Сборник Путь к свету

Трибун
               
      Остров Крит 25 год по Р.Х.
      На одной из центральных улиц толпа мальчишек устроила спортивные состязания.
      - Клавдий! Твоя очередь метать, - Алексис, двенадцатилетний мальчик, передал диск своему другу, - ты опять задумался? Сосредоточься, нам надо выиграть эту игру, ты ведь поспорил с Актеоном на шлем отца!
      - Я опрометчиво поступил! – Сказал Клавдий в сердцах, сколько же мне предстоит вынести из-за своей горячности. Но делать нечего, я постараюсь метнуть диск дальше черты, - Клавдий приготовился к броску. Вдруг пронзительный детский крик  заставил его обернуться. Кричала Мелина, его соседка, девочка десяти лет. Адонис - высокий мальчишка-переросток, ломал её глиняную куклу, со смехом разбрасывая обломки. На глаза девочки навернулись слёзы. Клавдий с силой метнул диск в сторону верзилы. Диск угодил мальчишке в ногу. Адонис упал на землю, крича и корчась от боли.
      - Что ты наделал? - испугался Алексис, ты наверняка сломал ему ногу!
      - Кажется, ты прав, я был слишком зол! Этот верзила не даёт проходу никому, кто слабее его, - Клавдий поспешил к Адонису. Все остальные мальчики побежали за ним.
      Состязания были прерваны. Мальчишки с испугом смотрели в сторону  площади, где находился храм Афродиты. Отец Адониса  был верховным жрецом в этом храме и имел вес в обществе, несмотря на распутную жизнь и грубые выходки. Вопли единственного сына могли разбудить в жреце ярость. Но он, очевидно, был ещё пьян и спал в одной из комнат жриц любви. Как бы там ни было Ксенон, так звали жреца, ничего не слышал. Это спасло мальчишек от расправы.
      Клавдий поднял Адониса и осмотрел его ногу.
      - Тебе нужно пойти к лекарю, я помогу тебе, - сказал он, подставляя верзиле плечо.
      - Ты ответишь за это! Афродита тебя накажет, лишив страсти  и любви женщин, уж мы с отцом попросим её об этом!
      - Меня пока это ещё не страшит, - спокойно ответил Клавдий,- а вот тебе уже пора мыслить самостоятельно, а не повторять пьяные угрозы отца.
      Лекарь наложил тугую повязку и дал Адонису лекарство. Платить пришлось Клавдию, но то, что нога не была сломана, немного его утешило.
      Актеон признал победу Клавдия, он настолько  был напуган, что уже не претендовал на шлем его отца. Клавдию было тринадцать лет, он был  на год младше Актиона, но пользовался уважением своих сверстников.
      - Клавдий! – мальчика окликнул мужчина с книгой в руках.
      - Господин учитель! Учитель Гамалеил! Ты приехал! - Клавдий приветливо помахал ему рукой, -  мой учитель вернулся из путешествия. Он всегда так увлекательно рассказывает истории своих приключений, я с нетерпением ждал его возвращения - объяснил мальчик приятелям, - уже иду! - крикнул он и подбежал к мужчине.
      Сидя за низким столиком на террасе, Клавдий старательно выводил буквы на пергаменте. Учитель похвалил его за каллиграфию.
      - А теперь ты расскажешь мне о своих странствиях? - Глаза мальчика блестели в предвкушении необычного.
      - Сначала, ты мне расскажи, что у вас там случилось с этим Адонисом?
      - Я чуть не сломал ему ногу. Теперь он будет просить Афродиту покарать меня.
      - Ты действительно этого боишься?- учитель вдруг рассмеялся,- не надо бояться вымышленных богов. Бог един, Создатель и Творец вселенной. А все эти боги - лишь выдумка безумцев. Моисей получил закон от самого Господа, его и следует исполнять. Ты попроси прощения у Адониса и помолись о  нём Господу. И ничего не бойся,
      - Но меня всегда учили по-другому. Мой отец, пока был жив, посвящал меня богу войны Марсу. Он говорил, что мне предстоит стать солдатом великой римской армии.
      - Поэтому он назвал тебя римским именем? Послушай, сынок, моего совета: следуй зову сердца. Разве ты хочешь убивать, грабить, разве ты хочешь сеять зло на земле? Ведь именно этим занимается римская армия, - Гамалеил ласково потрепал мальчика по голове.
      - Как же мне быть, чему верить? Кто я и зачем я появился на свет? Ты задавал себе такой вопрос, учитель?
      - Я  это знал с детства, потому что принадлежу к избранному народу, Бог избрал Авраама и его потомков для великой цели – служить Ему и быть светом среди язычников. После смерти нас ждёт воскресение, тогда мы увидим Бога. Но прежде должен явиться Мессия, он спасёт свой народ. Я верю, что недолго ещё римлянам хозяйничать на нашей земле.
      - Кто ты, учитель? Я думал, что ты веришь в тех же богов, что и все греки?
      - Я иудей, живущий в Греции или эллинист, как нас называют в Израиле. Мы ждём Мессию, хотя некоторые утверждают, что Он уже пришёл. Когда я был в Иерусалиме, слышал, как один человек рассказывал, будто двадцать пять лет назад в городе Вифлееме родился младенец, которого называли Сыном Божиим. Пастухи в ту ночь увидели Ангелов, спускающихся с неба и  славящих Бога. Один из Ангелов, указал пастухам на звезду и сказал, что  бы они шли за ней и эта звезда приведёт их к младенцу, лежащему в яслях. Тот младенец и есть рождённый на Земле Спаситель. Хотелось бы в это верить!
      - А ты учитель, видел  ли когда-нибудь Ангела? Какой он? – Клавдия очень заинтересовала история, рассказанная Гамалеилом.
      - Сам я не видел, но люди говорят, что Ангелы высокие и красивые, и от них исходит сияние.
      - Вот бы мне хоть одного увидеть! А младенец, что с ним? Ты что-нибудь слышал о нём  ещё?
      - Слышал, что царь Ирод решил погубить его и приказал своим воинам убить в окрестностях Вифлеема всех младенцев мужеского пола в возрасте до двух лет. Остался ли жив тот младенец, рождённый в хлеву, не известно. Но есть надежда, что Великий Бог защитил его и мы ещё увидим Спасителя. Возможно, скоро Он заявит о Себе. Ведь ему сейчас должно быть около двадцати пяти лет.
      - Ты думаешь, учитель, что Мессия действительно придёт?
      - Конечно, мой мальчик, Бог обещал своему народу избавителя, значит так и будет. Господь милостив  и творит чудеса. Надеюсь, Он спас Христа младенца. Остаётся только верить и ждать.               
      - Не прыгнешь! Очень опасно! Ты струсишь! – Адонис нарочно дразнил Клавдия, так как всегда завидовал ему.
      - Нет прыгну! Я не трус! – Клавдий взобрался на отвесную скалу, с которой ни один его сверстник не решился бы прыгнуть в море.
      - Это опасно, Клавдий! Не делай этого! Ты можешь разбиться о камни!- крикнул Алексис другу, - Никого не слушай, подумай о своей матери!
     Но напрасно пытался он остановить Клавдия, мальчик был упрям, хотя понимал, что рискует жизнью. Его тело  мелькнуло в воздухе и пропало в морской пучине.
     Волны с шумом разбивались о прибрежные скалы, но Клавдия нигде не было видно. Подождав некоторое время и видя, что мальчик так и  не выплывает, его приятели разбежались в разные стороны. Одна Мелина, стоя на берегу, несколько раз позвала его по имени, смотря по сторонам. А затем бросилась бежать к дому Клавдия, зовя  на помощь.
    Девочка, задыхаясь от быстрого бега, вбежала на широкую мраморную террасу. Она сразу увидела учителя Гамалеила и плача, рассказала ему о случившемся.
    Волна вынесла тело мальчика на камни. Гамалеил подбежал к нему и отнёс на береговую гальку.  Он приложил ухо к груди Клавдия.
     - Господи, сохрани ему жизнь! – взмолился мужчина и начал катать тело мальчика по берегу, затем приподнял его голову и слегка потряс за плечи.  Гамалеил повернул голову Клавдия  лицом вниз, и из его  рта  хлынула вода. Мальчик закашлял и открыл глаза.
     - Слава Богу! Слава Богу! - повторял Гамалеил, поднимая ученика. Но у того не было сил, что бы встать и учитель понёс мальчика на руках.
     Клавдий болел долго, от ударов о камни у него ныло всё тело, к тому же от сотрясения мозга, мальчика мучили головные боли, он часто терял сознание и ничего не говорил, только тихо стонал.
    Мать Клавдия  просила богов оставить жизнь её сыну, пытаясь задобрить их жертвоприношениями. Она уже почти отчаялась, но не слушала Гамалеила, который просил её обратиться к истинному Богу. Сам же учитель не отходил от постели Клавдия, на коленях испрашивая у Творца исцеления для своего любимого ученика.
    И однажды Клавдий заговорил слабым голосом. Это был признак выздоровления
    - Учитель, - позвал мальчик, - почему ты спишь на полу?
    - Наконец то, мальчик мой! - Гамалеил со слезами радости приобнял Клавдия, - Я молил Господа, что бы ты выжил.
    - Я буду жить, учитель. Я буду долго жить! Мне предстоит ещё многое сделать. Ведь я ни разу не путешествовал, не видел ни одной чужой страны. Я глупо поступил, но умирать мне ещё рано. У меня ещё столько неисполненных желаний и большие планы на будущее. Теперь я ни за что не позволю втянуть себя в подобную ситуацию.
    - Слава Богу, что ты не теряешь уверенности! Твоё упрямство даёт тебе силы. Я благодарен Господу, что он наделил тебя такой жаждой жизни! Всё будет хорошо, мой мальчик, только верь!
    - Учитель, а ты когда-нибудь спорил?
    - О, я спорил и «набивал шишки», как многие глупые юнцы. У каждого, мой мальчик, свой собственный опыт и свой путь в жизни.
    Когда Клавдию исполнилось семнадцать лет, он поступил добровольцем на службу в римскую армию. Служил он в Элладе севернее Афин. Там он научился приёмам  рукопашного боя и овладел новыми видами оружия. Юноша схватывал всё  « на лету» и вскоре приобрёл расположение начальства и уважение солдат.  По окончании срока службы Клавдий получил разрешение оставить армию и вернуться домой. Одновременно он получил приглашение продолжить военное образование и  повышение по службе. За год  юноша многому научился и приобрёл расположение центуриона ( командира сотни ). Но для того, что бы  продвинуться  по службе, нужно было иметь римское гражданство. Его можно  было купить или заслужить, отличившись в сражениях. Иностранным наёмным солдатам или добровольцам без гражданства не приходилось на это рассчитывать. Клавдий всё понимал, но его это не пугало. И всё же он ещё не сделал окончательный выбор, помня советы своего учителя. Юношу не страшила военная служба, он лишь был не вполне уверен, правильный ли выбрал путь в жизни.
   Клавдий решил навестить мать и дома всё как следует обдумать. Вместе с ним в Элладу возвращался и его сослуживец, с которым юноша сдружился и некоторое время был неразлучен. Нового друга Клавдия звали Андроником. Это был жизнерадостный молодой грек, любивший пожить на широкую ногу и, вместе с тем отчаянный повеса.
   Клавдий и Андроник ехали по тропинке вдоль реки. В это солнечное утро у молодых людей было прекрасное настроение.
    - Ты часто думаешь о любви? - спросил Клавдий у друга.
    - Каждый раз, как отведаю доброго вина, - засмеявшись, ответил Андроник.
    - Ты кого-нибудь любил серьёзно? – настаивал Клавдий,- ну, ты понимаешь, о чём я говорю. Не о тех случаях, когда ты, протрезвев, удивлялся, видя, что с тобою рядом лежит незнакомая женщина, – при этих словах оба приятеля рассмеялись.
    - Не знаю, что ты имеешь в виду, но когда я увижу хорошенькое личико, готов его любить до тех пор, пока не увижу другое. И каждый раз я искренно люблю эту девушку, а бывает и нескольких сразу, - тут друзья снова закатились дружным смехом. А Андроник смеялся до слёз.
   Какое то время приятели проехали, молча, но Клавдий снова продолжил развивать интересовавшую его тему, задавая другу вопросы.
    - Правда, Андроник, неужели тебе никогда не хотелось испытать истинного чувства? Ведь ты когда-нибудь надумаешь жениться, а для этого нужно выбрать одну единственную среди множества женщин.
    - О, боги! Клавдий не мучай меня! Это решение  мне не под силу. Беда в том, что я не могу выбрать только одну!  Мне их нужно много и можно сразу. Я никогда не смогу остановиться на какой-нибудь женщине. Ведь среди них так много пленительных и соблазнительных, - тут Андроник, в шутку, зарыдал, - это просто мучительно! – всхлипывал он, но потом вдруг снова засмеялся, увлекая за собой и Клавдия. Андроник досмеялся до того, что свалился с лошади.
   Отряхивая друга и помогая ему встать, Клавдий случайно увидел идущую с реки девушку, несущую корзину с мокрым бельём.
    - Только поговорили о женщинах, и вот тебе, пожалуйста, юная миловидная особа! Готовься влюбиться,  Андроник, - проговорил Клавдий, похлопывая друга по плечу.
    - Какая милашка, просто юная  Афродита! - Андроник расплылся в улыбке, забывая об ушибленной ноге, - она, наверное, живёт вон в той хижине, - он указал на небольшой домик, стоящий на вершине холма, - заглянем в гости? Я не прочь приударить за этой светловолосой нимфой, - и Андроник приветливо помахал девушке рукой, слегка поклонившись.
    - Прямо таки нимфой? Тебе же нравятся городские девушки.
    - Не скажи, брат. Среди провинциалок бывают такие горячие особы, ух! Аж мурашки по коже.
    - Горячие говоришь. Смотри приятель, не обожгись, - Клавдий,говорил со смехом, его всегда забавляла ветреность друга.
    - Красавица, дай водицы умирающему от жажды! – Андроник томно посмотрел на девушку.
    - Пей сколько угодно, господин, - девушка подала молодому человеку полную чашу холодной колодезной воды.
    - Как тебя зовут, прелестное дитя? – ласково спросил её Андроник.
    - Елена,- ответила девушка.- Пей и ты, господин, - она подала Клавдию другую чашу с водой.
    Анроник пил воду и смотрел на девушку поверх чаши.
    - Это греческое имя, - сказал он, - кто ты? Эллинка?
    - Наполовину. Мой отец - обращённый в иудаизм римлянин, а мать – эллинка, гречанка. Вы оба, похоже, греки?
    - Раз ты угадала, значит действительно, похоже, - ответил Андроник. Он улыбался девушке, стараясь ей понравиться.
    - Мы живём здесь давно,  - сказала Елена, - покинули Афины, как только я родилась.
    - Вы покинули Афины, чтобы жить в этой глуши?- спросил Клавдий удивлённо.
    - Это благословенная земля. Господь благословляет то место, где живут Его дети. Река, лес, живописные холмы - это то, что нужно для спокойных размышлений, для созерцания Божьего творения. Я люблю эти места, я здесь выросла. Присаживайтесь, господа, в тени деревьев. Отдохните. А я напою ваших лошадей.- Елена взяла вёдра и подошла к колодцу.
    - Думаю, она лишком серьёзная и рассудительная. Вряд ли у тебя с ней что-нибудь получится, - сказал Клавдий Андронику. Он говорил тихо, но Елена услышала, оглянулась, и грустно улыбнувшись, посмотрела на Клавдия.
    - Ох, уж эти обращённые римляне, мало, что отвергают таких прекрасных богов, но ещё девицам забивают голову глупостями,- проворчал Андроник, - если она действительно иудейка по вере, мне тут нечего делать, - жаловался он Клавдию.
   Девушка тем временем расседлала коней и стала их гладить  по очереди.
    - Не тронь моего коня, он может укусить, - Клавдий торопливо встал, протягивая вперёд руку, но тут же замер, видя как его гордый Гром, обнюхал девушку и благосклонно принял её заботу.
    - Что это с ним? – Клавдий удивлённо оглянулся на Андроника, - он не только её слушает, но и ведёт себя так, будто давно знает, - Эй,  приятель! Чем она тебя приворожила? – крикнул Клавдий своему коню, - может эта прелестная особа околдовала тебя тонким станом и блеском голубых глаз? - Клавдий не скрывал своего удивления и некоторой досады.
    До сих пор он мог похвастать, что его конь не подпускает к себе никого, кроме хозяина. Но теперь самолюбие юноши было уязвлено. Вдобавок ко всему Елена помыла лошадь Андроника и теперь взялась за Грома. Девушка мыла коня, поглаживая и ласково что то говоря ему, а благодарное животное кивало головой, словно отвечало. Тут уже Клавдий не выдержал и, обратившись к Андронику. громко сказал:
    - Как бы, друг, она и нас с тобой не околдовала, превратив в послушных животных.
    После этих слов, Елена вдруг схватила ведро с водой и окатила юношу с головы до ног.
    Клавдий никому не позволял так шутить  над собой, даже представительницам слабого пола. По его взгляду девушка всё поняла и  быстро вынув из ножен меч, висевший у Клавдия на поясе, вскочила на его коня. Гром от неожиданности, встал на задние ноги, но Елена ловко развернула его и пустила галопом. Клавдий, недолго думая, сел на лошадь Андроника и поскакал вслед за девушкой. Такая дерзость разозлила молодого воина.
    Девушка доскакала до реки и развернулась.
    - Защищайся, - крикнула она Клавдию, подняв меч.
    - С оружием не  шутят, - спокойно ответил юноша, - отдай его мне.
    - Я не нападаю на безоружного, - ответила девушка и, опустив меч, повернула коня к воде.
    - Какая воинственная дева, - смеясь, отвечал Клавдий, - ты хоть умеешь им пользоваться? – он подъехал к Елене и забрал у неё меч.
    - Благодари Бога, - сказала девушка, - что я не показала тебе, как может драться дочь отставного легионера. - Тут она почувствовала сильные руки Клавдия на своей талии. В считанные секунды он снял девушку с коня и окунул в реку по  шею.
    - Теперь мы квиты, - сказал  юноша спокойно, но в глазах его плясал озорной огонёк. 
    Елена вышла из реки. Вода стекала с неё ручьём. Девушка отвела  со лба прядь волос и рассмеялась. Она смеялась, раскинув руки и поднимая к небу лицо. Ветер развевал её золотистые волосы, а лёгкое голубое платье прилипло к телу, подчёркивая его стройность  и гибкость. Клавдий рассмеялся вместе с ней.
    - У тебя звонкий, заразительный и, вместе с тем, мелодичный смех. Он, как музыка, как весеннее журчание вод. Разве можно сердиться на такую девушку? Хотя ты заслуживаешь наказания, но я прощаю тебя!
    - Ты? Это я тебя прощаю! – Елена подбежала к юноше и, положив руки ему на плечи, заглянула в смеющиеся глаза, - Так и быть, разрешаю тебе проводить меня, - сказала она с улыбкой.
    - Зачем ты помыла моего коня? - спросил Клавдий, - я бы сам справился. Это не женское занятие!
    - А скакать на лошади с мечом в руке, женское занятие? Однако же тебя это позабавило. Прости меня за мою выходку, - сказала она вдруг тихо,- во мне иногда закипает римская кровь. Отец говорит, что это огонь юности, но с годами я остепенюсь.
    - Кровь, значит, - ответил Клавдий, - но ты не похожа на скромную иудейку и только что меня чуть ли не обнимала?!
     - Это оттого, что ты похож на моего старшего брата, с которым мы очень дружны. Ты так же упрям и вспыльчив. И так же рассудителен и красив, - девушка говорила тихо, но без застенчивости, а с лёгкой грустью.
     - Обычно я не пользуюсь успехом у женщин, - ответил Клавдий,  - напротив, моего друга Андроника всегда окружают прелестные создания. Он для них прекрасен, как Аполлон.
    - Может они смотрят на тело, а не на душу? – спросила девушка с улыбкой.
    - А ты разглядела мою душу? – удивился Клавдий. Елена ничего не ответила.
   Они подъехали к домику, где  Андроник, заждавшись, нервно расхаживал взад и вперёд.
    - Что же это такое, Клавдий? Ты что же, заигрываешь с девушкой? – спросил обиженно он у друга.
    - Сам не пойму, Андроник! Обычно ты герой дня и к тебе они льнут. А эта видимо другая, не такая как те девушки, с которыми ты привык общаться. Придётся тебе примириться с поражением, - посоветовал Клавдий другу.
    - Но это мы ещё посмотрим, - ответил тот.
   Через некоторое время друзья, молча, покидали холм, спускаясь на лошадях к тропинке. Елена долго смотрела им вслед, и хотя каждый из друзей сейчас думал о ней, ни один  даже не оглянулся. Клавдий, что бы не обидеть Андроника, а тот, в свою очередь, из-за досады на своё поражение.
    - Не грусти, друг! Впереди нас ждёт Эллада, тысячи красавиц! Да, чуть не забыл!  Ещё` храм Афродиты, где полно жриц любви! – Клавдий заговорил первым. Сам он не пользовался услугами жриц, но пытался развеселить друга, который не раз у них бывал.
    - Спасибо, друг! Ты можешь поддержать в трудную минуту! – Андроник заметно оживился и вскоре они с Клавдием  весело балагурили и смеялись, вспоминая свои похождения.
    Когда всадники исчезли из вида, Елена зашла в дом и упала на колени.
    - Прости меня, Господи! Прости за моё нескромное поведение! Прости, что я так увлеклась этим красивым юношей! Помоги мне его забыть, и пошли мне любовь к своему единоверцу! – Тут девушка залилась слезами и, упав на пол, всё молила и молила Бога сквозь всхлипывания, потому что никто ещё и никогда не приходился так ей по сердцу, как Клавдий.
    В Коринфе друзья расстались. Андроник приглашал Клавдия погостить, но тот отказался. Он очень соскучился по матери и родным местам. Молодые люди простились, и Клавдий поехал дальше один. По дороге юноша вспоминал своё детство, друзей, учителя. У него появилась надежда, что за время его отсутствия могли появиться сведения о Гамалеиле. А вдруг и сам учитель уже объявился? Эта мысль подгоняла Клавдия.
    Когда он проезжал в окрестностях Спарты, стояла сильная жара, Клавдий устал и решил искупаться в небольшой местной речушке. Он разделся и положил одежду у большого камня. Шлем и пояс с мечом, положил сверху. Поблизости никого не было, и Клавдий нагишом вошёл в воду.
    Река была мелкая, с прозрачной, но очень холодной водой. Настолько холодной, что ломило ноги. Вода проносилась с шумом, перекатываясь через камни. Юноша выбрал место поглубже и стал обливать себя водой. Солнце палило нещадно. Тёплый ветер овевал мокрое тело и Клавдий почувствовал себя лучше. Вдруг он  услышал дружный женский смех.
   Сверху к реке спускались три девушки, неся корзины с бельём. Они смотрели на юношу и переговаривались, перебрасываясь шутками в его адрес.
   Клавдий пригнулся и быстро побежал за одеждой. Он успел накинуть плащ, пока девушки подходили к реке. Они расположились недалеко от того места, где он только что купался и начали стирать. Они то и дело оглядывались на него и смеялись.
    - Он, наверное, боится обгореть, раз так закутался? – сказала одна из них.
    - Нет, он скрывает свои страшные боевые шрамы, - подхватила вторая.
    - А может он скрывает своё прекрасное тело, что бы  нас не соблазнять, - добавила третья и все они хором рассмеялись.
    Клавдию стало не по себе. Он забрал одежду и оружие и отошёл подальше, что бы одеться, как следует. Когда Клавдий проехал мимо девушек, одна из них крикнула:
    - Эй, герой! Девушек испугался!  -  и все они опять дружно засмеялись.
    - Воину незачем отвлекаться на посторонние дела, - успокаивал себя юноша. Но потом вспомнил об Андронике, - жаль, что сейчас его не было рядом! Уж он то нашёл бы с ними общий язык. Надо держать себя в руках, - думал Клавдий, - Я не показал вида, что смущён. Пусть думают, что у меня есть дела поважнее, чем слушать женские разговоры. Юноша не был искушён в любовных утехах, в отличие от своего друга Андроника, который, для своего возраста, в них слишком преуспел.
    Вскоре Клавдий уже не думал о происшествии на реке. Он увидел парящего орла и размышлял о том, как хорошо было бы иметь крылья.
    Вечером Клавдий уже плыл на небольшом парусном судне к родному острову. Ранним  утром следующего дня он шёл по знакомой улице и уже видел свой дом. Сердце радостно защемило. Вот он увидел тоненькую девичью фигурку. Это была Мелина. Она шла ему на встречу. Девочка выросла и похорошела.
    - Клавдий! – Мелина повисла у него на шее, - Ты вернулся! Я так рада!
    Клавдий тоже был рад увидеть подругу детства, но он не ожидал, что вместо маленькой девчушки, с которой они вместе выросли, его встретит молоденькая девушка. Юноша настолько был удивлён, что даже растерялся и не знал, как себя вести.А Мелина, тем временем, успела расцеловать его в обе щеки и уже теребила за волосы, успевая задавать множество вопросов. Вдруг она стала серьёзной и рассказала, что мать Клавдия ходит к жрецу Ксенону в храм Афродиты.
    Клавдий будто очнулся. Он взял Мелину за руки и спросил:
    - Что ты сказала? Зачем  она к нему ходит? - Мелина оторопело смотрела на него.
    - Ты же знаешь, что жрец спит, с кем хочет. А мама твоя ходила в храм просить за тебя Афродиту. Ксенон этим и воспользовался.
    - Я убью его! – Глаза Клавдия разгорелись.
    - Что ты, он ведь жрец! Ты же знаешь, что жрецы неприкосновенны. Тебя арестуют. Лучше бы я тебе не говорила! – Мелина не на шутку испугалась.
    - Ты правильно поступила, - ответил помрачневший Клавдий, - Я разберусь с этим. Не волнуйся.
    Мать, увидев Клавдия, вскрикнула и обняла сына, плача и целуя. Клавдий очень любил мать и соскучился по ней, но в голове крутилась мысль поговорить с ней о Ксеноне.
    - Мама, - начал юноша нелёгкий разговор, не ходи к жрецу. По нашей религии храмовая проституция не грех, но я думаю иначе. Он человек женатый. Ты – вдова. Я понимаю, что ты ещё молода, выходи замуж за достойного человека, но не ходи к жрецу. Отца не вернёшь, но ты знаешь, что он не одобрял поступки Ксенона. Я считаю, что у женщины должен быть один мужчина, или совсем никого, особенно если эта женщина - моя мать. Не ходи к этому пьянице, старому развратнику. Я знаю, что это плохо. Прошу тебя!
    Мать слушала  Клавдия и плакала.
     - Если ты хочешь, сынок, я больше не пойду к нему. Я ходила в храм и молилась Афродите за тебя. А он сказал, что покровительство Афродиты можно заслужить, - она не договорила, - я ведь хотела, как лучше для тебя, сынок!
     - Мама, если ты хочешь ей поклоняться, то ходи в храм, но не ходи к жрецу. А лучше обратись к Богу иудеев, я слышал с детства, какие чудеса Он творит.- Клавдий вспомнил об учителе, - а Гамалеил не объявлялся?
     - Нет, сынок. Я тоже помню, как он мне говорил о своём Боге. Но Он высоко, а Афродита здесь с нами. Я не буду больше ходить в храм, у меня в комнате есть статуэтки наших богов. Я лишь о тебе забочусь. Ведь в жизни столько опасностей! – мать взяла в руки лицо сына и ласково посмотрела в его глаза.
     - Я воин, мама! Я должен уметь преодолевать трудности. Когда я ехал домой, думал, что мы вместе обсудим, как мне дальше быть. Но теперь я сам принял решение. Я вернусь в армию и дослужусь до трибуна. Осталось только выбрать место, куда мне отправится, - Клавдий расстелил на столе карту.
     - Тебе нужно будет римское гражданство, а оно дорого стоит. У меня есть сбережения, я оставила их для тебя, - мать принесла серебряную шкатулку и протянула сыну.
    Юноша открыл шкатулку, он раньше её не видел. В ней были золотые монеты и украшения. Одно из них, брошь в виде краба, мать иногда надевала.
     - Оставь  это себе, мама – он протянул матери её брошь, - кажется, это отец тебе дарил?
     - Да, это его подарок, но мне всё это не к чему, а тебе пригодится.
     Клавдий понял, что мать готова ради него расстаться с дорогими ей вещами, что она любит его хочет помочь, чем может.
     - Спасибо, мама, - юноша обнял мать, сдерживая слёзы, - я люблю тебя!
     - Береги себя, сынок! Навещай меня, не оставляй надолго одну.
     Клавдий решил, что поедет в Сирию. В Дамаске набирали добровольцев. Платили им неплохо, а служба – она везде служба. Юноша не был ещё нигде, дальше Балканского полуострова и ему хотелось посмотреть те страны, про которые он столько слышал в детстве от учителя. По дороге Клавдий заехал в Коринф, что бы ещё раз увидеться с Андроником. Кто знает, будет ли ещё такая возможность. Клавдий был удивлён и обрадован, когда его друг решил ехать  вместе с ним.
    - Тебе ведь не  хотелось оставаться в армии! Откуда такие перемены, Андроник?
    - Расскажу, всё по дороге, расскажу, - говорил Андроник тихо и торопливо складывал вещи. Словно боялся, что его ещё кто-нибудь услышит или помешает его планам.
    Когда друзья отъехали от дома Андроника на приличное расстояние, тот решил обо всём рассказать Клавдию.
    - Конечно, я не прирождённый вояка, но лучше служба, чем женитьба,- начал говорить Андроник, с опаской оглядываясь назад, как будто боялся преследования, - представляешь, Клавдий, они надумали меня женить! Лучшего повода, чем возвращение в армию, для побега из дома не придумаешь.
    - Что? Женить? – Клавдий от души рассмеялся. Он знал, как его друг дорожит своей свободой. И как  ему трудно придётся без увеселительных пирушек, - теперь я всё понимаю. А почему ты дома мне ничего не сказал?
    - Я боялся, что родители запретят мне, когда узнают настоящую причину моего бегства. Я чуть ли не со слезами доказывал, что военная служба - моё призвание. Я готов был на что угодно, только бы исчезнуть из дома. Ты представляешь, Клавдий, они всерьёз меня хотели женить. Ты явился вовремя, как моё избавление. Кстати, а почему Дамаск? Не далековато ли? – спросил Андроник у друга.
    - А ты хотел бы служить поближе к дому? – вопросом на вопрос ответил Клавдий.
   - Нет, нет! Дамаск, так Дамаск, уж туда-то мои родители не приедут! Ты представляешь, если бы я служил возле дома, и они бы навещали меня каждый день. Ужас! – Андроник схватился за голову с таким выражением, будто увидел чудовище, - я бы чувствовал себя, как в рабстве. Мои предки не такие уж строгие, но им бы точно не понравилось, как я служу, - тут друзья вместе засмеялись, а Клавдий добавил, - да, уж тогда точно не было бы ни вина, ни женщин,  по крайней мере, в таком количестве!
   В Дамаске Клавдия приняли хорошо, благодаря рекомендательным письмам прежнего командующего, его сразу назначили командиром контуберии ( десять человек, самое маленькое подразделение в римской армии) подчинённой центуриону. Андроника назначили его помощником.
   - Да! - протянул Клавдий, глядя на друга, - всё теперь придётся делать одному. Или посадить тебя под замок, пока ты не наделал глупостей? Может женитьба всё-таки лучше, Андроник? Ты будешь теперь под моим непосредственным командованием, а ты знаешь мои требования.
   - Уж лучше служба под твоим началом, чем женитьба. К тому же ты, всё-таки мой друг, - ответил Андроник, почёсывая затылок. А потом ты быстро пойдёшь в гору…, - Андроник не договорил, и Клавдий продолжил за него:
    - А ты за мной, как помощник. Неплохо,  да? – Клавдий посмотрел на друга, но тот видел, что он не сердится, а шутит и они засмеялись, похлопывая друг друга по плечу.
    Прошло несколько недель, а Клавдий уже отличился по службе. Бедный Андроник страдал от отсутствия женской ласки. Они с Клавдием договорились, что бы первые полгода никаких увеселительных приключений! Нужно было хорошо зарекомендовать себя на новом месте и заслужить уважение и одобрение солдат и начальства. Но всё-таки, по словам Андроника, это было лучше, чем женитьба, так он себя и утешал.
    Вскоре Андронику представился случай отдохнуть от бдительного надзора друга; Клавдия отправляли с поручением в Иерусалим. Друзья тепло простились и Клавдий уехал. Каково же было разочарование Андроника, когда он не смог никуда улизнуть. Куда бы он ни направился, всюду видел следящие за ним глаза солдат. Это Клавдий, зная слабости друга, и для его же пользы, приказал солдатам не спускать с него глаз во время своего отсутствия. Андроник страдал неимоверно. А Клавдий, тем временем,преодолевал нелёгкий путь по жаре и пыльным дорогам, направляясь в Иерусалим.
    30 год по Р.Х. Иерусалим. На главной площади города большое скопление народа. Всюду римские солдаты, следящие за порядком. На великий праздник Пасхи съехались иудеи со всех концов земли. Слышен гул голосов говорящих на разных языках и наречиях.
  Высокая молоденькая девушка шла по улице, с трудом  пробираясь сквозь толпу народа. Вдруг она кого-то увидела.
    - Рувим! Я здесь! - она приветливо махнула рукой молодому мужчине, стоящему у ворот храма
   - Рахиль! Что ты здесь делаешь одна?! Где сёстры? Где бабушка?
   - Они шли за мной, но путь им преградила сначала повозка, а потом римская пехота. На праздник в городе оживлённо и римские солдаты стоят на каждой улице. Не переживай, Рувим, с сёстрами и бабушкой ничего не случится.
   - Я испугался за тебя. Опасно ходить одной по улице. Ты очень красива, Рахиль, и не должна искушать мужчин. А вдруг какой-нибудь солдат тебя схватит?
   - Они не посмеют! Я иду к храму, и Бог защитит меня от этих язычников, - девушка гордо вскинула голову, и глаза её сверкнули.
   - Твоё безрассудство. Рахиль, можно объяснить только юностью. Но я прошу тебя, сестрёнка, впредь будь осмотрительна.
    Из храма домой Рувим и Рахиль возвращались шумно  и весело, со всей семьёй и близкими  родственниками. Это была семья  брата их покойного отца: дядя Иаков, его жена тётя Анна и три двоюродных брата Иуда, Вениамин и Иосиф. Также с ними шли соседи, среди которых были близкие друзья. Дядя Иаков подозвал к себе Рахиль и, ласково обняв, сказал, что на День рождения её ждёт очень дорогой подарок. У дяди не было дочерей, а из племянниц он больше всех любил Рахиль, так как она внешне очень напоминала отца, его брата.
    - Что за подарок дядя? - глаза у девушки заблестели.
    -Увидишь, пусть это будет для тебя неожиданной радостью, Рахиль. Я ничего не пожалею, для своей любимой племянницы.
   - Но я теперь не смогу спокойно спать, всё буду думать о подарке. Скажи, дядя, это дорогое украшение?
    - Нет, нет, Рахиль, так не пойдёт! Я же сказал, что это будет неожиданностью. Потерпи, осталось всего три дня. Но уверяю тебя, этот подарок может себе позволить далеко не каждый иудей!
   Рахиль знала, что дядя Иаков богат, он и раньше её баловал, но  что же он ей подарит на этот раз? Девушка с трудом дождалась своего Дня рождения. И подарок её просто ошеломил.
   Это была чистокровная арабская лошадь. Даже многие купцы и владельцы крупных плантаций передвигались на мулах и ослах. Лошади были только у знати, царя, и  у богатых римлян.
  - Это моя собственная лошадь? – Рахиль не верила своим глазам, - это правда дядя?
  - Я вижу, подарок произвёл на тебя впечатление,- Иаков  засмеялся, - посмотри какая красавица, правда ещё молодая и пугливая, зато чистокровная. Ну, попрыгунья, ты не собираешься поцеловать своего дядю! – Иаков, широко улыбаясь, поднял руки навстречу племяннице.
  - Я всё ещё не могу поверить, дядя! Спасибо, спасибо вам всем! - растроганная девушка принялась обнимать и целовать дядю и, стоявшую рядом с ним, тётю и свою бабушку.
   Никогда ещё Рахиль не была так изумлена и обрадована подарком. Девушка решила тут же проехаться верхом, но дядя сказал, что с начала лошадь надо опробовать запряжённой в повозку. Кобылица ещё не знакома с городскими улицами и не известно, как себя поведёт.
   Вскоре лошадь запрягли  и Рахиль, держа поводья, готова было к поездке. Она ждала дядю, который непременно хотел сопровождать девушку.
   Нетерпеливо оборачиваясь к дому, Рахиль, наконец, увидела дядю, показавшегося на пороге. Но тут из-за угла дома вдруг вывернула римская колесница и стремительно пронеслась мимо. Лошадь Рахили испугалась и встала на дыбы, а потом вдруг помчалась по улице бешеным галопом, чуть не опрокинув повозку. Рахиль натянула поводья, но лошадь рвалась вперёд и не слушалась. Повозка сильно раскачивалась, лошадь неслась на проходившую впереди роту римских солдат. Рахиль закричала и со всех сил натянула поводья. Широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела вперёд. Вдруг командующий ротой остановил солдат и первым подбежал к лошади, пытаясь её остановить. Следом подбежали ещё три воина. А командир, запрыгнув в повозку, забрал у  Рахили поводья и сильно их подтянул, затем схватил лошадь за голову. Что было дальше, Рахиль не поняла, она видела перед собой вздувшиеся мускулы римлянина и, крепко держась за края повозки, старалась не выпасть из неё.
    Клавдий ехал по узкой улочке Иерусалима и разглядывал город, про который столько раз слышал, но видел впервые. Он  направился к претории, проезжая  по различным улицам и переулкам. Вдруг он увидел римских солдат. Одни из них стояли в строю, другие окружили легкую повозку, с запряжённой в неё белой арабской лошадью. Командир солдат успокаивал лошадь, стоя в повозке. Рядом с ним сидела насмерть перепуганная девушка.
   - Что случилось, командир? – Клавдий подъехал к повозке, приветствуя римлянина, - я Клавдий Лисий, – представился юноша.
   - Гай Кассий, - ответил римлянин, - этим иудеям ездить только на ослах, - продолжил он, - не умеет управлять лошадью, а села в повозку, -возмущённо говорил римлянин, указывая на Рахиль, - Лошадь понесла и если бы не мы, девчонке б пришёл конец!
    Тут Клавдий впервые внимательно посмотрел на девушку и, на мгновение, обомлел. Она была ещё бледна от пережитого страха, но очень красива.
    - Так это ты, хозяйка лошади? – Клавдий пытался казаться строгим, но не смог сдержать восхищения, сквозившего во взгляде.
    - Эту лошадь мне только сегодня подарили на День рождения. А она молодая и пугливая, впервые запряжена в повозку, испугалась и понесла, - Рахиль говорила, смело глядя в глаза Клавдию, и он понял, что если бы не испуг, девушка смотрела бы на него свысока. В ней чувствовалась непримиримая национальная гордость. Он знал, что иудеи ненавидят язычников, и особенно римских солдат. А Клавдий был в римской военной форме.
     - Куда направляешься, господин? – спросил Клавдия командир.
    - В преторию,- ответил юноша, - везу письмо прокуратору. Я служу в Сирии в Дамаске и впервые в Иудее.
     - А мне приказано очистить торговую площадь, там собралось слишком много народу, похоже, намечается бунт. Здесь это не редкость. Этих евреев нельзя оставить ни на минуту, что бы они не вздумали бунтовать. А тебе, красотка, придётся отправиться домой пешком. Веди лошадь на поводу, что бы опять не понесла, - сказал римлянин, обращаясь к Рахили, - Удачи тебе!- сказал он Клавдию. – Рота, стройся!
     - Где ты живёшь? – спросил Клавдий у Рахили.
    - Недалеко от претории, - тихо ответила девушка. Она вдруг вспомнила, что забыла поблагодарить солдат.
    - Тогда нам по пути, - Клавдий привязал свою лошадь к повозке, а сам сел рядом с Рахилью, - я довезу тебя, Аврора.
    - Не называй меня именем языческой богини, - ответила, девушка, гордо вскинув голову, - я иудейка.
    - Клянусь богом Адонисом, я даже не представлял, что среди иудейских женщин могут быть такие красавицы! Ты достойна пера Гомера и кисти Апеллеса! Ты прекрасна, как Афродита или римская Венера! Как тебя зовут, о дочь зари?
   - Рахиль, - ответила смущённая девушка, - она некоторое время молчала, опустив глаза и чувствуя пристальный взгляд Клавдия, - мы приехали, господин,  - сказала она тихо, - вот мой дом.
    Тут девушка увидела, как из дома выбежала одна из её сестёр, затем на улицу «высыпали» все остальные домочадцы.
    - Рахиль! Девочка моя!- Как ты нас всех напугала! – бабушка протягивала к девушке руки.
    - Получайте свою красавицу живой и невредимой, и не оставляйте одну, без присмотра. Иначе, клянусь Гименеем, её кто-нибудь украдёт, - сказал  Клавдий.
   Из дома вышел Симон, человек, которого дядя прочил в женихи Рахили. Он был сыном ювелира и одним из уважаемых людей в городе. Но Рахили он казался слишком серьёзным и скучным. Симон услышал последние слова Клавдия и его лицо недовольно вытянулось. Рахиль же рассмеялась в душе, она считала, что Симон её недооценивает, а смотрит только как на выгодную партию. Девушка ещё не задумывалась о замужестве, но ей хотелось бы выйти замуж за человека, который бы  ей нравился. О любви она даже не думала рассуждать, так как мнения невесты, в то время, никто не спрашивал.
   - Прощай, дочь зари! Счастья тебе в любви! - Клавдий отвязав свою лошадь, помахал Рахили рукой и поехал дальше.
  Прокуратор гостеприимно встретил молодого посланника.
   - Как тебе, сынок, Иудея? – спросил он Клавдия, похлопывая по плечу.
    - Ничего особенного, другое дело Рим или Афины. Но сегодня я встретил прекрасную иудейку, настолько прекрасную, что даже бы женился на ней. Но военная карьера мне дороже и я пока не собираюсь обзаводиться семьёй, - Клавдий отпил из кубка, любезно поданного Пилатом,- я ведь ещё не купил римское гражданство, но Юпитер благоволит ко мне, и дал расположение в глазах кесаря, - Юноша рассмеялся, а прокуратор, улыбаясь, проговорил:
    - Такому молодому и проворному место в первых рядах. Я думаю тебе недолго дослужиться и до трибуна,- Пилат поднял свой кубок, продолжив, - за тебя, Клавдий! За твою счастливую звезду! Когда станешь командиром, выбирай место службы недалеко от дома. В этой «дыре» тебе нечего делать, никаких перспектив, и постоянные бунты и недовольства.  Только железная рука, может усмирить этот народ. Иудеи горды и надменны, они всё ждут Мессию, который бы возвеличил их, как некогда в прошлом. Им не понять, что времена Соломона безвозвратно прошли. Великая римская империя непобедима! – Пилат засмеялся и, подойдя к окну, добавил:
    - Нет выше чести, чем быть римским гражданином, и ты обязательно им будешь. Если бы ты знал, Клавдий, как мне здесь всё наскучило, но я выполняю свой гражданский долг, как верный  слуга кесаря. И тебе, мой молодой друг, предстоит поступить так же, если ты дорожишь своей честью, - Пилат оглянулся на юношу, который молча смотрел в оду точку на полу.- О чём ты задумался, сынок? - спросил прокуратор Клавдия.
    - О той иудейской девушке, которую я встретил по  пути сюда, девушке редкой красоты.
    - Да ты уже говорил мне о ней, настолько красивой, что ты мог бы на ней жениться, так?
    - Во всей Элладе едва ли найдётся с десяток таких красавиц. Но ятак же говорил, что военная карьера мне дороже, - отвечал Клавдий Пилату.
    - Иудеи с нами не сообщаются. Вряд ли её отец отдаст тебе, язычнику, как они нас называют, свою дочь в жёны.
    - Я римский солдат и моё слово здесь – закон.  К тому же я молод, силён и находчив. Что мне может помешать? Я считаю, что рождён под счастливой звездой и любая красавица, разумеется, свободная, может стать моей, если пожелаю. Но я пока не готов связать себя узами брака, - Клавдий рассмеялся,  подняв кубок и рассматривая, как на нём играют солнечные блики, - меня впереди ждёт счастливое будущее, и я не собираюсь останавливаться на пути к своей мечте. Превосходное у тебя вино,  Пилат, - юноша опрокинул  кубок, выливая в рот последние капли.
     - Тебе понравилось, хочешь ещё? Так говоришь на пути к мечте. О чём ты мечтаешь, юноша? – Пилат по-отечески приобнял Клавдия.
      - Я хочу повидать весь мир, все его чудеса! Хочу наслаждаться прелестями жизни, но больше всего мне хочется оставить след в истории. Ведь для чего-то я родился на свет?! – Юноша смотрел на прокуратора горящими глазами.
     - Мечты юности, ваша беспечность и наивность забавляет меня. Для того, что бы оставить след в истории нужно много работать над собой, стремиться к совершенству.
    - Именно поэтому я служу в римской армии. Что бы быть совершенным, нужно быть беспощадным к самому себе, необходима жёсткая дисциплина. Я хочу себя испытать и понять, на что я способен, а в армии есть такая возможность.
    - А ты упрям, юноша! Это хорошо.
    - С детства я отличался физической выносливостью и побеждал в уличных состязаниях. Мне даже посчастливилось участвовать в олимпийских играх. Да, да! Я не шучу. Я помню, то непередаваемое ощущение триумфа и торжества, когда тебе на голову возлагают лавровый венок победителя,– Клавдий посмотрел на Пилата без хвастовства, но в словах и глазах юноши мелькнуло выражение тоски.
    - Чего же тебе ещё недостаёт, сынок? – Спросил удивлённо прокуратор. 
    - Я не чувствую себя полностью счастливым и часто задаю себе вопрос: « В чём же моё предназначение? По тому ли пути я иду? И кто подскажет мне, где правильный путь?» В такие минуты меня терзают необъяснимые сомнения.
    - Твои переживания мне знакомы, - ответил Пилат со вздохом, - да и не только мне, а всем неугомонным людям с неутомимой энергией и жаждой новых ощущений. Я уже постарел и успокоился. Ты же молод и горяч. Не переставай верить в себя и свой выбор, стремись вперёд. С годами сердце остывает и, смотря вокруг себя, видя смерть, горе и несправедливость, иногда вспоминаешь слова Соломона, что вся наша жизнь – суета и томление духа.
    - Ты знаешь книгу Екклесиаста, господин? – Клавдий заинтересованно смотрел на Пилата.
    - Что бы правильно управлять народом, надо знать его ценности; религию, обычаи и историю. А ты откуда слышал про эту книгу?
    - Моим учителем был иудей, и он очень гордился этим. Часто по памяти он читал мне большие отрывки из талмудов. Истории про Моисея и царя Давида, про мудрого Соломона и красавицу Есфирь, да и многое другое. Я любил слушать все эти истории, но больше всего мне нравилось слушать, как учитель рассказывал о своих странствиях. Мудрый был человек и добрый. Он искренно любил меня, - Клавдий замолчал, печально опустив голову.
    - И где же он сейчас, твой учитель? – спроси Пилат.
    - Не знаю. Он пропал, не вернулся из очередного путешествия. Я до сих пор надеюсь, что ещё увижу его. Ведь я рано остался без отца, а мой учитель любил меня, как сына.
    - Может быть, потому ты хочешь побывать в разных странах, что бы найти его?- спросил Пилат.
     - Поэтому тоже, но больше из-за рассказов моего учителя, из-за желания увидеть что-то новое, - ответил Клавдий, и газа его снова повеселели.
    - Не покидай меня сегодня, погости ещё, сынок, дня два - три, я напишу командующему, что задержал тебя из-за дел, - попросил Пилат юношу, - думаю, что за это время ты не успеешь затосковать по своим друзьям.
    Иисус ходил в окрестностях Галилеи и Идумеи, и множество народа стекалось к нему. Израильтяне тоже слышали про нового Учителя, и многим хотелось послушать Его. Рувим  ждал Мессию, как и многие другие евреи,  и решил, во что бы то ни стало, послушать Назарянина. Несмотря на запреты дяди Иакова, он с другом Вениамином бен – Кохеном отправился в Галилейскому морю. По дороге молодые люди сильно проголодались, но голод по слову нового Равви был сильнее. Наконец - то они увидели Христа.
    На берегу было огромное скопление народа и слышались разные голоса. Тут были не только галилеяне, слышны были наречия жителей Иерусалима, Заиорданья, Тира и Сидона. Тысячи людей собрались вокруг Иисуса, оттеснив Его к самой воде, так, что Учителю пришлось перейти в лодку и говорить оттуда.
    Рувим с Вениамином с трудом протискивались через толпу, что бы лучше рассмотреть Христа. Они видели, как женщины с детьми на руках, подходили  поближе, что бы Иисус  благословил их чад.
     - С виду он простой человек, - сказал Рувим  другу, - но как говорит! Каждое слово проходит через сердце. Как будто он говорит только для меня.
     - Наверное, каждый слушающий Его так думает, - отвечал Вениамин.
     - Я хочу подойти поближе,  - сказал Рувим, - Он смотрит на меня, Вениамин, Он смотрит именно на меня, как будто знает мои мысли, - говорил Рувим, протискиваясь между людьми, - иди за мной, - он потянул друга за руку, - он ждёт нас, я это чувствую.
    Глаза Иисуса смотрели с любовью и состраданием. Он не отводил  и не прятал взгляд, видя всех и каждого одновременно. Так может смотреть только Бог, и говорил, говорил к народу, который впитывал каждое Его слово, как впитывает воду земля после засухи.
      - Воистину, этот Равви от Бога,- сказал Рувим Вениамину, - я пойду за ним, как ходят Его ученики.
     - Но дядя Иаков не позволит тебе, - возразил Вениамин.
     - Я расскажу ему всё, что видел и слышал. Дядя сам захочет увидеть Учителя, - Рувим разговаривал с другом, не отрывая взгляда от Христа.
   - Зная твоего дядю, я так не думаю, - тихо ответил Вениамин, - как бы тебе не нажить беды.
    Пилат провожал Клавдия с неохотой. Очень уж полюбился ему этот юноша. Клавдий, отъехал от здания претории  и остановился около дома Рахили. Ему очень хотелось её увидеть. Он сошёл с коня, подошёл к воротам дома и прислушался. Скоро он услышал пение. Чудесный девичий голосок пел псалом Давида. Голос приближался, звук лёгких шагов раздался совсем рядом. Клавдий не утерпел и постучал негромко в ворота. Песня смолкла, калитка открылась  и на улицу выглянула Рахиль.
     - Я понял, что чудесный голос принадлежит тебе, о, богиня! Не пугайся, - сказал Клавдий, удивлённой девушке, - я только хотел ещё раз увидеть тебя. Рахиль, ты поразила сердце воина своей красотой. Не знаю, свидимся ли мы ещё. Но если мне выпадет удача и я смогу приехать в этот город, вспомнишь ли ты меня? Разрешишь ли увидеть тебя снова, о дочь зари?!
     - Что плохого в том, что ты меня увидишь, господин? Я узнаю тебя, ведь ты помог бедной девушке.
    - Так ли бедна девушка, имеющая арабскую лошадь? - спросил Клавдий с улыбкой.
    - Ты же понимаешь, господин, о чём я говорю. Я была напугана и одинока. К тому же я девушка. Мужчина имеет власть над женщиной. А не каждый мужчина милосерден, - Рахиль услышала голоса родных и вздрогнула, - лучше тебе уйти, господин, наши тебе не обрадуются, конечно, они благодарны  за помощь, но ты ведь знаешь, как  иудеи относятся к римлянам.
    - Я не римлянин.  Я грек. И ещё не имею римского гражданства, но оно у меня обязательно будет.
    - Это ничего не меняет, - ответила Рахиль, ты язычник, а  для иудеев – враг, нечистый.
   - И для тебя я тоже враг? – обиженно спросил Клавдий.
   - Нет, господин, но мои родственники меня осудят, если узнают о нашем разговоре. Спасибо тебе, господин, но иди себе с миром.
    - Так я смогу тебя ещё увидеть? – спросил Клавдий.
    - На всё воля Всевышнего, - ответила Рахиль.
      34год по Р.Х. Иерусалим.
     На высоком холме, называемым лобным местом или Голгофой, стояли три креста, охраняемые римскими солдатами. Рахиль узнала их начальника. Это был тот самый сотник, который остановил повозку, когда  её испуганная лошадь понесла. Рахиль вспомнила, что его зовут Гай Кассий.
  Теперь он стоял возле креста, находившегося посередине, и что - то говорил солдатам. Рахиль, вгляделась в лицо распятого человека, и сердце у неё сжалось. Она узнала Учителя, называемого Христом.
   Народу, пришедшего посмотреть на казнь, было много. Рахиль увидела море голов. Люди были со всех провинций и громко кричали. Девушка нашла в толпе своих родственников и подошла к ним.
    Дядя Иаков, гневно сверкая глазами, кричал, обращаясь к Спасителю:
    - Обманщик! Богохульник! Теперь за всё заплатишь! – Мужчина,  подняв кулаки, угрожающе размахивал ими.
     - Дядя Иаков! Дядя Иаков, - Рахиль пыталась что - то ему сказать, но тот не унимался, - дядя Иаков, это Учитель, Он хороший! Он лечил людей и творил чудеса!
      - Что ты говоришь, безумная! И бесы творят чудеса! - Иаков грозно посмотрел на девушку, его лицо исказила злобная гримаса, глаза сверкали. Рахиль испугалась и заплакала.
     Почувствовав себя плохо, девушка отошла в сторону и оперлась на стену. Из её глаз лились слёзы и чувство страха и невосполнимой утраты почти лишили её сил. Вдруг она увидела Рувима. Он стоял к ней вполоборота и разговаривал с какими-то людьми.
   Рахиль подошла к брату, тот оглянулся, и девушка, бросившись ему на грудь, разрыдалась.
    - Не плачь, Рахиль! Учитель говорил, что мы должны быть сильными, Он говорил: «Мужайтесь, ибо будете гонимы за имя Моё».
   - Но почему? Почему, Рувим? За что Его убивают? Никто из наших родственников Его не жалеет, ни дядя Иаков, ни братья, даже тётя Анна желает Его смерти. А ведь она всегда была так добра к нам. Почему же так получилось, Рувим? Почему Бог допустил такую несправедливость?
   - Не знаю сестрёнка, не могу понять, зачем Учитель, Сын Божий, позволяет Себя убивать. Но теперь я понял Его слова: « Не мир  Я принёс, но разделение». Христос разделил нас и наших близких  по разные стороны.
   - Что же теперь будет? - Рахиль посмотрела в сторону распятого Спасителя,  и острая боль пронзила её сердце.
    - Ничего не знаю, сестрёнка, будем ждать. Держись, дорогая, ты видела и слышала Мессию, это главное. Держись! Бог не оставит нас!
    Прошло несколько тягостных дней после казни Христа. Его ученики по-прежнему собирались вместе, но не открыто, а тайно. Они были удручены и напуганы, но ждали обещанного Спасителем Утешителя – Святого Духа. Рувим был молчаливым и задумчивым. Дядя Иаков же, напротив, был слишком оживлён. Часто в его доме собирались какие-то люди и допоздна о чём - то горячо спорили.
    Рахиль, с тех пор, как познакомилась с Клавдием, жила ожиданием свиданий. Она несколько раз уже тайно встречалась с этим пылким юношей, и поняла, что любит его. Никто из близких, кроме Рувима, не знал об этих встречах. Клавдий был римским воином, а ревностные иудеи, такие как Иаков, ненавидели римлян.
   Как- то, придя со свидания, Рахиль увидела, что Рувим чем то удручён.
   - Что с тобой, братик? - спросила она участливо.
    - Я пытался рассказать Иосифу, нашему брату, об Иисусе, но он не стал меня слушать и назвал безумным.
    - Почему наши родственники Ему не верят? Я слышала, как дядя проклинал христиан.
    - Ты многого не знаешь, Рахиль. Наш дядя Иаков в группировке зелотов-кинжальщиков. Их ещё называют  сикарии. Иосиф, Вениамин и Иуда тоже сикарии. Они не верят, что без убийств и кровопролития можно установить справедливость и мир. Эти агрессивные люди носят с собой короткие мечи, которые прячут в складках одежды. Поэтому их прозвали «кинжальщиками». Наш дядя и его сыновья ненавидят не только римлян, но и всех, кто не хочет им помогать. Зелоты называют себя ревнителями веры, а сами нарушают заповедь «не убивай», - Рувим, молча, посмотрел на Рахиль, потом добавил,- для них Клавдий – враг. И если ты выйдешь за него замуж – дядя убьёт вас обоих. 
     - Мой дядя, который так меня любит, может меня убить? – Рахиль не хотела в это верить.
    - Он зелот, Рахиль! И этим всё сказано, Рувим печально посмотрел вдаль, - он может ещё перемениться, если примет Господом Христа.
