При дороге. Часть вторая. продолжение

                ПО ТОЧКАМ

Вспомогательный флот обеспечивал всем необходимым Северный флот, который состоит, не только из кораблей, но из воинских частей, танковых соединений, авиации и везде нужны топливо и смазочные материалы
 Основная наша работа и состояла – завозить по Точкам горюче-смазочные материалы. Бывало, что торчит десятиметровый причал. На нём железнодорожная цистерна – двадцать тонн… Нам нужно как-то подползти к причалу, пришвартоваться и заполнить соляркой цистерну. Казалось бы – просто. А попробуй махину танкера подогнать, к самим скалам, да когда ещё волнение два-три балла – уметь рисковать надо! Так и получалось Четыре-пять часов швартуемся, час-полтора заполняем, потом оттягиваемся, на якоре от скал, запускаем дизеля и уходим… А через месяц, снова заявка и так, по кругу…
      Как-то зашли в Лиинохаммари, где располагалась танковая часть, привезли солярку. Пришвартовались, к старинному причалу, подсоединили шланги и начали закачку… Попробовали главным насосом – сорвало шланги…. Оказалось, что под землёй трубы малого сечения… Пришлось переходить на малые насосы. И вместо суток, простояли целых пять. Но нет худа, без добра… Начальник поро-пункта, участник боёв, по освобождению Лиинохаммари, от фашистов, согласился быть нашим гидом и мы познакомились с посёлком и местами, не так давних боев. Впечатляет, то как нашей армии и флоту удалось взломать такие укрепления? Настоящее геройство!
На обратном пути зашли в Озерко. У причала стоял «Акоп Акопян» -грузо-пассажир Торгового флота. Мы пристроились рядом, подключили шланги и начали закачку… Близился прилив, менялось течение местной речки. Разный хлам начел движение сторону материка… Постепенно уходил вниз причал. Мне до вахты было далеко и я решил половить рыбу. Достал спиннинг, прицепил тяжёлую блесну и забросил, с борта, в прилив… Минут сорок, зря упражнялся… Потом клюнула треска, погодя – ещё одна.. Потом пошла мелкая камбала… Я малость перекурил, слушая подначки, бродивших без дела штурманцов и матросов, потом забросил, потихоньку поддразнивая, рывками… Поклёвка была не значительная… Подсек, на всякий случай, но почувствовал как крючов вошел в кость…ипошло-поехало! Когда вокруг все поняли, что на крючке что-то подходящее – посыпались советы:
- Э-, ну кто ж так ловит? Попусти!
- Тяни, тяни – сойдёт!
- Не давай слабины, запутает струну – хана!
Подошёл старпом.
- Помощь надо?
-  Надо, Васильевич… В каюте, за койкой ляп, но ручка короткая. Скажи чтоб удлинили.
-Щас изготовим…
- Ещё… У брашпиля, с бочки снимите обруч, нерет.., подсака… Скажи Иванову, сообразит..
Скоро, около меня, собрались матросы, штурманы, пассажиры… Не столько помогали, сколько вносили суету и путаницу. Появился Иванов, с самодельной подсакой…
- Как, Миша?
- Стой рядом.. Рывки ещё грозные, если не сорвётся или не сломает струну… - прошло ещё минут двадцать… Рывки становились хаотичнее и реже и наконец она показалась из воды! Хлебнула воздуху, дёрнулась со свей оставшейся силы и пошла на поводке…
- Иванов, готовся, где ляп? Будь рядом да не промахнись!
Ляп вошёл в голову, рыбина взбеленилась, забилась у борта… Иванов удачно подсачил и общими усилиями выволокли голубушку на борт, уставшие, но счастливые…
Оказалась – сёмга, северная красавица! Попробовали ушицу из головы да пёрышек… Остальное осело в каютах офицерских, говорят – вкуснятина!
