На завалинке

По улице пронеслась грузовая машина, поднимая шлейф пыли, которая слоем легла нам на голову, лицо и руки. В воздухе стоял ее тяжёлый запах.
- Нет,  чтой-т, бабы,  такое? На улице сентябрь, а ент лето не кончаться. Жара стоит, будто июнь месяц, не пойму я ентого - заявляет Кадушкина.  - Лес стоит зелёный, ни единого желтого листика, жаль, от пыли серый.
- Вчерась дождь прошёл, пыль смыл, смотри, как он засиял в кажном листе луч солнца появился, как весной. Мы вот час точно черти сидим, могет, айда до Говоршки, смоим енту пылюгу, да послушаем ее речь-песенку. Журчит то она у нас как то по-особому.  Слухаешь ее иной раз, будто мамину колыбельную в детстве. Под её говор и детство негаданно на ум вернётся. Родитялев вспомнишь. Эх! Где же енто все подеется? Стареть то страсть как не хочется, так хоть около Говорушки в мечтах в детстве побывать. И то правда пошли бабы к Говорухе, где ее послухаем, а то и сами глядишь споем ей колыбельную -  заключила свою длинную речь Кадушкина. Один миг, и нас словно сдуло ветром с места, и наши ноги уже ласково обнимает своей водой Говорушка. Вода действительно тёплая и ласковая, словно в середине лета, и мы с удовольствием отдаемся в ее объятья. После купания долго сидим на берегу, прислушиваясь к ее журчанию,  походившему на речь человека и на шепот листьев на деревьях. Согретые по-летнему  теплыми лучами солнца, сидели и вспоминали мы  каждая о своём курносом детстве. Вдруг одна из нас запела песню Валентины Толкуновой  "Поговори со мною мама ". Ее подхватила вся наша дружная завалинка. За тем были "Носики-курносики " и песня Зыкиной  " Из далека долго". Песни окончились тем , что кто-то забыл и перепутал слова.
- Слухайте, бабы, начинает Ведеркина - а вот интересуюсь, все вы в детстве были такими, как я , аль нет?
-Какими? - как всегда, задает свой вопрос Ушатиха, - Магёт, что и пондраву наш ответ тебе будет.
- Да вот, сидела я час вместе с вами у Говорушки,  родителев своих вспомнила. Кака  ж  вредна да настырна была я ребёнком!  Как только шо заупрямлюсь, делать не захочу чего - ни кто не заставить ни за каки берюльки.
- Тож, падит, и бита не раз была? 
-В том то и дело, шо не били меня никогда, потому и была, верно, такой строптивой. Правда, надо сказать, ремнем пужали, когда кашу есть не хотела. Повесит, бывало, отец ремень на само видно месту, «Смотри у меня, только не съешь, ох же и всыплю!»  -ем енту неладну кашу вместях со слезой, на ремень глядюча, пока тарелка не опустеет. Кудысь деться, сьем. А то кактось заставлял меня батька посуду помыть, а я ему «Не буду».
- Ах, не будешь? Два дня на улицу не пойдешь!
Так и просидела удвох днях, а мыть не стала. Разозлилась на отца, взяла его хвотку и разрисовала. На голове-то у него рога, на лицу борода, и хвост ,что у черта. Нарисовавши, бросила я енту фотографию за батарею и успокоилась. Каким-то образом она ему в енот же день на глазы попалась, и просидела я ещё день в накозанию дома. Кактось раз попросилась я с отцом на рыбалку, возьми, да возьми. А он мне
-А сало с луком есть будешь?
-Буду,  токма возьми.
 Приехали мы на рыбалку, вытаскивает он кусок хлеба с салом и луком,
-Ешь.
 Лук с хлебом я съела, а сало терпеть не могла. Покусала я его мелкими кусочками и в реку побросала. Откуда мне было знать ,что оно не утонет? Поплыло оно по воде к отцу на удочку. Прищурил он свои глаза хитрым взглядом, и спрашует:
- А что, дочка, сало-то съела?
