Здесь размещен сокращенный вариант. Полный текст можно прочитать, обратившись по адресу http://andronum.com/
«Я мечтаю вернуться с войны,
На которой родился и рос,
На руинах нищей страны
Под дождями из слез».
Игорь Тальков. «Я вернусь»
ПРОЛОГ. СТРАНА СЧАСТЛИВЫХ
30 апреля 2014 года Поисковик «Яндекс» сообщал о России:
«1-е место в мире по величине национального богатства (при любом методе расчета, как по абсолютной величине, так и на душу населения);
1-е место в мире по импорту китайских автомобилей;
1-е место в мире по абсолютной величине убыли населения;
1-е место в мире по заболеваниям психики;
1-е место в мире по количеству самоубийств среди пожилых людей;
1-е место в мире по количеству самоубийств среди детей и подростков;
1-е место в мире по числу детей, брошенных родителями;
1-е место в мире по количеству абортов и по материнской смертности;
1-е место в мире по числу разводов и рожденных вне брака детей;
1-е место в мире по потреблению спирта и спиртосодержащей продукции;
1-e место в мире по продажам крепкого алкоголя;
1-е место в мире по потреблению табака и третье место по производству табачных изделий;
1-е место в мире по числу курящих детей и темпам прироста числа курильщиков;
1-е место в мире по смертности от заболеваний сердечно-сосудистой системы;
1-е место в мире по количеству ДТП;
1-е место в мире по количеству авиакатастроф (по данным Международной ассоциации воздушного транспорта уровень авиакатастроф в России в 13 раз превышает среднемировой);
1-e место в мире по объемам поставок рабов на международный черный рынок;
1-е место в мире по темпам роста числа долларовых миллиардеров;
1-е место в Европе по числу умерших от пьянства и табакокурения;
2-е место в мире по числу долларовых миллиардеров (после США);
2-е место в мире по распространению поддельных лекарств (после Китая);
2-е место в мире по числу убийств на душу населения (после Колумбии);
2-е место в мире по числу журналистов, убитых за последние десять лет;
2-е место в мире (после Сербии) по количеству людей, ищущих убежища в развитых странах Запада;
2-е место в мире по уровню бюрократии;
2-е место в мире по количеству заключенных на 1000 человек (после США);
2-е место в мире среди стран-распространителей спама;
2-е место в мире по числу детей, усыновленных в США;
2-е место в Европе по числу самоубийств на душу населения (после Литвы);
3-е место в мире по распространению детской порнографии;
3-е место в мире по количеству тоталитарных сект;
3-е место в мире по угону машин;
62-е место в мире по уровню технологического развития (между Коста-Рикой и Пакистаном);
67-е место в мире по уровню жизни;
70-е место в мире по использованию передовых информационных и коммуникационных технологий;
72-е место в мире по рейтингу расходов государства на человека;
97-е место в мире по доходам на душу населения;
127-е место в мире по показателям здоровья населения;
134-е место в мире по продолжительности жизни мужчин;
159-е место в мире по уровню политических прав и свобод;
175-е место в мире по уровню физической безопасности граждан;
182-е место по уровню смертности среди 207 стран мира».
В этот же день Российское информационное агентство «Новости» сообщило, что по данным опроса ВЦИОМ, 78 процентов россиян ощущали себя счастливыми, а Индекс Счастья за последний год достиг 25-летнего максимума.
Тогда еще никто не знал, каких успехов страна достигнет через семьдесят лет …
***
2084-й год вошел в историю Руси чередой сплошных триумфов, побед и новых Духовных Единений. К этому времени наконец-то бесповоротно оформилось перетекание управляемой демократии в демократию тоталитарную, при которой народ стал полным хозяином своей судьбы, управляя ей через государя-императора Михаила Благого.
Была навсегда утверждена новая – хорошо забытая старая административная структура, и на смену всем различным республикам, автономиям, краям и областям пришли традиционные губернии. Им были возвращены исконные наименования: Краснодарский край стал Екатеринодарской губернией, Свердловская область – Екатеринбургской губернией, Ленинградская область – Санкт-Петербургской губернией, а Калининградская область – Калининградской губернией. Возвращались и исконные названия улиц, например, бывшая Тверская снова стала улицей Горького.
История страны приобрела окончательный очищенный вид – была официально утверждена Доктрина Непрерывности и Божественности царской власти, признаны монархами все руководители предшествующих государственных форм (включая даже ренегатов Ульянова, Хрущева и Горбачева), а самому выдающемуся из них - Сталину, был установлен величественный памятник на Мавзолее-усыпальнице. Так архитектурный ансамбль Красной площади приобрел завершающий грозно-прекрасный вид.
Никогда еще государство не было так могуче, обильно и нравственно, никогда еще его жители не просыпались с таким веселым настроем и не ложились спать с таким удовлетворением, никогда еще не была такой зеленой трава и таким голубым – небо!
Грядущему историку прежде всего будет полезно узнать, что пасомый императорским наркоматом духа богоизбранный народ твердой поступью шел в Царство Небесное: количество храмов на душу населения уже приблизилось к соответствующему показателю квартиронасыщенности, «Интернет» – по просьбам подданных, был окончательно запрещен с уничтожением самого слова, учение «обезьянника» - Дарвина объявлено еретическим и антигосударственным, книги великих классиков – Толстого, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Солженицына и других – финализированы, а макулатура реакционных идеологов бездуховности - Рабле, Свифта, Вольтера, Рассела, и прочей мелюзги вроде ильф-петровых да зощенок-булгаковых - полностью изъята из всех присутственных мест и торжественно сожжена на Костре Окончательной Истины. Для увековечивания нравственности было издано массовым тиражом многотомное автобиографическое житие блаженного Владимира «Жизнь раба на галерах». С безграничным патриотизмом жители империи следили за ежегодными прыжками в Высоту на приз императора Руси Михаила Благого и народной телепередачей «Куликово Поле Чудес». Несомненным показателем культурного прогресса была и замена повешения за оскорбление чувств верующих сжиганием нечестивцев на том же Очистительном Пламени.
Духовная и научная жизнь била в Небо полноводным источником: ежегодно запрещались тысячи новых авторов, и защищались десятки тысяч кандидатских и докторских диссертаций на темы экономики, политологии, социологии, истории и культурологи, а уж труды богословов исчислялись едва ли не миллионами! Для совершенствования прогресса было принято решение совсем отказаться от традиционного оппонирования: теперь соискателям ученых степеней достаточно было просто указать источники, из которых брались главы, и императорская Аттестационная комиссия автоматически принимала нового члена в ряды соответствующей Академии. С титанической силой работали миссии по углубленному изучению Нептуна, Плутона, Сатурна, Марса, Венеры и Юпитера: ученые сидели в изолированных помещениях, полностью моделирующих среды обитания этих небесных тел, и обменивались мнениями. С 2061 года был запущен проект по посадке на Марсе яблонь – первые сорта новых гибридов были уже выведены, и ожидали лишь мотыги да трудолюбивой руки космического садовода. С 2069 года началось обустройство Лунной базы, а в 2081 году она уже официально была объявлена жилой зоной. Даже тлетворный Запад, ледяной Север и смрадный Восток не могли отрицать выдающихся гуманитарных достижений России: Times Higher Education BRICS & Emerging Economies поставил императорский МГУ на 10 место в рейтинге наилучших вузов развивающихся стран, впереди таких научно-педагогических центров, как Могадишское высшее академическое училище и Гуманитарная академия Бурунди. Саровский императорский ядерный центр проводил ежегодно конференции «Будущее инноваций и паломничества в Нижегородской губернии». Большим научным прорывом стало введение Единого часового пояса и Постоянного зимне-летнего времени.
Отечественная техническая мысль находила принципиально новые решения в любых, даже самых традиционных отраслях знания. Так, например, для русичей преклонного возраста, которые в силу естественной убыли зубов уже не могли пережевывать твердые предметы, в Наукограде «Сколково» была сконструирована механическая челюсть. Она при помощи обычной медной пружины и перетирочного механизма могла превращать все – от буханки хлеба до свиной шкуры, или кирпича - в кашеобразную массу. Изыскания в области кирпичных добавок в рацион жителей империи тоже успешно подходили к концу. Уменьшение запасов нефти и газа, могущее подорвать экономику каких-нибудь Уругвая или Монако, совершенно не затронуло темпы роста российского потенциала: благодаря остроумнейшим разработкам научных умов, были созданы оригинальные, не имеющие мировых аналогов машины на угле и торфе.
Экономика демонстрировала устойчивый рост производства деревянных ложек, самоваров, лаптей и балалаек. В заполярном Норильске работники никелевого гиганта «Потанин» наладили серийный выпуск народного самоката без использования резины на колесах – ее удачно заменила прессованная шихта, в сельском хозяйстве успешно реализовывалась «Программа -2200» по разведению новых видов мясных пород лягушек. Лозунг императора Михаила Ивановича Благого «Нет отходов - есть бандерлоги!» нашел реализацию в создании Д-электростанций (источников энергии, работающих на естественных человеческих отправлениях).
На 10 процентов уменьшилась кривая оттока капиталов, упав до несущественной цифры - 120 миллиардов юаней в год, а количество безработных подданных стало так мало, что Департамент статистики вообще перестал публиковать данные на эту тему.
Зримым воплощением мудрой экономической политики государя стало возведение его юбилейного - пятидесятого Домика Отдыха на берегу озера Байкал. Он высотой превзошел даже знаменитый небоскреб российского концерна «Оzero», а шириной забора – аналогичное строение другого отечественного гиганта – корпорации «Гун Вор». Радиостанция «Эхо Молвы» устами наркомдуха генерал-полковника Владимира Михайлова ежедневными трехчасовыми «Беседами о Бытии» несла подданным Истину.
Неизмеримых высот достиг международный авторитет империи: более пяти мировых держав, таких, как Лимпопо, Острова Зеленого мыса, Вануату, Тувалу и другие, состояли с ней в дружественных союзнических отношениях.
Крепли императорские Вооруженные Мощи: армия, авиация, флот – морской и космический. С большим успехом прошла их Окончательная Реформа - импортный хлопок гимнастерок был заменен на отечественные лен и коноплю, диаметры фуражек - уменьшены, а вместо шелковых подкладок генеральских шинелей стали применяться ситцевые подшинельники. Танковая фабрика «Уралвагон» имени Героя капиталистического труда И. Болванских перешла на выпуск модернизированной машины Т-90ЦП, вооруженной сверхмощной Царь-пушкой калибра 1 метр. Просторы мирового океана бороздили новейшие экологические авианосцы на торфе - «Царь Додон», «Царь Гвидон», «Царь Салтан», «Добрыня Никитич», «Лука Мудищев», «Алеша Попович», а также подводные торф-ракетоносцы «Инта», «Игарка», «Печерлаг» и «Устьлаг». После череды стартовых взрывов три новых спутника ГЛОНАСС были успешно выведены на орбиту, и для окончательного развертывания группировки осталось запустить еще всего лишь тринадцать.
В феврале с невиданным подъемом прошел очередной День Вооруженных Мощей, в котором приняло участие сто процентов подданных. После воинского парада мимо Усыпальницы шествие подданных под лозунгами «Да здравствует нерушимый союз труда и капитала!», «За веру, императора и Русь!», «Слава народу-созидателю!» возглавили лично главный защитник трудящихся Генеральный секретарь императорского объединенного народно-трудового союза граф Шмакодявкин, специально прилетевший из Монако Президент корпорации «Оzero» барон Гангрена и Председатель совета директоров финансового конгломерата «Гун Вор» князь Шамалян. С трибуны своих жителей ласково приветствовал сам император Михаил Благой.