    - Ты говорил ему, Рувим, что-нибудь об Учителе? – спросила Рахиль брата.
    - Я пытался, но дядя ничего и слушать не хочет. А братья никогда ему не перечат. Смирись Рахиль. Не выходи замуж за Клавдия. И за Симона тоже, он, как и наши братья, слушает во всём дядю Иакова и тоже зелот.
    - Симон зелот? Не может быть? – Рахиль удивлённо посмотрела на Рувима, - ты ничего не путаешь? Он такой спокойный!
    - Не удивляйся. Внешне он спокоен. Но выполнит любой приказ своего  начальника.
    - Что же мне делать,- Рахиль испуганно посмотрела на брата, - дядя заставит меня, выйти за Симона.
    - Твой брак выгоден им обоим. Симон заручится поддержкой дяди Иакова и его сыновей, а дяде пригодятся деньги и связи Симона. Думаю, у тебя нет шансов убежать с Клавдием. В списке сикариев Клавдий в числе первых. Очень уж он досадил дяде тем, что пользуется покровительством Пилата и некоторых иудеев. Да и многие горожане хорошо к нему относятся, а дядя Иаков и братья, считают их предателями.
    - О каком списке ты говоришь, брат?
    - О списке приговорённых к смерти людей. Что с тобой, - Рувим  подхватил готовую упасть и  побледневшую сестру.
    - Клавдий! Нет! Надо его предупредить, - Рахиль почувствовала. Как у неё подкашиваются ноги, и похолодело в груди.
    На следующий день Рахиль решила серьёзно поговорить с дядей.
     - Ты не пойдёшь за язычника! – дядя Иаков грозно посмотрел на девушку.
     - Он готов принять наши обычаи! А, главное, он готов принять нашего Бога!
     -У тебя достойный жених! Я не пойму причину твоего отказа?! Чем тебе не приглянулся Симон?
     - Я люблю его как твоего приятеля, но не как моего жениха.
    - Как ты сказала? Приятеля? Ты что же не считаешь Симона своим братом по вере? Или ты, Рахиль, попала под влияние христиан? Только не это! Неверные в моём доме! - Иаков раздражённо ходил по комнате. – Ты выйдешь за Симона! Он богат, у вас будет хороший дом. Ваши дети не будут ни в чём нуждаться. Тебе позавидует любая девушка. О таком женихе можно только мечтать!
     -Ты не выбирал женихов моим сёстрам и разрешил им выйти замуж, за кого они хотели. Почему я должна выходить замуж за того, кого выбрал мне ты?
    - Тогда жива была твоя бабушка, моя мать, и она разрешила им сделать такой выбор. Но теперь её нет. Я старший мужчина в семье и мне приходиться принимать важные решения за всех, - ответил Иаков раздражённо.
     - Вот именно, за всех. Ты никому не даёшь право выбора! – запротестовала Рахиль.
     - Я хочу устроить твою жизнь, я думаю о тебе, а ты связалась с неверным!    
     - Но я не люблю Симона! Я люблю Клавдия! Почему ты не хочешь, что бы я была счастлива?
    - Молчи, женщина! Я мужчина, и я здесь решаю! По закону ты мне вместо дочери и я, вместо отца, выбрал тебе жениха. Дочери Израиля не думают о любви. Они учатся любить, становясь жёнами. Ты выйдешь замуж за Симона. Это моё последнее слово! – Иаков стукнул кулаком по столу и ушёл, скрипя зубами.
    - Господи! Помоги мне! Что же мне делать? – Рахиль залилась слезами.
    Вечером она встретилась с Клавдием на условленном месте, недалеко от здания претории.
     - Рахиль! Моя дорогая Рахиль! Я так рад видеть тебя! Если бы ты знала, как трудно мне было вырваться в Иерусалим, но ради тебя я готов использовать любые предлоги и  связи. – Клавдий восторженно и влюблено смотрел на девушку, - Я очень - очень хотел тебя видеть! Рахиль, любимая моя, ты выйдешь за меня замуж? Ты говорила с дядей? Он готов меня принять? – Клавдиий целовал девушке руки и с любовью заглядывал в глаза.
     - Он ничего не хочет слышать. Он не отдаст меня тебе.
     - Но я готов выполнить все его условия!
    - Нет, Клавдий, дядя упрям и не хочет менять своего решения. Нам не быть с тобой вместе, - Рахиль посмотрела в глаза Клавдию, и столько боли и отчаяния было в этом  взгляде, что сердце его пронзила острая боль.
    - Рахиль, дорогая, любишь ли ты меня ещё? Готова ли ты бежать со мной? – Клавдий не мог представить, что девушка может ему отказать.
    - Нет, дорогой мой, любимый мой, нет! Ты не знаешь моих родственников!  Они в лучшем случае проклянут нас, а в худшем, - она замолчала.
    - Но что может помешать нам, когда мы так любим друг друга, - не унимался Клавдий.
    - Именно поэтому, я не хочу стать причиной твоего несчастья. Нам нельзя больше встречаться. Уходи! Забудь меня! Ты молод и красив, ты встретишь девушку своей веры. И не надо никаких жертв. Твои мечты исполнятся, всё будет хорошо! – Рахиль говорила быстро, а по лицу её текли слёзы.
    - О чём ты говоришь, милая, я не мыслю жизни без тебя! Ты! Ты – все мои желания и мечты. Рахиль, бежим вместе! Убежим в Сирию или в Элладу. Пройдёт какое-то время, твой дядя успокоится, и мы вернёмся. Я всё, всё готов бросить ради тебя! Возможно, ты не уверена, что я смогу обеспечить достойную жизнь. Но я молод, умён и силён. Мы не пропадём, Рахиль! – Клавдий пытался, как мог уговорить девушку, но она только плакала и твердила: «Нет».
   Дни шли за днями, приближался день свадьбы. Клавдий несколько раз пытался встретиться с любимой, изощряясь придумывать поводы для приезда в Иерусалим. Но Иаков не спускал глаз с Рахили, и  юноше так и не удалось с ней поговорить.
   Наступил день свадьбы. День, которого Рахиль так боялась. В это утро ей не хотелось просыпаться, она всё ещё надеялась, что что-то может помешать её свадьбе. Она представляла, что Симон вдруг передумал жениться, или дядя Иаков разрешил ей пока не выходить замуж. Но одно она знала точно – она не убежит с Клавдием, что бы не подвергать его жизнь риску. Зелоты были повсюду, они легко могли бы отыскать беглецов. Рахиль, больше всего на свете, боялась стать причиной смерти любимого. Пусть уж лучше она будет несчастна, а Клавдий, со временем, её забудет и женится на другой. Так успокаивала себя Рахиль, а непрошенные слёзы всё текли и текли из её красивых глаз. Казалось, минуты тянулись бесконечно. Девушка всё время думала о Клавдие и молилась.
   Вдруг она услышала, шорох за окном. Рахиль быстро вскочила и выглянула в окно. Перед ней стоял её любимый.
    - Клавдий! Ты здесь?! Уходи, это очень опасно! Здесь много дядиных знакомых и родни. Они тебя убьют, как только увидят! Даже слова не дадут сказать. Уходи, дорогой, ради меня, уходи! Меня ведь тоже убьют, если увидят нас вместе! Сегодня моя свадьба, я обручена Симону, и по закону не могу быть наедине ни с одним мужчиной, кроме близкого родственника - видя, что Клавдий не уходит, Рахиль попросила его подождать за воротами, что бы они могли поговорить.
   Тихонько, стараясь, чтоб её не заметили, Рахиль вышла на улицу. Клавдий уже с нетерпением её ждал. Состоялся очень тяжёлый для обоих разговор.
   - Я пришёл за тобой. Рахиль, - Клавдий решительно взял девушку за руку.
   - Я никуда не пойду с тобой,- так же решительно ответила она. Это озадачило Клавдия.
   - Но если ты  не уйдёшь со мною сейчас, то не уйдёшь никогда, - юноша сам испугался своих слов.
   - Ты правильно сказал – никогда. Я сегодня выхожу замуж за Симона, - Рахиль услышала мужские голоса и заторопила Клавдия, - беги, беги, пока они тебя не увидели! Я не переживу твоей смерти! Ты не знаешь, на что способны зелоты!
   - Я не пойму тебя, Рахиль. Ты говорила, что любишь меня. А сама собралась замуж за Симона. Так любишь ты меня или нет? И кто такие зелоты?  Я ничего не понимаю! Вижу только, что ты не хочешь бежать со мной, что бы выйти за меня замуж?! Или ты проверяешь меня? – Клавдий никак не мог смириться с поражением. Он считал, что Рахиль предаёт его сейчас, но не хотел в это верить.
   Тут ясно послышались мужские голоса. Они приближались. Рахиль затрепетала от страха. Клавдий попытался её обнять и успокоить, но она отстранилась.
   -Уходи! – сказала она решительно, собрав все свои силы и отвернулась, намереваясь войти во двор. Но Клавдий опередил её и развернул лицом к себе.
   - Разговор не окончен – вдруг сухо сказал он, - теперь выслушай меня, - в нём вдруг заговорил воин, и Рахиль это почувствовала.
   - Ты издеваешься надо мной! Ты пользуешься моей слабостью?! Ты выпотрошила мою душу, Рахиль, вывернула и вытрясла! Я не хочу быть твоим псом и лежать у ног, как раб, ожидая приказа. Я воин, Рахиль, я мужчина, а не тряпка, о которую вытирают ноги. Я люблю тебя! О боги, как  же я тебя люблю! Но больше я не буду томиться часами в ожидании встречи с тобой! Единственное, чего я сейчас хочу, это быть подальше от тебя!- Клавдий ещё говорил, когда калитка открылась и  показалась голова Симона. Рахиль побледнела и схватила Клавдия за руку. Симон удивлённо посмотрел на них и тут же скрылся.
    - Беги! Теперь беги Клавдий, пока он не позвал остальных! – умоляла Рахиль юношу.
    Но Клавдий её не слушал и продолжал говорить. Всё наболевшее выплеснулось из него, и даже обычная сдержанность  не пришла в этот раз ему на помощь.
    - Я ухожу, что быть как можно дальше от тебя!- сказал Клавдий с горечью, - О, жестокая дочь зари! Лучше бы я никогда не знал тебя! Я воин!  Я не раб женских капризов и докажу тебе это! Я стану трибуном! Прощай! – Клавдий быстро вскочил на коня и умчался, ни разу не оглянувшись.
    - Клавдий! Клавдий! Дорогой! – Рахиль плакала, протягивая руки вслед удаляющемуся всаднику, - Любимый мой! Да благословит тебя Господь! Да призрит на тебя светлым оком Своим!
   Из калитки выбежали вооружённые братья.
    - Где он!? Где этот пёс?! – кричал разгневанный Иосиф, - иди в дом! - зло крикнул он Рахили, - твоё счастье, что сегодня ты выходишь замуж и мне некогда гнаться за этим римским бродягой, - Иосиф был бледен от гнева, руки его тряслись. Два других брата злобно смотрели на неё из-за его спины.
    - Всё кончено, Иосиф, - спокойно ответила девушка, - Клавдий больше никогда не подойдёт ко мне. Мы расстались навсегда
    - Хоть что – то  хорошее! Ты правильно поступила, сестра, – ответил Иосиф более спокойно,- а теперь иди одеваться, жених ждёт тебя и  некоторые гости уже в доме.
   Свадьба состоялась. Невеста была под покрывалом, и никто не видел её несчастных заплаканных глаз.
   Прошло два года. Клавдий всё ещё служил в Дамаске, но ни разу не был в Иерусалиме. Он ничего не знал о судьбе Рахили, хотя не мог её забыть. Андроник все эти годы был рядом, не желая расставаться с другом. Он, по - прежнему, был весел и полон сил. И вокруг него, как обычно, крутились женщины. Андроник несколько раз пытался познакомить Клавдия с какой-нибудь из своих подруг. Но молодой человек, ссылаясь на высоко поставленную цель стать трибуном, отказывался. Впрочем, один раз Андронику удалось заманить Клавдия в дом одной блудницы, что бы весело провести время. Но это было лишь однажды.
    Клавдий был в тот день особенно задумчив и молчалив, и Андроник, незаметно увлекая друга разговором, увёл его в дом женщины, где не раз собирались повеселиться римские солдаты. Там было много доступных красавиц и вина. Клавдий тогда впервые напился до такого состояния, что не помнил себя. Андроник тоже выпил намного больше, чем обычно. Друзья вышли на улицу освежиться. 
    - Что это там, друг? - спросил Клавдий, заплетающимся языком, показывая рукой на лошадей.
    - Там прекрасные девы, - ответил Андроник, смотря ничего не видящими  мутными глазами.
    - Девы? – Спросил Клавдий, всматриваясь, – по-моему, одна из них - мой конь.
    - Да? Ну, конь, так конь, какая разница, - ответил Анроник. и громко рассмеялся.
    - Я больше никогда не буду так напиваться, - заикаясь, проговорил Клавдий, - Мои мысли путаются, и я теряю контроль над собой. Зачем ты напоил меня. Анроник?  – Клавдий, пошатываясь, опирался на друга.
    - Чтобы заставить тебя потерять контроль, над собой, - заикаясь, сказал Андроник, - тебя надо сначала убить, - он хрипло засмеялся, - и то, я не уверен, что это сработает.
    Он  завёл засыпающего Клавдия в дом и уложил на лавку, скинув какого то, пьяного до беспамятства, солдата.
    - Девочки, - обратился Андроник к окружившим его женщинам, - мой друг лёг спать! Т-с-с! – Он прижал палец к губам и тут же рухнул, как подкошенный, рядом с Клавдием на пол.
    За годы службы в Дамаске Клавдий показал себя отличным воином и командиром. Он уже был центурионом, когда получил известие о смерти матери. Клавдий отправился в Элладу, но из-за дальности расстояния на похороны не успел. Дома он увидел только пустые комнаты, напоминающие о детстве.
     Клавдий вспомнил отца. Ему было пять лет, когда тот умер. Он помнил пышные похороны, саркофаг, заваленный какими - то вещами и длинные речи оратора. Мальчик стоял рядом с плачущей матерью и единственным его желанием было то, что бы отец встал, стряхнув с себя все эти ненужные вещи, взял его за руку, и они все пошли домой. Клавдий помнил несколько ярких эпизодов, врезавшихся в детскую память. Вспомнил, как они с отцом ловили рыбу. А потом половину улова отдали одной многодетной матери. И как эта женщина благодарила отца и всё пыталась поцеловать его руку, но отец не позволил. Вспомнил так же, как они с отцом пели военные песни, и отец рассказывал ему о своих военных походах. Он был хорошим полководцем и Клавдий видел, как солдаты на похоронах плакали, словно они тоже были его детьми. Отец часто говорил, что солдат нужно любить, что они люди, а не бездушные деревяшки и быть военным командиром – большая ответственность.
    - Запомни, Клавдий, – часто говорил отец, - любое дело нужно делать с душою, прилагая максимум усилий и любви, да, да, сынок, именно любви. Даже если тебе поручили то, что тебе не нравится, ты это должен сделать как можно лучше, не рассчитывая на похвалу. Только так человек становится человеком.
    В детстве Клавдий это плохо понимал, зато понял, когда попал в армию. « Потому то я и стал воином, что им был мой отец» - рассуждал он, - «ведь другому он меня и не учил. Гамалеил учил меня быть хорошим человеком, а отец – хорошим полководцем. Думаю, одно другому не противоречит. Хороший полководец должен быть, прежде всего, хорошим человеком».
     Клавдий уже готовился к отъезду и седлал коня, как вдруг увидел девушку. Это была Мелина. Она стала взрослой, расцвела, и Клавдий посмотрел на неё с восхищением. Он подошёл и, улыбаясь, протянул к ней руки,
   - Что же ты не бежишь целовать меня, Мелина?! – спросил юноша со смехом.
   - Я не девочка, что бы виснуть на твоей шее, Клавдий, - так же смеясь, ответила девушка.
   - Ничего, моя могучая шея это выдержит, - засмеялся Клавдий и сам подхватил Мелину на руки. Он закружил девушку и смеялся вместе с ней. Давно на душе Клавдия не было так легко и спокойно.  Мелину, с которой  он вместе рос, он всегда видел только хорошей подругой. Но тут в его душе пробудилось какое-то новое чувство. Юноша ещё не понимал, что это за чувство, но на сердце стало сладко и хотелось петь. После расставания с Рахилью, Клавдий не думал серьёзно ни об одной другой девушке  и не допускал мысли, что сможет ещё кого-то полюбить.
   - Нет, это не то, - вдруг вслух сам себе сказал он, - я просто соскучился.
   - Что не то? – спросила Мелина.
   - Ничего. Ты прекрасно выглядишь! - ответил Клавдий.
    -Ты собираешься уехать? Надолго? – спросила Мелина с грустью в голосе.
    - Я не успел на похороны. Мелина расскажи мне о маме, говорят, ты была рядом с ней в последние дни.
    - Она очень по тебе тосковала. Зря ты Клавдий, оставил её одну. Она переживала, что обидела тебя, что была не лучшей матерью. Перед смертью она часто рассуждала о Боге. Не о наших богах, а о едином Боге, которому поклоняются иудеи. Ещё она говорила, о каком - то Мессии. Она была странной последнее время, наверное, из-за одиночества.
   - Я не должен был её оставлять одну. Я уехал так далеко, думая только о себе, о своей мечте. Мама отдала мне все свои деньги и украшения, что бы я мог купить римское гражданство. Теперь я римский гражданин и центурион, командую сотней солдат, которые ко мне прекрасно относятся. Но я не чувствую себя счастливым. Может это из-за неудачи в любви? Не знаю. Правильно ли я поступил, выбрав военную карьеру? Ведь я неплохо рисую, пою. Мог бы стать зодчим или петь в театре. Тогда б я был рядом с матерью, не встретил бы Рахиль, всё было бы по-другому.
   - Не казни себя Клавдий. Никто не может знать свою судьбу. Может твоя жизнь сложилась бы иначе, но нет людей, не делающих ошибки. А кто такая Рахиль? Давай зайдём в дом, мне так много надо тебе сказать, - предложила Мелина, ты ведь скоро уедешь, и возможно мы больше не увидимся.
   Они взошли на террасу и сели на низенькую мраморную скамейку. Мелина положила Клавдию руку на плечо и заговорила, глядя ему в глаза:
   - Обещай, что не будешь перебивать, - попросила девушка.
   - Не буду, обещаю, - ответил Клавдий.
   -Я бы ни за что не  решилась тебе это сказать, если бы не знала, что ты уедешь далеко и надолго. Я люблю тебя, Клавдий, давно люблю, с детства. Ты обещал не перебивать, - сказала она удивлённому парню, пытающемуся, что то спросить, - мне делали предложение и не раз, но я никого кроме тебя не любила и вряд ли смогу полюбить. Поверь мне, это правда! А теперь, говори, что хочешь. Я сказала тебе, что давно не решалась сказать, и это жгло меня изнутри.
   - Мелина, - сказал Клавдий, - неужели это правда? И ты готова стать моей женой? И ты сможешь уехать со мной, что бы разделить тяготы военной жизни? Или у тебя другие планы? – Клавдий испытующе смотрел на девушку, - Если ты этого хочешь, то мы можем пожениться здесь, на Крите, а потом уехать в Дамаск.
   Мелина улыбалась и плакала, обнимая Клавдия.
    - Я об этом только могла мечтать и даже не представляла, что ты мне предложишь стать твоей женой! Дорогой мой, любимый мой Клавдий! Неужели это не сон? - девушке казалось, что её сердце не выдержит и лопнет от переполнявшего его счастья.
  Они поженились на следующий день и вечером отплыли на корабле, покидая родной берег на очень долгий срок.
    В Дамаске появилась первая христианская община. Мелина, бывая на рынке, слышала об учениках Иисуса. Она не знала, что это за люди, но однажды одна женщина, у которой Мелина покупала рыбу, рассказала ей о воскресении и о том, что Бог отдал своего Сына на смерть, что бы многие, уверовавшие в Него спаслись. Мелина и раньше слышала о Мессии, но не задумывалась о том, для чего Он пожертвовал жизнью. Она решила посетить собрание верующих только из любопытства. Она ничего не сказала мужу, перед тем, как уйти. Клавдий приходил домой очень поздно, ведь он привык жить в казарме гарнизона, и Мелина, вечерами общаясь с христианами, всё больше проникалась к ним симпатией. Клавдий постепенно привыкал к семейной жизни, и она ему нравилась всё больше и больше. Мелина умела создать уют, к тому же она была внимательной и заботливой женой. Заметив, однажды, что она куда-то уходит, Клавдий стал её расспрашивать:
   - У тебя здесь появились друзья? Скучно одной целый день, пока я в гарнизоне?
   - Днём я занята делами, всё время думаю о тебе и пою. А сейчас я хочу сходить послушать о Христе. Может, пойдём вместе? – Мелина ласково обняла мужа, - христиане хорошие люди, они нас не обидят.
  - Кто может здесь обидеть римского сотника, - Кладий засмеялся, - эти христиане безобидные люди, они безропотно идут на казнь, власти их жестоко преследуют. Тебе может угрожать опасность, будь осторожна, но бояться стоит не христиан, а их противников. Я часто слышал о Мессии от своего учителя, от Рахили и её брата, но  не хочу разбираться во всём этом, Мелина, у меня хватает других дел.
    - Пойдём со мною, дорогой, тебе интересно будет послушать о том, как жил Иисус, -  Мелина обняла мужа и ласково заглянула ему в глаза.
    - Что ж, раз ты так хочешь, я схожу с тобой, но в другой раз. А  пока, сходи одна, но, прошу тебя, будь осторожна, при случае, напоминай чрезмерно любопытным, кто твой муж. А может мне выделить солдата, который бы сопровождал тебя? – спросил Клавдий.
    - Не стоит, дорогой, - ответила Мелина и, поцеловав мужа, ушла. Она продолжала встречаться с христианами, хотя Клавдий всё не решался сходить с нею. Но однажды,  сдавшись на уговоры жены, пошёл на собрание христиан. То, что он там услышал, заставило его по - другому посмотреть на жизнь. Клавдий опять стал задавать себе вопрос, часто мучавший его в детстве: « На том ли я пути?». Но суровые военные будни вскоре отвлекли его от этих размышлений.
   Клавдия избрали военным трибуном. Ему пришлось отравиться в столицу империи и предстать перед кесарем.  Рим и раньше привлекал Клавдия, но он ни разу не был во дворце. Роскошь убранства покоев кесаря и одежды придворных резко отличались от привычной скромной обстановки военного быта, к которому привык Клавдий. Он смотрел по сторонам и чувствовал, что всё это давит на него. Позже он говорил Андронику:
    Мои солдаты не всегда бывают сыты, а придворные бездельники ходят в золоте. Так не должно быть, да есть ли у них совесть?
    - Совесть – давно забытое понятие, это симптом болезни по имени честность, свойственный таким чудакам, как ты.
    - Я уважаю твоё умение смеяться там, где печально, и печалиться там, где смешно! Но я чувствую, что это неправильно. Чувствую, но ничего не могу изменить. Но и принимать это, как должное, тоже не хочу! Что мне делать, Андроник?
    - Выпить доброго вина и забыться с красоткой, вернее, с женой, - Андроник извинительно посмотрел на друга, - но этот рецепт, тебя, я вижу, не устраивает. Тогда просто забудь, вспомни хорошую шутку, да, - Андроник засмеялся, - помнишь ту рыжую девчонку, дочь кожевенника, - Андроник рассказывал очередную байку и смеялся взахлёб, похлопывая друга по плечу, а Клавдий всё вспоминал поездкув Рим:
    Он стоял перед кесарем Клавдием, преклонив одно колено, а тот, положив руку на его голову, объявлял собравшимся свою высочайшую волю. Потом новоявленный трибун повернулся к народу и, подняв обе руки, обещал оправдать доверие людей, избравших его на эту военную должность. Клавдий скромно выслушал отзывы и похвалы в свой адрес, принял награду от легата, под восторженные крики дворцовой охраны. На пиру, на котором собрались все влиятельные люди империи, Клавдий не был скован. Вёл себя спокойно и сдержанно, а улыбки и заигрывания придворных дам, нисколько его не трогали. Трибун был с ними учтив и любезен. Но, воспользовавшись удобным случаем, покинул зал, что бы не принимать участие  в оргиях, которые обычно сопровождали дворцовые пиры. Ему хотелось скорее вернуться домой, обнять Мелину и, вдохнув запах её волос, ощутить блаженство и спокойствие.
    По дороге домой Клавдий думал о том, справляется ли в его отсутствие со своими обязанностями Андроник, который требовал внимания и контроля, как неразумный ребёнок. Он размышлял о ценностях жизни, о превратностях судьбы и о  том, что предстоит ему сделать в гарнизоне, попутно замечая, красоту окружающей его природы и особенности встречающихся людей.
    Клавдий любил размышлять наедине, и, как будто, не замечал, сопровождающих его солдат, но это  было обманчивое впечатление. Чувство ответственности у трибуна было развито с детства и любая грозящая опасность, не осталась бы им не замечена. Всё, происходящее вокруг, запечатлевалось в его мозгу, не мешая думать и даже мечтать.      Именно эти качества помогали ему оставаться доверчивым и благожелательным к людям, приобретая многочисленных друзей. Но и к друзьям Клавдий был требователен, если это входило в его обязанности. И всё же, прежде всего, но был строгим и требовательным к самому себе.
     Мелина радостно встретила мужа. Она вся светилась от радости, и он почувствовал, что с ней что то происходит.
     - Мелина. Твои глаза сияют каким то загадочным светом? Ты что - то хочешь мне сказать, дорогая?
      - Любимый, - Мелина обняла мужа, прижимаясь к его плечу, - у нас будет ребёнок!
     Клавдий некоторое время молчал, не зная, как среагировать. Вдруг он почувствовал прилив радости и, глядя в глаза жене, выдохнул:
     - Мой сын!- он ещё помолчал, потом спросил, - ты не шутишь, Мелина?! У меня будет сын! - Клавдий  не сразу осознал, как он счастлив.
     - Может это будет дочь, - Мелина спрашивала, улыбаясь, - ты уверен, что  будет мальчик?
     - Это всё равно, - ответил Клавдий, – мальчик или девочка, но это мой, вернее это наш ребёнок. И  я уверен, что это будет сын!
    Клавдий оказался прав. Мелина родила хорошенького здорового мальчика. Назвали первенца Александром. Это Мелина выбрала ему греческое имя, а Клавдий с нею согласился. Он был неимоверно счастлив и повивальная бабка удивлялась, видя обычно  сдержанного трибуна таким весёлым.
     - Не часто я встречала мужей, так радующихся появлению младенца. Твой муж, очевидно, добрый человек, - говорила она счастливой матери.
     По случаю рождения сына Клавдий организовал в гарнизоне праздник, на который пригласил многих горожан и друзей Мелины. Вне крепости, на улицах города были выставлены бесплатные столы для бедных. Трибун искренно делился своей радостью с окружающими. 
    Погружённый в свои дела, Клавдий не знал, что среди его солдат появились христиане, хотя замечал некоторые изменения в их поведении. Мелина встречалась с этими людьми на собраниях христиан, которые продолжала посещать. Вскоре она заговорила о крещении. Клавдий ей не запретил, но сам не считал необходимым принимать крещение.
    - Главное всегда оставаться честным человеком и ответственным командиром – говорил он, -  а принадлежность к религии не важна. Но Мелина так не думала и всегда молилась, что бы Господь вошёл в сердце её мужа.
     Мелину покрестил пресвитер местной христианской общины. А через несколько дней она узнала апостола Павла, который в это время проповедовал в Дамаске. Павел рассказал о своём чудесном обращении. О том, как по дороге в Дамаск ему явился Христос и он, Савл, не выдержав сияния, исходящего от Господа, ослеп. Как он, Савл, раскаялся и принял Христа, решив служить Ему до конца жизни. Рассказал, как Анания, по слову Ангела исцелил его, и привёл к братьям по вере. И как Савл изменил имя, и стал называться Павлом, обозначив этим поворот в своей жизни, предназначенной теперь для проповеди Евангелия.
    Проповедь Павла вдохновляла слушающих и церковь в Дамаске росла.
   У Мелины и Клавдия родились ещё дети: мальчик и девочка. Мелина воспитывала детей в христианской вере. Клавдий не мешал ей. Зная, что не может уделять детям достаточно внимания, он полностью доверил их воспитание жене. Но и сам, трибун, использовал каждую свободную минуту, что бы побыть с семьёй. Не раз Мелина пыталась уговорить его стать христианином, но Клавдий отвечал, что не чувствует в этом необходимости.
     Трибун не знал, что за него молилась вся церковь, но ловил себя на том, что его чаще стали посещать мысли о Спасителе. Если б он мог предугадать, что ждёт его впереди, то очень бы удивился и не поверил. Но, как говорит Писание, пути Господни не исследимы.
    Клавдия, по приказу кесаря, назначили командиров гарнизона в Иерусалиме. Он приехал один, Мелина с детьми должны были приехать позже, что бы не мешать ему освоиться на новом месте. В Иерусалиме было неспокойно, то и дело вспыхивали восстания и бунты. Кинжальщики, пользуясь мятежами, совершали убийства в толпе,  стараясь оставаться незамеченными. Клавдий с головой окунулся в свои новые обязанности. Он не знал ни отдыха, ни покоя, пытаясь, навести порядок в городе.
   Как то, в один из таких беспокойных дней, он встретил Рувима. Встреча обрадовала их  обоих.
    - Так вот кто теперь наш новый тысяченачальник!- радостно воскликнул Рувим, - давно же мы с тобою не виделись, Клавдий!
    - Как ты? Как Рахиль? Жив ли Иаков? – Клавдий задавал вопросы, удивляясь, что так рад этой встрече. Ведь в течении многих лет он старался не думать ни о Рахили, ни о её родственниках. Но теперь он ощутил искреннюю радость, как когда - то радовался и любил, всё, что связано с Рахилью. Клавдий вспомнил годы своей юности, и его сердце наполнилось теплом.
   Рувим тоже был рад встрече с Клавдием, он видел в нём не римского трибуна, а того пылкого юношу, который ему когда – то очень понравился.
    - Рахиль вышла замуж за Симона, того самого, ты помнишь о ком я говорю. У них две дочери. Замечательные девочки, похожие на мать. Но Симон считает себя обделённым и укоряет Рахиль за то, что она не родила ему сына. Не разумеет человек, что на всё воля Бога, - Рувим вздохнул и Клавдий понял, что Рахили замужем «не сладко», - Симон – кинжальщик, участвует в мятежах, устраиваемых дядей Иаковом, - продолжал рассказывать Рувим, - я очень беспокоюсь за сестру и её детей; горожане не любят кинжальщиков за их свирепость, и часто из-за мужей страдают жёны и дети, - Рувим посмотрел на Клавдия, и понял, что судьба Рахили тому не безразлична, - Рахиль - христианка. А это в Иерусалиме небезопасно, - он немного помолчал и продолжил, - Я диакон в местной христианской общине. Нас жестоко преследуют, отовсюду притесняют и гонят. Я не жалуюсь, нет, Спаситель предупреждал нас об этом. Я говорю тебе затем, что бы ты знал, что Рахили может понадобиться помощь. Сможешь ли ты защитить её, когда в этом будет необходимость? Она не может оставить мужа и уйти из Иерусалима, с  другими христианами, - Рувим с надеждой смотрел на Клавдия.
    - А ты, сам то ты, что собираешься делать, ведь иудеи и тебя не пощадят? – спросил Клавдий, - У тебя есть семья? Дети?
     - Я женат на христианке, у нас двое сыновей и одна дочь. А как ты Клавдий? Где твоя семья? Я даже не расспросил тебя, а уже попросил о помощи для сестры, – Рувим искренне повинился.
    - У меня тоже два сына и дочь, и жена христианка, – ответил Клавдий, - Они в Дамаске, скоро должны приехать. Но я не христианин, - ответил он, опережая вопрос Рувима, - я на нейтральной территории.
    - Это только так кажется, - ответил Рувим, - в мире две силы: добро и зло, Бог и сатана, и если ты не на одной стороне, то значит на другой, середины нет.
    - Так же говорил мой учитель. Но я пока не разберусь, какой веры придерживаться. Я не вижу необходимости принимать крещение, но и не отрицаю правильности учения Христа. – отвечал трибун, - Иногда я просто устаю от этих мыслей и борьбы внутри меня. Однако мне пора в гарнизон, заходи, как будет время. Знаешь, где найти меня? – Клавдий дружески положил руку на плечо Рувиму. 
    - В крепости Антония. Я знаю, где находится трибун. Передать привет Рахили?
    - Да! Позже она сможет познакомиться с моей женой. Думаю они понравятся друг другу, – ответил Клавдий.
    - Приходи к нам на собрание, – дружелюбно предложил Рувим, - мир твоему дому!
     Мелина с детьми поселилась на первое время в крепости, недалеко от мужа. Несколькими днями позже Клавдий снял небольшой дом для своей семьи. Но приходил он домой поздно и страшно уставший. С женой он почти не разговаривал, спросив, как она и дети, засыпал без ужина, едва успев раздеться.
    Мелина ещё никого не знала в городе и не нашла христиан. Заботы о детях, переживания за мужа, отягощали её жизнь. Но она не переставала молиться и верила, что Господь их не оставит.   
    Мятежи и восстания вспыхивали то тут, то там, не только в Иерусалиме, но и по всей Иудее. Однажды, когда Клавдий разбирался с чертежами и бумагами, к нему зашёл солдат и сказал, что у храма собралась толпа иудеев, которые громко кричат, желая убить какого - то человека. Клавдий быстро встал и вышел. За последние дни ему редко выпадали свободные минуты. И только молитвы жены, не позволяли ему дойти до бешенства и отупения. Трибун приказал солдатам подвести мужчину к нему, чтобы узнать, чем вызван гнев толпы.
    Этим человеком оказался апостол Павел. Фарисеи и садукеи обвиняли апостола в ереси и требовали его смерти. Не добившись от обезумевшей толпы, в чём обвиняют Павла, трибун приказал отвести его в крепость. По причине множества народа солдатам пришлось нести Павла по лестнице. Со всех сторон из толпы к апостолу тянулись руки, готовые выхватить его у солдат, шум голосов нарастал. Иудеи злились не только на Павла, но и на Клавдия, помешавшего им расправиться с христианином. У входа в крепость апостол попросил Клавдия разрешить ему поговорить с иудеями. 
    Тысяченачальник удивился, что  апостол знает по-гречески, приняв его за египетского мятежника. Но когда узнал, что Павел гражданин Тарса, разрешил ему говорить к народу.
     Когда апостол рассказывал о своём чудесном обращении, люди слушали его, но как только речь зашла о том, что Господь посылает его проповедовать язычникам, поднялся невообразимый шум. Евреи требовали смерти Павла, так как считали, что язычники не достойны обращения и прощения. Трибун так и не понял,  по какой причине они так кричат и ненавидят Павла.  Он приказал бить апостола, как обычно допрашивали преступников. Когда же узнал, что Павел римский гражданин, испугался, так как старался не нарушать закон.
   На следующий день Клавдий приказал собраться синедриону, что бы понять в чём виновен Павел. Апостол снова говорил перед фарисеями и садукеями,  но между ними произошёл раздор. Опасаясь, как бы иудеи не растерзали Павла, Клавдий приказал забрать его и увести в крепость. Ночью Павлу явился Господь и укрепил его. А утром следующего дня  иудеи собрались у первосвященника и придумали план, как убить апостола. Но об этом заговоре узнал племянник апостола - сын его сестры и предупредил Павла. Затем юноша пришёл к трибуну. Клавдий принял его благосклонно и выслушал. Поняв, что действовать нужно немедленно, он отправил апостола к прокуратору Феликсу в Кесарию в сопровождении четырёхсот семидесяти солдат охраны. Ночью отряд тронулся в путь. А наутро, обозлённые иудеи узнали, что апостола нет в Иерусалиме. Но, не успокоившись на этом, и дыша злобой, иудейские вожди и обвинители последовали в Кесарию, прося Феликса выдать им Павла. Правитель был предупреждён письмом трибуна, содержание которого приведено в Библии, вот оно: « Клавдий Лисий достопочтенному правителю Феликсу – радоваться. Сего человека иудеи схватили и готовы были убить; я, придя с воинами, отнял его, узнав, что он Римский гражданин. Потом желая узнать, в чём обвиняли его, привёл его в синедрион их. И нашёл, что его обвиняют в спорных мнениях, касающихся  закона их, но  что нет в нём никакой вины, достойной смерти или оков. А как до меня дошло, что Иудеи злоумышляют против этого человека, то я немедленно послал его к тебе, приказав и обвинителям говорить на него пред тобою. Будь здоров».
   Феликс выслушал Павла и не выдал его обвинителям, но и сам не принял Христа. Как говорит Священное писание: « Феликс приказал сотнику стеречь апостола. Но не стеснять его и не запрещать никому из его близких служить ему или приходить к нему».
      Павел, по воле Бога, оставался невредим. Два года он прожил в Кесарии, ободряя и укрепляя местных христиан. Феликса сменил Фест. Новый прокуратор захотел выслушать Павла, так как иудеи снова потребовали выдать им апостола, видя, что христианство всё больше распространяется, благодаря его трудам. К Фесту приехал иудейский царь Агриппа. Павлу снова выпала возможность свидетельствовать о Христе. Но сердце, осквернённое грехами, лишь на какое - то время почувствовало раскаяние, потом царь заглушил голос совести и перестал слушать Павла. Требование римского гражданина было выполнено. Фест отправил заключённого в Рим, где апостол так и оставался до самой смерти. И в Риме небольшая христианская община выросла благодаря неутомимому христианину, узнику Павлу.  Подробности служения апостола описаны в Библии. А теперь вернёмся к трибуну. 
    Всё это время Семья Клавдия жила в Иерусалиме. Мелина посещала собрания христиан, она познакомилась с Рахилью и Рувимом, а так же с их семьями. Она умела ровно общаться со всеми, могла разговорить даже молчаливого Симона, несмотря на его ненависть к инакомыслящим.
   Иерусалим всё ещё был в волнении, христиан преследовали с ещё большей жестокостью. Между политическими лидерами случались столкновения, кончавшиеся  кровавыми расправами.  Город жил, как на вулкане и трибуну приходилось неимоверными усилиями поддерживать  порядок.
   Однажды в крепость прибежал мальчик, это был старший сын Рувима.
   - Папа послал меня к тебе, господин, - выпалил он, задыхаясь, - иудеи окружили дом Симона и Рахили. Они хотят их всех убить. Спаси их!
  Клавдий взял с собой конный отряд солдат и спешно отправился  выручать Рахиль.
   - Выходи, сикарий! Брось оружие и сдавайся! -  раздавались крики из толпы горожан, пытающихся проникнуть в дом Симона.
   Рахиль молилась, прижимая к себе детей. Вдруг Симон схватил нож, и занёс его над нею.
   - Я убью тебя и наших детей, а потом убью себя, - Симон был похож на безумного, глаза его горели, рука тряслась. Он уже готов был опустить нож, Рахиль побледнела и продолжала взывать к Господу, когда вдруг услышала голос Клавдия. Трибун отдавал приказы ровно и чётко, не выдавая волнения. Толпу разогнали и дверь  распахнулась. Клавдий вошёл в дом. Ему хватило нескольких мгновений, что бы оценить ситуацию. Ловким броском Клавдий обезоружил Симона, скрутил ему руки и передал подоспевшим солдатам. 
    - Спасибо! Ты спас меня и детей! – благодарила Рахиль. Они с Клавдием некоторое время, молча, смотрели друг на друга.
     -Ты всё такая же красивая, – наконец сказал трибун.
    - А ты сильно изменился, - ответила Рахиль, - повзрослел и возмужал. Когда я видела тебя последний раз, ты был пылким юношей, а теперь ты зрелый муж.
    - Годы и события не проходят бесследно, – сказал Клавдий, - тебе небезопасно здесь оставаться, я заберу вас в крепость.
 - Не беспокойся, Господь нас не оставит!
  - Вы, христиане странные люди, я слышал, как Нерон сжигает твоих единоверцев и бросает на растерзание диким зверям. Но христианство распространяется с новой силой и даже в Риме,  в царском дворце есть принявшие Иисуса. Я знаю о твоём бесстрашии, но мне будет спокойней, если ты будешь в безопасном месте. – Клавдий хотел помочь Рахили и её девочкам.
    - Я поживу у Рувима. Мы с его женой хорошо ладим, не стоит волноваться обо мне, - ответила Рахиль. Зная её непреклонность, трибун не стал настаивать, но приказал нескольким солдатам проводить Рахиль с детьми до дома её брата.
  Через несколько дней, после описываемых событий, Симон, муж Рахили, решил сбежать из-под стражи. Ему это удалось. Но посланные на розыски солдаты нашли сикария мёртвым недалеко от городской стены. Кто - то убил его, очевидно сводя старые счёты. Но кто это сделал, трибуну не удалось выяснить. Рахиль овдовела. Ей по человечески было жаль мужа, но она понимала, что теперь имеет большую свободу и может поклоняться  Богу так, как считает нужным. К тому же придирчивость и вечное недовольство мужа делало её жизнь невыносимой. Только вера и молитвы помогали ей и давали силы жить.
   Через несколько дней Рахиль уехала в Капернаум, куда раньше перебралась одна из её сестёр, выйдя замуж за галилеянина. Там Рахиль узнала о судьбе Гая Кассия, того сотника, что проткнул на кресте копьём уже мёртвого Христа. Сотника прозвали Лонгином, он стал христианином и проповедовал Евангелие в Кападокии, где и был убит по навету  синедриона. Рахиль вспомнила, как сотник, видя, что произошло после смерти Христа, сказал: « Воистину  он был Сын Божий! »
  В Иерусалиме вспыхнуло очередное восстание. Клавдий отправился во главе гарнизона на центральную площадь Постепенно театр военных действий перешёл к восточной стене города. Зелоты, организовавшие бунт, дрались остервенело.  Наконец ряды повстанцев заметно поредели. Вдруг Клавдий заметил Иакова и очень удивился. Он ещё не знал, что дядя Рахили принадлежит к группировке кинжальщиков. Трибун подозвал одного из центурионов и, показывая на Иакова, сказал:
  - Этого не убивать, постарайтесь взять живим.
  - Он один из главных зачинщиков, господин, - ответил сотник, - но я выполню твой приказ.
  Иакова подвели к трибуну.
  - Зачем ты затеял эту резню? Разве так поступают праведные иудеи? – спросил Клавдий. Но Иаков не ответил, а только скрежетал зубами от гнева.
    Когда последние из зелотов разбежались, Клавдий отпустил Иакова, так как не хотел видеть в нём врага. Солдаты осудили  его поступок, но не стали противиться командиру.       
     Трибун стал собирать солдат, оставшихся в живых. Он ходил между трупами, на душе было скверно. Сколько погибших товарищей! Клавдий относился к своим солдатам по - отечески,  и за последние годы его сердце устало от вида смерти, ужасов и крови, не смотря на то, что по его виду это не было заметно. Трибун умел скрывать свои чувства.
  Гарнизон вернулся в крепость. Солдаты отдыхали после боя. Клавдий расхаживая по террасе, вдруг увидел бегущего к нему человека. Он узнал в нём Иосифа, брата Рахили и сына Иакова. Клавдий повернулся к нему лицом и ждал, надеясь спокойно с ним поговорить. Трибун смотрел на бегущего к нему иудея и улыбался. Но то, что потом произошло, показало, на что способен «кинжальщик».
  - Чего ты хочешь, друг? - Спросил Клавдий миролюбиво. Но иудей молчал и, переменив бег на шаг, медленно подходил к нему. Глаза его гневно сверкали.
   Подойдя почти вплотную, Иосиф вынул короткий меч и со словами: «Умри римская собака!»,- ударил  трибуна в грудь. Клавдий поздно среагировал и не отвёл кинжал, но успел подставить руку, так что удар пришёлся ниже сердца, но рана была опасная.
 Воспользовавшись замешательством Клавдия, Иосиф ударил его по голове и сбросил, потерявшего сознание воина, вниз на каменную лестницу.
  На шум выбежал Андроник. Он серьёзно пострадал в битве и сам еле держался на ногах, но не хотел оставлять друга одного. Андроник видел, как тяжело Клавдию и решил поговорить с ним на террасе. Когда он вышел, беда уже случилась. Андроник увидел убегающего Иосифа и узнал его.
  Солдаты занесли командира в крепость и уложили на деревянную скамью. Гарнизонный лекарь осмотрел Клавдия и безнадёжно покачал головой. Жизнь  трибуна «висела на волоске».
Клавдий лежал неподвижно. Его голова была перевязана, губы слиплись. Он хрипло дышал. Мелина обтёрла влажной тканью лицо мужа и поцеловала его. От недосыпания и слёз её глаза покраснели. Женщина опустилась на колени и начала молиться:
  - Дорогой Господь! – просила она Бога, - Милостивый и милосердный! Исцели моего мужа, умоляю Тебя! Позволь мне ещё заглянуть в его глаза и поговорить с ним! Ты ведь знаешь, как я его люблю! Ради наших детей, прости ему грехи его и помилуй, но на всё Твоя святая воля!
  Через несколько часов Клавдий открыл глаза.
 - Что  нового из Иерусалима? – тихо спросил он, - жив ли Андроник?- Клавдий ещё не понимал, где он находится, - Мелина, где дети? – спросил он через некоторое время.
  - Они в безопасности. Как ты, дорогой? – Мелина улыбалась сквозь слёзы и мысленно благодарила Бога.
  - Я не могу встать, но должен, - Клавдий приподнялся на локте. Он ещё был очень слаб,- там гибнут мои солдаты, а я здесь отлёживаюсь, - Трибун порывался встать.
 - Всё спокойно, дорогой, никаких сражений. Весь гарнизон в крепости и ждёт твоего выздоровления. Андроник жив и скоро придёт. – Мелина успокаивала мужа и гладила его по голове и рукам. Клавдий застонал и упал бы, если б жена его вовремя не подхватила.
  - Ты ещё слаб, дрогой! Но скоро поправишься, Господь даст тебе силы. А пока поспи, ты ещё очень слаб.
  За дверью раздались шаги, и вскоре в комнату тихо вошёл Рувим.
  - Здравствуй сестра! – сказал он Мелине, - как Клавдий?
   - Слава Богу, он пришёл в себя, но теперь спит. Он потерял много крови  и пока ещё ничего не ел. Но главное - Клавдий жив, - Мелина выглядела уставшей, но счастливой и не скрывала радости за мужа. Она была уже на грани отчаяния, когда Господь ответил на её молитву.
-Кто это сделал? – спросил Рувим.
  -Твой брат Иосиф, да простит ему Господь, да вразумит его, - Мелина поступала как все первые христиане - молилась за врагов своих. Она горячо желала, что бы Клавдий тоже познал Христа. Всем сердцем она любила Бога и всех своих ближних. И эта любовь давала ей силы.
Рувим встретился с Иосифом в доме у дяди Иакова.
    - Твой меч в крови,- он пристально смотрел на брата.
-Он в крови пса, - ответил гордо Иосиф.
  - Кого ты называешь псом? Человека, который принимает нас, уважает нашу религию и законы? Что ты сделал. Иосиф! Бог мой, что ты сделал?! Ведь Клавдий даже не защищался!
 - Да кем он себя считает? Он улыбался мне! Да как он посмел назвать меня, правоверного иудея, своим другом?
  - Он хотел видеть в тебе друга и даже не предполагал, что ты способен на подлость.
- Он римский воин, а значит пёс. Я убил его и горжусь этим. А ты берегись; не становись мне на дороге, иначе я и тебя не пощажу! Недаром я «кинжальщик». Мы очистим Израиль от неверных!
- Ты выбрал путь к погибели, Иосиф!
   - Молчи, Рувим! И никогда больше не говори мне этого! – Иосиф сжал рукоятку меча так, что пальцы его побелели. Он был страшен во гневе. Но Рувим смотрел на брата с жалостью, он знал, что изменить сердце Иосифа не в его силах.
  Клавдий сидел на скамье, прислонясь к стене.
 - Я чувствую, что мне осталось мало времени. Господь даёт мне шанс исправить свою ошибку и принять важное решение, лучшее, что бы я смог сделать в своей жизни. Рувим, ты можешь крестить меня? – трибун посмотрел на Рувима, сидящего рядом, - Ты пресвитер, я знаю, что можешь, - Клавдий смотрел на него с надеждой – Мелина, дорогая, я хочу умереть христианином. Нет, не перебивай и не утешай, я знаю, что живу последние часы. Я это чувствую.
   - Дойдёшь ли ты до реки? Или солдаты донесут тебя? – спросил Рувим, участливо заглядывая трибуну в глаза.
  - Я хочу это сделать сам, - ответил Клавдий, -  даже если израсходую остатки сил, но приобщусь ко  Христу, то смогу умереть спокойно. Как жаль, что я поздно понял, что шёл не по тому пути.
   Рувим  крестил Клавдия в Иордане. Трибун вышел из реки на берег и упал на колени. Он поднял к небу мокрое и счастливое лицо:
   - Благодарю Тебя, Господи! – И окинув взглядом всё вокруг себя, посмотрел на Мелину, – Прощай, дорогая! Береги детей! Господь тебя не оставит! И ты прощай, брат, - сказал он Рувиму, - ты поможешь моей семье, моим детям, когда это будет необходимо?
  - Конечно, брат! Ты и сам ещё будешь рядом с ними, - Рувим, поддерживая Клавдия, помог ему встать, но Клавдий снова упал. Он, покачиваясь, с трудом стоял на коленях, - Я чувствую, как силы покидают меня. Простите меня и прощайте! Я всех вас люблю.- Клавдий закрыл глаза и качнулся, он держался из последних сил, что бы не упасть, и продолжал говорить, – Господи! Не оставь мою семью и церковь, - Клавдий говорил всё тише и медленней, - В руки Твои предаю дух мой, - после этих слов он упал. Рувим приподнял его, но Клавдий уже был мёртв.
  Тут послышался шорох и на берег, прихрамывая, вышел Андроник. Он всё понял.
     - Опоздал, - сказал он, - мой друг умер, - Андроник сел рядом с Клавдием и заглянул ему в лицо, - Он умер с улыбкой, как настоящий воин, - сказал Андроник.
    -Да! Он умер с улыбкой, как настоящий христианин, - добавил Рувим.
    Вокруг свежего  могильного холмика стояли люди. Здесь были и солдаты, и горожане, любившие Клавдия. Мелина тихо плакала, опираясь на руку Рувима. А Андроник, не в силах сдерживаться, громко всхлипывал. Вскоре все они разошлись  и разъехались в разные стороны.
    Рувим увёз Мелину с детьми в Копернаум, к Рахили, а сам вернулся в Иерусалим, он не мог оставить свою паству. Андроник отправился в Элладу на поправку, заслужив ранениями демобилизацию, там он, наконец - то, женился и уже больше не вернулся в Иудею. А через год зелоты - кинжальщики, руководимые Элеазаром бен-Хананием, вырезали весь римский гарнизон в Иерусалиме. Началась война известная в истории как « иудейская», продолжавшаяся больше пяти лет.
    За это время весть Евангелия распространялась по Римской империи. В 68 году в Риме был казнён апостол Павел. Годом раньше был распят на кресте вниз головой апостол Пётр. Но христианская церковь росла. А «правоверные» иудеи, не узнавшие Спасителя, всё ещё ждали « мессию ».
    В 70 году император Тит со своим войском осадил Иерусалим и после нескольких месяцев ожесточённых боёв, взял город. Огромное зарево пожара видно было далеко в горах, куда ушли христиане, вспомнившие наказ Учителя, что нужно будет покинуть город, когда он будет предан в руки врага. Иерусалим, избранный самим Богом, как  место Его обитания, оставлен был по воле Всевышнего, на поругание и разорение.
   - Смотрите, братья! Великий храм разрушен! Исполнилось пророчество Христа, - говорил Рувим, показывая рукой на пылающую груду развалин – всё, что осталось от некогда неприступных стен, - по лицу Рувима текли слёзы, он любил свой  родной город, - помните, как Христос плакал и говорил, что Иерусалим будет разрушен?! Это его слова, это пророчество Мессии: « Не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал    времени посещения твоего».
  Во время иудейской войны погибло более 600 тысяч человек. Множество людей умерло от голода и было продано в рабство. Иудеи рассеялись по всему миру. А христиане разошлись по городам,
                Глория
Солнечное утро десятого октября 1896 года. Над входом в светлое двухэтажное здание висит табличка с надписью: «Средняя школа г. Юджин, штат Орегон». Солнечный луч через открытую дверь падает на пол просторного вестибюля. В проёме двери стоит высокий мужчина в очках и, улыбаясь, смотрит, как на школьном дворе две сороки дерутся из-за яблочного огрызка. Это директор Паркер. На нём серый элегантный костюм, который превосходно смотрится на плечистой статной фигуре.
 Мужчина чуть было не рассмеялся, но вовремя опомнился. Сейчас в широких коридорах школы тишина. Идёт урок.
  -Глория Гордон, я приказала вам стоять в углу! - Миссис Моусон гневно поправила очки.
  -Я стою.
  -Вы стоите на голове! Встаньте, как положено!
  -Вы меня не положили, я буду стоять, как поставлено.
  Девочка покачала ногами и прислонила их к стене. Юбка зажата между ногами, а косички раскиданы по полу.
  -Прекратите! Мисс Гордон, вы упрямая девчонка! Я прибавляю к вашему наказанию ещё четверть часа!
  - Ещё четверть! Фюйть! - Глория возмущённо присвистнула.
  -Это неслыханно! К директору! Сейчас же! - Учительницу трясло от гнева.
  -Кому я тут нужен?
  Директор шёл по коридору, спокойный как всегда.
  -Что тут у вас, миссис Моусон!
  -Мистер Паркер, я уже не знаю, что делать с этой девчонкой! Она доводит меня до бешенства! - Но тут женщина всхлипнула.
  -Ну что опять, Глория?
 Директор подошёл к девочке.
  -Нельзя так долго стоять. Кровь прильёт к голове, и ты упадёшь.
  -Ладно. Вас я послушаюсь мистер Паркер.
  Девочка встала на ноги.
  -Вы справедливый, в отличие от неё, - Глория кивнула в сторону учительницы.
  -Пойдём ко мне, ты всё расскажешь.
  -Позвольте мне, мистер Паркер, - сказала миссис Моусон возмущённо.
  -Эта негодница побила Джима Слоуна, пролила его чернильницу и дерзила мне!
  -Это неправда!
  Девочка рванулась в сторону учительницы, но директор её мягко остановил.
  -Вы видите! Видите мистер Паркер! Она и сейчас дерзит!
  -Вы говорите, что  эта крошка побила здоровяка Слоуна? - Директор засмеялся.
  -Неужели она смогла справиться с верзилой, которого все боятся?! Вы шутите!
  -Мне не до шуток, господин директор! Не понимаю причину вашего смеха.
  -Я разберусь миссис Моусон.- Директор вежливо и убедительно кивнул учительнице.
  -Ступайте на урок.
    В кабинете  директора было свежо и пахло сиренью.
 -Как у вас хорошо!
  Глория блаженно втянула воздух.
 -А у нас в классе духотища! Миссис Моусон запрещает открывать окна.
  -Может она боится, что кто-нибудь из вас вывалится наружу? - Директор засмеялся.
 -Нет, она меньше всего думает о нас. Это из-за её аллергии. Я ненадолго открыла окно, ведь на улице так дивно пахнет сиренью. А миссис Моусон закричала, что у неё начнётся насморк.
-Присаживайся Глория, - директор пододвинул девочке стул,- выкладывай, что там у вас случилось.
 -Я, честное слово, ничего плохого не сделала. Я, наоборот, поступила, как вы нас учили!
 -Что ты, Глория! Разве я учил вас драться?
 -Нет, вы учили нас заступаться за слабого, а если надо - проучить обидчика. А это слон Слоун такой мерзавец!
 -Глория! Что за слова!
 -Извините. Такой наглец! Залез в сумку к Марии Коннери, кинул на пол и стал топтать её тетради. А когда Мария подбежала, чтобы собрать их, Слоун пнул её и Мария упала. Я подошла к нему и потребовала, чтобы он извинился. Я не тронула его и пальчиком, а этот наглый Слоун обозвал меня и толкнул. Тут  уж я не выдержала. Сколько раз всё сходило с  рук этому негодяю! Неужели я не должна была его наказать? Вот я и двинула ему!
 -Ты, Глория, двинула этому здоровяку!?
 -Да, мистер Паркер. Не рукой, конечно, я не достану до его физиономии. Я разбежалась и ударила  его головой в живот! Как он разнылся! А ведь обычно, мистер Паркер, все плачут от него. А этот слон заревел и побежал жаловаться. Я подставила ему ногу, он грохнулся и задел рукой свою чернильницу. И она, конечно же, упала. А лужу на полу, представляете, миссис Моусон заставила убирать меня. Ну, разве это справедливо!
 -Что лужу заставила убирать? Справедливо. Ведь из-за тебя же она разлилась.
  Директор старался казаться строгим, но в глазах у него плясали огоньки и он еле сдерживал смех.
