Глава 15 17 мая

Коротка майская ночь. Стучат топоры сапёрного батальона 266 дивизии. Мосты через Берестовую вот  задача номер один для дивизии. Спит взвод Кулакова в одной из хат села Парасковея.

Спят бойцы, попадав от усталости, не сняв ни сапог, ни ремней. Пятый день наступления дает о себе знать.

  Спит и 9 Армия генерала Харитонова, обороняющая  южный фас Барвенковского выступа. Передний край немцев не различим, даже осветительные ракеты, которые немцы  пускают с завидной регулярностью, сегодня почему-то не висят в воздухе. Землянки, блиндажи, траншеи нашпигованы спящими бойцами.

 Фронт застыл здесь еще с зимы и войска успели обустроить свой быт. Не спят только посты боевого охранения, а немцы сегодня что-то неспокойны: то луч фары вдруг вспыхнет от горизонта, то легкий майский ветер донесет приглушенный рокот танкового двигателя.

Нехорошо все это. Сонный командир взвода - сегодняшний дежурный, обходит посты своей роты. Он медленно, чтобы не наступить на спящих, пробирается от одного изгиба траншеи до следующего. Ему сегодня досталась собачья вахта - так на флоте окрестили время от 12 часов ночи до четырех утра, когда спать хочется сильнее всего. Он методично обходит боевое охранение.. Время 3ч. 50 мин
«Все, еще один раз пройду»- думает взводный,- и иду спать».  Лейтенант доходит до крайней точки своего маршрута - пулеметного расчета. Два бойца лежат в отдельном выступе возле «Максима» и храпят.
Лейтенанта берет злость и он пинками сапога  заставляет проснуться обоих.

 Разбуженные бойцы сонно смотрят на взводного, который не стесняясь в выражениях объясняет им кто они такие.. , но тут с юга доносится гром. Звук сотен снарядов одновременно подлетающих к цели можно услышать только раз в жизни - за секунду до своей смерти. Многие погибли, так и не успев проснуться. Земля вздыбилась и на месте траншей,  блиндажей, землянок встали султаны взрывов.

 Через час практически все было кончено – передний край оборонявшихся дивизий был сметен артиллерийским огнем, а на уцелевшие огневые точки  устремились танки и авиация.

     На рассвете 17 мая на фронтовом КП перед маршалом Тимошенко стояли навытяжку два генерал-майора -  командиры танковых корпусов. Корпуса, вновь сформированные впервые после разгромного для нас лета и осени 1941г. Генерал майор Кузьмин- командир 21  и генерал майор Пушкин-командир 23 танкового корпуса. Несмотря на свою фамилию Ефим Пушкин на своего знаменитого однофамильца совсем не походил.

 Плотный, коренастый со звездой Героя Советского Союза на гимнастерке. Эту войну он начал с первого дня на Западной Украине и когда немцы делали по 40 километров в день, гоня наши войска на восток, его танковая дивизия в это время  гнала немцев на запад, что впрочем, привело к окружению дивизии. Затем был прорыв к своим по узким улицам Львова,  бои за Днепропетровск, где он устроил немцам огневой мешок и сорвал их первоначальный план по захвату города.

Заслушав доклады о готовности корпусов, маршал все же спросил:
- Готовы?! Но в самом этом вопросе уже звучит и ответ. Попробуйте  только сказать что не готовы, я быстро найду Вам достойную замену. И генералы бодро рапортуют:- Готовы товарищ маршал.

-Тогда к карте.
Все трое склоняются над картой, где маршал тупым концом карандаша указывает комкорам, участки ввода корпусов в прорыв.
-…. и не забывайте о докладах, вышли на рубеж Борки или Караван доклад, подверглись контратаке доклад. Контрольное время выхода на связь Вам доведено, не забывайте о нем. 
- Вопросы?
- Нет.
- Тогда по коням товарищи командиры. Или по танкам? - улыбается маршал, у него хорошее настроение, наконец-то наступает завершающая фаза операции,- ввод танковых корпусов. Это должно окончательно склонить чашу весов на нашу сторону.
- По коням лучше звучит, товарищ маршал,- улыбается комкор Пушкин.
- Да, только кони у Вас стальные и это хорошо. Свободны.


Не знает маршал о том, что делается у него на юге. Не знает он того, что фронт его прорван и в тыл всей  его южной  группировки движется собственной персоной Эвальд фон Клейст, которого он так рано списал со счетов. А если бы узнал, то не стал бы так опрометчиво посылать свои танковые корпуса к Харькову.