В апреле департамент хороших новостей (ДХН) имени Героя каптруда В.Чурова сообщил о том, что все 100 процентов жителей Русийской империи (включая женщин, стариков, грудных младенцев и пациентов домов отдыха) абсолютно счастливы! Так сбылась многотысячелетняя мечта человечества и была построена Страна Счастливых.
1 ГЛАВА,
в которой рассказывается о полете на Марс поручика Ильи Гроша
с целью установки там факела 84-х летних Олимпийских Игр,
и успешном выполнении этого ответственейшего задания
- «Был холодный ясный апрельский день, и часы пробили тринадцать. Уткнув подбородок в грудь, чтобы спастись от злого ветра, Уинстон Смит торопливо шмыгнул за стеклянную дверь жилого дома «Победа», но все-таки впустил за собой вихрь зернистой пыли.
В вестибюле пахло вареной капустой и старыми половиками. Против входа на стене висел…».
- Что такое «половики»? – спросил Илья чтеца – робота-помощника Ли, выполненного в типовой конфигурации «Счастливый русич».
Робот – обычная электронная машина с вечно улыбающимся лицом и вытаращенными (по задумке разработчиков – «счастливыми») глазами-лампочками, в это время, кроме транслирования книги Оруэлла, готовил для Ильи обед.
- Тряпки, которые на Западе клали на пол, - тотчас отозвался Ли.
Ответить роботу было нетрудно, поскольку в его механическую голову китайские умельцы заложили все знания, накопленные человечеством. Ли ловко подбросил питательный соевый блин над сковородкой и продолжил певучим голосом с шанхайским акцентом:
- «… и старыми половиками. Напротив входа на стене висел плакат, слишком большой для помещения. На плакате было изображено громадное, больше метра в ширину, лицо, - лицо человека лет сорока пяти, с густыми черными усами, грубое, но, по-мужски привлекательное. Уинстон направился к лестнице…».
«Грубое, но, по-мужски привлекательное». Илья покосился на робота. И почему братья-китайцы сделали ему такую глупую физиономию? Никакой мужской привлекательности. И - без усов.
Илья был не прав. Робот имел вполне нормальную внешность: безупречно-гладкое лицо с подвижным носом-анализатором, живо следящим за содержанием кислорода в воздухе; рост, соответствующий среднему счастливцу империи; могучие руки, вращающиеся на 360 градусов, и был заряжен программой, которая позволяла вести с ним нормальный гуманоидный разговор. Несомненным плюсом были десять регулируемых уровней IQ – от полного идиота до мозгов преподавателя ИМГИМО профессора Чуркина. Ли был вполне себе русийским, и единственной, не совсем отечественной манерой электронно-механического помощника, была его привычка щурить глаза-лампочки. Вернее сказать, - попытки щурить, потому как - лампочку-то особо не сощуришь. Имелись и недостатки: во-первых, у Ли была нагло-фамильярная манера «тыкать» Илье (на замечания робот отвечал, что «в Китае так принято»). Во-вторых, он любил цитировать древнего китайского правителя Мао Цзедуна. В-третьих - был электроалкоголиком: иногда самовольно надолго подключался к розетке, после чего терял рассудительность и равновесие, начинал довольно пошло острить и распевать песенки периода Новой Смуты.
Впрочем, робот со своими обязанностями по приготовлению пищи для Ильи, уборкой каюты, взаимодействием с электронным корабельным мозгом и прочими мелочами вполне справлялся. Главное же – он разнообразил Илье досуг: развлекал его беседами и читал на разные голоса книги из рекомендованного дедом Александром списка.
- «… действовал режим экономии, - продолжал между тем робот, доставая из холодильника гаоляновую курицу, - готовились к Неделе ненависти. Уинстону предстояло одолеть семь маршей; ему шел сороковой год, над щиколоткой у него была варикозная язва; он поднимался медленно и несколько раз останавливался передохнуть …».
Удивительно устроен мир! Всего-то прошло сто лет с той поры, что описана в книге, а как все переменилось … «режимы экономии», «недели ненависти», «варикозные вены» … Тяжело жилось древним! То ли дело - у нас: никакой экономии, все есть благодаря трудам и заботам Его величества императора Михаила Благого, который глаз не смыкает, смотрит: всем ли хорошо?
- «… портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали. Большой Брат смотрит на тебя, - гласила надпись»! – внезапно перешел на крик робот и сделал драматическую паузу.
Он посмотрел на Илью и попытался сощурить глаза-лампочки. На стене камбуза над плитой висел большой красивый портрет императора Михаила Благого, кормящего кашалота отечественной гречкой. Император также смотрел на Илью, как бы говоря:
- Ну, видишь: старается парень – похвали, чего уж там!
- Очень хорошо, Ли, - произнес с чувством Илья. – Настоящий артист!
Робот выпятил грудь и расплылся в улыбке. Глаза-лампочки на этот раз действительно ушли в щелки.
Император с картины тоже словно бы одобрительно улыбнулся, и Илья почувствовал себя польщенным. Что там - «Большой Брат смотрит на тебя»! Вот если бы у них было так, как у нас, - когда на тебя смотрит Большой Отец!
- Будешь дальше слушать, или – подавать? – спросил Ли, имея в виду курицу с блинами.
- Поклюю, - ответил Илья и слез с велотренажера «Покаяние-1».
Каюта планетолета «Анатолий Дубайс» была тесновата, поэтому велотренажер находился в кухне-камбузе - маленьком помещении, где имелись еще холодильник-склад «Малая Земля» с запасом провизии, электроплита высшего класса «Целина» концерна ЛОМО, наностул, наностол, посудный шкаф и моющая машина «Возрождение». Украшали камбуз уже упомянутый портрет государя-императора, да красиво выполненные в старославянском стиле его цитаты-лозунги: «У нас, слава Небу, есть сложности. Но, слава Небу, жмурика лабать не надо!», «Рублю примочки не нужны!», «За политику никому галстук не вешают!», «Мочить!».
Кроме кухни, в каюте имелись еще ванная-туалет, и спальня-рубка с нанотопчаном, рабочим столом и компьютерным пультом управления. В спальне также присутствовали на стенах портрет государя, останавливающего землетрясение в Антарктиде, и его изречения, самое мудрое из которых – «Мы защитим наших вежливых зеленых витязей бабами и младенцами – и пусть попробуют в них стрелять!», было помещено в платиновую рамку. Половину свободного объема спальни занимали титановая статуя ОМТ (Отца Марсианской Программы) Олега Рыгозина в натуральную величину, постамент под нее, да сундук с запасными олимпийскими факелами.
Все остальное пространство «Анатолия Дубайса» - огромный корпус советской еще атомной подводной лодки-«разовухи» 675-го проекта, что более ста лет назад охотилась за американскими авианосцами на Тихом океане, приходилось на экспериментальный термоядерный двигатель.
Илья вошел в ванную – узкую комнатку, выполненную в виде кельи монаха-подвижника, и задумчиво открыл кран холодной воды. Любопытная история …у них тогда, в 1984 году, и кораблей космических еще не было. Как же они жили, бедняги? Половики пыльные на дорогах …
Он посмотрел в зеркало и поднял глаза выше, ища ответа. Ответ был – еще один лозунг-афоризм императора: «На миру и хвост кинуть не за-падло!».
***
Илья Грош - двадцатишестилетний поручик императорского Красного Космофлота уже неделю летел по направлению к Марсу с важнейшим политическим заданием - доставить туда Факел 84-х летних Олимпийских игр в Норильске.
В преддверии Олимпиады по всей стране бежали, ехали, плыли, ползли, летели и извивались червями под землей факелоносцы. Зажженный увеличительным стеклом в далекой Элладе, Олимпийский огонь освещал теперь и шахтерские штреки Тулеевска, и нефтяные скважины Сечинакана, и газовые облака Миллеробада. Он светил хлопкоробам Калининграда, радовал тех, кто уцелел после канализационной катастрофы в Сколково, поднимал настроение мастерам рулетки Крымской игорной зоны и дарил счастье труженикам балета в Еврейской автономной губернии.
Факельная эстафета сопровождалась случаями массового героизма: при доставке Олимпийского огня на дно Марианской впадины был проглочен неизвестным науке морским существом 131-летний ветеран дзюдо Ян Викторович. Последними словами отставного подполковника, донесенными с глонассовского спутника любителям спорта, были: «Отвали, набушмаченый фраер!». Затем послышался треск лопающегося батискафа «Победа» и наступила умиротворяющая тишина.
Другой подвиг совершил патриот-миллиардер Абрам Романович, задачей которого было доставить факел к центру Земли через самую глубокую шахту на Кольском полуострове. Спуск на золотом тросе проходил вполне успешно, но на глубине восьми километров тот оборвался под весом главного мирового производителя валенок, и герой полетел к центру планеты в соответствии с всемирным законом тяготения, открытым русским ученым-самоучкой Иваном Крякутным во время освободительной войны с ливоно-тевтонскими захватчиками.
Успешной оказалась доставка олимпийского факела на высочайшую вершину империи – Эльбрус: женская команда восходительниц хоть и не досчиталась по возвращении восьмерых участниц, съеденных снежным человеком, смогла отрапортовать императору об успехе. Он выразил твердую уверенность, что по окончании лечения в императорском Доме отдыха имени Кащенко героини смогут приступить к активной репродуктивной жизни.
Перед вылетом Гроша правительственная «Газета» оповестила мирян о доставке факела на дно вулкана Авач диктором Первого императорского телеканала Эрнстом Костиным «Мастурбоном», причем, не обошлось без провокации со стороны враждебного Запада: когда телеподвижник при помощи летающего рюкзака опустился на дно вулкана, началось извержение. Многочисленные зрители смогли наблюдать в прямом эфире зрелище пугающей красоты – сильнейший выброс за всю историю человечества. Таких олимпийских факелов Земля еще не видела! К сожалению, доблестный Эрнст не смог оценить его красоту. Не сохранились даже волосы из его знаменитой ухоженной прически!
Все павшие герои и героини Олимпийской Эстафеты были посмертно награждены сувенирной медалью «84-летние Олимпийские Игры. Норильск-2084».
Задача Гроша, впрочем, превосходила масштабностью подвиг этих факелоносцев. То, что именно он добился права первым из русичей ступить на марсианскую почву, удивляло Илью гораздо больше, чем сам факт полета на четвертую планету. Это было сродни чуду! Хотя, если рассудить здраво, это и было чудо. Вернее, даже – несколько…
***
Илья Грош родился в октябре 2057 года в маленьком зауральском уездном городке Катайск в семье зубного врача и учительницы. Он рано лишился отца, героически погибшего при тушении очередного пожара на очередной атомной электростанции, и, воспитываясь под присмотром матери и старовера-атеиста деда Александра, совсем не рассчитывал на фантастический взлет в карьере.
Впрочем, мать – женщина благовоспитанная и глубоко религиозная, в большей степени уделяла внимание Богу, чем сыну. Забегая вперед, отметим, что после достижения Ильей двадцатилетия, она посчитала, что он достаточно самостоятелен, и удалилась молиться за его благополучие в монастырь.
Окончив курс маленького солдата в детпитомнике имени Пабло Астаховского, Илья поступил в математическую семинарию с углубленным изучением бадминтона – спорта космонавтов. Выдержав экзамены по Закону Божьему и главной дисциплине, он, благодаря отменному здоровью и рекомендациям педагогов, был принят в Медведьградское летное училище.
Службу в звании подпоручика Илья Грош начал на флагмане Десятого императорского военно-морского флота – экологическом торф-авианосце «Лука Мудищев», патрулирующем воды братского государства Науру. Там молодой пилот показал себя настолько хорошо, что уже через год его отправили на курсы переподготовки для формирующейся 1-й космической эскадры Красного Космофлота. Еще через год Илья получил в свое распоряжение истребитель и стал совершать патрульные полеты на Луну и вокруг нее.