 -Ты, конечно между нами, директор заговорил тише, - правильно поступила. Я бы на твоем месте тоже навалял этом Слоуну. Но, видишь ли, существуют правила поведения. Ты должна была рассказать всё миссис Моусон, а она вызвала бы его родителей в школу.
 -Это было сто раз! Приходила его мама, повздыхает, всплакнёт и всё на этом. На другой день Слоун опять кого-нибудь обижает. Теперь уже не сунется! Пусть меня наказали не справедливо, зато он получил по заслугам, - Глория потрясла в воздухе кулаком.
 -Ах ты мой борец за справедливость! Что мне прикажешь с тобой делать? Я, видишь ли, должен принять меры.
 -А то, что я стояла в углу, разве не мера?
 -Надо убедить миссис Моусон, что я тебя строго отчитал. Иначе она потребует вызвать твоих родителей.
 -Я уже всё поняла, мистер Паркер. Я больше не буду, - Глория послушно убрала руки за спину.
 -Что не будешь?
 -Не буду никого бить... в школе
 -Глория! - Директор засмеялся.
 -Но почему же непременно бить?
 -Я не сразу! Сначала поговорю. Но есть такие люди, которые слов не понимают, и тогда, - девочка вздохнула, - мне это и самой не нравится, приходится их наказывать.
 -Глория, ты девочка. Будущая женщина. Тебе не пристало драться! Дерутся мальчишки.
 Директор погладил девочку по голове.
 -Так ни один мальчишка из нашего класса не станет связываться с этим Слоуном. Его все боятся! А знаете, как все наши радовались ,когда этот здоровяк упал?!
 -Ладно, Глория, иди на урок. Я поговорю с миссис Моусон.
 -Спасибо! Спасибо! Мистер Паркер, вы самый замечательный директор в мире!
 Глория вприпрыжку выбежала из кабинета.
-Ну и егоза! - Директор посмотрел ей вслед, потом усмехнулся и стал просматривать бумаги.
 Добрый по натуре Джон Паркер любил детей, а Глория была ему особенно симпатична, так как напоминала его самого в детстве. Ведь ему так же приходилось заступаться за слабых, драться с обидчиками и принимать наказание от взрослых. С годами Паркер остепенился, а когда стал директором, ему пришлось вести себя соответственно. В  душе господин директор был всё ещё ребёнком. Как бы ему сейчас хотелось вскочить на подоконник и закричать что-нибудь что есть силы! На улице бушевала весна, как жаль, что детства не вернуть!
 Паркер был хорошим руководителем, умел налаживать отношения в коллективе, не терял чувство юмора, в каждом учителе и ученике видел личность, поэтому его любили и взрослые и дети. Он был душою школы, но не имел своей собственной семьи. Когда то он был видным парнем , но слишком преданным своему делу, бывало даже ночевал в школе, и  девушки напрасно вздыхали ему вслед.
  Дома Глорию ждал сюрприз. Её отец, судья Гордон, был уважаемым в городе человеком, но имел одну слабость: он безумно любил свою единственную  дочь. Глория давно просила "лошадку". Мать была против, но Глория победила: вороной жеребец нетерпеливо бил копытом.
 -Папочка! Папулечка! Родненький! Это моя лошадка?! Да?! - Глория бросилась отцу на шею.
 -А какой он красавец! Это мальчик, да? А смотри, папуленька, у него белые носочки!
 Восторгам Глории не было предела. А мистер Гордон с улыбкой смотрел, как его дочурка визжала и прыгала от счастья, и тепло разливалось по отцовскому сердцу.
 -Да, дорогая! Но обещай, что не сядешь на него, пока я тебе не разрешу. Жеребец должен привыкнуть к тебе и к новому месту. Как ты его назовёшь?
 -Я назову его Героем. Папочка, можно мне его погладить?
 -Можно, но подожди меня. Я сейчас принесу кое-что.
 -Что, папочка? Что это, кое-что? - Глория прыгала, повиснув на руке отца.
 -Лошадиное лакомство, - мистер Гордон подмигнул дочери.
 Через некоторое время он вынес из дома горбушку хлеба, посыпанную солью.
 -Давай вместе его покормим, - судья обнял дочь, и они  подошли к жеребцу.
   Герой был красавцем, чистокровным рысаком. Большие влажные глаза его смело и с любопытством смотрели на приближающихся людей. Ноздри подрагивали, конь нетерпеливо перебирал копытами.
 -Хорош! Ах, хорош! А какой горячий! Ты хорошо придумала назвать его Героем, эта кличка ему подходит. - Судья почёсывал коня между ушами, пока тот с удовольствием ел хлеб.
 -Ему понравилось, папочка! И мы ему понравились! Да, Герой? Мы ведь тебе понравились? Мы ещё с тобой подружимся! Знаешь, как крепко подружимся! - Глория легонько погладила жеребца по шее. Он повернул голову.
  Судья замер. Но ничего плохого не произошло. Герой обнюхал девочку и посмотрев на неё, пряданул ушами.
 -Папочка! Он меня полюбил! Уже полюбил! Когда я смогу на нём прокатиться?
 -Всему своё время, Глория. Ещё успеешь.
 -Точно! Свернуть шею она всегда успеет.- Миссис Гордон, мать Глории, энергично подошла к ним.
 -Идёмте обедать. Тебя, Глория, папа балует. А я считаю, ты не заслуживаешь такого подарка. Ну, раз уж он так решил... Но учти, если это отразится на твоей учёбе, я запрещу тебе даже подходить к лошади, и ...- Она не договорила, Глория уже обнимала мать.
 -Мамочка! Мамулечка! Милая! Это не отразится на учёбе! Я буду стараться учиться ещё лучше! Пожалуйста, не сердись. - Глория крепче прижалась к матери.
 -Посмотри, какой он красавец!
 -Что верно, то верно,- вздохнула женщина.   
 -Ну, идёмте, идёмте уже.
  Перед едой Глория молилась особенно вдохновенно.
 -Господи, спасибо за еду! Благослови её. Накорми голодных, прибудь с нами. Спасибо, Тебе за моего Героя! Спасибо, Господи, что папочка мне его подарил! Спасибо, что у него носочки! Благослови мистера Паркера и всех-всех-всех. Аминь. Всем приятного аппетита!
 Лицо девочки некоторое время ещё хранило счастливое выражение. В установившейся тишине было слышно только позвякивание ложек.
 -Папочка, а когда начнутся уроки верховой езды?
 -Скоро, милая. Скоро.
 -Глория, я слышала имя мистера Паркера. Ты что - то натворила? - Мать строго взглянула на девочку.
 Она всегда догадывалась, каким то чутьём определяла, что что-то произошло.
 -Дорогая,- судья умоляюще посмотрел на жену, - не сейчас. Глория сама расскажет тебе после обеда.
 -Мамочка! Всё хорошо. Мистер Паркер такой добрый! Я просто люблю его, вот и всё!
 -Мне трудно поверить, что ты вела себя, как подобает девочке. В последнее время я то и дело слышу, что…
 -Успокойся, прошу тебя, милая, - не дав договорить, мистер Гордон положил ладонь на руку  жены,- такие разговоры за столом не способствуют пищеварению.
 -А твоя снисходительность не способствует правильному воспитанию.
 -Папочка! Папулечка!  А ты видел, Герой умеет смеяться! Он смеялся, когда мы уходили! Правда-правда!
 -Я верю, дорогая. Животные умеют и смеяться и грустить. - Отец ласково потрепал девочку по голове.
  Весна сменилась летом, наступили долгожданные каникулы. Глория целыми днями пропадала на улице. С Героем она была неразлучна. Девочка кормила коня, прежде, чем поест сама, оставляла ему лакомые кусочки, ласкала его и нашёптывала свои секреты.
 -Ты умненький, Герой, ты всё понимаешь миленький ты мой.
 Конь умно кивал головой и шевелил ноздрями.
 Уроки верховой езды Глория усвоила быстро.
 -Как будто родилась в седле,- шутил отец.
  Всё шло хорошо. Лето шумело и звенело, и часто звенел смех Глории. Миссис Гордон смирилась и предоставила мужу полную свободу в воспитании дочери.
 Глория познакомила Героя со всеми своими друзьями. Но только Бену, её лучшему другу, жеребец позволил сесть на себя. Чем то этот вихрастый мальчишка с добрыми глазами понравился строптивому жеребцу. Иногда Глория и Бен катались на Герое вместе.
 -Но не забудь, что скоро начнётся учебный год, - напоминала Глории мама,- и вольготная  жизнь для тебя закончится.
 -И тебя это тоже касается, - говорила она мужу, зная, как тот потакает своей любимице.
 Но однажды случилось то, что заставило обоих родителей изрядно поволноваться.
 Воскресное солнечное утро обещало прекрасный день. Глория ездила верхом вокруг дома, но вскоре это ей наскучило, и она направила Героя на дорогу, ведущую за город. Дорога была ровная, пустая и неинтересная и девочка поскакала в сторону леса по холмам. Неровная местность не препятствие для Героя, Глории было весело и радостно от ощущения свободы.
 Впереди зиял широкий овраг, но девочка, смотревшая по сторонам, не сразу его заметила. Когда же Герой подлетел к обрывистому краю, девочка не успела толком сообразить, что делать и, пригнувшись  к шее коня скомандовала:
Вперёд, Герой! - Конь, никогда ещё не бравший такое препятствие, перемахнул через овраг и, объехав его, повернул к дому.
  Глория всё ещё сидела, вжавшись в тело скакуна, и только завидев дом, перевела дух. Теперь она поняла, что могло бы произойти, и холодок пробежал по спине.
 -Папочка! Папулечка! - Глория вбежала в дом.
 -Герой перепрыгнул через тот большой овраг!
 Судья побледнел, у матери выпала ложка из рук.
 -Ты была... когда он... ты была на нём? - вымолвил отец.
 -Да. Всё хорошо, мамочка, папочка. Теперь я знаю, что Герой может всё! Он такой умница!
 -Девочка моя… - Судья трясущейся рукой приблизил к себе дочь.
 -Не делай этого больше. Ведь ты могла... ведь мы могли... потерять тебя. Слава Богу, что Он тебя сохранил!
 -У тебя ничего не болит? - Мать стала ощупывать девочку.
 -Нет, мамочка! Всё хорошо! Я только чуть-чуть испугалась, совсем чуть-чуть. А Герой, ты представляешь, папочка, совсем не испугался. Он такой смелый!
 Миссис Гордон схватившись "за сердце", быстро вышла.
 Вечером в родительской спальне состоялся серьёзный разговор.
 -Я не буду больше молчать! Не буду! Слышишь? Впредь она не поедет никуда без сопровождения! Я бы вообще запретила Глории подходить к коню. Но вы всегда одерживаете вверх, пользуясь моей добротой. Но теперь всё будет иначе! - Миссис Гордон быстро ходила взад-вперёд по комнате.
 -Я могла сегодня её потерять! Ты не представляешь, каково это для матери!
 -Представляю, дорогая, я люблю её не меньше. Успокойся, родная! Я обещаю тебе, что Глория не будет выезжать одна.
 Вот и снова учебный год, встреча с одноклассниками, подросшими и изменившимися за лето. Глория тоже изменилась. Она стала более сдержанной и заметила, к удивлению для себя, что стала, как то иначе воспринимать мальчиков.
  До этого Глория смело верховодила ими во всех играх, дралась и бегала наперегонки. Сейчас она чувствовала в себе какую - то перемену и не могла понять, что же с нею происходит. От этого ей хотелось, то закричать, то заплакать, то спрятаться где-нибудь от всех.
  Дома Глория поделилась с отцом.
 -Ты взрослеешь, девочка моя.- Судья долгим взглядом смотрел на дочь.
 -Ты не просто растёшь, ты становишься девушкой.
 -Но я не хочу! Не хочу! Я всегда жалела, что не родилась мальчишкой!
 -Милая моя, быть девочкой, девушкой, женщиной совсем неплохо, даже, наоборот, хорошо и ты сама скоро поймёшь это.
 -Папочка, но если я стану девушкой, мне уже нельзя будет лазить по крышам, по деревьям, бороться с мальчишками на спор. Начнётся невыносимая жизнь! Я просто умру от скуки!
 -Нет, дорогая. Тебе не будет скучно. Разве ты не хочешь быть, как мама?
 -Но я не смогу быть как мама. Ведь мама-это мама! Ну почему я не мальчик.
 -Дорогая я скажу тебе сейчас что - то, о чём мы с мамой никогда тебе не говорили. У нас были дети, мальчики, но они рождались слабенькими и долго не жили. Мы молились и просили у Господа ребёнка. И родилась ты, крепкая, здоровая девочка. Я благодарю Бога, что Он тебя хранит. Потому то, я и назвал тебя Глорией и надеюсь, что Господь даст тебе долгую, счастливую жизнь.
 -А что значит моё имя?
 -Глория в переводе с латинского означает "Слава в вышних Богу!"
 -Так красиво! А я никогда не думала об этом. Но ты не грусти, папочка, что у тебя нет сына. Я ведь "мальчишка в юбке", как говорит мама. Я буду тебе и дочкой и сыном. - Глория крепко поцеловала отца, и оба засмеялись.
  Школьные годы пролетели быстро, хотя порой Глории казалось, что они никогда не кончатся. Она с детства мечтала о подвигах, но когда появились первые аэропланы, и братья Райт совершили свой первый полёт семнадцатого декабря 1903 года, девочка решила стать авиатором. Тем более все её друзья старшеклассники только об этом и говорили. Глория даже посещала клуб первых авиаторов, а её друг Бен, мечтал о полётах не меньше её. Но жизнь распорядилась по - другому.
 Отец убедил Глорию стать учителем.
 -Хороший учитель, всё равно, что второй родитель, - говорил он.
 -Конечно, характер ребёнка формируется в семье. Но мудрый учитель может дать то, что не дали родители. Недаром в Библии написано: " Наставь юношу на путь истинный, он и состарившись, не уклонится от него". Главное - любить своих учеников. Это трудная, но благородная профессия. А, точнее - это судьба быть учителем.
 Именно поэтому, к тому времени, когда Тереза Пелтье – одна из первых в мире  женщин-пилотов, поднялась в воздух, Глория училась в университете  на факультете педагогики.
  Учёба ей всегда давалась легко. И вот она на пороге своей школы с новеньким дипломом в руках.
  Директором школы был, по - прежнему, мистер Паркер. Уже поседевший, но всё ещё неутомимый, директор радостно и, по отечески, встретил Глорию. Он так и не обзавёлся семьёй.
 -Как это у меня нет семьи, - говорил он. - Школа - моя семья! Да у меня столько детей и внуков, сколько ни у кого нет! - И добродушно смеялся.
 Слегка  волнуясь,  Глория вошла в свой класс. Она начала свой первый урок. В душе у  Глории рождалось тёплое чувство, видя, как  доверчиво и внимательно следят за ней глаза учеников. Пройдёт какое то время  и новую  учительницу дети полюбят не меньше, чем мистера Паркера.
 -Мисс Гордон! Мисс Гордон! - В класс вбежала старшеклассница. – Там мальчишки дерутся! Один из вашего класса!
 -Из моего? - Глория обвела глазами класс. - Сегодня нет только Блейка. Но он, как мне сказали, болен.
  Глория выбежала  на школьный двор. Трое шестиклассников тузили Блейка, который был в два раза меньше  их.
  Разняв драчунов, Глория стала отчитывать их.
  -Втроём на одного! К тому же он младше вас! Какие же вы мужчины!
  -Этот индеец ещё получит! Мы запретили ему приходить в наш двор! Он, видите ли, влюбился в нашу Кэт. Мы не позволим ему с ней встречаться!  - У говорившего  Симпсона  глаза горели гневом.
  -Замолчи, Вильям! Бог не делит нас по цвету кожи. Мы все Его дети и должны жить в мире между собой. У меня были друзья и подруги  из негритянского посёлка и из индейской деревни. И, став взрослыми, мы всё ещё дружим. А Кэт сама решит с кем ей встречаться.- Глория погладила по голове Блейка.
  -Ты болен, Алекс, что ты здесь делаешь?
  - Я пришёл, что бы  увидеть Кети. Мы не смогли встретиться вчера.
  -Я передам Кети, что ты приходил. Тебе нужно в постель. Проводить тебя?
  -Нет, спасибо  мисс Гордон, я  сам дойду, не беспокойтесь.
  Глория быстро вошла в класс.
  - Мы сейчас будем писать сочинение. Я планировала его на следующую неделю, но чувствую, что настала необходимость написать сейчас. Тема сочинения «Что такое любовь». Много определений дано этому чувству различными людьми. Апостол Иоанн писал, что Бог есть любовь. Но наиболее обширное определение любви дал апостол Павел в первом послании к коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт…. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».  А теперь каждый из вас напишет, как он понимает, что такое любовь.
  Глория смотрела на склонившиеся головки учеников и вспоминала себя
  Она вспомнила отца, его слова, что быть учителем трудно, но благородно, как на его могиле обещала Богу не поступать несправедливо и стать достойным педагогом.
  Глория вскоре вышла замуж, за Бенджамина Смита, того самого Бена, которого знала с детства. Он не стал авиатором, юношеское увлечение уступило место любимому делу – Бен стал архитектором. Причём одним из лучших.
  Когда Глория держала на руках свою маленькую дочь, чувствовала себя самой счастливой в мире. Познав радость материнства она уже никогда не жалела о том, что не родилась мальчиком.
   Однажды, придя домой из школы, Глория увидела свою дочь Лауру сидевшей на  дереве.
  -Слезай! Мама пришла!
  -Сейчас,- сказала Лаура и полезла ещё выше.
  -Лаура!
  -Сейчас, мамочка, уже иду!
  -Но ты и не собираешься идти.
  -Она мне кого- то напоминает,- сказал подошедший Бен.
  -Конечно, она вся в тебя, такая же непоседа.
  -Да, но лошадей она любит так же, как ты.
  -Лошадей! Нет, Бен, только не лошадь!
  Бен вывел  из-за дома вороного жеребца.
  -Как твой Герой, мамочка! - Лаура влезла на ветку, собираясь спрыгнуть.
  -Мы с папой решили назвать его Героем.
  -Уже  решили, тогда я не спорю. Однако пора обедать. Слезай Лаура. Идёмте уже.
  -Мамочка! Папочка! Ловите меня! - Лаура прыгнула вниз, отец едва успел подхватить её.
  -Как ты напугала меня! - Глория обняла обоих: мужа и дочь.
  -Дорогие вы мои! Только прошу, берегите себя.
  Смеющееся лицо Лауры наполнила её сердце теплом. А вверху над ними ярко светило солнце. Светило так, как светит с самого начала мироздания: над добрыми и злыми, бедными и богатыми. Так повелел Творец жизни. И жизнь продолжалась...
       
                Медная красавица.
   
    Виктор увидел её ранним летним утром на загородном шоссе и запомнил  на всю жизнь. Встреча была короткой, неожиданной и загадочной. Машина летела на большой скорости. Вдруг на обочине появилась одинокая фигура. Это была молодая стройная девушка. Она возникла ниоткуда и оглянулась на подъезжающую машину. Ветер развевал её золотистые волосы. Девушка застыла на мгновение, затем отвернувшись, исчезла. Но Виктору хватило времени, чтобы рассмотреть и запомнить её лицо. Цепким взглядом художника он запечатлел этот образ в своей памяти.
 Много лет потом он восстанавливал в памяти лицо незнакомки, надеясь когда-нибудь увидеть её опять, и рисовал её, рисовал и рисовал в разных ракурсах. В  мастерской Виктора на видном месте стоял медный бюст изображавший девушку, смотрящую вдаль, с развивающимися от ветра волосами. Этому изваянию около двухсот лет. Виктору медная красавица досталась от деда, а тому, в свою очередь, от своего деда. Но Виктор был убеждён, что у той девушки на шоссе было точно такое же лицо, как будто бюст отливали именно с неё.    
   Прошло двадцать пять лет с описанной встречи. Как то вечером, сидя на берегу реки, Виктор размышлял о жизни. Взрослый сын собирался жениться, переехать в другой город, даже в другую страну.  А это значит, что  Виктор останется один. Он не смел удерживать сына, у того своя судьба. Но последнее время Виктор сильно страдал от одиночества. Год назад он овдовел. И только на кладбище понял, что потерял не просто жену, а единственного близкого друга.
    «Почему же, что бы понять, как дорог тебе близкий человек, его надо потерять?» - размышлял Виктор, глядя на тёмную поверхность воды, - Почему мы не ценим любимых, пока они живы?» - с этим вопросом он поднялся и побрёл к дому.
    Загородный дачный дом был излюбленным местом для Виктора. Когда-то он уединялся здесь, чтобы свободно писать на пленэре. Теперь же ему было тоскливо и не до живописи. Воспоминания накатывали на него, как волны в ветряную погоду на побережье. Все стены дома, как и городской квартиры, были увешаны картинами. Здесь были пейзажи, натюрморты, портреты, написанные в разные годы. Но дороже всего был теперь для него небольшой портрет жены.
    В скромной деревянной раме, смотрело на художника молодое лицо его Насти, той женщины, которую он так любил, не зная об этом, и поняв лишь, когда она ушла из жизни. Кроткие светлые глаза, робкая улыбка и скромное синее платьице, в котором он впервые её увидел. Когда Виктор писал этот портрет, он ещё не знал, что тихая девушка, позирующая впервые художнику, станет его женой.
    Сколько пришлось ей вынести от своего талантливого мужа, творческой натуры с резким перепадом настроения и капризами. Виктор часто подчёркивал, что мог бы жениться на племяннице министра культуры, которая с удовольствием ему позировала и поощряла разнообразными подарками или на дочери главного врача областной больницы, которая была поклонницей его таланта, но женился на такой вот ничем не приметной девушке из периферии. Настя всё терпеливо сносила, лишь иногда давая волю слезам, оставшись наедине. Она любила Виктора, и не представляла, как можно от него уйти, от такого рассеянного, несамостоятельного человека, который дарил миру свои шедевры, и которому она всячески помогала, не дожидаясь благодарности. К тому же у них рос сынок Мишенька, которому нужны были оба родителя.
    Так шли годы. Мишенька вырос в Михаила Викторовича, который, окончив институт по специальности «Инженер-электронщик», решил создать собственную семью. Через два дня привезёт невесту, познакомит с отцом, сыграет свадьбу и вернётся в Аргентину, где он после института работал на космодроме.
     «Это его невеста постаралась, пристроила будущего мужа, кажется у неё там родственники», - вспоминал Виктор, - « Увезёт моего единственного сына, и не подумает как мне тут одному», - печалился он.
     Всё хорошо, «кузнец своего счастья» молодой Михаил Родионов собирается построить материальную базу для своей семьи. Но вместо радости на душе у Виктора печаль и неопределённое неприятное чувство. Наверное, позднее раскаяние за плохую отцовскую поддержку. Михаил советовался всегда с Настей. Виктору было некогда, да и свои интересы он ставил всегда выше, чем интересы близких ему людей. Несмотря на это Михаил любил отца и готов был даже остаться рядом с ним, отказавшись от поездки за границу. Но Виктор не просил об этом сына, а тот в свою очередь, считал, что отец как всегда обойдётся без него.
     -«Привезёт невесту», - думал Виктор, - «как же её зовут? Ведь они давно знакомы, Настя что-то говорила, всё восхищалась ею. Помню, как она, заглядывая мне в лицо, всё приговаривала: «Ты представляешь, Витюша, просто невозможно поверить, но это так!». Что уж там невозможного, я не помню, тогда я составлял годовой отчёт по работе выставки. Как же зовут Мишкину девушку? Марта, Мари, Мануэла? Не помню. Неудобно перед сыном, не помню ничего», - так размышлял Виктор, сидя за столом с кружкой чая.
     Наступил день встречи. В аэропорту многолюдно, Вот и рейс из Буэнос-Айреса. Михаила Виктор узнал не сразу; вырос, возмужал, идёт, чётко чеканя шаги, улыбается.
     -«Как он сейчас похож на Настиного отца!»  - Виктор вспомнил поездку в Орск к Настиным родителям. Андрей Потапов, потомок уральских казаков, широкоплечий и добродушный сразу полюбил зятя. Мария Петровна, Настина мать его расцеловала, как родного. А Виктору понадобилось время, чтобы привыкнуть к новым для него людям. Да и к уральским степям и ветреной погоде привык он не сразу.
     -«Хорошие всё же люди, мои свояки», - Виктор улыбнулся, вспоминая те, безвозвратно ушедшие дни, - «Эх, Настя, не видишь ты нашего богатыря», - подумал Виктор и, раскрыв объятия, пошёл навстречу сыну.
     -Папа! – Михаил обнял отца, потом отодвинулся в сторону,- знакомься, это моя невеста. Возле сына стояло юное создание.
     Михаил глянул и замер. На него смотрело улыбающееся лицо его медной красавицы.
     -Марсия! – девушка приветливо протянула руку.
     -Милости просим домой! - Виктор не узнал свой голос, - твою медную копию я вижу каждый день, вернее, почти каждый день.
     Марсия рассмеялась. Смех у неё был приятный и  звонкий.
     -Я же говорил тебе,- Михаил посмотрел на девушку,- теперь сама убедишься. А ты, пап, чего такой удивлённый я же вам с мамой рассказывал, забыл? Как мы с Марсией познакомились, ну и всё остальное.
    Виктор как будто очнулся от забытья и вздрогнул от прикосновения руки сына.
    -Да, ребята, поехали домой вы устали с дороги, - сказал он, и, став между ними, приобнял обоих. Все,  улыбаясь, пошли к машине.
    -Михаил всю дорогу что-то рассказывал, Марсия тоже поддерживала разговор. Говорил она свободно, с едва уловимым акцентом. А Виктор временами уходил в прошлое, не забывая следить за дорогой. Впрочем, это у него получалось автоматически, сказывалась большая практика.
    -Я точно видел её на шоссе, ошибки быть не может. Почему же она исчезла? Может это плод воспалённого воображения? Кто она? Что ей надо от моего сына? Нет, не она! Той бы было сейчас лет сорок-сорок пять. Но какое поразительное сходство! - эти мысли крутились в голове Виктора, создавая необъяснимую тревогу.
   Наступил день свадьбы. Виктор, предчувствуя разлуку с сыном, заставлял себя казаться весёлым.
    Свадьбу проводили в небольшом ресторанчике, на окраине города. Это была идея Михаила. Он не любил шумные места. Народу было немного, в основном родственники и Мишины друзья.
   Виктор  вышел на улицу. Уже стемнело. Он присел на скамью у ресторана, прислушиваясь к ночной тишине. В  зарослях  поблизости ещё  пели птицы. Вдруг перед Виктором возник образ девушки.
    -Марсия? – он от неожиданности быстро встал, - я не видел, как ты вышла.
    - Я не Марсия, - девушка подошла поближе, - видишь, на мне нет свадебного платья.
    Перед ним стояла, если не Марсия, то её точная копия.
    -Надо поговорить, - сказала девушка, - присаживайся, не бойся, я не призрак, – она усадила Виктора на скамью и присела рядом с ним.
    -Ты кто? Откуда здесь взялась? – Виктор не мог прийти в себя от столь внезапного её появления.
    -Со временем ты всё узнаешь, а пока выслушай меня, пожалуйста. Не допускай плохих мыслей и никаких сомнений на счёт Марсии. Она любит  твоего сына, и не представляет никакой угрозы. Она ничего обо мне не знает, так что можешь не спрашивать. В лучшем случае она воспримет это как шутку, а в худшем… Тебе никому лучше обо мне не рассказывать, не поверят, сочтут сумасшедшим. Моя история правдива, но не вероятна. Сейчас я не могу тебе всё рассказать, но знай одно: Марсия моя дочь, и ничего обо мне не знает. Понимаешь, Виктор, ничего! – она пристально посмотрела ему в глаза и повторила, - ничего.
    -Как тебя зовут? Откуда ты? – У Виктора было много вопросов.
    -Расскажу в другой раз, - ответила незнакомка.
    -Назови хотя бы имя!
    -Лаура  де Кабреро. Это одно из моих имён.
    Со стороны ресторана послышались голоса молодых. Это искали его, Виктора.
    -Иду, иду! – крикнул он и обернулся. На скамье никого не было. Незнакомка исчезла так же неожиданно, как появилась. Виктор, с вырвавшимся непроизвольно стоном закрыл лицо ладонью.
    -Пап, всё в порядке? - к нему спешил Михаил.
    -Да, сынок, я проветриться вышел. Пойдём, пойдём, всё хорошо, - Виктор обнял сына и ещё раз оглянулся на скамью, не веря всему происшедшему с ним, -«неужели я схожу с ума?» – подумал он,-«нет, только не это!»
    Молодые уезжали. Последний раз Виктор обнял сына в аэропорту, перед посадкой в самолёт.
    -Ну что ж дочка, надеюсь, ссориться не часто будете, - смеясь, сказал Виктор, обнимая Марсию, - а ты, сынок, береги её. Помнишь, как мама говорила, жена дана от Бога одна и на всю жизнь. Звонить не забывай! – обратился он к Михаилу,
    -Да, пап, я через «скайп» позвоню, как доберёмся.
    -Да хоть через «скайп» этот ваш, всё я не привыкну к современным технологиям, да хоть как, главное, звони чаще. Ну, бывайте! С Богом!
    Виктор проводил взглядом улетающий самолёт и стоял в задумчивости. Он вдруг почувствовал чьё-то присутствие и обернулся. Рядом стояла Лаура.
    -Улетели наши дети, - тихо сказала она,- дай Бог им счастья!
    -Ты всегда появляешься неожиданно! И как то с твоим возрастом не вяжется это «наши дети».
    -С моим возрастом? – Лаура странно посмотрела на Виктора, - с моим возрастом вяжется очень-очень многое. Мне двести двадцать три года.
    -Сколько? – Виктор оторопело посмотрел на неё.
    -Сколько медному бюсту в твоей мастерской плюс ещё двадцать лет. Ибо именно в день моего двадцатилетия твой прапрадедушка Виссарион Аркадьевич Лебедев лепил с меня скульптуру, с которой потом отлили бюст из меди, заметь, не из бронзы. Твой прапрадедушка знал и умел много того, чего не знали его современники.
    -Допустим этим можно объяснить твоё сходство с медной красавицей. Но насчёт возраста, ты переборщила. Тебе, даже при всех современных методах омоложения, не удалось бы выглядеть на двести лет моложе.
    Виктор и Лаура медленно шли по тротуару. Она посмотрела на него с улыбкой.
    -Это можно считать за комплимент? Но я никогда не лгу. Мой отец вводит мне сыворотку молодости, собственного производства, к тому же, я пью мельхиоровую воду, занимаюсь меди терапией,  и питаюсь по особенной диете. И, конечно чистый горный воздух, и ежедневные физические занятия, тоже по особой методике, мне помогают так сохраниться.
    -Я знаю многих людей, ведущих здоровый образ жизни, но не возможно в двести лет выглядеть на двадцать, - возразил Виктор.
    -В двести двадцать три, - поправила его Лаура, - я упоминала сыворотку молодости, но ты прав, используя всё перечисленное, я выглядела бы лет на шестьдесят. Но есть ещё что-то,  благодаря чему я так выгляжу и незаметно перемещаюсь в пространстве. Но об этом я ни за что не расскажу.
    -Ты мне не доверяешь?
    -Нет, я не хочу стать причиной твоей смерти.
    -Ого! Ну, ты через край хватила, - Виктор считал, что Лаура его разыгрывает.
    -Виссарион меня любил. Так любил, что готов был лишиться всего, лишь бы быть со мною рядом. Но я не позволила ему испортить свою жизнь. Не позволю и тебе, так как моя дочь любит твоего сына. И тебе предстоит ещё стать дедушкой моих внучат, - Лаура рассмеялась, - представляешь себя дедушкой? Мне пора возвращаться. Hasta la vista!-она постепенно растаяла в воздухе на глазах у Виктора.
    Автомобили сигналили, объезжая  мужчину, стоящего посреди дороги, и  образовывали заторы. А тот не реагировал, как будто не слышал их бесконечных сирен.  Это был Виктор. Он никак не мог прийти в себя, после разговора с Лаурой и её исчезновения, хотя довольно далеко ушёл от здания аэропорта, где осталась на парковке его машина. Наконец он очнулся и ушёл с проезжей части.
    Виктор ехал по городу, по знакомым улицам и вспоминал детство. Последнее время он часто вспоминал прошлое. А сейчас ему захотелось вдруг стать маленьким мальчиком, прижаться к маме, что бы забыть обо всех печалях и проблемах и ощутить беззаботную радость жизни.
    Михаил и Марсия звонили часто, всё у них было хорошо, приглашали в гости и даже выслали деньги на дорогу. Намечалось счастливое событие – пополнение семьи. Молодые ждали сына. Виктор радовался за детей. Правда жалел, что Настя не дожила до рождения внука. Наконец - то наступила светлая полоса жизни. За всё это время Виктор ни разу не видел Лауру и уже почти привык к мысли, что она плод его больного воображения. Но однажды, когда Виктор присматривал подарки для внучка в магазине, Лаура вдруг оказалась рядом с ним, как всегда неожиданно и тихо. Она заговорила так, будто виделась с ним только вчера.
    -Мне тоже понравилась эта игрушка. Ты знаешь, как они решили назвать мальчика?
   Виктор оторопело посмотрел на Лауру, игрушка выпала у него из рук.
   -Виктором, в честь дедушки, - продолжила Лаура. Женщина светилась счастьем, и Виктор залюбовался её красивой улыбкой.
   -Ты ошеломляешь меня своим внезапным появлением,- проговорил изумлённый мужчина, - неужели так будет всегда?
   -Теперь уже нет, - ответила Лаура, и лицо её омрачилось, - я решила порвать с отцом и жить так, как хочу. Правда мне это дорого обойдётся, - она замолчала, и Виктор заметил, как тяжело ей дались последние слова, - пусть я проживу недолго, - Лаура гордо вскинула голову, - зато умру свободной. Обещай мне, что Марсия ничего не узнает!
   -Что с тобой может случиться? Я могу как то помочь? - Виктор участливо заглянул в глаза Лауры, но увидел в них столько боли, что ему стало не по себе. Он и рад был этой встречи и страшился её. Он почти ничего не знал о Лауре, она притягивала к себе и вызывала неопределённое чувство тревоги одновременно.
   -Я живу в горах  с отцом, который занимается чёрным делом - магией, - сказала вдруг она, - и это бросает тень на меня. Я люблю Бога и решила всё отдать в Его руки. Маги  или чародеи, прокляты. Ты читал, наверное, в Библии? Я решила не подчиняться больше человеку, который служит силам зла. Но сатана так просто меня не отпустит. Я предчувствую беду, но не намерена сдаваться. Моя молодость и перемещения в пространстве - результат колдовских манипуляций моего отца. Я боялась за Марсию. Теперь я знаю, точно, она любит Господа, и Он не допустит зла, ей не придётся страдать из-за своего деда-чародея. Я возвращаюсь к обычной жизни и возможно мы больше не увидимся. Ведь теперь я смогу передвигаться как обычная смертная женщина. Сейчас я исчезну в последний раз. Прощай! – Лаура растаяла в воздухе. Взгляд её грустных глаз надолго запомнился Виктору, который не мог ещё всё до конца осознать.
  По широкому двору бегает лохматый пёс, его с визгом догоняет двухгодовалый мальчуган. Из дома выглянула молодая женщина и позвала малыша. Но, видя, что тот не унимается, подошла и за руку увела его в дом, где  их встретил молодой мужчина.
   -Витюша, сынок, надо маму слушать, - Михаил, а это был он, взял мальчугана на руки, - вот скоро дедушка приедет. Будешь послушным, он тебя на рыбалку с собой возьмёт, - Михаил посадил сына на колени. Марсия разливала суп по тарелкам. Виктора ожидали на днях, каждый строил свои планы. Михаил хотел с отцом отправиться на озеро в горах, Марсия показать свои новые работы, она увлекалась резьбой по дереву, а  сосед Алехандро, даже он ждал Виктора, поиграть с ним в шахматы.
   -Жаль, что Россия так далеко, - сокрушался Алехандро, я бы сам приехал к Виктору, здесь нет достойных соперников, с кем бы можно было размять мозги, да на кого я оставлю свою старую мать!
  А Виктор уже прикупал подарки, с нетерпением ожидая поездки. О Лауре он ничего не знал и не видел её два с половиной года. Правда, иногда вспоминал её, особенно последнюю встречу. Он стал ловить себя на том, что она ему очень нравится и, как-то на днях, перебирая свои старые рисунки, вспомнил, как первый раз увидел Лауру на шоссе. Тогда ведь он, как безумный хотел видеть её и в каждой девушке пытался найти черты своей  «медной красавицы».
  Настал день отъезда. В самолёте Виктор вспоминал различные эпизоды из жизни, мечтал о том, куда может отправиться в путешествие и незаметно  для себя уснул. Ему приснился странный сон. Будто он в горах, ходит с этюдником и пишет наброски. Во сне ему открылись живописные панорамы различных мест. Но одно место было особенное. Там была пещера, похожая издали на раскрытую звериную пасть. Сверху от углубления в скале нависали заострённые глыбы, напоминающие  клыки. Вдруг Виктор увидел, как из этой пещеры пытается выйти Лаура, а огромная змея, овившись вокруг её тела, затягивает её обратно. Лаура вдруг протянула руки и умоляюще позвала: « Виктор! Виктор! Помоги мне!».
  Виктор в ужасе проснулся. Он попытался думать о  чём-нибудь хорошем, представлял предстоящую встречу с детьми и внуком, но сон не шёл из головы. Виктор помолился и стал смотреть в иллюминатор. Вскоре он успокоился и достал газету.
  В гостях время пролетает незаметно, через две недели Виктору пора было возвращаться. Но его неумолимо тянуло в горы. Он облазил все красивые окрестные скалы, сделал множество набросков. Но ему не давала покоя пещера из сна. Существует ли она на самом деле? И какое отношение к ней имеет Лаура?
   -Сон, есть сон, выкинуть из головы и забыть, - сказал Виктор сам себе, - он не заметил сына, подошедшего сзади.
   -Что за сон, папа? Ты иногда уходишь в свои мысли и не слышишь нас. Дело в этом сне? – Михаил положил руку на плечо вздрогнувшего от неожиданности отца, - расскажи, не томи себя, легче буде, - успокаивал Виктора Михаил,- я помочь тебе хочу.
   -Странный сон, я увидел его, когда летел к вам на самолёте. Я видел горы, реки, пещеры. Одну из них я хорошо запомнил. Она напоминает раскрытую пасть. Ничего не слышал о такой?
   -Слышал. Эта пещера далеко отсюда, в Перу. Места там труднопроходимые. Спилиологи собираются исследовать её, но им постоянно что - то мешает. Местные жители говорят, что это место заколдованное и не ходят туда. Но я в эти сказки не верю. Если хочешь, я могу договориться на счёт тебя.  На днях туда отправляется геологическая разведывательная партия, у меня там есть один приятель. Можешь доехать с геологами, вместе веселей и надёжней. Ты будешь делать там свои зарисовки, а обратно, денька через два-три, тебя заберёт на почтовом вертолёте другой мой приятель. Согласен?
   -А ты действительно можешь это всё организовать? Сделай это для, меня, будь другом!
   -Хорошо, замётано, готовься в дорогу.  А что, пап, думаю это дело стоящее, ты же любишь красивые места, а там как я слышал, изумительная природа.   
  Через несколько дней Виктор был высоко в горах и стоял с этюдником на одном из  каменных выступов. Перед ним открывался великолепный вид: красноватые скалы тонули в пышной зелени, горная речушка узкая и мелкая, но стремительная, переворачивая камни, петляла у подножия, теряясь вдали. Наверху синело бездонное небо. Ветер со свистом срывался в ущелье, над одной из скал парил орёл. У Виктора перехватило дыхание.
   Некоторое время он, молча, впитывал в себя эту красоту. Создавалось впечатление, что никогда нога человека не касалась этих камней. Здесь не было и упоминания о цивилизации. Мир казался огромным и прекрасным. Впрочем, Виктор, помнивший, зачем он здесь, пришёл в себя и взялся за карандаш. Но время от времени карандаш замирал в руке человека, любующегося прекрасным ландшафтом. Через какое то время Виктор обошёл плато и начал спуск со стороны, противоположной подъёму. Там он облюбовал себе место и снова начал рисовать. Виктор всё рисовал и рисовал, пока совсем не выбился из сил. Переполненный впечатлениями мозг утомился и требовал отдыха. Художник присел на камень, в тени расщелины, и заснул. Когда же он проснулся и открыл глаза, то чуть не подскочил на месте. Перед ним, на противоположной скале, была та самая пещера. То же место, что и во сне, старая, окружённая осыпью дыра, напоминающая звериную пасть.
  Виктор спустился с горы и начал подниматься на ту, где была пещера. Это заняло около получаса времени. Вот он уже стоит у входа, и осматривается. Внутри пещеры полумрак и прохладно. Виктор вошёл в неё. Вдруг он почувствовал запах горевшего дерева. Виктор прошёл дальше. Пещера имела несколько ответвлений.
  -Эй! Есть кто-нибудь! - Виктор крикнул негромко, и эхо разнесло его голос. Он пошёл по самому широкому проходу, который привёл его ещё к одной внутренней пещере. Стены тут были расписаны какими-то знаками. В одном месте был сложен очаг. Дрова в нём ещё тлели. На одном из камней, служившим видимо столом Виктор увидел связку змеиных шкурок, большие керамические чаши с какими - то растёртыми травами стояли тут же.
  «Наверное, здесь обитает какой – то шаман»,- подумал Виктор и стал внимательно осматривать стены. Вдруг он увидел дверь. Она была настолько старой, что сливалась по цвету с камнями, но сделана была из дерева. 
  Виктор попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Мужчина обвёл взглядом пещеру и вдруг увидел пульт. Это был современный пульт управления. В месте не тронутом цивилизацией он казался неуместным. Виктор решил, что его обронил кто - нибудь из посетителей пещеры. Перебирая пальцем кнопки, Виктор нажал на центральную и стал водить рукой вдоль стен, усмехаясь про себя своей выходке. Но вдруг раздался щелчок, и  старая дверь медленно поползла в сторону.
  -«Кто бы мог подумать», - удивился Виктор, - «старая дверь и вдруг открывается пультом управления. Посмотрим, какие ещё меня ждут сюрпризы», - Виктор шагнул в образовавшееся пространство и оказался в огромной каменной комнате.
   Внутри царил полумрак, по стенам висели круглые светильники, льющие голубоватый свет. В центре комнаты стоял прозрачный гранёный шар диаметром около двух метров. В нём что-то темнело. Виктор приблизил лицо к стенке шара и всмотрелся. Ему показалось, что он видит размытый человеческий силуэт.
   -«Как раскрывается шар? Что там внутри? Где я? Что всё это значит?» – Виктор пытался найти ответы на свои многочисленные вопросы. Ему вдруг захотелось выбежать наружу, но он услышал стон. Голос доносился из шара. Не найдя ничего подходящего и желая поскорей найти разгадку, Виктор взял один из камней, находящихся в пещере, где был найден пульт.  Поколебавшись немного, он с силой  швырнул  камень в шар. Раздался мелодичный звон и по окружности пошла трещина. Затем одна половина шара отвалилась и рассыпалась на мелкие кусочки. По звуку Виктор понял, что это был  хрусталь. Внутри шара находилась пирамида из прозрачного материала. Через тонкое стекло Виктор увидел женскую фигуру. Приглядевшись, он узнал Лауру. В том, что это была именно она, Виктор нисколько не сомневался. Женщина сидела на коленях, голова была опущена к плечу и слегка наклонена.
   -Лаура! – Виктор, не помня себя, начал стучать по стенкам пирамиды. К его удивлению стенки были очень прочными, и с каждым ударом по комнате разносился монотонный тихий звон.
   -Так, так! – Раздался вдруг чей - то голос, - кажется, к нам гость пожаловал.
  Виктор вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Позади него стоял невысокий худой мужчина почтенного возраста, выглядевший, как аскет. Полуобнажённое его тело было расписано непонятными знаками, на груди висел амулет в виде змеиной головы, на макушке вокруг собранных в пучок седых волос красовалась золотая диадема, изображающая двухголового змея.
   -Здравствуйте, - неуверенно сказал Виктор.  Старик смотрел не мигая, пристально, словно насквозь. У Виктора мурашки пробежали по коже, но он взял себя в руки.
   -Вы отец Лауры, - догадался он, – Зачем вы её сюда замуровали! Немедленно освободите её, слышите!
   -Молчи, щенок! Я здесь приказываю – в глазах колдуна вдруг вспыхнул огонь ярости, лицо стало мертвенно бледным.
   -Виктор! – тихий стон Лауры заставил обоих посмотреть в её сторону. Вдруг, сам не ожидая такой решительности, Виктор снова схватил камень и бросил его в пирамиду. На месте удара образовалась вмятина. Виктор на мгновение опешил. Но, снова придя в себя, схватил стоявший тут же табурет и швырнул его в пирамиду. Табурет разлетелся на части.
  Аскет засмеялся, затем зашипел и бросился на Виктора. Колдун обладал удивительной силой. Он бы задушил мужчину, но тот начал молиться. Горячо мысленно взывая к Господу, Виктор пытался ослабить хватку колдуна и костлявые пальцы старца вскоре разжались. 
   -Спасибо, Господи! – сказал Виктор вслух,- спаси Лауру! Умоляю, Отче!
   Виктор ещё раз быстро оглядел стены, на одной из них он увидел небольшую панель с кнопками и рычагом. Виктор бросился к панели, колдун, рыча, бежал следом. Быстро нажимая кнопки, Виктор оглядывался назад, но ничего не менялось, тогда он потянулся к рычагу, но колдун истошно закричал:
   -Не смей! Всё взлетит на воздух!
   -Тогда сам раскрой пирамиду! – Виктор держал руку на рычаге, с решительным видом показывая, что может повернуть его в любой момент. Старик заколебался и протянул руку к панели, но потом остановился и прошипел:
   -Лучше нам всем погибнуть, но никто не должен узнать об этом месте!
   -Да пропади оно пропадом, твоё место! Мне человека нужно спасти! Или я уйду с Лаурой или останусь  с ней, будь что будет! – Виктор сделал вид, что поворачивает рычаг, но колдун, шипя, бросился на него. Виктор схватил старика за костлявую руку, а другой рукой снова потянулся к рычагу. В этот момент, он задел какую-то кнопку и пирамида начала бесшумно раскрываться, пока все три грани не опустились горизонтально. Виктор подбежал к Лауре, колдун, шипя и извиваясь, висел на его плече. Мужчина с силой отшвырнул старика и, подойдя к Лауре, взял её на руки и быстро понёс к выходу. Что произошло дальше, он помнил смутно.
  Сидя в больничном коридоре, Виктор молился, что бы Лаура выжила. По словам врача, положение было серьёзное, но диагноз точный не установлен, женщина не приходила в сознание, сердце почти не билось.
   -Доктор, её отец-колдун, может это результат его действий? Он держал Лауру в какой - то пирамиде, - Виктор поднял глаза и увидел недоумение в глазах врача,- вы мне не верите?  Там была старая пещера. Я сейчас вспоминаю, как в тумане, как в кошмарном сне, что взорвал эту пещеру, повернув рычаг на стене, когда колдун начал стрелять, мешая мне вынести Лауру наружу. Господь сохранил нам жизнь, колдуна больше нет. Теперь Лауре ничего не угрожает, но я очень беспокоюсь за её состояние.
   -Вы рассказали удивительную историю. Официальная медицина не признаёт колдовства, но как верующий человек я могу посоветовать вам одно - молитесь. Бог порой творит чудеса, верьте только. В вашем случае это единственная надежда.
   Виктор сутками сидел у постели Лауры, лишь иногда отлучаясь, чтобы поговорить с сыном. Михаил не смог уговорить отца вернуться в дом. Они с Марсией тоже молились за Лауру, хотя так нечего о ней не знали. И чудо произошло; Лаура открыла глаза на некоторое время и испуганным взором огляделась вокруг себя, но увидев Виктора успокоилась. Она попыталась улыбнуться и что-то сказать, но в бессилии снова закрыла глаза. Врачи наконец-то установили диагноз - полное физическое и эмоциональное истощение. Виктор благодарил Бога и не скрывал слёз радости. Лаура была по натуре бойцом и вскоре уже не только ходила по палате, но и пыталась рассмешить Виктора, рассказывая забавные истории из своей жизни. Иногда, правда, пелена на короткое время застилала её ясные глаза, но женщина умела быстро брать себя в руки.
   -Ты знаешь, - сказала она как-то Виктору, - я теперь ведь обычная смертная. Нет отца и его дьявольских приспособлений, и теперь я буду жить столько, сколько даст Бог. И очень этому рада. Ты не представляешь, как тяжело терять близких людей, пережив их смерть и продолжая жить молодой, а значит ждущей новых встреч, новой любви, женщиной. Я решилась родить Марсию, но не смогла её воспитывать. И всё - таки я благодарна Господу, что познала радость материнства,            - Лаура, улыбалась сквозь слёзы, сдерживала готовое прорваться рыдание. Виктор взял в ладони её лицо и, глядя в глаза, тихо сказал:
   -Теперь всё в прошлом. Всё позади, дорогая. Впереди только лучшее. У нас с тобой всё ещё только начинается.
   -Я боялась отдаться чувству, пока жив был отец, но теперь, я так хочу простого женского счастья, - Лаура нежно посмотрела на Виктора, - я так хочу любить и быть любимой, ведь мне столько лет об этом оставалось лишь мечтать! Когда я собиралась выйти замуж за Виссариона, даже приняла православие, только бы быть с ним рядом, отец узнал и разрушил все наши планы. Его люди похитили меня прямо из храма во время венчания, - Лаура говорила и гладила Виктора по щеке, а он слушал не перебивая.
   - Долгие годы потом отец держал меня под бдительным надзором, не позволяя сближаться ни с кем из людей, у меня не было ни друзей, ни подруг. Это были самые мрачные годы моей жизни. В тяжёлые минуты я вспоминала покойную матушку. В детстве она мне часто читала Библию и рассказывала о Боге. Я уверена, что благодаря её молитвам я сейчас свободна. После смерти мамы, отец сжёг все её книги, но я многое помню из того, что она рассказывала. Иногда я молилась, но потом меня охватывало отчаяние, и я переставала обращаться к Богу. Теперь понимаю, что зря. Но момент удачи всё же наступил. Это было, когда я познакомилась с Родриго, отцом Марсии. Тогда отец вел войну с одной перуанской волшебницей, и это дало мне возможность скрыться от  него на три года в Аргентине. Но как только он свёл счёты с колдуньей, начал меня разыскивать. Чтобы не навлечь беду на Родриго и годовалую Марсию, я сама вернулась к отцу. Я молила Бога, чтобы с дочерью ничего не случилось, и наблюдала за ней издали. Может быть можно было поступить по-другому, но я знала, как беспощаден отец и слишком боялась его. Вместо того чтобы довериться Господу, я пошла на уступки сатане. Я не могла быть рядом с дочерью, не могла её брать на руки, целовать, растить и воспитывать. – Лаура прерывисто задышала и прижалась лицом к груди Виктора. Он молча гладил её по голове. Рассказ Лауры «цеплял» его за душу. Виктор даже не нашёлся, что ответить, а Лаура, успокоившись, продолжала.
   - Я благодарила Бога, за то, что у Марсии заботливый отец. Родриго так и не женился больше. Он любил меня и ждал, хотя я ему ничего не говорила ни о своём прошлом, ни о своей семье. Он работал на космодроме, проверял навигационные системы. Как-то в одном из павильонов, произошла авария, во время которой Родриго погиб. Марсии через два дня должно было исполниться восемнадцать лет. Похороны были в её День рождения. Девочке было так тяжело, а меня не было рядом, - Лаура ненадолго замолчала, у неё сильно билось сердце, и Виктору казалось, что оно вот-вот вырвется из груди, он крепче прижал её к себе, приговаривая,
   -Успокойся, успокойся, родная. Всё уже давно в прошлом. Сейчас у  Марсии всё хорошо!
    Лаура подняла на него заплаканное лицо и улыбнулась. Даже с опухшими покрасневшими глазами, она была красива, так изменяла её улыбка. Женщина смахнула ладонью слёзы и продолжила рассказывать:
   -Потом моя дочь уехала в Россию, по обмену опыта студентов, там она и познакомилась с Михаилом. Теперь мне остаётся молиться за их счастье и надеется на лучшее. Ты ведь будешь со мною, ты ведь любишь меня, правда? – Лаура посмотрела с надеждой на Виктора.
  -Конечно, милая моя, теперь мы всегда будем вместе, - Виктор крепче обнял Лауру и они долго молчали, сидя на больничной кровати.
  Через несколько дней Виктор отвёз Лауру в аэропорт, она уезжала в Россию.
 Объявили посадку, Лаура сильно волновалась, спускаясь по трапу самолёта. Она впервые преодолела расстояние от Аргентины до Москвы без помощи магии. Её душа ликовала. Скоро они с Виктором поженятся, у неё будет нормальная семья, нет, счастливая, семья. Лаура впервые шла по аэродрому и радовалась, как ребёнок, не веря, что, наконец - то, свободна. Она уговорила Виктора отпустить её одну, а самому побыть с детьми, навёрстывая упущенное в больнице время. Виктор согласился неохотно. Но потом смягчился, слушая щебетание внука.
  Идя по зданию аэропорта, Лаура вспоминала, как Виссарион впервые привёз её в Россию. Тогда Москва была совсем другой, в тот далёкий 1810 год, и, конечно,  не было не аэродромов, не авиалайнеров. Тогда этот город не произвёл на неё впечатление. Другое дело Петербург. Вспомнился приём во дворце по поводу учреждения совета, во время которого, Виссарион познакомил Лауру с императором. Там молодая донья де Кабреро вызвала восхищённые взгляды кавалеров, и завистливый шёпот придворных дам.
  Шурша платьем, расшитым золотом, по мраморным ступеням дворца, девятнадцатилетняя Лаура чувствовала себя сказочной принцессой. Её поразило великолепие творения Растрелли. Идя рядом с любимым, молодым унтер-офицером морского полка Виссарионом Лебедевым, перед которым открывались блестящие перспективы, одарённым художником, ваятелем и прирождённым командиром, девушка чувствовала себя счастливой и грезила о прекрасном будущем. Отец ещё не проводил над нею свои эксперименты, но неусыпно следил за каждым её шагом. Разве могла тогда, очаровательная, с обворожительной лучезарной улыбкой, богатая  Лаура, которой всё сулило успех, представить себе, что ждёт её впереди.
  -«Всё меняется, а я столько лет остаюсь неизменной. Но теперь и я буду меняться. Многие женщины не хотят стареть. А я счастлива, что смогу теперь стареть вместе с моими близкими», - думала Лаура, впервые чувствуя себя свободной.
  Гости на их свадьбе  не переставали удивляться похожести Марсии и Лауры. Но в чём дело так никто и не узнал.… Через некоторое время Михаил объявил отцу, что у них будет ещё ребёнок. Лаура, обнимая мужа, сказала:
-  Они родятся почти в одно время, наша внучка и нас сын.
-Почему внучка, может это бу ..., - Виктор не договорил, - так ты тоже беременна? - он обнял жену и нежно поцеловал.
- Я уверенна, что будет мальчик.
- Мальчик или девочка, главное, что бы наш ребёнок был здоров.
- На всё воля Божья, - ответила Лаура.
- Я уверен, что Господь, подаривший, тебя мне, не допустит, что бы с  нашим сыном случилось что – ни будь плохое.
- Верь, верь, надейся и люби, люби нас всегда, - Лаура посмотрела на мужа долгим взглядом, а потом вдруг рассмеялась. Так хорошо и беззаботно она не смеялась много лет. Потом они с Виктором обнялись и долго молчали. Каждому из них было о чём подумать.

                Вормхилл    
  Свеча тихо догорала. Сотворив молитву, семья Кэрролл готовилась ко сну. Вдруг в дверь дома кто-то громко постучал. Быстро, тревожно барабанил ночной гость по дубовой двери старого, но крепкого ещё дома Леона Кэрролла.
-Кого ещё там принесло,- проворчала служанка и пошла открывать.
  На пороге стоял человек в плаще. Капюшон надвинут на глаза, видны только рыжеватые усы. 
 -Живее! Живее! Хозяев зови! Мужчина быстро вошёл в дом.
 -Беда! Беда, господин Кэрролл! Волк со своей шайкой ворвался в деревню! Бегите! Сюда он придёт в первую очередь. Этот бандит знает, что здесь есть чем поживиться.
  Леон  Кэрролл небогатый дворянин с богатой родовой историей, потомок славных рыцарей, служивших ещё королю Артуру. Дом  Кэрролла по праву считался в деревне самым большим и красивым. Это было каменное строение с четырьмя башенками по углам и одной центральной высокой башней, где располагалась часовня. Высокая каменная стена окружала внутренний двор с садом и постройками.
  Люди любили своего господина, и, возможно, от избытка чувств пускали о нём  различного рода слухи, придававшие, в их глазах, весомости  графу.