     Как-то зашли в щелистую губу, на выходе из залив, где стояла, только что окрашенная белилами, матка торпедных катеров, бывший пассажирский лайнер… Пришвартовались у борта. Начали закачку солярки. Запустил вспомогательный дизель в полуюте Всё бы ничего, да шутник-боцман, с матки, сверну пук ветоши из пакли и заткнул выхлопную трубу, «чтоб не дымила». Дизель пыжился-пыжился – вытолкнул ту ветошь с хлопком и облаком масляной сажи, которая и прилипла намертво к белому борту матки.. Чуть не разгорелся скандал! Шутник пытался отшутиться и всё переложить на наши плечи… Хорошо, что были свидетели и с нашей стороны и со стороны матки…

     Стояла прекрасная северная погода, гнал волну по заливу резвый ветерок. Мы шли на выход из залива, в губу «Малая Волоковая». Заказ был срочный. У входа нас встретил сторожевой катер. Поступила команда: «Задраить иллюминаторы, убрать с палубы матросов! Идти малым ходом».
Так мы и шли, по узкой губе.. То «малым», то «самым малым», то «Стоп машина» Я стоял вахту, за приболевшего товарища и слышал только – эти команды с мостика… Потом, уже по возвращении. из вояжа, матросы рассказывали:
- Так мы щёлочку-то оставили.. Что мы слепые котята? Ох, ребята, и узкости там – ужас! Только-только корпус потискивался… Капитан взмок весь… И то… Выпустили нас на палубу, перед самым причалом – из скалы вырублен… Подали чалки, подсоединили шланги – и снова, по каютам… Во – секреты! Та только, где-то, через пол часа. Начала сдвигаться в сторону ближняя скала, выплыла оттуда подлодка и скрылась за поворотом… А часа через два, появился сторожевик… О вёл за собой другую подлодку и она скрылась в той дыре и скала закрыла вход. Так что и у нас чудес, хоть отбавляй...

В начале августа, получили задание, на заход в Северодвинск. Снабдить топливом завод и дальше следовать на главный Соловецкий остров. Барецово море штилевало, ласково хлюпало в борт, над кормой вились стаей чайки, ожидая поживы. На юте курили, вольные, от вахты, Старший матрос Тельняшкин насиловал гитару, пытаясь извлечь что-то путное, похожее на мелодию… недоброжелатели едко подначивали и уходили, заткнув пвльцами уши.. Но появился Боря-радист, скривился, как от зубной боли…-
- Мишка, кончай уродовать инструмент, он хоть и дерево, но не до такой же степени… Дай сюда! – Он быстро настроил гитару и взял первый аккорд… Чувствовалась рука мастера И вот зазвучало, под крики чаек, «Раскинулось море широко…». Побросав окурки в обрез, начали подтягивать охочие до раздольной песни. Хорошо пели ребята!! Но радисту долго быть в отлучке от рации, не положено… И скоро на юте остались – я, да  надо мною чайки…. Проходящий, по делам, штурман бросил на ходу:
- Поворачиваем в «Белое море», не бывал?
- Нет…
- Наблюдай – Гирло – это что-то! Не соскучишься…
И точно! Пошла такая толчея, что не поймёшь откуда вода хлещет! И цвет какой-то мутный, белесый –одно слово – Гирло! Полюбовавшись новыми видами, отправился покимарить – скоро мне на вахту…
А вахта выдалась неспокойная… С нуля, до четырёх – собачья вахта. Как не старайся, а ночь правит свои законы. Нужно занять себя делом, чтобы гнать сон, к такой маме… Затеял я ремонт запасной помпы да получилось, не к делу. У верстака, не устоять, хоть привязывайся, как качает!. Моторист занимался сепаратором топлива, тоже чертыхаясь, но всё же – дело. А механик, было прохаживался вдоль грохочущего дизеля, оступился, растянулся на пайолах, потёр ушибленное место и уселся враспор, у конторки..
