Ошибка величиною в жизнь часть 20

Раис вернулся быстро. Взглянув на него, я поняла, что спрашивать не о чем: всё и так понятно. Я старалась не смотреть на мужа. Он сел, упершись локтями в стол и сложив вместе ладони, сгорбился и опустил свой подбородок на сомкнутые ладони. Глаза его не выражали ничего, они были пусты и подернуты пленкой, той самой, которая говорила, что контроль над самим собой потерян.
Я молчала, в такие минуты надо просто молчать и ждать. Да и что я могла сказать, чем утешить? Он заговорил первым.

- Индейца больше нет. Волчица все-таки заманила его. Когда пес почувствовал опасность, было уже поздно. Он не смог уйти от нее по крутому берегу реки. Снег глубокий, и он, увязая в нем, терял силы и скорость. Волчица настигла его почти на вершине.

Раис глубоко вздохнул и, отвернувшись к печке и нащупав в кармане папироску, закурил.

- От Индейца осталась только задняя часть.

Я все также молчала. Все слова были бессмысленны. Собака, это изначально - твой ребенок, а потом уже друг и помощник! Ты попробуй, возьми этот пушистый, теплый, маленький комочек. Вырасти его, обучи, натаскай, делись с ним куском хлеба, своей радостью болью. И только потом ты сможешь сказать, кто он тебе, животное или уже частица тебя самого. По моему лицу медленно текли слезы.

- Везде его обыскал. Барчан, которые под берегом стоят, провизию ждут, к стенке припер, думал, это они его съели. А он был рядом, и воронье спокойно клевало его. Я же чувствовал, что это волчица! Ну почему забыл его запереть?

- Хватит, успокойся! – почему-то зло оборвала его я, - Я, устала. Сейчас проснется Захар, и мы пойдем в избушку. Мне надо отдохнуть. Мужики на ужин не придут, варят что-то свое или настроения нет.

- Нет. Ты будешь здесь. Сейчас придут машины с грузом на буровую. Они остановятся на час или два отдохнуть, поужинать. А потом ты мне будешь нужна. Волчица вернется, как только стемнеет. Придет доедать то, что не съела вчера. Я должен ее взять! Мне нужно кое-что подготовить и просчитать. И мне очень нужна твоя помощь. Поможешь?

Совершенно не зная, о какой помощи шла речь, я, не раздумывая, ответила: «Да!» Через час пришли две машины с грузом для буровой. Я кормила водителей и их помощников-грузчиков, одним из которых был Славка. Его мы хорошо знали по предыдущей работе на подбазе. Когда-то, еще до приезда Раиса, среди рабочих нефтеразведки он считался лучшим охотником.

Однажды мне рассказали, как на базу впервые заявился Раис с огромным рюкзаком и лыжами. Его сопровождал начальник по снабжению буровых и подбаз. Раис был самым молодым работником. Как и водится средь мужской братии, мужики тут же стали его проверять. Но когда они увидели, как он обращается с бензопилой и другой техникой, да еще к тому же учит других,  понемногу успокоились.

А тут и Славка, решив то ли проверить мужа на охоте, то ли себя показать, предложил Раису поохотиться. Тот отказался, мол, ни ружья, ни амуниции нет. Славка дал ему ружье и патроны. Муж с удовольствием взял ружье и всего два патрона. Славка настаивал взять еще, дескать, ему не жалко. Присутствующие при этом мужики, молча, слушали их разговор. Раис поблагодарил Славку, сказав, что двух патронов ему хватит. Некоторые ехидно заухмылялись.

Вернулись охотники скоро. Первым вошел Раис. Положив на стол двух уток и отдав ствол Славке,  он поблагодарил его за ружье и боеприпасы. Славка был злой-презлой и что-то неохотно ему отвечал. В балке была тишина, все мужики наблюдали за происходящим. Первым подал голос начальник по снабжению: «Славка, так что, это обе утки Раиса?». Тот молчал. Все начали хохотать и подшучивать над ним. Наконец-то Славка не выдержав, закричал, что он лучший стрелок и позвал Раиса на поединок по стрельбе по бутылкам. Муж отказался, мотивируя это тем, что никогда по бутылкам не стрелял и стрелять не будет. Тогда разъяренный Славка начал приглашать на соревнование по стрельбе всех желающих.
Через час был  расстреляны все его патроны. Мужики долго еще потом, полсмеиваясь, вспоминали этот случай. Вскорости он перевелся на другую подбазу, а потом - помощником к водителям. По-видимому, он так и не забыл про этот случай и все это время держал обиду на Раиса.

Узнав о нашем горе, о потере собаки, он промолчал. Взгляд его не выражал ничего, ни радости, ни сочувствия. Он, молча, работал ложкой, не участвуя в разговоре, как другие, казалось, что он думал о чем-то своем.