Промысел 2 8 5

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602
Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2015/09/05/1283

Русскому здорово, а немцу – шмерц. Дай местным гурманам бульонный кубик или бичпакет землянина, сразу помрут, загнутся от одного перечня ингредиентов, из которых состоит линейка продуктов, объединённых лютым словом «доширак»!

«модифицированный крахмал, сушёная ламинария, эмульгатор-загуститель, лецитины, сорбит, краситель «Бета-каротин», гуаровая камедь, рибофлавин, карбонат натрия, полифосфат натрия, экстракт приправы, усилитель вкуса (глутамат натрия однозамещённый), ароматизатор идентичный натуральному, мальтодекстрин, соевый текстурат, текстурированный овощной протеин, улучшители и стабилизаторы цвета, декстроза (природный подсластитель, порошок соевого соуса, -

вот что в комплексе едят продвинутые человеки на станциях и от лени!

 В бассейне Великой реки знают: мясная пища прибавляет сил, но долгой жизни не способствует.

Даже зимой лес кормит. Можно добыть кислые побеги хвойного плетуна ,подплывающий маслом длинный орех.

Из лакомств доступны сформировавшиеся поздней осенью волокнистые корнеплоды, до приторности сладкими становятся побитые морозом плоды каменного дерева.

По-земному был конец августа. На обед ели зрелые стебли струйчатого тростника, непредсказуемого растения бассейна Великой Реки, всегдашнюю неожиданность лета.

Вкус тростника с одного и того же места зависит от погоды в час сбора. Жители знают особенность и пользуются. Струйчатый тростник тоже растёт в заболоченных местах.

Тонкие узловатые червячки благодаря ворсистой поверхности цепляются до склеивания, не хрустят на зубах, но, свёртываясь, отдают острую, пахнущую земляникой мякоть.

Жена первого охотника сказала, что люди с запада заготавливают стебли. У тех, кто знает способ хранения, не падают зубы на отсутствие свежины.

Слушали все. Тростника было много. Ида начала перечислять порядок промысла, загибая пальцы:

" Годятся только зрелые побеги с недраной кожурой. Стебли без узлов вяжут в тонкие пучки, обматывают лентами проникающей травы.

Плотно набитые запечатанные бочки укладывают на дно быстро текущего мелководного ручья там, где вода зимой не замерзает. У основания кладки вбивают сваи, чтобы поток не унёс.

Донья и стенки бочек выстилают листьями масличных деревьев».

Кин удивился, как женщина узнала о тростнике. Время брать для еды настало позже, чем ушли из стойбища у Синих Камней.

«В привезённой с коренных мест таре заготовка была бы не возможна. – сказала Ида. – Луб весной берут. Бочки стали делать сразу по приходе. Я спросила, зачем так много, и получила ответ".

"Нужна соль?"
Поинтересовался Кей.

"Нет, отец. Говорили: для сохранности тростника достаточно масла листьев. Потерявшая глаза женщина Понка огорчалась, что не может заготавливать, не видит чёрных точек на листе".

"Точки есть всегда, я заметил".
Тряхнул неуверенностью Дейк.

"Оказывается, не всегда, охотник. Они - следы присутствия вредной для тростника мелкой живности. Дочь Ниста с Красного Холма обнаружила, что чернота отличается на ощупь, показала. Эта обрадовалась, стала собирать чистые листья, плести каркас. Я видела, когда Нокк спал".

"Какой каркас?"
"Следует, эти говорили, переплетать полосы плотно, в три слоя, иначе стенки плесневеют. Дно, эти говорили, выстилается пятислойным плетением".

"Если точки срезать ножом?"
Тайс, мать Эйста, сидела тут и спросила непраздно. Мастерица племени Излучины нашла в жене первого охотника родственную душу.

Ида любила рукоделие, увлекалась тем, что на земле называют "макраме". В бассейне Великой реки искусство плетения развито. Промыслом славятся приречные стойбища.

Кин издали наблюдал, как сошлись Ида и Тайс. Неслышно было, о чём говорят женщины. Руки привычно задвигались, и стало очевидно: понимают без слов.

«Если для сохранности тростника важно масло, - предположила Тайс, срезы открывают доступ к содержащей его мякоти».

