Обманщица

Валерка поднимает голову, и  картофельные рядки кажутся ему бесконечными. Сказывается дневная усталость, свинцово гудят ноги. А тут еще донимают односельчане. Тетя Поля, почтальон, замедлила шаг, проходя мимо, и заметила вполголоса: «А что ж твои-то? На троих-то тут два раза мотыгой махнуть!» Не успела она удалиться, как появился бригадир мехлесхоза  Егорыч,  навеселе в честь приятного вечера. «Эх, в зятьях всегда так!» - крякнул он Валерке в спину. Люди шли на свои огороды, и почти каждый считал своим долгом высказать ему замечания. Только пожилые супруги, обрабатывающие свой участок рядом, понимающе молчали или обменивались с ним ничего не значащими фразами. И это молчаливое сочувствие почему-то задевает  Валерку. Конечно, полоть в одиночку после одуряющей полевой духоты, когда полторы нормы за плечами, как обычно, - невесело, но что могут знать они все о его жизни? И с остервенением врубаясь в гущу упруго извивающихся сорняков, он опять думает  о том, что дома его ждет большеглазое счастье – Инга. Счастье готовит ужин и, переговариваясь с матерью, всё  поглядывает в окно, ждет его…
Когда Валерка возвращается, Инга смотрит виноватыми глазами:
- Пойдем завтра на прополку вместе, хорошо?
 - Я прополол уже,  - говорит он и вдруг ощущает, как под взглядом жены исчезает куда-то его усталость. Тёща, проходя мимо них, на секунду приостанавливается, и, шумно вздохнув, говорит Инге:
- Да, в деревне ты совсем опустилась. Только полоть осталось.
 За спиной матери Инга улыбается Валерке и пожимает плечами. Это означает, что она просит не обращать внимания на эти слова: мать не в настроении. И Валерка не обращает. Он долго умывается и потом садится ужинать, заняв место за столом напротив жены.
- Валерочка, - просит она, - пойдем в кино сегодня. Новый фильм – ты же знаешь, какая в нашей глуши это редкость.
 Он ест и обдумывает, как помягче сказать, что не такая уж и глушь их деревня, кстати, в ней не он, Валерка, родился и вырос, а именно она, Инга, вместе со своей многоуважаемой мамочкой почти всю жизнь, исключая годы обучения в вузе, прожила.
Тёща будто подслушивает эти обидные для нее мысли и, не успевает Валерка ответить, едко замечает:
- Куда уж нам – после трудового дня  да информацию воспринимать… Да и не забывай, не доросли мы!
 Какая-то тугая пружина сжимается у него в груди, но ласковые голубые глаза смотрят через стол, и Валерка молчит, уставившись в тарелку.
- В кино – совсем необязательно, - тем временем щебечет Инга, -  разве плохо провести вечер дома, в кругу близких людей?
 Тёща презрительно молчит, а Валерка благодарен жене за это слова, за это обещание долгого вечера с нею, вдвоем…
После ужина тёща, поджав губы, говорит дочери:
- Ты знаешь, у Нины муж – золото. Пылинки с нее сдувает, по дому ничего не разрешает делать…
 Валерка с надеждой смотрит на жену, но Инга молчит, и он со вздохом отправляется  мыть посуду. Во время этого занятия он раздумывает о том, что тёща, несмотря на это постоянное брюзжание, - совсем неплохая старуха. Ведь именно она ранним утром, пока Инга нежится в постели, готовит ему завтрак, стараясь придумать что-нибудь повкуснее.  Подперев щёку рукой, она долго смотрит, как зять ест, а потом  начинает ему рассказывать удивительно мягким голосом о том, как девчонкой еще жила она в городе и это время, с высоты прожитых лет, кажется ей удивительным, наполненным счастьем и волшебством. А потом пришла война, и все спутала, смешала.  Родители погибли,  и оказалась она в деревне, где всё же лучше было с продуктами.
Но все же тёща, думает Валера, раньше гораздо лучше к нему относилась. А вот после той истории с Ингой всё круто изменилось.

