18. Переезд семьи

     Начало (Вместо предисловия) - http://www.proza.ru/2015/08/10/1315
     Предыдущая страница - http://proza.ru/2015/09/07/1328

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Пешее знакомство Виктора с лазаретом при помощи соседа по палате. Туалет. Завтрак в столовой. Перевязка. Обретение книги Юрия Дольд-Михайлика «И один в поле воин» на русском языке. Воспоминания о детстве Виктора и подобной книге на украинском языке, которая была у них дома. Пессимистичные высказывания соседа по палате. Воспоминания о Рижске и трёхмесячной командировке Виктора в Калугу. Лида осталась в Чугуеве, Виктор — в холостяцком общежитии Рижска почти на год. Рождение дочери. Съём квартиры. Привоз Лиды и дочери в Рижск. Семейные неурядицы. Получение квартиры.
_____________

С утра следующего дня действительно было пасмурно и накрапывал дождь, который потом перешёл в устойчивую фазу обложного.

Василий показал Виктору, где находится туалет с умывальником и столовая. Все остальные процедуры прошли с утра, как всегда, только Виктор теперь сам ходил то в туалет, то в столовую, то на перевязку. В процедурной зеркала не было, поэтому он при перевязках себя со шрамом не видел. А в туалет, где было зеркало, продолжал ходить с бинтом на голове. Поэтому при перевязке на вопрос, что у него на голове, медсестра сказала, что у него семь швов и что их при благоприятном исходе снимут примерно через неделю после наложения.

После завтрака Виктор попросил сигарету и спички у своего соседа, но прикурив и затянувшись в туалете, он чуть было не упал в обморок от головокружения, поэтому затушил сигарету и попытку курения оставил до лучших времён.

А после перевязки заглянул в уголок возле ординаторской, но там были только газеты центральных изданий с политическими статьями да несколько книжек, по содержанию таких, которые и сам Виктор в прошлые времена сдавал в макулатуру или выбрасывал в помойное ведро. И только лишь на подоконнике лежала затрёпанная без задней обложки и нескольких последних страниц толстая книга Юрия Дольд-Михайлика «И один в поле воин». Возможно, её кто-то читает да забыл унести с собой в палату.

Виктор хорошо знал эту книгу. Давным-давно, когда ему было лет десять или одиннадцать, мама принесла такую книгу домой. То ли ей подарили, то ли дал почитать какой-то больной, а потом выписался и забыл про книгу, но факт тот, что эта книга осталась у Виктора дома навсегда.

В том же возрасте он пробовал её читать, но немецкие имена и воинские звания, французские названия городов и улиц трудно воспринимались сознанием и совсем не запоминались, а последовательность событий — терялась за всей этой терминологией. Хотя, конечно, был и один плюс — книга была написана на украинском языке, приятно воспринималась.

Тогда книга валялась у Виктора где-то на шкафу, пока не попалась ему снова на глаза уже классе в седьмом. В это время он запоем начал читать многие интересные книги как советских, так и зарубежных авторов. Поэтому он с интересом за несколько вечеров прочитал и эту книгу. Она настолько запала ему у душу, что он снова и снова перечитывал её не реже одного раза в год до окончания школы.

И вот теперь она снова была у него в руках, только с разницей, что на русском языке. За неимением лучшего, Виктор взял эту книгу, чтобы насладиться любимым романом и сравнить его с украинским вариантом.

Придя в свою палату с книгой, он увидел отдыхающего на кровати соседа.

— Что, нашёл себе Библию? — Намекая на значительную толщину книги, спросил тот.

— Нет, это книга моих школьных времён. Почитаю, вспомню беззаботное детство.

— Беззаботное детство только и осталось вспоминать. Будущего-то у нас нет.

— Почему же нет? Отсидите, выйдете, вернётесь к семье, — отозвался Виктор.

— Я то, может, и вернусь, а вот Советского Союза не вернуть. Жили же, как люди, а теперь вон в капитализм полезли...