Время шло медленно, как всегда, ночью… Наконец звякнул телеграф:
- Малый вперёд! – начинаем швартовку… Утром, почаёвничав, вышел на палубу и увидел громады цехов, плавдоки, у причала подлодки, разных мастей. Стоял гул рабочего дня. Сновали люди, какие-то не серьёзные, в этом громадье кирпича и стали… Шланги наши чуть пульсировали, от проходящей по ним солярке – всё как всегда, но и что-то новое, не знакомое, еще не угнездившееся в сознании… День и ночь простояли у причала – предстоявший путь, к Соловкам, был мелок и узок, и без лоцмана, туда лучше не соваться, если не хочешь посидеть на мели…
Лоцман появился часам к десяти… Выпил предложенную стопку конька и скомандовал отдавать чалки… Шли на самых малых оборотах, сдавали «назад», дрейфовали, шли «чуть вперёд» - пешком обгонишь… Но прошли «впритирочку», принимая стопку и уходя, констатировал старик. Мы стояли, прижавшись кормой к старому причалу. Вечер закатывался в оранжевое зарево, над морем, наползала сиреневая завеса незнакомой пелены Покрывавшей Монастырские величавые стены, постройки поселка и ближние, и дальние островки. Становилась гуще и гуще, пока не превратилась в тягучую полутьму, казалось – и дышать становилось невмочь… Команда, с изумление глядела на эти превращения, как зачарованная… Собрав нас в столовой, Капитан объявил, что будем здесь стоять суток трое, что с утра организуются экскурсии по острову, по Голубым озёрам , к Петровским докам – вот это – да!
    Возвращались на Мурман, полные впечатлений, знакомств и адресов. А дома ждала рутинная, но так нужная стране работа…
Незаметно подкрался Новый год.. Каждый строил свои планы, но  получилось совсем не так…
Тридцатого утром, стояли мы на якоре, у «Бензинки», меня вызвали к замполиту.
- Михаил, тебе комсомольское задание. Будешь представителем от «Нарвы», на ёлке в красном уголке. Задание ясно? Выполняй!
    Так, тритдцать первого, вечером, я оказался  на ёлке. Уже собралась почти вся наша Выборгская команда. Шутили, интересовались кто где, как у кого сложилось, какие новости? Поджидали девчонок из городского комитета комсомола… Работал скромный буфет. Торговали «ситром», «грушевым напитком», «крюшоном», кондитерскими изделиями и сигаретами.
                ПЛЯСКА - НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Появились девчата. Проследовали щебечущей стайкой, в артистическую – подкраситься, показать себя в «анфас» и «профиль»… Включили радиолу, раздалась и ширилась мелодия вальса… Пошли первые пары, разминались, притирались, знакомились. Когда мы вышли из билиардной, объявили «Трепак» на конкурс. Ноги сами вынесли меня в центр круга, начал я неуверенно, но когда в круг влетела кареглазая и пошла вокруг меня волнами… Где ж тут сдержаться. Ох и плясали мы да так, что выиграли главный приз! С юмором – детскую ванну. Шутки, овации, юморные пожелания… Отошли в сторонку, познакомились. Её звали Машей! Вечер танцевали, потом я проводил её домой, аж на самую верхотуру горда. Долго не могли расстаться, ходили рядом с домом, чтобы не замёрзнуть.. Подходило время – расстаться – катер по рейду уходил в три пятнадцать.. Пора.
Я шёл и размышлял… Ничего девчонка, симпатичная, шустрая, откровенная, как мне показалось. Думалось – пройдёт времЭ, забудется…
Мы не виделись месяца четыре. Недосуг было сходить на берег.. Постоянно стояли на якоре, в заливе. Залив в клубах тумана
 Выбрался на берег в средине апреля. Выделили в помощь артельщику. С делами справились быстренько. До отхода рейдового оставалось три часа. Я поспешил в город, поискать дешёвенький костюм, что в то время, было не просто. Зашёл в один  пусто, во второ – очень дорого, не по карману..
Зашёл в универмаг и поднимаясь на второй этаж, увидел её! Они стояли с подругой и к чему-то приценивались… Я понаблюдал и подошёл сзади, протянул руку к товару и сказал:
- Это моё.
- Миша! – обернулась и на меня налетели коричневые лучики из её глаз. Я забыл, зачем забрёл сюда, забыли подругу и ушли  в только что проклюнувшуюся весну. Зашли в кафе. Не спрашивая, заказал гуляш, мороженное и какой-то сок.. Я глядел на неё,  она показалась мне похудевшей, немного грустной… Перекусив, мы пошли к ней, на работу, в «Общество рыбаков и охотников», где она работала секретарём-продавцом…. Потом она призналась, что бывшая работница её подставила и проверка насчитала растрату, которую она покрывает уже третий месяц…. Какой тут костюм? Я отдал всё, что у меня имелось и мы поспешили в порт, на рейдовый. Прощаясь я осмелился и поцеловал её в щёчку.