 Валерка тогда чувствовал себя кругом виноватым и уступил, хотя так хотел ребёнка, сына или дочку. Но Инга поплакала, горько сетуя на жизнь, на то, что она так ещё молода, и по его вине c юных лет должна закабалить себя. И Валерка сдался. Потом, когда он привёз Ингу из больницы и она, побледневшая, с синими кругами вокруг глаз, лежала целыми днями в постели, жалуясь на свою судьбу, Валерка всё  же, остро жалея жену, почувствовал, как резко изменилась тёща. Он думал, что это из-за Инги. Но однажды, остановив  на крыльце, тёща больно стукнула его по лбу согнутым указательным  пальцем и прошипела прямо в лицо оторопевшего зятя:
- Потакаешь… Не подумал, что деток теперь у вас всю долгую жизнь не будет?
 Валерка вытер руки и аккуратно повесил на гвоздик вышитое тещей полотенце.
Инга – выдумщица. Каждый день в её головке рождаются новые идеи. Вот и теперь  она придумала поехать вместе в город. Сама Инга бывает там каждую неделю – у нее два выходных, а он и забыл, когда бродил последний раз по оживленным городским улицам. Какие выходные в  деревне в страдную пору! Но Инга и здесь нашла выход. Пусть сменщик его поработает денька два – ничего, не переутомится, а Валерка потом отработает эти дни. Или даже использует отгулы. Уехать ему как передовику разрешат.
…Раннее серенькое утро. Валерка заводит свой старенький мотоцикл, окидывает  долгим взглядом окна. Нет, Инга сладко и беззаботно спит. Времена, когда она выходила вот так же рано провожать его на крылечко, канули в прошлое. Лёгкая проселочная дорога затейливо извивается среди холмов, опускаясь в низины. Нет, ни за что не променяет он степь с её привольем на городские удобства. Привык он здесь, хотя и вспоминает часто свой завод, товарищей. Комбайн у Валерки, по выражению старшего механика, - картинка. Уже не новый, но всякий раз любовно смазанный и проверенный перед выходом в поле. Есть комбайнеры, что привыкли гнать технику до тех пор, пока действует, лишь бы норму давать да деньги заколачивать. Валерка сесть за руль не спешит. Он знает: минуты осмотра на стоянке оборачиваются сбереженными драгоценными часами на поле.
Он уверенно ведет на подбор пшеницы свой комбайн, а навстречу ему плавно и величественно поднимается над краем поля золотой шар: встаёт солнце…
Управляющий недовольно пожевал губами, выслушав Валеркину просьбу, но потом, глядя в сторону, сухо сказал: «Бери отгулы. Твое право».

И вот Инга с Валеркой уже в автобусе. Ехать всего два часа, не так уж далеко. Сидят они на разных местах. Какой-то мужик не захотел поменяться местами, да ещё засмеялся: «Это пока молодые – вместе сидеть хочется. А мы с женой, как куда-нибудь едем, обязательно врозь сидим. Отдыхаем друг от друга». Его жена, сидевшая впереди, ничего не сказала, но Валерка видел сбоку, что её губы, высушенные ветром и годами, пытались улыбнуться, но улыбки не получилось. Ничего, он будет издали любоваться Ингой, отмечая с удовольствием, как мила его жена, про таких,  как она, в деревне скупо роняют, похваляя: «Всё  при ней». Всё  при Инге: стройная нежная шея, тонкая девичья талия, ласковый взгляд из-под густых ресниц. В его сторону она сейчас не смотрит, сосредоточенно думает о чём-то и лишь изредка улыбается  своему, сокровенному. В такие минуты жена страшно далека от него, и Валерку охватывает чувство, похожее на ревность. Но ревновать к мыслям – глупо, у каждого свой духовный мир и размышления, в которых сам себе порой не признаешься.
И он тоже смотрит в окно на чахлые деревца лесополосы, опалённые солнцем. На исходе август, и жёлтые листья всё чаще мелькают в поредевших кронах. Он думает о том, что ненавидел раньше осень, а теперь он полюбилась ему – особенно в пору листопада с его тихим шуршанием.
А Инга не замечает этой естественной красоты. Будто не существует для неё извечной тайны осеннего старения природы, а потом радостного возвращения в мир зелёных листьев и цветов, и только механическая смена времен года за окном: весна – лето, осень – зима. Хотя именно она рассудила, что после свадьбы они будут жить в деревне: воздух чище, и продукты все свежие. Да и мама очень Ингу любит, она у неё на старости лет надежда и опора. А ему от завода надо было квартиру через год получать. Но деревня – так деревня. Он снова смотрит на жену и любуется ею. На Инге самое простенькое платье смотрится, как на  королеве именинный наряд. Вещи льнут к ней, хотя относится она к ним довольно небрежно. Когда Валерка получит деньги за уборочную, обязательно купит жене новую шубу. Он давно так решил. Шуба у Инги, конечно,  есть, но каждый раз, надевая её,  та  смотрит в зеркало, скривив нежные губки, и даже Валерка понимает, что эта шуба не  для его жены, слишком дёшево эта вещь выглядит.
Односельчане Ингу почему-то обходят стороной, относятся с молчаливым равнодушием, величая всегда только по имени и отчеству. Его же какой-нибудь пятиклассник, советуясь по вопросам рыболовного искусства, называет Валеркой. Ингу в деревне не понимают, думает он, потому что она выше многих  по духовному развитию. Женщины же просто завидуют её красоте и умению всегда выглядеть элегантно и одеваться со вкусом…

