Рассказ про то, как мне успели отдать тюльпаны

  «РАССКАЗ ПРО ТО, КАК Я ВЫПРОСИЛА У МИНИСТЕРШИ ТЮЛЬПАНЫ ДЛЯ СВОЕЙ МАМЫ»    

 Я никогда бы не стала обременять себя этим рассказом
 и посвящать вас в тайны родового «семейника», кабы сынок мой Сашка
 с раннего детства, не полюбил так сильно тюльпаны!

 Это были самые любимые его цветы! Теперь — я не знаю, надо будет
 поинтересоваться у него и уточнить, вкусы-то у людей со временем меняются,
 и довольно-таки часто, как я заметила. Я, вот, к примеру, ранее не переносила
 ни жёлтого, ни зелёного цвета, а теперь просто «брежу» ими!

 — Ну, какие тюльпаны могут быть в середине июня? — спросите вы меня?
 — Да никаких, естественно! Все они, как правило, отцветают к тому времени,
 уступая место другим цветам! У них наступает пересменка.

 В тот год, примерно, происходило всё, то же самое, когда я вдруг осознала,
 что у всех людей на планете бывают  «Дни Рождения», а вот про то, что все
 люди умирают, я тогда ещё не знала, потому что мне было всего на всего
 четыре годика. Я только поняла и усвоила, про «Дни Рождения»,
 и, кажется, здоровски это сделала!

 Я вам сейчас про это расскажу, а судить вы будете сами!

 И, так, читайте внимательно и постигайте! 
 Только, чур, не халтурить, и не перепрыгивать через две строчки на третью,
 тем более, не перескакивать с абзаца на абзац! 

 Расслабьтесь! И прочитайте всё повествование досконально.
 Отдохните. Угомонитесь, наконец, как говаривал мой отец:

 И так, слушайте скорее мой свежевыпеченный рассказ:

 Наш симпатичный домик, вернее будет сказать, дом папиных родителей — 
 дедушки и бабушки, тех самых, что пели в церковном хоре всю свою жизнь,
 где я жила тогда со своими родителями, стоял почти, что у самого поворота
 на «Мидовское шоссе». 

 Сельчане ласкательно называли эту трассу «мидка». Машин там было мало,
 поэтому по ней вечерами, аж до самой утренней зари, прогуливались
 влюблённые парочки, они «лазили и целовались там по кустам на обочине».

 Днём по этому шоссе гуляли молодые мамаши с колясками,
 которым и самим в пору бы ещё «погулять», так как они
 не «нагулялись» вдоволь, а взяли и «повыскакивали замуж на свою голову»!

 Если эти мамаши вдруг, кого-то случайно застукают обнимающимися,
 то сплетни сразу же расползались по всем домам, как улитки по капусте!

 Так же по шоссейке гоняли на мопедах, мотороллерах и велосипедах все,
 кому не лень! Там было вольготно, ровно и широко!
 Один вид, чего стоил, просто закачаешься!

 А ближе к выходным, прямо с «Можайского шоссе», мчась «на всех парусах»
 из «вонючей» Москвы, туда заворачивали на лакированных чёрных машинах
 солидные министры и министерши со своими гавкучими кудрявыми маленькими
 собачонками, а так же их избалованные отпрыски с большими породистыми
 псами, которые высовывали свои алые языки в «ветровое» окошко
 и распускали «по ветру» длинные тягучие слюни...

 Сами же эти «мидовские дачи» были такие красивые и ухоженные,
 что «ни в сказке сказать, ни пером описать»!

 Дачный посёлок для Министерства Иностранных Дел
 обоснован был давно, когда меня даже в проекте у родителей не было.

 Когда же я родилась, к тому времени, сады стали там весьма взрослые
 и довольно-таки пышные! Располагался посёлок прямо посреди соснового бора.
 Красотень!

 У каждой министерши за игрушечным заборчиком был разбит палисадник,
 как у моей мамы! А в нём росли диковинные цветы, привезённые из-за рубежа,
 и ни у кого на свете не было в мире лучше цветов, чем там!

 Местные жители ходили только и облизывались, а попросить луковиц
 или семян никто из них не решался...

 Это я усекла сразу. Потому что моя мама тоже была «великая цветочница»,
 у нас в палисаднике «проживали» цветы, привезённые из её далёкой родины Украины!

 Как-то в один из выходных дней, мы с мамой возились в палисаднике.
 У нас был всего на всего один единственный свободный день — воскресенье,
 а наутро в понедельник, мне снова надо было «заступать в рабочую смену»
 и ехать электричкой на станцию Фили в свой родной детский садик
 «на пятидневку»!