                ДАЁШЬ КАРСКОЕ МОРЕ!

 В начале июня 1954 года, после пронёсшейся бури, когда установилась относительно хорошая погода
 Нас стали готовить в дальний поход. Собиралась экспедиция военных тральщиков и судов обеспечения, в Карское море, для траления форватера, от глубинных мин, времён войны . Отряд военных кораблей вышел накануне. Наш караван собирался, в зоне видимости острова Кильдин Постепенно подгребали: «килектор», водолей «Чагода», снабженец «Колгуев», танкер «Клязьма» и нащ танкер «Нарва». Решено было идти, ориентируясь на ход «Чагоды» - самого тихохода, чтобы не терять друг друга, то держаться в видимости друг друга.
    До гирла Белого моря шли, без приключений, а там нас накрыл плотный туман, шли «самым малым», постоянно подавая предупреждающие сирены. А часа через два получили сообщение, что на «Чагоде» Полетел опорный подшипник… Пришлось ложиться в дрейф. Кто, где в этом «молоке», не разберёшь… Часа, через четыре дали «Самый малый… Куда? Шли по компасу, вслепую ночь дрейфовали. А утром увидели встающее солнце! Стали созваниваться.. Головной «Колгуев» оказался в видимости, стали поджидать остальных. Минут через сорок, собрались все, но «Чагода» запросила ещё часа полтора – грелся подшипник и пахло аварией. Пришлось ждать… Через сутки оказались в зоне видимости Каниного носа. Дали знать, о прибытии флагману отряда и получили «добро», на стоянку, у острова Колгуев. Нашли место , у подветренной стороны острова и бросили якоря… Поджидать долго не пришлось, подошёл тральщик, пришвартовался к «Клязьме», стал заправляться, второй пришвартовался, к нашему борту, заправился, подошёл другой, потом третий… Дня два было затишье, потом снова напряжённая работа и там, вдали, часто гремели взрывы – расстреливали, подрезанные тралами , мины.  У «Чагоды танки опустели, у нас оставалось тоже немного солярки, пора было сниматься с якоря и бежать домой, за топливом. Отвалил последний тральщик. Водолей и наши два танкера, снялись с якорей и взяли курс на Мурманск. Только мы обогнули остров, как налетел сумасшедший шквал! Они тут частые гости…, но пришло штормовое предупреждение. Капитан посовещался с командиром отряда и решено было вернуться на свои места и переждать шторм здесь..
Пока возвращались, пока становились на якоря, погода так разыгралась, что пришлось заводить дополнительные якоря, а к вечеру, поставили и кормовой, так как судно было склонно к дрейфу, скальный грунт, не позволял якорю зацепиться…
А шторм зверел, с каждым часом. Даже здесь, с подветренной стороны, донимала толчея, налетавшая, не поймёшь откуда. Ночь прошла в тревожном ожидание чего-то… А утром определились, что нас снесло, от трежней стоянки, на четверть мили, к берегу. Решили перейти мористее. Перешли, бросили якоря… И снова – дрейф!. Снова перестановка… И так весь день. Под вечер уже, нашли место, где и  заякорились. А буря разгулялась не на шутку! Пришёл крупный гад и повалил снежный  заряд… Скоро на палубе образовалась такая корка и льда и снега, что пришлось посылать всех свободных от вахты – рубить и сбивать наледь.   Стоять на такой палубе было опасно, того и гляди, что смоет за борт . Привязались шкертами и трудились попеременно, то на вахте, то на палубе… Время шло, уже четвёртые сутки бушевал шторм. Кончался хлеб и мясо (тогда в кладовых, не было ещё рефрижераторных камер, обходились льдом и много скоропортящихся продуктов не запасали…), Всё это имелось на снабженце… Только попробуй, доберись, хотя и рядом… Подходили к концу макаронные изделия. Было вволю атлантической сельди, но, без хлеба и сельдь, не в сельдь… Ребята подтягивали плотнее пояса, а работка, почти круглые сутки, адская, брюхо покушать просит. Распечатали НЗ: сухари, галеты, консервы, сушёные овощи, каши, концентраты.. Продержались ещё три дня…
