Пусть всегда падает снег

               


    Хоть бы солнышко улыбнулось. Ей приходилось проходить производственную практику в  пыльном научном учреждении. Институт занимал бывший дворец, поэтому взгляд  мог наткнуться то на лепнину на потолке, то на не закрашенные остатки росписи в нишах. И еще там было много лестниц, которые вели в некуда. Ты спускаешься вниз, потом поднимаешься, потом еще немного вперед вверх и направо. И каждый раз забываешь куда нужно поворачивать, возвращаешься к маленькому пропущенному переходу,  две ступеньки вверх, надеясь, что преодолел лабиринт. И каждый раз тянет сделать поворот налево, а его делать нельзя ни в коем случае. Но когда добираешься до лаборатории и видишь комнату, сплошняком заставленную приборами и висящие со всех сторон провода,  невольно думаешь, «нет, мне не сюда, я ошиблась дверью».

  Галина любила прогуливаться от Стрелки к Дворцовой, а потом по улице Гоголя до Исаакиевской площади и дальше через переулок Антоненко  к Сенной.
Красиво, Питер одел домашние тапочки, идет пошаркивая мимо. Ничего не происходит, ты в стране воспоминаний.
Где же Событие? Его ждешь, оглядываешься, прислушиваясь к шагам на лестнице, торопливо заглядывая в глазок, вдруг пришло. Иногда начинаешь размышлять, а достоин ли ты его, но выслуживаться бесполезно. И когда день занят обычными делами, оно неожиданно врывается  к тебе без стука.
  Одним мокрым февральским днем она проходила мимо Дома Культуры  на Исаакиевской и вдруг увидела объявление — «приглашаем всех желающих в театральную студию «У Синего моста». Жилка забилась у виска - приключение.
Охранница на входе с седыми буклями в сизой, когда-то наверно синей кофте, объяснила, что студия находится в комнате двадцать пять.
 - Третий этаж и направо, - добавила она.
Чувствую как от волнения вспотели ладони,  Галина поднялась по узкой боковой лестнице и заглянула в комнату.
В ней, похоже, шла уборка после ремонта, три человека разбирали груды мусора на полу. Она увидела  много открытых банок из-под краски, мешки с шпаклевкой, весь пол был покрыт известковой пылью.
Ничего себе театр, - пробормотала Галина.
Извините, я хотела бы узнать о театральной студии, я сюда правильно попала? - еле слышно спросила она, ни к кому не обращаясь конкретно.
Что-что ! - переспросила грузная женщина, одетая в черные рабочие штаны.
Я про театральную студию!- уже громче повторила Галина.
Ах , да, студия. Вы записываться пришли?  Я руководитель. Меня зовут Татьяна Николаевна Бермудская. Мы должны сделать ремонт в этом помещении, и только потом  в нем можно будет заниматься. Таковы условия приютившей нас дирекции ДК. Вы готовы помочь?
Конечно!- с готовностью сказала Галина. Работа  была привычной, все прошлое лето она провела в студенческом строительном отряде.
Познакомьтесь, это мой зять, Сережа, а это - мой ученик, он тоже Сергей. Он пишет стихи и неплохие.
Жизнь взяла разбег и сделала давно ожидаемое сальто.
 - А рабочие перчатки у вас есть? - с облегчением поинтересовалась Галина.
Она стала приходить в студию три раза в неделю. Оценки за производственную практику  больше не интересовали ее.
Постепенно она познакомилась со всеми ребятами.  Общаться с ними было невероятно интересно. Они говорили о литературе и кино, о театре и о способах сценического перевоплощения. Сережа, который ученик, читал свои стихи. А тот, который был зятем, в основном молчал и помогал  разгребать мусор. Он учился в том же училище, что и Виктор Цой и очень этим гордился.
Через три недели в студии начались занятия, а еще через неделю она увидела его, того самого, которого подсознательно все время ждала. Уборка  закончилась, они сидели и пили чай после репетиции, весело перекрикивая друг друга. Дверь открылась и вошел совсем юный парнишка, с очень светлыми волнистыми волосами. Он был немного похож на Есенина,  а вот глаза совсем другие — теплые, карие, и ресницы - белые как у теленка. Он был  застенчив, и вначале она не знала о нем ничего, только имя -Юра.   Но потом он подружился с балаболкой историком Димкой, который стал к этому времени ее лучшим другом в студии. И ей удалось о нем кое- что узнать. Инженер, закончил Политтех и еще музыкант к тому же.
  Студия ставила спектакль по Арбузову.  Ей досталось роль Лики в «Бедном Марате».
Она без конца зубрила роль, раздражаясь на ее монотонность. И руководительница, в основном, была не слишком довольна  галиными актерскими успехами, и говорила, что скоро найдет ей замену. Вскоре началась сессия, и найти время заниматься в студии стало невозможно. У большинства ребят тоже была сессия, и им было предложено разойтись  на летние каникулы.
В конце июня экзамены  сданы, студия  не работала, и делать  стало совершенно нечего. Только Галя раскрыла швейную машинку, хотела сшить себе очередную юбку в клеточку,  раздался Димкин звонок.
- Привет Галина. Мы тут сидим, пиво пьем. Не хочешь присоединиться?
Конечно хочу, я сессию сдала. А с кем ты сидишь?
 Мы сейчас у адмирала на Гражданке.
Адмирала?
Да, у Юры Ушакова.
У него. Наконец-то, - подумала Галя. - Говори адрес. Через час буду у вас.