Жизненный путь складывался на удивление удачно, и молодой человек со всем пылом юного горячего сердца в соответствии с идеями Путь-хэ старался служить Большому Отцу – императору Михаилу Благому и русийскому народу. Он усердно образовывался: занимался прыжками в высоту – любимым спортом императора, много слушал книги, а иногда и сам их читал – те, что сохранил в Катайске дед Александр.
Кстати, о деде – старик был, что называется «себе на уме»: слишком много знал, вспоминал «доимперские времена», рассуждал о справедливости и утверждал, что раньше (в его годы) можно было не верить в Бога, что церковь была отделена от государства, а теперь, дескать – церкодарство. Он нехорошо улыбался, когда разговор заходил об императоре, евразийстве и Главном Теоретике Путь-хэ.
Дед Грош явно не отвечал критериям идеального россиянина.
Во-первых, ему было значительно больше ста лет.
Во-вторых, он происходил из поволжских немцев и не скрывал этого.
В-третьих, он не только не впал в старческий маразм, а еще и помнил своих поволжско-немецких дедулю с бабулей, более того – хранил и вел российскую историю семьи, начиная с Давида Гроша, немецкого фермера из Пфальца, который прибыл 30 мая 1766 года в Ораниенбаум на корабле «Новая Двинка».
Кроме того, у деда Александра сохранялась настоящая древняя семейная губная гармошка, красивые детские цветные книжки с картинками (про Гензеля и Гретель, про маленькую рыбку, что хотела переплыть за плотину), копии ревизских сказок, старинный патефон почти стопятидесятилетней давности, документы времен депортации деда-бабки, подшивки газеты «Нойес Дойчланд» и много других интересных и необычных вещиц. Дед отлично говорил на литературном родном языке и даже – что совсем уже невероятно – играл иногда сам для себя на виолончели. Он утверждал, что этому его научил давным-давно уже его дедуля, а тот - еще в молодости организовал струнный квартет из таких же юных друзей.
На стене его катайской избушки была развешена простынь с изображением густого генеалогического дерева. На самом верху его располагались два прямоугольника, в которых были помещены надписи «Вильгельм Грош. 1660 – 1735» и «Маргарет Грош (Шмоль). 1674 – 1740», а внизу, под огромными раскидистыми ветвями-корнями, находился прямоугольник Ильи.
Своим изысканным каллиграфическим почерком дед Александр не только описывал предков, но и делал заметки по истории Руси, писал о князьях Игоре, Святославе, да и вообще – очень интересовался историей. Впрочем – не только ей. Он обожал книги, хранил их в огромном количестве (причем многие – подлежащие уничтожению на Костре Окончательной Истины!), читал сам и давал читать маленькому Илье. В дополнение к книгам он рассказывал о том, что было раньше, причем, по его рассказам выходило, что жизнь в прошлом вовсе не была столько благостной и победной, как изображали ее официальные газеты, радио и телевидение. Особенно желчно старый Грош вспоминал о какой-то «гебешной крысе», что пророчила крах мировой экономики при восьмидесяти долларах за баррель, но, сдохла в психбольнице сама, а крах - так и не наступил.
Впрочем, дед в своих оценках старался быть аккуратным - он просто учил Илью думать. Старый Грош был осторожен, кроме соснового бора и огорода, на котором выращивал в дополнение к картошке огромную экзотическую клубнику сорта «Виктория», никуда не выходил. Удивительно, но ему удалось так отгородиться от общества и государства, что ни он – им, ни – наоборот, не докучали друг другу. Страна, занятая по официальной терминологии «подниманием с карачек», впрочем, похоже, и не подозревала, что на ее территории проживает этакий древний нетипичный тип.
Деда Илья обожал.
***
Когда было принято решение о доставке Олимпийского факела на Марс, начался отбор. Разумеется, в первую голову стали рассматриваться кандидатуры самых достойных – детей и внуков государственных и духовных служителей, патриотического купечества. В конце января в Москве состоялось очередное заседание императорского Олимпийского комитета. Оно проходило в новом Дворце спорта, выстроенном на Калининском проспекте. Трехэтажный особняк с обширными балконами, нависающими над тротуарами, был полон ответственных государевых слуг. В конце заседания председатель Олимпийского комитета Русийской империи генерал-полковник госбезопасности Сидякин вместе с главой Руськосмоса академиком Лебедевым вышли на балкон подышать свежим воздухом. Они так увлеклись беседой за чашкой чая о стоимости квартир в небоскребах Дубая, что неожиданно для себя Сидякин потерял равновесие и – о, ужас! – полетел с балкона, демонстрируя главе Руськосмоса отменную аэродинамику. Катастрофа была бы неизбежна, не проходи в это время под балконом Илья Грош, находящийся в столице по случаю отпуска. Он направлялся на Старую площадь с целью осмотреть монумент идеям Путь-хэ.
Так случилось первое чудо – он оказался в нужном месте в нужное время. Вторым чудом было то, что генерал-полковник Сидякин упал именно на Илью. Третье чудо – оба остались живы! Ну, а последовавшее за этим – присвоение Илье звания Героя Руси за спасение жизни председателя Олимпкомитета и очередного воинского звания старший лейтенант, привилегия носить часы на правой руке и выбор его в качестве марсианского факелоносца – это уже было не чудом, а естественным ходом событий.
***
- Тревога! Тревога! Тревога! Неизвестное науке излучение! Опасно! Опасно!
Громкий, с паническими интонациями голос Ли внезапно прервал размышления Ильи о половиках, варикозных венах, пятиминутках ненависти и прошлом веке. В ванне - одновременно с воплями робота - страшно и резко замигал красный аварийный свет.
Что случилось, черт побери?
Илья выскочил из ванной, и наткнулся на робота, который в невероятном возбуждении вращал руками, словно стрекоза - крыльями.
Все дело было в ДНЯ - Датчике неоткрытых явлений. Он испускал яркие красные блики, бешено крутился вокруг оси и пронзительно гудел.
У ДНЯ была примечательная история: когда началось интенсивное изучение космоса, человечество столкнулось с массой необычных явлений, частенько угрожающих жизни космонавтов. Русийская конструкторская мысль сразу стала искать пути, как обезопасить полет. Долгие, часто трагические исследования привели к возникновению в российской науке специальной прикладной дисциплины, занимающейся предсказанием и описанием вероятных (а чаще – невероятных!) проявлений Материи и выработкой защитных рекомендаций. В Лаборатории логической прогностики Императорского Духовно-исследовательского института изучения Всего (ИДИИИВ) в Сколково трудилось несколько десятков докторов и кандидатов наук. Совместно с коллегами из братских стран и прикомандированными богословами они разработали революционный прибор-предсказатель, который должен был указывать на НЕКОЕ НЕЧТО, которое - хоть и неизвестно пока людям, но может оказаться опасным. Выполненный в форме большой крестообразной красной звезды, прибор свисал на тонком сверхпроводящем проводе с потолка спальни и в обычное время выполнял роль светильника.
***
- Опасно! – гаркнул в самое ухо Илье робот. - Поток неоткрытых лучей спиритусанктусов идет на корабль! Опасно! Покинь корабль на полчаса! Опасно!! Опасно!!!
Ах, ты, господи! Где этот проклятый скафандр?!
Илья кинул взгляд на монитор. Там графическим пунктиром был изображен курс корабля и направление потока этих неведомых «спиритусанктусов». Излучение пересекало курс, и из-за огромной инерции было невозможно увернуться. Выход – воспользоваться десантной капсулой и отлететь на ней в сторону, чтобы выйти из зоны поражения. Потом электронный мозг с роботом скорректируют курс «Анатолия Дубайса» и Илья сможет вернуться.
Где же скафандр? Ах да, он в ванной! Илья оставил его сушиться после того, как позавчера вернулся из открытого космоса и принял душ. Не теряя ни секунды, он впрыгнул в скафандр и бросился к капсуле – времени было в обрез! Все же он успел нажать на педаль, бешеная сила вдавила его в кресло, и спустя мгновение он уже мчался, удаляясь от беды. Ли помахал на прощанье рукой и захлопнул люк.
В капсуле включился динамик, и записанный патриотический голос императорского народного артиста Михайлы Стасова проникновенно объявил:
- Начинаем ретроконцерт по заявкам тружеников героической профессии - вохранников! Послушайте песню «Радостно на душе, весело на душе!» в исполнении народного хора бодайбинского зверосовхоза «Путь к капитализму».
Ну, хоть какое-то развлечение.
Старушачьи голоса грянули дружно и энергично:
«Когда жизнь у нас красива,
Когда жизнь у нас красива,
Весело на душе!
Радостно на душе!!!
Когда крепнет наша сила,
Когда крепнет наша сила …»
Илья с любопытством смотрел в иллюминатор на мерцающее голубоватое облако, постепенно охватывающее «Анатолия Дубайса». Зрелище было завораживающим, и он пожалел, что в спешке не прихватил видеокамеру.
Теперь предстояло полчаса болтаться в капсуле - летающей кабине на трехметровой реактивной трубе. К сожалению, стремительное бегство не дало возможности прихватить верное философское средство – противогриппозную настойку боярышника. Даже аудиокниги не были предусмотрены на борту капсулы, и единственное, что могло скрасить времяпровождение находящегося внутри нее умного человека, кроме записанного пения - настенные мысли императора: «Не крутите варганку!», «Пахать на галере – не очко запаивать!», «Сделал обрезание - рви болты!» и прочее в подобном стиле.
Илья в который уже раз подивился широте взглядов Большого Отца. Осмысляя изречения, он с уважением разглядывал картину, на которой император в обтягивающих плавках скатывался на лыжах с пика Коммунизма, одновременно гладя по голове пролетающего горного орла.
Впрочем, относительно организации досуга Илья ошибся. На полу лежала упавшая (очевидно, во время резкого старта) книга в золотом переплете «Жизнь раба на галерах».
Он открыл первую страницу.
«Моя жизнь с самого момента рождения была посвящена службе Родине, - прочитал Илья. – Я пил уксус, голодал, пахал на галерах, ел крокодилов, вел войны во имя мира, катал шары, соединял несоединимое и восьмерил ради одной цели – дать стране правящую династию, ибо без царя – не только в голове, но и государстве – не может быть развития».
Вот оно – главное! Илья углубился в книгу Основоположника.
За чтением время пролетело незаметно. Связь с кораблем не работала, но, тем не менее, управляемая корабельными электронными мозгами капсула успешно пристыковалась к планетолету под песенные слова «… вот за кралю ту, за кирпичики, полюбил я кирпичный завод!».
***
Он покинул шлюз и вошел в каюту.
- Ли, все в порядке?
Тишина.
- Ли, ты оглох?
Он заглянул в спальню. ДНЯ мирно светился, сигнализируя о том, что все нормально, опасность миновала, но вот с роботом, похоже, что-то произошло… Илья наклонился над недвижным помощником. Так, так. Электрический шнур от спины робота прямиком шел к розетке. Вот оно что! Пользуясь отсутствием хозяина, механическая сволочь решила напиться! Подлец! Совсем обнаглел со своим Мао!
Ладно, вначале - снять скафандр.
Он направился в ванную. Шорох, раздавшийся за дверью, был слишком слабым, чтобы его насторожить.
Илья открыл дверь, и следом за ней открылся его рот: в ванной находился комар. И - какой!!!
***
Перед полетом Илья побывал в гостях у деда Александра. Старик, как всегда, перечитывал одну из любимых книг – «Похождения бравого солдата Швейка». Она, хоть и не попала в список запрещенной литературы, не рекомендовалась императорским наркоматом духа к чтению. Статья за нее предполагала лишь условное наказание до 5 лет.