    По сообщению  - и на кораблях дела шли не лучше наших. Ожидалось относительное затишье, через пару дней… И вот оно! Первым отважился боцман флагмана. Спустили моторный катер и отправились к снабженцу… Достались с третьей попытки. Катер за день сделал около десятка рейсов, снабдил все тральщики. Нащ боцман тоже рискнул, под вечер. Мотор долго не заводился.. Давали прикуривать эфиром, бензином… Всё же завели мотор, но налетел шквал, залил шлюпку, пришлось отливать воду, ночь на дворе, куда сунешься? А утром подвалил к борту катер, со снабженца! Выгрузили продукты и предупредили, что больше нет. С натяжкой, добраться домой хватит… Надеялись, что с голодухи, поэкономим как-то. но команда возмутилась… «Экономить на наших желудках? Непорядок! Требуем!» Никакие уговоры, не помогли. Приготовила Ольга сытный обед. Разливала в тарелки суп и качала головой.. Понимаю – поголодали, но не столько же…  И получили, что и должно было случиться… Лежали в повалуху, запачкали все туалеты. Пришлось  остановиться на рейде Йоканьки и вызывать врача на борт. Оказали помощь и поспешили в Мурманск, к Бензинке. Заправились соляркой, заменили половину команды, завезли снабжение и поспешили к Колгуеву…
    Для нас нашли небольшую, защищонную бухту и мы броили на грунт якоря. Пошла обычная работа. Подход корабля, выдача топлива, отход, ожидание – и так каждый день, пока не опустели наши танки… Спросив «добро», мы начали поднимать якоря. Носовой подняли, закрепили, по-ходовому, а с кормовым получился казус… Как уж проверяли бухту, но  наш кормовой якорь подцепил тал-реп глубинной мины, которая и всплыла рядом  с кормой судна…
    Третий штурман, руководивший работой, поднял тревогу!. Нам нужно отработать «задний» хот, но там мина.. Впереди скалистый берег…. Что делать. Передали СОС на флагман…
_ Право на борт и самыми малыми оборотами - вперёд и только вперёд… Высылаем минёров.. Ждите… Кое-как вписались в бухту, развернулись на выход, работая самыми малыми… Подоспел катер с минёрами… Катер, крадясь как бы, подходил к рогатой смерти, кормой. Оттуда выдвинулся короткий трап, на него лёг плашмя матрос, выставил вперёд руки, поджидая встречи с миной… Вот, катер отработал винтом и остановился в пяти метрах от мины. Минёр попросил ножници и перекусил мин-реп и упираясь руками в корпус мины, развернул её на выход и катер дал самый малый назад. Так упираясь в корпус мины руками, её выводили в море, за скалы  бухты… Минут через двадцать рвануло так, что волной посрывало береты с голов! Подошёл  борту  катер командира, оформили инцидент, запротоколировали, подписались свидетели. И уходя, командир сказал:
- Хорошо, что хорошо кончается, а вы в рубашках, похоже, родились. Жить вам долго и счастливо.
 Под этим впечатлением мы и вернулись порт, где нас ждали рутинные работы, по снабжению Северного флота.

                В ОТПУСК.

