Солдат из дивизии вдв

               
          Довоенная жизнь               


       В селе Новокуровка, Самарской области в 1925 году родился Семёнов Пётр Андреевич.
    - Во времена НЭПа я на свет появился. И тогда же моего деда Ивана по политическим мотивам репрессировали. Он же богатым человеком к тому времени стал. А почему он стал богатым? Секрет простой – весь род наших Семёновых всегда любил трудиться. А труд на себя и сделал его зажиточным - рассказывал мне Петр Андреевич Семенов.
И зажил во времена новой политики дедушка Петра, землю в собственность получил, на подворье три лошади держал, две коровы, два верблюда, мелкий скот развел, сельхоз инвентарь закупил, гумно на выгоне у него было, амбары для хранения зерна там он выстроил.
Нужды не имели Семеновы. Жить бы им да радоваться, но пришла  коллективизация в село. Ивана Ивановича, деда Петра вызвали в сельсовет. Председатель, окруженный преданными активистами спрашивает его:
                - Пришел товарищ Семенов?
    - Пришел, коль приказали, - дед отвечает.
    - А не идешь с нами в ногу, с сельским сходом почему? - спрашивает его актив. -  Не хорошо так поступать, не по товарищески, понимаешь ли. Мы тебе помогли обзавестись скотом, инвентарем, помогали становиться на ноги. Теперь ты разбогател и стал пупом земли,да? Независимым стал и плюешь на нее,да?

    - А чего я не так сделал, товарищи? – Иван Иванович покорно поднялся и теперь возвышался перед активом, нутром чувствуя надвигающей беды. Он в волнении переминался с ноги на ногу, мял в руках шапку.

  - Ага, он еще и не понимает. А к тебе, Иван Иванович приходил мой актив и районный уполномоченный, оповещали они тебя по вопросу схода? – наседал на Семенова сам хозяин села, председатель сельсовета. - Все пришли на сход решать вопросы коллективизации, устройства новой жизни на селе, ты умнее всех, загордился и на сход не явился. Этим ты проявил неуважение советской власти, игнорировал ее планов. Доложи нам теперь свою причину?
- Товарищи! Председатель и… этот ваш актив. Там же, как было сказано о колхозах в постановлении? В коллективное товарищество мы добровольно вступали, и теперь в колхоз гражданам не по насилию вступать надо. Я и думаю, сходка на селе - дело не мое.

    - Так, члены актива, позиция Семенова вам понятна? Он с помощью советской власти капитал нажил, обогатился, а теперь плюет на нее и на нас всех. И мы его единоличное хозяйство вынуждены будем посчитать зажиточным. Поэтому, предлагаю внести его фамилию в соответствующий список. Кто за такое определение, прошу проголосовать.

    Иван Иванович краем глаза видел, как члены актива дружно подняли руки за какой-то список. После чего на Семенова никто и головы не повернул. Он молча надел на косматую  голову свою шапку-ушанку и вышел на улицу. Пришел домой не веселым, каким он являлся обычно. Посидел грустно на лавке с полчаса под  образами, отошел от случившегося, стал семье рассказывать о чем в Кураповском сельсовете с ним говорили.

    А в зиму с 1929 на 1930 год глав семей, которые попали в тот список, вместе с их домочадцами посадили на сани и длинным обозом увезли на станцию Кинель. Там впихнули их всех в товарняк и железнодорожным составом набитый под завязку людьми повезли неизвестно куда.

    Отец Петра - Андрей Иванович жил к тому времени своим хозяйством, в кулаки его не записали, а приняли в колхоз.
- В 1934 году колхозы были еще никакие, а в Поволжье засуха, урожая не получилось. Мне было 9 лет, и я помню, как селяне в поисках хлеба разъезжались кто куда, Мы семьей поехали в Караганду к ссыльным, к дедушке с бабушкой, проведать их и хлеба заработать.  Помню дедушку шедшего под конвоем в шахту - и бабушку  плачущую, встречающую нас. Смену землепашества на подземные работы они переживали тяжело. Умерли они там, так и не возвратившись в родную Новокуровку к могилкам своих предков, к детям своим и внукам.
А биография их внука Петра Семёнова складывалась таким образом: четыре класса в Новокуровской школе, семилетка - в соседнем селе, куда ежедневно он отмеривал пешочком в два конца шесть километров. Далее - курсы трактористов и работа на тракторе «Нати» в Лебяжьевом МТС.
               