"Ваша соплеменница, жена Вейта пыталась резать. Не делай так, эти сказали. Чернота - след животного. Сам клещ прячется в толще листа".

"Я накормлю детей, и ты, Аделаида, покажешь?"
"Ты покажешь, Тайс. Я только слышала о промысле и никогда не собирала листьев".

"У вас не едят тростник?"
"Не растёт, да".

"Что едят?"
В стойбище Синих Камней жена родоначальника с людьми общалась мало. Поэтому Кина удивил рассказ про заготовки на зиму. Здесь вопрос о пище дальнего племени предполагался.

Ночью, когда сидели у костра, Ида вызвала капсулу из пищеблока. Теперь женщина Нокка порылась в мешке, достала вафельный тортик.

"Вот. Последнее, что осталось. Завёрнутое может долго храниться. Главное: беречь целостность покрытия.

Прозрачная оболочка, вроде тех листьев, не позволяет портиться пище. Саму её следует сжечь. Плёнка не чиста, легко рвётся, служит убежищем болезнетворной мелочи".

Люди заворожено смотрели на незнакомый предмет.
"Жалко резать, - сказала Над, - так похоже на расписную коробочку!"

"Сделано из муки различных растений. Надо съесть, пока ни высохло". Кин разрезал выпечку, роздал сидящим.

Охотники и женщины сначала доверились запаху, потом стали есть.
Кей двумя уцелевшими зубами осваивал неведомую пищу.

"Тут орехи и масло".
 Резюмировал Дейк. Тайс догадалась, точно встретила друга в чужом краю:

"Если красный корнеплод долго варить на малом огне, вода перерождается, содержимое становится вязким и сладким. Очень похоже на то, что едим. 

Клейковина коричневого зерна даёт привкус и цвет, а хрустящие пласты получаются из белой муки. У нас такая есть".

"Наша грубей, крупчатая".
Сказал колдун.
"Ого, хранитель! - торжествовала Тайс, - Лысый Комми сделал перетиралку. Там зерно плющится меж двух вращающихся камней. Мука выходит нежная, точно вздох ребёнка!"

"Если дать нужных зёрен и размол с той перетиралки, ты сможешь изготовить похожее?"
Спросил Кей Иду.

"Нет, отец. Там другой очаг и форма для выпечки ячейчатого листа. Я не умею сделать орудий. Нужен расплав Чернобрюхих, но и пещерники утратили навык плавления, пользуются оставшимся от предков".

Тайс сделала последний глоток, ветошью отёрла испачканные шоколадом пальцы, и взгляд стал испуганным.

"Как страшно!"
"Что страшно, женщина?"
Поинтересовался Дейк.

"Я из-за южного отрога. Погодки соседних племён состоят в родстве по матерям. Отец пошёл к Звонкому камню. У равнинных оказался избыток женщин, третьего круга не стали ждать, двинулись дальше, на Серое Плато.

Было страшно очутиться в чужом стойбище, далеко от родных! Но здесь всё-таки племя людей одного языка, уклад и обычаи схожи! А каково оказаться в незнакомом месте! Глядеть и понимать: возврата нет".

"Глядеть из огня на тебя во главе смуты".
Хотел сказать Кин и вдруг получил под сердце удар ледяного лезвия.

Неизбежное встало в полный рост. Ида, как бы то ни было, прошла испытание неведомым, Кину только предстоит.

Что придётся пережить и увидеть? Кем окажется охотник в мире людей, умеющих летать на молниях!

Переход неизбежен. Ночью Маленького Тонда рвало. «Тряпка» не позволила выплеснуться нечистотам, Ида отключила связь, но ощущение недомогания ребёнка встряхнуло душу.

Вчера при сборе цветных водорослей Кин решил оставить Тонда в круге. Ида на ту минуту спала. Суб объект номер 2 прошёл девять троп и понял: дальше не позволено. Пришлось забрать.

Первый охотник встал, наклоном головы показал хозяйке, что кончил есть. Мать видела: сын делает всё правильно и, тем не менее, не принадлежит кругу сидящих.

Женщина неотсюда завладела мужем так же, как охотник завладел женой. Сплав получился отличным от тех и других соплеменников.

Над поняла: где бы ни оказалась, семья всегда будет вне ряда, хоть и внутри закона.

Впрочем, если вдуматься, ряда нет. Правила оценки выстраивает каждый под себя.