 Я была ещё совсем маленькая, и до школы мне было,
 как «до замужества», крайне далеко!

 Сидим мы с мамой на пороге, греемся на солнышке. Дела все свои переделали,
 аж по два раза: потом опять, взяли ещё разок, всё пересмотрели и снова
 переделали, нет больше работы никакой у нас! Тогда решили мы поскучать!
 Сидим, ждём папу и сильно скучаем, без него нам даже ужинать не хочется...

 Я натрескалась конфет, а мама наелась бабушкиного чернослива,
 в животе бурчит у нас, а мы сидим с ней и вздыхаем на пару...

 Вдруг откуда ни возьмись, выплывает огромная «чёрная калоша»,
 вся новенькая блестящая, словно только что из магазина,
 и останавливается напротив нас!

 Присмотрелась я и вижу, что  это — длиннющая чёрная, как ворона, машина,
 а из неё выходит «добрый дядя-волшебник»!

 Он вежливо здоровается сначала со мной, потом с моей мамой
 и просит у неё разрешения с ней поговорить!

 Интересно, отчего это наш сосед дядя Вова никогда не спрашивает
 у неё разрешения, а вечно орёт из-за забора, как только увидит мою маму:

 — Валька, привет! Как дела твои, хохлушка? Что-то сегодня тебе не поётся!
 Давай, затягивай, на своём, хохляцком, как там, у вас: нiчь яка мiсячна...

 Министр подошёл к калитке от самой «шоссейки», где он «бросил» свою машину
 на обочине, перейдя через пешеходную дорожку, а мама подошла к нему
 от самого порога. Встретились они, стоят и «вежливо» разговаривают друг с другом
 через калитку. Смотрю, мама щеколду открывать не собирается, значит, он не зайдёт
 к нам «гонять чаи», как «молодая бестолковая Корчагинская сноха»:

 — Здравствуйте! У вас, я смотрю, навык есть! Вы, определённо, знаете,
 как ухаживать за цветами! Моя жена легла в госпиталь «на операцию»,
 а посему, вы не смогли бы на время её отсутствия присмотреть за цветами?
 Я именно к вам обратился потому, что у вас такие же роскошные цветы,
 как и у моей жены! Тут больше ни у кого нет ничего подобного и в помине!
 Не откажите мне в любезности, прошу вас, не то все они засохнут попросту,
 лето, похоже, будет очень  жаркое, а я нахожусь в постоянных разъездах…
 — Ну, нет! Чего-чего, а цветам вашим мы погибнуть не позволим! —
 выпалила мама, не дав ему договорить. Она стояла и улыбалась, красивая
 и нарядная, сама как цветок, прищуривая один глаз от заходящего солнца.
 Я стала ей подражать, но у меня пока не получалось так, как у мамы...
 
 — Давайте ваш адрес! Я приду с дочкой, и мы вам всё польём и прополем!
 — Спасибо вам большое! Вот, возьмите ключи от калитки, дом № 23!
 Это сразу же возле входа. Слева от ворот. Мы одни из первых, можно сказать,
 кто заселился там. Прошу вас не задерживайтесь с приходом…
 — Ладно-ладно! Мы вечером сегодня же сходим к вам! Обещаю…
 — Очень хорошо! До свидания! Я уверен был, что мы найдём с вами «общий язык»!

 Потом тот же самый министр и папу моего пригласил придти к нему,
 покосить газон, маму же он попросил помыть в домике окна, а затем и посуду.
 Он был так рад, что его жена возвращается домой после «успешной операции
 на сердце» и приезжает сразу же на дачу «на всё лето», поправлять своё
 здоровье посреди этих пышных сосен...

 Я вздохнула. Мне не терпелось поскорее посмотреть на эту министершу
 и похвалиться, рассказать ей, как мы с мамой и папой спасали её цветы,
 боролись с насекомыми и сорняками! Но всё это только потому, что у нас пока
 ещё не было своего домика, а была только «семиметровка», такая узенькая
 комнатёнка с одним окошком, отгороженная от большого дома дедушки и бабушки,
 в которой едва умещались крохотная печка, да диванчик с небольшим кухонным столом
 и одностворчатым шкафом, который смастерил мой папа своими руками! 

 Как правило, зимой под утро ведро с водой, которое стояло у самого порога
 всегда замерзало, потому что быстро остывала печка, но это будет совсем
 другая история...