- Съела, а тож какжи.
- А енто што по реке то плыветь?
-Не знаю не моё  то.
-А кто ж его енто такими мелкими, как твои, зубами, накусал?
В это время у отца начинается оживленный  клев. Ура!  Это спасает меня от ответа. Отец едва успевает снимать рыбу с крючка. Увлеченный  удачным ловом, мне казалось, он забыл и обо мне и моём поступки. Вскоре и на мою удочку стала цепляться рыбешка. Я довольная сняла несколько хороших рыбок, но что-то шевелилось в моих нутрях, как бы говорил во мне какой-то нудный червячок,  все яшо впереди. Этот самый  нудник не давал мне   в полную силу радоваться удачной рыбалкой.
Увлеченные уловом, мы не заметили, как прошёл день.  Закат приближал  ночь. Отец поставил палатку, развел костёр и наварил ухи. Надо сказать вам, бабоньки, уху отец готовил отменну. Чуствая ее запах, я уже  готова была съесть все , что было наварено. Здеся, бабы,  и выполз  мой нутрянный червяк, который все  времю  поднывал во мне всю энту рыбалку. Я уже взяла ложку, штоб хлебать уху, как отец достаеть из рюкзака салу с луком и хлебом.
- Оопять салу! - Взмолилась я. Слёзы ручьем хлынули с моих  глазов. Увидя мою состоянию, отец рассмеялся.
-Да не буду я тебя пичкать салом, на вот отведой ушицы:- сказал отец, смеясь и подавая мне большую миску с ухой. А уха была в ентот раз, вкуснее, чем когда либо.
-Слухай, паря, после такой побаски и впрямь той знатной ушицы зглотнуть непрочь,
-И шо, сызнова на Говоруху, на рыбалку? - Спрашивает Кадушкина.
-И то кудысь ишо, отвечает Ухватиха- неся каждому по удочке. -  Покудоть закат, мы ухи наедимся и до хаты возвернемся.
Сказоно- зделано. Под низко склоненными ивами над Говорушкой  мы устроились с удочками, в надежде на богатый улов. В подтверждении  нашей надежды начинается клев. Первой повезло Кадушкиной, вытащила она среднего размера линя, затем Ухватиха, почти тех же размеров, Ведерчиха снимает окуня. Ушатиха - ей повезло больше - к ней на крюк зашла щучка. Мне волей судьбы попался пескарь, ну я его отпустила на вольные хлеба, пусть  нагуливает тело.. Всех захватил рыбацкий азарт. Рыбки мы все наловили не на одну уху, ее хватит и домашних накормить. Все  кроме Кадушкиной, свернули удочки и занялись приготовлением ухи на природе. Вот уж и уха готова, разлита по деревянным мискам, для остыва. Режем хлеб раскладываем и ставим миски для рыбы. Вот тут-то и раздается отчаянный вопль Кадушкиной, призывающий на помощь. Позабыв обо всем, мы бросаемся   бегом на крик. О боже , огромный судак на крючке пытается избавиться от Кадушкиной, та в свою очередь не желая упустить такую добычу, барахтаясь и захлебываясь водой, тянет из последних сил к себе  рыбину. Как вы наверно знаете, ногами по воде большой прыти не проявишь, и мы все как будто сговорившись, вплавь отправляемся на помоги к Кадушкиной. В миг мы у цели. Нашей радости нет предела. На берегу у наших ног лежит огромный судак  килограммов этак на 20. Кадушкина взахлеб рассказывает, как « ентот зверюга чуть не утонул ее на вечно в Говорушке». Мокрая и испуганная, но все же довольная, что ей так сильно повезло, она предлагает разделить рыбину на всех, так как ей одной ее было не удержать. Коллектив решил по своему, рыбу она заберет домой ,а следующими посиделками и угостит нас. Проблема остаётся одна, как доставить судака до дому. Кто-то  побежал  за ручной тележкой,  и теперь мы загрузили  на  неё улов. Не просто так было довести живого  судачка, поскольку он прыгал и нескулько раз вываливался из тележёнки. Можно было его усмирить, да только очень уж хотелось показать его своим  мужичкам во всей красе, и удивить их на славу. Ухой на природе наслаждались после,  оживлённо продолжая восхищаться судаком Кадушкиной. На уху к нам присоединились наши суженные.  Время от времени они бросали ложки,  по очереди брали удочку Кадушкиной и  уходили на речку, надеясь поймать  такого же судачка. Увы, больше не кому не выпало такой удачи, хотя каждый из мужчин надеялся, а вдруг.....