Отношение Над к женщине Дейка, да и к старшему сыну после женитьбы изменилось, стало настороженным. Причина - осиротевшие внуки.

Было заметно: мальчикам не в тягость мачеха и привнесённые правила. А вот свекрови невдомёк, подозрительно, до колик обидно.

Только усилием воли, приказом здравого смысла останавливается замечание, косой взгляд, недобрая ухмылка. Вчера случился поворот. Но случился ли? Над не знала.

Первый охотник увёл жену под полог. Там можно войти в абешку, поговорить без свидетелей. Наклонившись, Кин сбоку глянул на мать.

Соринкой мелькнуло слово: "последний день". Что значит наваждение, откуда возникло, понять не смог.

Если придётся уйти навек, живые картинки вернут мгновения, уколют память. Но никакие ухищрения умных орудий не помогут ощутить запаха детства, тёплой нежности волос, живой поволоки родного взгляда.

Кин знал: последний миг неприметен. Мелькнуло, значит, - не состоится, и стало грустно до иголочек в носу.

Сбылось некогда желанное: Нокк, правоприемник сильных, лежит с женой в родном круге, прокладывает пальцами жёлоб от копчика до лобка.

Потрескивает огонь, ветер теребит войлоки. Трепещет под губами живое. Удача, несбыточней которой лишь возвращение к истоку, ласкается лицом, ищет и отталкивает.

Миг остановился, дрогнул предвкушением добычи, желанием замереть у полога, оглянуться с грани  взлёта к вершине наслаждений.

На пике в горло ввинтился стержень единения, вибрирующий крик, предназначенный держать сердце над хаосом.

Если знаковый миг уронить до сладкого удовольствия, обесценить предательством связи вне круга, ствол совьётся в петлю.

Кей знал опасность. Ещё мудрый человек знал, как, несмотря на отсутствие сил, вызвать у женщины импульс радости. Отодвинувшая заботы жена задержала мужа на пороге сникновения, велела не покидать полный непосильного труда мир.

Ида уснула. Кин выскользнул во вне. Зной обладал пространством. Камень троп даже в тени забыл прохладу, от войлоков тянуло жаром, нестерпимый блеск речной глади гасил надежду окунуться и остыть.

Ветер лениво скользил над грунтом, скрипом и шуршанием озвучивал простор.

В откосе перед площадью большого костра вода вырыла глубокую промоину. Теперь, по межени, стало очевидно: если не укрепить берег, гарантирован оползень.

День разогрел до огненной неприкосновенности опасное место, и люди пользовались, таскали с мелководья влажные камни, укладывали в плетённую опалубку, заливали раствором песка и жжёной глины.

Кин отдал два мешка, придержал третий, чтобы наполнили. Сила проснулась, обозначила власть радости.

Работали без окриков и распоряжений. Родоначальник племени Синих Камней заметил: присутствие Нокка само собой разумеется, вокруг родственники, приятели, слаженная совместным существованием ватажка, и первый охотник - один из всех.

Осознание было приятным, наводило на мысль, что только юношеская гордость отделила некогда от этих людей.

Дело спорилось и сплачивало. Насыпали уровень, оставили сохнуть, сами улеглись в воде.

"Если б вы знали, - сказал Кин, - наш Вейт таким способом взялся поставить сыну круг".

"Мне приходило в голову, - отозвался Тумп, главный соперник Кина в поединках, - Но казалось: будешь похож на грызуна, и дыму выходить некуда".

Комми, изобретатель мельницы, принёс очередную порцию цемента, сидел, подобно пыльной горе, не желал купаться.

"Дымоход можно выложить из камня, - сказал мастер, - а чтобы нора стала светлой, следует вмазать в стены куски расплава Тонда".

"Да, знаете, - Тумп повернулся на спину и сел. - Сын безногого Моти никогда не делает тайны из умений, поэтому везде принят. Мойи напрасно отпустили такого охотника".

"Охотники родятся. - Веско заметил Дейк, брат Кина. - Знания трудом добываются, и для всех одинаковы".

"Каменные круги будем ставить, когда минует опасность с болот. - Подытожил Кей, отец Эйста хранителя, -
Смотрите, кладка пересохнет, не свяжется".

Продолжение:
http://www.proza.ru/2015/09/14/1686