На завалинке

По улице пронеслась грузовая машина, поднимая шлейф пыли,которая слоем легла нам на голову, лицо и руки. В воздухе стоял ее тяжёлый запах.
- Нет, чтой-т, бабы, такое? На улице сентябрь, а ент лето не кончаться. Жара стоит будто Июнь месяц, не пойму я ентого-заявляет Кадушкина. Лес стоит зелёный, ни единого желтого листика,жаль, от пыли серый.
- Вчерась дождь прошёл,пыль смысл,смотри, как он засиял в кажном листе,луч солнца появился,как весной. Мы вот час точно черти сидим,могет, айда до Говоршки, смоим енту пылюгу, да послушаем ее речь-песенку. Журчит то она у нас как то по-особому. Слухаешь ее иной раз, будто мамину колыбельную в детстве. Под ее говор и детство негадоно на ум вернётся. Родитялев вспомнишь. Эх! Где же енто все подеется? Стареть то страсть как не хочется, так хоть около Говорушки в мечтах в детстве побывать. И то правда пошли бабы к говорухи, где ее послухаем, а то и сами глядишь споем ей колыбельную- заключила свою длинную речь Кадушкина. Один миг, и нас словно сдуло ветром с места, и наши ноги уже ласково обнимает своей водой Говорушка. Вода действительно тёплая и ласковая, словно в середине лета, и мы с удовольствием отдаемся в ее об'ятья. После купания долго сидим на берегу, прислушиваясь к ее журчанию походившиму на речь человека и на шепот листьев на деревьях. Согретые по летнему теплыми лучами солнца, сидели и вспоминали каждая о своём курносом детстве. Вдруг одна из нас запела песню Валентины Толкуновой " Поговори со мною мама ". Ее подхватила вся наша дружная завалинка. За тем были " носики курносики " и песня Зыкиной" Из далека долго". Песни окончились тем , что кто-то забыл и перепутал слова.
- Слухайте, бабы, начинает Ведеркина - а вот интирисуюсь, все вы в детстве были такими, как я , аль нет?
-Какими? - как всегда, задает свой вопрос Ушатиха, - магет, что и пондраву наш ответ тебе будет.
- Та вот, сидела я час вместе с вами у Говорушки,родителев своих вспомнила. Какашь вредна да настырна,была я ребёнком. Как только, шо заупрямлюсь,делать не захочу чего не кто не заставить ни за каки берюльки.
- Тож, падит, и бита не раз была? 
-В том то и дело, шо не били меня никогда, потому и была, верно, такой страптивой. Правда, надо сказать, ремнем пужали, когда кашу есть не хотела. Повесит, бывало, отец ремень на само видно месту,( смотри у меня только не сешь, ох же и всыплю) -ем енту неладну кашу вместях со слезой, на ремень глядюча, пока тарелка не опустеет. Кудысь даётся, сьем. А то кактось заставлял меня батька посуду промыть, а я ему не буду.
-Ах не будешь , два дня на улицу не пойдешь
так и просидела удвох днях, а мыть не стала. Розозлилась на отца,взяла его хвотку и разрисовала. На голове то у него рога,на лицу борода и хвост ,что у черта. Нарисовавши, бросила я енту фотографию за батарею и успокоилась. Каким то образом она ему в енот же день на глазы попалась, и просидела я ещё день в накозанию дома. Кактось раз попросилась я с отцом на рыбалку, возьми, да возьми. А он мне
-А сало с луком есть будешь?
-Буду токма возьми. Приехали мы на рыбалку,вытаскивает он кусок хлеба с салом и луком,
-Ешь.
 Лук с салом я с'ела, а сало терпеть не могла. Покусала я его мелкими кусочками и в реку побросала,от куда мне было знать ,что оно не утонит. Поплыло оно по воде к отцу на удочку. Прищурил он свои глаза хитрым взглядов и спрашуе
- А что дочка сало то сьела?
- Сьела.,а тож какжи.
- А енто што по реке то плыветь?
-Незнаю не мае то.
-А кто ж его енто такими мелкими, как твои, зубами, накусал?