     Год пролетел незаметно, во всяком случае, для меня… За текучкой, не поспевали за временем. Рейсы на коротком плече: «Бензинка» - бухта «Ваенга», причал №6 – Бухта «Кислая», «Бензинка» - пролив «Могильный» и так всю зиму… Если бы не увольнения на берег – вспомнить было бы нечего. А вот  посещения берега , ждали как манну небесную. У нас дружба перерастала в настоящее чувство, радовались каждой минутке, проведённой вместе! Пришёл май, а с ним и мой отпуск – первый, после учёбы и работы на севере. Маша, не долго сопротивлялась и сомневалась: «как примут, что скажут? И вообще…» Билеты куплены. Деньги в сумочке. Подали состав Мурманск-Ленинград – поехали! В то время, прямых сообщений ещё, не было и нам предстояло три пересадки… Времени уходило около пяти суток, в один конец…
В Ленинграде знакомились с достопримечательностями города, Маша училась ранее здесь и была неплохим гидом. Время пролетело незаметно… Взяли вещи из камеры хранении, сели в вагон, на Витебском вокзале и отправились до станции Гомель, где предстояла следующая пересадка, на рабочий поезд, до станции Щорс  - это не доезжая до дому тридцать шесть километров…
Гомель нас встретил неприятностью… Ночью похитили Машину сумку, а с ней и все наши денежки… Пришлось продать на местной толкучке наши часы ручные, за пол цены. Настроение отпускное было подмочено, к тому же, не было билетов. Пришлось договариваться с проводницей и ехать, на птичьих правах… А сверх всех неприятностей – поезд опоздал на десять минут и рабочий поезд Щорс-Бахмач ушёл, не дождавшись наш…Пришлось знакомиться с городом половину суток… И вот, наконец-то! Наш полустанок… Вылезаем из вагона и топаем вдоль колеи, туда, к Десне, где-то метров восемьсот, отворачиваем вправо, идём площадью старого вокзала, ступаем на улицу моего детства… Справа – тёткин огород, за ним – забор с воротами и наша хата, поставленная в сорок втором из брёвен сгоревшего дома деда Беленького. Дед и баба Беленькие… Помню их ещё довоенных, на самом деле оба белые как одуванчики. Нет их, умерли в своём доме, при пожаре и могилки никто не помнит…
    Во дворе возился с лопатой младший брат Виталька. Увидев меня, рванулся и повис на плечах, истошно крича:
- Мама, Миня-водосер явился!!! – Я прижал худенькое тело брата и тот замер н руках, как мышка. Сначала послышался голос мамы:
- Ой, брехун несусветный, снова байку… - И поперхнулась на полуслове – Сынаша!? О, Господи! – И уже она обнимала блудног сына, немного постаревшая, но всё такая же бойкая хлопотунья, родная и долгожданная…
- Мама, знакомься – это моя Маша…
- Ну-ну, невестушка, покажись старой матери, дай погляжу, что за кралю сын выбрал? Что ж ты, поганец, ни слова в письме не написал? – разглядывая Машу, тараторила мама…
- Так я ж приветы передавал…
- Э-э, сынок, привет – одно, а наличие – другое. Проходите, детки в хату…
Зашли, бросили чемоданчик и рюкзак на лавку, расположились рядом. Мама дотапливала русскую печку. Помог ей отправить в печ ведёрный чугун еды, для поросёнка. Мама подмела гусиным крылом припечек и поставила загнетку.
- Вы бы сходили к Людмиле, пока они, с Сашком, не на работе… А я тем часом, на стол спроворю. Идите, идите, потом наговоримся ещё…
- А Света не приезжала?
- Как же, неделидве тому нагрянули все цинанским табором – филармонией… Три дня тут шумели, концерты давали… Теперь, где-то в Ичне.
Сестра, кормила цыплят… Снова обнимались, знакомились, а Сашка подняли с постели, тёпленького, тот заходился трёхлитровую банку самогону ставить на стол – еле отвертелись… Проводили на работу, на судоверфь и вернулись домой. По дороге встретили отца, спешащего на работу, пообнимались и тот заспешил – время поджимало… Мама предложила соснуть несколько часиков, но, перекусив, мы взяли ряднину и собрались на речку.
- Так там же вода высокая ещё, куда вы? И лодка течёт… Новую бы сшить да всё мужикам некогда…
- Братка, конопать есть дома?
- Найду счас…Провозились пару часов, ге зря – течи не было.
Виталик убежал с ожидавшими ребятишками, а мы поплыли за Десну… А где она та задесна? Кругом разливолько железнодорожная насыпь озвышается, да, вдалеке, на горбушке, сосновый лес темнеет. Поплыли к нему… Но понежится не было возможности. Столько гадов собралось, спасаясь, от половодья, столько яшериц – тьма! Вся трава, казалось, шевелится… Вернулись домой с прогулки, а дома уже все в сборе, ждут нас, ждут рассказов.. Дома-то три года не был. Посидели, отобедали… Когда все разошлись из хаты – мама задала неожиданный вопрос:
- Где спать вам стелить? – Я аж закашлялся…
- Так Маша на кровати девочек, а я на топчане…
- Вы что, не спите вместе?
- Так мы только дружим,мама. Маша сирота, ей просто некуда поехать в отпуск…
- Понимаю… У вас это серьёзно, Мишуня?
- Да, мама, очень серьёзно…
- Тогда так – завтра идёте в сельсовет, подаёте заявление и делу конец, и за свадебку!