                ВОЙНА
 
Радовались родители его заработками, но пришел 1941 год.
- Помню, на сенокосе мы работали, - вспоминает Пётр Андреевич.- Красота, природа вокруг благоухает, я сено сгребаю, девчата ее копнят, парни рыдванами в стога сено свозят. Гвалт в обеденный перерыв, шутки за кашей сливной, а после этого отдых часовой всем коллективом в тенёчке.

И в один из таких привалов верховой из села на стан прискакал. Предчувствие у всех тревожное «Не помер ли кто? Не пожар ли?»  А он о войне весть привез и зовет нас на митинг к сельсовету.
Нахмурился мой народ, отработался. Сели колхозники на рыдваны, на телеги и  подались в деревню. Не бросил и я трактор, поехал в МТС на нем, там тоже шел митинг. Член политотдела Васин выступал, о положении политическом, о вероломном нападении Германии говорил. Выступил за ним и наш директор, выступали по составленным кем-то грамоткам трактористы. Все обещали уже скоро дать немцам сокрушительный отпор.
Вечером узнаю, кому из нашего села вручены повестки на фронт. Утром восьмерым селянам  устраивали проводы, двоих отправляли на фронт с тракторами. Гармонь играет: кто поет, кто пляшет, а женщины рыдают. Этой  неделей отправился воевать и мой отец. Уходили мужики на защиту отечества безропотно и без обиды на былые репрессии.
 
     В 1942 году на военные сборы собрали и парней нашего года. Муштра, освоение тактики штыкового и рукопашного боя проходим, стреляем из настоящей трехлинейки. Получается. А зимой сорок третьего я уже учился в Самаре на командирских курсах. Мать письмо прислала. Она пишет:
 «Андрей с Иваном уже командиры, прибыли на побывку перед отправкой на фронт. Форма на них новая, ремни красивые - на груди крест-накрест и планшеты. Девки без ума от них - отбоя нет».

В войну курсы командиров краткосрочные, обещали  через шесть месяцев выпустить и нас. К завершению учение шло, мать в очередной раз пишет:
«Отец как одно письмо прислал с дороги и пропал, молчит теперь. А на офицеров, на Андрея с Иваном похоронки пришли из Курска».
Это на тех самых парней в ремнях и новеньких формах.
- Ошпарила она меня сельской вестью как кипятком. Хожу по училищу - места не нахожу. На фронт бы поскорее, за отца отомстить фрицам, за Ивана с Андреем, за всех.

     Товарищ от мыслей тяжелых его отвлекает  «Добровольцев в новую часть записывают, ВДВ называется (воздушно десантные войска)». О немецких десантниках приехавшие офицеры рассказывали. Преподаватели потом говорили, что успех наступления немцев обеспечивают танки Гудериана и десантники.

    -Идём в класс где идет подбор добровольцев. Спрашивают кандидатов о разном.  Думаю, до деда репрессированного дойдут – зарубят. Не о нем спрашивали, пронесло. Ура хотел закричать.Через неделю получаю: «Курсант Семёнов Пётр Андреевич с курсов младших командиров переведён в школу ВДВ».

    Увезли из Куйбышева в город Звенигород. Там делают из нас десантников командиры, вчерашние конники, которые успели по тылам немцев поездить, создавая этим панику в отместку их десанту. На фронте теперь по коннице сделан вывод, в войне с танками она не эффективна. Под Воронежем немцы ее разгромили в пух и прах. После этого и зародилась у нашего командования идея создания ВДВ. Командир курсов абхазец, бывший конармеец капитан Хазария.

    Подчиняется наша школа напрямую Ставке Верховного командования.
Учили нас тактике короткого боя штыком, ножом, прикладом. Прыгаем с парашутом пока только с тридцатиметровой вышки, потом стали отрабатывать одиночные прыжки с «Кукурузника». На  800 метров, ночные прыжки с той же высоты на снег, на лес, на болото, на воду. Коллективные прыжки ведем днём и ночью налегке, потом так же, но с полной боевой экипировкой.