 Но не знает всего этого маршал и поэтому два наших корпуса, ломая оборону немцев, устремляются вперед, претворяя в жизнь танкистский афоризм «…так чтоб только кустики мелькали»
« Наконец-то,- думает маршал, все козыри брошены на стол и наши козыри покрупнее немецких.» Как опытный карточный игрок, который до поры до времени прячет свои козыри, до финальной развязки, так и Тимошенко прятал  танковых корпуса, до 17 мая.

 Но сейчас он точно знал, что немцы выдохлись, и с вводом бой танковых корпусов чаша весов должна склониться в нашу сторону. Осталось только ждать известия о продвижении танкистов. И известия начала дня 17 мая действительно поступали радостные: корпус Кузьмина овладел Тарановкой и выходил на новый рубеж, 23 корпус Пушкина продвинулся на 15 километров и перерезал железную дорогу Харьков-Красноград, по которой до этого времени Паулюс подбрасывал подкрепления к Краснограду.
 Настроение у маршала заметно улучшилось, но не надолго. Из 57 Армии поступил тревожный сигнал:  «  в полосе 9 Армии происходит что-то серьезное, так как с утра там не стихает грохот орудий и бомбежка»
Это известие как гром среди ясного неба всколыхнуло рабочую обстановку штаба. «Направленцы», закрепленные за Южным фронтом, забегали у телефонных аппаратов, пытаясь связаться с Девятой Армией, но на том конце провода была тишина. Попробовали связаться по радио и снова безрезультатно.

Тимошенко связался с Малиновским, но и тот толком ничего не знал.
«Выяснить и доложить»- коротко бросает он Малиновскому.
Лишь к обеду семнадцатого мая начала проясняться обстановка-  оборона 9 Армии прорвана на двух участках.
  Вот что вспоминал командир 106 с.д полковник Лященко- дивизии обороняющей южный фас Барвенковского выступа, по стыку которой пришелся  удар 3 моторизованного корпуса немцев.  «Дивизия у меня была неполнокровной, ее поддерживал, артиллерийский дивизион и противотанковый полк- 11 пушек. И все…, а обороняли мы 32 километра, вместо положенных 8-10 км, причем на ровном месте против фашистских танков.

 Меня должна была поддерживать 121 танковая бригада, а рядом стояла 333 стрелковая дивизия. Для танков были оборудованы окопы, однако танков не оказалась. Дивизию и танковую бригаду бросили на правый фланг, где они должны были взять село Маяки, но завязался встречный бой, село не взяли, а те кто уцелел, переправились за Северский Донец. Я остался один. Четверо суток выходил из окружения, потеряв четыре с лишним тысячи человек-полдивизии.


    Так что же произошло в районе села Маяки, упомянутом полковником Лященко. А там произошло вот что. Линия фронта в том районе шла по балкам, оврагам и высоткам. Обычно немцы отлично использовали рельеф местности для устройства своей обороны, но в том месте и наши не сплоховали. Они заняли высотку, обозначенную на картах под цифрой 165, и сверху наблюдали, как немецкие траншеи заливает талая вода.

 Немцы в плане комфорта конечно по  привередливее русского солдата. Они не стали терпеть такой вопиющей несправедливости, когда русские сидят сверху в сухих землянках и сверху смотрят на товарищей Гансов и Фрицев, копошащихся в весенней грязи. И в одну из ночей,  они решили устранить эту несправедливость.

В два часа сорок пять минут 4 мая на высоту 165 обрушилось 260 снарядов, смешав с землей траншеи и землянки вместе со спящими солдатами. Четыре минуты длился огневой налет, и пять минут собственно сам бой и высота 165 перешла в руки немецкой инфантерии.

 Вот он блестящий пример, как необходимо захватывать у противника господствующие высоты. А что же наши? А наши, спохватились и как обычно бывает в таких случаях, попытались тихо, не докладывая большому начальству наверх вернуть эту высотку обратно. Но  «комрады»  Гансы в плане возврата захваченного люди серьезные и несговорчивые.

 Истребив при помощи орудий и пулеметов брошенный на них батальйон красноармейцев, они стали ждать что же русские будут делать дальше.    Нашим товарищам «рангом пониже» не оставалось ничего другого, как только докладывать наверх другим товарищам «рангам повыше», о том как они опростоволосились.