  Так, например, по слухам под домом Леона хранились  несметные сокровища, припрятанные одним из древних Кэрроллов. И будто библиотека у него  была самой огромной в мире. А сам граф  был просто совершенством добродетели. Что касается последнего, то эти слухи нельзя было назвать ложными. Ума, благородства и доброты у Леона Кэрролла было возможно и больше, чем нужно для того чтобы жить безбедно. Но он не только любил людей, но и заботился о них. А что касается богатства, всё его богатство было в детях, безудержной любви к познанию и совершенствованию, и библиотеки, которая была действительно ценной и одной из крупнейших в Ирландии начала 17 века.
 -Бегите! Бегите! Нет, не через этот, бегите через чёрный ход. Люди Волка уже мечутся по улице.
  Бесшумно сновали тени, женщины и дети быстро бегали по дому, зная уже, что такое набеги Волка. Десятилетний Гаррет, служивший на конюшне, бросился выводить лошадей. Лошади у Кэрролла были породистые, один Ветер чего стоил, ни один скакун из округа не мог сравниться с ним в быстроте бега.
  Но вот свеча погасла, послышался удаляющийся топот и скрип двери, ведущей во внутренний двор.
  Люди Волка уже ломали дверь, когда последний из Кэрроллов исчез в темноте подземного хода через потайной лаз в саду. Подземный ход вёл к прибрежным скалам.
  Далеко за деревней волны Атлантического океана бились о рифы, рассыпаясь на тысячи брызг. Но людям, сидевшим на камнях, было не до любования этим зрелищем. Это были беглецы  из поместья Леона Кэрролла. Сам граф стоял на высоком обрыве и смотрел вдаль. Небо было покрыто облаками, через которые временами проглядывала луна.
 -Папа, когда же мы избавимся от этого Волка?! - Молодой Кэрролл тронул отца за локоть. Леон смотрел вдаль и не отвечал. Юноша снова обратился к отцу:
 -Может собрать народную дружину? Или попросить Мура помочь своими людьми?
 -Мур не станет беспокоиться о какой-то деревеньке. Волка нужно изловить своими силами. Не станет предводителя, рассеется и банда.
 -Разреши мне заняться этим?
 -Да Рордан.…Будь осторожен, Волк хитёр.  Леон оглядел свою семью. Его девятилетняя дочь Джорджия, прижавшись к няне, зевала, кухарка Дарина  обнимала за плечи своего младшего
брата Гаррета.
 -Как она спать хочет, дитятко моё, - приговаривала старая Уна, нянчившая ещё мать Джорджии покойную Эвелин. Было далеко за полночь, и уставшие люди с трудом боролись со сном.
  Леон рассеянным взглядом смотрел вдаль.
  -Папа, а что если…
 -Граф перевёл отрешённый взгляд на Рордана.
 -Знаешь, сынок, если собрать большой телескоп…
 -О чём ты, папа, люди Волка разоряют наш дом, мы все здесь мёрзнем, а ты думаешь о телескопе! – Рордан обхватил голову руками и, опершись на колени, протяжно вздохнул. А граф отвернулся и вновь устремил взгляд вглубь одному ему ведомых мечтаний.
 Наутро следующего дня семья вернулась домой. Их ожидало ужасное зрелище. Полы были усыпаны черепками и осколками посуды. Не найдя сокровищ, разбойники выместили зло на утвари. Также обчистили погреб, переворошили сундуки и шкафы.
 Всхлипывая и проклиная Волка, Уна, Дарина и  Джорджия приводили дом в порядок. Рордан и Гаррет чинили поломанную мебель. Граф Кэрролл с сияющим лицом  подошёл к ним.
-Рордан, они не нашли мой телескоп! Я разобрал его на части и спрятал под пустыми мешками.
-А если бы нашли, то что? - Рордан держал ножку от стола.
-Ты не мог бы нам помочь, папа?
-Даже, если бы его нашли, эти неучи, вряд ли бы догадались что это. Леон, казалось, не слышал сына.
-Тебя не ужасает этот разгром? - спросил Рордан раздражённо.
-Главное дом цел, ответил Леон.
-Да и твой телескоп. Это так радует! Рордан энергично застучал молотком.
  Будничные хлопоты не дали жителям деревеньки долго предаваться унынию. Уже к вечеру слышались мирные разговоры, где то смеялась молодёжь, и даже слышались звуки волынки.
 Джорджия читала книгу о подвигах короля Артура, Леон возился с телескопом, Дарина готовила ужин, Уна штопала  бельё, а Рордан с Гарретом  чинили входную дверь. Джорджия положила книгу и побежала на кухню.
-На запах прибежала? Лучше помоги мне Джорджия, собирай на стол. Служанка и госпожа  были на « ты», так как Джорджия считала, что друзья только так и общаются.
  Мужчины из деревни, во главе с молодым Кэрроллом, поймали  - таки Волка и передали властям. Но хитрый бандит недолго пробыл в тюрьме и вскоре бежал. Всю его банду разогнали, кого упрятали за решётку, кого выслали из страны. Волка же поместили в отдельном здании с усиленной охраной, и потому его побег удивил и раздосадовал многих.
  Прошло три года после описываемых событий. Многое изменилось в старом поместье Кероллов. Участились набеги англичан. И хотя Кэрролл не принимал участие в бунтах, колонизаторы не давали ему спокойной жизни.
 Изменились и дети Леона. Они выросли и повзрослели. Рордан не разделял научных изысканий отца. Хотя также как он много читал. Молодой человек бредил морем. О море он слагал стихи и песни и мечтал стать капитаном. Рордан втайне от отца строил корабль. Джорджия и Гаррет помогали ему. Вскоре отец узнал о верфи и не воспротивился, хотя и не поддержал юношу. Джорджии не хотелось расставаться с братом, но она считала, что человек должен воплотить мечту в реальность, иначе, зачем тогда жить?
 Джорджии было двенадцать лет, но выглядела она старше. Девочка была рослой и гибкой, великолепно ездила верхом и заметно отличалась от сверстников. Отличие это было не только физическим, но и духовным. Джорджия много читала, она брала книги в библиотеке отца. Но самой любимой и важной книгой для неё была Библия. В любых обстоятельствах девочка вспоминала стихи из Священного писания. Даже Леон, не меньше уважающий Библию, удивлялся упорству дочери, пытавшейся разобраться в каждой строчке этой  Святой книги.
 Однажды, карабкаясь по прибрежным скалам, Джорджия заметила человека следившего за ней.  Его злобный взгляд мелькнул из-под шляпы, лицо исказилось звериным оскалом, щетинистые усы вздрогнули. Секунда - и человек скрылся за камнем.
 Джорджию охватило тревожное предчувствие. Она пыталась вспомнить, где видела это лицо.
 -Волк! – мелькнуло в голове. Девочка бросилась бежать к дому со всех ног.
  Вихрем влетела Джорджия во двор. Она  нашла отца у кузни. Леон возился с какими-то деталями, сверяясь с чертежом.
-Я видела Волка! Он здесь, в скалах!
 Граф  склонившись над бумагой, что-то напевал.
-Ты не ошиблась? Откуда бы ему здесь взяться, он, говорят, сгинул. Так, здесь так, всё правильно.
 Поняв, что с отцом сейчас говорить бесполезно, Джорджия побежала искать брата.
-Я видела Волка! Сейчас! Джорджия прерывисто дышала.
-Совсем рядом – за каменной грядой.
-Ты не ошиблась?! -  Рордан схватился за мушкет.
-Нет! Такого злобного лица нет ни у кого больше. Я никогда не смогу его забыть.
 Никто не знал, как на самом деле звали Волка. Это прозвище ему дали за злобный нрав.      Говорили, что предки его были викингами, что рано осиротев, Волк не желал ни учиться, ни работать и, удрав из деревни подростком долго  пропадал, где то, пока не объявился во главе с бандой, промышляющей грабежами и разбоем.
 Волк узнал Джорджию сразу, как только увидел. Девочка походила внешне на своих родителей, её стан и походка  были, как у покойной матери, а в красивых голубых глазах сверкали огоньки задора, как у отца в минуты безоблачного настроения.
 Джорджия была смела и находчива, как истинная дочь свободолюбивого народа, а по причине молодости беспечна и доверчива. Она не раз ещё видела потом Волка, но так как он не подходил к ней близко, девочка успокоилась и даже порой забывала о его существовании.
 Дни шли за днями, в семье Кэрролл всё было спокойно. Леон часами занимался в часовне, служившей ему ещё и обсерваторией и лабораторией. Джорджия читала и перечитывала книги в отцовской библиотеке, а Рордан целыми днями пропадал на берегу. Юноша строил корабль по собственным чертежам. Геррет и мужчины из деревни помогали молодому господину. Джорджия приносила брату еду, заставляя оторваться от работы. Она тоже любила море, но ей так не хотелось расставаться с братом, что девочка уговаривала его повременить с отплытием. Но  Рордан мечтал стать капитаном, и считал дни, когда же корабль будет готов к спуску на воду. Юноша мечтал о приключениях и подвигах.
 Обстановка в стране была неспокойная, набеги англичан, военные стычки стали привычным делом. Рордан желал видеть свою страну свободной, и немалое значение  придавал военной стратегии флота. В отличие от Джорджии он не считал, что доверие Господу и молитвы способны изменить положение его народа и  готовил себя к другой роли, не слушая увещеваний родных.
  Как - то днём, возвращаясь домой, Джорджия неожиданно столкнулась с Волком. Пристально смотрел он на девочку, пока она не обошла его, поспешно удаляясь. Мужчина проводил её долгим взглядом, затем,  хмыкнув, отвёл глаза в сторону. Ему пришла на ум решительная и недобрая мысль. Джорджия на расстоянии ощутила это, и холодок пробежал по её спине.
  Вечером вся семья собралась у камина. Леон рассказывал истории из своей жизни и гладил по голове примостившуюся рядом дочь, Рордан сидел по другую сторону от отца. Уна, Дарина и Гаррет были тут же. Вcе внимательно слушали историю, рассказанную не впервые, но обрастающую всё новыми подробностями.
-Тогда ваша мама-моя незабвенная Эвелин побежала на улицу, чтобы завести вас домой. Тебе, Джоржия было тогда три годика, а Рордану семь лет. По улице в панике бежали люди, спасаясь от английских солдат, и один офицер, заметив маму, бросился к ней, он давно ещё с прошлого налёта приметил её. Эвелин была красива и смела, она с силой оттолкнула англичанина и побежала по  дороге, ища вас. Офицер кинулся вдогонку, и, схватив вашу маму, уже хотел обнять её. Но он не знал, что у такой стройной и грациозной женщины тяжёлый кулак. Сплюнув пару зубов, этот англичанин надолго потерял интерес к кельтским женщинам. 
 Дружный смех увенчал рассказанную историю и семья начала расходиться, готовясь к вечерним процедурам.
  В  этот вечер Джорджия была задумчива, а ночью долго не могла уснуть. Она зажгла свечу в гостиной и села с книгой на диван.
 -Ложись спать, дитя моё, туши свечу. Уна, зевая, прошла в свою спальню. Джорджия затушила  свечу и молилась, пытаясь унять необъяснимую тревогу. Что - то удерживало её здесь, в этой комнате. Давно уже слышен был храп Уны, спали и все остальные, а Джорджия всё сидела и думала. Ей вспомнилась мать, раннее детство, прогулки с отцом по горам. Девочка стала погружаться в дремоту, как вдруг услышала стук. Скрипнула створка окна и фарфоровый ангелок упал с подоконника на пол. Джорджия вздрогнула, дремоты, как и не бывало. На фоне тёмного неба появился чёрный  силуэт.
 Кто – то спрыгнул с окна и направился в сторону спальни, где обычно спали Джорджия с Дариной. Чуть слышно скрипнула дверь. Джорджия затаив дыхание следила за тёмной фигурой, боясь й пошевелиться.
Человек исчез за дверью. Джорджия поняла, что это мужчина, но кто он и зачем пробрался сюда? Девочка, преодолевая страх, встала и зажгла свечу. Почти в тот же момент раздался громкий крик Дарины. Затем из спальни вылетело что то белое. Это был человек, закутанный в одеяло и простыни.
 Это Дарина, вовремя проснувшись, набросила на крадущегося человека то, что было под рукой. Она колотила «непрошенного гостя» палкой для выбивания перины.
 На шум сбежались все домашние. Неистово  работая палкой Дарина кричала, что поймала вора. Леон сдёрнул простыни, и все увидели Волка. Сплёвывая перья и пух, он  ругался и махал руками.
 Минуту царило молчание, но потом раздался взрыв хохота.  Джорджия, не сумев совладать с собой, смеялась громче всех. Сказались пережитые тревоги, выплеснувшись из неё долгим истерическим смехом.
 Волк, изрыгая проклятия и угрозы, исчез в темноту ночи, выпрыгнув из окна. А Джорджия всё смеялась, пока её смех не перешёл в рыдание.
 Через некоторое время все разошлись и Джорджия, успокоенная Уной, наконец, заснула.
  Волк, как каждый человек имел слабости, но две из них имели непреодолимую власть над ним. Первая слабость – деньги, богатство, а вторая - красивые женщины. Смех Джорджии глубоко оскорбил его. Человек недалёкий и жестокий, этот проходимец имел больное самолюбие. Он не задумывался о  том, что Джорджия ещё ребёнок. Она была красива, а значит и  вожделенна. А что она чувствует к нему, для Волка не имело значения. Сейчас он был уязвлён в самое сердце и строил план отмщения.   
 Наступила осень, холодный ветер пронизывал насквозь. Работы на верфи подходили к концу. Как - то раз Рордан заметил дым, поднимающийся над местом, где был его дом. Джорджия собиралась уходить и складывала посуду после обеда. Вдруг она почувствовала запах гари.
 -Что это? Она посмотрела на брата.
 -Похоже, дома пожар! - ответил Рордан. В его голосе  чувствовалась тревога.
 Джорджия кинулась к дому со всех ног. Рордан подошёл к рабочим, предупредить, что вынужден уйти.
 -Я с тобой, Джорджия! Крикнул он сестрёнке и побежал за ней вдогонку. Следом за молодым хозяином бежал Гаррет.
 Джорджия, запыхавшись,  вбежала во двор и увидела, как дым валит  из окон библиотеки. Стены дома почернели, от деревянных построек остались обугленные головешки. Неистовое ржание лошадей дало понять, что они заперты в горящей конюшне. Джорджия бросилась в часовню.
 -Папа!
 На полу, лицом вниз, лежал отец.
 -Папа! Что с тобой?
 В это время во двор вбежали  Рордан и Гаррет.
 Последний бросился выводить лошадей. А Рордан, заглянув в дом, побежал к часовне.
 Джорджия, перевернув отца, трясла его за плечи. Из глаз катились слёзы.
 -Это Волк, всхлипывала девочка,
 -Я во всём виновата! Зачем я так смеялась.
 На улице послышался шум, лошадиный топот и крики английских солдат.
 Джорджия подошла к окну. В это время вбежал Рордан.
 -Волк привёл английских солдат! Тебе надо спрятаться Джорджия!
 Солдаты во главе с бандитом ворвались во двор.
 -Здесь нам нечего делать, сказал один из них. Всё, что было ценно, уже сгорело.
 -Ошибаетесь, господин сержант, вы небыли в подвале. Говорят, где то  под домом спрятаны сокровища. А в часовне большой крест из настоящего золота.
 Волк явно не хотел, что бы солдаты уходили. Он получил только часть удовлетворения за нанесённое здесь оскорбление. К тому же жажда наживы делала его почти безумным, и Джорджия ещё не досталась ему.
 Рордан взял в руки голову отца и поднёс к его губам фляжку с водой. Леон пришёл в себя. Он не был ранен, но увлечённый работой, поздно почувствовал запах гари, а когда решил покинуть часовню, второпях зацепился за этажерку. Сверху упавшая полка стукнула его по голове.
 -Джорджия, беги!  Леон приподнялся на локтях.
 - Беги, девочка моя! От этих солдат можно ждать чего угодно. Беги в Вормхилл к Бирну. Они придут сюда, беги скорей! 
 -Да, Джорджия, папа верно говорит. Мы мужчины, а ты девочка. Я позабочусь о нём, не теряй время,- сказал Рордан, помогая отцу подняться.
 В дверях показался Гаррет.
 -Сюда идут англичане!
 Он протянул Рордану мушкет.
 -Уна и Дарина тушат пожар в библиотеке. Хорошо, что вы, хозяин, придумали эту качалку для подачи воды из колодца. У вас голова гения. Но часть книг всё - таки сгорела.
 Лицо и руки Гаррета были перемазаны сажей. Он любил своего господина и хотел хоть как то утешить его.
 -Джорджия, уходи, послушай меня, Мы теперь втроём. Мне будет спокойней, если ты побудешь пока у Бирна. Он не так страшен, как о нём болтают люди, он поможет тебе. Слышишь, сюда идут. Леон с трудом поднялся на ноги.
  Джорджия подбежала к отцу и, всхлипывая, припала к его груди.
  -Прости меня папа.
  -Не вини себя, ты не виновата не в чём. Беги же скорей.
  Джорджия встала на подоконник, последний раз окинула всех взглядом и спрыгнула на карниз. Вжавшись в стену и боясь опустить глаза, девочка шла к пожарной лестнице, до которой ещё было метра полтора. Джорджии казалось, что она вот-вот сорвётся.
 -Помоги мне, Господи! Помоги мне!
 Девочка дошла до лестницы и с замиранием сердца стала спускаться. Старая лестница дрожала при каждом шаге. Наконец последняя перекладина! Джорджия спрыгнула на землю. Почти в то же время она увидела Волка, идущего из-за угла прямо к ней.
 Девочка побежала к воротам, Волк – ей наперерез. Тогда Джорджия метнулась в сторону сгоревших построек и схватила валявшуюся тут обугленную палку, бывшую когда то деревянными граблями для сена.
 Волк медленно шёл на девочку, готовый к схватке, нервная гримаса исказила его скуластое лицо.
 Джорджия, пробегая мимо Волка, с силой оттолкнула его. Но тот схватил её за руку. Девочка ударила его палкой сначала по голове, потом по ногам. Разбойник присел, издавая хриплый крик и хватаясь за ушибленную ногу.
  Что есть силы, Джорджия бросилась бежать. На улице слышались крики и вопли женщин, кто то отчаянно бранился, местами шёл дым. Кричали бежавшие по дороге дети, слышны были звуки драки и ржание лошадей.  Английские солдаты опять хозяйничали в деревне.
 Джорджия побежала в сторону холма, на котором располагалось поместье Бирна Коннела.
 Этот холм и строения на нём в народе называли Вормхилл. Суеверные люди побаивались его. Но Леон Кэрролл был давним знакомым Бирна и всегда смеялся над пустыми страхами и россказнями, коими жители деревни любили пугать друг друга.
 Туда - то, именно в Вормхилл, и бежала сейчас Джорджия. Она доверяла отцу, да и что было страшнее, чем попасть в руки разъярённого Волка.
 Родовое поместье  графа Коннела располагалось на высоком холме посреди зелёной равнины в северо  – западной части Ирландии. Оно представляло собой группу построек, окружённую каменной стеной, в центре поместья возвышался старинный замок Коннелов.
 Внизу за грядой скал простирался Атлантический океан, Гольфстрим  нёс свои воды, огибая скалы на восток от Вормхилла. На западе, в долине за рекой располагалась небольшая живописная деревня. Та самая деревня, откуда бежала Джорджия Кэрролл в надежде найти  убежище.
 Волк, прихватив с собой пару английских солдат, преследовал беглянку. Он пообещал англичанам, что поймав Джорджию, они развяжут язык Леону и тот выдаст тайну сокровищ. План был нелепый и необоснованный, но Волк не   обременял себя размышлениями. В нём всегда говорили инстинкты.
 Джорджия уже выбивалась из сил, карабкаясь по каменистой возвышенности, она оглядывалась, слыша шум погони. Преследователи были на лошадях. Расстояние между девочкой и ними сокращалось.
 -Я не могу больше, застонала девочка и упала на колени.
 Она оглянулась назад, затем посмотрела наверх. До ворот  ещё далеко. Может, кто ни будь её всё таки заметит?
 Шум погони нарастал. Джорджия изнемогала.
 -Господи! Господи, помоги мне!  В её крике слышалась боль отчаяния и последней надежды. Девочка подняла лицо к небу, словно ждала ответа прямо сейчас.
 Тёмные тучи начали  заволакивать небосвод, подул резкий ветер. Всё предвещало грозу. Вдруг быстро потемнело, сверкнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Начался ливень.
 Суеверный Волк остановился, лошадь встала на дыбы. Крупные капли дождя заливали землю, и долина на глазах превращалась в одну большую лужу. Копыта лошадей вязли в грязи, насквозь промокшие солдаты, повернули обратно. Волк, спрыгнув в воду, пошёл по направлению к холму, но тут снова сверкнула молния. Гримаса страха исказил лицо разбойника. Изрыгая проклятия, Он вынужден был отправиться восвояси.
 Джорджия, не вполне веря ещё в своё освобождение, карабкалась по холму, цепляясь пальцами за камни. Когда она достигла вершины,  дождь закончился, также неожиданно, как и начался. Промокшая девочка подошла к воротам. Дверь открылась и Джорджия, теряя сознание, упала на руки Бирна.
 Широкоплечий великан бережно нёс на руках неподвижную девочку, а вокруг засуетились, забегали слуги.
 Хозяин Вормхилла был человек образованный,  но строгий с виду. Для врагов он казался суровым, но был мягким  и податливым с теми, кого любил.
 Бирн принимал в своём доме каждого, кто просил убежища, и часто люди, оказавшиеся впервые в Вормхилле, никогда уже не покидали его. Не потому, что Бирн был колдуном, как о нём судачили. Те, кто узнавал графа поближе, привязывались к нему всей душой. Да он был строг, но спрашивал, прежде всего, с себя, а затем уже с других. О слугах и подчинённых Коннел заботился как о родных детях.
 Джорджия открыла глаза. Она лежала на широкой постели, накрытая мягким пледом. На стенах комнаты висели картины в позолоченных рамах, на полу лежали ковры, на высоком потолке, украшенном великолепной лепниной играли разноцветные солнечные блики. В высокое витражное окно заглядывали лучи вечернего солнца.
 На мгновение Джорджия почувствовала себя сказочной принцессой. Как ни хорош был её родной дом, но такой красоты девочке ещё не приходилось видеть. Бирн уступил гостье одну из самых лучших комнат своего замка.
 Люди графа  видели, как Джорджия поднималась по холму, они, конечно, помогли бы ей. Но Бирн дал знак подождать, пока всадники не подъедут ближе. К тому же он считал, что человеку  нужно дать возможность самому преодолевать трудности. Это решение может показаться чрезмерно суровым, но как показали дальнейшие события, он оказался прав.
 В Вормхилле можно было услышать разную речь. Тут говорили не только на ирландском, английском и французском языках, а ещё на нескольких наречиях. Люди разных наций жили одной дружной семьёй. Когда то брошенные или отверженные, сироты и калеки, здесь они были востребованы, и каждый занимался своим делом.
 В доме хозяйничала Гертруда. Она меняла бельё, следила за чистотой. Когда то, быв ещё совсем  молоденькой, она бежала от старого английского лорда. Хозяйка, ревнуя мужа к красавице горничной, которую тот привёз из Пруссии, унижала и била её. Когда же девушка решилась бежать, она уже знала, где её примут. Молва о Колдуне, который принимает всех обиженных, дошла и до тех мест. И вот уже почти десять лет, женщина живёт в Вормхилле, не думая даже возвращаться на Родину. Да и кто её сироту там ждёт. А здесь у неё есть муж Шон, который живёт в этом же поместье. Он один из лучших кузнецов Ирландии.
 На кухне царствовала Эн. Она была нема, но готовила превосходно. Её когда то  еле живую нашли в одном разгромленном англичанами доме.
 У Бирна нашли приют и одноглазый Джерард, который оказался искусным ювелиром, и одноногий Шон, который защищая господский дом от английских солдат, чуть не умер, истекая кровью, но знатному лорду, одноногий слуга без надобности. В Вормхилле оценили его способность метко стрелять. Шон - кузнец, соорудил ему такую «ногу», что  бедолага смог свободно передвигаться без костылей. Много ещё различных людей проживало под крылом Бирна. И для каждого он находил время, помнил их дни рождения, и щедро одаривал. Люди обожали своего Великана, как сами же его называли. Но для посторонних граф Коннел был Колдуном, странным и страшным.
 Мягко ступая по коврам, Джорджия прошлась по комнате. Девочка заметила большой книжный шкаф. Она так любила книги, что не утерпела и начала просматривать их одну за другой. В руках у неё оказалась «Подвиги короля Артура». Увлёкшись чтением, Джорджия не услышала, как в комнату вошёл хозяин дома.
-Это верно твоя любимая?
 Джорджия вздрогнула от неожиданности. Бирн ласково посмотрел на девочку,
-Можешь взять её почитать.
-А есть ли у тебя Библия?
 Джорджия сразу прониклась доверием к Бирну, как будто они были давно знакомы и, не смущаясь, разговаривала с ним на  «ты».
-А как же! Королева книг в особом месте. Пойдём, я покажу тебе наш семейный алтарь. Бирн повернул какой то рычаг, стена отодвинулась, открыв проход в небольшую нишу. На высоком пюпитре, украшенном искусной резьбой лежала большая Библия, накрытая лёгким кружевным покрывалом. Джоржия сняла покрывало и ахнула; форзац книги блестел золотом, кожаный переплёт украшен драгоценными камнями.
-Это семейная реликвия, тихо произнёс Бирн. Здесь мы с женой и дочерью когда то проводили богослужение. Граф тяжело вздохнул.
  -А как звали твою жену?
  -Мери. Она была красавицей.
 -Расскажи мне о ней.
 -Когда мне было шестнадцать лет, умерли  мои родители. Ты знаешь о многолетней вражде между католиками и протестантами. Особенно между английскими переселенцами и старыми ирландцами. В одной из таких военных схваток и погибли мои мать, отец и сестра. Я был молод и горяч. Мечтал установить царство справедливости и добра, причём с помощью оружия. Я тогда не понимал, что проливая чью то кровь, только увеличиваю страдания на этой земле. Но в годы моей буйной юности я не пропускал не одной драки с протестантами-переселенцами, и некому было меня образумить.
 Однажды во время такой драки я увидел молоденькую, высокую девушку. От страха она закрывала лицо руками, но я успел заметить, что она красива. Какой то мужчина, обороняясь, крикнул ей:
 -Беги, Мери!
 Я пробивался к ней, орудуя и мечом и руками. Мои приятели Джерард Весельчак и Шон  Меченный помогали мне. Мы почти расчистили себе дорогу, как кто то крикнул:
 -Протестанты!
 -Уходим, Бирн! - сказал мне Шон.
 -Уходим, так уходим! - ответил я и, подхватив на руки девушку, пустился наутёк вслед за своими товарищами. Бедняжка Мери была так напугана, что даже не сопротивлялась.
 Тут Бирн умолк, улыбаясь. Он вспоминал свою юность.
 -А дальше? Что было дальше?  - Джорджии не терпелось услышать продолжение истории.
 - Когда мы остановились передохнуть, Шон гневно глядя на Мери, сказал мне:
 -Она протестантка, Бирн. Убей её!
 -Ни за что!
 Я вновь подхватил Мери, собираясь бежать дальше.
 Тут Джерард, смеясь, говорит:
 -А она прехорошенькая! Уступи мне её, Бирн. Я дам за неё шиллинг.
 И вытащив из кармана серебряный шиллинг, Джерард покрутил его перед моим  носом.
 -Нет! Добыча остаётся победителю! - ответил я,  и мы снова побежали.
 Скоро мы были в безопасности за толстыми стенами моего родового поместья. К недовольству моих приятелей, я не воспользовался правом победителя и обращался с Мери, как настоящий рыцарь. Может быть поэтому, а может и потому, что я был молод и силён, Мери благосклонно принимала мои ухаживания. И я не выдержал. Не надеясь на удачу, я сделал ей предложение руки и сердца. К моему удивлению Мери согласилась выйти за меня замуж.
 Мы понимали, что ни один католический или протестантский священник не станет нас венчать. Но в то время в горах на севере жил один монах, который считал, что любой брак, заключённый перед Господом, благословляется Им. Мы с Мери убежали в горы и тайно обвенчались.
 Бирн тяжело вздохнул и продолжил.
 - Это было рискованное предприятие. Браки между католиками и протестантами карались смертью. Отец Мери был бы в ярости, если б узнал, что она добровольно согласилась выйти за меня замуж. Да и моё положение было не завидным. Со стороны англичан за мою буйную голову была обещана награда  в сто фунтов стерлингов, столько я тогда набедокурил. А ещё женитьба на протестантке грозила смертью со стороны ирландцев. Но я любил Мери и ни о чём не жалел. Через год у нас родилась дочь. Мы назвали её Беатой.
 -Что означает это имя? - спросила Джорджия.
 - В переводе с латыни Беата значит счастливая. Мы с женой мечтали, чтобы судьба нашей дочери была к ней более благосклонна, чем к нам. Не то, чтобы мы не были счастливы, наоборот. Но понимали, что ходим «по лезвию ножа». В честь рождения дочери я решил устроить большой праздник, и пригласил старую ирландскую знать. Я был счастлив. Мери старалась казаться весёлой. Но рядом с ней не было ни её подруг, ни родственников. Кроме того, её отец так ничего и не знал. Бедняжка Мери! Как тяжело ей было, но она умела улыбаться и держалась молодцом.
 Бирн опять замолчал, глаза его затуманились. Воспоминания о любимой жене тяжело давались ему.
 Джорджия тоже молчала. Ей так было жалко этого добродушного Великана, что она чуть не расплакалась.
 Бирн вздрогнул.
 -На чём это я остановился. Ах, да! Я взял Мери за руку и привёл в залу, где за накрытыми столами сидели гости.
 -Господа! Я собрал вас здесь, чтобы представить вам мою жену Мери!  И ещё, что бы вы порадовались вместе со мной! Я стал отцом! И первый кубок я предлагаю выпить за мою дочь! Итак, за Беату! И я первым опрокинул кубок. Началось веселье.
 Многие были искренне рады за меня, но были и недовольные.
 -Позвольте, господин Коннел, но ваша жена протестантка! – Гневно напомнил мне один из гостей. Другие стали ему поддакивать.
 -Она христианка! В её сердце любви к Богу больше, чем во многих из вас господа.
 Я старался защитить Мери.
 - А в какой вере вы собираетесь воспитывать вашу дочь? В католической или протестантской? - Спросил тот же гость. Он всё не унимался.
 -В христианской, - ответил я.
 -Главное, что бы дочь моя обладала всеми добродетелями. Чтобы у неё была не только вера, но и любовь, милосердие, честность и мужество отстаивать свои принципы. А когда вырастет, сама решит, в какой ей храм ходить и как поклоняться Богу. Веселитесь друзья мои! Я  сейчас безмерно счастлив!       
 Я взял за руку Мери, и мы вышли, решив, что гости повеселятся и без нас. Мери…Я до сих пор чувствую её дыхание и тот поцелуй.   
 Бирн опять замолчал.      
 -С тех пор прошло три года. Голубоглазая Беата была похожа на Мери, такая же красавица. Я любил с ней гулять, часто читал ей Библию, объяснял, что такое добро и зло. И не мог представить, что может произойти вскоре.
 Бирн опустил голову, обхватив её руками. Минуту  он сидел молча, затем продолжил.
  -Скоро отцу Мери стало всё известно. Он был в ярости и сначала хотел убить дочь. Но поразмыслив, написал ей ласковое письмо, приглашая навестить его всей семьёй. Мери боялась за меня и решила поехать с дочерью. А потом, если всё пройдёт спокойно, вызвать меня. Это всё равно, что добровольно попасться в ловушку.  Я уговаривал Мери не ехать, но она не могла представить, что после такой разлуки её отец может причинить нам зло.
 Мери всё - таки уехала, взяв с собой Беату. Она рассчитывала, что при виде внучки, её отец, старый лорд  Барлоу, смягчится. Но отец посадил Мери под замок на домашний арест. Я не имел никаких сведений о ней и мучился в неизвестности. Как то ночью Мери удалось сбежать. Дочь она оставила с няней. Мери хотела только повидать меня, зная что я не нахожу себе места от тревоги за неё. Она пробиралась ко мне пешком, одна. По дороге она попала под сильный дождь и заболела. Продолжая идти, Мери набрела на хижину рыбака в окрестностях Слайго. Она была так слаба, что упала на пороге, не в силах постучать. Утром её нашли мёртвой.
 Мне не сразу сообщили, пока узнали кто она такая. Там я и нашёл её и похоронил. В скромной безымянной могиле покоится моя незабвенная Мери.
 Бирн снова замолчал.
 -А Беата, - робко напомнила Джорджия.
 Через  какое то время я узнал, что моя маленькая Беата тоже умерла. Горе придавило меня, не хотелось больше жить. Но тут отцу Мери стало известно о смерти дочери, и обезумевший старик начал травлю на меня. Пришлось отравиться в путешествие.
 Бирн посмотрел на Джорджию.
 -Если это можно так назвать. Около шести лет странствовал я по миру. Где только не побывал! Всё хотел избавиться  от горечи потери своей семьи. Повидал и познакомился с разными людьми. Узнал много интересного. Общался с тибетскими мудрецами, видел египетские пирамиды, подружился с арабским звездочётом, объезжал андалузских скакунов, подружился с французским  врачом  и прусским учёным. Но я любил свою Родину, и тоска по ней не давала покоя. Я вернулся в Вормхилл. Кстати, это Мери назвала так моё поместье. Она любила его, здесь её тепло приняли, вот и назвала моя жёнушка поместье «Тёплым холмом». Так и прижилось это название. Эту библию, -  Бирн кивнул в сторону алтаря - я подарил Мери в день рождения нашей дочери. Теперь ты знаешь историю моей семьи. Я остался один.
-Нет, не один! Господь любит тебя! И Он всегда рядом. А теперь ещё у тебя буду я.
 Джорджия прижалась к Бирну.
-Да, дитя моё, я благодарен Богу, за всё доброе, что было и есть в моей жизни.
- А Библия?  Разве сейчас ты уже  не читаешь её?  Моя осталась дома. Она не такая нарядная, как ваша, а уже изрядно потрёпанная, но мне жаль с ней расставаться.
-И правильно делаешь. У меня есть другая Библия, она испещрена моими заметками. Я её никому не показываю, а во дворе есть часовня. Там на книжной полке стоит несколько Библий и Псалмы. В часовне  мы все вместе собираемся раз в неделю. А это, Бирн кивнул в сторону пюпитра, - Я просто хотел пустить тебе пыль в глаза. Вот мол какой богатый рыцарь Кеннол! - Бирн засмеялся. Он пытался шутить, но Джорджия заметила горечь в его смехе. А когда посмотрела в глаза, то оторопела, столько боли было в них.
 -Давай договоримся, Джорджия, называй меня просто Бирн или дядя Бирн. Мы ведь друзья? Ты мне как дочь.
 -Хорошо, тогда я буду называть тебя папа Бирн. Джорджии так хотелось утешить этого доброго великана, но она не знала как.
  Пойдём, я покажу тебе своё обиталище, дочь, сказал повеселевший Бирн.
 Граф показал девочке дом, потом они вышли во двор.
 -Тебя что - то тревожит, дитя моё? Бирн нежно коснулся волос девочки своей огромной ручищей. Джорджия не могла и представить, что Великан способен на такую ласку.
  У Бирна была густая окладистая борода и  такие же волосы до плеч. Венчала его макушку небольшая вышитая ирландская шапочка, что так трогательно смотрелась на нём.
 -Я думаю о папе? Как он там? Как Рордан и все остальные?
 -Скоро ты всё узнаешь, я уже отправил туда своих людей. А пока отдыхай, тебе много пришлось пережить сегодня.
 -Спасибо, папа Бирн. - Джорджия коснулась пальцами щеки графа.
 Великан, смутившись, расплылся в улыбке. Он напоминал льва, который вдруг стал маленьким щенком и перевернулся на спину, чтоб ему почесали животик. Но тут Бирна окликнул кто то из слуг, с его лица исчезло умильное выражение, уступая место строгому и решительному.
 Прошло несколько дней. Джорджия привыкла к новой обстановке. Её навещал Рордан, который снова начал работы на верфи. Леон стал задумчивым и всё чаще  останавливался возле портрета жены. Рордана настораживало поведение отца, но он торопился закончить постройку корабля и  Леон часто оставался один. Граф Кэрролл по - прежнему занимался своими любимыми делами, но у него появилось тоскливое выражение в глазах.
 -Мне нужно вернуться и побыть с папой, - говорила Джорджия брату.
 -Нет, поживи пока здесь. В любой день можно ожидать набега солдат, да и Волк может вернуться. А здесь ты в безопасности. Правда, Джорджия, нам с папой так спокойнее.
 И девочка послушно оставалась. Она уже успела познакомиться со всеми и подружиться. Детей в поместье было мало, но Джорджия умела ладить с людьми всех возрастов.
 Однажды замок Бирна посетил гость. Это был молодой офицер ирландской армии Конан Рейд. Бирн представил ему Джорджию. Рейд держался непринуждённо и Джорджия с ним легко разговорилась. Они гуляли по саду и по двору, и не заметили, как наступило время расставания. Джорджия протянула руку Конану.
 -Обещайте мне, что придёте сюда снова, мы так замечательно провели время.
 -Не обещаю скоро, но приду. Рейд поцеловал Джорджии руку. У неё округлились глаза.
 -Я не бывала ещё в свете, и мне впервые поцеловали руку.
 -Пользуюсь случаем и приглашаю вас в гости. На день святого Патрика в Дублине намечаются большие развлечения.
 -Не смотря на войну? Джорджия не верила своим ушам.
 -Война войной, но праздники тоже нужны людям. Иначе они совсем разучатся радоваться.
 -Как хочется побывать в столице, но не знаю, сможем ли мы приехать. Я настолько одичала здесь, что даже не знаю, что сейчас в моде.
 -Об этом не беспокойтесь, - засмеялся Рейд, - Вы хороши в любом наряде. Я уверен, у вас отбоя не будет от кавалеров.
 -Вы мне льстите. Джорджия смутилась, - Вы не поверите, но мне вчера исполнилось только тринадцать. Я выгляжу старше.
 -Вы выглядите прелестно. Позвольте поздравить вас с прошедшим днём Рождения. Право я не предполагал, что познакомлюсь у Бирна с очаровательной девушкой, но я хочу подарить вам что – ни будь на память.
 Рейд снял с руки небольшое колечко, и одел Джорджии на палец.
 -Оно вам великовато, но одноглазый Джерард подгонит его по размеру. Прощайте, я вынужден уйти.
 -Удачи вам, капитан. Большое спасибо за кольцо.
 -Не стоит. И вам удачи. Надеюсь, ещё свидимся.
 Рейд щегольски притопнул каблуками  и, поклонившись, вышел за ворота.
 Прошёл месяц, в течение которого Джорджия так и не увидела Конана. Девушка скучала по нему, молодой офицер пришёлся ей по сердцу. Бирн заметил перемену в настроении Джорджии и пытался всячески его развеселить.
 -Неужели я влюбилась? - спрашивала себя Джорджия и тут же отвечала сама себе:
 -Да я люблю его. О, как я хочу его снова увидеть, и Джорджия целовала кольцо, а потом долго задумчиво смотрела вдаль.
 Наступило время военного затишья, которое предвещало бурю. Джорджии не удалось побывать в Дублине на празднике: Вормхилл готовился к осаде. Верные люди доложили Бирну о готовящемся штурме. Колонизаторам хотелось поскорей раздавить непокорных ирландцев. А этот неприступный Вормхилл, о котором ходили легенды ужасно  раздражали воинственных англичан.
 Рордан, наконец, достроил корабль и спустил его на воду. Радость переполняла сердце юноши. Он мечтал о сражениях и победе. У Джорджии наоборот сердце сжималось от боли за брата. Ведь его могут убить. Она уже ненавидела слово «война». Ей хотелось любить и радоваться жизни, ведь она ещё так молода и так уже устала от тревог и переживаний. Война делает детей взрослыми раньше времени, но юность - есть юность и в глазах  Джорджии ещё появлялись озорные огоньки.
  Леона перевезли в Вормхилл, у него появились сердечные боли и приступы слабости. Уна и Дарина тоже перебрались к Бирну вместе со своим господином. Несмотря на военную обстановку, они оставались одной семьёй. Джорджию радовало, что отец рядом и в безопасности, но беспокоило состояние его здоровья.
 Однажды, во время очередного приступа Леон, сжимая руку дочери, едва слышно проговорил:
 -Прости меня, Джорджия! Я мало уделял вам времени. Ведь семья – это самое дорогое, что у меня есть. Я знал это всегда, но по - настоящему понял только сейчас. Скоро я увижу Эвелин. Передай Рордану мои слова. Вы самые лучшие дети на свете. Я благодарю Бога за вас. - Граф закрыл глаза и стиснул губы, сдерживая стон.
 -Нет, папа! Это ты самый лучший отец! Мы тобой гордимся, и ты ещё поживёшь. Ты ещё понянчишь внуков. Тебе предстоит им рассказать и показать многое. Уходить тебе рановато, ты ещё крепенький у нас. Скоро ты встанешь на ноги, встретишь сына с первого в его жизни самостоятельного плавания. Ты сильный, папа! Ты выдержишь! Джорджия успокаивала отца, сдерживая рыдания, а потом, оставшись одна, давала волю слезам.
 Военные действия продвигались к северу. Всё слабела и редела ирландская армия. Леса и дубравы были вырублены врагом, что бы партизанам негде было прятаться. Страна, некогда изобилующая природными богатствами, оскудевала, исчезли не только олени и кабаны, даже волков почти не осталось. Голодные, но гордые старые ирландцы умирали на полях сражения, измученное население страдало от нападок мародёров и бандитов. В то  время, когда народная армия сражалась с колонизаторами, крупные феодалы враждовали между собой, англо-ирландская знать перешла на сторону противника. Затянувшаяся война измотала людей, и англичане отхватывали ирландские земли кусок за куском, обрекая коренных жителей на вымирание.
 Война докатилась и до Вормхилла. Поместье уже не вмещало людей, оставшихся без крова.
 Джорджия никогда ещё так не уставала. Перевязывая раненых, она думала о  Рордане, об отце, о Конане. Леон всё слабел, от Рордана не было известий. Конана она видела месяц назад, когда он приезжал за продовольствием и оружием для армии. Молодые люди успели перекинуться парой фраз. Капитан выглядел уставшим, от его щегольства не осталось и следа, но внешний вид и выправка  были безупречны. В глазах Конана Джорджия прочла теперь не только восхищение, но и не высказанную боль. Молодому человеку тревожно было за девушку, он понимал, чем может грозить ей штурм замка. Но старался развеселить и успокоить её. Расставаясь с Джорджией, Конан долго держал её руку. Они простились без лишних слов и обещаний.
 -На всё воля Божья, - сказал Конан.
 -Господь да защитит и сохранит тебя, - ответила Джорджия.
 Бирн знал секрет плавки стали, о котором англичане и подумать не могли. Лучшие оружейники Ирландии учились у Шона - кузнеца, который был ещё и лучшим мастером по изготовлению всевозможного оружия. Но перевес был на стороне противника, и в Вормхилле понимали это, готовясь к худшему.
  Англичане напали неожиданно. С утра был сильный туман, плотный и белый, когда же он рассеялся, наблюдающие башне увидели, что окружены неприятелем.
 По военной тревоге на защиту поднялись все, даже Леон нашёл в себе силы и взобрался на стену. В огромном котле мешали раствор селитры, изготовленный по рецепту Бирна. В неё обмакивали наконечники стрел, и пускали в неприятеля. Едкий дым въедался англичанам в глаза, трава у ног горела. Палили пушки, и градом сыпала картечь.
 После двухчасовой осады, англичане отступили, готовясь к новому штурму.
  Бирн отправил вестового в лагерь ирландской армии за помощью. Разделившись на два рукава, ирландцы осторожно обходили противника с тыла. Одним  отрядом командовал Патрик О Мур, другим Конан Рейд. Помощь прибыла в тот момент, когда английские солдаты подошли вплотную к стенам поместья.
 Джорджия, помолившись, взобралась на стену к отцу. Леон еле держался на ногах. Вдвоём с одноногим Шоном, девушка увела графа и уложила в постель.
 -Я хочу умереть достойно, - протестовал Леон.
 -От твоей смерти никому не станет легче, - возражала Джорджия, - ты слишком слаб, тебе нужно поспать. Она напоила отца отваром успокаивающих трав, но Леон долго ещё порывался встать. Через некоторое время он забылся тревожным сном.
 Бирн легко одетый, отдавал приказы и сам стрелял из пушки, когда было необходимо, умело сочетая способности бомбардира и полководца. Каждый человек был на счету и Коннел, как истинный рыцарь, не желал отсиживаться. Его могучая фигура маячила перед глазами англичан то с одной стороны, то с другой, наводя на них ужас.
 -Этот Бирн и впрямь колдун, - шептались солдаты неприятеля, - его пуля не берёт.
 Но вся хитрость была в нательном жилете с пластинами из тонкой и гибкой стали, секрет приготовления который знал только сам хозяин поместья.
 Холм был усеян трупами. Наблюдая, как Конан пробивается к замку, Джорджия молилась. Она готова была спуститься к нему на помощь, но Бирн вовремя заметил девушку  и стащил со стены.
 Когда Великан подбежал к Джорджии, она смотрела на Рейда. Их взгляды встретились, и девушка успела махнуть рукой.
 Джорджия рвалась обратно. Тогда Бирн, подхватив её как пушинку, унёс в дом, строго-настрого наказав не подниматься на стену.
 -Ты думаешь, что нужна ему мёртвой больше, чем живой! Мужчины воюют, а женщины ждут.
 Бирн снова взбежал наверх. Несмотря на габариты, старый граф был проворен.
 Джорджия и не догадывалась, что пока она искала глазами Конана, другой человек пристально наблюдал за ней. Это был Волк. Он стоял возле  английского командира Аттвуда Смита и указывал на девушку.
 -Вот она, смотрите, господин лейтенант, это Джорджия, приёмная дочь Бирна. Она должна достаться мне.
 -У нас большие потери, замок не взят, и рано ещё говорить о женщинах.
 Смит порывался уйти.
 -Но я беспокоюсь, как бы кто ни будь другой, не опередил меня. Смотрите, как она красива.
 Лейтенант взглянул на Джорджию.
 -Да, действительно, девчонка хороша. Но я не отбираю пленниц у своих солдат. Так что добывай её сам.
 Аттвуд оттолкнул Волка и бросился в гущу драки. 
 Отряды О Мура и Рейда шли на сближение. Ирландцы теснили врага. В Вормхилле потерь не было, только раненные.
 Англичане отступили, уже второй раз. Смит отправил солдата в ставку командования с просьбой о подкреплении. Свежие силы английской армии подтягивались к Вормхиллу. Предстояла ещё осада, возможно последняя, как понимали ирландцы, но сдаваться никто не думал. Им оставалось ещё несколько дней, пока враги не получили подкрепление.
 Остатки армии противника расположились внизу в долине. Ирландские воины укрылись за стенами замка. Конан с окровавленным плечом, шел, опираясь на солдата.
 Джорджия выбежала на встречу.
 -Всё хорошо! Всё хорошо, дорогая.
 Конан пытался казаться спокойным, но был необычно бледен. Он хотел обнять Джорджию, но тут же потерял сознание. Сказалась большая потеря крови. Рейд около часа сражался с пулей в плече и благодаря крепкому здоровью до сих пор держался на ногах. 
 Конана положили в комнату, где лежал Леон.
 Джорджия сама вынула пулю, сама обработала рану. Ей  скоро должно было исполниться пятнадцать лет. По сути, ещё ребёнок эта девушка столько насмотрелась крови, что местный врач уже давно доверял ей тяжело раненных. Часами стояла она на коленях у постели больных и молилась, молилась. Не только за близких, но и за незнакомых женщин, чьи дети остались лежать на поле боя и не важно, друзья эти погибшие или враги. Смерть примирила всех.
  Как - то раз Бирну доложили, что Джорджия ходит по холму среди убитых, а с нею Гертруда и Шон.
 -Что вы здесь делаете? Вас же могут подстрелить, как куропаток.
  В голосе Бирна что то дрогнуло.
-Мы хороним убитых. Всех в одну могилу. На каждого крестов не хватит,- объяснила Джорджия.
 -Хорошо, я позабочусь об этом. Только уйдёмте поскорее  домой.
 Бирн успокоился, только когда женщины были в безопасном месте.
 - Девочка моя, ты меня напугала. Бирн нежно прижал к себе Джорджию.
 -Я каждый день за тебя переживаю. Будь проклята эта война! Она обрывает молодые жизни, она делает детей взрослыми, а взрослых стариками. Если бы я мог увезти тебя далеко - далеко отсюда. Но я не могу.
 -Я знаю. Ты не можешь всех их бросить, и я не смогу. Мы им нужны, как и они нам. Наши близкие – это всё что у нас осталось.
 -Да, Джорджия. У нас могут отнять жизнь, дом, землю, но никто не может отнять у человека любовь к тем, кто ему дорог.
 -Да, папа Бирн, чуть не забыла! Там молоденький англичанин, он ещё дышит. Разреши забрать его в дом. Я буду лечить и его тоже.
 -Это наши враги Джорджия.
  -Господь учит любить своих врагов.
  -Но они убивают нас. Не жалеют даже стариков и детей!
  -Но Господь говорит: - Прощайте и прощены будете. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
  -Леон и Конан нуждаются в твоей помощи. И другим раненным нужно внимание.
  -Я справлюсь. Гертруда мне поможет.
  -У тебя доброе сердце, дитя моё. Поступай, как знаешь.  Бирн улыбнулся.
 Обычно война ожесточает людей. Но  граф Коннел был старой закалки, дух рыцарского благородства ещё жил в нём.
 -Поверженный враг уже не опасен. И, возможно, он станет другом. Ты молодчина, Джорджия.
 По неизвестной причине англичане ушли. Был ли это хитрый манёвр или что - то случилось, в Вормхилле не знали. Несколько дней о захватчиках не было слуху.
 Вскоре с башни заметили двух людей поднимающихся по холму к замку.
 Это были Рордан и Гаррет. Отважные моряки возвращались домой после долгой разлуки.
 - Как же долго я тебя не видела! Джорджия  со слезами обнимала брата.
 - Ты похудел, вытянулся. Ты стал взрослым и таким серьёзным, братик мой.
 Затем Джорджия подошла к Гаретту.
 -Гаррет, друг детства, и тебя изменила война. Добро пожаловать домой, морские бродяги!  Слава Богу, вы живы!
 Больше года Леон не видел сына. С возвращением Рордана Кэрролл -  старший повеселел, ему явно полегчало.
 Джорджия крутилась возле брата, то брала его за руку, то обнимала, и всё старалась заглянуть ему в глаза. Она то и дело приговаривала:
 - Наконец - то ты дома. Слава Богу!
 Вечером у камина собралась вся семья.
 -А как твоя библиотека, папа? И вообще, не тянет на родное пепелище? - Спросил Рордан отца.
 -Вот именно, пепелище. Уцелевшие книги, мой телескоп, портрет твоей мамы и всё что осталось ценного перевезли сюда, в Вормхилл. Теперь это мой дом. Дом  - это не стены. Дом там, где  находятся твои  близкие.
 -Если бы ты знал, Рордан каких трудов стоило мне увести папу из нашего дома.
 -В этом старинном родовом гнезде выросло не одно поколение Кэрроллов. В нём прошло не только ваше детство, но и моё,- отвечал Леон. - Ваша мама любила этот дом не меньше меня. Ах, Эвелин, хорошо, что ты не видишь, что стало с ним!
 Леон посмотрел на большой портрет жены, висевший теперь в другом доме, ставшим убежищем семье Кэрролл.
 -Замечательный портрет. Эвелин на нём, как живая, - заметил Бирн.- Бесстрашная была малышка. Помню я подошёл к ней близко, а ей было лет около десяти, а она стоит и смотрит прямо мне в глаза. Я спрашиваю: «Ты меня не боишься?». А она так звонко мне отвечает:  «Нет, все большие - добрые». Прямо так и ответила. Тогда я подхватил её на руки и закружил. А потом стал подбрасывать в воздух. Я думал, что она  заплачет, а она смеялась и кричала:  «Ещё! Ещё!».
 -Удивительно, что Эвелин  О Нелл выбрала меня. - Сказал Леон - Правда я был тогда юн и отчаян, и обладал копной русых кудрей. Да-да, это сейчас вы видите седого наполовину лысого старика, а тогда девушки заглядывались на меня. К Эвелин  сватались многие, даже лорд Ардан Кейси. Она ему сказала, что трудно выбрать среди достойных претендентов лучшего.
 Мы с Гаем О Муром подъехали  к дому О Неллов одновременно. Он вошёл первым и Эвелин ему отказала. О Мур до сих пор не может мне этого простить, хотя давно имеет свою семью. Я, не надеясь на успех, вошёл после. Эвелин ответила, что подумает.
 -Бедненький папочка, как ты страдал! - Сказала Джорджия.
 -Не беспокойся, доченька, страдать мне пришлось не долго. Уже через две недели мы были помолвлены, а через два месяца женаты. В стране, где много лет идёт война, влюблённые не тянут долго со свадьбой, потому что в любой момент одного из них могут убить. Когда лорд Кейси приехал к Эвелин, что бы ещё раз просить её руки, мы уже были женаты. Бедолага так огорчился, что провалялся больной две недели. Да-да, две недели!  Что, право эта красавица нашла во мне? А ведь она меня действительно любила!
 -Значит, было за что, - весело ответила Джорджия.
 -Художнику удалось передать внешнее сходство, но на картине  не видно благородства души! А её грация, походка, манеры, речь! Эвелин была чудо, как хороша! Когда у нас были тяжёлые времена, О Мур предлагал мне продать этот портрет. Он обещал за него заплатить золотом. Но я не согласился.
 -И правильно сделал. Мамы нет, зато есть этот замечательный портрет. Сказал Рордан.
 -Да, только не надо тебе, папочка, долго с ним разговаривать. – Смеясь, добавила Джорджия.
 -Что? Я с ним разговариваю? Ну, да, было как то. Но любоваться то на него можно?
 -Сколько угодно, дорогой! - Ответила Джорджия и все засмеялись.
 От Рордана стало известно, почему ушли англичане. При переправе через Шанон, на вражескую часть, идущую на подкрепление  осаждающим Вормхилл, напал отряд повстанцев, скрывавшийся в прибрежных зарослях. Противнику нанесли немалый урон, и англичане вынуждены были отступить к югу. Тем более что на захваченной территории то тут, то там вспыхивали восстания.
 Конан быстро шёл на поправку. Молодой организм и любящая забота Джоржии делали своё дело.
 Молоденький англичанин тоже выздоравливал. Джорджия ухаживала за ним, не хуже, чем за «своими» раненными.
 Его звали Чарльз Кларк. Он был бастардом, сыном лорда Томаса Кларка. Пользуясь войной, жена его отца отправила ненавистного юношу подальше от себя и законного наследника.
-Как вы добры ко мне, Джорджия! Только женщина может быть милосердна с врагом. Мужчины развязывают войны, потому что не носят дитя под сердцем, а убивая врагов, не думают о горе  их матерей.
 Юноша вздохнул.
 -Вы спасаете мне жизнь, Джорджия, а я не знаю, что с ней делать. Дома меня не ждут, девушки у меня нет, и врагов теперь тоже нет, вернее есть друзья, которых мои соотечественники никогда таковыми не признают.
-На этой земле много страданий. Раз  вы остались живы, значит, так угодно Богу. Вы среди друзей. Пусть не каждый пока так думает, но в этом доме вы в безопасности.
 Джорджия положила ладонь на лоб юноши. Температура уже спала.
 -Скоро вы совсем поправитесь, Чарльз. Джорджия приветливо улыбнулась и вышла к Конану.
 - Ты устала, дорогая. Я не ревную, но ты слишком много времени проводишь у его постели. Рейд кивнул в сторону комнаты, где лежал Чарльз.
 -Я проявляю к нему милосердие. Он одинок и нуждается в заботе. Тебя же, Конан, я люблю как единственного мужчину на свете.
 -Мы сможем обвенчаться, как только я смогу встать. Рордан говорит, что англичане ещё не скоро вернутся сюда. Не хочу терять время. Никто не знает, что нас ждёт впереди. Молодой человек нежно обхватил лицо любимой руками и прошептал:
-Береги себя, Джорджия, ты всё, что у меня есть.  Конан взял руки девушки и прижал к своему лицу.
 Джорджия поцеловала его в лоб.
 -Всё в руках Божьих, дорогой.
 Чарльз каждый раз смотрел на Джорджию с благодарностью. Они всё больше понимали друг друга. Однажды он откровенно разговорился.
 -Я чувствую, что здоров и должен вернуться. Теперь у вас будет надёжный друг в стане врага.
 -Но что вы скажете им.
 -Скажу правду. У меня нет другого выбора.  Я хочу  вам помочь. Вы мне стали дороги, Джорджия.
 Но я не питаю надежды. Мы не сможем быть вместе.
