Деревенские заметки. Тропики рака

В небе тяжелые свинцовые тучи и мелкий дождь едва касается земли, скорее просто зависнув в воздухе, касается листьев травы, касаются замерзшего окна моей комнаты, и они там, на той, мокрой стороне стекла лениво скатываются вниз, оставляя неровные следы своего небрежного присутствия,  такие же печальные как и все в этом  тягучем фильтре послеполуденного дня. Солнце спряталось высоко за облаками и оттуда, не пробивается не единый луч его непременно веселого желтого света  и теперь, когда оно там, настолько высоко, что можно усомниться в его правдивости сегодня днем.
В бессильной попытке осилить страницу Тропика рака, лежа под своим непременно теплым стеганным одеялом, ведь ночью здесь бывает достаточно холодно, а днем обязательно душно и жарко, что ты выходишь на улицу, дабы глотнуть свежего воздуха там, под палящим в небе солнцем, которого так не хватает сейчас. И вот лежу и перечитывая в который раз уже заученную наизусть строчку но не понимаю ни единого слова, потому что крики и визги детей за тонкой деревянной переборкой моей комнаты ни дают ни единого шанса успокоиться и привести беспорядочный поток псевдомыслей  в  голове. В  спешке я натягиваю шерстяные носки   и все остальное тоже; уже в передней облачаюсь в здоровенную  железнодорожную куртку деда, тяжелую, с длинными полами, мне почти по колено, пахнущую соломой и вязанками высушенных под солнцем дров, облачаюсь в ботинки, тоже деда, со следами грязи и леса на подошвах.

На улице, холодный воздух касается лица, ветер обрушивается на волосы и вскидывает  их вверх , туда, ближе к облаками и даже за них, туда где солнце еще ласково светит, но не в силах пробиться через  непоколебимою стену серо-пепельных туч.  Дождя уже нет, только едваследы его висят в воздухе, да тяжелая и мокрая трава клонится вниз в этот раз чуть более обычного.  Деревья горбятся и тоскливо качают своими тополиными макушками, словно приговаривают ”Ну-ну, ну-ну” и шелестят мокрой листвой в подтверждение своих невеселых мыслей. Безучастно бьются друг с другом лбами козлы, с явной неохотой, без того озорства, без капли задоринки; лениво потягивается у двери кот, в это время обычно мягко развалившись на прогретых и потрескавшихся кирпичах завалинки, жмурясь от солнца  и отмахивающийся хвостом от надоедливых мух; и даже соседский петух, искоса поглядывающий на меня единственным своим глазом безучастно молчит в недрах амбара. И вновь капли дождя страдальчески размазывают горизонт вдали…

Достав многолетний топор из полумрака чулана, неспешно и размеренно порубаю дрова, в саду, у баньки,  и они со стуком касаются земли и мелкие щепы летят далеко в кусты малины и мне приходится  вставать на четвереньки, что бы выудить их из-за тонких, но колючих ветвей, обрушивая на себя капли с еще не засохших листьев. После, костер потрескивает меж деревьев, чуть дальше от дома, у речки и я по одной подбрасываю полусырые поленьица, что бы не потратить понапрасну их сразу и костер шипит, выбрасывает клубы дыма, выбрасывает мне в лицо тепло и греет полузамерзшие руки, распростертые над красноватыми, местами желтыми языками пламени. Ветер, прорывающийся с речки раздувает его, так, что не приходится стараться мне. И вот я уже пропах дымом и березой и дед опять будет ворчать, что мол я понапрасну извожу древесину, но озорной огонек в его глазах скажет мне о другом, скажет мне, что он и не против вовсе и даже хлопнет  тяжелой рукой по моему  плечу.

И я, вероятно таки дочитаю Миллера, и уже солнце будет касаться макушек тополей чуть поодальше, за мною, и свет его коснется черно-белых страниц, таки пробившийся к концу дня на горизонте, из за туч, сжалившихся и расступившихся, обнажив  багрово-розовое небо у земли, хоть и наверху все так же тучи. Захлопнув книгу, раскидаю еще тлевшие головешки былого костра, так, что все что от него останется – это груда золы да пара углей, да двину навстречу дому, что бы потрепать дедово пса, по кличке Кузя, да и взлохматить ему шерстяную гриву  на макушке, который побежит навстречу, едва завидев меня из за тех самых тополей за порцией сухарей, кои я всюду с собой таскаю.