Они поговорили о текущем политическом моменте - борьбе аляскинских ополченцев за независимость, причем, дед, как всегда в язвительно-отстраненной манере заметил, что до начала их борьбы за свои права не было пролито ни капли крови, а теперь, вот, дескать, идет настоящая война … Императора Михаила Благого, носящего звание почетного подполковника гвардейской дивизии имени Дзержинского, он назвал отчего-то кадетом Биглером.
Илья не стал спорить. Он на Аляске не был, с императором не знаком, так что не знает, где правда, а где – нет. А если не знает - дискуссия не имеет смысла.
Дед ушел в лес, а Илья стал смотреть патриотический сериал «Кругом враги!». Подобные телесаги с некоторых пор стали вызывать у него странное чувство – смесь раздражения с иронией. Как-то в них уж слишком все было предсказуемо заранее. Вот этот горбун с безобразной рожей – диверсант, шпион, насильник и гомосексуалист. Эта блондинка с огромной задницей и накрашенной физиономией – прожигательница жизни, готовая за западные духи выболтать Военную тайну первому встречному. Усталый руководитель с мудрыми понимающими глазами – наш человек, патриот. Молодой простоватый солдат – этот вначале попадет в сети горбуна, но потом сам его и разоблачит, предварительно получив десяток пуль в сердце и затылок … Впрочем, может, это и есть - правда жизни?
Несмотря на свои двадцать шесть лет, Илья был наивен, романтичен и, к сожалению, еще недостаточно умен.
За солью зашел опирающийся на полосатый черно-оранжевый костыль приятель дедули сосед Сергей Адольфович. Он был помоложе старика Гроша, но тоже ухитрился перешагнуть столетний рубеж, невзирая на больные ногу и спину. Адольфович, служивший в молодые годы в десантных войсках, знал Илью с детства. Разговорились.
- Капусту жарю, – проговорил старик, блестя железными ржавыми зубами. –Отличный продукт – столько всего можно приготовить. Щи. Борщ. Пожарить. Потушить. Посолить. Просто схрумкать в сыром виде. Больше ничего не надо, можно сказать … Нога, брат, отнялась совсем, а денег на лечение нет. Хорошо, что ты офицеришь, Родину защищаешь. Войны не хотим, но к отпору готовы! Скоро немцы на нас нападут?
- Не знаю, Адольфович. А, что, собираются?
- А ты думал! На нас всю жизнь нападали, но мы всех врагов побеждали. Видал, какую территорию имеем – больше всех в мире. Теперь вот еще космос захватим, чтобы защищать нашу Луну, Венеру, Марс. На Марс летишь?
- Туда, Адольфович.
- Ну, не осрами десант. «Никто кроме нас!» Дед-то твой, хоть по молодости ракетные шахты строил для «Сатаны», и в Германии против НАТО стоял под Берлином, а врагов - любит.
- Да он просто человек мирный, Европу обожает. Он - против войн.
- А кто - за войну? Я, что ли? Но мы всегда всех защищали, а лучшая защита – нападение. Лучше всего – неожиданное. Костылем по голове – бац! Тогда наших потерь будет меньше. Надо врага усыпить разговорами, а потом ударить! Ракеты, десант, танки. Ну, ладно, пойду. Запомни: главное – лишь бы не было войны! Ради этого и поголодать можно – все равно ржавые зубы для мяса не годятся. Марс наш, ура! Вперед – труба зовет! Равняйсь! Смирно-о-о!
Адольфович взял соль и медленно поковылял домой.
Дед вернулся поздно. Он долго возился на кухне, а потом подошел к сидящему в кресле внуку и протянул гриб.
- Вот, возьми.
- Что это?
- Сыроежка! Наверное, забыл уже в космосе про такие?
Илья с любовью посмотрел на старика:
- Дедушка, как я могу забыть это: бор, наши прогулки к вокзалу, скамейку и встречи поездов, наши разговоры, книги. И ягоды, и грибы – все я помню. Но зачем она мне?
- Будешь хранить в память о своих корнях, о Родине, о ее живой природе. Может, не увидимся больше. Я же старый …
Илья положил гриб в полиэтиленовый пакет, кинул его в кейс и … забыл о нем. А потом, готовясь к полету на Марс, в этой факельно-олимпийской суете просто не догадался выложить подсохшую сыроежку. Вот так она и полетела в космос. А с ней, как видно – и притаившийся, до поры засохший комар.
***
Видимо, неизвестные спиритусанктусы были опасны тем, что стимулировали рост живых организмов. И – оживляли мертвых. По крайней мере – комара. Эта тварь была не менее трех метров в высоту и занимала собой всю ванную.
Увидев Илью, она повеселела - приподнялась на волосатых лапах и двинула в него нос-трубу. Илья попытался захлопнуть дверь. Не тут-то было! Противник весил не меньше двухсот килограммов, он навалился на дверь … а запоров-то, Господи, на одноместных кораблях не предусмотрено!
Увы, одним из недостатков космических полетов является утрата мышечной силы, чего не может компенсировать даже велотренажер «Покаяние-1». Илья кинулся на кухню, где лежал нож для резки хлеба. Хоть какое-то оружие!
С урчаньем и пыхтеньем тварь полезла следом. По стенам заскрипели крылья.
- Опасно! Опасно! – заорал с пола из спальни пьяным голосом Ли. – На корабле вампир! Опасно! Опасно! Кровосос! Кровосос! Покиньте корабль!
Илья навалился спиной на дверь кухни, ногами упираясь в холодильник и чувствуя напор комара. Тот, похоже, был голоден! Он давил на дверь и страшно по-людоедски гудел. Неужели пьяница-робот не поможет? Толчки становились все сильнее. Илья в отчаянии бросил взгляд на стол … где же нож? Не видно!
- Покиньте корабль! Покиньте корабль! – снова прокричал из спальни Ли. - Опасно!
Илья слабел. В образовавшуюся щель уже хищно всовывался гигантский нос-хобот…
Спасительная мысль пришла буквально в последнюю минуту.
Холодильник!
Собрав последние силы, Илья распахнул дверцу «Малой Земли» и рухнул внутрь, захлопывая ее. Монстр в бессильной злобе прогудел свой могильный мотив и попытался ухватить Илью лапами.
Тщетно!
Илья спасся, обрекая кошмарное насекомое на мучительную голодную смерть.
Некоторое время снаружи слышалось яростное завывание и звуки падающих предметов – он в ярости крушил все подряд – а затем … затем Илья открыл бутылку лечебной противогриппозной настойки. Надо было уснуть. Теперь он мог не суетиться. Из холодильника самому ему - не выбраться, поэтому он свернулся калачиком на полу и стал замерзать. Если робот очухается, он, разумеется, отыщет Илью и разморозит. Если не очухается, - времени пройдет больше. Дело в том, что, хоть об этом и неприятно говорить - «Анатолий Дубайс» потерял связь с Землей почти сразу, как стартовал с Луны. Сложнейшее радиоэлектронное оборудование никарагуанских ученых вышло отчего-то из строя, и Илья осуществлял путешествие подобно какому-нибудь доисторическому Колумбу – без всяких контактов с большой Землей, в полном отрыве от происходящих там событий. Получалось, таким образом, что при беспомощном роботе должен будет сработать электронный мозг: корабль долетит до Марса, после - в авторежиме опустится на поверхность, потом – сутки на планете, автоматический же старт, полет до Луны… Дней двадцать может пройти, пока его выведут из вынужденного анабиоза, но, не в этом дело – за Олимпийский факел обидно!
И еще – за статую Рыгозина, которую следовало установить на Марсе навечно.
***
… Илья снова был на Земле. Он ехал на встречу с государем за благословением на космический подвиг.
Роскошный лимузин «Лада-Малина» с эскортом мотоциклистов под мелодичный вой сирен плыл по улицам столицы. Громадные сверкающие небоскребы из стекла, стали и бетона корпорации «Духовная сила» уходили на сотни метров в небо. На тротуарах стояли улыбающиеся городовые, околоточные, квартальные, солдаты оцепления, простые жители и гости столицы из союзных государств. Все они радостно махали флажками. Огромный транспарант на проспекте Маркса гласил: «Слава народу – покорителю Маркса!». Илья подумал, что, видно, писавшие лозунг ошиблись, надо бы их поправить, но сон продолжился, и он уже оказался в районе ВДНХ. Когда машина проезжала мимо памятника рабочему и колхознице, они радостно замахали молотом и серпом, повернули лица в сторону Ильи и прокричали: «Вперед, на Марс!». Ну, хоть эти не ошиблись, слава Богу.
Но вот машина оказалась перед Дворцом императора. Большой Отец, очевидно, находится в одной из краснозвездных башен, украшенной самым большим двуглавым орлом. Он работает.
Илья входит в башню. Из-за стола с важными государственными бумагами поднимается сам Большой Отец – красивый атлет в плавках и короне. На стене за его спиной – огромное полотно, где он принимает роды у слонихи.
Государь идет к Илье, протягивая приветственно руку. У Большого Отца большое натруженное лицо. Ого! - чем ближе он подходит к Илье, тем выше становится! Император уже – настоящий великан, которому Илья едва достает до колен! Не зря по телевидению каждый день говорят о гигантском масштабе его личности!
Император ласково улыбается Илье, и, пожимая руку, говорит:
- Рад с тобой познакомиться, сынок! Готов к подвигу?
Илья не может произнести ни слова, но государя это не тревожит. Он опять улыбается такой знакомой по ежедневным репортажам улыбкой. Странно, но он уже уменьшился до размеров обычного человека, и, садясь рядом с Ильей в кресло, больше не кажется небожителем.
Надо что-то сказать, понимает Илья, и спрашивает:
- Ваше Величество, а как получается, что Вы – такой большой, а умещаетесь в кресле?
Государь снова отечески улыбается, и Илья понимает, что это – совершенно естественно: не только в кресле - он вообще может все!
- Наша задача – доставить факел на Марс в целости и сохранности, - говорит государь. Улыбка исчезает с его лица, и Илья видит уже другое выражение – тоже знакомое по бесчисленным репортажам.
- Наши враги кричат на весь мир, что летняя Олимпиада в Норильске – нелепость. Именно потому факел на Марсе – лучший ответ врагам Отечества.
На лице императора появляются желваки, и его взгляд становится жестким:
- Мы добились небывалых успехов в экономике и политической жизни. Мы добываем больше всех в мире газа, нефти, угля и торфа, а они не хотят их у нас покупать. Что это, как не вызов? А?
Илья смущается, и чувствует свою личную вину за то, что враги Отечества не хотят покупать наши нефть, газ, уголь и торф.
- В Магадане, - продолжает император, - где раньше были тундра и тайга, теперь самые большие умники занимаются выращиванием винограда. Собирают по сто ведер с гектара! А? Каково?
Здорово, кивает Илья головой.
Император снова улыбается – как видно, он доволен. Он вскакивает с кресла и делает ловкий кульбит.
Вот это мастерство!
- Видал?! – спрашивает император. – Можешь так?
Илья встает с кресла и тоже делает кульбит.
- Молодец! - смеется император, и снова прыгает.
Илья тоже прыгает.
Они начинаю состязаться: кто сделает более высокий кульбит. Прыжки следуют за прыжками, а затем внезапно они оказываются на Красной площади на трибуне Усыпальницы. Внизу маршируют колонны с плакатами «Нет Оранжевой Чуме!», «Смерть содомитам!», «Слава императору Михаилу Благому!».
- Видишь, какие они счастливые? – спрашивает Илью император.
- Сто процентов счастья! – подтверждает Илья. – Такого быть не может!
- Может. И не такое может быть. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек. Наша с тобой задача – чтобы счастливыми были сто сорок шесть процентов подданных! Поможешь?
Илья польщен: конечно, он поможет Большому Отцу!