И тут бы товарищам Малиновскому, Антонову и прочим с присущим русским размахом махнуть на эту высотку рукой и от души и сказать себе: «Да черт с ней с этой высоткой, мало ли врагу отдано нашей территории – тысячи километров. Не убудет от нас от потери еще одной высоты.»

 Тем более что задача фронту поставлена: «обеспечение харьковского наступления от возможных ударов противника с юга против Барвенковского плацдарма». Другими словами задача ставилась на оборону, но никак не наступление. Но не стали эти товарищи махать от души руками, может потому что сами не были русскими, а отрядили к этим самым Маякам, почти все свои резервы, в том числе 121 танковую бригаду и 333 стрелковую дивизию, которые должны были поддерживать полковника Лященко, обороняющего южный фас выступа, с приказом вернуть обратно эту высотку, да заодно забрать у супостота и все прилегающее к Маякам лесничество вместе с самими Маяками.

 Приказ был выполнен частично, высоту 165 взяли, а Маяки нет, угробив при этом кучу народу. Немцы потом в насмешку над нами сбрасывали с самолетов листовки со словами: «Какие вы вояки, что не взяли Маяки» Стишок по форме неказистый, а вот по содержанию попадал в самое яблочко.

И остались бы эти Маяки боями местного значения, тысячи которых остались не замеченными  ни большим начальством не послевоенными историками. Но вот то, что последовало вслед за этими боями местного значения, заставило не забыть и это небольшое село Маяки.


   Не слышно грохота артиллерийской канонады начавшегося контрнаступления немцев командующему Южным фронтом генералу Малиновскому в Ворошиловграде,  но зато он отчетливо слышан командующему 9 Армии генералу Харитонову в Долгенькой. Именно туда в Долгенькую, где располагался вспомогательный пункт управления штаба 9 Армии, с первыми лучами солнца прилетело более десятка «юнкерсов» и высыпали свой груз на штаб  Армии.

 Удар оказался внезапным и точным. Средства связи  уничтожены, многие офицеры штаба убиты, начальник штаба армии ранен, управление армии потеряно.
Пять тридцать утра - артподготовка закончена и два немецких армейских корпуса начинают наступление. На острие корпусов две танковые дивизии 14 и 16.

 Кто уцелел после артподготовки, пытаются оказывать сопротивление, но не долго, они быстро погибают под разрывами танковых снарядов и бомбами немецких «Штук». «Быстрее, быстрее» - подгоняют своих гренадеров фельдфебели и те же слова, слышат танкисты 16 танковой в наушниках своих радиотелефонов. Спешит командир 16 танковой – однорукий генерал-лейтенант Хубе.

 Его дивизия на острие удара сорок четвертого армейского корпуса. Три боевые группы дивизии как три копья посланные в цель пробивают нашу оборону и там где они прошли, остаются развороченные блиндажи, сметенные огнем «дзоты» и тела солдат.

 Группа Зикениуса- названная по имени командира 2 танкового батальйона 2 полка, в количестве сорока танков и до 50 машин с пехотой следуют по дороге на Никольское, но тут из ближайшего леска гремят выстрелы танковых пушек – это две танковые бригады Южного фронта 121 и 15 самостоятельно объединили свои усилия и устроили засаду.

 Когда снаряд, посланный из «тридцатьчетверки" влетает в грузовик с пехотой в живых никого не остается.
Немцы под огнем вынуждены разворачиваться в боевой порядок и принимать бой, а это время. Не так быстро гер генерал, не так быстро.


  И все же контрнаступление немцев  неумолимо набирает силу. Не задерживаясь возле отдельных узлов сопротивления, танковые дивизии рвутся к своим целям: 14 танковая, к Барвенково, 16- на Долгенькую, где еще недавно находился вспомогательный командный пункт 9 армии.

 Местность от Александровки до Барвенково для танков идеальная –  колхозные поля, пересекаемые отдельными балками да редкими лесопосадками.
Восемьсот девяносто седьмой артиллерийский полк триста тридцать третьей стрелковой дивизии занимает оборону на южных подступах к Барвенково. Пушки успевают замаскировать срубленными ветками из ближайшей лесопосадки, а с юга уже доносится гул.

Один из батальонов 14 танковой дивизии спешит к Барвенково . И вдруг удар – головной танк, наткнувшись на снаряд, сначала замедляет свой бег, а чуть позже и вовсе останавливается. Не поняв еще причину его остановки, замедляют ход и остальные, и разом по команде батареи арт. полка  открывают беглый огонь.