 А нынче я рассказываю вам «про лето», про то, как я выпросила у министерши
 для мамы ко Дню её Рождения сказочные редкого «позднего» сорта махровые тюльпаны!
 И как она отдала их мне, а потом на другое лето умерла…

 …вот, сижу я и смотрю, как папа мой косит газон, а министерша всё гладит
 и гладит по спине свою маленькую собачку, а та всё скулит и скулит,
 словно кто-то кусасет её, или она чувствует что-то:

 — Плачет, бедненькая! — оправдывается виновато министерша, — Целых два месяца
 мы не виделась с нею! Ну, теперь всё позади и мы больше не расстанемся! 

 Я опять тяжело вздохнула.

 — Ты чего, деточка,  вздыхаешь, так глубоко? Хочешь, я дам тебе подержать
 и погладить мою «Чучу»?
 — Нет! Спасибо! Не надо! Сами гладьте её себе «на здоровье»!  Мы тут все
 «горевали» без вас! «Чуча» ваша больше всех «горевала»! Её того, «спать»
 хотели уложить, врачи какие-то приезжали и сказали, что если она не будет
 кушать, тогда они её «спать» уложат и ей будет «капец», — проговорила я и,
 взяв со стола льняную салфетку, пошла, вытирать пыль со всех подоконников.

 Министерша обомлела вся, и чуть было снова не отправилась «на операцию»,
 схватившись за левый бок, словно предчувствуя второй инфаркт:

 — Ты, что это делаешь, деточка?
 — Как это что? Убираюсь! Вам же пылью дышать нельзя!
 Вы и так вся засорились, на этой своей, как её там? «Кутузовке»! В центре!

 …тут робко вошёл в террасу отец и сказал:

 — Всё. Я закончил.
 — Спасибо вам, Николай! Вот, возьмите, — и министерша протянула ему
 зелёную бумажку.
 — Ага! Денежку дала, ура! Теперь мы еды накупим всякой разной,
 мне мороженое купят и куклу!
 — А это тебе, деточка, за труды! Ты же пыль вытирала? На-ка, вот,
 получи зарплату, милая!
 — Нет! Я денег с вас не возьму! Вы же и так «на ладан дышите»! Вам самой
 они скоро будут нужны «на похороны», а мне лучше дайте ваших цветочков,
 а то у моей мамы через два дня Рождение! У нас в палисаднике все тюльпаны
 давно отцвели, и нарциссы тоже. Цветов никаких нет, а на Рождение всем людям
 полагается  дарить красивые цветы!
 — Господи! Да хоть все заберите! Николай, срежьте вашей дочке все мои цветочки!
 — Как это срежьте? Что вы такое говорите? Вы что же, хотите «загубить их прямо
 на корню»? Или сделать им «операцию на сердце»? С луковицами давайте! —
 выпалила я с хозяйскими нотками в голосе, подражая маме…

 Отец побелел весь, как мел, и даже закурил от неожиданности сигарету,
 хотя при министерше никто не курил вообще!
 Это было «смертельно» для всех, и для неё и для того, кто курил!

 Она посмотрела на меня и грустно улыбнулась, поняв, что я со всей своей
 детской непосредственностью передала ей ненароком все разговоры взрослых,
 которые проговаривались ими невзначай, пока она «отсутствовала».
 Министерша была хорошо воспитана и, быстро совладав со своим замешательством,
 скомандовала отцу:

 — Николай! Помогайте! Если пересадить их вместе с землёй, то всё пройдёт
 «безболезненно», я знаете, откуда их привезла? О-го-го! Они со мной через
 «два океана» пролетели!

 — Нет, что вы не надо! Они же погибнут! — замахал руками отец,
 для которого цветы были «хуже атомной бомбы» по словам моей мамы!
 — Тогда, давайте сделаем так: я срежу вам все эти цветы для вашей жены Валечки,
 а вы по осени заберёте от них все «деточки», которые образуются «за лето»,
 пускай пока они будут расти у меня, и набираться силы вместе со мной!
 — Прямо, как вы «после операции»?
 — Да-да! Прямо, как я! Сейчас я перевяжу их, разноцветными ленточками,
 чтобы знать, где и какой цвет… минутку, обождите!
 — А «детей» много у вас будет?
 — Не у меня, у тюльпанов! «Деточки» — это «родственные» луковички,
 только пока ещё маленькие!
 — У нас же не «детский сад» с мамой! Их бы надо в «ясли» определить,
 а не к нам!
 — На, вот! Держи! Унесёшь? Или тебе помощь потребуется?
 — Я-то унесу, а помощь — она вам самой вскоре потребуется…
 — Ладно-ладно! Валеньке привет! Хорошую дочку она вырастила! Дай БОГ здоровья!