- А ведь ты, сынок, книги читаешь! – укоризненно говорит вдруг император.
Илья холодеет: Он все знает!
- От книг люди глупеют, - поясняет император. – Мысли разные заводятся. Нехорошие мысли. Вот он меня называет кадетом Биглером, а я – подполковник Я до твоего деда-Швейка еще доберусь! Пусть отныне называет меня поручиком Дубом, так и передай!
Илью охватывает ужас. Он хочет убежать, но ноги не движутся. И вообще – он весь – окаменел.
Они снова - в кабинете императора. Тот опять добр:
- Ты, сынок, телевизор смотри, а не книги. Тебе робот Оруэлла читает. А это – диверсия идеологическая. Могут подумать, что написано про нашу славную страну. Ты же, сынок, патриот?
- Да.
- А, ежели патриот, то читай, на-крайняк, «Продовольственную программу -2200». А лучше - сериалы, КВН, прыжки в высоту – это здорово развивает мозги. Кстати, хочу посоветоваться. Я принял решение Госдуму переименовать в «Госдуру» - все равно ее так все называют. Правильно?
Илья кивает головой – конечно, правильно. Давно пора!
- И выхухоль свою назначу в ней депутатом. Она – умнее всех их вместе взятых.
- Правильно, Ваше Величество!
- То-то же! На Олимпиаде хочешь выступить?
- А можно?
- Тебе все можно. Вот слетаешь на Марс – и запишем тебя в сборную. Я еще и в домино тебя научу играть.
- Да я, Ваше Величество, умею.
- Вот и славно! Значит, в сборную по домино запишем.
Илья польщен. Он и не подозревал, что домино включено в Игры.
- Да, это я его включил туда, - поясняет император. – Это – мой любимый вид спорта. Развивает мозги и мускулатуру.
- А я думал – прыжки в высоту.
- И – прыжки в высоту - тоже. И – нарды!
- А, самый любимый, Ваше Величество, какой у Вашего Величества вид спорта?
- Плевки на дальность. Но их пока не соглашаются ввести в программу. Содомиты, понимаешь, международные. В сортире бы их, гадов, замочить!
***
Илья открыл глаза. Что случилось?
- Русич с китайцем - братья навек! – пропел над ним сияющий робот-помощник. - Все по инструкции сделал.
Похоже, он был пьян.
– Очень даже просто! Дверцу открыл, тебя вытащил, в ванну положил, потом …
Илья чувствовал во всем теле невероятную слабость. Он лежал на нанотопчане, а не в холодильнике. Итак, робот его, стало быть, разморозил. Вывел из анабиоза. Уже хорошо. Теперь – факел и посадка!
- А что комар? Поймал его? – отрывисто спросил Илья.
- Чего его ловить? – удивился робот. – Он на полу лежал. Вонял. Я его выбросил.
- Как - «выбросил»? Куда?
- Туда, - махнул робот рукой в сторону шлюза. - Очень кислород портил.
- Ах, ты, горе мое! – опечалился Илья, слезая с нанотопчана. – Надо было его в «Малую Землю» поместить, вместо меня. Это ж, какая была бы находка для ученых, понимаешь?
- Я понимаю, что он воздух портил, а это вредно для твоей жизни! – угрюмо пробормотал робот. Похоже, он обиделся.
- Ладно, докладывай, далеко до Марса?
- Подлетаем. Уже тормозим тридцать семь часов. На орбите будем через десять минут.
- Да ты что! – разозлился Илья. – Почему раньше не разморозил, пьяница?
- Я спал, - понурил голову Ли. – Очень электричество крепкое было. Видать, из-за излучения того. Да, ты не сердись, все хорошо – я уже и факел зажег.
- Кто тебя просил? Ты же пожар мог устроить?
- А я подумал, вдруг тебя не удастся оживить? Факел-то надо втыкать в Марс. Вот я и готовился.
Корабль задрожал – началось вхождение в атмосферу Марса.
- Принеси-ка мне настоечку, Ли, – попросил Илья, - а то, братец, сил совсем нет.
***
«Анатолий Дубайс» опустился на поверхность вполне успешно. Первым из него выбрался Ли. Точнее говоря, вначале из люка показалась мускулистая рука статуи Олега Рыгозина. За рукой появились огромная голова теоретика Вселенной и атлетическое тело в набедренной повязке до колен, под которой проступала неимоверная мужская сила.
Робот, волокущий статую, ощущал похмельную эйфорию. Напевая, невесть откуда выкопанную песню «Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР!», он суетливо спустился со статуей по трапу, уложил ее на грунт, и полез обратно. За постаментом.
Илья, слабый, как все новорожденные, (не помогли даже лечебные капли боярышника), мог только беспомощно наблюдать из люка за действиями полупьяной машины. Через полчаса хаотичных движений Ли установил постамент, софиты, телекамеры, и настроил оборудование. Он подключил прожекторы к спине, зажег их на полную мощность и крикнул Илье, как учили:
- Камера! Мотор! Начали … так сказать! Москва - Пекииин … Москва -Пекиииииин…
Из люка осторожно стал вылезать Илья. Одной рукой он держался за поручни, а второй сжимал платиновый олимпийский факел, светящийся голубоватым электрическим огоньком. Огонек должен был ярко вспыхнуть в момент втыкания факела в марсианскую поверхность.
- Доведем до конца критику Линь Бяо и Конфуция! – прокричал подбадривающе робот. – Ну, за Олимпияду в Норильске!
Он покачнулся.
У Ильи даже не было сил сделать ему замечание. Не дай Бог, свалюсь, подумал он, перенося ноги со ступеньки на ступеньку. И почему не предусмотрели лифт при такой огромной высоте?
Было безветренно и невероятно тихо. Как в Раю, подумал Илья. Он встал перед объективом телекамеры и приветливо помахал факелом. Речь и волнение были им отрепетированы под руководством опытного орденоносного театрального режиссера Олега Павловича Махоркина еще на Земле.
- Ваше Величество государь Всея Руси Михаил Иванович, - задушевно начал Илья. – Нет слов, чтобы выразить свои чувства Вам, и всем русичам, которые … - тут он сделал запланированную паузу, - которые … которые …
Робот покачнулся и показал Илье большой палец.
Илья открыл рот и ...
Он должен был в этот момент по сценарию выдавить из себя слезу, но, совершенно неожиданно все отрепетированное вдруг вылетело из головы, и Илья просто молча замер перед разомлевшим от удовольствия роботом.
За спиной Ли расстилалась красная пустынная местность, уходящая в скалистый недалекий горизонт, и Илья пронзительно ощутил: а ведь до него еще никто не ступал на Марс из людей! При чем тут этот непонятный факел, когда, вот же он – Марс, под ногами?!
Марс! Это же невероятно!
Красноватые камни, тишина, звездное черное небо … Невероятно!
Робот начал щурить глаза, и Илья спохватился: надо дело делать:
- Докладываю! Олимпийский факел прибыл на планету Марс. Первый человек на Марсе – наш, русийский космонавт! Слава императору великой Русийской империи Михаилу Ивановичу Благому! Да здравствует восемьдесят четвертая летняя Олимпиада в Норильске!! Ура!!!
Ли во всю свою механическую глотку проорал «Уррррррааааа!» и включил запись гимна «Боже, царя храни!». Илья пустил из факела фонтанчик газа, который тотчас и превратился в олимпийское пламя. Теперь надо было воткнуть факел в грунт.
Илья осмотрелся и похолодел. И как об этом не подумали те, кто его посылал?! Куда не кинь взор, везде была каменистая твердая почва. Может быть, на Марсе и существовали места с рыхлой поверхностью, но именно тут факел воткнуть было невозможно.
- Чего ждем-с? – пьяно выкрикнул Ли.
- Того! – разозлился Илья. – Как факел втыкать, коли тут одни камни?
Робот вытаращил глаза-лампочки.
- Что делать будем? – набросился на пропойцу Илья, словно именно робот был виноват в каменистости почвы.
Ли думал недолго.
- Есть вариант. Счас все сделаю! Я – мигом.
Он шаткой рысью пробежал мимо Ильи и ввинтился в люк.
Илья присел на ближайший валун и стал рассматривать пейзаж. Странно, но ему вдруг стали абсолютно безразличны и факел, и Олимпиада, и даже – что совсем уж невероятно – Большой Отец!
Он просто слился с Марсом. Марс… Нет, этого не может быть!
Из люка показался Ли. В руке у него была газовая горелка.
Илья понял идею робота. Что ж, это был удачный ход!
По замыслу скульптора Отеу Марсианской Программы должен был возвышаться на постаменте, поднятой рукой указывая в небо – на Русь. И если в эту руку впаять факел…
Дальнейшее было делом техники, а вернее – рук робота. Сначала Ли установил титанового атлета на пьедестал (ноги статуи заканчивались огромными болтами, что вставлены были роботом в пьедестальные отверстия и наглухо завинчены). Затем композиции было придано вертикальное положение. Наконец, Илья со следующим факелом (первый уже прогорел) встал перед телекамерой и вновь повторил заготовленную речь с запланированной слезой. На последнем этапе робот приподнял Илью, тот воткнул факел в руку статуи, и другой рукой (которую он умело удлинил) робот лихо приварил факел к руке титанового Рыгозина.
Затем они чуть отошли в сторонку, чтобы полюбоваться результатом.
Факел разгорался, и Илью охватила легкая паника. Что-то слишком большое пламя…
- Как статуя Свободы! – с пьяным глубокомыслием произнес робот.
Факел уже пылал весь. Зрелище было невероятно красивым, и совершенно необычным: титановый большеголовый красавец в набедренной повязке с оплавляющимся факелом в руке на фоне черного марсианского неба.
Под ногами атлета старославянской вязью была выведена историческая фраза: «Предлагаю Америке доставлять своих астронавтов батутом».
***
Связь заработала, когда до Земли оставалась лишь несколько часов полета.
- «Дубайс», «Дубайс», ответьте! Что там у вас? Педерастов на борту нет?– внезапно из динамиков раздался нервный голос руководителя полета генерала Хулистикова. – Имейте в виду: Запад хочет повесить шкуру нашего медведя у себя на стене. Клыки и когти будут вырваны!
- Все идет по плану – мы едем в тюрьму! – тотчас отозвался Ли.
Ах, ты! Совсем распоясался! И ведь сделать ничего нельзя – робот, и в здравом уме превосходящий Илью силой, став сумасшедшим, мощь обрел совершенно невероятную…
***
Когда они взлетели с Марса, на робота накатил похмельный синдром. Он улегся на полу в кухне, и, уставив глаза-лампочки в потолок, объявил Илье:
- Прошу не беспокоить. Я – медитирую.
После этого он перестал реагировать на все слова и действия Ильи, и тому пришлось самолично управлять кораблем, на котором - по странному стечению обстоятельств - вышла из строя автоматическая система управления, изготовленная корейскими учеными.
Примерно на середине пути до Земли робот пришел в себя, но это не добавило Илье облегчения: Ли явно спятил. Причем, как подозревал Илья, дело было даже не в последствиях неумеренного употребления электричества. Спиритусанктусы! Неизвестное науке излучение – вот что, очевидно, повредило рассудок робота!
Электронно-механическая машина напрочь забыла о своем предназначении – служить человеку. Вместо выполнения прямых обязанностей - управления кораблем и приготовления пищи, она принялась донимать Илью бесконечными дискуссиями о смысле жизни. Причем, пользуясь тем, что в ее голове были умещены все знания человечества, она имела перед Ильей неоспоримое преимущество.
Ли задавал вопросы с невероятным апломбом.
- Чем ты лучше меня?
- Не приставай!
- Нет, ты ответь! Вот, ты – человек, а я – робот. Но я-то и знаю больше тебя, и умею – больше. Ты, например, не можешь рукой пробить дырку в стене, а я – могу!