 Девять танков горят, застилая яркое украинское небо черными хвостами дыма. Остальные не желая участвовать в дуэли, отползают назад, огрызаясь с дальних дистанций. Немецкий комбат атаковать в лоб артиллерийский полк не будет, ведь это бессмысленные потери, он отводит танки и обходит пушки стороной – благо сплошной полосы обороны у русских нет.

 А пушками займутся «Ю-87».
    Чтобы не быть раздавленными танками немцев  командующий 9 армией генерал Харитонов вынужден перебазировать свой штаб  на основной командный пункт в Каменку, но и Каменка-пригород Изюма, на острие главного удара немцев, поэтому генералу Харитонову, волей неволей приходится отводить свой штаб на левый берег Донца в район Песок города Изюма .

 И  все это время Девятой Армией никто не управляет - управление  утрачено. Дивизии дерутся на свой страх и риск, без взаимодействия и без помощи. Части 34 кавалерийской и 333 стрелковой дивизии сдерживая превосходящие силы немцев, дерутся в северной части Барвенково, южная часть города со второй половины 17 мая в руках у немцев.

 В тридцати километрах от Барвенково стоит 2 кавалерийский корпус,  и 14 гвардейская стрелковая дивизия, не принимая участия в боях - нет команды. Это начало катастрофы. Мечется генерал Харитонов на левом берегу Северского Донца в бесплотных попытках восстановить связь со своими дивизиями, но все тщетно.

 Нет связи, а значить и нет возможности влиять на ход событий. Командующий Южным фронтом генерал Малиновский  передал Харитонову свои резервы, но прибытие их ожидается не ранее следующего дня, а куда до того времени дойдут немцы одному только Богу ведомо.

 Вот бы и обратится генералу Харитону к Богу или Пресвятой Богородице, с просьбой остановить супостата, тем более в Песках, куда вынужденно прибыл генерал в Вознесенском Храме, находится ее Чудотворный образ, который в свое время  побывыл даже в Ставке Царя Николая  во время  Первой мировой.. И пока он там находился,  дела на фронтах Первой Мировой для российской армии шли успешно.

 Эх, Если бы эту Икону  да еще Владимирскую пронесли тогда по линии фронтов, как указывала сама Богородица в своих откровениях, своим избранным  история Государства Российского могла пойти совсем другим путем, но увы этого не произошло.

 Вера в Бога уже тогда у людей была сильно поколеблена, что же говорить за 1942 год.  В стране Советов в Бога не верят и представить что советский  генерал Харитонов, организует крестный ход с пением Акафистов и Псалмов Чудотворной Песчанской  Иконе Богородицы по своим позициям, надеяться не приходится.

 Вот и остается генералу Харитонову стоять у переправы через Донец и наблюдать как на левый берег Донца отходят его части.

 Двадцатого числа  «…к лесочку, где развернулся командный пункт армии, подъехала легковая автомашина. Из нее вышел командующий войсками фронта. Харитонов подошел к нему, чтобы отдать рапорт, но Малиновский, даже не взглянув на командарма, проследовал мимо. «Потери?» – на ходу резко спросил он. Харитонов ответил, что потери армии велики.
«Откуда вы это знаете? – взорвался командующий. – Сидите тут, как запорожец за Дунаем… Дайте карту!» – бросил он начальнику оперативного отдела. Тот протянул карту. Командующий развернул ее на капоте «эмки», сличил со своей. Уже садясь в машину и не глядя на Харитонова, проговорил: «Я отстраняю вас, генерал Харитонов, от должности. Дела сдайте генералу Козлову и выезжайте в Шандриголово – в штаб фронта». Итак, 20 мая стало для Харитонова последним днем командования 9-й армией» (11)

  Но это мы  уважаемый читатель, забежали вперед, вернемся же назад к злосчастному для нас дню семнадцатого мая.

 В 17.30 Тимошенко в отправил в ставку ВГК первое донесение: « С рассветом 17.5 противник перешел в наступление  против обеих флангов 9-А Армии Южного фронта. Вероятная цель противника овладеть районом Барвенково, Изюма и попытаться сорвать наше наступление на Харьков с юга….» и далее просьба об усилении правого крыла южного фронта резервами. Маршал расценил удар группы Клейста, лишь как частный удар. О том, что это запланированное наступление немцев с целью срезания всего Барвенковского выступа Маршал  еще не догадывался.


