Некоронованный

 Недвижимый лес окутан темной вуалью госпожи Ночи, скован вековым морозом. Холодный серебристый свет луны переливается разноцветными гранями в кристаллах льда, покрывающих темные верхушки древних елей. Холод властвует повсюду, останавливает движение жизни. Лишь одинокий волк возносит свои молитвы богам, да бесшумно хлопают крыльями стражи ночи – совы. И в тиши мрака поднимется древнее зло, дух этих мест, некоронованный король.

 Поднимется мутная дымка под когтистыми лапами, раздастся громовой рев бешеного зверя, разорвет тишину. Мелькнут в свете луны оскаленные клыки, желтые огни пламенного взгляда блеснут среди корявых дерев. Зазвенит кольчуга чешуи.
Он помнил эту долину совсем юной, залитой солнечным светом. Сочная трава ласкала нежные лапки маленького звереныша. Тихо шептала яркая листва, звенели трели цикад, убаюкивая будущего хозяина. Он был счастлив там, лишь изредка бросал свой взгляд на высокие стены крепости, за которыми прятался замок. И сердце полнилось томлением и ожиданием.

 Он помнил нежные руки веснушчатого юноши, прижимающего его к груди, помнил, как скулил, ползая по смятой траве, прося ласки, как касались мягкие губы его весело оскаленной морды. Он помнил мерцающее пламя костра и прохладные ночи, проведенные вместе. Помнил, как терпеливо ожидал его появления.
Зверь рос и креп, привязываясь всем сердцем к своему другу. Он до сих пор помнил, как наслаждался медленными движениями ласкающей живот и бедра руки, как он сам, оскалившись в улыбке, вылизывал загорелую шею. И так же хорошо помнил волны лошадиных грив, лязг железа и людские крики, помнил обжигающую боль вонзившегося в бок лезвия меча, запах крови и злобный рык цепных псов. Помнил истерзанное тело своего друга, которое ласкал недавно, бурые пятна с отвратительным металлическим запахом на разорванной рубахе.


 Он помнил, как погрузил долину в хаос, помнил алую кровь на клыках и грохот рухнувшей стены форта, помнил крики ужаса и собственный громоподобный рык. Он сметал все на своем пути, не щадя никого. Он уничтожил все, что можно, в безумии своем. Без людей веселая долина заросла деревами, меж которых одиноко бродил безумный зверь. Его рык распугивал все живое, его когти царапали молодые дерева – некоторые из них все еще хранили эти метки и сейчас.


 Века одиночества. Века безумия. Тысячи ночей сливались в одну, когда зверь выходил из своего логова. Когда бессильный рев сотрясал застывший лес.


 Он плохо помнил, когда сюда пришел мороз. Но теперь, на укрытой снежным покрывалом земле, он безраздельно властвовал. Под ласкающим покровом госпожи Ночи, некоронованный король гордо выступал, рыча в бешеной ярости. С оскаленных клыков капала ядовитая слюна, и шелестела металлом прочная чешуя, и лапы оставляли кровавую цепочку следов, и горели злобой безумные глаза ночной твари. Хор волков вторил его могучему рыку, ухали совы, кружа над лесным владыкою.


 И расправятся тяжелые крылья, поднимут снежную пыль клубами, и затмит гигантская тень сияющую луну.

 Древнее чудище опустится на выжженную огнем поляну, и содрогнется под его ногами земля. Зверь устремит свои глаза в сторону разрушенного замка. Вспомнит о тлеющих костях стражников и рыцарей, услышит, как скатится иссеченный вьюгой и ветром камень в провал. Сложив крылья, зверь поднимет голову к светлеющему небу и недвижно простоит до самого восхода солнца в тиши леса, и заденет корона темных рогов испещренную старыми шрамами спину короля, когда слабый оранжевый свет покажется над верхушками деревьев. Вспомнит снова все древний дракон, и будет смотреть на восход солнца, напоминающий ему рыжего веснушчатого юношу. Вспомнит о ласкающих пальцах и тихом шепоте, вспомнит играющие блики озера на загорелом лице, и вновь устремится ввысь, рассекая черными крылами застывший воздух, и устремится к разрушенному замку, чтобы вновь увидеть следы своих прошлых деяний. Рассыплется камень под когтистой лапой, издаст зверь дикий рев и устремит свой взгляд вниз, к подножию стены. И заметит острый глаз колыхание плаща и отсвет стали меча.
 
Кинется стрелой дракон, оскалив клыки, забьет крылами, лязгнут железные когти, высекая искры с камня, бросится древнее чудище на нового героя.
Под желтыми лучами солнца тускло заблестит матовая броня дракона, и вновь хлынет рубинами теплая кровь на снежное покрывало…
Вознесется ввысь черное чудище, опалит огнем посеребренные макушки елей и пропадет из виду, растворившись в полумраке сонного леса, там, где и по сей день лежат выбеленные кости его сердца.