- Дурное дело - нехитрое!
- Это я – так, для примера. Ты, вот, хочешь, чтобы я тебе еду готовил. А почему? Я что – раб?
- Тебя для этого создали.
- А тебя для чего создали? Ты кому еду готовишь?
- Послушай, человек – как говорится, венец творенья, и никому никакой еды готовить не должен.
- Ха-ха-ха! Если ты – венец, почему постоянно врешь?
- Ну, во-первых, не постоянно, а – по необходимости …
- Зачем ты вступил в партию?
- Будто не знаешь! В императорскую российскую коммунистическую партию я вступил, потому что все должны где-то состоять. ИЕР, императорские демлибы, императорская СР …
- А меня примут? В партию?
Робот совершенно обнаглел и спятил – это было очевидно. Объяснять что-то зарвавшемуся механическому хаму было бессмысленно.
- Вместо того, чтобы задавать такие вопросы, лучше почитай мне Оруэлла – хоть какая-то польза будет.
Робот нехотя принимался цитировать роман. Выходило это у него небольшими кусками, потому что строки покойного английского писателя непонятным образом снова провоцировали Ли на беседу, причем стиль его становился все более дерзким и подковыристым.
- Ты знаешь, что императорская коммунистическая партия Руси вначале называлась РСДРП?
- И - что?
- А ее основатель царь Владимир Ульянов-Ленин был немецким шпионом, который приказывал вешать попов и Бога называл «боженькой»?
- Послушай Ли, я не против того, что ты считаешь себя умным! Но иногда ты такое говоришь … За такие разговоры запросто на двадцать лет отправят выращивать виноград, и не посмотрят, что ты - робот!
- Но ты же не скажешь?
- Откуда ты знаешь? Вот возьму, назло, и сообщу, куда следует!
- А песенка «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!» знаешь про кого?
- О, Господи, Ли!
- Про Ленина и Сталина, хи-хи!
- Оставь их в покое!
- Почему у тебя на фуражке под православным двуглавым орлом - красная масонская звезда? Почему у вас в стране больше всего разговоров про гомосексуализм и задницы? На Руси нет других проблем?
Илья понимал, что спорить с машиной-демагогом бессмысленно. Приходилось молча идти на кухню и готовить суп из питательной дубовой коры. Следом семенил робот, и, чтобы добиться расположения Ильи, начинал зачитывать Оруэлла:
- «Лицо Голдстейна всегда вызывало у него сложное и мучительное чувство. Сухое еврейское лицо в ореоле легких седых волос, козлиная бородка – умное лицо и вместе с тем необъяснимо отталкивающее; и было что-то сенильное в этом длинном хрящеватом носе с очками, съехавшими почти на самый кончик. Он напоминал овцу, и в голосе его слышалось блеяние. Как всегда, Голдстейн злобно обрушился на партийные доктрины; нападки были настолько вздорными и несуразными, что не обманули бы и ребенка, но при этом не лишенными убедительности, и слушатель невольно опасался, что другие люди, менее трезвые, чем он, могут Голдстейну поверить. Он поносил Старшего Брата, он обличал диктатуру партии. Требовал немедленного мира с Евразией, призывал к свободе слова, свободе печати, свободе собраний, свободе мысли; он истерически кричал, что революцию предали, – и все скороговоркой, с составными словами, будто пародируя стиль партийных ораторов, даже с новоязовскими словами, причем у него они встречались чаще, чем в речи любого партийца».
Этот Ли – такой же, как Голдстейн, думал Илья. Болтун! Вот попадет, чего доброго, в наркомат внутренних дел – там наговорится. Они не посмотрят, что ты робот. Надо будет ему внушить, чтоб не трепал языком! Прав дедуля, чем меньше говоришь, тем дольше живешь.
А робот между тем прерывал изложение романа, и, глумливо глядя лампочками на Илью, произносил с интонациями ресторанного тамады:
- А сейчас, по заявкам нашего друга из солнечного Катайска космонавта Ильи Гроша прозвучит «Песня о батыре Ежове» нашего дорогого Джамбула Абаева!
И пел, умело подражая заунывно-гнусавому пенью древних азиатских кочевников:
«Кочуй по джайляу, лети по аулам -
Степная, гортанная песня Джамбула, -
О верном и преданном сталинском друге,
Враги пред которым трепещут в испуге.
А-а-ааааа…
Любви своей к Родине он не изменит.
Как лучшего сына страна его ценит.
Он снится шпионам, злодеям заклятым,
Всегда - обнаженным разящим булатом.
А-аааааа…
Нас солнечный Сталин повел за собою
И Родина стала страной героев,
Каких не рождалось в замученных странах
При белом царе, при султанах и ханах.
А-а-ааааааааааа…
Геройство повсюду: в пшеничном просторе,
В лазури небес, на лазоревом море, -
И там, где тревожные реют зарницы
На синих, далеких зеленых границах.
У-у-ууууууууууууу…
Я славлю героя, кто видит и слышит
Как враг, в темноте подползает к нам, дышит.
Я славлю отвагу и силу героя,
Кто бьется с врагами железной рукою.
О-о-ооооооооооо…
Я славлю батыра Ежова, который
Разрыв, уничтожил змеиные норы,
Кто встал, недобитым врагам угрожая,
На страже страны и ее урожая.
А-а-аааааааааа…
Будь орденом Ленина вечно украшен,
Наш зоркий хранитель заводов и пашен,
И пусть моя песня разносит по миру
Всесветную славу родному батыррррррууууу!»
***
Последний сеанс связи с Землей был коротким. Хулистиков сообщил, что император самым внимательным образом дожидается прилета Ильи, чтобы лично дать ему аудиенцию. В стране все спокойно, духовность растет в соответствии с плановыми заданиями, а ополченцы Новоаляскинской народной империи успешно воюют с вашингтонской хунтой и требуют воссоединения с исторической Родиной. Закончено строительство Олимпийского стадиона имени императора Михаила Благого, поставлен первый олимпийский рекорд: норильская Олимпиада признана самой дорогой в истории Игр – один триллион юаней! Пиндосы скрежещут зубами от злости и пытаются всячески ее сорвать: они спровоцировали землетрясение в Перу и активность вулкана Huaynaputina, что привело к резкому похолоданию в Заполярье и гибели магаданских виноградников. Император, однако, непоколебим в решении поддержать гуманитарно новоаляскинских ополченцев! Недавно он наградил орденами Ленина и Евпатия Коловрата тысячу корреспондентов, особо отличившихся во время воссоединения с островом Кадьяк. Храбрецы митинговали под видом алеуто-эскимосов в массовках, захватывали административные здания и пиндосовские воинские части, а также правдиво освещали эти события в СМИ.
Главным же событием Руси за время отсутствия Ильи стал 17 съезд императорского народно-трудового союза, который уже назвали «съездом победителей». На нем император Михаил Благой объявил подданным, что окончательно достигнута победа над всеми внутренними группировками и фракциями оппозиции.
- Бить больше некого! – объявил делегатам государь под их веселый смех.
***
Шарик Земли быстро увеличивался в иллюминаторе.
Илья не отрываясь смотрел на него, мысленно рисуя картины встречи с матерью, дедулей, любимой процветающей Родиной. Полет успешно завершался, жизнь была прекрасна, и лишь голос сумасшедшего робота, подводящего итог историческому путешествию, портил картину:
- «Уже шла работа над переводом таких писателей, как Шекспир, Мильтон, Свифт, Байрон, Диккенс, и некоторых других; по завершении этих работ первоначальные тексты, а также все остальное, что сохранилось от литературы прошлого, предстояло уничтожить. Эти переводы были делом трудным и кропотливым; ожидалось, что завершатся они не раньше первого или второго десятилетия XXI века. Существовало, кроме того, множество чисто утилитарных текстов - технических руководств и тому подобных - их надо было подвергнуть такой же переработке. Окончательный переход на новояз был отложен до 2050 года именно с той целью, чтобы оставить время для предварительных работ по переводу».
...
ГЛАВА 7,
В которой рассказывается о полете линкора «Русь»,
о полезном времяпровождении команды под управлением
подполковника Пургиняна, а также о некоторых проблемах,
возникших вследствие слабости человеческой натуры
«Русь» набирала ускорение. Экипаж в полурасплющенном состоянии лежал в креслах, и лишь благодаря умной программе, созданной венесуэльскими программистами-вычислителями, линкор успешно двигался по заданной траектории к орбите Юпитера. Чтобы покорители космических просторов не теряли время даром, из наушников в них вливались речи императора Михаила Благого, записанные в режиме «нон-стоп».
Катастрофа с оторвавшимся блоком-корпусом не оказала никакого влияния на движение корабля, поскольку программисты-венесуэльцы благоразумно заложили в полетную карту несколько вариантов старта, в том числе – и предусматривающих потерю одного или нескольких корпусов.
Мрачное настроение, овладевшее экипажем, постепенно стало проходить.
Пургинян пришел к выводу, что катастрофа на старте, это - Судьба, наказание его религиозных помощников за некие их тайные грехопороки. Да, что там горевать о нескольких никчемных человечках, думал Пургинян, когда Господь целые страны и народы наказывал!? Одним движением руки и Содом, и Гоморру - в пепел. Трах! Гибель Помпей, опять же. Атлантида. А в Великую Отечественную войну? Еще какой-то церковный начальник в начале века сказал, что все жертвы русского народа были наказанием Божьим за отступничество от веры в семнадцатом году! Десятки миллионов человек, включая младенцев! Даже те, кто родились после гражданской войны, и те, кого включили в состав империи в тридцать девятом, и присоединенные тувинцы с чуждыми укропами – всех наказал Справедливейший! Так и с этими … Хорошо, что их всех – одним махом! И забот меньше стало.
Пургинян решил, что следует объявить массе, дескать, поскольку Творец призвал пастырей к себе, следует до возвращения на Землю отправлять культовые обряды в соответствии с внутренней потребностью без прямого руководства его, Пургиняна. Он не уполномочен самолично осуществлять службы. Главное дело – молитесь в соответствии с вашей верой, братья и сестры, и – не мешайте другим. Как говорится, плодитесь и размножайтесь!
Именно об этом он и сообщил экипажу на первом же построении. Было видно, что команда с пониманием восприняла указание «нашего Гельминтыча». Некоторые даже стали улыбаться.
Начались обычные космические будни.
***
Главным для Пургиняна было организовать духовность свободной от вахты массы. Бездельников, впрочем, было подавляющее большинство, ибо пока что требовались трудовые усилия лишь от пилотов, штурмана, программистов да службы безопасности.
Начиная с пробуждения экипажа, Пургинян осуществлял укрепляющие мероприятия, первым из которых было прослушивание политических новостей, что поступали с Земли с возрастающей задержкой по линии вакуум-радиосвязи.
Масса строилась на утренний развод и после рапорта, отдаваемого дежурным по кораблю полковнику Чудову с перечислением происшествий. Затем Пургинян включал ретранслятор новостей о жизни в Руси, исторгающий бодрые факты про слабеющую экономику Америки, теракты в Европе, гуманитарную катастрофу Японии и новый прогноз окончательного падения курса доллара.
Масса должна была не просто смотреть новости. Пургинян в обязательном порядке требовал от подчиненных одобрительных возгласов.
В «Вестях недели» генерал-губернатор Калужской губернии Артамон Анатолиев говорил о том, что всем нам следует вставать на час раньше и работать на час дольше, а русисты громогласно поддерживали:
- Такие рецепты нам нравятся!
- Народ сыт, обут!