 Я взяла огромный букетище «поздних» махровых тюльпанов редкого сорта
 и диковинной красоты в обе руки и потащила их к выходу из дачного посёлка:

 — Эти, пожалуй, краше будут, чем розы! — подумала я и поспешила к папе,
 чтобы, «ни приведи Господи», она не передумала, не догнала бы меня
 и не отобрала все цветы обратно…

 У «проходной» меня поджидал на своём новеньком зелёненьком мотороллере отец.
 Он поставил меня впереди себя, и мы помчались домой «с ветерком»   
 по широченному «мидовскому шоссе». Смеркалось и хотелось кушать,
 но я была так счастлива, будто чувствовала, что спасла тюльпаны от смерти...

 Ранее, когда мы с папой ездили за грибами, я всегда смотрела: то направо,
 где была берёзовая роща, то налево, где был сосновый бор. Теперь же я не могла
 посмотреть, ни влево, ни вправо, держа букет, словно душу,
 потому что «была при исполнение ответственного задания особой важности»,
 как частенько говорил в шутку мой отец…

 Отцу тогда было 29 лет отроду, а маме? 
 Она была на семь лет помоложе его!

 Букет мы спрятали в шкафу! Налили воды в бутыль и закрыли дверцу.

 Утром я вскочила «ни свет, ни заря», дабы торжественно поздравить
 дорогую нашу именинницу с её Рождением!  Открыли  мы с папой шкаф, а там!

 Аромат, как ударит, как «выстрелит» нам в лицо — мы, чуть было с папой,
 не свалились обратно на диван! Поднялись, глядим на цветы, а они переливаются
 всеми цветами радуги, смотрят на нас, как живые и улыбаются. Только что
 «песни не поют»!

 Боже мой, как прекрасны были эти тюльпаны!
 Они и по сей день «стоят» у меня в глазах!

 А тут и мама подоспела «с ночной смены», и мы сразу прямо с порога
 торжественно вручили ей сказочной красоты пышный букет!
 Она обрадовалась несказанно:

 — Это откуда же такое «чудо-юдо»? Диво-дивное такое, что
 «ни в сказке сказать, ни пером описать»?!
 — Это Галка твоя у министерши нашей «выцыганила»!
 — Как? Это те самые тюльпаны, за которыми я ухаживала всё это время?
 И она вам их отдала? Боже мой! Послушайте, она часом не умерла? 
 Вы, наверно, от меня чего-то скрываете и не договариваете мне чего-то…
 — А что тут договаривать? Я чуть было со стыда не сгорел. Пока этот
 «маленький юдик» смело и обдуманно шаг за шагом «обрабатывал» министершу!
 Кого я родил?
 — Доченька я твоя, пап, ты что такое, говоришь, а?
 Я «прямо не могу этого слышать, ей-богу»!  Постыдись!
 — «Доченьки» обычно едят мороженное, играют в куклы
 и не суют свой длинный Буратиний нос во взрослые дела!
 — Какой нос? «что ты городишь такое, окстись»! — выпалила я, подражая бабушке.
 — Не ссорьтесь! Давайте лучше праздновать! — предложила мама.

 …так за мной надолго сохранилась эта кличка «маленький юдик»…

 По всей видимости, восторг детства настолько глубоко «засел» у меня в крови,
 что когда я родила Сашку, и он чуть подрос, то, придя домой с футбола как-то,
 выпалил, увидев на столе у нас дома вазу, полную тюльпанов:

 — Больше всего на свете, мам, я люблю тюльпаны!
 — Не может быть! Ещё один! Ну, точно, теперь всё ясно:
 ты весь пошёл в бабушку…

 * Х *

 С Праздником Отдания Успения Пресвятой Богородицы вас,
 Дорогие мои стихиряне! Желаю вам здравствовать, никогда не болеть
 и вовремя всё отдавать!

 …на другой год, «добрая фея», которая явилась к нам на землю
 в образе министерши — умерла…

 Но перед смертью она УСПЕЛА передать в «достойные руки» моей мамы
 все свои «луковички»!

 Та сохранила их, а потом раздавала «деточки» по всей округе
 и через несколько лет «мир в нашем селе» стал, как цветущий рай!

 И если бы не я, цветы эти, так и «засохли бы на корню» через год.
 Они умерли бы вместе с их хозяйкой, потому что «Чуча» 
 умерла сразу же вслед за ней. Я не успела забрать её и спасти!
 у «Чучи» не было «деточек».

 Меня «засунули» на пятидневку,
 и не дали заняться «серьёзными делами»…

 Ну, держитесь!
 Я скоро вырасту и «наведу прядок везде»,
 вы, так и знайте!