Хромая Катька

Я не помню, когда мы познакомились. Мне было лет пять или шесть. Катя была старше года на три.

В детстве резкими одёргиваниями мне привили очень важное умение: не задавать вопросов вслух. А любопытства не отнимешь, поэтому я быстро научилась искать ответы самостоятельно, методично и  терпеливо, сопостовляя всё, что я вижу и слышу. Многие недомолвки и переглядки были так же подмечены, но оставались непонятыми по нескольку лет. Наверно поэтому они запоминались на  года.
Я до сих пор не знаю, почему хромала Катя. Было ли это врождённым дефектом, или приобретённым... Я никогда её об этом не спрашивала. Наверно, потому Катя общалась со мной так долго - целое лето.
Общалась. Именно так. Дружбы не было: она была мне интересна, как очередная сторона окружающего мира, как неизвестная  ветвь жизни; а я была ей очередной забавой - она постоянно устраивала мне мелкие каверзы. Например, приведя меня к себе, она долго уговаривала меня "закрыть глаза - открыть рот". Я чуяла подвох, но она так клялась, что это - приятный сладкий сюрприз, что я повелась. Катька всыпала мне в рот горсть чёрного перца порошком. Пока я отплёвывалась у раковины и хлебала воду из-под крана /зареветь при Катьке почему-то всегда было  стыдно/, она стояла в коридоре, и глядя на меня серьёзно, спрашивала: "Сладкий сюрприз? Скажи, сладкий?"

Потом как-то она закрыла меня у себя дома и не отпускала. Ну как - закрыла... Просто накинула крючок на входной двери, и сказала, улыбаясь своей особенной улыбкой: "Ты никуда не пойдёшь." И всё. Я уговаривала Катю, объясняла, что меня будут искать, беготня по дворам начнётся с минуты на минуту - в шесть часов, если я не покажусь во дворе, не отмечусь... "Ну и что? Вот меня никто никогда не ищет,- Катя помолчала,- А тебе попадёт? Сильно? А как?" Я просидела у неё до семи, даже поревев, поклявшись больше никогда к ней не приходить. Она смотрела на меня с интересом. А ведь я могла бы просто выйти. Но не смела.

Когда же я, всё-таки, обижалась на неё всерьёз, она приходила ко мне, просила прощения, забавляла, устраивая театр одного актёра... Мы были нужны друг другу, спасаясь от одиночества.
Катя была для меня загадкой - её хромота, беглая улыбка, блестящие глаза.

Она всегда меня обманывала, а я почти никогда ей не верила. Она боялась потерять моё присутствие, а я хотела найти в себе волю к свободе, хотела победить Катю, уйти от её власти надо мной, но не бегством. Я боялась её,а она боялась потерять этот страх, и наверно, поэтому, часто шла на уступки.

Это были сложные отношения.
Меня влекла её тайна, которую я так и не разгадала, а домыслы теперь не имеют смысла. Только в моей памяти навсегда остались блестящие глаза и быстрая улыбка, с белыми ровными зубами, открывающимися на мнгновение.

Я знаю, что её родители, если это были родители - может какие другие родственники, пили сильно. Был шум, крики, драки. Катя ходила с синяками, "фонарями"... и улыбкой. И глаза блестели. А в глазах прыгали маленькие солнечные зайчики. А иногда - злые солнечные зайчики...

Я не знаю, где она сейчас - выучилась, вышла замуж, или пошла по кривой дорожке... В любом случае, я уверена, это - сильный человек. Её сила в умении, которое мне не дано до сих пор: она приняла жизнь такой, какую ей подсунула судьба. Без уныния и "соплей", без бравады и ужимок. Она дышала во всю силу своих легких всегда, в любой день, каждый день. У неё было умение ЖИТЬ этой жизнью, без страха и комплексов. С улыбкой.
Катя по-хозяйски рылась по всей квартире, когда ей что-то было нужно. Она могла спокойно взять любую вещь, без оглядки, не боясь, что "влетит". А ведь влетало... Она не была такой, как все. Но мне было бы неприятно разбавлять её образ несуразными формулировками из взрослого "теперь". Она была Хозяйкой: себе самой, Судьбе-Злодейке, мне, и таким, как я...

Мы по-своему привязались друг к другу, но дружбы не получилось: мы были с разных полюсов.

Однажды Катька увидела мальчика на трёхколёснике.

- Давай угоним?- кивнула она на велосипед.

По её лицу опять пробежала озорная улыбка,в блестящих глазах уже прыгали злые солнечные зайчики. Они совсем не вязались с этой беглой улыбкой, как, собственно, и её поступок. Улыбка словно жила отдельно. Может от того и показывалась мельком, пробежав тенью по красивому лицу, открыв на секунду белые зубы...

- Зачем он тебе? Он же маленький, а ты вон какая - кобыла,- возразила я, уже понимая, что отберёт. Она отберёт велик. А я ничего с этим не сделаю. И мне это ужасно не нравится.

- Не будь занудой, давай отберём... Не бойся, пацан мелкий... Кататься будем,- речь спокойная, почти плавная, а глаза азартные.

- Нет. Во-первых, велик - маленький, как на нём кататься? Во-вторых, я его знаю, он меня - тоже, он в соседнем доме живёт... Перестань, Катя! Зачем тебе?

- Просто так. Да я же верну. Я верну потом, как покатаюсь.

- Если ты у него велик заберёшь, я к тебе больше не приду!- выложила я свой последний козырь, уже понимая, что это бесполезно, и впервые осознав, что это - навсегда.

- Ну и пожалуйста, - легко согласилась Катя. По лицу её, время от времени, пробегала озорная, насмешливая улыбка.

- Дай прокатиться,- словно попросила она, силой оттирая пацана от велосипеда. Тот сначала сопротивлялся изо всех сил, но когда Катька, встав на заднюю подножку хромой ногой, здоровой отталкиваясь от земли, как на самокате, покатила прочь со двора, мальчишка истошно заорал, а я бросилась наутёк.
Потом его мать, местная пьяница, кричала мне из окна, что я - скотина, и что легко отобрать у маленького. Я честно крикнула в ответ, что это - не я. А про себя подумала- всё равно ворованный. Угрызений совести, естественно, не было.

Катьку я больше не видела.

Однажды, проходя мимо её двора, увидела тот велик: шёл дождь, велосипед стоял блестящий, скользкий от воды, задорно расставив в стороны уши-руль, и словно глядя искоса, подмигивая сломанной педалью.

Мальчишку у горе-мамаши забрали в детский дом. Катькин дом снесли.

Была ли Катя такой смелой и безрассудной, как я её запомнила? Не знаю. Может, я была единственным человеком, кто позволил ей быть такой. Но, наверно, мне было чему у неё поучиться... по крайней мере, я её помню. Её пустую комнату, под кроватью - коробка со сломанными игрушками. Её тараканов: всё с той же озорной улыбкой Катя отлавливала их, и устраивала им кукольный домик, или тараканьи бега. И смеялась моей неприязни к этим насекомым. Помню большую толстую дверь в их квартиру. Катины синяки, блестящие коричневые глаза с их солнечными зайчиками, и белозубую беглую улыбку.

Странно, но я помню.     *