты нашёл. — Он закосил весёлым глазом на пустую бутылку, стоящую на журнальном столике, затем взял её левой рукой, заглянул внутрь, перевернул горлышком вниз и поставил на прежнее место. — Пора тебе, любезный, найти смысл смерти.
   Дмитрий отодрал голову от подушки и сел на диване.
   — Вы, собственно, кто — Джинн? — спросил он, глядя на перевёрнутую бутылку.
   — Херес, — ответил гость, ухмыляясь левым уголком рта. — Шучу. Бери, дорогой, выше. Точнее, ниже. — Он расстегнул плащ, откинул его полы, закинул ногу на ногу. Ступня его левой ноги оказалась копытом. Гость недовольно хмыкнул, быстро поменял положение ног и теперь на хозяина был направлен носок модного ботинка.
   Движения ног Видения развеселили Дмитрия, напомнив ему сцену из фильма «Основной инстинкт».
   — Как же я сразу не догадался, — улыбнувшись, сказал он. — Вы — чёрт.
   — Ниже, гораздо ниже… — Гость показал вниз большим пальцем правой руки. — Я — Диявол.
   — Сам Дьявол?
   — Он самый. — Гость, приветствуя, поднял шляпу. — Прошу любить и жаловать. Только моё имя ты произносишь неправильно. Запомни — повторяю по слогам — Ди-я-вол. Именно так и не иначе. Теперь о главном. Мне рассиживаться здесь некогда. Объясняю причину визита. Я явился к тебе, полезный, по твою душу и — обрати внимание — лично. У вас тут любят говорить: «Продал душу Дияволу», а это, чаще всего, заблуждение. Какой-нибудь болван продаст свою душонку чертёнку-практиканту, а вы сразу: «Дияволу!» Даже на большие объединения людей у меня сейчас не хватает ни времени, ни сил. Ты, наверно, мне не поверишь, но я тоже не всесилен. Вот по этой причине только глобальные проекты меня и интересуют в данный момент. Но заметь, для твоего личного контракта я всё же нашёл время.
   — И чем это вас, при всей вашей занятости, я так заинтересовал?
   — Огромный потенциал. — Назвавшийся Дияволом подмигнул весёлым глазом. — Не путать с потенцией, физиология меня не интересует.
   — Хорошо, если соглашусь, что же я тогда от этого буду иметь?
   — Вот это, я понимаю, конкретный разговор. — Гость подмигнул угрюмым глазом. — Вижу, Дмитрий, что я в тебе не ошибся. Оп! — Он щёлкнул пальцами левой руки, как это делают фокусники, и достал из рукава плаща лист бумаги. — Контракт готов, бери — изучай. — Он встал, подал договор юбиляру, вернулся обратно в кресло, снова закинул ногу на ногу и стал разглядывать копыто. — Эх, подкова сносилась, пора её менять! — Щёлкнув пальцами правой руки, он извлёк из рукава фомку, у которой рукоятка из слоновой кости была украшена драгоценными камнями. Затем он, оторвав подкову от копыта, подбросил её вверх левой рукой, мгновенно спрятав фомку, ловко поймал подкову правой рукой. — Подкова не нужна?
   Дмитрий оторвался от изучения условий договора.
   — Подкова… какая подкова?
Гость сверкнул изумрудным глазом.
   — Вот эта. Прибьёшь к двери на счастье?
   — Нет, подкова не нужна.
   — Ну, как знаешь, тебе жить. — Гость положил подкову в карман. — Моё дело было предложить, ваше — отказаться. Вопросы есть?
   — Мне не нравится один пункт…
   — Тринадцатый?
   — Да.
   — Оп!
   Тринадцатый пункт исчез из контракта.
   — Вот ещё…
   Гость прищурил правый глаз.
   — Нет, этот пункт обсуждению не подлежит. — Теперь он прищурил левый глаз. — Пункт основной, я бы сказал, судьбоносный.
   Гость достал из кармана плаща новую подкову и гвозди, а уж молоток появился у него в руке привычным способом. Этот инструмент, в отличие от фомки, был совершенно обычный, такой, какой можно купить в любом хозяйственном магазине.
   — Где здесь подписать? — спросил Дмитрий, закончив изучать контракт и наблюдая за тем, как гость прибивает подкову. — У вас, говорят, подписывают кровью?
   — «А ваша подпись не нужна, мне без неё всё ясно», — процитировал гость и вбил последний гвоздь. Он постучал копытом по полу, удовлетворённо хмыкнул, спрятал молоток. — Очередное заблуждение: у нас всё держится на доверии, поэтому достаточно одного твоего слова.
   Дмитрий положил контракт на столик.
   — Любите поэзию? — ухмыляясь, спросил он. — Я знаю автора этих строк.
   — Да, врать не буду, люблю, — хмуро ответил гость. — Не только слушаю, но даже иногда почитываю. — Он взял со столика контракт, бережно сложил, но при этом почему-то небрежно сунул его в задний карман брюк. — Поэты — вообще моя слабость. Я имею в виду настоящих поэтов. А то какой-нибудь деятель срифмует пару строк — «любовь-морковь» и сразу: «Я поэт! В моём творчестве! Благодаря моему творчеству! Как вы относитесь к моему творчеству?!» Етит твою мать! Тьфу! Противно! — Его глаза быстро забегали из стороны в сторону, но это длилось лишь несколько мгновений, после чего взгляд принял обычное весёло-угрюмое выражение. — Правда, настоящие поэты — тяжёлый контингент. Взять хотя бы широко известного вашего поэта. Кричит: «Мне скучно, бес!» Всё, думаю, мой клиент. А он, сукин сын, что творит — красиво оформляет свой уход и этим всех подставляет. Сам, нате вам, чистенький, ну прямо ангелочек, хоть сейчас в оклад. Представляешь, — гость поднял указательный палец, — Самого ввёл в заблуждение! Да ладно… — Он махнул рукой. — Надо бы обмыть сделку?
   — А как же контракт?
   — Ничего, со мной можно. — Гость взял с журнального столика пустую бутылку, что-то налил из неё в гранёный стакан, который стоял на том же столике. — К сожалению, «бокал» один.
   — Принести второй? — предложил Дмитрий, удивлённо глядя на налитую в стакан жидкость.
   — Не надо, — отказался гость. — Не будем терять время. Я могу из горлышка булькнуть.
   — Что это?.. Я вино не пью.
   — Обижаешь — это коньяк.
   — Коньяк? — взяв стакан, недоверчиво спросил Дмитрий.
   — Греческий, — весело ответил гость. — Древнегреческий, — уточнил он. — Спецзаказ.
   Гость снял шляпу, аккуратно положил её на столик, запрокинув назад голову и, поддерживая её рукой, начал пить из пустой бутылки.
   Дмитрий, с открытым от удивления ртом, немного понаблюдал за тем, как из пустого в порожнее текла странная жидкость, через левое плечо громко выдохнул воздух и тоже выпил. На какое-то время у него потемнело в глазах…
   — Ох, и гадость же, этот ваш коньяк! — начиная приходить в себя, сказал именинник. — Хотя и дре… — Он осёкся на полуслове. — Э, ты где?..
   «Чёрт, привидится же такое! — убедившись, что он один в квартире, подумал юбиляр. - Жаль, ведь условия контракта были заманчивые. Вот только, правда, один пунктик…»

   Да, Видение как вероломно появилось, так же вероломно и исчезло. Не надо этому удивляться, ведь известно, что видения, привидения, разные барабашки, другая нечисть — мало обращают внимание на шпингалеты, замки и засовы.

   2004 г.