Мысли сплетаются в пестрый копошащийся ком – чего только не передумаешь в дороге, когда шуршит в лад раздумьям асфальт под колесами автобуса!
Город Валерка любит, быть может, ещё и потому, что ему нравится смотреть на оживленную и похорошевшую на городских улицах Ингу. Ей и самой кажется, что в городе она становится моложе.
В центре они расстаются. Валерка едет в автомагазин  за запчастями – давно требует капитального ремонта  его верный мотоцикл, а Инга – в гости к своей любимой подруге, с которой в  институте училась. Валерка тоже хочет навестить своего друга. Игорь получил квартиру в городе, женился, уже двое ребятишек у него. А когда-то вместе работали на заводе и жили в общежитии. Надо заехать в кондитерский магазин, купить гостинцы ребятишкам Игоря. Всех нужных Валерке деталей в магазине не оказалось, но кое-что он все же приобрёл. Посмотрел на часы: с Ингой договорились встретиться вечером  у центрального кинотеатра.
Ничего, если не задерживаться в гостях, - можно успеть вовремя. Или даже задержаться минут на 15, чтобы Инга поволновалась. Очень Валерке хочется, чтобы она за него волновалась. Троллейбуса что-то долго нет. Так всегда бывает, когда торопишься. У кондитерского магазина – огромная очередь. Валерка было мимо прошел – торопился конфет купить для ребят Игоря, но потом вернулся, спросил: «Что дают?» Оказалось – конфеты в коробках «Птичье молоко». Любимые её  конфеты! Только секунду колебался Валерка и стал в самый конец длинной, изнывающей под августовским солнцем очереди. Продавщице –  хоть бы что: она в тени устроилась со своим сладким товаром. Не рассчитала, что в тени поместиться может только небольшая очередь. А здесь… Валерка безнадёжно вздохнул: не попасть ему сегодня к Игорю. Пока конфеты купил – до встречи с женой около часа осталось. Что ж, надо ехать. Сел Валерка в полупустой троллейбус, стал в окошко смотреть. Когда долго смотришь на городских жителей, кажется, что нет у них ни забот, ни хлопот серьезных – вечная праздничная суета царит на залитых солнцем улицах.

На очередной остановке троллейбус заполнился шумными восклицаниями, смехом. Сразу стало тесно. Валерка посмотрел на женщину, занявшую место у окна и подумал: волосы у незнакомки, как у Инги, золотыми волнами разметались по плечам. Та повернула голову, отвечая что-то своему спутнику, и сердце у Валерки забилось радостно: это же она, Инга! Сейчас он сядет тихонечко позади… Вот расхохочется Инга, когда услышит, что Валерка собственную жену не узнал!  Как раз место прямо за ней освободилось, повезло ему. Жена  разговаривала со своим попутчиком. Валерка только успел подумать, какое отношение имеет этот тип к его Инге, а  тип взял да и положил свою руку ей на плечо. А Инга – ничего. Не возмутилась ничуть, а промурлыкала что-то радостно и потеснее прижалась к своему соседу. Валерке показалось, что в самый жаркий раскаленный полдень, когда знойное марево колышется над степью, окунули его в колодец с ледяной водой – так вдруг перехватило у него дыхание. Стал он слушать, о чем разговаривают его жена и этот бородатый, в джинсах. А говорили они о нём, о Валерке.
Бородатый спрашивает  Ингу с усмешкой:
- Ну и как, счастлива ли ты в своей, так называемой семейной жизни?
 Не отвечает Инга и всё  прижимается, прижимается к нему теснее.
- Ты, помню, не хотела, чтобы я твоим мужем был?
- Не хотела, - отвечает Инга, - мы бы долго с тобой не прожили, развелись бы, слишком мы с тобой… похожие.
Тут её спутник рассмеялся:
- Ну, а… как сейчас, тебя устраивает?
- Устраивает,  - шепчет Инга и белыми своими пальчиками, на одном из которых сверкает тонкое обручальное колечко, ерошит ему волосы. Её друг раздраженно встряхивает головой и снова говорит с усмешкой:
- Слыхал я, муж тебе попался удобный,  одним словом, взяла ты его в руки и вертишь им, как тебе хочется.
И Инга, Валеркина жена, ничего не возражает в ответ, улыбается Инга и берёт обеими руками тяжёлую ладонь бородатого, прижимает к своей щеке… Тот небрежно гладит её  по голове, смотрит рассеянно в  окно.
- До субботы, - внезапно говорит он, - я здесь выхожу.
- Как, уже!? - Ингин голос умоляет, и Валерка думает, что такой униженной он её видит впервые. – Хоть ещё одну остановочку давай проедем вместе, Андрей!
Но Андрей её не слушает, он уже у выхода, и дверь перед ним открывается. Инга рывком поднимается с сиденья и видит перед собой неизвестно откуда взявшегося Валерку.
- А, это ты… Был в автомагазине? – машинально  спрашивает  Инга, а взгляд её скользит, уплывает за окно троллейбуса, где на прогретом солнцем пятачке остановки уже не видно никого. Валерке вдруг чудится, что ослепительный синий цвет заливает троллейбус, и он видит со стороны себя – так безоглядно и глупо влюблённого -  и свою жену,  стройную голубоглазую обманщицу. И тогда он отдаёт ей в руки  свою сумку с конфетами.
- Ты что, Валерочка? -  огромные грустные глаза улыбаются ему. – Ой, мне же  тяжело.
 Милая гримаска,  которую он так любил прежде, искажает её лицо.
-- Я же не мог жить без тебя! - шепчет Валерка, глядя прямо в её  недоумевающие глаза, и бросается к выходу.