- Што, мужички, завидно небось? Кадушкина, нос вам утерши, похохатывает небось?  Гдешь вам, котам, рыбку выловить, вовек не зумеете- вынесла свой приговор  Ушатиха. - Туточку надо сноровку, как у Кадушкиной. А вы коты и есть коты.
- Што ты все заладила коты, коты, мужики мы чай! Прокричали те хором.
-Да сколько я вас знаю, вы как те коты, поели , попили и трава не расти.
- Ну котам тоже надо мышей гонять, - высказал своё мнение кто то из мужчин
-Надоть, да лень. Было это на моей памяти, годов это двадцати назад, магет, больше. Жил в те времена у нас в доме рыжий котяра, ох и здоровенный же был, красивый чертяка, а  ленивый - в смерть. Спит и спит недотепа. Как-то насобрала я семена не то дынь , мобуть, огурков. Ссыпала их в банку из код кофею, а крышку от ентой банки утеряла. Завязала ее какой-то тряпицой,  да в шкаф спрятамши.  Лягла я как-то спать, тольку глазы закрымши, задремала малость, мышь зашеборшилась гдейт. И так она мне, подлая, уснуть не даёт, ажнить зло на меня напало. Ну, думаю, клята, стравлю тебя сей момент котом.  Встаю, включают свету, подхожу к шкафу, шуршит. Рядом около печи кот спит. Поднимаю ентого симулянта, сожу на полку, нос прямо в банку тыкаю и отпускаю. Вы только бы взглянули на етого выродка.  Лег он на полке обняв лапами енту банку. Така меня ярость обуяла. Открыла я хворту, кота за шиворот и в хвортку выбросимши, а вслед и банку с мышью кинула. Мышь -то с банки шмых через моё плечо, да в нору. Я туточки и присела с испугу. Весь сон коту под хвост.
- В баньку мыться с испугу не пришлось? -  сьязвил ее супружник, хохоча
-Ржи, ржи, домой придем - заплачешь , родимый.
-  Смотри пужай, пужай я с испугу заплутаю к феньки Химкиной.
-Жрать кудой придешь, у неё т отрадясь еды не бывало. Вот тодылича за все и получишь по полной.
-Хм, да, страшновато. Ладно соври ще што либо.
-Про кота штоль? Так я и не веру, воистену,было. Ты ведь дрых, как тот котяра,ничего и не слыхивал. Тебя и самого за шиворот ,да в хвортку, такой же котяра. Вонтож ты што не помнишь, как ентот Рыжик  мышов на погребке вылеживал, под одеялкой?  Случай был такой, весной открыли мы свой погребок. Для утеплению в творилу на зиму ложили стегонное одеяло. Весной за ненадобностью убрали. Тут же на погребке окулу творилу разбросили его  для просушки. Пролежало оно так некоторое время, и Рыжик пристроился на нем спать. Как-то я решила его убрать до осени в закуток. Кот, подставив спину солнцу, сладко спал, согретый его лучами на одеяле. Подошедши я резко дернула из под кота за углы. Кот пал  на землю продолжая спать. За то мыши бросились бежать в разные стороны из уютного теплого места нагретого котом на одеяли. Вот вам и мультик "Давайте жить дружно". Кот спал, что-то мурлыча во сне, а я с испуга отскочила в сторону, опомнившись долго смеялась над увиденным. Так что, мужики, котики вы наши. Рыжики.