   Теоретическая учеба в сочетании с изнурительной муштрой продолжалась до апреля месяца одна тысяча девятьсот сорок четвёртого года. «Тяжело в ученье – легко в бою», - говорил полководец Суворов. У Хазария тезис «Наша задача - больше побеждать и меньше погибать». Он воевал, и хорошо знал практику боя.

   25 апреля сорок четвертого года походным маршем перебрасывают нас в летние лагеря к Москве – реке. Там из разных школ ВДВ формировалась дивизия особого назначения.  А 5 июня 1944 года погрузились в эшелоны и отправились в неведомый путь. Догадываемся куда. У станции Паша ночью – выгрузились и  лесами вышли к реке Свирь в Карелии. Немцы и Финны, пользуясь водной преградой, укрепились на той стороне мощно. До нас уже велись здесь ожесточенные бои, но командующий армией генерал полковник Мерецков их укрепления без дополнительной помощи не мог взять. А это сдерживало общее наступление Русских в направлении блокадного Ленинграда.
 
Подполковник Хазария ставя перед нами задачу, сказал, что лично Сталин просил нас как можно быстрее расправиться здесь с Немцами и Финнами. В плен берем языков. И противник не дурак, он наших языков берет, изучает намерения русских. Мы стали их путать, строим ложные сооружения переправ через Свирь. А штурмовать собираемся позиции финнов, считая их нацию менее патриотичной.

   В сообразительности Финнов убедились. Как-то находясь в засаде   разведчики наши видят, по водной глади гуськом пробираются три автоматчика. Не выгляни тогда луна - Финны  так бы и прошли. Их задержали. Оказывается, они шли по скрытому под водой мостику. А таких мостиков у них оказалось много, которые в назначенный час штурма пригодились бы.

    Не знали мы, кто начнет первым штурм и когда. Всё для этого было готово.
Вечером 20 июня наших командиров полков: 298, 301, 304 комдив Хазария оповестил «Завтра в 5 часов внезапным залпом со всех стволов накрываем противника. При переправе будем утюжить его позиции с воздуха».

     Четыре часа длился настоящий ад, заткнув уши, мы его наблюдали. Впечатляли огненные залпы «Катюши». Снаряды как огненные гуси летели с нашего берега к Финнам на головы, на их доты, дзоты. Поплыли первыми на их берег  десантники 301-го полка. Казалось, воскресшие из мёртвых Финны открыли по ним огонь из минометов и крупнокалиберных пулемётов. Поднимались на реке фонтаны, перевёртывались плоты и лодки, барахтались и шли ко дну солдаты. Им не помогали, все стремились, как можно быстрее доплыть  до их берега и там закрепиться.
Мы знали, чтобы выиграть бой надо создать за рекой плацдарм. А главные потери на войне - форсирование крупных рек. Рассказывали нам и об этом очевидцы.
Первым закрепился на вражеском берегу комполка Хавбеков. Со своими орлами он вцепился за пятачок земли и держится до прибытия основных сил. Им на помощь прибыли десантники 304 – го полка под командованием  Макаренко. Наш 298 полк, под командованием подполковника Калоева переправился к обеду. Там мы увидели ужасную картину. Нашей артиллерией было столько наворочено - солдату не пройти, техники не проехать. Танки наши застряли, окопались и стреляли по наводке, а пушки мы тащили на себе. Зачистки береговых укреплений противника давались с трудом. Удивляли их бетонные доты: на высотках,  яйцеобразной формы со стенами в метр, многие сохранились. Торчат из амбразур пулемёты, внутрь заходим – финны сидят на своих местах с выпученными глазами, в ушах кровь. Стены снарядов выдержали, а люди не выдержали.

       Организованное сопротивление мы встретили не скоро, обойдя прибрежные скалы и болота мы упёрлись в минные поля. За ними зачастили мелкие речушки. А что ни речушка или деревушка, то неприступные крепления. Напрямую пытаемся эти преграды брать,  несем потери, а лесом обойти намереваемся, там «Кукушки». Укроется финн - снайпер в кроне сосны, у него прицельный сектор обстрела. Нашли способ борьбы и с ними. Идут впереди основных сил десантники ликвидаторы и палят очередью по соснам. До пятидесяти снайперов удавалось снять за сутки.