Виктор не любил бессмысленные обсуждения того, на что повлиять не было возможности, поэтому промолчал. Сосед же продолжал бухтеть:

— Я токарем на заводе зарабатывал больше, чем инженеры в институтах. Мебель, одежду, еду — всё необходимое мог купить. В отпуск на море даже ездил! А после развала Союза?! Всё коту под хвост...

Виктор опять промолчал, а Василий тоже перестал бубнить, поскольку его не поддержали. Через некоторое время он заскрипел кроватью, поворачиваясь набок, и вскорости равномерно засопел носом, отдавшись на волю сна.

Виктор тоже повернулся набок, но сон к нему не шёл. Он снова вспоминал начало своей службы после окончания военного училища.

Тогда в Рижске он поселился в холостяцком общежитии — почти казарме. И срочно, при первой же возможности, на переговорном пункте поговорил с женой. Конечно, он её не обрадовал своей предстоящей командировкой в Калугу на три месяца. С таким состоянием дел ей не было никакого смысла ехать к нему, чтобы сразу же возвращаться обратно. Решили, что она там, в Харькове, устроится на работу и там же уйдёт в декрет. И только, когда Виктор решит вопрос с жильём в Рижске, она с ребёнком приедет к нему.

Так Виктор продлил себе холостяцкую жизнь ещё почти на год. Однако пользоваться ею в полной мере не смог, так как почти половину денежного довольствия, а именно, пятьдесят из ста десяти рублей, — именно таким был его оклад, — отсылал беременной жене на усиленное питание и на обновление гардероба, а остального ему едва хватало на насущные нужды.

Поэтому он в свободное время либо учился, осваивая фактически новую профессию, либо писал нежные письма жене. От неё же были нечастые письма с мотивировкой того, что у неё много времени уходит на дорогу в Харьков и обратно, так как в Чугуеве не нашлось работы по её специальности, что у неё плохое самочувствие и что ей как беременной нужно больше времени на отдых.

И только весной следующего года, через четыре месяца после рождения дочери, которая появилась на свет на месяц раньше срока из-за каких-то гормональных нарушений в организме Лиды, Виктор, наконец-то, снял комнату в квартире недалеко от своей службы за тридцать рублей в месяц. Лида же получала до выхода в декрет шестьдесят пять рублей. Вот на этом бюджете, в основном, в дальнейшем и держалась вся его семья. Только мамы с обеих сторон и помогали иногда.

Ещё до приезда Лиды, сразу же после рождения ребёнка, Виктор выхлопотал себе краткосрочный отпуск на пять дней, чтобы забрать жену и ребёнка из роддома и оформить необходимые документы. Так, после подачи этих документов в жилищную комиссию, он мог рассчитывать на более быстрое получение квартиры.

В роддоме Лида сообщила, что их дочь похожа на её покойную бабушку-цыганку и унаследовала её карие глаза, хотя у самой роженицы были жёлтые, а у Виктора — серо-голубые глаза. Она утверждала, что даже через поколение или два дети порой унаследуют облик своих предков. Это, дескать, теория вероятности, которую подтверждает и современная биология.

Виктор что-то неясно припоминал из биологии об изменчивости видов, но он так мечтал о девочке с косичками и красными бантиками, что в подробности генетики даже не подумал углубляться. Девочка есть, а следующим — лет через пять — он хотел бы получить мальчика, своего наследника. Как говорится, сначала — нянька, а потом — лялька.

Плановый полноценный отпуск Виктору дали в конце весны. Он съездил на недельку к матери, а остальное время был в Чугуеве, нянчился с дочкой, гулял с коляской во дворе и готовил семью к переезду. В конце его отпуска они втроём приехали в Рижск и поселились на снятой квартире, за которую и в их отсутствие содрали плату.

Им повезло — в этой квартире они прожили всего пять месяцев. Затем какому-то начальнику из их гарнизона дали трёхкомнатную квартиру, который до этого жил в двухкомнатной квартире. Освобождающуюся двухкомнатную квартиру дали одному из сотрудников их военной приёмки, а однокомнатная квартира этого сотрудника досталась Виктору с семьёй. При этом пришлось ещё месяц повоевать с начальством за то, чтобы въехать в свою квартиру, поскольку жилец двухкомнатной квартиры устроил ремонт в трёхкомнатной и тормозил переезды всей цепочки. Его коллеге по службе тоже было не к спеху, а Виктору пришлось заплатить лишних тридцать рублей за частную квартиру.