 Джорджия…. Для меня теперь это имя звучит, как музыка. Почему вас так назвали? Это не ирландское имя.
 -Мама с папой договорились, когда ждали моего появления на свет, что если родится девочка, то имя даёт папа, а если мальчик, то мама. В то время папа увлёкся чтением о житии святых и читал про святого Джорджа. Вот и назвал меня Джорджией. Уна сначала запротестовала, говоря, что этот святой покровительствует Англии. Но папа ответил, что Господь, наш небесный Отец, покровительствует каждому, кто Его любит и живёт по Его закону. А святые, только показывали пример, какими должны быть христиане. Потом все привыкли к моему имени, и оно уже не казалось странным. А мама даже нашла его красивым.
  -Да, имя у вас красивое, и голос и руки и глаза. Вы вся как будто соткана из лунного света и мечты.
 - Вы говорите, как поэт Чарльз. Вы не пишете стихи?
 -Пишу, но никому не показываю.
 - А мне почитаете? Если хотите, конечно. А знаете что, Чарльз, давайте перейдём на «ты». Мы ведь друзья?
 -Называйте меня, как хотите, но мне легче называть вас на «вы». Я хочу, чтобы между нами была некая символическая дистанция, чтобы не питать надежду на более близкие отношения.
 -Как желаешь, Чарльз.
 Наступил день расставания. Молодой англичанин  долго смотрел на девушку с нежной улыбкой.
 -Прощайте, Джорджия! Я вас никогда не забуду.
 Чарльз Кларк покинул Вормхилл.
 А в поместье жизнь потекла как в мирное время. Рордан чинил свой корабль на берегу. Джорджия и Конан готовились к свадьбе. Леон и Бирн часто проводили время вместе. Их можно было видеть расхаживающих по двору и оживленно что то обсуждающих. Все живущие в поместье занялись своими привычными делами.
 Пять лет прошло с тех пор. В  Ирландии всё ещё шла война, но в Вормхилле пока всё было спокойно. Ковали оружие для повстанцев, шили одежду, принимали обездоленных. Может потому, милость Божья ещё не покидала это место.
 Люди понимали, что мир  не может продолжаться вечно. И они спешили жить и радоваться жизни, не забывая о защитниках отечества.
  У Джоржии и Конана родились дети. Первым появился на свет мальчик. Его назвали Леоном. Потом, через два года девочка – Района. Супруги Рейд по - прежнему жили в Вормхилле, где  двое дедушек помогали воспитывать детишек.
 Бирн считал детей Джорджии внучатами, любил их как родных позволял им буквально садиться себе на шею. Леон тоже не отставал от него.
 Джорджия смеялась, наблюдая как два взрослых мужчины становились детьми, изображая лошадок, собачек  и другое, лишь бы угодить её ребятишкам.
 Рордан под видом рыбной ловли вывозил на судне оружие и продовольствие для повстанцев. Гаррет неотлучно был с ним. Конану пришлось вернуться в свою роту армии народного ополчения. Но он регулярно навещал семью и привозил свежие новости с фронтов. Командующий  многим был обязан Бирну и  потому отпускал Рейда беспрепятственно.
 Но мирное время для Вормхилла всё же заканчивалось. Ирландская армия терпела поражение за поражением, и фронт продвигался к северу быстрыми темпами.
 Глядя на детей Джорджия думала:
 -Не хотела бы я, что бы вам пришлось пережить то же, что и мне.
 Она часто говорила отцу:
 -Зачем англичане пришли уничтожить  наш народ и лишить нас Родины! Неужели им дома работы мало или места не хватает? Папа, что же с нами будет. Я знаю, что счастье  на этой земле не может длиться  вечно, но я не хочу, чтобы люди страдали. Я так не хочу войны!
-Кто же здесь её хочет, доченька. Но человек такое алчное существо, ему всегда чего то не достаёт, то власти, то денег. Если бы все думали как мы, то в Мире давно уже не было бы войн.
 Бирн смастерил пушку облегченной конструкции с высокой дальностью полёта ядра. Вдвоём с Шоном кузнецом они ковали и отливали детали, готовя к обороне оружие, которое пока ещё не было знакомо противнику. Леон помогал им, строя чертежи.
 Граф Кэрролл поправился, но не сосем, иногда сердечные боли беспокоили его. Но Леон переносил их на ногах, не смотря на протесты Джорджии. Он считал, что грех отлёживаться, когда все в поместье заняты подготовкой к обороне.
 Однажды в замке появился всадник. Это был Чарльз Кларк. Он привёз недобрые вести.
 -Джорджия, вам нужно бежать вместе с детьми. Армия захватчиков подтягивает силы. Почти вся Ирландия лежит в руинах. Я приехал, что бы обговорить  с вами детали отбытия.
-Благодарю, Чарльз! Я останусь здесь.
 Джорджия не могла представить, как она оставит родных, когда каждый человек может быть полезен.
 -Через два, максимум три месяца здесь развернутся военные действия. Не хочу вас пугать, но рассудите сами; только этот клочок земли ещё не завоёван англичанами. Военное судно «Виктория», которое принадлежит Джеймсу Стюарту, через полтора месяца уходит в Дувр. Там    приняв груз из Лондона, корабль направится во Францию.
 Чарльз старался говорить убедительно, но Джорджия отрицательно качала головой.
 -Я договорился с нужными людьми. Вас доставят в порт Кале. Затем в карете вы уедете  в Льеж. Там  вы сможете укрыться у друзей моей сестры. Если захотите вас переправят в Пруссию. У вашего отца там были друзья, насколько я знаю. В любом случае вам нужно уезжать и чем скорее, тем лучше. Боюсь, такой возможности не представится, и я не смогу вам помочь. Поймите, я давал присягу и не могу сражаться на вашей стороне, как бы не любил вас. Да и много ли от меня одного помощи. Даже сотня солдат не поможет. Вормхилл обречён, поверьте. Осада не может длиться долго, силы не равны. Вы не сможете получить подкрепление. От ирландской армии остались жалкие остатки. Преимущество противника очевидно. Я знаю, что говорю, поймите же вы, наконец, Джорджия!
 Кларк обнял рыдающую девушку и тихо добавил глядя ей в глаза: 
 -Подумайте о ваших детях. Обещаю, что сделаю всё что возможно, только бы не участвовать в штурме Вормхилла.
 Всё что говорил Чарльз, было действительно так. Джорджия понимала, что он чувствует, но не могла решиться на его предложение.
 -Видимо, мне придётся  поговорить с вашим отцом, - сказал  молодой человек и быстро вышел.
 В этот же день домой вернулся Конан Рейд. Он был удручён. Дела обстояли скверно. Конан подтвердил слова Чарльза.
 Родные решили, во что бы то ни стало, отправить Джорджию с детьми в безопасное место и воспользоваться услугой Кларка. Другой возможности  спасти их не было.
 Джорджия проводила Чарльза до ворот.
 -Молитесь, чтобы мне поручили плыть на «Виктории». Тогда я смогу провожать вас до конца путешествия. Спокойней будет и мне и вашим родным, если в далёком и небезопасном путешествии у вас будет надёжный спутник. С вами поедет ещё кто-нибудь?
 -Гертруда, её дети и ещё один мальчик сирота из южной провинции. Мы с  Конаном решили его усыновить. Остальных детей решено отправить в деревню с Уной и Дариной. Сможешь ли ты перевезти такое количество людей?
 -Я перевез бы всех, если бы на судне хватило места. Капитан «Виктории» мой должник и доверяет мне всецело.
 -А хозяин корабля, этот Стюарт? Он знает?
 -Стюарт знает то, Джорджия, чего вы пока не знаете. А когда узнаете, то очень удивитесь.
 -Не пойму о чём это ты?
 -Не буду торопить события. Всему своё время. Идите, Джорджия. Вас уже заждались. Прощайте!
  Чарльз вскочил на коня. Выезжая за ворота, он обернулся со словами:
 -Я ещё дам о себе знать и сообщу точную дату отплытия.
  -До встречи, Чарльз. Да хранит тебя Бог!
 -Берегите себя, Джорджия!
  Чарльз помахал девушке рукой и пришпорил коня.
 Рордан привёз известия, подтверждающие прогноз о скором нападении вражеской армии. Молодой капитан уже отличился в схватках с врагами. Обычно оптимистичный Рордан был на этот раз молчалив. Время от времени он окидывал близких печальным взглядом, как будто что то хотел рассказать, но не мог. Гаррет вел себя так же странно.
 -Вы о чём - то не договариваете, мальчики? - Спрашивала Джорджия.
 Она подсаживалась к брату, заглядывала ему в лицо, но Рордан вздыхал и отводил глаза в сторону. А вечером, когда тьма опускалась на землю, они с Гарретом исчезали  из поместья.
Над Вормхиллом нависла угроза, и это чувствовалось в царившей атмосфере. Люди больше молчали, как будто предчувствовали беду.
 Большой корабль причаливал к старой пристани. Капитан отдавал последние распоряжения. Наконец спустили трап. На берег сошли люди: хозяин судна Джеймс Стюарт, его помощник Джон Коротышка и две молодые девушки. Одну из них звали Виктория.
 -Что ты высматриваешь, сестрица? Джеймс строго взглянул на Викторию.
-Ты хочешь увидеть его! Напрасные надежды. Мы с ним враги. Вам никогда не быть вместе.
-Как ты можешь называть Рордана врагом после того как он дважды пощадил тебя.
-Я не просил его о пощаде. Твоя любовь позорит славную семью Стюартов. Я помогу его сестре, исключительно по твоей просьбе, но на большее не рассчитывай. Я уже жалею, что дал слово лорда, что не трону Рордна. Я даже пообещал Кларку, что помогу Джорджии бежать. Но ты не можешь любить ирландца, Виктория. И тебя это касается, Марта. – Стюарт грозно глянул на девушек.
 -Да-да, я знаю, что ты, как и твоя госпожа встречаешься с ирландцем, этим Гарретом. Что вы только нашли в этих варварах!
 Девушки молчали, опустив головы. Они знали, что буря вскоре утихнет – Джеймс был вспыльчив, но отходчив.
 Как то Джорджия с Конаном прохаживались по берегу. Им хотелось побыть вдвоём перед разлукой. Джорджия уговаривала мужа уехать с ней, но он и слышать ничего не хотел.
 -Как я могу оставить своих солдат? А твой отец, а Бирн? Что будет с ними? И как я могу бросить тех несчастных ирландцев, которые надеются на защиту военных? Нет, Джорджия, ты едешь с детьми, а я остаюсь. Это решено.
 -Но как я смогу оставить тебя здесь, дорогой! С каким сердцем я уеду? И как я смогу потом смотреть в глаза нашим детям, если тебя убьют?
 -Сколько людей погибло в этой войне! Сколько сирот и вдов остались без кормильцев! Свобода даётся дорогой ценой. Даже если я погибну, защищая отечество, вы сможете мною гордиться, как героем.
 Молча шли супруги по прибрежной гальке. У Джорджии ком стоял в горле и сердце разрывалось. Скоро она расстанется с любимым и может быть навсегда.
 Джорджия остановилась, обняла мужа и прижалась щекой к его груди. Она слышала биение сердца, которое каждым стуком отдавалось в её душе.
 -Как я смогу пережить разлуку! Помоги мне, Господи!
 Горячие слёзы брызнули из её глаз, намочив Конану рубашку. Джорджия чувствовала себя самой несчастной на свете.
 В это же время её брат Рордан, напротив, чувствовал себя самым счастливым, обнимая Викторию. Он нежно смотрел в её большие глаза, в которых отражалось вечернее море.
 Недалеко от них на камне сидела другая парочка. Молодые люди о чём то шептались. Это были Гаррет с Мартой.
 -Это безумие, Рордан. Наша любовь обречена. Мы не будем вместе. Ни мой отец, ни брат, ни мачеха не дадут согласие на брак. Если бы жива была моя матушка, она бы поняла меня. Я рискую каждый раз, приходя к тебе.
 -Я рискую больше, Виктория. Меня могут убить в любой момент. Скоро сюда придут английские войска, и мы не сможем встречаться. Будет бой, жестокий и возможно, последний для меня.
 Рордан взял в ладони лицо девушки и приподнял его. В глазах Виктории стояли слёзы.
 -Не говори о смерти. Я не переживу этого. Скоро «Виктория» отплывёт, и мы  с тобой никогда не увидимся больше. Мачеха хочет выдать меня за  старого Джека Эванса. Она во всём ищет выгоду и может продать меня за какую-нибудь побрякушку с рубинами, которыми Эванс любит похвастать.
 - А твой отец? Он заступиться за тебя!
-Он  подчиняется мачехе, старается угодить ей во всём. Это по её капризу Джеймса отправили сюда. Братец напоминает внешне матушку, и мачеха ненавидит его. Она хочет от него избавиться.
  -Разве может быть женщина так жестока?
  -О Рордан, ты не представляешь, на что способно эта женщина. Отец перед ней бессилен. Даже этот корабль, который он построил для Джеймса и назвал моим именем, мачеха отдала, только бы скорее спровадить нас. После смерти матушки папа так изменился. Теперь он болен, но мачехе до этого нет дела. Ей нужно золото, золото, золото…
 Супруги Рейд возвращались домой, когда уже стемнело. Взошла луна и всё осветилось серебряным светом.
 -Как красиво и непривычно тихо, - сказала Джорджия. Вдруг она увидела тёмную фигуру крадущегося вдоль стены человека. Джорджия узнала его.
 -Это Волк! Ты видел его?
 -Если Волк здесь, значит жди беды. Скоро сюда придут англичане. - Ответил Конан.
 Английская армия стягивала свои силы вокруг последнего, не взятой ею  укреплённого поселения. Разгромив Вормхилл, англичане лишат ирландцев серьёзной поддержки. От исхода битвы зависел исход войны.
 Бирн со своими людьми  готов был к обороне и последней решающей битве. Две роты ирландской армии под командованием Патрика. О Мура и Конана Рейда расположились в деревеньке. Численный перевес противника не смущал отважных защитников Отечества. Ирландцы понимали, что шансов выиграть эту битву, почти нет. Но они готовы были сражаться до последнего вздоха.
 Решено было напасть на противника с тыла, когда основные силы английской армии будут сражаться с осаждёнными. Ставка делалась на новое оружие Бирна и его талант военного стратега. Но и этого не было достаточно для победы над захватчиком. Слишком уж не равны были силы.
 Чарльз  Кларк пришёл за Джорджией. Для неё наступил тяжёлый момент прощания. Конан должен был вернуться в свою часть. Леон обнимал дочь и внуков, понимая, что возможно в последний раз. Бирн прощаясь, по-отечески прижал к себе Джорджию, и она почувствовала на его щеке слёзы. Никогда ещё девушка не видела Великана плачущим. Кларк торопил. Их ждали на «Виктории». Последним долгим взглядом обвела Джорджия собравшихся вокруг дорогих её сердцу людей.
 -Я их больше не увижу. Никогда. Страшно представить, ведь мы собрались вместе последний раз. Папа, Рордан, Бирн, Конан.
 Конан…Моя любовь, первая и конечно последняя. Даже если ты уйдёшь от меня, со мною останется память о тебе, навечно. - Так думала Джорджия, выходя последний раз из Вормхилла.
 Проведя людей из поместья в деревеньку, Рордан с Гарретом пробирались к «Виктории». Впервые они шли по территории врага днём. Вместе с Джорджией, на этом же корабле, домой отправлялась Виктория. Марта, как всегда, сопровождала свою госпожу. Рордан рассчитывал проститься с любимой и заодно убедиться в безопасности сестры, Гертруды и детей, отплывающих через несколько часов.
 Выйдя из-за прибрежной скалы, молодые люди вдруг наткнулись на двоих английских солдат. Это не были люди Джеймса Стюарта. Они не ожидали увидеть своих врагов так близко. После первых минут растерянности, один из англичан закричал
 -Ирландцы! - и выстрелил, почти не целясь.
 Рордан схватился за руку. Гаррет быстро потянул его за скалу.
 Марта бежала по берегу, оглядываясь по сторонам, не видит ли кто её. Вдруг она услышала выстрел. Сердце девушки учащённо забилось. Стреляли с того места, где ей назначено было свидание. Вот знакомый камень, а за ним узкая тропинка вниз, куда она каждый вечер спускалась в радостном ожидании встречи с любимым. Вот она уже почти на месте. Тут раздался ещё выстрел, кто то, вскрикнув, упал, Девушка бежала, рискуя сорваться с каменистого склона. Она увидела английского солдата, сидевшего с окровавленной ногой. Другой перезаряжал ружьё, прижавшись к скале.
  -В кого вы стреляете! Прекратите! - Марта задыхалась на бегу.
  -Стойте, там ирландцы! Солдат преградил ей дорогу.
  Марта оттолкнула его  и увидела Рордана с Гарретом. Капитан был ранен в руку.
  -Гаррет! Мой дорогой! Девушка протягивала к нему руки.
  В это время раненный солдат поднял ружьё, намереваясь выстрелить в Гаррета.
 -Стой, Марта! Гаррет наполовину выглянул из-за скалы.
 Девушка резко повернулась лицом к англичанину, и быстро прислонившись к скале, закрыла собой Гаррета. Почти в это же время раздался выстрел.
 Марта, оседая, медленно сползала вниз. Потом её тело покатилось по камням почти до самой воды. Всё произошло очень быстро.
 -Марта! Громкий крик Гаррета эхом прокатился по прибрежным скалам.
 Не помня себя, он начал стрелять в англичан. Они ответили тем же. Тут Рордан, вскрикнув, упал.
 -Молодому капитану не хотелось умирать. Он никого не убил, это Гаррет в приступе ярости уложил обоих солдат. Помощник капитана, его лучший друг, сидел теперь, обхватив голову руками, и раскачивался из стороны в сторону. Рордан был ещё жив, но вряд ли протянет до вечера. Гаррет это понимал. Неожиданная потеря двух близких людей сломила его. По рукам текли слёзы, сердце разрывалось от горя.
 В это время  в Вормхилле шло ожесточённое сражение. Английские солдаты падали рядами, как подкошенные. Едкий дым от селитры заволакивал холм, скрывая осаждённых. Бирн был и командиром и канониром, стреляя из своего нового орудия. В какой - то момент англичане отступили, но лишь для того, чтобы подождать пополнение. Свежие солдаты противника сменяли уставших, пока те набирались сил. Осаждённым же отдыхать было некогда. Заканчивались боеприпасы, истощались силы, увеличивалось число убитых и раненых.
 После четырёх часов упорной борьбы англичанам удалось - таки пробить брешь в стене, занялся пожар. Противник всё теснее сжимал кольцо захвата. Первые смельчаки полезли на стены, но тут же падали обратно, облитые кипятком, либо прыгали с лестниц, которые обороняющиеся сталкивали со стен.
 Наступил критический момент. Бирн оглядел людей, оставшихся в живых, и дал знак уходить. Расчищая пушечными выстрелами дорогу, граф Коннел  помог нескольким мужчинам уйти из замка. Рядом с ним остался Леон, который не за что не хотел покидать Вормхилл, да Шон кузнец. Но вскоре одна пуля подкосила Леона, а другая кузнеца. Бирн остался один.
 Волк, подойдя к стенам замка, начал осматриваться. Он видел, как под прикрытием огня группа мужчин вышла из поместья. Джорджии среди них небыло.
  -Неужели она внутри. Только бы осталась жива, - думал Волк пробираясь среди дерущихся выше по холму.
 Ирландское войско давно вступило в бой. Люди сражались отчаянно, но оказались зажатыми между уже воюющими  под стенами и новыми частями подкрепления англичан.
 Ирландцев становилось всё меньше. Конан, раненный двумя выстрелами, упал. На него сверху падали тела убитых  товарищей. Битва близилась к завершению.
 Волк с отвращением обходил трупы. Он вытащил за ноги Конана, и, тряся за плечи, спросил:
-Где твоя жена? Где Джорджия?
 Рейд  ещё дышал. Он с трудом открыл глаза.
 Долго глядя на Волка и пытаясь понять, кто это, Конан неопределённо кивнул головой, как показалось Волку, в сторону Вормхилла. Перед глазами Рейда всё поплыло, и он потерял сознание.
 Бирн, стоя на стене охапками сбрасывал англичан вниз. А они, как муравьи ползли на стены со всех сторон. Видя, что всё для него всё  закончилось, Бирн спустился со стены и, взяв в руку горящий обломок доски, поджидал, пока англичане окружат его. Другой рукой исполин орудовал тяжёлой дубинкой, выжидая время. Когда солдаты неприятеля окружили его плотной толпой, Коннел бросил горящий обломок в чан с селитрой. Раздался мощный взрыв, Всё взлетело на воздух. Погибая сам, Бирн  отправил вслед за собой больше двух сотен солдат, находящихся вне и внутри каменных стен.
 Огромной взрывной волной большую часть английской армии отбросило назад.
Волк, спустившийся к тому времени к подножию холма, почувствовал удар в спину, и отлетел на несколько метров. Придя в себя, он понял, что это было. В душу пробрался леденящий холодок.    Он смотрел на обломки стен, на то место, где, когда то находилось одно из лучших, укреплённых поместий старой Ирландии.
-Ничего не осталось не от Вормхилла, не от Бирна,- подумал он.
 Вдруг ужасная мысль пронзила сердце:
-Джорджия! Выходит она тоже погибла.
  С годами чувство Волка, испытываемое  к Джорджии, изменилось. Он уже не просто хотел обладать недосягаемым, или доказать своё превосходство. Волк, по своему, любил её. Как может любить человек с огрубевшим сердцем, дано не знавшим ласки.
 Издав истошный вопль, он побежал в сторону береговых скал.
 Джорджия, сидя в одной из лучших кают на «Виктории», рассказывала детям о героях-рыцарях.  Гертруда находилась рядом.
-Я тоже буду рыцарем! – воскликнул маленький Леон.
-Главное, сынок, что б ы ты в любых обстоятельствах оставался христианином, а значит человеком.
Джорджия погладила сына по голове. Дети Гертруды и мальчик сирота Патрик, внимательно её слушали. В их глазах было столько искреннего доверия.
 - Я несу ответственность за этих детей, которых лишают Родины. Помоги мне, о Боже! Что - то ждёт нас впереди?! - Молилась Джорджия.
 Вдруг  она услышала, что кто тот плачет. Поднявшись на палубу, Джорджия увидела, как  впереди, поддерживаемая высоким красивым мужчиной шла юная девушка. Она горько плакала, опираясь на руку провожатого. Это были англичане. Джорджии стало жаль юной красавицы. Какое горе заставило её проливать слёзы?
 Она увидела, как молодые люди сошли по трапу и к ним подошёл Чарльз.
 Джорджия услыхала в возгласах девушки имена Марта и Рордан. При звуке последнего имени у неё сжалось сердце - недоброе предчувствие сковало его.
 Рордан лежал головой на коленях Гаррета. Молодому капитану трудно было говорить.
-Иди, друг, похорони Марту. Рордан говорил тихо.
-Нет, капитан, там англичане я не пойду. Я сейчас не могу их видеть. Да и Марту уже не воскресить. Пусть в моей памяти она будет молодой и цветущей. Гаррет опустил голову, и крупная слеза скатилась по щеке.
 Марту похоронили, и Виктория пришла проститься с Рорданом. Брат сначала не отпускал её, он боялся, как бы сестра не захотела остаться с умирающим. Но видя, как мучается Виктория, Джеймс смягчился.
-Хорошо, сказал он – иди ненадолго. У вас не было будущего, ты ведь понимаешь.
-Ах, Джеймс, если Рордан умрёт, мне уже всё равно, что будет со мной. Я жила его любовью.
 Джорджия подозвала Чарльза.
 -Что это за люди и почему девушка плачет? И ещё, я слышала имя Рордан. Объясни мне, что это значит?
  -Я всё объясню вам, Джорджия, только позже. Чарльз не знал, как её сказать о брате.
  Он пошёл вслед за Стюартами.
  Марту похоронили недалеко от берега. Джеймс и Чарльз успокаивали Викторию.
-Марта была ей, как сестра, - Стюарт посмотрел на Чарльза. - Когда то отец привёз её ещё ребёнком из Испании, и она росла вместе с Викторией. Марта никогда не оставляла мою сестру… до этого дня.
-Виктория, любовь моя.
 Рордан гладил девушку по щеке.
-Прощай. Я не доживу до вечера. Но поверь мне, я счастлив оттого, что ты была в моей жизни.
-Рордан! Как мне жить без тебя?
 Виктория поцеловала любимого и долго смотрела на него, как будто хотела насмотреться на всю жизнь.
 Подошёл Джеймс и увёл сестру на корабль. Виктория шла и оглядывалась, повторяя:
-Рордан. Мой дорогой Рордан.
 Джорджия видела, куда прошла Виктория, она уже догадалась, кто это. Но при чём здесь Рордан.  И тот ли это человек, о котором она думала. Джорджия осторожно сошла на берег и пошла вслед за англичанкой. Она поняла, что Виктория прощалась с умирающим любимым. Но какого же было её удивление, когда она увидела своего брата.
 -Рордан! Нет, только не это! Джорджия не верила своим глазам.
-Ты должен жить, брат! Хватит жертв. Его надо перенести на корабль,- сказала она, обращаясь к Гаррету.
-Его нельзя трогать с места. Он долго не протянет. – Сказал Гаррет, глядя в пространство.
 -Неужели?! Но что то же надо делать?
 -Джорджия, мне трудно говорить. Иди к детям. Ты должна быть сильной, сестрёнка.
 Рордан надолго замолчал, израсходовав запас сил.
 Вдруг раздался звук отдалённого взрыва.
 - Что это? – спросила Джорджия.
 -Всё. Вормхилла больше нет. И Бирна нет. - Ответил Гаррет.
-Бирн, папа, Конан… Конан! Я должна найти его!
Джорджия поцеловала брата и побежала в сторону поместья.
-Стойте, Джорджия! Вам туда нельзя!
Чарльз бросился её догонять.
 Холм был усеян трупами. От поместья остался кусок почерневшей стены и груда обожжённых камней. Языки пламени вырывались из кучи  догоравших деревянных обломков. Жуткая картина. Джорджия старалась не смотреть наверх. Она боялась, что лишится сил, придавшись воспоминаниям и гнала прочь все мысли кроме одной:
- «Надо найти Конана. Живого или мёртвого. Без него я не уйду». Джорджия ходила среди убитых и всматривалась в каждое лицо. Много знакомых и друзей. Но об этом она вспомнит потом, а сейчас она искала мужа.
 Чарльз ходил за Джорджией, помогая ей вытаскивать или переворачивать тела. К ним подошёл солдат, хорошо знавший Чарльза.
 -Чем могу помочь, господин офицер?
 -Не видел ли ты, Джим Ирландского командира Рейда?
 Джим удивлённо посмотрел на него, потом на Джорджию и, улыбнувшись, понимающе кивнул.
 -Ищите там, сер. – Он указал рукой на кучу тел в ирландских мундирах
 - Спасибо, Джим.
  Джорджия припала к груди мужа.
 -Конан…
 Вдруг она повернулась к Чарльзу.
 -Он жив! Он ещё дышит. Я заберу его на корабль.
 -Но Джорджия, вы не донесёте его.
 -Мы вместе понесём его. Берите его под руки, а я за ноги.
 -Он может умереть по дороге.
 -Вы обещали Конану, что сделаете всё возможное для моего спасения. Так выполняйте же своё обещание. – Резко ответила Джорджия, перейдя на официальное «вы». - Или мы его уносим, или я с места не сдвинусь.
 -Чарльз со вздохом взвалил Рейда себе на плечи.
 -Женщина.- Сказал он. - И откуда у вас такая власть надо мной?
 Пройдя несколько метров, Чарльз проговорил:
 -О сколько же могучих сил дремлет в теле вашего мужа!
 -Устал? Давай вместе понесём. Да он не такой уж тяжёлый, всего одиннадцать стоунов и пять фунтов.
 -Да что вы говорите! Как пушинка!
 Чарльз пытался шутить. Он волновался, успеют ли они до отплытия корабля. И что будет, если Рейд умрёт в дороге.
-Джорджия, вам предстоит нелёгкий путь. Как вы  собираетесь его лечить. А если он умрёт на корабле? Подумайте о своих детях. Лучше бы он оставался в их памяти живым.
 -Я не знаю, что лучше. Но знаю, что приложу все усилия, чтобы мой муж остался жив. Даже если он умрёт, мои дети не смогут упрекнуть меня в том, что я бросила его умирать одного.
 -Как знаете - проговорил Чарльз отдуваясь.
 -Мы уже почти пришли. - Пыталась подбодрить его Джорджия. - Представляю, как было тяжело лошадям таскать на себе рыцарей в тяжёлых доспехах. - Она пыталась шутить, что бы скрыть волнение.
 -Бедные лошадки! Но я, как вы наверное успели заметить, пока ещё не конь.
 -Милый Чарльз, - сказала Джорджия и ласково погладила Кларка по щеке.
 -Вот теперь, дорогая Джорджия, я готов  стать даже лошадью.- Ответил Чарльз и, подтянув тело Конана, зашагал быстрее.
 «Виктория» готовилась к отплытию. Уставший Чарльз занёс Конана в каюту и уложил на постель. Джорджия прощалась с братом, который уже говорил шёпотом. Гаррет так и не отходил от капитана.
 -Прощай, братик. Если бы можно было поделиться с тобой моей жизнью, я не пожалела бы её для тебя. Но я ничем не могу помочь, моё бессилие, как тяжёлый камень.
 Джорджия гладила Рордана по голове и рукам.
  - Мы встретимся, я знаю. Господь обещал воскресить всех умерших. Ты верь, дорогой. Там, где мы встретимся, не будет боли и слёз.
 Либо от страхов и переживаний или от нервного потрясения Джорджия не могла плакать. Рордан нашёл силы улыбнуться ей.
 -Иди, сказал он тихо и показал глазами в сторону корабля. Джорджия встала и медленно пошла к сходням. Ей казалось, что от её сердца  мучительно больно отрывается кусок сердца, который навсегда останется на этом берегу.
 Как только Джорджия поднялась на «Викторию» Рордан потянул Гаррета за рукав. Собрав последние силы, он тихо сказал:
-Дай знать, когда судно отплывёт.
 Гаррет понял, что его друг хочет убедиться, что Джорджия  находится в безопасности. Возможно, только это давало ещё ему  силы жить.
-Гаррет встал  и взобрался на валун. Он увидел Чарльза, бежавшего в его сторону.
-Что  то случилось?
-Я хочу тебя попросить, Гаррет. Если Рордан умрёт, пока корабль будет в пределах видимости, дай мне знак,- Чарльз протянул Гаррету два патрона. - Выстрели в воздух два раза. Я ничего не скажу его сестре, но буду знать, что он уже отмучился. Судя по его виду, это произойдёт скоро.
 Затем Чарльз подошёл к Рордану и пожал ему руку.
 -Прощай, брат.  - Так Чарльз назвал его  впервые. Рордан открыл глаза и тепло посмотрел на англичанина, ставшего другом. Говорить капитан уже не мог.
 Конан не приходил в сознание. Джорджия, стоя над ним на коленях молилась:
-Господи, исцели его! Сколько потерь от этой войны, Сначала мама, потом папа, Бирн. Теперь Рордан умирает. Что ждёт нас впереди? Господи, дай силы всё пережить! Прошу, Отец, дай мне силы!
  «Виктория» медленно отплывала. Джорджия, стоя на корме, смотрела на удаляющийся берег и думала:
  -Прощай Ирландия! Прощай моя Родина! Когда ни – будь, ты будешь свободна. И не только от рабства захватчиков, но и от рабства греха. Господь не оставит тебя, моя Ирландия! Родина - это не клочок земли, Родина то место, где тебя любят и понимают, где каждый волен служить Господу так, как сам того желает. Все мы здесь странники и пришельцы, небесная Отчизна, несравненно прекрасная ожидает нас. Там не будет горя и смерти, там нас не будут делить на католиков и протестантов, англичан и ирландцев и всех нас назовут чадами Божьими. Только так хочется пожить счастливо уже здесь, на этой земле! Господи, не  оставь нас!
 Вдруг она услышала звуки далёких выстрелов. Стреляли с того берега, где остались Рордан с Гарретом.
 Джорджия всё поняла.
 -Прощай брат! Я потеряла и тебя тоже.
 Она вернулась в каюту. Вдруг слёзы градом хлынули из глаз. Пережитые волнения и горечь потерь дали о себе знать. Обессиленная Джорджия упала на пол и забылась тяжёлым сном.
 Когда она проснулась, был уже поздний вечер. Джорджия поднялась на палубу. Тёмная полоска земли в тумане ещё виднелась за кормой.
  Чарльз, стоя спиной к Джорджии, смотрел на отдаляющийся остров. Он полюбил Ирландию, вернее её народ. Но ответственность за возложенное на него  поручение не позволяла расслабляться и предаваться унынию. Впереди обозначился другой остров. Это была Англия.
 Джорджия вернулась к мужу и детям. Они спали. Судовой врач осмотрел Конана и дал утешительный ответ. Всё самое страшное осталось позади. Впереди ждала неизвестность и долгое путешествие. Жизнь продолжалась. Главное, как думала Джорджия, Господь всегда рядом. Она помолилась и успокоенная уснула, впервые за последние несколько дней, крепким, здоровым сном.
 На прибрежном камне сидел Волк и смотрел вдаль невидящим взором. Мимо проплыл большой корабль, но до  его сознания это не дошло.
 Вдруг Волк услышал тихий нежный голос:
 -Уни! Уни!
 Кто бы мог звать его по имени. Только матушка. Волк встал. Он увидел вдруг фигуру, неясную, как  в тумане. По воде шла его матушка.
 -Матушка!
 -Уни! Иди ко мне, мальчик мой!
 Но тут он увидел, что это уже не матушка и голос был не её.
-Джорджия? Не может быть. 
 Да это Джорджия шла по воде, протягивая к нему руки.
 -Уни! Иди ко мне, дорогой!
 Не веря глазам, Волк вошёл в воду. Сначала он зашёл по колено, потом по грудь. Джорджия, как ему казалось, всё звала, а Волк всё шёл. Наконец вода сомкнулась над ним.
 Через два дня мальчишки нашли на берегу грубо обтёсанный каменный амулет. На одной его стороне был вырезан двурогий шлем  и надпись: «Уни». На другой коряво нацарапано: «Джорджия».

                Любовь опалённая
     Апрель 1994 года. На перроне солнце отражается в лужах. Молодая пара стоит, обнявшись у открытого вагона. Девушка, подняв голову, посмотрела в глаза  любимого и тихо проговорила:
     -Петь,  я не смогу без тебя!
     -Заходим в вагон! Молодые люди! Отправляемся!
     Проводница вышла из вагона, посматривая по сторонам.
     Пётр заглянул Наташе в глаза и с улыбкой сказал
     -Два года – это не десять! Ты только пиши.
     Она уткнулась  лицом в его плечо, сдерживая  слёзы. Поезд тронулся, Петр вскочил на подножку, помахал Наташе рукой, всё также улыбаясь. У неё внутри всё кричало:
     -Останься, не уезжай, - но вырвалось хриплое:
     - Пока, пиши, - и чуть позже:
     - Береги себя, я буду скучать. Последние слова заглушил шум отходящего поезда.
     Чечня. Зелёный парк укрыл старое уютное здание госпиталя. Массивные колонны украшают центральный вход. Чугунные скамьи с завитушками и широкие ступени. Казалось бы - мирная картина. Но сколько стонов слышали эти старые стены!
     По коридору, стуча каблучками, везёт каталку молодая медсестра.
     -Катюша, ты такая красивая, чиройли  киз, у тебя глаза, как алмазы. Из щели между бинтами на лице поблёскивали глаза Хабибуллы.
     - Хабибулла, ты узбек?
     -Узбек.
     -А почему рыжий?
     -Я не рыжий, я золотой! Ха-ха-ха, - и смех перешёл в хриплый кашель.
     -Перестань! Тебе нельзя смеяться!
     Катя строго взглянула на забинтованное лицо.  Но она не сердилась, ей нравилось слушать комплименты в свой адрес. А Хабиб, как его  называли товарищи,не скупился на похвалу и слова говорил приятные и в непривычной для русских людей манере.Он называл Катю то цветком души,то луноликой,то соловьиной песней. А глаза его при этом смотрели с восхищением.
     По раскалённой дороге ехал грузовик, в кабине, рядом с водителем сидела молодая пара. Он- студент медик, а она почти год, как окончила педагогический колледж.
     -Тебе надо было остаться Любаша.
     -Сашенька, я везде за тобой, мне так спокойнее.
     -А мне каково? Если с тобой что –ни-будь случится, ты подумала, что будет с твоей мамой?!
     -А ты подумал, что будет со мной, если с тобой что-нибудь случится? Господь с нами, мы же выполняем свой долг, помогаем страдающим.
     Молодые люди направлялись  в один из госпиталей прифронтовой полосы. Саша перешёл на заочное отделение, чтобы работать, причём именно в Чечне. Его пытались отговорить и друзья и преподаватели, но он рвался туда, где по его словам, мог жить, а не существовать. Люба работала в яслях. Она очень привязалась к своим малышам, но ради любимого бросила всё. Понятно, что Саша  тревожился за неё, но отговорить так и не смог.
     -Тут весна уже, а дома снег лежит. Смотри,что это так красиво цветёт? Деревья как в розовом тумане. Любаша выглянула в окно. А как чудесно пахнет!
     -Это миндаль цветёт, - ответил водитель. В здешних краях весна начинается рано. Потом абрикос начнёт, персик, а яблоня- последней. Красота! Забываешь в такие минуты о войне.Водитель начал напевать,как вдруг автоматная очередь прорезала тишину.
     -Пригнитесь!
     Машина резко свернула на обочину. Все выскочили из кабины и легли на землю.
     На противоположной стороне на дереве сидел чиченский снайпер.
     -Я сниму его. Оставайся здесь, - сказал Саша  девушке и осторожно начал отползать в сторону от машины.
     -Я прикрою, - сказал водитель, держа наготове автомат.
     -Я с тобой, - Люба взяла его за руку любимого.
     -Нет! Лучше отвлеки снайпера. Будь осторожна!
     -Господь да сохранит тебя!
     Любаша  отползла в противоположную сторону, прячась за колесо,  и закричала:
     -Эй! Снайпер! Смотри сюда!- Она приподняла сумку, висевшую на плече, и помахала ею.
     В ответ раздались выстрелы.
     -Вот  дурень, сразу стрелять. Она обернулась на Сашу и, спохватившись, снова высунула сумку.
     -Здесь доллары! Слышишь! Перестань стрелять, я заплачу, только отпусти нас.
     Люба снова и снова кричала, при этом молясь  за Сашу и стараясь отвлечь внимание чеченца на себя.
     В тот момент, когда девушка снова крикнула про деньги и помахала сумкой, Саша, пригнувшись, побежал через дорогу. Снайпер заметил его и начал огонь, в ответ раздалась автоматная очередь из-за машины. Чеченец  упал с дерева. Саша и водитель вскочили одновременно, бросившись к нему. Люба выглянула из-за грузовика, чтобы увидеть, что случилось.
     Чеченец был жив, только ранен. Ребята связали ему руки и погрузили в машину.
     -Сейчас бы его на месте прибить, - водитель, молодой солдатик Кузнецов Сергей, замахнулся прикладом, но не ударил лежавшего снайпера.
     -Мы люди, а не звери, отвезём в госпиталь,- ответил Саша.
     -Да, подлечим, чтобы он  опять стрелял  по нашим солдатам.
     -Отстрелялся, теперь он пленный.
     Машина, пыля по дороге, поехала дальше, в кузове лежал связанный чеченец. Это был молодой парень. С правого плеча сочилась кровь. Под головой его сложенная Сашина куртка.
     В госпитале последние дни были особенно напряжёнными. Раненные прибывали каждый день.
     В операционной готовились к ампутации. Хирург  помыл  руки и, беря полотенце, спросил у медсестры готов ли пациент.
     -Да Сергей Львович, он ждёт вас, он сильный человек, - девушка вздохнула.
     -Сильный он Катюша или нет, но другого выхода я не вижу. И новых медикаментов тоже. Такое впечатление, что мы здесь со своими проблемами никому не нужны. Ну, давай пациента, - доктор улыбнулся девушке и начал натягивать перчатки.
     Операция длилась два часа. Больной держался молодцом. Анестезия была  « местной», наркоз уже закончился дня два назад. Людей оперировали одного за другим и помещали в  коридорах, в палатах мест не хватало, госпиталь был переполнен.
     -Привет, Натали! Где? – У поста дежурной медсестры стоял Олег, Катин парень. Он кивнул медсестре, нетерпеливо окинув взглядом коридор.
     -Привет! На перевязке. Сейчас позову,– ответила девушка, встала и заглянула в перевязочную.
     -Катюня, твой пришёл!
     Хамид на костылях шёл по коридору. Медсестра на посту взглянула  на него с усмешкой.
     -Не спится? Слушай, посиди ка на моём месте? Вдруг кто позвонит. Я на минутку на улицу выйду. Сварилась здесь уже!
     -Иди Наташа. Только я знаю зачем. Ты такая хорошая девушка, зачем куришь?
     -Да ладно! Чем мы хуже мужиков.
     -Вы, женщины, лучше! Вы матери, жёны, вы любовь и добро. Зачем делать, как мужики!
     -Ой, ну не надо меня учить! Учёная уже.
     - У тебя глаза, как небо, сама, как персик, зачем портишь себя никотином?
     -Ну, тоже скажешь, персик, - смущённая Наташа поправила волосы, - ну, ты посидишь, а?
     -Посижу, посижу, - ответил Хабиб, пристраивая костыли.
     В парке чудесно пахло цветущим  миндалём. Катя  и Олег сидели на скамье. Девушка положила голову на плечо молодого человека и погладила  его рукой по щеке.
     - Я так устала! Сегодня оперировали с самого утра. Хабибу, помнишь, я о нём рассказывала, ногу отрезали. Как  надоело смотреть на кровь, раны.  Доктора жалко, еле на  ногах держится.
     -Скоро всё кончится! Получу деньги с Перевалова, и увезу тебя к морю.
     -Не знаю, как с отпуском получится. Замены нет.
     -Значит увольняйся! Хватит, наработалась. На тебя смотреть больно, на кого похожа! Отдохнёшь, посвежеешь. Забудешь этот госпиталь, как страшный сон.
     -Нет, Олег. Такое не забывается.
     -Ничего, Катюша, всё равно я тебя увезу. Куда хочешь, на выбор: Турция, Египет, Эмираты? А может на Кипр? Я ведь смогу теперь тебя побаловать. Ты  у меня, как картинка, вот только приодеть тебя, и брильянтики на ушки и хоть на глянцевую обложку. Конфетка моя, - Олег повернул лицо девушки к себе, собираясь поцеловать.
     - А  Хабибу я такая нравлюсь, в больничном халате, без брильянтиков. Он говорит, что глаза у меня как алмазы.
     - Он так говорит, потому что не в состоянии тебе купить то, что я могу подарить. Да и что он теперь вообще сможет, одноногий? И тебе не противны его ухаживания?
     - Нет, он искренний и добрый.
     - Да. И нищий.
     - Не говори так, Олег! Ведь не деньги красят человека. Вот ты занимаешься поставками медикаментов, взял бы, да и привёз нам в госпиталь наркоз.
     - Во - первых я уже не занимаюсь этим. Получу деньги от последней поставки и уеду.  Я же говорил тебе! А во вторых, по моим каналам медикаменты в этот госпиталь не приходят. Этим занимаются другие люди.
     - Я не знаю про твои каналы, но проявить милосердие и помочь раненным людям ты можешь. Только не хочешь.
     -Ты ничего не понимаешь в бизнесе! Давай не будем об этом. Я не хочу с тобой ссориться.
     -Я тоже не хочу. Прости! Я очень устала. Мне надо идти Олег, больные ждут.
     -У тебя на уме только работа. На меня не хватает времени.
     -Олеженька, солнышко! Ну причём здесь работа? Это же люди, они же страдают, а я здесь и нахожусь, чтобы им помочь. Не обижайся! Я побежала.
     В операционной уставший врач присел на стул и на минуту прикрыл глаза. Потом вскочил, словно на пружине и позвал медсестру:
     -Катюша!
     -Звали, Сергей Львович?
     -Как там Хакимов?
     -Уже ходит. На костылях по коридору.
     -Ты не позволяй пока ему много ходить. Кто там следующий?
     -Сергей Львович, а кто нам медикаменты поставляет?
     -Переживаешь? В стране тяжёлое положение, так что.…  Но ничего! Прорвёмся, Катенька! Ты отдохни, плохо выглядишь.
     -Да я ничего, а вот вы действительно нуждаетесь в отдыхе. Сергей Львович, а вы знаете Перевалова? Кому он медикаменты продаёт?
     -Перевалов, дочка, продаёт не медикаменты. Хотя морфий можно назвать лекарством. Но Перевалов торгует наркотиками. Откуда ты его знаешь?
     -Что вы говорите? Я его не знаю. Олег ему привозит медикаменты.
     -А я то думаю, кто это Перевалова снабжает?  У этого дельца везде связи, по обе стороны фронта, и у федералов и у чеченцев.
     -Вы уверены, Сергей Львович, что он только наркотики продаёт?
     -Уверен,- доктор утвердительно кивнул головой. Потом ласково взглянув на девушку, добавил - не бери в голову, ты и так загружена. Иди, поспи, Катюша. Может я зря сказал тебе? Ты любишь Олега? Да ладно, теперь уже поздно, слово вылетело. А ты, всё-таки поспи. Иди, иди! В любой момент ещё больных могут подвезти.
     В казарме отдыхали солдаты,  кто то негромко разговаривал, кто то писал письмо, кто то пытался дозвониться домой, кто то травил анекдоты.
     -Андреев! Тебе письмо! Почтальон протянул конверт и выкрикнул следующую фамилию.
     Пётр взял конверт в руки.
     -От Наташи, - сказал он сидевшему рядом Кольке Шилову.
     -Пишет, что приедет. Слышь, со Светкой вдвоём собираются.
     -А мне Светка редко пишет: учится, работает, иногда звонит только, некогда ей. Но раз приехать собралась, сообщит,- сказал повеселевший Николай и, улыбаясь, продолжил, - соскучился я, если честно.
     -Понятное дело, - ответил Петр, складывая письмо. - Наташка тебе привет передаёт!
     -Спасибо! Ты ей тоже от меня передавай.
     Хабибулла напевал узбекскую песенку, пока Натали ставила ему капельницу.
     -Весёлый ты человек, Хабиб, поёшь, улыбаешься. Люди на двух ногах ходят и злые, в глаза друг другу не смотрят. Неужели тебе скучно не бывает?
     -Поэтому я и пою, чтобы скучно не было.
     -Там твоих однополчан привезли, один  раненный, другой - контуженный. Вроде  Андреев и Шилов.
     -Знаю их!  Это наш сержант и его земляк. Кто из них раненный?
     -Андреев. Кажется в плечо.
     Олег подкатил к госпиталю на новенькой иномарке. Катя уже ждала его.
     -Я не поеду с тобой никуда! Как тымог, Олег! Ты поставлял наркотики, а я ничего не знала!
     -Да! Ну и что! А кто их заставляет покупать! Люди на этой бойне становятся как скоты. Им нужно забыться, уйти от реальности. А я им в этом помогаю!
     -Наркотическая зависимость подавляет человеческое достоинство! Наркоман деградирует! Ты бы хотел быть таким, какими делают людей наркотики?
     -Да ладно! Я больше этим не занимаюсь. Поехали, мне ещё деньги нужно снять.
     -Нет! Никуда я не поеду!  Я в тебе разочаровалась.
     -Что!? Значит, всё кончено?
     -Да! Между нами всё кончено. Прощай!
     Катя развернулась и ушла.
     -Ну и оставайся в своей нищете, в своей грязи и крови! Королева нашлась! Да я тысячи таких видал! Ещёлучше найду!
     Олег с гневом захлопнул дверцу и, скрипя шинами, автомобиль рванул с места.
     - Товарищ сержант!- Хабиб участливо заглянул в лицо Петра.
     Андреев  со стоном повернул голову.
     -А это ты, Хакимов. Слушай, дай попить. В горле пересохло.
     Пётр приподнялся на локтях. Перед глазами всё поплыло, и он со стоном упал на подушку.
     На соседней койке  ворочался Шилов.
     -Ух, как башка трещит! Николай схватился за голову и заскрипел зубами.
     -Как настроение, бойцы!
     Это в палату неслышно вошёл доктор.
     -Кто тут у нас на очереди? – Сергей Львович подошёл к  Андрееву.
     -Будем извлекать пулю, молодой человек? Да тут, похоже, одной не обошлось. Ничего, не таких на ноги ставили. Готовься, молодец.
     Хирург вышел за дверь и подозвал медсестру.
     -Наталья! Готовь операционную. Не хочется Катюшу тревожить, девчонка без отдыха сутками пашет. Но ты, думаю, и без неё справишься.
     Яркий солнечный луч падал из раскрытого окна. Катя задумчиво смотрела на розовый туман цветущих деревьев наполнявших благоуханием старый сад. По аллее прогуливались выздоравливающие  солдаты. Они смеялись и шутили и, глядя на эту картину, Катя забывала о войне. Молодая, она так хотела любить! Как каждой девушке ей хотелось романтики, и в редкие минуты досуга, Катюша мечтала о счастье. Она представляла аккуратный домик с садом, по которому она с мужем, лица которого ещё не видела, гуляет, наблюдая за игрой детишек. А кругом цветут розы….  Весёлый окрик Хабиба вернул девушку к действительности.
     -Катюша, свет моей души, спускайся к нам!
     Хабиб помахал ей цветущей веткой. Рядом стоял Пётр, а дальше, на скамейке Николай Шилов о чём -то горячо спорил с Натали.
     -Сейчас выйду!
     Катюша прикрыла окно, начинало припекать. Девушка выбежала в парк. Ребята улыбались ей. Хабиб, опираясь на костыль, приложил руку к груди и, протянув ей ветку, сказал:
     -Это вам, леди!
     -Спасибо, джентльмен. Девушка засмеялась.
     Тут они увидели, как в ворота госпиталя въезжает грузовик. Молодой шофёр спрыгнул на землю и подошёл к ним.
     -Подмогу вам привез. Врача и санитарку. - Солдат оглянулся на подходившую пару и добавил, - влюблённые! А вообще хорошие ребята. Да, там, в кузове снайпер чеченский.  Выгружать? - Шофёр вопросительно взглянул на Катю.
     -Да. Я скажу Сергею Львовичу. Натали! Побудь с ребятами.
     Катя опасалась, как бы солдатики сгоряча не натворили глупости.  Слово «чеченский»  вызвало недобрый блеск в глазах Петра. Но всё обошлось благополучно. После операции ребята пробовали поговорить с пленным. Первым подошёл Хабиб.
     -Асалам алейкум!
     Хабиб присел на край кровати. Чеченец зло взглянул на него и не ответил.
     -Зачем злой такой? Тебя здесь лечат. Аллах подарил тебе  жизнь, ты радоваться должен! Тебя на ноги поставят, потом домой отпустят. А ты, как волк в клетке. Человеком рождён – живи как человек.
     Чеченец молчал.
     -Ну, как хочешь,  -  Хабиб, вздыхая,  встал. Потом, отойдя немного, спросил:
     -У тебя невеста есть? Молчишь опять.  Ну, молчи, молчи.
     Петр  пытался дозвониться домой, но связи не было. Он нервно бросил трубку телефона. Почти  в то же время он услышал звук шагов и девичьи голоса. Дверь распахнулась, навстречу ему быстро приближались две девушки.
     -Наташа! Света!  - Сержант не верил своим глазам.
     Через мгновение одна из девушек  бросилась к нему, повиснув на шее.
     -Петька! Петенька! - приговаривала она.
     Наташа всхлипывала и смеялась одновременно. Светлана похлопала парня по плечу и, осматриваясь, сказала:
     -Привет героям! А где Коля?
     -Сейчас позову!- ответил Петр, но не успел договорить, как увидел Шилова несущегося по коридору. Встреча была бурной и радостной.
     Николай непрестанно целовал Светлану, не давая ей ничего сказать, и только приговаривал задыхаясь:
     -Светка, Светуля, Светлячок! Приехала, ты ко мне приехала!
     В старом госпитале давно не было так весело, но это продолжалось совсем недолго. Поступили новые пациенты, много « тяжёлых» и медперсоналу хватило работы с лихвой. Так что Саше и Любе не пришлосьдолго адаптироваться, а наоборот окунуться с головой в работу.
     С непривычки Любаша очень уставала, но видя Сашу, который держался молодцом, ни разу никому не пожаловалась. Она только усердней молилась, иногда даже где-нибудь стоя, прислонившись к стене. У девушки порой тяжелели ноги, и гудела голова от усталости, но она умела взять себя в руки, не  «раскисала». Раненные всё прибывали, и каждая пара рук была на счету.
     Хабибуллу комиссовали и готовили к отправке домой. К всеобщему удивлению Катя решила уехать с ним.
     -Катька, да ты с ума сошла! Он на тебя паранджу оденет и штаны узбекские, и детей у них всегда много, будешь сутками у плиты стоять - отговаривала подругу Натали.
     -Что ты выдумываешь! Он человек современный. Живут в Сургуте, там у него сестра в больнице работает.
     -А зачем он тебя в Узбекистан зовёт?
     -С родителями хочет невесту познакомить. У них семья дружная, они меня ещё не видели, а уже ждут и подарков накупили. Вся родня соберётся. Плов, шашлык, лагман ну и всё что там обычно готовят, достархан  постелют.  Словом будет всё, как у них там полагается. Мне даже интересно. Я ведь в Азии ни разу не была.
     -Ну а замуж, замуж то сразу зачем?
     -Наташ, он меня любит. Ты же сама видишь. Да пора мне, не век же в девках сидеть.
     -Ты у нас девушка видная! Найдёшь себе русского, ну татарина, это ещё куда ни шло. Но зачем же узбека!  Да весёлый, добрый, я всё понимаю, внимательный и всё такое, но рыжий, калека. Ты подумай, на что себя обрекаешь.
     -Всё, Натали! Я решила и не надо меня уговаривать. Я верю, что с ним буду счастлива. А гладко всё и идеально в жизни не бывает.
     -Ну как знаешь. Потом не плачь. Я тебя, подруга предупредила. Жить тебе.
     -Приедешь ещё к нам в гости, сама увидишь, как мы с ним дружно будем жить, - засмеялась Катя.
     -Ой, Катюня, скучать я по тебе буду, - и Натали всплакнула, уткнувшись подруге в грудь.
     Майским утром все собрались на крылечке госпиталя.
     - Ну, давай Хакимов, удачи тебе! – Пётр крепко пожал Хабибу руку и добавил:
     -Катюшу нашу береги! Счастья вам, ребята!
     Хабибулла обнял всех по очереди, последнего Сергея Львовича. Потом запел,  пританцовывая на костылях. Все дружно засмеялись.
     -Чем ты мне нравишься, братан, так всегда весёлый! Ну, будь! Пиши давай ,- сказал Николай , - И ты Катюша нас не забывай, сама знаешь, чем тут живём, -обратился он к девушке.
     Шилов поцеловал Катю, а Хабибу пожал руку. Недавно уехали Света с Наташей, и вот снова проводы. Николай прикипел к этим людям, мало он видел в жизни хорошего. Да тут ещё Светланка, его озадачила. Вела себя как то странно, а ничего не рассказала. Но Николай понял, что то происходит с его девушкой, но вот что? Света не улыбалась ему, как раньше. Да и глаза в сторону отводила.
      Шилов, прогнав печальные мысли, улыбнулся Кате и сказал:
      -Без тебя, тут как без рук.
      -Это точно, добавил Сергей Львович. - В неподходящий момент ты Хабиб увозишь мою лучшую помощницу. Но ваше дело молодое, семья, прежде всего. Счастья  тебе, Катюша!
      Молодых проводили до ворот, где они сели в грузовик, то самый, на котором приехали Люба и Саша. И теперь они везли в кузове того же снайпера. Везли, чтобы передать командованию. А там уж решится судьба пленного.
      Андреева и Шилова отправили в часть. Саша и Люба их проводили. Уже прижилась эта пара в госпитале, как будто работали они здесь  многие годы. Сколько ещё молодых солдат пройдут через их руки. И за каждого переживания и молитвы, и прощания. Кого то в госпитале теряли навсегда, кого то отправляли домой. А  Петру и Николаю предстояло снова вернуться в самое пекло войны.
      -Шилов! Стой, Шилов! Рядовой Шилов, стоять!
     Пётр напрасно кричал, надрываясь, вслед бегущему Николаю. Его друг сам лез под пули. Недавно он получил письмо. Одноклассница написала ему, что Света его не ждёт, что она встречается с другим. Не подумала написавшая девушка, что сделала, и во что это выльется.
    Пётр крикнул своим ребятам, что б прикрыли и пополз к Николаю. Шилов лежал лицом к земле, под ним растекалась кровавая лужа.
     -Колян! Братан, ну ты чего?
    Пётр перевернул солдата. Шилов был мёртв.
    Весна 1996 года. Солнце бьёт в стёкла. Пётр смотрит на перрон через окно вагона. Вот они, дорогие - Наташа,  мама, папа и братишка. У Петра на глазах навернулись слёзы. Но что это? Светка? Это точно она стоит в стороне.