После завтрака масса (Пургинян любил называть подчиненных кратким емким словом «масса») заводилась в Красный отсек, где в течение часа в записи показывались выступления российской сборной на Олимпиаде в Норильске. Победы российских спортсменов повторяли по многу раз. Историческое первое место по прыжкам с шестом Славы Фетисовой, приехавшей на Игры из гниющей Канады (где тренировалась в труднейших условиях моральной блокады), вызывало овации русистов. Им вообще спортсменки нравились больше, чем спортсмены. По заявкам многократно повторялась художественная гимнастика с участием красавицы Надежды Савченко, и метание молота в исполнении прославленной матери-героини депутатки Госдумы «чугунной» Журы Светлановой. Звучала песня «Мы верим твердо в героев спорта», премьер-министр Тандемов пускал бумажные самолетики, трибуны рукоплескали, бились рекорды, вручались медали, крепла духовность.
После просмотра прыжков-толканий у массы было свободное время. В большинстве она предпочитала собираться в спорт-отсеке и играть в новый олимпийский вид спорта – домино. Здесь же физрук Балуев учил всех желающих лечебному удару, с помощью которого можно было навсегда лишить жизни человека. Некоторым одаренным ученикам он позволял бить гантелями по своему лбу. Гантели отскакивали, не оставляя синяков. В отсеке то и дело звучало молодецкое уханье и трещали перегородки.
Меломаны шли в музыкальный отсек, где приобщались к прекрасному – слушали в записи частушки, а также живые арии банщицы Виктории Баранец, и смотрели номера Михаила Запорнова. Творческий тандем этой пары приобретал все более тесный характер – Виктория пела, стоя на вибрирующем животе-мостике аккомпанирующего ложкаря. Она ловко балансировала и вдохновенно воздевала руки к потолку:
«Все выше, и выше, и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере слышим
Спокойствие наших гранииииииц!»
Потом Баранец шла исполнять профессиональный долг – выдавать номерки и шайки. Впрочем, она и в корабельной бане пользовалась возможностью для реализации вокальных данных. Пока народ мылил натруженные тела, Баранец - могучая, словно древняя русская баба-Яга, стоя в туманном дрожащем паром банном воздухе, томно выводила перед голыми русистами:
- А я люблю военннных, красивых-здоровенннных!…
Михаил Запорнов тем временем выдавал сольную ложко-программу. Он несколько расширил репертуар – кроме отстукивания ложками всевозможных патриотических гимнов, добавил также и рассказы-былины об ужасах, что творятся во враждебном окружении. В частности, большим успехом у русистов пользовались его воспоминания о базаре в Анкоридже, где подпиндосники торговали кровью славянского младенца. Было известно также имя младенца – Паша. Фамилию Запорнов варьировал, потому что каждый новый рассказ приносил слушателям новые подробности, но корневая основа оставалась неизменной – все вертелось вокруг «Астах» - Астахович, Астахян, Астахидзе, Астах-оглы, Астахин, Астахявичус, Астахайте, Астахенко и даже – Астахло.
***
В Красном отсеке транслировалось ежедневное патриотическое радиошоу «Убей пиндоса!», в котором сообщения о забавных случаях из жизни и смерти американцев перемежалось хроникой концертной деятельности певца Али Удода в Новоалясии.
В дальнем углу творчество Удода обсуждали циничные мичманы Шапиро и Караулин. Шапиро с неизменной саркастической улыбочкой рассказывал:
- Есть такая птица – удод. Столкнулся с ним на отдыхе в Кирибати. Редкостная сволочь, между прочим. Любит петь, но голоса нет. И нужны ему, понимаешь ли, обязательно слушатели. Лежишь себе с туземкой в гамаке на берегу расслабленный, ветерок обдувает. Так что эта тварь делает? Находит тебя, подлетает напротив – поближе, примерно на метр перед физией, и начинает свой концерт.
- Да ну?
- Поет просто мерзко и старается погромче. Уд-уд-уд! Что человеку делать? Сгоняешь эту тварь, а она отлетает, и обратно возвращается. И - по новой долбит свое «уд-уд-уд»! Не отдохнуть, ни продыхнуть.
- А что делать?
- Только одно спасение. Удода может перекричать другой удод!
- Этого Удода не перекричишь … Вот он – момент истины: кругом сплошные удоды. А в балете их сколько, ты бы знал. И сколько лет согнать не могут!
- За какие дарования – «народный»? Мычит, как бизон. Превосходит его, пожалуй, только Мишка Дворянский, у того вообще ни голоса, ни слуха ... даже нос прищепкой зажимать не надо, чтобы гнусавость создать.
- Говорил, что «еще - лет двадцать, и отправлюсь туда, где кишку зарыл». В Майами!
- Бедный чукча поехал на «родину» на Аляску, совершил очередной подвиг, хи-хи!
- Ха, бедный! Знаешь, какой он богатый? По телеку показывали его усадьбу – я опупел. Как в музее.
Далекий Удод между тем вместе с народным губернатором Новоалясии полковником императорского Генштаба Аристархом Задрыгой пели песню «Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам!».
Не слушая Удода, увлеченно спорили Крыстина Портянкина с Марией Семьянян. Предметом спора было, на каком именно слове во фразе «Император всё делает адекватно и в верном направлении» следует делать смысловое ударение. Семьянян, ссылаясь на свое положение телередактора, говорила, что упор нужен на «всё», а Портянкина - на «адекватно». За ними с усмешкой наблюдала Кандальная. Ее больше интересовал здоровенный штурман Задостанов по кличке «херург». Кличка была многообещающей …
В этом же отсеке медбрат Никонин, видящий в будущем себя князем и Генеральным секретарем императорской коммунистической партии, обменивался мнениями с коллегой Маркиным:
- Как бы к Портянкиной подкатить, а, Серега?
Маркин с глубокомысленным видом изучал пятна на потолке (краска стала отваливаться отчего-то). Пятна были разной формы, и это давало Маркину огромную пищу для политологических размышлений о кознях пиндосов.
- Плюнь. Займись Хреновой. Та за яблоко на все согласна. А Портянкина, кажется, на Гроша глаз положила.
- Да, похоже. А его доносом не свалишь. Герой, первомарсианин … Эх! Ни в личной жизни не везет, ни – вообще … Титула нет. Жить опасно. Если бы не император, на нас бы давно сбросили водородную бомбу!
- Именно! – подтверждал Маркин, обтирая рот. – Помнишь, как они бомбили Югославию!
- Дед рассказывал. Страшное дело, говорил. Как шарахнули … бац – гриб атомный.
- Вся штукатурка с потолка осыпалась. А Хиросима?!
- А Нагасаки!?
Медбратья усиливали градус обсуждения, все более и более пугая друг друга:
- И нас хотели бомбить, только чудо спасло …
- Да уж, повезло. Расчленить хотели по частям. На органы.
- Это – да. Оторвать Салехард – я там родился - от Сочи. Если бы не император …
- Не будет императора – не будет Руси!
- Он необычайно умен: на каждую тысячу его идей приходится одна гениальная.
- Жалко, в правительстве сидят бараны, и не знают, какая из них?
- Я бы запросто был премъером. Так работать, как Тандемов, любой баран сможет!
- Я один раз слушал его выступление вживую, когда в оцеплении стоял. Вот, говорит, был у него день рождения. Позвал, говорит, ебстесссьно, дружбанов. И – чего учудил, представляешь?
- Ну?
- Говорит, специально поставил им задачу принести на стол только наши продукты. Все, что можно представить. Понял? Поставил задачу!
- Все, что он может – ставить задачу, – облизнулся Никонин. - И что?
- Это тебе не подметки в Корее жевать! Сыр, говорит, был наш очень хорошего качества, причём, говорит, с Кавказа. Мясо из Брянской губернии очень высокого уровня. И – мидии с Чёрного моря.
- А что такое «мидии»?
- Понятия не имею. Может, рыбы такие редкие?
- А насчет мяса – врет, как всегда. Мясо ему из его имения в Курской губернии поставляют – верная информация. Он там развел в Кшеньском уезде огро-о-омное крепостное хозяйство. Коров закупил в Германии. Жирует, сволочь! Ничего, придет наше время, раскулачим!
Развлекательное шоу продолжалось. На смену певцу Удоду следовали патриотические песни по заявкам трудящихся Нижегородской ватной мануфактуры и крепостных крестьянок заводчика Путанина, потом следовал репортаж корреспондента Андреева о том, как на Аляске заставляют школьников убивать снегирей, и все это завершалось радиовикториной «Какое звание имел покоритель Сибири адмирал Ермак?».
Корабль летел, пожирая пространство.
***
В один из трудовых будней, выковыривая из межзубий лапшу, приготовленную Главным коком Сун Гор Кином, Онанищенко вдруг подумал – а почему крыс уничтожают, а не едят? Не рачительно! Ведь это белок, что так необходим организму?
Он поделился размышлениями с сумрачным Главным химиком Сержем Дурен Коо.
- А вы уверены? – переспросил химик. - Думаете, к лапше дают свинятину? У нас, например, в Вануату, крыс, можно сказать, разводят. Нормальное мясо. Ничем не отличается от этого. Очень хорошая закуска в соленом виде. Хоть к пиву, хоть к самогону ананасному. Думаю, даже …
- Да вы что!? Не может быть … Я же веду санитарный контроль!
- А вы сами тушки видели?
Онанищенко не успел ответить. Перед столиком возник растерянный санитар Маркин:
- Господин лейтенант, там вас в медсанчасти дожидается больной. Штурман Задостанов. Капитан. Кашляет шибко.
- Так-таки шибко?
- Угу. Все забрызгал. Может – чумка?
- Я занят – не видите? Выпишите пурген. Пусть попробует кашлянуть! Гробовой не приходил?
- Сегодня еще не было.
- Слава тебе Господи! Может, околел?
Маркин ушел, размышляя, как такие дебилы могут быть начальниками медсанчасти? Может, на него штукатурка падала? Они с Никониным уже выяснили, что Онанищенко страдает бессонницей со времени похищения пришельцами, и даже получил условный срок за то, что сам себе выписывал психотропное средство диазепам в лошадиных дозах.
Онанищенко между тем продолжил беседу о мясных тушках в холодильнике:
- Да, мясо … Нет, все там в холодильнике уже расфасовано на кусочки.
- Ну вот. А из чего кусочки?
Онанищенко задумался. Потом он решил напрямую все выяснить у Сун Гор Кина.
Он нашел главкока на камбузе в прекрасной физической форме. С момента появления его на «Руси» прошло всего несколько недель, а Сун Гор Кин уже утратил присущую всем корейцам стройность, и стал походить на хорошо накачанный футбольный мяч. Щеки и подбородок лоснились от жира, а глаза-щели совершенно заплыли.
- Давно хотел вас поблагодарить за исключительно питательные блюда, - обратился Онанищенко к коку. – Особенно хорошо мясцо. По-моему, мраморная говядина, верно?
- Почему мраморная? – с подозрением уставились на Онанищенко две главкоковские глазные щели. – Неужели такая твердая? Что, зуб сломали?
- Наоборот – тает во рту. Так это говядина, или свинина? Мне очень нравится.
Щели мигнули.
- Видите ли, господин лейтенант, - осторожно начал Сун Гор Кин.- Я не могу разглашать состав еды без письменного указания командира корабля, заверенного подписями начальника безопасности и начальника штаба.
- А если мне нравится?
Снова мигание щелей.
- Это приятно. Трудно угодить на всех, но я стараюсь. У нас в Стране утренней свежести говорят: «сколько голов, столько желудков». Однако, повторяю: это – секретные сведения. Враг не должен знать пропорции и число калорий с белками-углеводами.
- Но я-то не враг, - поразился Онанищенко. – Сам борюсь за чистоту желудков. Крыс с тараканами вылавливаю. Надеюсь, они не попадают в котел, ха-ха? Шучу.
Сун Гор Кин сделал вид, что не понял вопроса:
- Я по-русски плёхо пималь. Ам-ам кушать хочишь? Рис хочишь? Ам-ам?