То ли квартирные передряги, то ли новое место жительства для жены, то ли вечная недостача денег начали сказываться на отношениях в семье. Лида стала вспыльчивой, капризной и обидчивой женщиной. Кроме того, после родов она сильно располнела, и пока сидела дома с ребёнком и кормила его грудью её полнота не уменьшалась. Теперь она по всем статьям перестала походить на ту стройную, милую и добрую девушку, которую он встретил на свадьбе друга.

Он, конечно, не любил толстых женщин, но с временной полнотой своей жены мирился, так как она была кормящей матерью, и надеялся, что она похудеет после того, как перестанет кормить грудью, а тем более, когда пойдёт на работу. Однако при этом пришлось менять весь её гардероб — что-то покупать новое, что-то перешивать. Естественно, что на все запросы жены денег Виктора катастрофически не хватало. Хотя Лида всё же умудрялась какие-то дополнительные деньги получать от своих родителей.

Также оказалось, что в духовном плане у них практически нет ничего общего. Лида любила полистать журналы о моде и кино, смотрела почти без разбора все фильмы по телевизору, но не разделяла интереса Виктора к науке и технике, тем более, к паяльнику, припою и радиодеталям. Это огорчало Виктора, но он считал, что со временем у них появятся и общие интересы.

В интимном плане тоже шло не всё гладко. То Лиде казалось, что он ощупывает её жировые складки, и она возмущалась при каждом его прикосновении, то она одёргивала его руки от своей увеличенной груди, считая, что он насмехается над её полнотой, то у неё было обострение цистита, то боялась разбудить ребёнка, то просто у неё не было настроения. Одним словом, со временем Виктор перестал делать попытки регулярно обнимать, ласкать и целовать свою жену.

Виктору с Лидой, конечно, было тяжело устраивать жизнь без посторонней помощи. Даже в кино они ходили не чаще одного раза в квартал. Гулять или в магазин выбегали на часик, пока малышка спала. Уже когда она немножко подросла, тогда они договаривались с такими же супружескими парами и по очереди нянчили детей, чтобы сходить в кино или на концерт.

Были и праздники — и советские, и религиозные, и просто дни рождения. В эти дни Лида преображалась, становилась активной, деловой. Готовила что-то вкусное, а также разные салатики, нарезочки и прочие мелочи к столу. Виктор же носил сумки с овощами, мясом, выпивкой и фруктами.

В дни праздников Лида, хорошо разогревшись водкой или вином — что было реже, становилась той милой и ласковой женщиной, которую он когда-то желал видеть своей женой. В последующие после праздников ночи у них всё получалось и, казалось бы, всё было хорошо. В это время Виктор чувствовал себя счастливым. А всякие семейные дрязги списывал на маленького ребёнка, усталость и нездоровье Лиды, неустроенность быта и скудный семейный бюджет. Считал, что если ребёнок подрастёт, жена выйдет на работу, то всё и утрясётся.

Однако, когда он всё же уговорил её выйти на работу, а ребёнка сдать в детские ясли, то ситуация мало в чём изменилась. Её семидесяти рублей также не хватало для полного счастья. Приходилось экономить и даже занимать деньги у друзей, чтобы купить, в конце концов, холодильник и шкаф. Диван же, чёрно-белый телевизор, пару стульев и журнальный столик они купили при переезде в свою однокомнатную квартиру за треть цены у бывших хозяев, которые решили продать всё старое…

— Вставай! Вставай, соня! — теребил его сосед, — уже на обед зовут!

Виктор с трудом открыл глаза — он и не заметил, как, предавшись воспоминаниям и убаюканный равномерным шумом дождя, уснул. И поэтому сразу не мог понять, спит он ещё или уже нет, в каком времени и где он вообще находится.
 
                ***

Следующая страница - http://www.proza.ru/2015/12/29/319