    Но без жертв война не бывает, враг коварен и хитёр. Более полгода они противника изгоняли из Карелии. Наконец прекратились выстрелы. Их  дивизия теперь называется «Свирско – Гвардейская». Многих солдат и офицеров наградили. И у Семёнова на груди засиял «Орденом Славы третьей степени». Присвоено ему и очередное звание сержанта. А личный состав дивизии и их комдив Хазария получили благодарность от самого Верховного.
   В войну это считалось большой честью.
                ВОЙНА ЗА ПРЕДЕЛАМИ СССР
 Январь 1945 года пробыли в городе Калинин, довооружались, пополнялись личным составом. В начале февраля перебрасывают нас в Венгрию. Она освобождена, но кишела пока еще всякой нечистью. Мы вычисляли ее и уничтожали.
Далее нашу дивизию направляют в Австрию.
По пути к Вене у пригорода Трайзинхен встретили ожесточённое сопротивление старых вояк, потомков Кайзера – Бисмарка. Обороняли они город ожесточённо. Им было чего защищать. В городе действовал завод по строительству военных самолётов. Мы его  отбили, 22 самолета, готовые к вылету, захватили. В войну - трофея значимая.
Там же был и концентрационный лагерь с четырьмя тысячами пленных, их  освободили. В этой операции много полегло отважных десантников нашей дивизии. Погиб знаменосец Долгов. Жалко терять товарищей в преддверии долгожданной Победы.

    Шумит посыльный: «Старший сержант Семенов! В штаб к подполковнику Калоеву».
«С чего бы это?» - думаю. – Поправил ремень, расправил гимнастёрку, захожу:
- Товарищ подполковник по вашему приказанию сержант….
- Ладно, сержант Семенов - садись и расслабься. Тут дело такое. О гибели знаменосца Долгова знаешь, нужна замена соответствующая. Ты на эту должность соответствуешь. Это приказ мой и Хазария. Согласен ты, не согласен – это лишнее. Иди, и доложи своему ротному, а завтра с утра уже приступай к новым обязанностям.
Так я стал знаменосцем 34 – й Свирской – Гвардейской десантной дивизии. В этой роли мне предстояло участвовать в боях за мост, который имел стратегическое значение и Венского обводного канала.

Наша дивизия укрылась в пригородных развалинах, напротив эти объекты, за каналом старинные замки – крепости. В них укрывались отборные войска противника. Бить по ним миномётами или бомбить самолётами - запрещено.Историческая ценность. Приказано выбить немцев из дворцов и замков внезапностью, хитростью, русским напором пренебрегая смерть.
Перед нами возвышенность, открытая, хорошо простреливаемая местность. Метров  пятьсот до глубокого канала. Пули и снаряды из окон, подвалов и с чердаков летят в нашу сторону как пчелы на хороший взяток. А с штурмом нас  торопят.

     Первым попытку преодолеть высотку делает полк Хавбекова. Под перекрёстным огнём он залёгает. Хавбеков с офицером радистом пытаются связаться с комдивом Хазария, но рация в подвале не работает, они выползли на возвышенность, связь появилась, мы ее услышали в подвале. Но она быстро оборвалась. Доложил связной «Хавбекова и офицера радиста смертельно поразила мина».
     Не смог выполнить задачу и мой родной  полк, его поднял комполка Калоев.
Очередь пришла поднимать свой полк майору Макаренко. Весь штаб дивизии в нервном движении, не выполняется поставленная задача, от решения которой зависел и общий успех взятия Вены.

