Бабушка

Почему-то весь день вспоминаю бабушку - её невысокую фигурку, быстрые, несмотря на возраст, движения и добрые, внимательные глаза.

Она жила тогда со своим сыном в Таганроге, а мы в Донбассе. Моя мать постоянно болела, и бабушка  приехала на несколько дней  проведать свою больную дочь. Это было тяжелое послевоенное время.

Я учился во втором или третьем классе и был на тот период единственным  грамотеем в доме. Ни родители, ни бабушка читать и писать не умели.

И вот однажды, когда мы были с бабушкой одни, я увидел, как она что-то пишет. Медленно, старательно водит пером по бумаге, потом поднимет задумчиво голову, теребя подбородок, и снова склоняется над листком…

- Бабушка, а что ты делаешь? – не поверил  я своим глазам.

Я готовил уроки, и она жестом остановила моё любопытство: не мешай, мол, занимайся своим делом.

А через некоторое время подошла и протянула  листок, покрытый довольно  ровными строчками. Растерянно и с какой-то внутренней опаской попросила:

- Посмотри, Витя, что я написала…

Строчки были хоть и аккуратные, но я не различил в них никаких букв, кроме разве что  сплошных «и» или «ш».

- Бабушка, тут ничего не написано, - сказал я с сожалением.

- Ну как же, Витя! Я же вот вижу: ты думаешь и пишешь. И я тоже думала и писала.

Я стал что-то говорить о буквах, из которых состоят слова, вообще о грамоте, а бабушка  лишь  кивала головой, и в её глазах гас и гас ещё минуту назад горевший огонек. И будто морщин прибавилось… Она прижала мою голову к груди, провела ладонью по волосам.

- Спасибо, внучек. – И через секунду добавила: - Я так и думала.

Мне было неловко, что невольно разрушил её надежду, пусть и зыбкую.  Такую зыбкую, что она, значит, даже постеснялась обратиться с этим вопросом к своему сыну, знавшему грамоту.

- Бабушка, а давай я тебя научу читать, писать!

- Что ты! Глаза уже никуда не годятся, - улыбнулась она. – Ладно, делай уроки, не буду тебе мешать.


Бабушка Алёна, Алёна Васильевна… Она единственная, кого знаю из своей родословной. Ни бабушки по отцу, ни обоих своих дедов и их сестер и братьев даже никогда не видел. Кто-то погиб в Гражданскую, кто-то умер от голода в коллективизацию, кто-то не пережил 37-й  год…

Чем старше становлюсь, тем  больше думаю о родителях, бабушке. Никогда они не садились за обеденный стол и не вставали из-за него, не перекрестившись.  И я не помню каких-то поучений или нотаций со стороны родителей или бабушки. Они воспитывали нас не словами, а своей праведной жизнью.


Не знаю, сколько лет было тогда бабушке. Думаю, что не больше, чем мне сейчас. А это значит, что скоро и я буду там, куда уходят все. Сначала встретят меня мать, отец, старшие братья, а потом подойдет и бабушка. Она проведет ладошкой по моим поредевшим волосам и скажет:

- Постарел ты, Витя. Но я тебя всё равно узнала! И не думай, что ты умер. Ты просто вернулся из командировки домой. Ещё будет много таких командировок!

Улыбнётся и тихо, чтоб не слышали остальные,  по секрету добавит:

- А буквы здесь совсем не нужны.