Юра встретил ее у двери и провел  в маленькую кухню, обставленную  старыми белыми шкафчиками. У одного из них все время открывалась дверца.
Димка как всегда балагурил,  они быстро и весело  допили  пиво. А потом  балагур изменил интонацию и умоляющим голосом  попросил Юру .
Сыграй. Ты так здорово играешь
Вы не возражаете, Галина,  то есть ты?  Извини. Я поначалу все время путаюсь, ты, Вы.
Я тоже, - призналась Галя.
Конечно играй, - поспешно добавила она.
И он взял аккордеон и стал играть какую-то очень сложную композицию. Одна мелодия по-ниже как будто задавала вопрос, другая ей отвечала. Через минуту ей показалось, что вместе с Юрой играет целый оркестр.
Это классика? - спросила,- никогда не слышала, как играют классику на аккордеоне. Мой дядя Слава только песни играет. Ну вроде «Раскинулось море широко».
Нет, это я написал. Так что пока еще не классика.  Я очень люблю орган, но у меня дома его нет. Приходится играть две партии последовательно. Но иногда меня друг пускает в консерваторию поиграть.
Отношения развивались медленно.
  Юра был примерным сыном и все время помогал своим родителям на даче. Так что пока они просто часто перезванивались, болтали о том и о сем. А потом Юра куда-то пропал.
Начался новый учебный год. Галя продолжала ходить в театральную студию, но там все стало по другому, появились новые люди, компания развалилась. Юра не приходил и не звонил. Галине стало тоскливо, ей казалось, что она ходит в студию, только , чтобы встретить его. И она приходила на занятия все реже и реже. Прошел сентябрь, октябрь, наступил ноябрь. За ней ухаживал давно знакомый однокурсник. Он постоянно жаловался на жизнь и всеобщую бездуховность  и на то, как подорожала водка.  В общем и целом, он не слишком ей нравился, но нужно же было с кем- то ходить пить кофе.
   Она бросила студию окончательно, хандрила и часто по вечерам оставалась дома.  В один из  вечеров, когда Галина сидела уютно забравшись с ногами на диван под любимым коричневым клетчатым пледом и читала книжку, Юра позвонил.
Где ты пропадал?- спросила Галина. Телефон стоял рядом с зеркалом и она увидела со стороны растрепанную худенькую девушку, нервно теребящую кончик русой косы.
Я взял отпуск за свой счет и поехал на раскопки с друзьями. Копали Херсонес, нашли много керамики первого века нашей эры. Но это неважно.  Я бы хотел тебя увидеть, ты не против пойти со мной на органный концерт?
Когда?
Завтра вечером, я уже взял два билета.
И ты был уверен заранее, что я соглашусь?
Нет. Но я надеялся на это.
Хорошо, считай, что надеялся не напрасно.
В этот день с утра шел дождь, а под вечер похолодало и с неба валились белые мокрые хлопья. Иногда они попадали на нос и хотелось слизнуть их языком. Они сидели рядом на двух бархатных креслах в Академической Капелле  и слушали орган. Т е это Юра слушал наверное, а Галя чувствовала, что хотя до ее ушей иногда долетают какие -то звуки, но она  не может  соединить их во что-то цельное. Обычно музыка сильно действовала на нее — куда-то манила, звала, утешали или приводила в состояние умиротворения или радовалась вместе с ней, но сейчас ее действие  было подобно  толстому слою  ваты в компрессе, заглушая биение сердца, шум в ушах, и постоянную дрожь в области солнечного сплетения. Интересно, а что он чувствует, - думала она, - я хочу все чувствовать как он.
Концерт закончился,  они встали, и Юра посмотрел на нее  внимательно, как будто никогда до этого не видел, сказал:
Знаешь, я первый раз  с девушкой на концерте. Раньше у меня были только моя музыка и мои друзья.
 Они вышли из зала, и тогда Юра, наконец, взял ее за руку. У него оказалась мягкая, очень теплая рука. Они вышли в проходной дворик и Галя начала ловить снежинки губами. Вкусные!
Я хочу попробовать твою снежинку, можно?
Можно, а как ты это сделаешь?
Юра нагнулся к ней, и  нежно поцеловал.
Его губы  были сладкими, почему то сразу вспоминалось парное молоко.
Сегодня Янченко играл  композицию Букстехуде, я очень люблю ее «Как будто снег и дождь падают с неба».
Снежные хлопья плавно летали вокруг, искрясь в желтом свете  фонаря, оседали на волосах и пальто, они таяли,  капли стекали по лицу.
Так хорошо. Можно умереть прямо сегодня - ведь лучше чем сейчас, уже не будет, -   подумала девушка.