Генерал Василевский исполняющий обязанности нач.Генштаба не особо доверяя донесению Тимошенко связался со своим старым сослуживцем генерал-майором Анисовым нач. штаба 57 Армии и получил объективный доклад о том что там происходит.

 «Поняв, что обстановка там критическая, я тут же доложил об этом И.В. Сталину,- напишет позже в своих мемуарах Василевский.-  Мотивируя тем, что вблизи не имеется резервов Ставки, которыми можно было бы немедленно помочь Южному фронту, я внес предложение прекратить наступление Юго-Западного фронта, с тем чтобы часть сил из его ударной группировки бросить на пресечение вражеской угрозы со стороны Краматорска.  Сталин, прежде чем вынести решение решил переговорить сначала с Тимошенко.
 Переговорив  с Маршалом Сталин дал ответ Василевскому  « мер, принимаемых командованием направления, вполне достаточно, чтобы отразить удар врага против Южного фронта, а потому Юго-Западный фронт будет продолжать наступление.» (12)
 
И все же к ночи 17 мая Тимошенко узнал о замысле немцев. А произошло это вот как.
 Вечером семнадцатого мая в  штабе армии Москаленко, наступающей на северном крыле фронта, появился разведчик полковник Плешков. В руках у него был документ подобранный 13 мая, в ночном бою у села Непокрытая.
- Товарищ командующий смотрите, что немцы задумали! Оказывается, они в период с 15 по 20 мая планировали нанести удар в направлении Изюма и Савинцев.

 «Вот здорово,- обрадовались командиры, - мы своим ударом упредили немцев и сорвали  наступление. Не удалось немцам нас упредить». Начальник штаба 38 Армии полковник Иванов, не спешил радоваться, вертя  графическую схему планируемого немецкого удара он понимал, что что-то в этой схеме не доставало. И вдруг он понял, если предполагался удар с севера на Изюм, то логично предположить  возможность такого удара и с юга. Москаленко связался по телефону  со штабом Главкома, но к телефону вместо Тимошенко подошел Баграмян
- Иван Христофорович к нам в руки попал один любопытный трофейный документ, - докладывал Москаленко,- так вот, по нему выходит, что немцы планировали нанести удар от нас на Савинцы и Изюм в период с 15 по 20 мая, но похоже мы их упредили.
- Когда к Вам попал это документ?- резко спросил Баграмян.
-  Сегодня.
- Немедленно доставьте документ к нам в штаб
- Что-то случилось?- рискнул задать вопрос Москаленко.
- Да, немцы сегодня утром нанесли удар по 9 Армии и прорвали ее фронт,  командующий выясняет положение дел на  юге, а этот документ немедленно к нам. 
В ночь с 17 на 18 мая, получив документ из 38 Армии, маршалу Тимошенко окончательно стал ясен  замысел врага. Немцы пытаются не просто сорвать начатое им наступление, они задумали гораздо больше – срезать весь «Барвеновский выступ» и уничтожить две его Армии.
- Значить те две танковые дивизии что сейчас бьют по Рябышеву и Москаленко должны были ударить из района Балаклеи на Изюм
- Так точно, товарищ маршал,- подтвердил Баграмян, и сегодняшний удар немцев по Девятой Армии, преследует ту же цель - окружить наши войска. Выходит, своим наступлением мы их упредили
- Ну уж дудки им, а не окружения - высказался маршал и склонился над картой.
 Планы немцев известны,  почему бы не попытаться переиграть противника. И в штабе направления  закипела работа, Харьковская наступательная операция превращалась в сражение, итог которого еще не был предрешен.
- Что известно о силах немцев?- задал вопрос маршал
- Точных данных нет,- ответил Баграмян, но ясно что в составе ударной группировки противника действуют более двухсот танков, и несколько пехотные дивизии, данные неточные.
- А когда будут точные? –взорвался Тимошенко. Немцы Барвенково взяли, а никто ничего точно не знает. Немедленно  вызывайте Малиновского. Когда маршала  соединили с Малиновским, Тимошенко еле сдерживая себя от ярости спросил:
  «Как же ты это любезный друг, проморгал сосредоточение немцев. Двести танков и несолько пехотных дивизий, это ведь не иголка в стоге сена!  Ты должен был вскрыть их сосредоточение? Это ведь не за один день происходило? Что молчишь?
Малиновский молчал, все было верно - он просмотрел, он виноват. -Ты видимо далеко забрался в тыл, - продолжал Тимошенко,- из Ворошиловграда конечно, ничего не увидишь? Связь с Харитоновым восстановил?
- Еще нет, -товарищ командующий. Но делаем все возможное.
- Все возможное?!- взревел маршал,- Немцы Барвенково взяли, вышли на тылы твоей Пятьдесят седьмой Армии, завтра в Изюм войдут, а он все возможное! Послушай, мне все равно как ты ее восстановишь, хоть сам садись на самолет и лети в Девятую Армию, но чтоб связь в течении двух часов была восстановлена! Ты меня ясно понял?
- Так точно товарищ маршал.
- Что собираешься делать? –постепенно остывая, поинтересовался Тимошенко
 - Перебрасываю из Лисичанска стрелковую дивизию, которую вместе с 5 кавалерийским думаю передать в распоряжение Харитонова.
- Правильное решение. Мы здесь подумаем чем можно еще усилить тебя, решение доведу позже, пока все. Жду доклада о восстановлении связи с Харитоновым.