    - Я убью её,- пронеслось в голове, - дрянь, как она посмела прийти сюда.
    - Выходишь, солдатик?  Какая то женщина торопила его, подталкивая.
    Пётр спрыгнул на перрон. Мать кинулась к нему,  раскинув руки.
     - Сынок, - проговорила она и замолчала, давясь слезами.
    Пётр закрыл глаза и крепко прижал её к себе. Они стояли так долго и молчали, пока у Петра не прошёл ком в горле. Потом он обнял отца, братишку, Наташу и снова мать. Они обе льнули к нему, и Пётр обнял их обеих, двумя руками прижав к себе. Так и пошли они с вокзала, обнявшись втроём.
    О Светлане в этот день так и не вспомнили, только Наташа пыталась, что то сказать Петру. Но возле него крутились родные.  Да и не стал бы сейчас Пётр спокойно слушать о той, которая толкнула его лучшего боевого  друга под пулю.
    Свадьба Андреевых прошла просто и весело. Молодые сняли квартиру и жили отдельно.
    Как - то раз, поправляя Петру воротник, Наташа сказала:
    Пойдём к Светке, у неё такой малыш очаровательный, на отца похож.
    -Ч то? На какого отца! Я слышать о ней не хочу!
    -Петь, это Колин сын, ты только посмотри на него.
    -Я не хочу видеть не её, не её детей, никого! 
   Пётр быстро и порывисто шагнул в сторону от жены. Наташа, удерживая его за руку,  быстро проговорила:
    -Петь, помнишь, мы со Светкой приезжали в госпиталь, вот  тогда это было, мы ещё искали, куда они исчезли. А с тем мужчиной у неё ничего не было, Светка просто увлеклась, а он женатый, порядочный, не решился жене изменить и…
    -Я же сказал, что ничего не хочу слышать! - прервал Пётр жену и, хлопнув дверью, вышел из квартиры.
    -Куда ты, Петь? Ну, пожалуйста, вернись! Петь, - крикнула  вдогонку Наташа, - Колина мать её простила и приняла с внуком! Светка  с Коленькой у неё живут. Слышишь, Петь?
    Удаляющиеся быстрые шаги мужа были ей ответом.
    Наташа сидела за кухонным столом и думала о том, как в жизни всё переменчиво. Она вспоминала старый  госпиталь в Чечне, весёлого Хабиба и Катюшу. Как они теперь? Как там Люба с Сашей? Вспомнила она и Натали и Сергея Львовича и Колю….Наташа вздохнула и сердце защемило.
     -Коля, - думала она, - такой открытый, внимательный парень. Как он тогда смотрел на Светлану, не отходил от неё ни на шаг. А она была задумчива и как то рассеянно, невпопад отвечала ему. 
Вспомнилось также, как в цветущем саду сидели они с Петром на скамейке и мечтали о том, что будет после дембеля. Как Любаша с Сашей  пели красивую христианскую песню.
     -Никогда ещё мы не ссорились с Петей, - подумала она. Где он теперь?
     В небольшой однокомнатной квартире молодая женщина склонилась над младенцем.
     -Как ты похож на папу, – подумала она.
     В это время открылась входная дверь и вошла женщина с сумками. Молодая мать подбежала к ней со словами:
     -Ну что же вы, Валентина Игоревна, опять тяжёлые сумки носите!
     -Это хорошо, что ещё могу носить. На вот, посмотри, какую игрушку я купила внуку. Где там мой Колюня?  Ты, Светлана, прилегла бы, ноги то не казённые. Наташу Андрееву видела, - продолжала говорить Валентина Игоревна, умывая руки, - не может Петька простить тебя. Не хочет даже имя твоё слышать.Вот какие дела.Ну да ничего, время любые раны лечит. Придёт ещё на Колюню поглядеть.
    Осень подходила к концу. Похолодало. Небо побелело, и первые снежинки плавно опускались на землю. Но земля ещё не остыла и снежинки таяли.
    -Смотри, Петь! Первый снег пошёл!
    Наташа, провожая мужа на работу, поправляла ему шарф.
    - Что ты со мной, как с маленьким возишься?
    -Пока нет ребёнка, я могу себе это позволить. А потом уж извини, времени не будет.
   Пётр ласково провёл ладонью по лицу жены и поцеловал её. Наташа прижалась к его плечу.
    -Всё у нас с тобой будет хорошо, милый мой. Она нежно посмотрела ему в глаза.
    Пётр сделал шаг к двери, но вдруг остановился и проговорил:
    -Ты навести Светку. Я слышал, от неё все отвернулись.Да пацану купи подарочек от нас.
    Пётр смущённо кашлянул и продолжил,- надо бы Валентину Игоревну проведать. Нехорошо как то из-за Светки её без внимания оставлять.
    -А я хожу иногда к ним. Тебе не говорю, чтобы не расстраивать, - Наташа замолчала. Потом  робко спросила:
    -Может вместе, как-нибудь сходим?
    Она посмотрела на мужа. Он не отвечал. Потом сказал:
    -Ну, я пошёл. Поцеловал ещё раз  жену и вышел.
    -Не закричал, не прервал, может оттает ещё, - подумала Наташа.
    Вечером супруги снова поговорили. Пётр был задумчив, но спокоен.
    -Прощать надо. Петенька! Помнишь, как Любаша нам из Библии читала. А как учила молиться. Я тебе честно, скажу, я теперь за всех молюсь, а за тебя особенно.
    -И за Светку?
    -И за неё, и за маленького Колю и за его бабушку. Давай завтра сходим к ним?
    -Давай тогда уж прямо сейчас, пока я не передумал.
    -Петенька, ты у меня молодец!  Наташа обняла мужа и добавила:
    -Знаешь, у меня как будто камень с души свалился.
    Маленький Коля сидел на диване и крутил в руке большую красную погремушку. Он пытался засунуть её в рот. Это ему не удавалось, и малыш рычал, как маленький медвежонок.
     -Смотри ка, с характером, - сказал Пётр, и потрепал малыша  по голове.
     - Упрямый он, в папу,- заметила Светлана.
     Она посмотрела на Петра. Взгляд у неё был, как у затравленного зверька.
     -Прости меня, Петь! Я сама себя простить не могу. Ты можешь не верить, но я любила Кольку. Правда поняла это, когда его потеряла.
     Светлана подняла глаза полные слёз, и Пётр увидел в них столько боли, что сердце его не выдержало. Он тихо сказал:
     -Ладно, ладно, чего там. Тебе вон мужичка поднимать надо. Ну не плачь, Светка, и так тяжело.
     Пётр положил ей руку на плечо. И тут она не выдержала и разрыдалась.
     Наташа подошла сзади и взглянула на мужа. Он кивнул ей и отошёл в сторону, предоставив жене возможность утешать подругу.
     Наступила настоящая зима. Крупные хлопья снега летели, подхватываемые лёгким ветерком.
     Молодая женщина, стоя у окна, держала на руках ребёнка.
     -Вот и зима пришла к нам, Коленька.
    Она поцеловала сына, а малыш широко распахнутыми глазами, ясными и чистыми, как его детская душа, смотрел, как танцуют в воздухе снежинки.
     -Милый мой, прости меня, - Светлана, а это была она, прижалась щекой к личику сына,  - Прости меня, Господи! Прости меня!
     Снег всё падал, а молодая женщина всё плакала и молила Господа о прощении. Она не знала, что Он давно её простил. Но может быть, ещё  узнает. Ведь впереди такая долгая-долгая жизнь.

                Под куполом.   
    Апрель 1995 года. По склонам гор бегут ручьи. Жаворонок повис в воздухе и звенит – поёт гимн весне.  Хребты Тянь-Шаня вторят ему эхом.
     Молодая привлекательная женщина стоит на пригретом горном уступе босиком. Короткая колючая травка щекочет ноги, но она с удовольствием бегает от одного зелёного островка к другому.  В арчевнике звонко поют оляпки. Яркое солнце отражается в струях ручья. В воздухе разлит аромат цветущего барбариса.  Женщина оглянулась вокруг и рассмеялась. Она подняла голову вверх и в больших голубых её глазах отразились треугольники снежных вершин.
    -Как хорошо! Господи, как хорошо! - Сказала она и, покружившись, упала на землю.
    Вверху голубое, бездонное, южное небо, окружённое горными хребтами. Всюду слышны  весенние звуки: поют птицы, стрекочут кузнечики, звенят ручьи талой воды, которые сбегают в безымянную горную речушку.
   Женщина  лежит, раскинув руки. В одной – букетик первых цветов. Вдруг закричал орёл. Она поискала его глазами. Вот он, распластал могучие крылья и парит высоко-высоко.
    - Счастливый, - подумала женщина, - может лететь куда хочет - хозяин горных вершин.
    С  горы посыпались мелкие камушки, кто - то спускался вниз. Женщина обернулась на звук.
 
    - Услышала! А я хотел подкрасться незаметно, - сказал молодой человек. Он что  - то нёс в руках.
    - Смотри, Вер, это пирит. Видишь, как блестит?
    - Сколько у нас уже этих камней. А я дом хочу, Толя, детишек.
    - Я знаю, родная, знаю, как ты устала. Потерпи немного. Я дострою аппарат, запатентую, будут средства, для строительств дома и тебе не придётся больше скитаться со мною по горам.
    Анатолий нежно поцеловал жену. Вера подняла руки и обняла его за шею.
    - Я не против гор, но пора подумать о детях. Ведь мне уже скоро двадцать пять.
    - Разве это возраст? У тебя ещё всё впереди!
    - Ты такой умный, замечательный, только почему то всегда без денег! Бедный ты мой!
    - Нет! Я самый богатый, ведь у меня есть ты!
    Супруги рассмеялись, Вера потрепала мужа за волосы. Тут в небе снова появился орёл.
    - Смотри, как красиво парит! - Сказала Вера,- а помнишь Колорадо?
    - Помню, и Колорадо и Мексику и Африку. И где мы только с тобою не были!
    Оба некоторое время помолчали, потом Анатолий сказал:
    - Пойдём обедать!
    -Вот всегда так! Если бы я не любила тебя так сильно, давно бы сбежала! – проговорила, смеясь, Вера.
   Октябрь 1995 года. Ялта. Солнце заливает город и врывается через окно в просторный кабинет НИИ. За большим столом сидит, склонившись над бумагами, седой мужчина. Это академик Высоков – местное светило науки.
    -Твои проекты, Толя, гениальны! Но только уж чрезмерно гениальны! И не актуальны. Нам бы сейчас что-нибудь попроще. А это, - академик ткнул карандашом в чертёж,- пригодится только века через два.
    -Вы – консерватор, Антон Лукич. Нельзя же топтаться на месте! Сейчас в стране сложная обстановка и наша с вами задача – помогать людям, а не откладывать на потом.
    -А кто будет финансировать твой сверх гениальный проект? Министерство? Или я со своего кармана? Я бы рад, но не имею такой возможности!
    Высоков строго посмотрел на Анатолия поверх очков. Но молодой профессор Горячий не сдавался.
    -Детали можно изготовить на опытном заводе. А собирать я буду сам бесплатно, вернее, - тут Анатолий вспомнил про Веру, - условно бесплатно. За патент я денег не возьму, если их не будет. Главное проект, как вы сами заметили, гениальный.
    -Забирай, и придумай что-нибудь попроще, пореалистичнее, -  сказал Высоков, решительно отодвинув чертёж.
    Анатолий не стал спорить. Дома состоялся разговор с женой.
    -Вера, ты не думай, но…
    -Высоков опять тебе отказал! Обратись к министру, к его заместителям.
    -Нехорошо прыгать через голову. Высоков мой непосредственный начальник.
    -Хорошо! Ещё немного я поживу в этой съёмной квартире, но потом… Я сама начну делать карьеру. И ты, дорогой, не обижайся, если  жена тебя обойдёт. Тогда уж у нас точно будет свой дом, пусть небольшой, но свой.
    Вера подошла к мужу и, заглянув ему в глаза, тихо проговорила:
    -Я хочу розарий, сад. Я хочу. Чтобы наши дети плескались в бассейне. Ведь у нас, когда-нибудь всё же, будут дети?! Не думаю, что хочу слишком многого, и мы этого не заслуживаем.
    -Да, дорогая, ты права, - ответил Анатолий, но по его затуманенному взгляду, Вера поняла, что он  что-то обдумывает.
   Прошла осень, наступила зима. Вера продала несколько своих картин и стала вести кружок рисования при детско-юношеском культурном центре. Анатолий занимался очередной разработкой. Казалось,  всё было хорошо, но профессор Горячий стал необычно молчалив. Веру тревожила  его задумчивость.
   Однажды Анатолий пришёл с работы и бухнулся на стул  в кухне, даже не раздевшись.
    -Что случилось? Вера никогда ещё не видела мужа таким потерянным.
    -Он продал мой новый проект американцам! Я только его закончил, а он продал!
    -Кто, Толя? Что  случилось?
    -Петрухин  - новый ассистент Высокова. Он запатентовал моё изобретение, а я, понимаешь, я ничего не смогу доказать! Даже если докажу, то это ничего не изменит. Американцы приступили к производству. Петрухин, эта посредственность, слизал все мои чертежи  и пояснительную записку. Эта бездарность, совершенно не разбирается в квантовых теориях, не имеет научной степени, а я - профессор с  тридцатилетнего возраста, гений, как называет меня Высоков, посрамлён, унижен, ограблен! 
    Анатолий говорил быстро, раскачиваясь из стороны в сторону и обхватив голову  руками.
    -А  Высоков? Он знает? – спросила Вера.
    -Да! У него чуть не случился сердечный приступ. Ведь он так надеялся на этот проект. Высоков уволил Петрухина, но того пригрели американцы.
    Анатолий замолчал, продолжая раскачиваться на стуле.
    -Да, предыдущие проекты Высокова не устраивали, не актуальны, не реалистичны, проекты двадцать третьего века. Ну, ничего переживём, - пыталась успокоить мужа Вера, - ты знаешь, мне предлагают выставку во Франции! Толя, ты меня слышишь?
    -Ничего не хочу больше придумывать! Уйти бы, скрыться ото всех, от зла и зависти, преступлений и подлости! Ты не представляешь, Вера, какую опасность представляет моё изобретение, если попадёт в недобрые руки. Это хорошо, что Петрухин - профан, он не увидит всего, что скрыто в чертежах, да и в пояснительной записке я много чего не указал. Но вдруг американцы догадаются, тогда случится беда!
    -Будем надеяться на лучшее! Господь, одаривший тебя таким умом, не допустит, чтобы твоё изобретение использовали во зло. Я верю в это, и ты верь!
     Несколько дней Анатолий молчал. В нём что- то сломалось, и на глаза надвинулась пелена.
     Как то Вера сказала ему, что ждёт ребёнка. Глаза у Анатолия просветлели.
     -Я брошу науку и пойду преподавать! Нам нужны средства. А как же дом? – Анатолий посмотрел на жену.
     -Дом купить никогда не поздно. А вот ребёнка родить, может быть поздно, - ответила Вера, - а дом будет. Потом.
     Анатолий начал преподавать в университете, подрабатывал переводами. Ведь профессор Горячий свободно владел пятью языками. Наступила светлая полоса в жизни. Всё шло своим чередом. Но иногда Анатолия охватывала тоска, и пелена снова заволакивала его взор. В такие минуты Анатолию казалось, что он сходит с ума.
     -Надо что-то делать. Говорил он, не хватало ещё депрессии. А скоро нас будет трое. Ребёнку нужен нормальный отец.
     И Анатолий снова занялся любимым делом. Но теперь он никому ничего не рассказывал. Даже Вере.  Каждый день он что-то писал и чертил. Но если бы кто увидел его записи, то ничего бы в них не понял. Профессор Горячий выдумал свой язык и свои оригинальные обозначения. Так он решил защитить себя от плагиата завистливых соперников.
     Судя по всему, проект опять был гениальным, но его Анатолий решил осуществить, во что бы это, ни стало. Как прикрытие он разрабатывал параллельно другой проект; не сложного, но продуктивного аппарата, на случай, если кто заинтересуется, чем занимается на кафедре допоздна Анатолий Горячий.
     С Высоковым он виделся. Но, ни одним словом не намекнул, что не бросил науку. Академик жалел его, и каждый раз качал головой вслед и приговаривал:
     -Какой человек пропадает!
     Вера вязала пинетки и напевала, когда Анатолий подошёл и сел перед нею на корточки.
     -Ты выглядишь уставшим, - сказала она ему, - кушать будешь?
     -Потом. Вер, я запатентовал мой новый аппарат. Одна частная фирма выкупила мой проект. У нас есть деньги! Давай куда-нибудь рванём!
     -А это не опасно в моём положении?
     Мы поплывём в каюте люкс. Поживём несколько дней на Адриатическом побережье. Ты вернёшься отдохнувшая, весёлая. Я так хочу сделать для тебя что-нибудь хорошее!
     -Мне ничего не нужно, ответила Вера, - лишь бы ты был здоров. Ты много работаешь. Поздно приходишь.
     -Вот и отдохну. Вер, поехали, а?
     -Я проконсультируюсь с врачом.
     -Добро! - Повеселевший Анатолий, насвистывая, пошёл на кухню.
     -Толя! Не свисти!
     -Эх, ты, христианка. Верующая! Суеверие – грех!- Сказал Анатолий и запел.
     Он пел так воодушевлённо, что Вера заслушалась и уронила вязание.
     -Что это с тобой? Спросила она – наверное, от радости, что продал проект?
     -Нет! Это оттого, что ты у меня такая замечательная, и я тебя очень люблю!
     Анатолий подошёл к Вере, подхватил её на руки и закружил. Оба они рассмеялись. 
     -Однако  от путешествия пришлось отказаться. Состояние Веры ухудшилось и ей пришлось лечь в больницу. Она там пробыла почти до самых родов, которые были очень тяжёлыми. Это произошло 20 июня 1996 года.
    Появившаяся на свет девочка была хорошенькой, здоровой и горластой. Её назвали Ангелиной.
    Анатолий готовился встречать жену и дочь. Вдруг ночью его разбудил телефонный звонок, и дежурная медсестра сообщила, что Вера в реанимации, что-то с сердцем.
    Анатолий не находил себе места. Он примчался в больницу и сидел  у постели жены до утра. Но Вера так и не пришла в себя. От медсестры, дежурившей в родовом отделении, Анатолий узнал, что его жену навещал Петрухин. Но зачем тот приходил и о чём они говорили с Верой, профессор  Горячий так никогда и не узнал.
    -Вы поспите, хоть немного, - предложила Анатолию медсестра, - а мы за ней посмотрим.
    -Я ненадолго, на работу заскочу, предупрежу, а то там никто не знает, где я, - сказал Анатолий медсестре и побежал в университет.
   Когда Анатолий вернулся, Вера уже умерла.
   Это был неожиданный удар, непоправимая потеря! Анатолия спасла дочь. Когда он раздумывал, стоит ли дальше жить, ему в руки вручили маленький тёплый свёрток. Профессор откинул уголок одеяла, закрывающий личико. Девочка смотрела на него широко открытыми глазами, такими же, как у Веры - голубыми и лучистыми.
    Прошло какое-то время, и профессор Анатолий Горячий пропал. Его искали повсюду, но никто не знал, что с ним случилось.
    Через полгода за городом нашли разложившийся мужской труп. На шее у него висел серебряный кулон с крышкой. Когда крышку открыли, внутри увидели портрет молодой женщины. Такой кулон видели у профессора Горячего. Вызванный на опознание академик Высоков, подтвердил, что на фото изображена жена профессора - Вера Горячая. Так в милиции пришли к выводу, что Анатолий умер. Что случилось с его дочерью, так никто и не узнал.
    Высоков, вздыхая, качал головой и приговаривал:
    -Какой был человек! Какой талантище!
    В это же время, на атлантическом побережье, два рыбака наблюдали странное явление. С начала вода начала пузыриться, потом появлялись волны, причём они шли кругами, образуя окружность в диаметре несколько метров. Потом в центре окружности образовалась воронка, а после всё исчезало. Иногда со стороны океана раздавались странные звуки, как будто кто-то бьёт молотом по камням под водой.
    -Что это, Лукас? Уж не проводят ли здесь свои эксперименты американские или русские военные? – Спросил один рыбак у другого.
    -Не знаю, что и думать, Диего. Я сообщал в полицию, но они мне ответили, что бы я проспался.
    -Мне это всё не нравится, Лукас!- Недовольный Диего хмуро посмотрел в сторону океана. Он даже не мог представить, что пройдёт какое-то время и тот, кто сейчас им помешал, станет одним из лучших его друзей
    -Мне тоже! – ответил Лукас и огорчённо вздохнул,- сворачивай  сети, Диего. Когда эта штука стучит, вся рыба уходит в океан. Улова сегодня не будет.
    Уходя с побережья, Диего окинул взглядом водную гладь. Он даже предположить не мог, что через какое-то время  на этом самом месте повстречается с человеком, который изменит всю его жизнь. И что он, Диего – простой рыбак, будет хозяйничать в одной из лучших лабораторий мира, неизвестной пока, прекрасной страны, затерявшейся на просторах Атлантики.
    Август 2001 года. По  берегу Чёрного моря устало брёл обросший мужчина. За ним плелась худая собака.
    -Не ходи за мной! Я теперь бездомный!
   Мужчина резко махнул рукой, в сторону собаки. Та заскулила, пригнув голову и поджав хвост, но не ушла.
   Нечем мне тебя кормить! – Продолжал бездомный,- всё забрали! Всё: квартиру, вещи, деньги! Вот тебе наука; не совершай сделок с сомнительными людьми. Я ведь чувствовал, понимаешь, чувствовал, - говорил мужчина, обращаясь к собаке, - что что-то не так. Но меня торопили, да ещё эта болезнь, будь она неладна! Да тут ещё тёща померла.
  Мужчина разговаривал с собакой. А та вытягивала  морду, и перебирала лапами на месте, когда бездомный поворачивался к ней.
    -Вот ты всё понимаешь, да? А помочь мне ничем не можешь. И никто не сможет мне помочь. За что мне это всё!? – Крикнул мужчина и, посмотрев на небо, погрозил ему кулаком, - где справедливость?! Где?! – Кричал он.
    Бездомный сел на песок и, закрыв лицо руками, зарыдал без слёз. Собака, помахивая хвостом, лизала ему  руки.
    -Ведь был я человек! Дмитрий Горелов – лучший газосварщик в районе! А теперь я кто? Я теперь – БОМЖ, - причитал мужчина, сидя на холодном песке.
    Вдруг тишину разорвали резкие звуки автомобиля и крики. Молодой паренёк бежал от догонявших его мужчин.
    -Стой! – Кричал один из догонявших. Он вынул пистолет и начал стрелять в убегавшего парня, покрывая его бранью.
    -Ого!  - Сказал бездомный,- слышишь, Донка, а кому то, видать, ещё хуже, чем нам.
    Дмитрий привстал, думая, что же делать, но не вмешался.
    Паренька догнали, избили и бросили тут же на берегу.
    -Ему конец! – сказал один из преследователей, видимо предводитель.  Они сели в машину и уехали.
    Наблюдавший за всем происходившим Горелов, убедившись, что рядом больше никого нет, подошёл к пареньку. Тот лежал, скорчившись, у самой воды на мокром песке.
    -Эй! Парень! Ты живой?
    -Живой, - услышал он голос сзади.
   Мужчина в водолазном костюме, неизвестно откуда здесь взявшийся, подошёл к пареньку.
    -В больницу его надо. Срочно! Бери его за ноги, а я за туловище. Отнесём на сухое место, - сказал он Горелову.
    Паренёк застонал.
    -Ничего! Оклемаешься! Организм молодой, - услышал он голос над собой и попытался открыть глаза. Перед  ним всё поплыло, и паренёк потерял сознание.
    Очнулся, бедолага, через  час. Он лежал на кровати в просторной комнате, залитой голубым светом. Возле него сидела девочка лет пяти, белокурая и голубоглазая.
    -Ты проснулся? Проснулся! Папа, папа, большой мальчик проснулся!
    Девочка вприпрыжку выбежала из комнаты, продолжая звать папу.
    Через некоторое время в комнату вошёл мужчина лет сорока-сорока пяти, в белом халате. Его красивые густые волосы с проседью зачёсаны назад.
    -Хорошо, хорошо, молодой человек! Всё не так страшно. Лежите, лежите! Вас здесь не обидят, - сказал он, порывающемуся встать, пареньку.
    -Где я? – парнишка пытливо смотрел на говорившего мужчину.
    -В безопасном месте. Есть хочешь? - спросил мужчина, дружески перейдя на «ты», - Вижу, что хочешь. Ангелина!
    На зов прибежала, знакомая уже пареньку, девочка.
    -Папулечька! А собачка меня не боится! Я с ней играла!
    -Вот и умница! Ступай на кухню. Пусть тётя Даша принесёт обед  этому «большому мальчику».
    -Как тебя зовут, - спросила паренька девчушка, смотря на него широко распахнутыми глазами.
    -Сергей, - ответил тот.
    -Тётя Даша! Тётя Даша! Серёжа кушать хочет!  Ангелина выбежала с такой радостью, как будто паренёк был её долгожданным гостем.
   Пообедав у постели, Сергей захотел встать, но его неудержимо клонило ко сну.
   Ангелина открыла дверь и, улыбаясь, спросила:
    -Спать хочешь? Ты спи! Папа говорит во сне болезнь быстрей проходит.
    -А кто твой папа, врач?
    -Мой папа  - учёный. И врач тоже и нянька, как говорит тётя Даша.
    А как зовут твоего замечательного папу?
    -Ты тоже заметил, что он замечательный?
    -Как тут не заметишь! Подобрал и накормил незнакомого человека.
    Сергей говорил искренне, а девочка доверчиво смотрела в его глаза.
    -Мой папа очень добрый! Я его так люблю! И все его здесь любят.
    -Так как его всё-таки зовут? - снова спросил Сергей.
    -Его все называют Анагором.  И ты также называй.
    -Анагор? Это что, фамилия?
    -Нет. Это и имя и фамилия. Это прозвище такое, - ответила Ангелина.
    -У каждого человека есть имя и фамилия, - настаивал Сергей, - у меня, например, фамилия Воронов. И у твоего папы есть имя и фамилия.
    -Да, но папа не любит их вспоминать. И ты не спрашивай, ладно?
    -Ладно. Анагор, так Анагор.
    -Я пойду во двор, поиграю с Донкой. А ты спи, Серёжа, выздоравливай!
   Ангелина ласково и как то по взрослому погладила Сергея по голове и вышла.
    За окном послышался лай собаки. Сергей хотел было встать и выглянуть в окно, но сон сморил его. Пареньку снился цветущий сад и мама. Себя он видел маленьким мальчиком, беззаботным и счастливым.
    Анагор приоткрыл дверь и, увидев, что Сергей спит, улыбнувшись, тихо ушёл.  Прошло несколько лет, а Сергей так и остался с приютившими его людьми.
    Лето 2013 года. В Ялте, как всегда, много отдыхающих. В беседке часовни Архангела Михаила прохладно, открывается великолепный вид на взморье. Молодая привлекательная женщина задумчиво смотрит вдаль, облокачиваясь на перила.
     -Мам! Пойдём купаться! Хватит уже там стоять, как изваяние! Скоро солнце сядет.
     -Иду, иду, Андрюша! - Ответила женщина и стала торопливо спускаться к своему шестнадцатилетнему сыну.
     -Красиво здесь, правда!- сказала она, приобняв юношу за плечи!
     -Здорово! Пойдём быстрее!
     Они почти побежали к морю.
     -Завтра полазим по скалам?- спросил Андрей маму.
     -Давай! Завтра поедем в Гурзуф. Я там пофотографирую.
     -Ты везде таскаешь с собой фотик.
     -Зимой будем смотреть фотографии, и вспоминать, как мы прекрасно отдохнули летом.
     -Да! Конечно!
     Андрей быстро скинул одежду, побежал в воду и поплыл. Его мама стала неторопливо раздеваться, осматриваясь кругом и любуясь вечерним видом гор и моря.
     -Как здесь хорошо! Андрей, не заплывай далеко!- крикнула она сыну и тоже побежала к воде.
     На следующий день. Едва встало солнце, Андрей засобирался в горы.
     -Мам! Ну, давай скорей! – Торопил он мать.
     Молоденькая девушка, лет шестнадцати, спускалась с горы, осторожно наступая на камни. Она смотрела  вверх и вокруг и не замечала Андрея, который стоял внизу на тропе.
     -Привет! – Сказал юноша.
     Девушка вздрогнула от неожиданности.
     -Привет! Ты откуда взялся?
     -Оттуда, - Андрей кивнул вниз, - мы с мамой тут с самого утра.
     -У тебя есть мама? Девушка восторженно, распахнув глаза, смотрела на Андрея.
     -Да, как у всех. Что тут особенного? Ты какая - то странная, - сказал Андрей девушке.
     -Хорошо, просто замечательно, что у тебя есть мама! К твоему сведению, мамы есть не у всех. У меня, например, только папа.
     -Зато у меня его нет, - ответил юноша.
     -Как тебя зовут? – Спросила девушка.
     -Андрей.
     -А меня Ангелина. Очень приятно, - девушка протянула пареньку руку.
     -А ты здесь с отцом? – Спросил Андрей.
     -Нет, с Фавном.
     -С кем, с кем?
     -С Фавном. Это мой сопровождающий.
     -Как это? - Спросил Андрей, - типа охраны?
     - Ну, да, можно сказать и так. Земной ангел-хранитель. Есть ангел –хранитель от Бога, а этот – от папы. Фавн сейчас спрятался за камни, что бы ты его не видел.
     -А зачем спрятался? – спросил Андрей.
     -Чтобы мы чувствовали себя раскованными. Он наблюдает за мной, чтобы чуть что, прилететь на помощь.
     -А! Понимаю! Папа не отпускает тебя одну.    
     -Да. Он говорит, что здесь могут быть люди. А люди часто поступают плохо.
     -Ага! Особенно по отношению к молоденьким симпатичным девушкам, так? – Спросил Андрей улыбаясь.
     -Да! Именно так. Какой ты проницательный! Сразу догадался.
     -Да тут большого ума не надо, - сказал Андрей, - я знаю жизнь.
     -Правда? Ты знаешь жизнь на земле? А я – нет. Мне нельзя здесь долго задерживаться. 
     -Почему?
     -Папа боится дурного влияния на меня случайных знакомых. Вот и Фавн подаёт знаки. Что пора уходить.
     -Папа хочет сделать тебя тепличным растением? Держит под колпаком?
     -Да! Как ты догадался?- Ангелина пытливо посмотрела на Андрея,- именно под колпаком, вернее, под куполом.
     -Что тут непонятного? Это же бросается в глаза.
     -Правда? Это плохо, - вздохнув, сказала Ангелина.
     -Почему?
     -Белых ворон не любят. Я ведь не такая, как здешние дети.
     -Здешние дети? А откуда ты?
     -Я Вергорийка.
     -Кто-кто?
     -Вергорийка. Из Вергории.
     -А что это за Вергория? – спросил Андрей.
     -Это страна такая. Она под океаном.
     -Ты что, про Атлантиду начиталась?
     -Атлантиду не строили под водой. Существуют разные версии, но я придерживаюсь такой: этот остров исчез после потопа. В земной коре произошли перемещения, и многие части суши, даже горы, ушли под воду или под землю. А некоторые участки земли, наоборот, вышли на поверхность в виде скальных пород. А Вергория - реально существующая небольшая страна, которую придумал и построил мой папа. Конечно, ему помогали его друзья, но  сам проект купола - папина разработка.
     -Ну, ты и выдумщица, - Андрей удивлённо смотрел на Ангелину, - поменьше смотри фантастических фильмов!
     -Я не люблю фантастику. Как то в ней всё просто и наивно. Мне больше нравятся приключения.  Опять Фавн зовёт. Я должна идти. Удачи тебе, Андрей!
     -С чего ты взяла, что кто-то тебя зовёт?
     -Слышишь, сойка прокричала? Это Фавн. Он маскируется, что бы ты не догадался, - сказала Ангелина, смеясь, и пошла вверх по тропе. За ней мелькнула какая-то тень.
     -Что за шутки? - думал Андрей, - какая-то Вергория, - Ангелина! – Крикнул он и побежал к тому месту на тропе, где за выступом скалы скрылась девушка. Но её и след простыл, как будто никогда и не было.
     -Что за ерунда? – Удивился парнишка,- не приснилась же мне она!
     -Андрюша! Я такие виды наснимала! Что с тобой сынок?- Инна Александровна-мама Андрея, спускалась почти бегом с соседней горы.
     -Здорово, что ты меня сюда вытащил! – Сказала она, поцеловав сына, - что-нибудь случилось? Ты какой - то потерянный.
     -Мама, я познакомился со странной девушкой, но она исчезла.
     -Ничего. Познакомишься ещё.
     -Такой девушки я уже не встречу. Она говорила о какой то стране, ангелах и вдруг исчезла.
     Мама внимательно посмотрела на сына  и потрогала его лоб рукой.
     -Да я не болен, мам! Ине брежу! Она вот тут была и вдруг исчезла. Не провалилась же сквозь землю?
     -Наверное,  её ветер унёс! – Попыталась пошутить мама.
     -Инна Александровна! Я нашёл замечательный вид! Не желаете сфотографировать? – Крикнул какой - то мужчина, помахав женщине рукой.
     -Это ещё кто? – Спросил Андрей.
     -Михаил Максимович, фотограф. Он из Калуги.
     -Ну и пушка у него на шее! Дорогущая, наверное?
     -Я уже много наснимала, Михаил Максимович. Оставлю места на флешке для вечерних снимков, - ответила мама мужчине.
     -А вы не пробовали снимать ночью? – Спросил фотограф, сбегая на тропу, - можно сделать шедевр, если предварительно подучиться.
     -Нет, ночью я всегда дома, с сыном, - ответила Инна Александровна, - пойдём сынок. Посмотрим, что я наснимала. Они попрощались с фотографом и пошли. Мама что-то оживлённо рассказывала, а Андрей шёл за ней и часто оглядывался. Ему казалось, что Ангелина вот-вот появится из-за скалы.
     -Говорят, ты сегодня познакомилась с мальчиком, дочь? – Спросил высокий седой мужчина. Он  внимательно и с любовью смотрел на Ангелину.
     -Это Фавн уже доложил? Да. Познакомилась. И ничего дурного, как ты видишь, не произошло.
     -Пока,  не произошло.
     -Папа, нельзя же меня всё время держать под колпаком!
     -Не под колпаком, а под куполом. Что тебе здесь не нравится?
     -Здесь нет таких гор, таких людей…
     - Таких людей! Вот именно, здесь нет всего того, что они несут с собой; злобы, ненависти, зависти, жадности.
     -Папа! Но не все же люди одинаковы!
     -Нет! Но почти все. Здесь ты в безопасности. Ты ещё не знаешь, как жесток мир!
     -Но папа!
     -Я  однажды потерял твою маму и не хочу потерять тебя!
     -Ты меня папа потеряешь, если и дальше не дашь мне право выбирать.
     -Что бы выбирать, нужно уметь отличать стоящее от пустого.
     -Но я не научусь, если ты меня не отпустишь в мир. Потом, испытания - закаляют.
     -Испытаний тебе и здесь хватит, если они тебе нужны.
     -Ты не прав, папа! В Библии написано, что мы должны быть светом и свечу не ставят под кровать, значит, не держат свет под куполом.
     -Держат, если хотят, что бы ветер не задул свечу. Ты не имеешь столько сил, чтобы сопротивляться злу. Многие люди не выдерживают и ломаются.
     -А как же: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе»?
     -Успокойся, родная! Пойдём, посмотрим на рыбок?
     -Я каждый день их вижу. Я хочу в горы!
     - Твоя мама тоже любила горы и часто их рисовала. Ты унаследовала от неё любовь к природе, живописи, людям. Мама любила людей, но была очень ранима. Так же как и ты. Я потерял её и не хочу потерять тебя.
    Отец и дочь стояли, обнявшись, в светлой комнате с огромными окнами, выходящими в сад.
    -Пойдём смотреть рыбок, - послушно сказала девочка, и они вышли в широкий коридор, увешанный картинами.
    Ангелина подошла к одной из них и любовно поводила пальцем по холсту.
    -Гурзуф. Там я впервые познакомилась с мальчиком, которого не могу забыть, - тихо сказала она и побежала догонять отца.
    По аллее, усыпанной розоватым песком, шла высокая статная женщина. Она задумчиво вертела в руках большую блестящую раковину.
    -Ирэда! Подожди, Ирэда! – Невысокий седоватый мужчина спешил к ней, протягивая руки, – посмотри, что я принёс для тебя!
    Он разжал кулак - на ладони засверкала жемчужина.
     -Какая красивая! Это десятая, Фавн. Ты каждый год даришь мне по жемчужине.
     -Да. С тех пор, как я узнал тебя. Ты любишь жемчуг, а я люблю тебя.
     -Спасибо, Фавн! Ты милый, - женщина покровительственно погладила мужчину по щеке.
     -Я для тебя всё сделаю, Ирэда! Лишь бы увидеть твою улыбку. С тех пор, как нас покинул Меркус, ты редко улыбаешься.
    Женщина нахмурила брови.
    -Прости!- Фавн виновато засеменил перед ней, - я знаю, тебе больно о нём вспоминать. Но посмотри, сколько прекрасного тебя окружает!
    В это время возле лица женщины запорхала синяя бабочка.
    -К тебе летит бабочка, потому что ты прекрасна, как цветок!
    -Спасибо тебе, Фавн, - женщина улыбнулась, но я, всё же, прошу тебя, оставь меня сейчас одну.
    Фавн опустил голову и медленно пошёл назад по аллее. Сложенные за его спиной прозрачные крылья уныло повисли.
    Навстречу Фавну быстрой походкой вышел мужчина лет тридцати.
    -Привет, Фавн! – Сказал он.
    -Привет, Диего!
    -Ангелина ушла одна, - сообщил он Фавну. – Анагор переживает.
    -Давно ушла?
    -С четверть часа.
    -Я её найду, - ответил Фавн, расправил крылья и взлетел.
    -Она ушла в сторону Гурзуфа! – Крикнул вдогонку Диего.
    -Я так и думал! – Ответил ему Фавн и взмыл под облака.
    Густой туман висел над побережьем и застилал всё, что находилось внизу.
    Ангелина стояла на краю скалы, обдуваемая ветром и смотрела на море. Потом она спустилась вниз и исчезла в молочной пелене тумана. Фавн неслышно пошёл за ней.
   На берегу рыбачил Андрей. Было тихо и прохладно.
    -Привет!  - услышал он вдруг. Рядом стояла Ангелина.
    -Привет! Напугала.
    -Клюёт?
    -В такую - то погоду и клюёт. А ты, куда тогда исчезла? Я пошёл за тобой, а тебя и след простыл.
    -А! Да мы с Фавном улетели в Розовую Долину.
    -Ты, иногда, говоришь странные вещи. Прикалываешься!
    -Нет! Розовая Долина это наш филиал.
    -Какой ещё филиал?  - Андрей недоумённо посмотрел на девушку.
    -Ой! У тебя клюёт! – Вскрикнула Ангелина и запрыгала на месте от нетерпения.
    Андрей потянул за леску, - посмотрим, - сказал он девушке, удивляясь её искреннему восторгу.
    -Любишь рыбачить? – Спросил он, бросая рыбу в углубление с водой, вырытое в песке.
    -Люблю. Но рыбу потом отпускаю. Пускай живёт.
    -А  зачем же тогда ловишь?
    -Наверное, азарт.
    -Так что ты про филиал говорила? Отец там твой работает?
    - Да. И вся экспедиция.
    -Так он геолог? – спросил Андрей с интересом.
    -Да. И геолог, и минеролог и физик и химик и врач. Он умеет столько всего! Словом – учёный до мозга кости.
    -И что же ищет там твоя экспедиция?
    -Разные минералы и металлы; Индий, Радий, и другие, те, что трудно извлекать из морской воды. – Ангелина говорила спокойно, словно это были обычные вещи.
    -Из морской воды? Прикольно! Тебе, наверное, это всё нравится? – спросил Андрей.
    -Не очень. Я больше природой люблю любоваться и рисовать.
    -А я рисую плохо. Я мастерить люблю, с микросхемами возиться, паять, что-нибудь, плавить. И природу тоже люблю. По лесу ходить, по горам.
    -А ты любишь гладить и кормить животных?  - Спросила Ангелина.
    -Собак, что ли?
    -Всех! Я люблю, - ответила Ангелина улыбаясь.
    -А какие у тебя есть питомцы?
    -У нас здесь три ирбиса, два гепарда, один леопард, мы с папой любим кошачьих, есть ещё попугайчики, большой аквариум с рыбками и мой конь Сокол.
    -Ух, ты! Твой собственный конь? Клёво! - удивился Андрей.
    -Да! Ты любишь ездить верхом?
    -Ни разу не пробовал!
    -Если будет возможность, вернее, если папа разрешит, я тебя покатаю на Соколе. Это чистокровный ахалтекинец.
    -Ты сама за ним ухаживаешь?
    -Да. Папа с таким условием взял его мне, что бы я училась заботиться о ком-то. Животные учат нас  добру, любви, ответственности. Ведь мы, как сказал Маленький принц, в ответственности за тех, кого приручили. Так же можно сказать о людях.
    -Как это о людях? Мы же их не приручаем.
    -Мы в ответственности за тех, кто нас любит, за тех, кто рядом, близких, родных, друзей.
    -Дети за взрослых не несут ответственности,- сказал Андрей, и лицо его на миг помрачнело.
    -Не по закону, а по любви,- ответила  Ангелина, заглянув юноше в глаза,- мы должны делать всё, что в наших силах, чтобы люди, находящиеся рядом были счастливы.
    -Если бы все так думали!- Андрей опустил голову, - что-то не хочется рыбачить.
    -Я тебя чем-то обидела?
    -Нет. Я про своего отца вспомнил. Он давно ушёл от нас. А мама не стала разыскивать.
    -Бедненький, - Ангелина участливо посмотрела на юношу, - ты по нему тоскуешь?
    -Нет. Я его почти не помню.
    -А я маму совсем не помню, но мне её очень не хватает.
    -Сойка закричала, - сказал Андрей и огляделся вокруг, как будто пытался что-то увидеть.               
    -Да, это Фавн. Он всегда рядом. Папа не отпускает меня одну. Я сбежала, а мой страж нашёл меня.
    -Ты, что такая кислая стала?
    -Домой не хочу.
    -Тебе там плохо?
    -Нет. Но там нет тебя.- Ангелина проговорила это спокойно и  без застенчивости.
    -А со мной, значит, хорошо.
    -Да. С тобой интересно и безопасно. Дома тоже безопасно, но нет моих сверстников, хотя там очень красиво.
    -Ну, ты даёшь! Что ж, пойдём, покажи мне свой дом, эту Розовую Долину.
    -Нельзя. Она под куполом.
    -Ещё одна загадка.
   -Да. Вокруг неё невидимый купол. Он не пропускает чужих людей.
    -Значит я чужой? – Юноша вопросительно и пытливо посмотрел на Ангелину.
   -Нет. Но я ещё не раскодировала вход для тебя. У меня же нет твоего биополя. Я принесу завтра капсулу, а потом скажу тебе, когда можно пройти под купол.
      -Какую ещё капсулу?
     -Это такая металлическая коробочка. Ты подержишь её в руке, она зарядится твоим биополем. Правда я ещё папе ничего не говорила. Только он даёт добро на раскодировку.
     -Слушай, ты начиталась фантастики, или меня разыгрываешь?
     -Я не люблю фантастику. Особенно про перемещение во времени. Господь бы этого не допустил. Каждому даётся одна жизнь, и прожить её надо по совести. Я люблю реальность.
     -А твой купол – это реально?
     -Конечно, детская выдумка. Папа это ещё в юности придумал. Осуществить не было возможности.
     -Ну, у тебя и папа!
     Тут в воздухе что-то мелькнуло и повисло над водой.
     -Иду, иду! – сказала Ангелина, глядя в ту сторону.
     -Ты с кем разговариваешь? 
     -С Фавном. Мне пора. До встречи! – Ангелина шагнула в туман и …. исчезла.
    Андрей не верил своим глазам.
     -Скажи кому, не поверят! Не Ангелина, а ангел какой-то, - сказал он тихо сам себе.
     Возле большого аквариума Ангелина разговаривала с отцом.
     -Папа, ты не должен ограничивать меня в общении. Мне нужны друзья – сверстники.
     -Зимой вернёмся в Атлантику, ты увидишься со своими друзьями.
     -Папа, разреши привести Андрея!
     -Я не могу рисковать своей маленькой страной.
     -Но он не опасен! Я познакомлю его с Соколом, с Барсиком. Папочка, разреши!
     -Я понимаю тебя. А что если он кому-нибудь  расскажет о нас?
     -Он никому не расскажет! Да и кто ему поверит? Если бы ты знал, как мне нужен такой друг!
     -Хорошо. Я разрешу. Но Фавн, как всегда будет поблизости.
     -Папа! А как другие дети? Гуляют одни, общаются, дружат? Не все же они плохие!
     -Фавн будет рядом. Это для твоей же безопасности.
     -Ладно. К Фавну я уже привыкла. И Андрей, кажется, не против его присутствия.
     -Возьми свой биоплан. Твой друг ещё не знает о нём?
     -Пока нет. Биоплан в другой раз. Полетаем там, за пределами купола. – Ангелина махнула рукой в сторону гор.
     -Я надеюсь на тебя, дочь! – Анагор посмотрел долгим внимательным взглядом на Ангелину,- ты умная, хорошая девочка. Не подведи меня.
    Андрей и Ангелина ехали на Соколе по краю Розовой Долины.
     -Понимаю теперь, почему она называется Розовой, - сказал Андрей, розоватые скалы вокруг, кусты диких роз, розовый песок.
     -Правда, здесь очень красиво?- Спросила его Ангелина, - когда то  папа нашёл это место и решил построить здесь филиал, как мы его называем.  Долина похожа на чашу в обрамлении гор. А в глубине долины находится городок. Там наши дома, лаборатория, больница.
     -Даже больница? – Андрей удивился, - серьёзный филиал. А кого здесь лечат?
     -Всех нуждающихся, кто к нам попадает. Сначала папа лечил и оперировал сам. Потом уговорил Сергея Воронова закончить медицинскую академию. Теперь Сергей лечит людей, а папа животных. Они всегда друг другу помогают. У нас тут все, как одна семья.
     -Здорово! – Сказал Андрей, - такое сейчас редко встречается.
     Впереди показались крыши домов, утопающих в зелени.
     -Сколько тут деревьев! Это что, сады? – Спросил Андрей.
     -Да. И парки. А в центре городка у нас большой парк. Каких там только деревьев нет! И цветы там разные-разные. А сколько птиц! Даже белки там живут и сони.
     -Сони! Я держал как то соньку на руках, она такая маленькая серая, с хвостиком, не очень пушистая, но хорошенькая. И белку с рук кормил, правда, это давно уже было.
     -Давай оставим тут Сокола пастись, а сами пройдёмся пешком. Я покажу тебе наш городок, - предложила Ангелина.
     Они вошли в тенистый парк. Вдоль аллей стояли красивые скамейки. На одной из них сидела высокая привлекательная женщина. У её ног примостился снежный барс.
     Ангелина подвела к ней Андрея и сказала:
     -Знакомьтесь, Андрей, это Ирэда, наша медсестра, дизайнер, одна из папиных помощников и вообще хороший человек.
     Ирэда улыбнулась, из-за чего её лицо осветилось и, протянув Андрею руку, сказала:
     -Очень приятно! – Голос у неё был густой и бархатистый.
     -А это наш Барсик, - Ангелина обхватила зверя за шею руками, - он наш всеобщий любимец. Дай лапу, киса! Это  Андрей. Познакомьтесь!
     Барс поднял голову и посмотрел на Андрея. Юноша без страха погладил зверя по голове, почесал за ушами. Барсик доверчиво положил голову на ноги юноше, потом повернулся на спину, подставляя живот. Так они подружились.
     Ангелина потом ещё не раз приводила Андрея в Розовую Долину. Анагор не возражал, но был задумчив и молчалив. Девочка попросила его  разрешить прогуляться с Андреем по Ялте, Анагор снова разрешил. Юноша пришёлся ему по душе. Ангелина  познакомила  своего друга, почти со всеми обитателями долины и он быстро освоился и держался с ними непринуждённо.
    Ангелина и Андрей уходили на прогулку в город, держась за руки, а над ними легко плыл биоплан, на случай если ребятам захочется полетать.
    Анагор, молча, смотрел им вслед. Он вспоминал свою юность, первую любовь и первое разочарование, и, наконец, Веру, свою любимую жену - мать Ангелины.
    Медленно брёл он по аллее парка и настолько погрузился в воспоминания, что не заметил Ирэду, которая сидела на скамейке. Ирэда, в свою очередь, не стала его окликать. Она понимала, что бывают такие минуты, когда человеку нужно побыть наедине самим с собой.
    Женщина сама желала уединения. Она сидела под деревом и тоже вспоминала.
    Ей вспомнился осенний дождливый день 2008 года, тогда она впервые увидела Меркуса. На мокром асфальте лежал мускулистый молодой мужчина. Водитель, сбивший его, скрылся с места происшествия, боясь, что ему не поверят, что молодой человек сам бросился под колёса.
    Его звали Сергей Меркулов. Многократный чемпион России по боксу, успешный и обеспеченный молодой человек не пережил предательства. Его подруга Натали ушла к иностранному бизнесмену и укатила с ним в Италию. Хотя говорила, что любит своего русского «мачо».
    В операционной стояла напряжённая тишина. Третий час продолжалась сложная операция на черепе. Наконец она закончилась. Молодой хирург вытер пот со лба. Ирэда положила инструменты и стала снимать перчатки. Кривая на мониторе показывала, что сердце бьётся нормально.
    Анагор обнял хирурга и поздравил с успешным исходом операции.
    -Молодец Сергей! – сказал он, - твоё призвание - спасать людей. Пациент будет жить, слава Богу! Анагор облегчённо вздохнул и добавил, - спасибо вам всем!
   Пациент действительно выжил и прижился, как многие, кого собирал под своё крыло Анагор. И как у многих, желающих забыть своё прошлое, у нового гражданина Вергории появилось другое имя. Теперь его звали Меркус.
    Они полюбили друг друга – Ирэда (в прошлом Ирина Эдуардовна Агеева) и Меркус.
    Во время очередного посещения города Меркус встретил старого друга. Они оба были удивлены и  обрадовались встрече. Друг предлагал вернуться в большой спорт. Но у Меркуса началась другая жизнь. Они с Ирэдой недавно переехали в Розовую Долину, и были там счастливы. Этот друг также сообщил, что Натали бросила своего бизнесмена и вернулась домой.
  Меркус ответил, что уже встретил ту единственную женщину, с которой готов быть рядом всю жизнь. Друзья тепло  попрощались.
   Но воспоминания иногда посещали Меркуса и в памяти всплывали те минуты, когда он,  казалось, сходил с ума от любви к Натали, и только присутствие Ирэды успокаивало его.
    Ничего не предвещало беды, но она случилась. Однажды на берегу моря, неожиданно, Меркус столкнулся с Натали. За последние годы он сильно изменился и, привыкнув к простой жизни с искренними людьми забыл про осторожность. Натали, жалуясь на свою разбитую  жизнь, пригласила Меркуса к себе, якобы для помощи. И он не смог ей отказать. Искушённая, знающая мужские слабости, Натали окутала его своими ласками. Растленная, но всё ещё притягательная эта женщина снова привязала его к себе, и Меркус  стал Сергеем. Он любил Ирэду, помнил о ней, но не мог вернуться, потому, что знал: он не сможет посмотреть ей в глаза, потому, что не хочет причинять ей боли. Пусть лучше думает, что его больше нет.
    Так думал Сергей. А Ирэда ждала. Она бы придумала тысячи оправданий, что бы его простить и принять. Но Сергей не знал этого, он  совсем запутался. Эйфория страсти длилась около месяца, но однажды, придя домой, Сергей увидел записку. В ней Натали сообщала, что решила предоставить ему свободу и уехала с новым партнёром. Пелена упала с  глаз Сергея, невыносимая боль пронзила сердце. Не от очередного предательства Натали. Он вдруг осознал, какую сделал ошибку. Как он мог так поступить по отношению к Ирэде?
    -Пути назад нет, - сказал он сам себе, - я больше никогда не стану Меркусом. Прощай Ирэда! - и Сергей жестоко запил.
    Ирэда вспоминала каждую улыбку, каждое слово своего любимого Меркуса и ждала, ждала. Разве могла она знать, каким он теперь стал? И разве бы узнала его, в обросшем, грязном бродяге со слезящимися глазами. 
   Сергей сидел на бетонном ограждении и невидящим взглядом смотрел на прохожих. Он уже ни о чём не думал и ничего не чувствовал. Вдруг бутылка выскользнула из рук и мужчина, упав с ограждения на противоположную сторону, скатился в канаву. Больше он уже не встал. А ведь помощь была близко.
   Несколькими минутами позже, мимо прошли Ангелина с Андреем. Они шли, держась за руки. Вдруг Ангелина тревожно оглянулась. Она не могла понять причину своей внезапной тревоги. А в это время, скрытый от её глаз, умирал в канаве один из её друзей, который когда-то играл с ней, катал на плечах, учил спортивной выносливости и просто по - братски любил.  Эх, Сергей, Сергей, как ты мог  так загубить свою жизнь!
   Фавн, незаметный как всегда, летел вслед за Ангелиной. Вдруг он увидел, как полицейские заносят в фургон мужчину. Фавн понял, что тот был мёртв. На мгновение он увидел лицо бродяги и узнал его! Нет! Он ничего не скажет Ирэде. Не сможет пережить её горя. Пусть лучше она живёт надеждой.
    -Ирэда! Пусть ты никогда не полюбишь меня, но я сделаю всё, что смогу, чтобы чёрная тень беды не коснулась тебя!- Так думал Фавн, летя над вечерним городом.
    Прошло ещё несколько летних дней, которые Ангелина проводила с Андреем. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Заканчивался мамин отпуск, и Андрею нужно было уезжать домой в Нижний Новгород.
    Последний вечер перед  разлукой. Ребята решили полетать на биоплане. Когда ещё выпадет такая возможность? Ангелине тяжело было прощаться с другом, она была печальна. Андрей же напротив, был чрезмерно разговорчив, стараясь не показать волнения, много смеялся. Лишь когда они вдвоём взмыли высоко под облака на почти невесомом биоплане, Ангелина начала улыбаться, а Андрей перестал балагурить.
    Биоплан или « эгоплан», как его называл Анагор, так как управлялся он движением мысли - импульсами желаний пилота, плавно нёс ребят над городом. Внизу проплывали дома, деревья, дороги, наконец, горы и море. Вот они летят над Розовой Долиной. Ребята опустились пониже. Под ними был парк. По этим аллеям они гуляли с Барсиком, кормили здесь белок с рук. Внизу показались люди. Это Фавн и Ирэда.
   Фавн почувствовал вибрацию воздуха (биоплан летел бесшумно) и поднял голову. Ангелина помахала им с Ирэдой рукой. Фавн улыбнулся, а Ирэда засмеялась. Она смеялась, радуясь за ребят и долго, с улыбкой,  смотрела им вслед. Фавн тоже смеялся, от неожиданной радости, что снова видит Ирэду счастливой. Много бы он отдал, что бы слышать этот её смех. Так они смеялись и улыбались друг другу, даже когда биоплан исчез из виду.
  Сергей Воронов вышел подышать в сад. Он тоже почувствовал низко летевший биоплан и посмотрел вверх. Ангелина, счастливо улыбаясь, помахала ему рукой. Сергей махнул в ответ и долго стоял задумчиво улыбаясь. Потом он опомнился и зашёл в дом. Через некоторое время Сергей разговаривал с Анагором.
    -Я не буду всё время держать её возле себя, - говорил Анагор. Запретный  плод сладок. Хочешь удержать - отпусти, я это давно понял.
    -Правда, это так, - ответил Сергей, - тебя она не забудет и не бросит. Ты единственный для неё родной человек. А изолировать от общения Ангелину нельзя, у неё ранимая душа  и ей надо постепенно привыкать к превратностям жизни. Ты ведь не вечен, да и любовь – штука сильная, если любишь хорошего человека, она только на пользу,- Сергей посмотрел в лицо старшему другу.
    За последние годы Анагор сильно постарел. И хотя душой он был ещё молод, но всё принимал близко к сердцу, переживал не только за дочь, но и за созданный им город, страну и судьбу каждого её гражданина. И всё это, конечно, не могло, не отразится на его внешности и здоровье. Анагор понимал, что когда не станет его, не будет и Вергории и всего, что с ней связано. Пусть не сразу, но это произойдёт. Что тут он может поделать? Чему суждено случится, то когда-нибудь случается. За Ангелиной - будущее и она сама сделает выбор. Главное, что бы рядом был надёжный друг. Что касается его, Анагора, то как любящий отец, он готов принять её всегда, в любую минуту.
