Почему нужно жить долго?

                (первые сто три года Ленинградского врача Елены Семеновны)

Мама моя, польская дворянка, сбежала от своих родителей с русским офицером в 1911 году. Они обвенчались в каком-то монастыре и стали там же вместе жить. Но мамины родители их разыскали и отправили маму в Антверпен к дальним родственникам. Там мама познакомилась с другим красавцем-офицером, уже будучи немножко беременной. Она призналась ему в моем присутствии в своем теле, но он, в силу маминой невероятной привлекательности (при явной некрасивости), согласился стать её новым мужем. Так что я родилась бельгийской подданной.

К началу Первой мировой войны, уже родилась моя сестра. При начале жестоких боёв, семьи с детьми получили возможность уехать от опасностей, и мы все оказались в Харькове.

Мамины беспокойные гены не давали мне покоя во всех смыслах. Два из них: желание мужчины в моей жизни и желание стать врачом - привели меня в семнадцать лет в объятия будущего мужа. При этом, мое условие было: что бы он согласился на семью, в которой жена будет всю жизнь учиться и работать. Он фактически выкрал меня у родителей, и, опять же, немножко беременную, привез в Ленинград.

Родив дочь, всё еще несовершеннолетней, поступить учиться мне оказалось затруднительно ввиду отсутствия паспорта. В паспортной службе я предъявила бельгийскую метрику. Там мне поставили условие: или принять российское подданство, или уезжать в Бельгию.

Я сказала, что я согласна уехать, но тут выяснилось, что ни дочь, ни мужа – со мной не выпустят. Так, не совсем по своей воле, я стала российской подданной. Правда, тогда, и ещё некоторое время, Россия именовалась СССР.

Я уже окончила медицинский техникум, но мое украинское общее образование было семилетним. Пришлось экстерном закончить десять классов. В институты в первую очередь, с любыми оценками, принимали рабочих и крестьян. А служащим (я была тогда медсестрой), необходимо было получить только отличные оценки. С  этим я справилась. И справлялась с работой врача все пятьдесят лет работы.

Муж мой стал специалистом по авиационным приборам. Когда началась война, в первую же ночь его направили в Сибирь, на авиастроительный завод. А через месяц мне присвоили офицерское звание и направили на работу в госпиталь, заместителем начальника отделения. Я поставила условие: двенадцатилетняя дочь должна быть все время со мной.

Госпиталь был полевой, и вот, представьте себе картину: за брезентовой стенкой палатки-операционной рвутся снаряды, бомбы. Больше всего я боялась не их, а потери дочери, или потери дочерью меня. Поэтому: я оперирую, а дочь, в шинели по росту, в валенках и шапке, стоит тут же. Я взрезаю раненому живот, и она видит его кишки. Отрезанная мною человеческая нога падает в таз, и дочь отшатывается от брызг крови.

Спали мы в шинелях и в валенках, вдвоем на клеенчатом диванчике, у заиндевевшей Ленинградским инеем брезентовой стенки.
Позже, старшая медсестра предложила дочери спать на нижней полке шкафа для постельного белья, там было чище, теплее и суше.

Дочь была в госпитале никак не оформлена, но «работала»: читала и писала раненым письма, вытирала им пот, поправляла повязки, следила за капельницами. Скоро начальник госпиталя поставил её на довольствие, но её ежедневной тарелки каши растущему организму не хватало, и я ей отдавала часть своих порций. Говорила: дочка, я больше не хочу, наелась.

С 1943 года меня перевели на Центральный фронт, а затем на Украинский. Когда фронт перешёл на территорию Польши, госпиталь был уже не в прифронтовой полосе. Но, как не покажется странным, жизнь стала опаснее. Армия Крайовы, состоявшая из польских партизан, одинаково ненавидела и немцев и русских, орудовала почти открыто, особенно, ночью. Стреляли по нашим окнам, подлавливали офицеров на улицах. Я ходила с ТТ на поясе, а дочь спала с дамским браунингом под подушкой.

Отпустили нас только в октябре 1945 года. Предлагали ещё служить в армии, но я сказала: у меня высшее образование, а моей дочери 16 лет, и у неё только пять классов.
Дочь экстерном нагнала ровесников, поступила в институт. Муж вернулся из Сибири, но здоровья его хватило едва на 10 послевоенных лет. Он умер в 57 лет, у гроба все оглядывались в поиске жены: принимали меня за его дочь, такая я была моложавая.
У дочери была от военных переживаний гипертония, она умерла в 54 года.
Так что я осталась одна, погружённой в работу.

