90-12. О пороках. Праздность

     Не бог весть, кажется, какой порок. Но, тем не менее, - «вода и камень точит». День за днём находиться в состоянии  праздности (этакий «обломовский синдром») – это деградация как минимум. Собственно, занятость – это и есть лекарство от деградации, причём неважно, ходишь ли ты на работу (многие именно так представляют себе занятость, хотя и на работе можно бездельничать «за милую душу»), или обходишься без этого хождения.

     «Ну да, я празден, я без дела, А ты бездельник деловой» - так Пушкин отвечал на упрёки друзей в праздности и лени. Это я к тому, что видимое «ничегонеделание» может скрывать на самом деле очень напряжённую работу ума, часто подготовительную, черновую, но необходимую и в научной работе, и в творчестве. Знаменитая пушкинская болдинская осень была подготовлена годами относительного «безделья» (по меркам поэта), а на самом деле - работы внутренней «лаборатории», совершенно уникальной, если судить по качеству выданных «на-гора» произведений.

     В книжке «Физики шутят», очень модной в 60-х (тогда и физика, и лирика были в большой моде), помнится, была байка о том, как в знаменитой лаборатории Резерфорда один из молодых сотрудников, имевший обыкновение засиживаться со своими опытами до ночи, как-то в позднее время попался на глаза мэтру.  Тот спросил, что он тут делает, почему не дома. Молодой учёный, рассчитывая на похвалу Резерфорда, сказал, что, мол, он так работает, почти без отдыха. Похвалы он не дождался.  «А когда же вы думаете?» - чёткий вопрос, обозначающий, что в приоритете в научной работе. Работа мысли не терпит суеты, так же как и «служенье муз».

    Имитация бурной деятельности – это оборотная сторона безделья, его двойник с обратным знаком. «Мартышкин труд» и сейчас не так уж редок, бесполезная трата сил и ресурсов только лишь для показухи – в порядке вещей. Но что ещё ждать, если на единицу валового продукта мы тратим в три-четыре раза больше и времени, и ресурсов, чем в развитых странах? Во многом это как раз из-за скрытых бездельников, раздутого управления, неэффективной организации. Отсюда – целые регионы у нас сидят на дотациях, т.е. не могут прокормить себя, живут за счёт отчислений регионов-доноров. И никто ничего постыдного в этом не видит, так уж повелось….
 
     К безделью и нахлебничеству привыкают, как к наркотикам, поди попробуй заставить работать в полную силу среднего «трудягу», привыкшего к праздности. Наверное, это повелось ещё с советских времён, когда бытовала поговорка – «они делают вид, что нам платят, а мы – что работаем». Развращённое бытовое сознание ничего стыдного в увиливании от работы и от ответственности не видело, что-то утащить с родного завода или родной фабрики вовсе не считалось зазорным. Как писал поэт – «улица моя, дома мои», а что уж говорить о более мелких вещах? Последствия «королевства кривых зеркал» когда-нибудь, конечно, уйдут в прошлое, но это не так скоро произойдёт, сознание людей меняется медленно. Быстро в своё время ликвидировали работяг-кулаков, дурное дело не хитрое, как известно. Восстанавливается утраченное много дольше.