O, bother!

Это английское восклицание нашёл в дневнике Корнея Чуковского, в записях 1923 года, когда он, будучи в Москве, совсем забегался между Госиздатом и студией «Красная Новь», продвигая к постановке пьесу ирландского автора Синга.

 Красная бюрократия усвоила все запретительные приёмы царской цензуры, только наоборот: требовалось прославление революции и пролетарской власти, и чтобы бог нигде не упоминался. К буржуазным писателям тогда относились весьма настороженно.

Вот и воскликнул в сердцах КЧ: «О, bother!», что в переводе с английского означает «О, морока!». Хотя в русскую жизнь это выражение вошло как «О, боже!». Согласно принципа: как пишется, так и читается.

Если где-то в Лондоне или в Ливерпуле вы воскликните по какому-то поводу: «О, боже!», то некоторые англичане, случайно вас услышавшие, поймут вас и посочувствуют. Им ведь тоже знакома запутанная жизненная ситуация или какая-то неразбериха, что можно назвать одним русским словом – морока.

Нашему человеку надо сразу переадресовать своё возмущение к небесам. Дескать, за что мне эта морока? Я такой хороший, а тут…

Да и некогда мне...