- Какая свадьба? Нас обокрали в дороге… На что играть свадьбу-то?
- Э-э, сына, раз в жизни живём! Раз нравится девушка, не допущу, не хуже других. Вывернемся!
Маша ахнула, от моего предложения… На самом деле, у нас никаких разговоров, не было, по этому поводу. Всё же согласилась и мы отправились в сельсовет, чтобы подать заявление, но ни секретаря, ни председателя, не было на месте и где они, никто не знал. Тогда мама заявила:
- Ничего, дети, они у меня сюда придут и тут распишут вас! – так и случилось. В субботу, часам к десяти утра, мама накрыла стол, а вечером накануне закололи кабанчика, так что на столе было чего выпить и чем закусить. И начались хождения наши, по мукам, на целую неделю!

                СВАДЬБА
     Свадьба стартовала с утра, пораньше… С дружками, с рушниками, с выкупом, с отвозом тёщи на свалку, с цыганами ряжеными и настоящими, с поборами кур и яиц, со дворов, где хозяйки раззявы – всего не перечтёшь… К семи утра стол валился от закусок и самогону, нам оради осипшими голосами: «Горько!!!!» и всё катилось по прежним рельсам… Где что бралось? Где люди брали свободное время? А во главе стола и всей свадьбы – участковый Конёк!
Они с мамой – участники сельского театра, так что сами и режиссеры, и артисты, и затейники. К четвергу мы не выдержали и сбежали на природу, а свадьба продолжалась своим чередом, как говорят, и смаженное и ряженное, и за так, и за денежки… Догулялись, что смирять приехал сам голова колзоза. «Пора, мол, людям и на работу выходить, время горячее, каждые руки на счету, а тут такое…» Заглянул и застрял на пару дней… Кто только не гулял на той свадьбе! Потом мама хвалилась, что долго не могли переплюнуть нашу свадьбу в селе. Были и короче и длиннее, но такой завзятой и хорошо поставленной, не было. И мы долго отходили от шумного веселья, от неудобств, от непривычки и стеснения.
    Май выдался в 55-м, светлый и тёплый. Как тольо спала полая вода  и подсохли, покрылись травой возвышенности – нас было не выкурить из облюбованного места, у Забоки, притока Десны. Утлый шалашик, удочки, солнце, чистая вода и песочек, что ещё нужно двум влюблённым?  Но отец затеял строить большой дом и нужно было помогать чем-то, так что пришлось переселяться в село и браться за неотложные дела…
             ПОСИДЕЛКИ
     В нашей семье была давняя традиция – вечерами, не просто сидеть, а заниматься, чем-то любимым: Петь хором, читать книгу или точить байки, как баба Уля говаривала…
- А знаешь что, сынаша, расскажи как ты в Выборге учился – писать-то лень было… А мы послушаем…
Все домашние уставились на меня, ждали рассказа. Что было делать? Я и начал…
 

                НА ПТИЧЬИХ ПРАВАХ...


- Из Питера выехали свободно, выбрали старого образца вагон. Там вещи становили на третью полку. В одном купе, где ехали на дачи, меня и спрятали наверху, за вещами. Поезд тащился, почти пешком, у каждого столба подымал ногу, как кобель… Доехали без приключений, говорят, что часа в три ночи появлялся ревизор, с погранцом, для визуальной проверки, да я спал и не ведал…Прибыли около шести утра, высадились и потопали с Олегом в школу. Сначала, вдоль полотна, в обратную сторону, потом пересекли полотно по мосту, конце улицы, ещё по одному мосту, переправились через Финский залив и шли вдоль дороги, которая пролегла  у берега залива и минут через сорок подошли к проходной. Дежурный, завидя Русакова, бросился к нам на встречу:
- Олежка, дьявол! Давно тебя не видел!
- Так я ж с отпуска, Ваня, вот, знакомься – дружок мой Миша, решил тоже в юнги податься.. – так перебрасываясь шутками, мы пришли на площадь внутри двора, забитую солдатскими палатками.
- Что это, Ваня?
- А..так это ремонт в здании, так что – плиз, выбирайте и заселяйтесь. Тут без субординации – кто где…
Заседидись. И я продолжил рассках, о Выборгских временах. Мама подрёмывала, братишка посапывал...