Отношения с родными у меня разные. Внук навещает каждый понедельник, много помогает по дому. Но и я ему половину своей пенсии отдаю. Он хотя и был капитаном второго ранга, но жена не дала ему до полной пенсии дослужить.
Я прописала к себе правнучку, да ещё и завещала ей квартиру. Собралась она замуж, приходит со своим женихом. И я поняла: не на меня он пришёл посмотреть, а на квартиру. Чувствуется, она ему про завещание рассказала, так он и решил убедиться в реальности недвижимости.

Проходит несколько лет, и вижу я, что отношение ко мне правнучки – всё хуже и хуже, типа, почему я не умираю, как все люди. И это не домыслы мои, там и слова были, и действия, но не хочу о деталях рассказывать.
И вот, как в известном анекдоте, надоело им ждать, несколько лет назад купили они себе квартиру, хорошую, двухкомнатную. Но отношения не улучшились. Даже и не звонит она мне.

Мне всегда хотелось путешествовать, побывать в Европе, на родине, хоть я её и не помнила. А меня не отпускали, боялись, что там и останусь. Я им говорю: куда же я денусь – у меня и работа, и квартира, и внук здесь. А они отвечают: и такие остаются.
Я говорю: я Родину защищала, была при этом и в Польше, и в Германии. А теперь, значит, доверия мне нет?
Тогда только в Болгарию мне разрешили несколько раз съездить, там мне понравилось: люди, море, розы.

Никогда я не жаловалась на здоровье. Не жалуюсь и сейчас. Конечно, многие, и часто меня спрашивают: как мне удается так долго жить, причём – не болеть.
Секретов у меня много, и все они простые:
- не курю и не пью спиртное;
- много бываю на свежем воздухе, гуляю и хожу по много часов; правда, в последнее время уже около дома больше на скамеечке сижу;
- мало ем;
- не жалуюсь ни на что;
- я сама себя обслуживаю; только вот внук исправляет всякие технические мелочи, да забирает постельное бельё, его жена стирает.

И конечно, наверное, гены передали мне что-то долголетнее. Все мои родные жили долго. И ярко. Вот мама моя – пережила трех мужей. И у меня романов было много. К примеру, недавно, раздается телефонный звонок в три часа ночи.

Спрашиваю:
- Кто Вы и что Вам нужно?
Голос незнакомый, и чувствуется, нетрезвый. Говорит:
- Слушай, я тут был у тебя на днях, и ты мне понравилась.
- Так, - говорю, - очень хорошо, приходи ещё!
- Так ты меня извини, но я дорогу забыл…
- А вот это плохо. Но ничего: вспомнишь – приходи. Обязательно приходи!

И вот что удивительно: как я на пенсию вышла, в семьдесят пять лет, так стали меня потихоньку забывать. И коллеги, и тем более, пациенты. А я вот пациентов многих своих помню. И с возмущением вспоминаю некоторых женщин.

Вот одна, например. Познакомилась со студентом-африканцем. Пригласила его к себе домой. Ну, он, как мужчина, решил, что ему всё дозволено, и в порыве страсти откусил ей сосок. И попала она ко мне на операционный стол. Правда, не знаю, как она со своим мужем объяснялась.
Другая – ещё хуже, заразилась от любовника сифилисом, и заразила своего мужа. Так он ей операцию ножом своим начал делать в квартире, а мне пришлось завершать.
Но всех медицинских историй не расскажешь.

В последнее время, когда годы мои стали округляться – часто стали звонить, интересоваться.
Перед столетием моим, заходит сотрудница райисполкома. Я говорю: слушаю Вас, что Вы хотите?
- Вы знаете, Вас намеревается навестить и поздравить с юбилеем председатель райисполкома. И я пришла посмотреть, как вы живёте.
Я так поняла – посмотреть, насколько я и моя квартира достойны визита столь высокопоставленного лица.
Телевидение этот визит тоже снимало.

Почему нужно жить долго? Потому, что интересно. Я видела много разных людей, много поколений. Многим помогла, а кого и спасла.
Я начала расти в Российской Империи. Видела, как она мучилась, участвовала в её защите.
Теперь вижу, как совсем новые люди её укрепляют и развивают. И всем желаю здоровья, успехов и счастья.
И таких же улыбок, которыми улыбаюсь я.

(записано со слов Героини в Санкт-Петербурге, на Песочной набережной 7 августа 2015г.)
Фото - лето 2016г. (скоро отмечаем 105 лет).