Теперь предстояло решить, что делать дальше.
Баграмян и Тимошенко склонились над картой.
Что у нас из резервов есть поблизости от Изюма?- спросил маршал
- Триста сорок третья дивизия находится за левым флангом Москаленко, 92 отдельный танковый батальйон и батальйон противотанковых ружей,- это все, что есть поблизости от Изюма.
- Хорошо перебрасывайте все это к Изюму с задачей прикрыть подступы к Изюму с юга.
Итак  Малиновский задействует свой армейский резерв 5 кавалерийский корпус. Мы из своего  резерва  передадим ему 2 кавалерийский корпус. Силами двух кав.корпусов, 14 гвардеской стрелковой дивизии и трех танковых бригад фронта Малиновскому предстоит организовать разгром прорвавшейся группировки немцев.

- А если этого окажется недостаточно?- осторожно поинтересовался Баграмян.
- Да ты что говоришь, два кав корпуса, стрелковая дивизия, да и дивизии Девятой Армии я не думаю, что все разгромлены. Потом подумав Тимошенко сказал: «Хорошо заберем у Городнянского еще танковый корпус Пушкина. и сосредочим его вот в этом месте,- и карандаш Маршала лег в район реки Берека.

Он перейдет под командование Подласа. Здесь необходимо создать сильную группировку, способную нанести контрудар по вклинившимся войскам немцев. Я думаю этого вполне должно хватить
- Я тоже так думаю,- ответил Баграмян.

Но неправильно думают Тимошенко и Баграмян. Как говорится в одной пословице: «Было гладко на бумаге, да забыли про овраги» Так и с резервами, которые должны были разгромить немцев не все обстояло гладко. Три танковые бригады Южного фронта на которые рассчитывал маршал имели в своем составе всего 52 танка, что по количеству танков равнялось одной полноценной бригаде. Пятый кавалерийский корпус на который рассчитывал маршал уже втянулся по частям в оборонительные бои, пытаясь не допустить немцев к Изюму и не сможет сосредоточиться в одном месте для совместного удара  с Вторым кавкорпусом. Да и наступление кав.корпусов по открытой местности на механизированные соединения противника при полном господстве Люфтваффе, дело безнадежное, если не сказать больше преступное.

 А танковый корпус Пушкина подойдет к реке Берека не восемнадцатого мая, а почти на сутки позже. И все же не это стало главной ошибкой маршала, которое позже поставят ему в вину.
 - А какую задачу поставим Шестой Армии? – спросил Баграмян.
Тимошенко задумался.

На миг в его памяти всплыл день 28 марта,  Ставка  и  вопрос Сталина: « считаете ли Вы товарищ Тимошенко, что выделив  просимые Вами резервы Вы сможете освободить Харьков?» и его желтые зрачки, чем-то напоминающие взгляд тигра..

 « Да товарищ Сталин»- ответил тогда он. Но Сталин повторил вопрос: «Вы в этом твердо уверены?» Так точно товарищ Сталин, - пришлось вновь ему подтверждать. И вот за короткий миг вся эта картина всплыла у него в памяти.
- Оставим прежнюю  - наступать.

 Подтвердив свое решение наступать, он тем самым загонял 6 Армию Городнянского в мешок, горловину которого уже начинала завязывать группировка Клейста.
 Маршал еще рассчитывал успешно закончить начатое наступление.