     Ко мне подходит Майор Макаренко, приказывает расчехлить знамя,  развернуть полотнище и ждать сигнала к выносу. Так решил комдив Хазария. Значит дело дрянь, я знал, такое решение принимается в исключительно тяжелых случаях. Решено вдохновить на особые подвиги десантников.
Я представил себя бегущим в первой шеренге не с автоматом в руках, а с древком знамени. Я знал, снайперы в первую очередь метят в командиров и знаменосцев. Стало не по себе, но гляжу на дублёров, их лица невозмутимы,  они спокойны. Научились ребята подавлять страх. Давно с древком в руках воюют, а я всего неделю в этой должности. Как бы ни говорили, а с автоматом идти в атаку спокойней.
     К счастью приказа: «Знамя к выносу» не последовало. Высотку, ведущую к мосту десантники с большими потерями, но преодолели, и мост захватили целым. По мосту пошли танки, на их броне и за кормой укрылись автоматчики и гранатомётчики. Плацдарм создан, он наращивался, укреплялся, развивая успех.
Долго и беспрерывно продолжались уличные бои в Вене. Никто не знал, когда они прекратятся. И вообще закончатся ли?
И вдруг непривычная тишина на заваленных кирпичом и щебнем улицах, в редких садах защебетали редкие птицы. Было13 апреля 1945 года, когда сомкнулось кольцо окружения Вены и бои прекратились. Для размещения штаба дивизии ищем помещение, на ткацкой фабрике остановились, она мало повреждена. Хожу с дублёрами, осматриваю комнаты, дверь открываю, мелкнул человек в гражданском. Он сапогом ударяет мне в пах, от неожиданности я падаю, но ребята его задерживают. Оказался он переодетым солдатом СС. Долго я потом морщился от боли в паху. Но судьба меня щадила, войну я прошел без ранений, а тут будь у него оружие, лежать бы мне в братской могиле города Вены.

    До 22 апреля наша часть в Вене дислоцировалась. Сообщили: «В предгорьях Альп обнаружен немецкий десант». Направляемся туда. От пленных немецких узнаем: «Десант снят с обороны Берлина и направлен на помощь осаждённой Вены». Не смогли пробиться, в помощи опоздали. И благодаря нашему походу большинство из их вояк нашли себе могилы там, где и высадились.
               
                ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
    Последние десять дней цветущего мая мы в Чехословакии гонялись за разрозненными группами немцев и власовцев. Не далеко от Праги услышали мы  весть о Победе. Подумали, в засаду попали, а это пальба в воздух на радостях.
Недели через две наша дивизия прибыла в Белую Церковь – Западная Украина. Домой не распускали, надо было учить молодых армейцев. В 1950 году только уволился. Здесь же устроился работать на торфяные разработки. Работал на  прессе немецкого производства, строил брикеты из торфа.

    Познакомился с девушкой, женился и семьей жил там до 1963 года. Узнал о нашем Нефтегорске из газет, где требовались рабочие разных профессий, семейным выделялись квартиры. Поступил в АТК, начальник Варин закрепил за мной вахтовый автобус и вездеход «Урал». Летом возил людей на автобусе, а по бездорожью  –  на вездеходе.

   В Москву по командировке приехал, зашел в музей Министерства Обороны. Искал наше знамя по фамилиям вышивальщиц. Помнил я двоих: Коркузак и Махотину.
 Там сказали: Знамя боевых десантников находится в музее учебного авиаполка города Рязани. Заехал в Рязань. Сердце трепетало, когда в здание входил, когда с хранителем боевых реликвий искали наше полотнище.
Нашли. Опускаюсь на колено (как нас учили), поцеловал - прочитал фамилии мастериц, Они, боевое знамя нашей дивизии десантных войск вышивали. Свидание с прошлым временем  более чем через 30 лет состоялось. Оно было трепетным, на мои глаза и на глаза работников музея невольно набегали слёзы.
- Удастся ли мне еще, когда побывать в этом музее, встретиться с боевым прошлым? – думал я. Уезжал я из Рязани с грустью и тяжелыми мыслями.
 
Р. S. Нет, к сожалению не удастся со своим боевым знаменемеще Петру Андреевичу еще повидаться. Пройдёт всего два года после моих записей его воспоминаний как он внезапно умрет.  А случится это так: Семёнов поедет в военный госпиталь города Самары. Заманила его туда импортная аппаратура, которая делает «Чудо». И там наши врачи сделают ему операцию по восстановлению мочетоков. Удачно сделают вроде бы, а перед выпиской у него  поднялась температура. Родственники потом скажут: «Для понижения жара Семёнову дали тоже импортную таблетку». И Пётр Андреевич уснул. Получилось -  навсегда. Ему в то время перешагнуло за восемьдесят, но по оценкам самого десанта он был еще крепок.