    Прошло несколько дней после отъезда Андрея. Ангелина не находила себе места. Наконец она пришла к отцу и попросила отпустить её, съездить к другу в Нижний Новгород.
    Анагор давно был готов к этому разговору. Но, всё же, побаивался отпустить дочь так далеко одну. Ангелина настаивала, чтобы в городе её никто не сопровождал, она согласилась, чтобы её довезли до Нижнего Новгорода, адрес Андрея она знала и найдёт его сама. Девочка даже не хотела ему позвонить, что бы это было сюрпризом.
    Как можно удержать влюблённого подростка, не причинив ему неимоверной боли? Возможно, стоит это сделать, когда у ребёнка сомнительные друзья или нет доверительных отношений с родителями. Но Анагор доверял своей дочери. Доверял и Андрею. Но знал, как опасен город  для наивной девочки, которую он так долго укрывал от посторонних глаз. И, всё-таки, он решился оставить её одну на сутки. Кому то это покажется мало, но Ангелина была безумно рада и такой возможности.
    -Целые сутки, без привычного сопровождения Фавна, самостоятельно, вдвоём с Андреем! Даже не вериться! - Так думала Ангелина, собираясь в дорогу.
    Наступил день отъезда. Причём отъезда, а не перелёта. Ангелина никогда ещё не ездила поездом, а летать ей приходилось не раз. Решили, что поедет она не одна, Диего будет сопровождать её до конечной станции. Затем  он остановится на сутки в гостинице, после чего они с Ангелиной уедут обратно.
    -Береги себя, дочь, - Анагор пристально посмотрел девочке в глаза, словно хотел запомнить этот момент на всю жизнь. Прощаясь на перроне, Анагор прочёл Ангелине стихи. Ещё никогда они ему не давались так тяжело. Он понимал, что в другое время написал бы лучше, но сейчас чувствовал себя опустошенным. Ведь придёт день, когда дочь его покинет не на несколько дней, а навсегда.
    -Под куполом небес живи открыто
    Но помни, что когда - то  ты была
    Под куполом любви отца согрета,
    Как первоцвет нежна и весела.
    Лети на волю!  Пусть моя молитва
    Тебя на всех путях от зла хранит!
    И добрый твой хранитель-Ангел света
    Повсюду за тобою пусть летит.
    Тебя я буду ждать, пока я жив.
    Вернуться сможешь ты всегда ко мне родная,
    Но знай, в огромном мире есть старик,
    Что ждёт тебя всегда и дни считает.   
    Анагор не дочитал до конца,- Ангелина с плачем бросилась его обнимать, уговаривая:
    -Не надо. Папочка! Я ведь не навсегда уезжаю! Я ведь никогда тебя не брошу! Я только повидаюсь с Андреем и приеду, папочка! Даже когда я буду взрослой, я буду навещать тебя! Я не забуду и нашу Долину и Вергорию. Это ведь всё самое родное, что у меня есть!
    Ангелина последний раз обняла отца и долго - долго махала ему рукой из вагона, пока перрон не скрылся из виду.
    Анагор не был на вокзале почти шестнадцать лет, с того памятного дня, когда он решился навсегда покинуть родной город.  Этот день запомнился навсегда. В ожидании поезда он, уставший,  заснул с двухмесячной Ангелиной на руках и не заметил, как его ограбили. Вор забрал всё, даже документы и билет. Но хуже всего было то, что украли серебряный кулон на цепочке, подарок любимой жены Веры, с её миниатюрным портретом. Анагор не знал, что обокравшего его мужчину вскоре сбила машина и водитель, не желавший неприятностей, оттащил мёртвое тело подальше от дороги, в поле. Благодаря этим событиям через несколько месяцев  в местной газете появился небольшой некролог, подписанный академиком Высоковым, и Анагор понял, что теперь для всех, знавших его прежде, он мёртв.
   Анагор, молча, смотрел вслед уходящему поезду. Воспоминания вдруг разом нахлынули на него. Он вспомнил рождение Ангелины, долгие скитания по городам и случайные заработки, пока наконец ему не удалось собрать денег на простейший макет купола, который от создал на дне одного   безымянного озера, затерянного в горах. Затем Анагор перебрался на Чёрное море и создал клинику, куда попадали найденные им случайно люди, нуждавшиеся в помощи. Многие, из обогретых им, оставались работать в его команде. Потом Анагору удалось создать купол на дне Атлантического океана и построить там город, который со временем разросся. В этом городе существовали свои порядки и был один общий язык. Так образовалась небольшая страна под водой. Её назвали Вергорией, в честь любимой покойной жены Анагора Веры Горячей. Там же в водах Атлантики Анагор нашёл и спас утонувшего рыбака Диего, который не пожелал вернуться на землю, тронутый добросердечностью жителей обретённого им нового мирка. Помнил Анагор и день встречи с Фавном, Ирэдой и многими другими людьми. Он помнил историю каждого жителя своей небольшой страны. Но чаще всего  он вспоминал жену. Он так и не узнал, что же тогда произошло в больнице. Не знал Анагор о том, что Петрухин, под видом родственника, пришёл к Вере в палату. Как он пытался богатыми посулами  выманить у неё интересовавшие его сведения. И, конечно же, не мог знать  о том, как, поняв бесполезность своего предприятия, озлобившийся  бывший ассистент наговорил его жене много оскорбляющих Анагора слов, после чего у впечатлительной и ослабленной тяжёлыми родами Веры случился сердечный приступ.  Но Анагор знал одно – ни одну женщину он уже не сможет полюбить так, как любил свою единственную жену. И эта память, эта немеркнущая любовь давала ему силы. Сколько лет он шёл к осуществлению своей мечты – построить город в недоступном для непосвящённых людей месте. Создать некий оазис  тепла, любви и доверия, где не было бы места злу. Он знал, что когда-нибудь этот придуманный и созданный им самим мир разрушится, но ему хотелось, что бы уже здесь и сейчас, существовал счастливый уголок на земле, где бы человек  мог отдохнуть душой и заниматься любимыми делами без страха. А самое главное, Анагор хотел вырастить дочь в атмосфере любви. Но его ошибка была в том, что он  старался полностью изолировать Ангелину от общения с людьми, живущими вне «его мира». В самые тяжёлые минуты Анагор молился и просил у Бога прощения, за то, что не может забыть прошлое. Казалось порой, что именно это было для него самым главным, но каждый раз смотря на дочь, он задавал себе и Богу вопросы: почему, за что и как быть дальше? Анагор подарил Ангелине Библию, она стала самой любимой книгой для девочки.
    Размышления Анагора прервал Сергей Воронов, обняв старого друга, он  повёл его прочь от перрона, пытаясь хоть как то ободрить.   
   Фавн стоял в парке возле Ирэды. Она подняла глаза и тихо сказала:
   -Я знаю, что  Меркуса больше нет.
   -С чего ты взяла? – Фавн пытался её успокоить.
   -Когда он ушёл, на сердце у меня было тревожно и больно, очень больно. Значит, Меркусу было плохо. А недавно во мне вдруг что-то произошло. Исчезла боль. Значит, он отмучился, и его больше нет. Я чувствую это. Мне уже не надо ждать Меркуса. Его больше нет, - Ирэда смотрела на Фавна, и он заметил, как изменился её взгляд.
   -Может, ты хочешь полетать?- спросил, Фавн, что бы как то отвлечь её, - я понесу тебя на руках. Как - то я уже нёс тебя, правда ты была без сознания.
   -Я знаю, что ты спас меня. Помню и благодарна тебе, Фавн. Ты всегда был добр ко мне. Хочешь  со мной полетать? Отчего же нет? Возможно.
   Фавн впитывал в себя каждое её слово. Он тоже помнил, как однажды осенним хмурым днём летел над побережьем. Молодая красивая женщина бросилась в штормовую волну, что бы уйти из жизни. Но Фавн вовремя её заметил и вытащил на берег. Женщина не приходила в себя. Огромный водно-песчаный вал ударил её по голове. Фавн смотрел на пострадавшую и думал, что красивее её нет никого на свете. Он сжалился над бедняжкой и на руках отнёс в больницу к Анагору.
   Прошло десять лет, и все эти годы Фавн (он же Фёдор Авдеевич Ничков) безнадёжно любил Ирэду. Он всегда старался её чем - то обрадовать. Когда появился Меркус, Фавн незаметно отошёл в тень. Правда, он продолжал каждый год в День рождения дарить Ирэде жемчужину, но был, по-прежнему, одинок. И потому, когда Анагор предложил Фавну сопровождать подросшую Ангелину, он с радостью согласился.
   Ангелина шла по большому городу и с интересом его рассматривала. Диего, как и было условлено, не пошёл за девочкой. Ангелина взяла с него слово, и мужчине ничего не оставалось, как ждать её в гостинице.
   Впереди показался подземный переход. Ангелина осторожно, но с любопытством спустилась в него. Люди шли по переходу быстро, кто – то кидал мелочь стоявшим  и сидевшим тут плохо одетым людям в просительной позе.
   Ангелина медленно проходила мимо них. Диего наказывал не каждому давать денег, мол, многие бездельники их пропивают. Но кто из этих людей действительно нуждающийся, Ангелине трудно было понять. Вдруг она увидела гитариста.
   Молодой парень в чёрных очках играл здорово. Ангелина остановилась возле него и заслушалась. Потом она поняла, что парень слеп. Жгучая жалость пронзила её сердце. Девочка достала из кармана все свои деньги и, подойдя к парню очень близко, тронула его за руку.
   -Возьми, - тихо сказала она, сдерживая слёзы,- ты классно играешь, ты такой талантливый! Ангелина положила деньги парню в руку.
   -Это много, - сказал он, - заберите  хотя бы половину.
   -Я больше ничем не могу тебе помочь, не обижай меня отказом,- уговаривала девочка гитариста, - а как ты пойдёшь домой? За тобой придёт кто-нибудь?
   -Да, моя девушка, - ответил гитарист.
   -О, как хорошо, что у тебя есть девушка! Я тебя понимаю, пусть не совсем, но понимаю. У меня тоже есть парень! Я сюда к нему приехала. Прощай! Удачи тебе и твоей девушке! Большой удачи и большой- большой любви!
   Ангелина вышла из перехода и побрела по городу. Она остановилась возле большого магазина и посмотрела на своё отражение в витрине.
   На неё смотрела стройная светловолосая девушка  с большими красивыми глазами и маленьким ртом. Выражение лица было наивное и немного печальное.
   -Интересно видеть себя со стороны, – подумала Ангелина и пошла дальше.
   Она намерено не села в автобус, ей хотелось впервые одной самостоятельно пройтись по улицам этого красивого города. Как же она сейчас завидовала студентам, которые проходили мимо группками или в одиночку. Они не только сутки, они годами могли жить в городе без родителей. Ангелине тоже захотелось стать студенткой.
   Вдруг из-за угла вывернул пьяный мужчина и чуть ли не столкнулся с девочкой. Ангелина отпрянула в сторону.
   -Что! Не нравлюсь! – прохрипел он.
   Ангелина, сначала, испугалась, но затем проговорила спокойно:
   -Вы  зря принимаете спиртное. Алкоголь разрушает печень, деформирует почки, а главное разрушает клетки головного мозга, которые не восстанавливаются.
   Мужчина оторопело посмотрел на неё и сказал:
   -Ты мне, что, лекцию собралась читать? Ещё ты мне на мозги не давила!
   -Я никогда не на кого не давлю. Мне просто вас жаль. В каждом человеке скрыты огромные возможности, но вы их можете все растерять. К тому же под действием алкоголя человек не способен контролировать своё поведение. Это только испортит вашу репутацию.
   -Да от моей репутации итак ничего не осталось! Ну, ты даёшь! Я же форменный алкаш! – Мужчина хрипло засмеялся, а потом закашлялся.
   -Вы это осознаёте? – Удивлённо спросила Ангелина, - тогда для вас не всё ещё потеряно. Обычно алкоголики себя таковыми не признают. Бросайте пить, вы же наверняка в чём - то талантливы, - Ангелина говорила тихо и с участием.
   -Ты, голуба, какая - то не такая! Как инопланетянка, такая вот, понимаешь, - мужчина покутил в воздухе рукой, - таких людей, голуба, сострадательных нет давно. Тебе, трудно будет в жизни. Ведь грызть никого не умеешь, по головам ходить - тоже, затопчут тебя, однако.
   -Да что вы, золотое правило в жизни работает! - Обрадовано сказала Ангелина.
   -Какое такое правило? Ты и это знаешь? Это ты про то, что в Библии написано?
   -Да, которое дал Христос: Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
   -Ну, это ты зря, голуба. Идём вот, присядем, я тебе, что - то скажу.
   Он отвел Ангелину к краю тротуара, к большому зданию, они сели на выступ фундамента  и мужчина начал рассказывать о себе. Ангелина уже не чувствовала ни страха, ни брезгливости, она с интересом слушала своего случайного собеседника и проникалась к нему состраданием.
   -А ведь ты права, на счёт таланта. Я писал стихи. Хорошие, понимаешь, стихи! Несколько раз в местной газете публиковали, даже брошюрку издал. Да! – Вздохнул мужчина,- загубил я свой талант. Верно, ты говоришь. А ты, как звать тебя дочка?
   – Ангелина, - ответила девочка.
   – Красивое у тебя имя. И сама - тоже. Так вот, Ангелина, имя тебе подходит, ангельская у тебя душа! Не попадись, смотри, плохим людям! Есть такие, понимаешь, приспособленцы. Высосут из тебя всё, да и выбросят. Да ты,  вижу, мне не веришь? Эх ты, голуба, чистая ты душа! Давно стихов не сочинял! Однако сейчас попробую, вдохновила ты меня,- и мужчина начал читать стихи, сочинённые на ходу:   
   -Ангелина – луч тёплого света,
   Как любовь, что поэтом воспета,
   Как листвы таинственный шёпот
   В доброту, словно  ризу одета.
   Чудо в мире подзвёздном, как песня,
   Что прекрасные Ангелы пели.
   Тень в жару, улыбка апреля,
   В шуме грохота бурь - трель свирели.
   Где, скажи, научилась ты видеть
   Свет во мраке, цветок средь пустыни,
   В пыльных стёклах огней переливы?
   Словно капелька знойного лета
   Средь холодной зимы – Ангелина!
   Мужчина посмотрел на девочку, она улыбалась.
   -Хорошие у вас стихи получились! Не зарывайте свой талант!
   -Да. Спасибо на добром слове! А ты не здешняя?
   -Нет, я к другу приехала. Да вот решила по городу пройтись.
   -А ты ступай к своему другу и вдвоём погуляйте. Одной, однако, опасно. Где твой друг живёт?
   Ангелина назвала адрес.
   -Ты езжай лучше на трамвае, на двадцать первый садись, а то не дойдёшь до утра. Мало ли кто ещё  тебе встретится. Я уже и так тебя порядком задержал.
   -А у меня денег нет.
   -Нет? – Мужчина порылся в кармане, - вот мелочь у меня тут осталась, а ты поезжай. Раньше увидитесь. Беги, беги! Вон твой трамвай идёт.
   Ангелина обняла мужчину и побежала на трамвайную остановку.
   -Спасибо  вам большое! И за стихи спасибо! – крикнула она, обернувшись, и помахала рукой.
   -Счастливо! Да смотри, раньше - то времени не выходи, слышишь, Ангелина! Боязно мне за тебя.
   Девочка почти залетела в вагон и пошла покупать билет. Впервые в жизни, самостоятельно. Когда то давно они уже ездили с папой на трамвае, но где это было она, уже не помнила.
   Мужчина долго смотрел вслед отъехавшему трамваю и, качая головой, проговорил:
   -Чистая душа, однако. Ангелина, храни тебя Бог!
   -Вот этот дом. Точно. И кодовый замок на подъезде, - подумала Ангелина. Код она помнила, Андрей как - то его называл мимоходом, а память у девочки была отличная.
   Андрей открыл дверь и застыл удивлённо.
   -Привет! Что, сюрприз удался? – Ангелина засмеялась, увидев его растерянность.
   -Ангелина! Ты здесь? – Андрей выглянул в подъезд, - одна?
   -Одна! Впервые в жизни! Даже Фавн меня не сопровождает.
   -А отец? Он согласился отпустить тебя одну?
   -Он смирился. Решил предоставить мне свободу на целые сутки!
      -Входи, – Андрей открыл дверь, приглашая Ангелину в квартиру.
      -Лучше ты выходи! На улице сейчас  так хорошо!- Девочка потянула его за руку, - пойдём со мной.
     -А ты знаешь, мне тоже предоставили свободу! И тоже на целые сутки, - Андрей улыбался, он всё ещё не мог прийти в себя от неожиданной радости, - мама улетела в Гурзуф. Один фотограф, с которым она там познакомилась, помнишь я тебе рассказывал, вызвал её на мастер - класс, даже билет купил. Она долго не решалась меня одного оставить, но я её уговорил. Мне кажется, тот мужчина просто в неё влюбился.
     -Вполне вероятно. Твоя мама такая красивая! Надо же в один и тот же день и тоже на сутки! Это не просто совпадение, это добрый Господь всё устроил! -  Ангелина смотрела на Андрея, глаза её светились счастьем, - я так по тебе соскучилась! – она обняла Андрея и прижалась головой к его плечу, - я никого так не обнимала! Только папу и тётю Дашу, когда она была жива, - Ангелина готова была не отпускать от себя юношу, но взяла себя в руки.
     По вечернему городу медленно шли двое, держась за руки. Их сердца бились, как одно, и две души слились вместе. Они шли, молча, иногда поворачивая, друг к другу головы и встречаясь взглядом. В этих взглядах было всё, слова тут излишни. Это были Андрей и Ангелина.
     Вдруг из-за угла показалась толпа подростков. Они неторопливо шли на встречу. Ангелина доверчиво смотрела на парней, а Андрей насторожился. Самый высокий парень, вдруг отделился от толпы и подошёл к Ангелине. Он, стоя в развязной позе, бесцеремонно оглядел её с головы до ног.
     -Картинка! Пойдём с нами, развлечемся! - он схватил девочку за руку.
     -Ангелина, не ходи! Это может быть опасно, - сказал ей Андрей.
     -Тогда не пойдём, - Ангелина убрала руку парня, - мы с вами не пойдём.
     -А кто это мы? Я зову только тебя. Он мне не нужен, - парень грубовато кивнул в сторону Андрея.
     -А я без него никуда не пойду. Андрей мой самый лучший друг.
     -Подумаешь! Был один, будет другой, - сказал парень развязно и снова взял Ангелину за руку.
     -Как тебя зовут? – Спросила его девушка.
     -Толян!
     -А меня Ангелина. Понимаешь, Толян, ты нам не сможешь помешать. Если мы с Андреем хотим быть  вместе, то будем вместе всегда, - Ангелина говорила мягко и спокойно, в обычной своей манере. Ведь она, в сущности, любила людей.
     Толян оторопело посмотрел на неё и как то неуверенно проговорил:
      -У тебя что, не все дома?
      -Все дома, кроме меня.  Даже Фавн.
      -Кто?
      -Фавн - мой земной ангел хранитель.
      -Она чокнутая, - сказал Толян, оглянувшись на своих приятелей, - но симпатичная. Ты думаешь, я так просто от тебя отстану? Пойдём! - он потянул Ангелину за руку. 
     Девушка оглянулась на Андрея и спросила:
      -Здесь видимо нужно грубо, да?
      Андрей подошёл к ней и тихо сказал:
      -Отойди в сторонку, я сам.
      -Ладно, - Ангелина высвободила руку с неожиданной силой, - надеюсь, обойдётся без драки?
      -Раз твой друг такой непонятливый, то не обойдётся, - сказал Толян и сплюнул в сторону.
      То, что произошло потом, было для Ангелины впервые и неожиданно. Толян ударил Андрея, тот ответил. Остальные парни, налетев на Андрея, повалили его на асфальт. Ангелина некоторое время оторопело стояла в стороне. Но вдруг она поняла, что сейчас на её глазах избивают её лучшего друга. А она бездействует.
     Девушка кинулась в гущу драки и стала раскидывать парней. Они отлетали в сторону и падали. Ангелина подала руку Андрею, тот с трудом встал.
     -Ну, ты даёшь! Где научилась?
     -Это Сергей меня научил, так на всякий случай, ему в детстве часто приходилось драться. А мускульную силу я развивала по папиной методике.
     -А бегаешь ты быстро? - Спросил Андрей, глядя, как вокруг них сужается кольцо готовых напасть парней, - Бежим! - Крикнул Андрей, не дождавшись ответа, взял Ангелину за руку, и они побежали.
     -Они что, снова хотят подраться? – Спросила Ангелина на бегу.
     -Конечно. Зачем же тогда им нас догонять. Толяну нужна ты, а я ему только мешаю.
 Расстояние между бегущими сокращалось.  Ангелина бежала легко, но избитый Андрей двигался всё медленней. Наконец он совсем остановился .
     -Беги одна, Ангелина, тебе нужно спрятаться.
     -Я одного тебя не брошу! Мы позовём на помощь, - Ангелина вспомнила про Фавна.- Как он нам сейчас необходим! – подумала она.
      Они снова побежали, взявшись за руки, но вскоре Андрей остановился, согнувшись.
      -Что же делать? – Думала Ангелина. Телефон она намеренно не взяла, Диего далеко, браслет, бьющий электрическим  разрядом, она тоже незаметно сняла с руки и положила в сумку Диего ещё в поезде. Но папа учил, что в любой ситуации нужно обращаться к Богу. Он всегда услышит искреннюю молитву верующего.
      -Помоги, Господи! – молилась Ангелина, потом она посмотрела на небо и крикнула уже вслух:
      -Помоги, нам, Отец!
      Мимо проезжал какой то автомобиль. Водитель притормозил возле ребят, открыл дверцу и крикнул:
      -Прыгайте! Быстрее, ребята!
     Ангелина и Андрей почти залетели в салон машины, закрыли дверь и автомобиль умчался. Подбежавшие подростки постояли недолго на месте, а потом, выкрикивая ругательства, развернулись  обратно.
      Водитель довёз ребят до дома, где жил Андрей.
      -Спасибо вам большое! - Поблагодарила его Ангелина.
      -Спасибо, - Андрей протянул водителю руку.
      -Ты мужчина,- ответил водитель,- береги свою девушку,- потом обращаясь к обоим, сказал,- удачи вам, ребята! С Богом!
     Машина уехала. Ребята помахали ей вслед, и пошли к дому. Он был девятиэтажным. Вдруг Ангелина предложила:
     -Давай поднимемся на крышу. Сейчас хорошо видно созвездие Лебедя, я покажу тебе его. Самая яркая звезда в Лебеде – Денеб. Мне нравится смотреть на его мерцание.
     -На крышу? – Андрей посмотрел наверх, - давай.
     Ангелина и Андрей стояли на крыше девятиэтажного дома, держались за руки и смотрели на залитый огнями город.
     В это время на высокогорной площадке два человека, мужчина и женщина, устанавливали фотокамеры на трёхногие штативы.
     -Теперь попробуем на самой большой выдержке, - сказал мужчина.
     -Ты думаешь, у меня получится? – Спросила женщина и посмотрела в окно видоискателя. Она увидела летящего по небу человека. Его прозрачные крылья видны были только тогда, когда в них отражался звёздный свет.
     Женщина в испуге отпрянула от камеры, но вскоре снова посмотрела в неё. Человек летел, это был факт. Это был мужчина. Но, что ещё более удивляло, он нёс на руках женщину. Вскоре летящие люди скрылись из виду.
     -Я, кажется, видела сейчас ангела, – сказала женщина растеряно, - правда видела. Он летел вон там. Но я всегда считала, что ангелы светятся, но он не светился. Инна Александровна, а это была именно она, растеряно  посмотрела на собеседника.
     -Они не всегда светятся,- ответил тот,- я, например, сейчас очень близко вижу одного ангела. Он не светится, но я ослеплён.
     -Правда? Где? Инна Александровна оглянулась вокруг.
     -Я говорю о тебе. Ты – мой ангел.
     -Нет, Миша! Я серьёзно говорю! Я действительно его видела!
     -И я серьёзно, и вполне серьёзно тебе говорю, выходи за меня замуж! Согласна?
     -А как, а я…, - замялась Инна Александровна.
     -Я люблю тебя, Инна! А фотосъёмка - хороший повод  для встречи.
     -Так как? Согласна?
     -Нет!
     -Что?
     -Нет! Это был не ангел! Я вспомнила. Мне Андрей как то рассказывал, что отец Ангелины спасал какого-то мужчину. У того были перебиты ноги и, что бы не началась гангрена, их пришлось частично ампутировать. Ноги стали сантиметров на пятнадцать короче и мужчине трудно было ходить. И тогда отец Ангелины, он врач, профессор, учёный какой-то, придумал ему крылья. Как же зовут  того мужчину, как мифического персонажа? Фавн! Точно! – Инна Александровна говорила быстро, Михаил её удивлённо слушал и не перебивал, - так вот, чтобы летать, Фавну не нужно махать руками. Крылья работают от мысли. Например, нужно взлететь, импульс от мозга идёт к летательным мышцам и крылья расправляются. Это не ангел. И я, Миша, понимаешь я тоже не ангел! Далеко не ангел. И чтобы решиться на такой шаг, нужно всё серьёзно обдумать.
     -Я люблю тебя, Инна, - перебил её Михаил.
     -Прошу тебя, дай договорить! У меня сын, и я его очень люблю. Понимаешь? Если вдруг ты закричишь на него или захочешь наказать, да мало ли что, я просто не смогу, я не смогу…
     -Я тебя понимаю. У тебя, между прочим, умный, взрослый, самостоятельный сын. Просто замечательный, весь в тебя. И я думаю, что проблем у нас с ним в отношениях не будет. 
     Я никогда его не оставляла одного до этого дня. Сама не понимаю, как я решилась поехать с тобой и оставить его на сутки совсем одного.
     -Он не один. С ним твоё любящее материнское сердце. Меня, к твоему сведению, очень любят чужие дети. Свои давно выросли, внуков нет пока. А твой сын мне не чужой. Потому что ты - моя. По крайней мере, в моём сердце. И не забивай голову напрасными страхами, всё у нас будет хорошо!
     -Ты уверен? – Инна пытливо посмотрела в глаза Михаилу.
     -Уверен, - фотограф подошёл к женщине и, обняв её, прижал к своему сердцу,- если бы ты знала, родная, как ты мне дорога. И Андрей мне тоже дорог.
     -Правда?  Тогда, ему отец не помешает.
     Ангелина и Андрей сидели на краю крыши, свесив ноги и держась за ограждение. Кто - то скажет, что это опасно. Конечно! Но как не хочется думать об опасности в шестнадцать лет, когда чувствуешь рядом надёжного друга, и совсем не страшно. Ангелина положила голову на плечо Андрея.
      -Я хочу быть всегда с тобой рядом, - сказала она.
      -Я буду рядом, - ответил Андрей.
      -Я не хочу с тобой расставаться никогда-никогда. Ты мне дорог, как папа, как брат, может больше, я не знаю, но мне с тобой хорошо, а без тебя очень-очень плохо! - Девочка повернула к нему лицо и заглянула в глаза, - может это и есть любовь?
      Андрей ответил, слегка улыбаясь, - именно это люди называют любовью.
      Они долго смотрели друг на друга, потом Андрей спросил, - Так что ты там про созвездие Лебедя говорила?
      -Вот оно, прямо над нами, - ответила Ангелина.
      Тёплая июльская ночь окутала притихший город. На одной из крыш высотного дома сидели двое влюблённых. Они смотрели на небо. В их широко распахнутых глазах отражалось созвездие Лебедя, и ярче всех звёзд сверкал голубой Денеб.

                Морис и Фью (сказка)
  На лесной полянке, весело напевая, прелестная девушка рвала ромашки и клевер. Утреннее солнце не жгло, ветерок овевал приятной прохладой. Девушка нарвала букет и побежала к небольшому  домику, уютно расположившемуся у лесной речушки. С трёх сторон домик окружала стена леса, фасадом он выходил на полянку, за которой проходила неширокая лесная дорога. На окнах заиграли солнечные блики, а в витражном окне под самой крышей стёкла перемигивались цветными огоньками.
  Из домика, прихрамывая, вышел старик-лесничий.
  -Фью, милая моя, ты сегодня весела, как птичка! Уж верно задумала что то, проказница! Старик ласково потрепал девушку по щеке.
  -Просто утро чудесное, папочка! Как птицы то поют! И кружась со смехом, девушка забежала в дом.
  Одинокий всадник мчался по лесной тропинке. Одухотворённое лицо его светилось в ожидании чего - то очень хорошего. Он пристальней вгляделся вперёд. Вот и дуб-богатырь поднял руки-ветви и словно приветствует юношу. А под дубом плетёт венок она, та, ради которой молодой всадник готов горы сдвинуть. Лишь бы увидеть свет ясных глаз, лишь бы услышать ласковый шёпот, лишь бы прикоснуться к шёлковой пряди волос, ниспадающей на юные плечи. В простом платьице эта девушка была очаровательней любой принцессы разодетой в золото и бархат. Вместо короны на голове её венок из полевых цветов.
  -Морис! Девушка радостно вскочила и побежала навстречу любимому, одела на голову ему венок. Взявшись за руки, оба счастливо засмеялись. Казалось, что вся природа ликует вместе с молодой парой. Мир был добрым и чудесным. Но недолго продолжалось это беззаботное время.
  На границе страны король собирал войска. Сосед-правитель объявил войну. Молодые люди по обе стороны границы простились с родными и любимыми, прежде чем отправиться в бой, для многих последний в жизни.   
  Морис смотрел в ласковые глаза Фелиции и не мог произнести те слова, которые как гром поразят её. Но время не стоит на месте.
  -Прощай, любимая! Я иду на войну. Меня ждут солдаты. Я должен уехать. Прямо сейчас. Бог даст, мы ещё встретимся.
  Морис крепко обнял и поцеловал девушку. В её ясных глазах стояли слёзы.
  -Ты вернёшься, Морис! Возвращайся ко мне, милый мой! Я буду ждать, и молиться за тебя. Ты вернёшься, я знаю.               
  Бессмысленная война, из-за какой - то пустячной обиды оборвала многие жизни. Морис сражался достойно и бесстрашно, ведя за собой солдат. Но когда победа была почти в руках, молодого командира сразила пуля. Увидев, как падает Морис, его помощник, продолжая дело товарища, повел за собой солдат в атаку. Битва была выиграна, но какой ценой. Поле сражения было усыпано телами мёртвых и раненных.
  Король, обходя войско, лично поздравлял каждого с победой. Он не увидел среди живых своего единственного  любимого сына. Но правитель не может показывать свои чувства на людях и скрепя сердце король удалился.
  Морис ещё дышал, но жизнь в нём едва теплилась и могла в любой момент оборваться. 
  -Ах! Что - то случилось с Морисом! Фелиция заметалась по комнате.
  -Что с тобой Фью, дорогая? - отец ласково обнял девушку.
  -Я должна найти его, я хочу быть рядом с ним и отвести беду! 
  Фелиция убежала к обрыву у реки и стоя над водой, воздевая руки к небу плакала, вопрошая Господа, что случилось с её любимым.
  Девушка так горевала, что ангел, охраняющий её, опечалился и, быстро прилетев, к престолу Всевышнего, склонился перед ним.
  -Слушаю тебя. Ты чем то огорчён?
  -О, Владыка! О милостивый и милосердный! Взгляни на эту девушку! Она так страдает, а её любимый вот-вот умрёт на поле боя.
  Всевышний взглянул вниз и на глазах Его появились слёзы.
  -Ступай к ней помоги. Я разрешаю сотворить чудо для этой милой девочки.
  Ангел неслышно спустился к плачущей Фелиции и нежно взяв её в свои сильные руки, перенёс на поле сражения к умирающему Морису.
  Горячими поцелуями покрыла девушка лицо любимого и прижала к своему сердцу. И тёплая волна огромной любви пошла по телу умирающего, согревая его.
  -Живи! Живи мой Морис! Ты сильный и добрый! Таким нельзя умирать! Я отдам тепло своей души тебе! Я взываю к Всевышнему, и Он услышит и подарит тебе жизнь! Живи дорогой!
  Ресницы юноши вздрогнули, и он медленно открыл глаза. Стоящий за спиной девушки ангел облегчённо вздохнул и улыбнулся.
  -Фью, дорогая! Откуда ты здесь?
  -Моя любовь привела меня к тебе. Господь услышал мою молитву и дал тебе силы. А теперь отдыхай. Всё будет хорошо. Я рядом и всегда буду рядом, любимый!
  Королю сообщили, что его сын жив, его привела в лазарет какая то девушка.
  -Это добрая весть! Мой сын и наследник жив! Спасибо тебе, гонец! Охрана! Отвести этого молодца на кухню, накормить и напоить! Лакей! Позвать секретаря! 
  Морис быстро выздоравливал. Фелиция сидела у его постели. Молодым людям хорошо было вместе.
  -Я хочу, чтобы ты стала моей женой, милая Фью. Морис нежно гладил руку девушки.
  -Разве твой отец позволит? Я слышала, что он подобрал тебе невесту.
  -Да он говорил, что в интересах государства я должен жениться на дочери одного из соседних правителей. Мне показывали портреты этих девиц. Но не одна из них не может сравниться с тобой, моя прекрасная Фелиция!
  Пока милые воркуют, государь составляет свои планы. Он рассчитывает на поддержку соседа и приятеля короля Августа.
  В огромной зале императорского дворца состоялись переговоры, на которых была решена судьба Мориса.
  -Этот брак выгоден нам обоим. Мы станем не просто друзьями, а родственниками. Мощь наших государств возрастет, и никто не осмелится больше объявить войну не мне, не вам.
  -А ваш сын? Он согласен жениться на моей дочери?
  -Мой сын разумен и послушен, я даже не могу допустить, чтобы он возражал. 
  -Ну что ж, тогда по рукам?
  -По рукам! Не беспокойтесь, дорогой сосед, всё будет, как я сказал.
  Приятели любезно пожали друг другу руки и рассмеялись.    
  Приезд Мориса встречали с оркестром и праздничными столами, уставленными лучшими блюдами.
  -Сынок! Государь распахнул объятья Морису и слёзы радости выступили из его глаз.
  -Отец! Я рад тебя видеть! Подожди минутку, я приведу сюда Фелицию.
  -Кто это, сынок? Наверное, та девушка, что была с тобой в лазарете? Да приведи её, она заслуживает щедрой награды.
  -Сейчас, погоди немного, я быстро!
  Морис вскочил и выбежал из комнаты. Вскоре он вернулся, держа за руку свою прелестную возлюбленную.
  -Вот, отец, познакомься! Это Фелиция – моя спасительница и невеста!
  Король снисходительно посмотрел на девушку и спросил:
  - Чего бы тебе хотелось, дитя моё? Как мне тебя отблагодарить за спасение сына?
  - Мне ничего не нужно,- ответила Фелиция. Морис - моя жизнь, не станет его, не будет и меня.
  -Так ты ничего не хочешь? Я ценю твою скромность. Но мне бы не хотелось отпускать тебя без подарка. Вот, возьми это ружьё. Твой отец живёт в лесу и ему оно пригодится.
 Правитель подал девушке ружьё, изукрашенное дорогой инкрустацией.
  -А теперь ступай, детка, порадуй старика!
  -Ей не нужно никуда идти. Отец Фелиции сам придёт сюда на нашу свадьбу. И ты сможешь подарить ему это ружьё собственноручно.
  -Я король и мне негоже разговаривать с простым лесничим!
  -Но этот лесничий-отец моей невесты.
  -Девушка устала, сынок. Пусть пойдёт отдохнуть. А мне надо поговорить с тобой.
  -Я нисколько не устала. Но вижу, что вы не хотите говорить при мне. Я выйду, Морис и подожду тебя.
  -Да я не заставлю тебя долго ждать. Пойдём, я отведу тебя в комнату моей няни Вероники. Она добрая старушка и опекает меня так же, как когда-то мою покойную матушку. Тебе с нею не будет одиноко.
  -Морис! Девушку проводят, а ты останься здесь! Мне необходимо срочно поговорить с тобой.
  Фелиция стояла у большого окна, выходящего в сад. Вероника хлопотала возле девушки, стараясь чем-нибудь угодить.
  - Я нянчила Мориса с самого рождения и люблю его, как сына, - говорила она, ставя поднос с едой на маленький столик возле кровати. Женщина всхлипнула и продолжала – У меня сердце сжималось от горя, когда он ушёл на эту проклятую войну.               
  -Вероника! Почему король меня не любит? Я сразу поняла, что пришлась ему не по душе.
  -А кого он любит, если единственного сына отправил на смерть и женить его хочет против воли. Ох!
  Вероника зажала рот рукой.
  -Что ты сказала? Хочет женить Мориса? На ком?
  -На дочери нашего соседа, принцессе Камилле. 
  - Как же можно заставлять сына жениться на нелюбимой девушке? Неужели его отец так расчётлив, что готов сделать сына несчастным. Морис любит меня, а я его. Мы не можем расстаться. Он сам говорил, что не мыслит жизни без меня.
  -Ох уж мне это короли! У них на уме одна политика! Разве они думают о чьём - то счастье или горе. Вот дедушка Мориса, покойный Георг, тот был действительно правителем. Он заботился не только о господах, но и о народе. Жаль прожил недолго. Он бы поступил по-другому. А сейчас, даже не знаю, что может произойти. Они оба упрямые: и наш король, и принц Морис - мой мальчик.
  Няня снова всхлипнула и поднесла платок к глазам. 
  Правитель гневно отчитывал сына за непослушание, меряя зал шагами, но Морис и слышать не хотел ни о какой другой невесте, кроме Фелиции. И тогда король решил действовать хитростью. Он отправил сына с поручение в дальний город.
  Морис не мог не подчиниться приказу и решил проститься с любимой, взяв с неё обещание, ждать его возвращения.
  Когда принц вернулся домой, он не нашёл Фелицию в замке. Морис понял, что в его отсутствие, что то произошло. Расспросы няни не дали результата, она только плакала, говоря, что сама толком ничего не знает. Король делал вид, что не понимает о чём это говорит его сын. Молчали и придворные. И только старый привратник сказал, что видел, как плачущая девушка, пройдя мимо него, вышла за дворцовые ворота.
  Старый лесничий медленно шёл между деревьев, привычно прислушиваясь к лесным звукам. Он был задумчив. События последних дней сильно подкосили старика. Он привык к Морису и любил его как сына, и не мог понять, почему принц и Фью расстаются. И почему его дочь выходит замуж за человека, которого не только не любит, но даже не питает к нему дружеских чувств. Опечаленный лесничий брёл, не зная сам куда, пока не услышал голоса.
  По лесу проходил конный отряд королевских солдат. Прислушиваясь к разговору военных, старик понял, что они разыскивают Мориса. Лесничий решил незаметно проследить за отрядом. Вскоре всадники остановились, а один из них, проехав вперёд, вернулся со словами:
  -Они здесь недалеко. Пусть поговорят. Возможно, нашему командиру больше не представится такой возможности.
  Морис нашёл Фелицию у старого дуба, под которым они так часто встречались.
  -Фью! Дорогая! Что случилось?
  Морис подбежал к девушке и захотел её обнять, но она отстранилась.
  -Мы не можем больше встречаться, Морис! Ты женишься. А я выхожу замуж.
  - Что? Ты шутишь? Ты обиделась на меня, милая, любимая моя Фелиция?
  Девушка подняла на Мориса глаза, полные слёз и дрожащими губами, но твёрдо и тихо сказала:
  -Это не шутка. Мы расстаёмся навсегда.
  -Но почему, Фелиция?! Ты больше не любишь меня? Кто твой жених?
  - Я выхожу замуж за Филиппа – главного сборщика налогов. Так надо.
  - Достойный выбор,- Морис засмеялся - Хватит шутить Фью! Я жутко соскучился.
  -Твой отец хотел меня выдать за королевского шута, но подумал, что мы будем видеться с тобой, и это не понравится Камилле. Он считает, что выйти замуж за сборщика налогов - большая честь для бедной девушки.
  -Так это мой отец заставляет тебя выходить замуж за Филиппа? Он не смог смириться с моим выбором. Но ты выйдешь замуж только за меня, любимая! Я тебя никому не отдам!
  - Поздно, Морис! Я обещала твоему отцу, что не буду тебе мешать.
  -О чём ты говоришь! Я рядом с тобою буду только счастлив.
  -Никто не может ослушаться короля, Морис! У моего папы больное сердце, я не могу его расстраивать. Боюсь, у него не хватит сил вынести гнев государя. Обо мне не беспокойся. Филипп – человек обеспеченный, с ним я проживу в достатке.
  Последние слова Фелиция произнесла с трудом и очень тихо.
  -Прощай!
  Девушка повернулась и побежала прочь от Мориса, обливаясь слезами. Вскоре она обернулась и крикнула:
  -Слышишь, я больше не твоя невеста! Прощай и не ищи меня!
  -Только ответь, ты любишь меня ещё!?
  -Нет, не люблю! Фелиция зарыдала и убежала в чащу леса.
  Морис решил догнать её, но тут дорогу ему перегородил вооружённый всадник.
  -У меня приказ короля, Ваше высочество. Я должен немедленно доставить Вас во дворец.            Сопротивляться бессмысленно, - сказал военный, показывая рукой на отряд, скрытый за деревьями.
  -Что случилось Клаус? Мы дружим с тобой с детства. Я также вижу Питера и Марка, – сказал Морис, глядя в сторону солдат? А затем продолжил:
  -Ты давно здесь? Ты всё слышал?
  -Мне очень жаль командир. Я получил приказ вернуть вас, но дал вам возможность проститься с девушкой. Я вынужден подчиниться королю. Если он казнит меня за невыполнение приказа, моя семья останется без кормильца.
  -Мы не раз сражались плечом к плечу, делили кров и пищу в военных походах. Я не хочу навлечь на тебя гнев короля. Считай, что я твой пленник, - с этими словами Морис вынул шпагу из ножен и отдал Клаусу.
  -В этом нет необходимости, командир.
  -Нет, друг, я хочу, чтобы король знал, что ты добросовестно выполнил его поручение.
  Когда принц в сопровождении солдат отъехал подальше, из зарослей вышел старик лесничий. Опечаленный, он направился к дому, размышляя, чем бы помочь дочери и Морису. Ведь он с детства учил Фелицию не сдаваться. Вдруг резкая боль пронзила грудь старика. Он еле дошёл до своего домика с цветными стёклами и сел у порога. Больше он уже не встал.
  Прошло несколько дней. В замке готовились к свадьбе. Морис молчал, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Он был бледен и выглядел больным. Вероника не находила себе места, стараясь угодить своему любимцу. Зато король был всем доволен, как будто это он был женихом.
  Парад гостей приближался к замку. Морис стоял у дворцового фонтана, молчаливый и бледный как каменное изваяние. Он не почувствовал лёгкого прикосновения. Это его ангел-хранитель, пытался утешить юношу. В это время другой ангел неслышно плакал возле девушки, решившей уйти из жизни.
  -Фелиция! Немедленно спустись вниз!
  Грузный Филипп карабкался на гору, у края которой стояла девушка, обдуваемая ветром. Невидящими глазами смотрела она вдаль.
  -Никогда, - думала она, - я не увижу Мориса. Никогда я не буду его женой! Но и ничьей тоже!
  Фелиция медленно подошла к краю отвесной скалы.
  -Фелиция! Не делай этого! Не хочешь выходить за меня замуж, так и не надо! А твоему отцу теперь никто не страшен! Ох! Я сорвусь сейчас с этой кручи! Спустись, Фью! Если бы тебя сейчас видел твой покойный отец! И кто будет поливать цветы на его могиле?
  Мужчина, цепляясь за камни, медленно карабкался вверх.
  -Мне тяжело, дорогая, ты же не хочешь моей смерти?!
  Камни посыпались из-под ног Филиппа, но Фелиция даже не обернулась. Сборщик налогов присел, отдуваясь, и слабым голосом крикнул:
  -Свадьба уже началась! Король больше не захочет угрожать тебе!
  Девушка, как будто не слышала. Всё равно. Теперь ей было всё равно. Ведь без Мориса ей не жить.   
  Фелиция стояла на краю обрыва. Внизу плескалось море, огромное и весёлое. И ему совершенно было непонятно, почему девушка плачет. Зачем людям лить солёную воду без пользы? Опустились бы на дно, погрузились бы в зелёное спокойствие, и смотрели бы снизу на солнце. Но люди не могут жить в воде. Море шумело и думало, что люди слишком суетливы.
  Девушка шагнула на самый край, едва удерживаясь, закрыла глаза и подняла руки. Ветер рвал её платье и поднимал волосы, предлагая полетать.
  Вдруг её нога соскользнула и с криком Фелиция сорвалась вниз.
  Филипп замер, побледнев. Затем он схватился руками за голову и, крича, побежал в направлении королевского замка.
  Весть о смерти Фелиции застала Мориса у фонтана. Он так и остался стоять на месте, только лицом повернулся в сторону ворот, откуда вбежал плачущий Филипп.
  На мгновение глаза юноши блеснули, а затем потухли. Морис застыл на месте и стал совсем бледным и холодным. Он медленно превращался в каменную статую, с взором, устремлённым вдаль.    Как бы не суетился король-отец и гости, никто не мог оживить застывшего Мориса.
  В то время как Фелиция упала со скалы, её ангел - хранитель, подхватив и держа на руках девушку, потерявшую сознание, посмотрел вверх, испрашивая разрешения. Всевышний понял его и кивнул в знак согласия. В ту же минуту за спиной Фелиции вздрогнули и затрепетали прозрачные радужные крылья.
  Девушка очнулась и, не веря глазам, вдруг взлетела. Она кружила над скалами и морем, как бабочка. Крылья, которые ей дал ангел, были сотканы из её слёз, пролитых в радости и горе. Слёз, которые Всевышний сосчитал все до одной.
  Фелиция летела к замку. Вот показались пышные кроны на аллеях королевского парка. А вот и фонтан. Но что это за новая статуя. Её девушка раньше не видела.
  -Не может быть! Это же Морис! Мой любимый окаменел от горя! Но почему? Неужели из-за того, что мы не вместе?
  Фелиция, теряясь в догадках, медленно спускалась вниз. Казалось, её никто не видел. Слуги бегали по двору, крича, что королю сделалось дурно.
  Бледный Морис, совсем похолодел, и Фелиция чуть не задохнулась от горя, когда коснулась его.    Горячие слёзы струились из глаз влюблённой девушки и стекали по холодному лицу принца, когда Фелиция обнимала и целовала его.
  Вдруг глаза юноши заблестели, рот приоткрылся, и каменный холод стал медленно исчезать.
  Морис ожил и, держа крылатую любимую на руках, смотрел на неё взглядом, исполненным любви и нежности.
  Фелиция подняла счастливое лицо к небу и произнесла:
  -Благодарю тебя, Господи!
  Тут раздался мелодичный звон. Это крылья девушки рассыпали на множество хрустальных брызг, которые вскоре исчезли.
  Молодые люди, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза, медленно шли по аллее парка. Тут они увидели большое розовое облако, опускавшееся к их ногам.
  -Это облако грёз,- сказал Морис, мне о нём рассказывала няня. Оно умчит нас в счастливую страну.
  Влюблённые переглянулись и вошли в плотный туман цвета утренней зари. Появившийся вдруг Ветер перемен погнал облако в страну Вечной любви. Следом летели два ангела. Они радовались, зная, что уже никто не сможет помешать Морису и Фелиции быть вместе.
  Внизу бегали и суетились люди, и только Вероника заметила исчезновение Мориса. Она увидела облако. На нём, держась за руки и глядя в глаза друг другу, летели Морис и Фью. Облако пролетело над миром и, унося счастливую пару, исчезло из вида.
               
                Мечты сбываются рассказ
     У Павлика был талантливый отец. Звали его Александр Павлович Трефилов. Он мог играть на любом инструменте, сочинял музыку, а как пел! И при этом не знал нотной грамоты.  Паша после научил отца азам сольфеджио, когда ходил в музыкальную школу. Но отцу легче было  подбирать музыку по слуху.
     Когда Павлику исполнилось семь лет, он поступил учиться в «музыкалку» по классу скрипки. Но заниматься нужно было каждый день по часу, а кроме того домашних дел прибавлялось, так как мать часто болела, терпения у Паши хватило на два года. Не выдержав нагрузки, он бросил «музыкалку», чем очень расстроил учителей и мать. Но любовь к музыке осталась у него на всю жизнь.
     Пашин отец  работал скотником в совхозе и на лето пристраивал сына подпаском. Летом они вместе «калымили». Отец разбирался в технике и люди часто приглашали его отремонтировать то одно, то другое, а благодарили обычно спиртным. Так незаметно Александр Павлович спивался. А «благожелатели», вылавливая его трезвым, после того как он справлялся с работой, снова подносили ему «горькую». Сколько бы Пашина мать не просила  мужа, что бы не пил, сколько бы не плакала, он уже не мог остановиться. Талантливый человек спивался, постепенно теряя своё мастерство, скатывался в бездну алкоголизма. А те, кто так часто прибегал к его услугам, его же и осуждали.
    Павел, насмотревшись на всё это, решил, что человек – самое опасное существо, во всём ищет выгоду и думает только о себе. А люди, настоящие люди, встречаются весьма редко и далеко не каждому. 
    Окончив девять классов, он не стал никуда поступать, а устроился на ферму. Отец, к тому времени, совсем спился, мать тяжело болела, и шестнадцатилетнему Павлу пришлось кормить  всю семью. Тут уж было не до учёбы. Вскоре умерла мать, и после похорон Павел решил уехать в город. Он не мог  видеть постоянно невменяемого отца  и свой, приходящий в упадок дом. Да и вообще, ему хотелось всё это скорее забыть. 
    Незадолго до похорон матери Павел переложил на ноты одну из мелодий, придуманных отцом. Это был медленный фокстрот «Марина». Отец назвал  его так в честь жены, матери Павла. Красивая мелодия, трогавшая душу, была единственным сочинением Александра Трефилова переложенным на ноты. Остальные потом забылись, так как  никем не исполнялись.
     В городе Павел устроился грузчиком в супермаркет. Помог ему в этом бывший односельчанин, который был в хороших отношения с владельцем магазина. Ведь Павел был несовершеннолетним и на работу его брать не хотели, куда бы он ни обращался. Мало того, ему предоставили место в городском общежитии. Павел не был избалован привилегиями жизни и его теперешнее положение его весьма устраивало. Правда тревожили мысли об отце и часто вспоминался наказ матери получить образование, если не высшее, то хотя бы техническое. Но сейчас Павлу было, как говорится, не до этого.
     Как то Павла попросили помочь выгрузить товар в отделе музыкальных инструментов. В это время что - то случилось с проводкой и юноше пришлось передвигать ящики и переносить уже выставленные на продажу инструменты, что бы электрикам было удобней работать.  Сидя возле кучи ящиков и коробок, Павел, что бы скоротать время ожидания, наигрывал на гитаре импровизированную мелодию. На него нахлынули воспоминания, и он не замечал, что происходит вокруг.
     - И давно ты этим балуешься? – Павел вздрогнул от неожиданности и поднял голову. На него смотрел элегантно одетый мужчина в тёмных очках.
     - С детства люблю музыку, – уклончиво ответил парень и убрал гитару в сторону. Ему сейчас не хотелось ни с кем говорить о своём прошлом. Но мужчину очень заинтересовала игра юноши, и он продолжил беседу. Вскоре Павел разговаривал свободно, как будто давно знал этого человека. Оказалось у них общие интересы. Незнакомец снял очки и представился:
     - Сергей Григорьев, саксофонист,  - он протянул юноше руку.
     - Павел Трефилов, деревенский недоучка, - представился Павел. Тут он внимательно посмотрел на музыканта, и его как током стукнуло! До него только сейчас дошло, что он разговаривает с человеком, игрой которого часто восхищался. Это был известный музыкант. Павел немного смутился и не знал, что сказать, но мужчина сам продолжил разговор:
     - Ты талантлив, парень! Не важно, что не выучился, главное не образование, а желание достичь чего либо плюс работоспособность и жёсткая дисциплина. Да, да, дисциплина. Я знаю людей талантливых, но ленивых, которые так и захоронили свои таланты. Но ты ещё можешь наверстать упущенное. Сколько тебе лет?
     - Шестнадцать, скоро семнадцать будет, - ответил озадаченный Павел.
     - Прекрасный возраст! Позвони мне по этому номеру, - мужчина протянул Павлу визитку, желательно сегодня вечером. Я что-нибудь для тебя придумаю. Не могу ждать, пока отдел откроют, ухожу. Но ты мне позвони, обязательно, слышишь?! Ты толковый малый, из тебя выйдет отличный музыкант, если не будешь сачковать.   
     Вечером в общежитии собралась толпа народу. У Макса, парня с которым Павел жил в комнате, был День рождения. В небольшой комнатушке  было тесно и нечем дышать от сигаретного дыма. Макс был пьян и, похоже, плохо понимал, что происходит. Какие - то две девушки с ярко накрашенными губами попросили у Павла сигарету, он ответил, что не курит. Потом одна из них попыталась его обнять, но Павел отстранился. Он вышел на улицу и сел на скамейку, достал телефон и решил проверить баланс. Доставая «мобильник» нащупал визитку в кармане и вспомнил про встречу в магазине. После недолгих колебаний решил: «Будь, что будет», и позвонил:
      - Здравствуйте! Я Павел, вы мне сегодня визитку в магазине дали, - негромко сказал юноша.
      - Павел! Как хорошо, что ты позвонил!  Ты сейчас свободен? – музыкант явно был рад этому звонку.
      - На весь вечер и ночь, если надо, - ответил Павел.
      - Окей, - прозвучал ответ, - диктую адрес.
     В гостях у музыканта был его давний приятель аранжировщик Борис Гурин. Он был не только талантливым музыкантом, но и хорошо разбирался в людях. Но Павлу Гурин почему то не понравился. В нём было что то такое неуловимое, что то, что говорило: «Ему нельзя доверять». Гурину, напротив, Павел сразу понравился. Он приветливо встретил юношу и вёл себя непринуждённо. После короткой беседы, Борис предложил Павлу что-нибудь сыграть и протянул ему гитару. Юноша проиграл свою небольшую композицию.
      - Сам написал? – Гурин пристально посмотрел на Павла.
      - Сам, - спокойно ответил юноша и заиграл отцовский фокстрот «Марина».
     В это время из кухни вышел Сергей и, подойдя, присел на диван рядом с Гуриным.
      - Что я тебе говорил?! – Григорьев многозначительно посмотрел на Бориса, - талант! Этакий самородок, требующий огранки!  –  Сергей посмотрел на Павла,  -  спасибо, Паша, ты доставил нам огромное удовольствие, - он похлопал юношу по плечу, -  ну, как, Боря,  берёшься за этого парня?
      Гурин внимательно смотрел на юношу и молчал. Потом спросил:
      - Второе произведение тоже твоё?
      - Медленный фокс? Нет, это отец сочинил, а я переложил на ноты. Этот фокстрот называется   «Марина», так мою маму звали.
      - Так ты сирота? - спросил, прищурившись, Гурин. Это не понравилось Павлу.
      - Нет. Отец мой ещё жив.
      - Приходи завтра в районный ДК, - сказал Гурин после некоторого молчания, - я там со сценой договорился. Будут ребята твоего возраста. Познакомишься, поиграешь. Если всё сложится удачно, будешь играть в группе, запишем альбом. Тебе нужно двигаться, парень, если не хочешь быть затёртым в массах.
      Павел вопросительно посмотрел на Сергея.
      - Борис у нас иногда образно выражается. Но он хороший музыкант и имеет связи. А это в наше время не маловажно.
      - Сколько лет ты учился и где? - спросил Гурин.
      - Два года музыкалки и аттестат о неполном среднем образовании с тройками, вот и вся моя учёба, - ответил Павел.
      - Это ничего, - задумчиво ответил Гурин, - ну, ребята, мне пора. До завтра, - Борис протянул Павлу руку, - Жду. Учти, если упустишь этот шанс, следующего может не быть!
      Павел остался ночевать  у Сергея. Он прокручивал в голове события всего дня.  «Да, действительно удивительная встреча и нельзя ею не воспользоваться. Но вот Гурин…. Что-то с ним всё-таки не так » - размышлял Павел и долго не мог заснуть,  - «Видимо для одного дня слишком много событий, что я так растревожился. Поживём  - увидим».
      Павел познакомился с ребятами из группы «Демо-версия», которую создал Гурин. Все были хорошими людьми и неплохими музыкантами. Особенно Павлу понравился Игорь Шульгин. Он играл на ударных. Открытый, спокойный парень располагал к себе. Вскоре Павел и Игорь сдружились.
      - Игорёк, а как тебе Борис? – спросил как – то Павел у друга.
      - Ничего, нормальный, думаю, мужик, - ответил Игорь, - а что?
      - Почему то я ему не доверяю. Есть что - то в нём такое, но что я не пойму, - сказал Павел.
      - Батя мой говорит, что на нас Борис деньги делает. Ну и что? Зато и нас продвигает. Кто с нами захочет возиться, с пацанами? Мы ведь все ещё несовершеннолетние, - спокойно ответил Игорь.
      - А ты давно знаешь Гурина? – спросил Павел.
      - Года два. Он к моей сестре приходил, замуж звал, а она не захотела. Я не знаю, что у них произошло, но помню,  Ленка бате говорила, что Гурин вор, ворует чужую  музыку, аранжирует и выдаёт за свою.
      - И что? – с нетерпением спросил Павел.
      - Батя ответил, что нельзя обвинять человека без доказательств. Потом они ещё о чём - то говорили, я уже не помню. Я тогда болел, лежал с  температурой.
      - А когда Гурин тебя в группу позвал? – поинтересовался Павел.
      - Где то с полгода назад. Он недавно нашу группу создал. Встретил меня как то на улице, про Ленку давай выспрашивать, а потом говорит: - Я в ДК ребят собираю, хочу группу организовать. Приходи, может тебе понравится?!
      Я ему отвечаю: - Да я же только на нервах играть умею, - а он мне: - Я знаю, что ты талантлив. Хочешь, будешь « ударником »? Я говорю: – Можно.  Вот так и договорились. А потом он меня обучал, говорил, что я на лету всё схватываю. Борис устраивает нам выступления, мы в другие города выезжаем.
      - А кто название группы придумал? – спросил Павел.
      - Борис, а мы все согласились. Название не имеет значение, главное, что бы нас признали, полюбили.
      - И как? – спросил Павел, – признали?
      - Да. Даже в газете про нас писали. И про Бориса.
      - А что писали? – снова спросил Павел.
      - Мол одарённые ребята, под руководством неравнодушного талантливого музыканта, поют и играют стоящие вещи, ну и всё остальное в том же духе.
      - А кто пишет для вас музыку? – Павла это особенно интересовало.
      - Вообще - то авторы разные, несколько композиций самого Бориса, несколько из ретро репертуара, а одну вещичку, она очень людям нравится, написал наш бас-гитарист Толян  Мацук. Ещё есть пара композиций, - тут Игорь замолчал, - был у Бориса друг, он погиб в ДТП, талантливый пианист. Так вот он написал две песни на свои стихи, то есть он ещё и поэт, которые при жизни исполнить не успел. Так вот эти песни, а они особенно любимые у слушателей, мы и исполняем.
      Некоторое время друзья шли, молча, потом Павел сказал:
     - Вроде бы всё чисто, честь по чести, но у меня всё равно такое чувство, что Борису нельзя доверять. Игорёк, ты, когда про пианиста говорил, то опечалился.  Что это за человек, ты знал его?
     - Знал. Он, кстати, и художником был неплохим. Картины писал маслом и в акварели, рисовал классно! У сестры в комнате большой портрет висит, так вот это его работа, - Игорёк замолчал и опустил голову. Павлу показалось, что тот чуть ли не плачет.
     -  А как звали этого пианиста-поэта-художника? – спросил Павел.
     - Звали его Пётр Николаевич Ершов. Я его просто называл Петро, как Борис, или Петушок или Петруша, как звала его Ленка. Хороший был человек, сейчас мало таких, - ответил Игорь.
     - Так этот Пётр был Борису другом?
     - Да и одноклассником. Он с моей сестрой дружил. Они уже пожениться хотели, к свадьбе готовились,  а  тут вдруг такое…. – Игорь замолчал. Павел понял, что Игорю трудно говорить. Некоторое время ребята шли молча.
     - Игорёк, первым заговорил Павел, - так они оба, выходит, твою сестру любили?
     - Выходит так, - ответил Игорь, - Ленка очень переживала, после смерти Петра, мы с батей боялись, как бы она в психушку не попала. После похорон сутками сидела в своей комнате, от еды отказывалась, почернела вся, страшная была, как смерть ходячая.  И плакать уже не могла, все слёзы выплакала. У неё даже зрение после этого испортилось,  до того наревелась. Честно говоря, если б не Борис, не знаю, что бы с ней было. Он её развлекал, как мог, водил гулять, уговаривал поесть. Она потом сама признавалась, что Борис её к жизни вернул. Всё было хорошо. Но потом что - то произошло, какая - то кошка между ними пробежала. Ленка Бориса больше не хотела видеть. Потом они снова помирились, через два месяца. В эти два месяца Борис похудел, выпивать начал. А когда они помирились, Борис сделал ей предложение, но Ленка отказалась.
    Прошло несколько недель после этого разговора. Павел играл в группе на соло гитаре, пел. Он уже привык к ребятам, не терялся на сцене. С  Борисом у него были хорошие отношения, и он уже почти забыл о своём первом чувстве недоверия к нему. Часто Павла навещал Сергей Григорьев, познакомил парнишку со своей дочерью Юлей.
    Юля сразу нашла с Павлом общий язык. Она была на несколько месяцев старше, но держалась просто, и Павел не замечал этой разницы. Юля училась на дизайнера в университете, серьёзно занималась живописью и любила фотографировать, везде с собой носила фотоаппарат.
     - Ты везде с собой эту пушку таскаешь, - сказал ей как то Павел, - не надоедает?
     - Нет, - ответила девушка, - я уже привыкла. Всё время что - нибудь с собой ношу, если не фотик, так мольберт. Если в руках ничего нет, так мне уже чего - то не хватает.
     Юля и Павел часто встречались, гуляли, спорили, просто болтали, им легко было вместе.  Павел заметил, что Юля старается во всём его подержать, она стала для юноши настоящим другом.
     - Мне папа принёс пригласительные билеты на свой концерт. Сходим? – предложила как то Юля.
     - На какое число, - Юноша обрадовался, но потом вдруг задумался, - ты Юль извини, я забыл, не смогу, сходи с подружкой, с этой, со Светкой, - сказал Павел виновато.
     - При чём здесь Светка! Я для тебя взяла, ты же сам говорил, что любишь саксофон и вообще инструментальную музыку. Тем более тебе всегда нравилось, как папа играет. Слушай, у тебя проблемы, я поняла. Ты расскажи мне, в чём дело, может, я помогу?! 
     - Да мы репетируем сейчас, каждый день занят, ребят подводить не охота, - ответил Паша, опустив глаза.
     - Ты что - то не договариваешь, и репетируете вы не весь день. Слушай, Паш, ну, мы друзья или не друзья?! Говори, давай, что у тебя случилось, - Юля спокойно посмотрела ему в глаза.
     - Ладно, скажу, всё элементарно, мне не в чем пойти, поняла?!  Денег на еду хватает, а вот на одежду ещё не заработал.
     - Да, ещё ты своему отцу деньги посылаешь, я в курсе, - ответила Юля. Знаешь, а давай я тебе одежду достану. Только не отказывайся! Нельзя же позволить своим желаниям не исполниться из-за каких- то тряпок! – Юля просительно посмотрела на Павла.
     - А где ты возьмёшь на меня приличную одежду? – спросил юноша слегка раздражённо.
     - Это уже не твоя забота, главное, что бы по размеру всё подошло, - ответила Юля.
     - Я не хочу, что бы ты тратила на меня деньги, - решительно ответил Павел.
     - Будь спокоен, ни копеечки, - уверила его Юля и засмеялась, - значит решено, идём?!
     - Идём – неохотно ответил Павел. Он очень хотел послушать саксофон, но привык на всём экономить и ни от кого не зависеть. Но Юля умела его успокоить и вскоре они беззаботно смеялись, идя по вечернему скверу,  где уже зажглись фонари.
     Концерт Павлу понравился, Григорьев играл замечательно.
     - Папа сегодня в ударе, - заметила Юля, - А ты выглядишь классно, на тебя девушки оглядываются, -  прибавила она, улыбаясь.
     - Благодаря твоим стараниям, - смущённо ответил Павел.
     - Сейчас будет последняя и самая классная вещь, - вдруг сказала Юля,- послушай, я хочу знать твоё мнение.
     И тут Сергей Григорьев объявил, что грает последнюю композицию, совершенно новую в его репертуаре и концерт на этом закончится.
     После первых же звуков, Павел напрягся, вдруг, он посмотрел на Юлю широко раскрытыми глазами.
     - Это же « Марина», - оторопело сказал он.
     - Какая ёщё Марина, ты слушай, – остановила его  Юля.
     - Да я с детства этот фокстрот слушал, его мой отец написал. Юлька откуда он у Сергея? -  Павел готов был закричать на весь зал, так это его потрясло.
     - Не знаю, - испуганно пролепетала девушка,  – да  ты успокойся, сам на себя не похож, - она положила руку на плечо юноши, готового вскочить, - Пашенька, разберёмся, только дослушай до конца, - она взяла его за руку и Павел сидел молча, еле дождавшись окончания концерта.
     За кулисами толпа поклонников окружила Григорьева, раздающего  автографы. Павел окликнул Сергея, выказывая нетерпение. Юля стояла рядом.
     - Ну, как? – спросил подошедший к ним Григорьев, - Понравилось?
     - Сергей, откуда у вас этот фокс? Это не ваша музыка! – Павел  не улыбаясь смотрел на музыканта.
     - А я и не говорил, что моя. Этот фокстрот написал Борис. Правда, он из скромности не захотел, что бы я во время концерта объявил автора.
     - Борис?! – Павел не верил своим ушам, - так вот в чём дело! Не зря у меня было чувство, что ему нельзя доверять! Но, как он посмел! Вор! Права была Лена Шульгина, а я как простофиля попался на его крючок!
     - Паша, объясни, что происходит? – Сергей смотрел на него недоумённо.
     - Этот медленный фокстрот написал мой отец. Вернее он его сочинил и играл на баяне, а я переложил на ноты. Папа назвал этот фокс « Марина» и посвятил его моей матери. Я несколько раз играл его при Борисе, но я же не думал, что он выкрадет его у меня.
     - Я ничего не понимаю? – Сергей выглядел растерянным,-  а ты ничего  не перепутал?
     - Я с детства слышал эту мелодию, ничего я не путаю! А Борис вор! Хорошо, что свои песни ему не отдал. Он попросил у меня ноты фокстрота, говорил, что  аранжирует, что бы мы с ребятами его играли. И как я ему поверил?!
     Павел и Юля, молча, шли по ночному городу. Юля первая нарушила молчание:
     - Паш, а ты про Лену Шульгину говорил, ты знаешь её?
     - Лично не знаком, но Игорёк мне про неё рассказывал. Давай помолчим лучше.
     - А я её знаю, давно. Я к её жениху ходила заниматься, - тихо сказала девушка.
     - К жениху? Это к тому, который в автокатастрофе погиб? А как ты про него узнала? – удивился Павел.
     - Это  Борис нас познакомил, он знал, что я живописью брежу, вот и привёл меня к нему. Я у Петра азам рисунка училась. Он меня, можно сказать, к поступлению в «универ» подготовил. Я тогда ещё в школе училась, а когда Пётр умер, я занималась сама по его эскизам. У меня же нет никаких корочек, кроме школьного аттестата, а проходной балл был высоким. За счёт своих рисунков я и прошла конкурсный отбор.
     - Вот это новость! - Павел удивлённо посмотрел на Юлю, - Вообще, получается, что Борис, ну просто со всех сторон положительный! А я его ненавижу!
     - Грех ненавидеть, тяжело, конечно, но за врагов нужно молиться, и прощать. А  Бог сам с ними разберётся.
     - Да?! И когда же?!  Юль, прошу тебя, не зли меня! – Павел был в мрачном настроении.
     Шёл проливной дождь. Павел и Юля стояли на перроне вокзала.
     - Паш, останься! Отец разберётся с Борисом, деньги тебе вернёт! – Юля уговаривала юношу не покидать город, - Ну, что ты будешь делать в своём селе, на пьяного отца смотреть? Тебе же учиться надо, ты маме своей обещал!
     - Выучусь, раз обещал, - отвечал Павел, - Потом! Не проси, Юль, я не могу здесь оставаться! Опротивело всё, понимаешь?! Кругом ложь, лицемерие, никому доверять нельзя! Пусть у нас нет перспектив, зато на природе можно забыться, душой отдохнуть. Не могу, Юль, всё! Решено! И не упрашивай меня! – Павел заскочил в вагон подошедшей электрички.
     - Паша! – Юля чуть ли не плакала, - Паша ты звони, слышишь, я ждать буду! Паша! Ты…. – гул отходящего поезда заглушил последние слова девушки.
    Прошло два года. Павел работал у фермера, так как совхоз совсем «развалился», чинил технику. Он всё ещё подумывал об учёбе, но суета и круговерть жизни не давали ему шансов. Отец уже не пил, так как был очень болен, и жизнь в нём еле теплилась. Павел оформил над ним опекунство и ухаживал за ним, став уже «опытной сиделкой».
     - Оставь меня, сынок, тебе учиться надо, - еле слышно проговорил Александр Павлович и тут же закашлялся. Он теперь часто и подолгу кашлял, - пропил я совсем своё здоровье сынок, и ты возле меня как привязанный. Поезжай в город, отучись, пока я жив ты можешь это сделать, а помру – загребут тебя в армию, а после неё совсем учиться не захочешь, да и забудешь всё!
     - Не загребут, у меня с сердцем, что - то не так, видно от мамы передалось. А если и пойду в армию, не пропаду. А вот учиться действительно будет сложно, я уже сейчас почти всё забыл. А ты не думай о смерти, «туда» всегда успеешь, - отвечал Павел.
     Всё это время Паша поддерживал связь с Игорем Шульгиным, тот часто звонил и два раза приезжал к другу в село, что бы вместе порыбачить. С  Юлей Павел так и не виделся. Сначала он не отвечал на её звонки, стараясь быстрей её забыть, потом она сама перестала звонить ему. Но забыть её юноше так и не удалось.
     Когда Игорёк приезжал последний раз, он сообщил Павлу новость:
     - А знаешь, моя сестра встречается с Григорьевым - Юлькиным отцом.
     - Да ты что?  Он же намного старше её? – удивился Павел.
     - Да, на шестнадцать лет, Ленке двадцать четыре, а ему – сорок. Они уже почти пять месяцев встречаются. Но, если честно, я сам недавно узнал об этом. Мне Ленка не хотела рассказывать, а потом  «раскололась». По-моему он влюблён в неё по уши, - рассказывал Игорёк.
     - Они же давно знакомы, как я понял, – спросил Павел, – чего это вдруг Сергей надумал?
     - Про него точно не знаю, а моя сестра долго Петра забыть не могла. Она и сейчас, конечно, его помнит, но человек то живой; молодая, симпатичная. Вокруг неё всегда какие - то мужики   крутятся, но Григорьев лучше, чем кто – либо другой. Тем более он столько лет не собирался жениться, после того, как овдовел, а тут решился. Значит он мою сестру действительно любит. 
     - А как Юля на это смотрит? – спросил Павел.
     - А что Юлька?! Она только «за». Сама настрадалась и отца понимает, - ответил Игорь.
     - Настрадалась? Это как понять? – удивился Павел.
     - Да так и понимай: любит она тебя! Как ты уехал, она всё меня донимала, что бы я ей твой адрес  дал. Но ты же просил ничего ей не рассказывать, вот я и молчу до сих пор. А жаль девчонку! Сначала хотела учёбу забросить, смурая ходила. Ты представляешь, что бы Юлька не улыбалась?! А тут, как статуя каменная стала. Отец к ней психолога приглашал, да  не помогло. А тут, вдруг, ему мысль пришла с моей сестрой поговорить, попросить её с Юлькой встретиться. Ленка согласилась, стала её навещать. Сначала Григорьев всё про дочь расспрашивал, встречались по делу, как говориться, а потом они с Ленкой уже просто так стали встречаться, гулять вместе. А тут в Юльку как будто что – то вселилось, стала какой - то одержимой. За учёбу взялась так рьяно, что если так пойдёт, она экстерном университет закончит. Всех преподавателей «на уши поставила», сессию досрочно сдала, представляешь?!  - Игорь усмехнулся.
     - Что это на неё нашло? – спросил Павел.
     - Собралась на север, в Арктику, - ответил Игорёк, - все книги перечитала про полярников. Договорилась с начальником экспедиции, чтобы тот взял её фотографом. Он сначала не соглашался, но Юлька упорная, добилась своего. Вот и хочет скорее учёбу закончить и в Арктику смотаться.
     - Почему именно в Арктику? – удивился Павел.
     - Проверить себя хочет, на что она способна, выдержит ли. Юлька всегда была не как все, это какая – то очередная авантюрная идея. А ещё она хочет принять участие в выставке фоторабот «Арктика сегодня», ну и парочку картин написать заодно. Ты же знаешь, она и живопись и фотографию любит.
     - Юля – молодец! Она далеко пойдёт, - ответил Павел.
     - Она то пойдёт, а ты вот как? Зря ты девчонку мучил, на звонки не отвечал, думаешь, лучше найдёшь?
     - Я бы ей только мешал, она перспективная! А я кто? Разные у нас с ней дороги, - ответил Павел.
     - Жалко Юльку! Может привет ей передать от тебя? -  с надеждой спросил Игорь
     - Ладно, привет передай, но больше ничего не говори, - ответил Павел.
     К Павлу в гараж, где он работал, стали приходить ребята - школьники, и они вместе занимались на собранных им тренажёрах. Вскоре об этом узнал фермер, но не возмутился, а похвалил парня. Однажды кто – то из ребят принёс в гараж гитару, и у Павла родилась мысль создать инструментальную группу. Он собрал у односельчан старые музыкальные инструменты и  начал их приводить в достойный вид. Ребятам понравилась эта затея, а из Павла вышел неплохой руководитель, он сам подбирал партии для каждого,  обучал, наставлял, поддерживал и вскоре решил устроить концерт в местном клубе. Тем более, что был подходящий повод – сельчане готовились отпраздновать юбилей станицы. Когда фермер узнал об этом, он спонсировал ребят, купил новые инструменты, нанял рабочих для ремонта сцены, смог организовать сельчан. Люди сами приходили и оказывали посильную помощь. Зал в клубе преобразился, в здании местами поменяли электропроводку, подремонтировали крышу, что бы не протекала. Люди радовались, что хоть кто-то заинтересован в возрождении клубного досуга. 
    Павел по-прежнему поддерживал связь с Игорем. Однажды он позвонил другу, что бы сообщить свои новости. Павел рассказал о предстоящем концерте и о том, что собирается купить ноутбук. 
     - Игорёк, скоро мы с тобой сможем общаться через « Скайп», я наконец-то скопил на ноутбук. Сам давно зарабатываю, но почти всё на ремонт дома уходило, да на лекарства отцу. А теперь вот решился, думаю нужная вещь, хочу ещё программки музыкальные установить. Как ты на это смотришь?
     - Добро! Нужное дело! А как там рыба без меня не заскучала? Заскочу денька на два после сессии на зимних каникулах, порыбачим, - радостно ответил Игорь.
     - Приезжай. Конечно! У меня есть две зимние удочки и ледоруб. Будем у проруби рыбачить.
     - Лады! Только  не больше чем на два дня. Тут такие, брат, дела, у меня теперь ведь девушка есть! Угадай, кто?
     - Даже не знаю, что предположить?  - сказал Павел, а сам лихорадочно успокаивал себя: «Не Юля, нет,  это не может быть  Юля!», и тут же добавил, - не томи, рассказывай!
     - Светка! Помнишь Юлькину подругу? Такая красавица стала! То была тощая, маленькая, конопатая! Я её давно не видел, а тут встретил как – то и не узнал! Симпатичная девушка, да и вести себя стала иначе. Словом  здорово изменилась. Я бы с ней приехал, но у неё родители строгие, не отпустят одну с парнем, без подружки. Такие вот, брат, дела.
     - Ты меня удивил! – смеясь, ответил Павел, радуясь в душе, что девушкой оказалась не Юля.
     - Кстати,- вспомнил Игорь, - Юльку видел, передал твой привет!
     - И что? – с нетерпением спросил Павел, - что она сказала?!
     - Так она вспыхнула вся, в лице изменилась, смотрит на меня горящими глазами и спрашивает: « Ты правду сказал? Он меня вспоминает? Где он?». Представляешь, братан, я уверен, она тебя всё ещё любит! Но я, как ты просил, ничего ей больше не сказал. Знал бы ты, как это трудно! Отвертелся тем, что опаздываю на встречу, не помню даже, что я там ей наплёл.
     - Любит, говоришь? Зачем я ей?! Не хочу ей доставлять неприятности!  - сказал Павел.
     - Какие неприятности?! Когда любишь человека, хочешь видеть его каждую минуту, по себе знаю! А вы уже два года не виделись! Представляешь, каково ей? Вот это, понимаю, неприятности! А если ты будешь с нею, она же только счастлива будет!
     - Нет, Игорёк! Всё, не будем больше о ней! – Павел говорил одно, а думал совсем другое. Как бы он хотел увидеть Юлю, услышать её смех! «Лучше бы я её совсем не знал» - подумал он с горечью.
     Игорь приехал, как и обещал. Ребята расположились на льду, каждый возле своей лунки. Но  рыба долго не шла,  Игорь подошёл к другу и заговорил:
     - А наша группа распалась, Борис куда-то исчез. Толян Мацук играет теперь в студенческой группе, в своём колледже. Остальные все не при делах, так - то вот брат получилось, - он немного помолчал, глядя вдаль, потом снова заговорил -  Интересно, что сейчас Светка делает?
     - На вас смотрит! – сзади раздался смех. Ребята оглянулись, и увидели девушек, идущих к ним.
     - Света! Юля!  - Игорь удивлённо смотрел на подруг, – откуда вы здесь. Я честное слово, ничего им не говорил, - начал оправдываться паренёк, глядя на Павла.
     - А мы вас выследили, - смеясь, ответила Света. А Юля молчала, и, улыбаясь, смотрела на Павла.
     Он тоже смотрел на неё озадаченный и поражённый. Девушка шла к нему, а Павлу казалось, что это сон, настолько всё происходящее было для него не реально.
     - Здравствуй! – сказала Юля негромко, - не сердись, пожалуйста, я очень хотела тебя увидеть. Но если ты против, я сейчас же уеду назад.
     - Здравствуй, - ответил Павел. Он долго смотрел на неё, не зная, что ещё сказать.
     - А ты изменился. -  Юля первой нарушила молчание, - повзрослел, возмужал, только глаза такие же добрые.
     - Ну, - Павел смутился от её слов, – ты тоже очень изменилась. Была просто девчонка, а сейчас, прямо таки леди. И как вы нас вычислили? – Павел посмотрел на друга, обнимающего Свету, потом перевёл взгляд на Юлю, - через своего  отца нашла мой адрес? – спросил он, по – прежнему сидя возле лунки с удочкой в руках.
     - Клюёт! Паша, у тебя клюёт! – Юля  показывала глазами на удочку, - тяни быстрей!
     Паша начал вытягивать леску, Игорёк поспешил ему на помощь.
     - Ого! Вот это рыбина, смотрите, девчонки! - Игорь показал на щуку, бьющуюся на блесне, - Килограмма на три потянет!
     - Это мы вам удачу принесли! – торжественно объявила Света, - а вы ещё от нас скрывались! – она посмотрела на подругу, - Правда, Юль, мы же приносим удачу?!
     - Конечно, - ответила Юля, - особенно тем, кого любим, - она посмотрела на  Павла с улыбкой.
    Девушки уезжали довольные, они погостили у Трефиловых три дня, остались бы ещё, но мама Светланы беспокоилась, как бы гостьи не надоели хозяевам. Юля много фотографировала, они все вместе ходили на лыжах, сидели ночью у костра и жарили рыбу. Словом отдохнули хорошо. Давно Павел не чувствовал себя таким свободным и счастливым. Отцу его в эти дни стало заметно лучше, так что Паша, уставший от постоянного напряжения, немного расслабился. Познакомил друзей с ребятами из своей музыкальной группы. Юля быстро нашла общий язык с подростками, и они вытянули из неё обещание создать в их селе изостудию.
     - Придётся, после защиты диплома, приехать сюда, раз пообещала, Арктика подождёт! – сказал Игорёк Юле, подмигивая  Павлу.
     - Я экстерном закончу, – уверенно ответила девушка, - так что и в Арктику успею, и сюда приеду, если меня здесь будут ждать, - она многозначительно посмотрела на Павла.
     Игорь, видя, что Павел рад Юлиному приезду,  дышал свободней, ведь ему не придётся больше молчать или избегать расспросов девушки. Как то, на лыжной прогулке, Юля спросила у Павла:
     - Помнишь, ты мне рассказывал, как мечтал, что напишешь  тему для саксофона?
     - Помню. А когда узнал твоего отца, мечтал, что именно он будет играть моё произведение. Даже представлял, как я сижу в зале и вижу его на сцене. Но это только мечты, - ответил юноша.
     - Мечтать не вредно, - сказала Юля, – мечты сбываются! Если хочешь, я передам папе ноты, ведь ты написал уже что-то, я это чувствую?! Доверься, Паша, ничего плохого не случиться, - Юля просительно посмотрела на него.
     - Ладно, вернёмся, дам тебе ноты, - ответил он после некоторого молчания.
     На перроне было пусто. Павел провожал друзей. Игорь со Светой деликатно отошли в сторону, Юля стояла напротив Павла и смотрела на него с нежной улыбкой. Он молчал, но она догадывалась, что он не хочет её отпускать.
     - Папа будет рад, что мы помирились, – сказала она вдруг, - он, между прочим, всегда за тебя переживает. И случай тот с Борисом, особенно. Кстати, Гурин бросил всё и где-то сейчас на «югах». Папа подал на него в суд, но так как от тебя не было заявления, дело закрыли. Но во всех своих выступления папа играет « Марину», объявляя твоего отца автором. А деньги откладывает на отдельный счёт. Только вот как тебе их передать, ты ведь гордый?! – Юля продолжительно посмотрела на юношу.
     - Я на твоего отца зла не держу, - ответил тот, - но и денег не возьму, нам на жизнь с отцом хватает. Пусть потратит их на благотворительность.
     - Как скажешь. Паша, ты только связь со мной не теряй, пожалуйста! Тем более есть интернет и «скайп»! Ты ведь хочешь со мною общаться? По глазам вижу, что хочешь! - Она бы сказала более откровенно, но не решилась, - Разреши мне сделать для тебя подарок, только не спрашивай какой?! – Юля смотрела на него, загадочно улыбаясь, - это будет сюрприз, я расскажу, когда приеду к тебе в следующий раз, хорошо?
     - Что ты ещё придумала? – ласково спросил Павел, - он не хотел с ней расставаться, но вернуться в город пока ещё не был готов, - Юль, ты прости меня! Я не хотел делать тебе больно, наоборот, я …  - Павел, молча, смотрел на девушку.
     - Ничего, я не сержусь,   - ответила она, - Пусть будет, как ты задумал. Надеюсь, что вы хорошо выступите на День села в клубе. Ты много для этого сделал.
     - Да что я,- смущённо ответил Павел, - Господь Бог через людей. Я пока что сам ничего не могу.
     - Паша, верь, мечты сбываются! Веришь! – Юля заглянула в его глаза.
     - Верю, если не сидеть, сложа руки, - ответил Павел.
     Все эти дни Юля ловила на себе его взгляды. Павел старался быть рядом, помочь, угодить, делал ей комплименты. Но так и не сказал тех главных слов, которые она ждала.
     Вот уже раздался звук приближающейся электрички,  друзья стали прощаться. Девушки зашли в вагон первыми, потом Игорёк, крепко пожав руку другу и обнявшись с ним, вскочил на подножку. Тут неожиданно мимо него проскочила Юля, она спрыгнула на перрон. Девушка подбежала к Павлу, поцеловала его, шепнув: « Я люблю тебя». Она только на мгновение прижалась к его лицу.
     - Юля! Поезд тронулся! - Света переживала за подругу, а Игорь не нашёл, что сказать, так всё быстро произошло.
     Юля запрыгнула в вагон, она махала Павлу рукой, пока он был виден издали.
     Наступил юбилейный День села. Павел волновался за выступление ребят. Клуб был празднично оформлен. Фермер, работодатель Павла, не поскупился на рекламу. В село съехались жители со всей округи, городские и местные репортёры всюду щёлкали камерами. Юля приехала на этот раз одна. Игорь не смог, а Светлана решила остаться с ним.
     - О!  У вас тут настоящий праздник! – Юля радостно огляделась, - я тут твоим ковбоям кое – что привезла, - девушка достала две коробки.
     - Микрофоны фирмы  Beyerdynamic?! – Павел удивился, прочитав надпись, - Они же такие дорогие! Юль, зачем ты тратишь деньги?! 
     - Это не я, это папа купил. Ему один знакомый привёз из Германии. Да ты не бери в голову, они ему недорого обошлись, - Юля ободряюще кивнула, - да, твои деньги папа решил направить на ремонт вашей амбулатории. Теперь у вас здесь будет зубной кабинет, со всеми современными прибамбасами, так что не придётся ездить в райцентр.
     - Спасибо, неожиданная новость! Это и есть твой сюрприз? – Павел посмотрел на Юлю выжидающе.
     - Нет, тот сюрприз ещё впереди, - девушка засмеялась, - ты будешь очень удивлён.
     Зрительный зал был заполнен до отказа, даже в проходах стояли люди. Ребята выступили отлично, односельчане бурно поздравляли Павла. На сцену вышел ведущий и объявил:
     - А теперь дамы и господа, перед вами выступит наш гость, который приехал к нам на праздник, что бы порадовать своим мастерством. Итак, встречайте! Сергей Григорьев!
     - Твой отец будет играть у нас?! – Павел удивлённо посмотрел на Юлю? – это тот самый подарок, о котором ты говорила?
     - Не торопи события, - девушка успокаивающе взяла его за руку, - послушай лучше.
     Свет от прожектора падал на блестящий саксофон. Сергей повернулся в профиль и на стене появился чёрный силуэт музыканта. На самой высокой ноте Григорьев поднял инструмент вверх. Зал слушал, затаив дыхание. Это была мелодия, написанная Павлом, ноты которой Юля выпросила у юноши в прошлый приезд.
    Юноша смотрел на сцену, не веря своим глазам, потом он перевёл взгляд на Юлю. Она повернулась к нему со счастливой улыбкой и сказала:
     - Видишь, Паша, мечты сбываются, если этого очень захотеть. Поздравляю! 
      Павел молча смотрел на неё какое-то время, а потом сказал:
     - Да, Юля, это так. Но самая лучшая моя мечта, которая сбылась – это ты!

                Мишка    рассказ
    В Восточном Оренбуржье всегда было много лошадей.  Не составляло исключение и село Новопетровка. Но, после того как совхоз развалился, а бывший директор уехал в  Европу, распродав награбленное имущество, в селе осталось  три лошади. Две из них принадлежали местному пастуху Кирееву, обычные гнедые лошадки, которые часто паслись у дома пастуха. Другая лошадь, а точнее - конь, старый - престарый, доживал свой век на конюшне Павлова Ивана Николаевича, учёного перебравшегося в Новопетровку из города. Звали этого коня Мишкой. О нём, да и не только и будет этот рассказ.
    По шоссе междугородной трассы летел автомобиль, именно летел, иначе сказать нельзя, вынырнувший с полевой сельской дороги. В нём сидели, набившись как селёдка в бочке, пьяные подростки в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Такую картину можно довольно часто увидеть в  глубинке, где патрульная служба очень редкий гость. Пока родители на работе, в интернете или, да мало ли где, сыночки находят себе занятия, угоняя отцовскую машину. Причём, не важно, сколько этим детям лет, а важно, сколько каждый может достать денег. Если есть деньги или самогонка  - ты свой парень, пока. А если что-то случится, тогда уж каждый сам за себя. Последствия таких развлечений бывают  плачевными. Они оказались бы роковыми и сейчас, если бы…
    Сергей Иванович Павлов, инженер конструктор одного из крупнейших отечественных заводов, наконец - то, получил отпуск. Время было самое подходящее - середина июня.
    - Пап, скоро буду дома. Клубнику хоть мне оставил? – спрашивал Сергей  у отца по телефону.
    А как же, - отвечал Иван Николаевич, - самую отборную. Я тут кое - что перестроил во дворе, приедешь - увидишь, говорить не стану, пусть будет сюрприз.
    Сергей ехал по трассе  с хорошим настроением. Скоро поворот на Новопетровку. Вдруг он увидел автомобиль, несущийся на встречу.
    - Куда тебя несёт! – закричал Сергей и стал сворачивать на обочину, избегая столкновения.  Последнее, что он успел увидеть,  были спящие в салоне подростки. Один из них был за рулём, вернее на руле. Он лежал лицом на  баранке, свесив руки, рот приоткрыт.
    - Пьяные, - мелькнуло в голове у Сергея. Он резко развернул автомобиль, подставив задний  бампер. Сергей понимал, что удар будет сильным, но если он не остановит эту машину, мальчишки могут улететь в кювет, впереди их ждал опасный поворот.
    Раздался треск и скрежет, сильный толчок протащил машину Сергея по обочине, потом она упала на бок, но больше не двигалась. Рядом стоял автомобиль с пьяными подростками, которые отделались ушибами и испугом, не понимая, что произошло. Удар пришёлся на правую часть капота и мальчишка за рулём не пострадал. Вскоре один  долговязый подросток вышел из машины.
    - Э, пацаны, мы кого - то сбили, кажись! – крикнул он своим приятелям, -  Диман, резче валим домой, пока нас не сцапали!  Он, шатаясь, подбежал к машине, столкнул приятеля в сторону с водительского кресла и сел за руль. Разом протрезвевший  подросток погнал автомобиль прочь. Мальчишки даже не поинтересовались, что стало с Сергеем. Им было не до него, главное, что бы о случившемся не узнали дома.
    - Ну, чего ж ты не звонишь, Серёга, - Иван Николаевич нервно расхаживал по двору с телефоном в руках, - или что - то случилось?! А, как ты думаешь, Мишка?- он погладил коня по морде. Тот понимающе смотрел на хозяина умными влажными  глазами.  Его ноздри вздрагивали и всем своим видом он показывал, как разделяет переживания человека.
    Сергей пришёл в сознание не сразу. Страшно болела голова  и ломило всё тело. Он с трудом выбрался из машины, правая рука безжизненно повисла. « Перелом», - подумал Сергей,  - «как вовремя, весь отпуск прохожу с гипсом».
    Вскоре подъехала полицейская машина и служба скорой помощи. Кто – то из проезжающих водителей сообщил об аварии на трассе в дежурную часть.
    Сергей позвонил отцу из травмпункта. Успокоил его, как мог. Нужно было добираться домой. Машину оттранспортировали в ближайший полицейский участок, составили протокол и Сергея отпустили.
   Вечерело, последний автобус на Новопетровку давно ушел, и Сергей вызвал такси. В травмпункте он уверил врача, что хорошо себя чувствует, но по дороге домой, понял, что ошибся. Его тошнило, голова кружилась, а рука сильно болела и внутри что-то давило, он не мог понять что. С трудом он дождался, когда машина подъехала к селу. Тут  Сергей попросил водителя остановиться. Он решил пройтись до дома пешком, надеясь, что ему на свежем воздухе станет лучше.
   Уже совсем стемнело, а идти предстояло долго. Вернее в нынешнем его состоянии, Сергею так казалось. Сколько раз он легко проделывал этот путь, но сейчас с каждым шагом дорога казалась ему всё длиннее, а боль всё мучительнее. Сергей свернул в проулок  и упал возле углового дома, выходящего на дорогу глухой стеной. Вокруг росли молодые клёны и его бы не сразу увидели, если б начались поиски.
    Дом Павловых был в тихом местечке, на самой окраине, за ним начиналась степь, простирающаяся до реки и прибрежного леса. Иван Николаевич так и не дождался сына в этот вечер. Он несколько раз пытался дозвониться до Сергея, но тот не отвечал. Иван Николаевич подошёл к Мишке. Тот ласково ткнулся мордой ему в плечо.
     - Плохо дело, Мишка, сердце у меня ноет! Где  Сергей, что с ним, - Иван Николаевич погладил коня, а Мишка, вдруг, жалобно заржал, потянулся в сторону двери, широко раздувая ноздри, - Всё ты, брат, понимаешь! Хороший ты конь, жалостливый, - мужчина прижался лицом к голове коня и тяжело вздохнул. Мишка в ответ снова жалобно заржал. Потом он стал перебирать копытами, показывая, что ему нужно выйти наружу.
     - Погулять решил, так ведь поздно уже? – удивился Иван Николаевич, Мишка никогда так раньше себя не вёл, - ну ступай, ступай, может тебе тоже не по себе, - ответил Иван Николаевич и выпустил коня на улицу. До утра ни Сергей, ни Мишка не появились дома. И, дождавшись, когда рассвело, Иван Николаевич сам отправился на поиски. Через некоторое время он увидел стадо, отправлявшееся на выпас. Впереди бежали две большие собаки, а позади стада ехал пастух Киреев на лошади, вторая гнедая бежала следом без седока. Завидев Ивана Николаевича, собаки бросились на него с лаем, но пастух  строгим окликом их остановил.
     - Ты чего это, Николаич, встал в такую рань. Отдыхал бы, на пенсии и выспаться не грех!? – пастух сошёл с лошади и протянул Павлову руку.
     - Сын у меня пропал, - отвечал Иван Николаевич, -  позвонил, что к селу подъезжает, скоро будет дома, а сам так и не пришёл. А следом за ним и конь Мишка выпросился погулять и не вернулся.
     - Так твой Мишка на углу стоит, как с пятой улицы в Советский переулок заворачивать. Я коров  в том краю забираю, удивился, что это он там делает, - ответил пастух.
     - На углу говоришь, ну, тогда я пошёл, - заторопился Павлов.
     - Счастливо тебе, Николаич, а сын найдётся! С Богом! – кричал вслед Киреев.
     Мишка стоял среди молодых деревьев и на возглас хозяина радостно заржал, но с места не сдвинулся. Иван Николаевич удивился, когда же подошёл к коню, то увидел лежащего рядом Сергея.
     - Вот в чём дело! Так ты нашёл его, Мишка! Нашёл моего сына! Сергей, сынок, это я,- Иван Николаевич приподнял сына за плечи. Тот застонал и открыл глаза. Он не мог говорить, губы слиплись, Сергей хрипло дышал.   Иван Николаевич вызвал « скорую» и Сергея увезли в больницу. Там он пролежал две  недели. Когда Сергея выписали, первым его встретил Мишка. Конь с утра стоял у калитки нетерпеливо перебирал копытами.
     - А Мишка то, представляешь, сынок, так ждал тебя!  Как кто входит в калитку, так он в ту сторону голову поворачивает и нетерпеливо ногами перебирает. Какой конь умный. Это он ведь тебя нашёл и не бросил, так всю ночь возле тебя и простоял. Верный конь, всё помнит, так Мишка? - Иван Николаевич посмотрел на коня.
     - Конечно, помнит, как не помнить, и я не забуду, - Сергей подошёл к Мишке и начал гладить его по крупу. Конь ласково прижимался мордой к его плечу.
     Десять лет назад, когда Григорьев, тогдашний глава сельсовета и бывший директор совхоза «Ленинец», продавал контрабандой совхозных лошадей в соседний Казахстан, Сергей случайно поймал его с поличным. Он был тогда очень молод  и не работал в органах, но как честный человек поговорил с Григорьевым, взывая к его совести, решив пока об этом не сообщать в милицию. Но Григорьев сильно испугался и надумал, на всякий случай,  припугнуть Сергея. К тому времени освободился Олег Светлов, старший сын одной многодетной матери - одиночки Татьяны Светловой, или Таньки - пьяньки, как её называли односельчане.
    Олег отбыл наказание за преднамеренное убийство и поджёг, и вновь слонялся по селу, не желая заняться ничем дельным. Тут его и «подцепил» Григорьев. Пообещав ящик водки, натравил Олега на Сергея, не рассказав ему всей правды. Почему - то  так получается в жизни, что если пообещают рублей пятьсот, тысячу или больше, за какую-нибудь работу - ни один бездельник не согласится. Ну, а если предложить ящик водки, даже за уголовное дело, тут желающих, хоть отбавляй. И Олегу не составило труда найти себе подельников.
     В тот вечер Сергей возвращался с реки, ведя под уздцы Мишку. За этим конём никто не хотел ухаживать, так как он был стар и недавно подвернул ногу. Вот его и списали, а потом продали Павловым. Ногу Мишке подлечили, обращались с ним хорошо, и конь почувствовал себя бодрее. Он отвечал любовью на любовь, всегда был ласков с людьми. Но в тот вечер Мишка вел себя как то странно, не хотел идти привычной дорогой. Вздрагивал, хрипел. Сергей подумал, что его закусали оводы. Когда они проходили по тропе через густые заросли, конь вдруг заржал  и встал на задние ноги. Давно уже старый Мишка не проделывал таких трюков. В это время на Сергея с трёх сторон напали какие то люди, но испугавшись коня, отпрянули назад. Один мужчина, лица его Сергей не рассмотрел, держал в руках жердь с длинными гвоздями, торчащими из неё. Этой жердью нападавший стал избивать коня, пытавшегося защитить хозяина. Но Мишка успел лягнуть нападавшего  мужчину и тот дико закричал. На шум прибежали сельчане, кто – то вызвал милицию. Потом приехал участковый, расспрашивал, составлял протокол. Но пока вели расследование, Григорьеву удалось скрыться, хотя Светлову, так и не получившему обещанную награду, пришлось всё рассказать. Когда же всё прояснилось, Григорьев, закрывший предварительно  все счета в местном банке, был далеко за границей. Мишке в тот злополучный вечер сильно досталось. Ржавый гвоздь проколол ему уголок глаза, рядом с глазным яблоком. Рана долго гноилась, но глаз коня удалось спасти. Сергей отделался несколькими царапинами. Когда Мишка болел, Сергей не отходил от него, кормил из рук, гладил, называл спасителем.
    Это произошло через три месяца после того, как Мишку списали.  И хотя конь не так давно жил у Ивана Николаевича, а уже привык и к нему и к Сергею. Но сами хозяева ещё не совсем освоились на новом месте. Несколько недель назад умерла мать Сергея и отец, посоветовавшись с сыном, он тогда учился на первом курсе института, решил переехать в село. Иван Николаевич продал в городе квартиру и купил добротный дом с большим участком земли. Сергей за лето так привык к новому укладу жизни, к новым людям, что потом ему казалось, что он всегда хотел именно этого. Но больше всего ему понравился конь, серый в яблоках с белой гривой и хвостом, старый и ласковый Мишка.
    Люди могут быстро забыть добро, но не животные. Мишка ждал каждого приезда Сергея и всегда угадывал его появление, даже когда тот приезжал неожиданно, не сообщив заранее отцу.  Иван Николаевич по поведению коня мог понять, что скоро надо ожидать  сына. Так и случалось.
     За последние десять лет многое изменилось. Сергей окончил институт, устроился на работу в город. Наработав небольшой стаж, уехал в другую область, устроился на известный автомобильный завод. У него была интересная работа и приличная зарплата. Но каждый год он приезжал  к отцу на праздники, в отпуск, использовал каждый удобный случай, что бы хоть на денёк заглянуть в Новопетровку. Не к морю, не в другую страну, никуда  его так не тянуло, как в это уральское село, бывшее когда-то казачьей станицей, совхозом-миллионером и, наконец, просто обычным селом в Российской глубинке. Здесь он отдыхал от городского шума и  суеты, рыбачил, ходил за грибами  и всегда рядом с ним был верный Мишка.
      - Пап, а сколько лошади живут? Сколько нашему Мишке лет, не знаешь? – Спросил как-то Сергей у отца.
      - Сколько лет точно не скажу, но что очень старый и на удивление живучий конь, это точно. А почему? – спрашивал Иван Николаевич и тут же сам отвечал, - а потому, сынок, что ласковый, добрый он конь. Доброта лечит, а злоба калечит. Как в Библии написано: « Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости». А наш Мишка всегда весёлый, да  благодарный. Иван Николаевич, часто цитировал священное писание, он был верующим человеком, и не потому, что это модно и не запрещено теперь. Он был таким всегда, но не всегда знал об этом. Просто жил по совести и никогда никому не доказывал, что Бога нет, даже по поручению парторга. В те грозные времена, за веру могли не только исключить из партии, уволить с работы, но и отправить отбывать срок. Он знал несколько таких случаев, но не менял убеждений и считал, что веру нельзя не насадить, не истребить. Она либо есть, либо её нет. А в последнее время он часто благодарил Создателя и часто молился.
      - Может благодаря твоим молитвам и живёт наш Мишка, а пап? Ну, правда, все говорят, что лошади так долго не живут.
      - Дай то Бог! Не представляю, что бы я без него делал, - ответил Иван Николаевич.
      - Пап, а ты его случайно в шахматы не научил играть?  Был бы тебе напарник, пока меня нет? - Сергей, конечно же, шутил, но отец вполне серьёзно ответил:
      - Пытался, да потом передумал. Пусть живёт себе по своим лошадиным законам. Он заслужил спокойную старость.
      Сергею пора было уезжать. Мишка смотрел на него печально, как будто плакал. Он долго не хотел отпускать Сергея, тёрся мордой о его плечо, щекотал ноздрями шею, даже схватил губами за воротник, как будто просил: « Останься! Не уезжай!»  Но расстаться им пришлось. В этот же день, через несколько часов после отъезда Сергея Мишка околел.
               
                Дачники. рассказ
    Игорь стоял возле мамы в переполненном автобусе. Они ехали в Берёзовку на дачу. Старый автобус подпрыгивал на ухабах, людей мотало из стороны в сторону, но Игорь ничего не замечал.
    Его внимание занимала высокая симпатичная девушка с большими глазами. Игорь давно её приметил, но познакомиться, никак не получалось. И вдруг она на него посмотрела и улыбнулась. Игорь ответил кивком. Девушка продолжала на него смотреть и смотрела так, что Игорь почувствовал, как холодок пробежал по спине и невольно зарделись щёки.
    -Ещё этого не хватало, - подумал он, - предательское смущение, я, наверное, красный, как рак варёный.
    Игорь был рослым парнем для своих шестнадцати лет. Девушка была немного постарше, он это чувствовал и испытывал неловкость.
    -Почему она на меня так посмотрела? – думал юноша, - что она хочет этим сказать? Может я ей понравился? Хоть бы понравился!
    Тут автобус остановился, и большая часть людей вышла. Мама села на свободное место, и Игорь придвинулся к ней. Вдруг его как холодной водой окатили.К нему шла та самая девушка. Игорь осмотрелся вокруг, боясь ошибки. Но так всё и было: девушка, о которой он мечтал, шла именно к нему. Причём шла и улыбалась обворожительной улыбкой. Игорь почувствовал, как у него в груди похолодело, и подкосились ноги, но виду не подал.
    -Привет! Я Светлана, - девушка протянула Игорю руку с изящной ладонью и тонкими, будто выточенными пальцами.
    -Игорь, - ответил юноша, не узнав свой голос.
    -На дачу едете? - Спросила Светлана. Мы тоже. У вас какой сад? У нас пятый. Знаешь, тот,что возле реки? Может придёшь? Поболтаем. Так придёшь?
    -Легко! Назначай время.
  - До обеда, как сможешь. Сможешь в десять?
   - Замётано! В десять, так в десять.
   Игорь знал, что на даче много работы, и мама устала за неделю.Но не мог же он упустить такой шанс.
   - Мама поймёт, - подумал юноша,и к десяти часам утра, а приехали они на дачу в восемь, он был готов к своему первому в жизни свиданию. Конечно, он и раньше влюблялся, но это было как то по детски.
   - Что же ей принести, может цветы? - Думал Игорь.
   - Ма! Можно я васильков нарву?
   - Зачем это? Ах, да! Я вспомнила! Тебе же свидание назначили, ответила мама. Она слышали разговор в автобусе.
   - Мне, конечно, очень нужна твоя помощь, но раз такое дело, то иди. Смотри, веди там себя соответственно.Девушка с родителями приехала, первое впечатление запоминается надолго. И  васильки возьми. Девушки любят цветы.
   Дачу Светланы Игорь нашёл быстро. Вошёл с непринуждённым видом, познакомился с родителями, но самой девушки нигде не было видно. Игорь чувствовал себя неловко, не знал, куда деть цветы.
   Но вот он увидел Светлану, входящую в калитку.
   - Пришёл! Молодец. Уже познакомился с моими родителями?  - проговорила она с улыбкой.
   - Это тебе, сказал Игорь, протягивая девушке букет.
   - Как мило, сказала она, едва взглянув на цветы, - я правда розы люблю, но и за эти спасибо.
   Игорю стало не по себе, но он ответил спокойно:
   - Учтём. Вы дом собираетесь строить? - спросил юноша, чтобы поддержать беседу.
  - Да! Сегодня как раз один из таких дней. Не желаешь помочь?
  - С удовольствием.
  -Тогда бери рукавицы и действуй.
  - Я, вообще то, не в рабочей одежде пришёл,  - Игорь замялся, - ты бы хоть предупредила.
  - А пришёл бы, если б предупредила? - лукаво спросила Светлана и глаза её блеснули.
  - Само собой! Я работы не боюсь.
  - Сейчас увидим. Пап! Тут есть желающий поработать,  - крикнула девушка отцу, который  что то мешал совковой лопатой в большой железной ёмкости.
  Игорь и Сергей Иванович, отец Светланы, уже целый час заливали фундамент. Анна Викторовна, мама девушки, подливала в ёмкость воду, подсыпала гравий и цемент. А мужчины всё перемешивали. И хотя была середина мая, солнце припекало не на шутку. Пот струился по лицуи спине. Наконец то решили передохнуть.
   - Перекур! – Крикнул Сергей Иванович. – А где же Светка? Мать, чего это Светланка нам не помогала? Привела парнишку в гости, так сказать, а сама исчезла.Пойди ка, сынок,поищи её.Нечего ей отлынивать, когда все трудятся.
   - Мне бы ещё маме надо помочь и,  – начал Игорь нерешительно.
   - Конечно, иди, дорогой! Спасибо за помощь!
   Игорь пожал мужчине руку, попрощался с Анной Викторовной и вышел за калитку. Прямо здесь, на земле он увидел валявшиеся в пыли цветы. Это были его васильки.
   Юноша поднял их, положил под рубашку, и пошёл в задумчивости по дороге к реке. Уставший, в одной из лучших, но грязной одежде, паренёк медленно подходил к прибрежным деревьям. Вдруг он услышал смех.
   То, что он позже увидел, перевернуло его душу. На берегу, в обнимку с каким то парнем, сидела Светлана. От неожиданности Игорь не мог проговорить ни слова. Его давно заметили, но юноша моча шёл, глядя на Светлану, широко раскрытыми от удивления глазами.
   - Так говоришь, поболтаем. Говоришь, приходи, - наконец то вымолвил Игорь. – Давай, поговорим.
   Он посмотрел на парня, недоумённо смотревшего то на него, то на Светлану.
   - Значит я для тебя только бесплатная рабочая сила? – Игорь вынул из-за пазухи цветы, с видом,  будто это пистолет и продолжил.- Это так ты обращаешься с моим подарком? Я ведь для тебя нёс, шёл, как на праздник. Посмотри, на кого я похож.
   Светлана медленно встала и, слегка запинаясь, проговорила:
   - Ты же не боишься работы.
   - Так вот ты какая! Как ты меня кинула! Просто использовала! Пока я пахал на вашей даче, ты тут отдыхала со своим другом!
Игорь был в ярости. Паренёк испуганно встал и, протягивая деньги, промямлил:
   - Возьми вот, заработал. Что же ты, Светлана, - сказал он, обращаясь к девушке, - правда, нехорошо получилось. За работу нужно платить.
   - Убери свои деньги, - ответил Игорь и, обращаясь к Светлане, продолжил, - а ты,ты для меня теперь – никто! Он поднял цветы, которые имели совсем плачевный вид, и бросил их к ногам девушки.
   Игорь не помнил, как вернулся на свою дачу, что говорил маме, всё было как в тумане, как в дурном сне. Две недели у паренька была депрессия. Мама не могла его успокоить, друзей он не желал видеть, на дачу тоже не ездил, как быть мать его не упрашивала.
    Однажды мама, как бы случайно обмолвилась, что родители Светланы купили машину и на дачу в автобусе не ездят. Игорь в это время доедал суп. Он поднял на мать глаза, но ничего не ответил.Потом мама осторожно пожаловалась, что очень устаёт и ей нужна на даче помощь сына.
    - Мужа у меня нет, спокойно без упрёка говорила она, - а единственный в доме мужчина не хочет мне помочь. Может бросить всё, пусть сохнет. Одной мне это что ли нужно?
    Игорь посмотрел на мать, вид у неё был действительно усталый.
    - Не видишь, значит, теперь их в автобусе?
    - Нет. А про машину мне тётя Валя говорила, у неё там рядом дача.
    - Может она ещё тебе что-нибудь говорила.
    - Да так, совсем немного, она ведь не прислушивается. Как - то раз услышала, что их отец кричит, поняла, что дочь ругал. Фразу слышала, что, мол, один Игорёк, лучше десяти твоих Валер. Я так поняла, что Светкиного парня Валерой зовут. Ну, я особо не расспрашивала, тебе ведь это уже не нужно.
   Мама говорила с деланно безразличным видом. Потом тяжело вздохнула, посмотрела долгим взглядом на сына  и сказала: 
    - А что, сынок, может продать дачу? Жаль вот яблок не попробуем, много нынче их уродилось.
    - Зачем же продавать. Буду я мам тебе помогать, буду, зря, что ли с тобой мы эти саженцы выращивали.
    Игорь встал и поцеловал мать.
    - Спасибо за ужин. Завтра я один съезжу, а ты отдыхай, лица вон на тебе нет.
    - Да я, хоть и устала тоже поеду. Я, сынок, на даче от города отдыхаю, от суеты.
    Всё лето Игорь с мамой ездили на дачу, со Светланой он больше не виделся. Приближалась осенняя пора. Игорь готовился к школе. Последний год оставалось ему доучиться, а дальше начнётся студенческая жизнь.
    Как то в начале октября мама Игоря заболела. Продолжалась пора сбора последнего урожая, и она тревожилась, что не успеет вовремя поправиться. Игорь успокаивал мать как мог. Но вот наступил выходной, а маме так и не стало лучше. Паренёк не хотел её оставлять одну, но женщина уверяла сына, что ничего не случится,  если она останется дома. А вот на дачу Игорю придётся ехать самому. Нужно  убрать всё на зиму, привезти остатки овощей. Работы не так много, и он с этим справится легко.
    Воскресный денёк выдался солнечным. Игорь, закончив работу на даче, дожидался на остановке автобус.  Вскоре он увидел женщину и девушку, несущих по полному ведру яблок. Ноша была нелегка, но мать и дочь, как догадался Игорь , улыбались и шутили.
    Подошёл автобус и  забрал ожидающих дачников. Всю дорогу Игорь смотрел в окно на мелькающие пожелтевшие деревья. Вот и его остановка, пора выходить. Женщина и девушка с вёдрами тоже двинулись к выходу. Они шли впереди Игоря, такие худенькие, хрупкие, и пареньку стало их жаль.
    - Разрешите вам помочь, -  обратился он к женщине. Та с радостью согласилась. Им было по пути. Оказывается, они жили в одном микрорайоне и дома их находились рядом. Игорь донёс женщине ведро до самой квартиры и уже собрался бежать обратно, как женщина остановила его словами:
    - Погоди, сынок, возьми яблок, маму угостишь. Что - то мамы твоей сегодня не было.
    - А вы её знаете? – спросил Игорь удивлённо.
    - Знать не знаю, но часто вижу в автобусе.
    - А я вас что-то не замечал.
    - А ты всё время в окно смотришь, - сказала девушка.
    Тут Игорь впервые внимательно посмотрел на неё.
    - Странно, почему я тебя раньше не замечал?- спросил юноша, - как тебя зовут?
    - Катя, - ответила девушка и улыбнулась. Улыбка на мгновение осветила её лицо, а в глазах мелькнул огонёк.
    - У тебя глаза блеснули, тебе улыбка идёт, - сказал Игорь, не без удивления, но одновременно твёрдо, как факт.
    - Я знаю, мне говорили, - ответила Катя, слегка смутившись, - ты побольше яблок возьми, мама всё равно половину раздаст, она у нас добрая.
    Девушка щедро насыпала яблок в пакет и протянула Игорю.
    - Не надо столько, у нас свои есть.
    - Таких нет, сказала девушка,  - это редкий сорт. Яблоки зимние, долго хранятся.
    Катя говорила с видом знатока. Игорю понравилась её настойчивость, и он засмеялся.
    - Давай, раз такой сорт замечательный. Большое спасибо! - сказал он, обращаясь к матери и дочери одновременно, я вас как-нибудь своими яблоками угощу. Ещё мой отец эти яблоньки прививал. Это он меня всё время на дачу таскал, иначе бы я не привык, мама меня жалела, а теперь не нарадуется. Ну, бывай!  - Сказал он Кате,  прощаясь.
    По дороге домой Игорь думал о Кате. Он вспоминал её лучистую улыбку. Настроение у юноши было замечательное и отчего то хотелось петь. Деревья ему казались нарядными, как никогда, солнце ласковым.
    - Я обязательно с ней встречусь, - подумал Игорь,- и как я раньше не замечал эту хрупкую девушку? Хорошо, что донёс им ведро до двери, знаю теперь, где она живёт. Какой вот повод только найти? Да! Я же обещал угостить их яблоками. Всё, решено! Завтра. Я увижу её завтра, - думал Игорь, и душа его ликовала.