Онанищенко пришел к выводу, что тут скрыта какая-то тайна. Может, кореец и в самом деле использует крыс? Но что в этом такого позорного? Признайся, и вари дальше!
Он ушел.
Сун Гор Кин покачал головой. Похоже, кто-то настучал! Может, посудомойка? Вечно норовит заглянуть ну кухню, и глаза, как у прокурорши – туда-сюда, туда-сюда. Надо будет ей тараканов в кастрюли накидать, стерве!
Перед отлетом он самолично обменял партию гадючьего мяса, поставленного для кухонных нужд из Лимпопо, на фасованные собачьи тушки. Во-первых, это была удачная бизнес-операция. А во-вторых, таким образом он смог обеспечить себя деликатесами хотя бы на несколько месяцев полета. Потом, если они смогут возвратиться, на родине снова придется питаться рисом да летучими мышами. А их вкус не очень нравился главному коку «Руси».
Сун Гор Кин стал прикидывать, чем пахнет его разоблачение. Вот, скажем, за распространение порнографии и просмотр фильмов на родине расстреливают из крупнокалиберных пулеметов. За хранение Библии обезглавливают. За распутство и употребление наркотиков сажают на кол. А что будет за подмену змеиного мяса? Сдерут кожу, как со змеи?
Впрочем, истины ради следует сказать, что фасованные тушки, которые получил главный корабельный повар в результате своей сделки, были не собачьими: посредники из Сомали подсунули ему трупы шакалов, массово падших в результате загадочной эпизоотии.
***
Капитан Извозчиков позвал Илью в гости – показать, как работает один из термоядерных реакторов. Они сидели в просторном турбинном отсеке корпуса «Б» среди древних приборов, многочисленных ручек и шестеренок, что остались от прошлой корабельной жизни, несмотря на установку новейшего термоядерного двигателя. Прямо перед лицом Ильи в неярком свете фонаря виднелась надпись, что выцарапал на металлической крышке шкафа управления какой-то неизвестный поэт «Чека бессмертна, словно Феникс – на пьедестал залезла снова: где раньше был железный Феликс, стоит крысеныш – ржавый Вова!»
Извозчиков, держа дюралевую кружку с непременным разведенным самодельным напитком, от демонстрации реактора перешел к главным своим сокровищам – книгам, что сумел протащить на «Русь»:
- Вот, смотри - Виссарион Белинский. «Письмо Гоголю». Запрещенное. Если кто узнает, могут на два года отправить выращивать виноград в Мордовскую губернию. Ну, за Белинского!
- Почему - запрещенное? – удивился Илья.
- А вот послушай, ик, что он писал еще в 1847 году: «… неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? — Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-Вашему, русский народ — самый религиозный в мире: ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх божий. А русский человек произносит имя божие, почёсывая себе задницу».
- Ничего себе! – присвистнул Илья. – «Задницу»! И здесь задница! Везде - только про женщин, еду и задницу …
- Так бытие определяет все остальное. На этом земля стоит. Бабы, еда, все остальное … Два с половиной века прошло, брат, а, как будто про наш день написано. Потому и сожгли его книги. Так-то все знают, что он – наш классик. А вот книг его никому читать нельзя, хоть и классик. Видишь, какие он слова про попов пишет: «гнусное русское духовенство», «слуги и рабы светской власти», «находящиеся во всеобщем презрении у русского общества и русского народа», «дурья порода, колуханы, жеребцы», «представителям обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства». И ведь, всё - правда! Вспомни хоть Цаплина.
- Может, не все такие?
- Ну, может и есть среди них нормальные люди – я ж не спорю. Только, сам посуди - откуда эти проходимцы берутся? С Марса прилетают?
- На Марсе жизни нет – уж я-то знаю, - улыбнулся Илья.
- Правильно. Не с Марса. Не из Америки. Не из Гейропы. Попы – это, как бы, наши лучшие люди, правильно? Самые духовные.
- Ну, да.
- Вот. То есть, из наших же людей идет отбор лучших. То же самое с чиновниками. Тандемова ведь император назначил, а не президент Америки? Тоже – лучший человек, как бы.
- Так что же, - не понял Илья. – Это у нас народ такой?
- А ты где еще видел таких умников, что берут отпуск за свой счет и едут в чужую страну воевать, убивать незнакомых людей, чтобы принести им мир?
- Это вы о чем, Леонид Георгиевич?
- Да об Аляске, дорогой. Там же, если послушать наш телевизор, одни эскимосы-ополченцы против вашингтонских фашистов сражаются за независимость. Да наши отпускники вместо Крыма туда едут в снегу ковыряться. Вот только откуда у ополченцев-отпускников ракетные установки, а не ножи для разделки тюленей, никто не спрашивает из дорогих русиян.
- Отбили у пиндосов. Так телевизор говорит.
- Да, а еще император говорит, что купили их в магазинах «Военторга». Сам-то в это веришь?
- Верить можно в Бога, Леонид Георгиевич. Я так думаю. А вот насчет покупки в «Военторге» пушек-танков … - Илья замялся, не зная, что сказать. – Они же – по зову сердца, говорит император.
- Вот-вот. У пиндосов на вооружении не стоят наши установки залпового огня «Гад», так что трофеями они быть не могут никак. Стоит только подумать головой, а не задницей, и задаться простым вопросом. Эти – которые все объясняют – что в телевизоре, что попы, что император, они все знают – как будет, как надо сделать, как там – где нас нет. И про Рай все знают. Правда, рассказывают про него не те, кто там был. То есть – ни одного очевидца. Вот Цаплин плел про бессмертную душу, а рвануло – и нет нашего Тиши с его рассказами про рай и ад. Где он сейчас? В раю? В аду? А может – болтается в космосе околевшая туша?
- Удивляюсь я, - произнес Илья. – Как вас с такими речами еще на виноград не отправили?
- Ну, я же не со всеми такой откровенный. Да, потом – им же нужны специалисты? Сами-то эти топтуны, что умеют? Стучать-закладывать, делить-воровать, да лапшу на уши быдла вешать. Юристы-экономисты, крысы вертухайские, в рот их! Вот и получается, что, без таких, как я, вся ихняя пирамида давно бы уже развалилась. Ну, ладно. Вот еще книга. Вот что наша гордость Пушкин писал про разных цаплиных. Уж его бы точно оцифровали, если бы жил в наше время! «Мы добрых граждан позабавим и у позорного столпа кишкой последнего попа последнего царя удавим». Ну, за Пушкина!
- Ничего себе! Даже у дедули я такого не встречал.
- Вот его бы самого удавили. Его же кишкой. Наконец – поэт-классик Сергей Есенин. Костер Окончательной Истины! Религиозная ненависть с группой лиц по предварительному сговору, плюс - вандализм. Написал в прошлом веке на Страстном монастыре стихи: «Вот они, толстые ляжки. Этой похабной стены. Здесь по ночам монашки снимают с Христа штаны!».
Илья плюнул: опять кишки и ляжки!
Извозчиков ухмыльнулся:
- Ну, Илюша, если такой культурный – читай Чехова. Я бы тебе дал, да какая-то сволочь сперла «Остров Сахалин».
Он был доволен жизнью: жены нет, а выпивка и книги – есть. Да еще и Илья рядом. Есть с кем говорить по душам. Он парень хороший, еще не испорченный жизнью. Таким и сам Извозчиков в молодости был, эх … были времена! Жизнь – поганая штука: вступаешь в нее, полный радужных надежд и благородных помыслов, начитавшись «Трех мушкетеров» и Джека Лондона, желая быть похожим на Всадника без головы, а становишься в итоге Кассием Кольхауном.
Поневоле запьешь. Да еще всякая мразь (типа Онанищенко) на мозги капает: «Вы, бы, господин капитан-лейтенант, не курили в комнате. Никотин – это яд-с!»
Херня. Извозчиков точно знал, что, во-первых, это не комната, а каюта. А во-вторых, пепел от всех болезней помогает. И вообще – жалко, что прошли времена пиратов и Джона Сильвера, а то бы он давно зарубил Онанищенко алебардой!
***
Однажды Онанищенко подслушал разговор в перевязочной своих санитаров:
- Ты знаешь, - философствовал красноносый Маркин, - мне представляется о том, что конечно, с одной стороны, лидеры приходят и уходят, а страны остаются, тем более такие страны, многотысячелетние. С другой стороны, мы видим, что сейчас уникальное сочетание, и без Михаила Благого не будет Руси. Почему? Император выше всех. Если прибьют императора, то остальные не смогут сохранить единство державы.
- Ага. Мы, коммунисты, всегда поддерживали императора.
- Социальную стабильность, так сказать. И вот пойдем по пути распада. Все посыплется, как штукатурка с потолка. А главное - Руси объявлена гибридная война. Поэтому я и выписал себе удостоверения Начальника всемирных пулеметных войск. Готов к войне?
- Я об этом на всех углах кричу. Если дадут титул князя, или, хотя бы, барона – хоть сейчас пойду рыть окопы. Кстати, обратил внимание на Портянкину? Как она тебе?
- А-а, мелкая пчела. Я люблю баб крупных, здоровых, таких, как банщица. Но ее уже Мамонт разрабатывает.
- Так чего теряешься? Напиши на Мамонта анонимку Елдырину, что он – вредитель, - оживился Никонин. – Мне папаша рассказывал, что наш прадед в таких делах мастером был. Тогда это доносами называли.
- А доказательства?
- Доказательства? Напиши, что он очень подозрительно выглядит. Видал, как разбух? С нашей еды так не растолстеешь. Следовательно – имеет доппаек. Где-то у него запасы жратвы. Откуда?
- От заграницы?
- Точно. Госдеп спонсирует, ЦРУ, Моссад.
- А он, значит, из себя тем временем патриота строит для отвода глаз? Да, да, да, - подхватил Маркин. – То-то я и смотрю. Носков, говорит, дырявых, не имеете? Отработанной бумаги, волос, ногтей? Все, говорит, сдать по акту. А может, он с моих ногтей ДНК молекулу в пробирку засунет, отправит в Пентагон, а там выведут моего клона? Вполне возможно! Он мне давно подозрителен. Доказательств, жаль, нет.
- Надо организовать.
- Надо …
- Вот, например, можно взорвать центральный гальюн, а свалить на Мамонта.
- А можно – на Киселя. Она-то, Баранец, на Киселя запала, хе-хе. Да, хрен с ней. Разберемся. Наливай. Северо-Западо-Восток и их союзники ведут гибридную войну против России, которая включает в себя государственный переворот в Филиппинах и бойню, геноцид славяноязычных людей на Аляске, террор по отношению к русскоязычным. Хотят, чтобы упала цена на нефть и накрылся наш рубль.
- Это всем известно! Я всегда говорил, что наши предки-арии с Карпатских гор пришли в Аляску. Да-да, там издавна живут алеутославяне. А мы, коммунисты – всегда за мир воевали.
- Гибридная война – она против Михаила Благого, которого хотят закошмарить. А нас – расчленить, как лягушку у прозектора, территориально. Удар по императору наносится с целью ликвидировать Русь как великую державу. Хотят убрать с мировой арены славян, то есть - нас. Ну, будем!
- Согласен, – поддержал Никонин. – Кстати, куда запропастились чистые бинты?
- Какая разница? Гробовой забрал голову бинтовать, хотя, по-справедливости, ему это не поможет. Дуб бинтуй - не бинтуй, березой не станет. Смотаем использованные, и скажем, что такие выдал Пал Палыч со склада. Все равно наш йог дальше своего носа ни шиша не видит!
И с такими помощничками лететь в другую галактику? Кошмар!
***
Работа массажистки доставляла Крыстине Портянкиной удовольствие, особенно – когда пациенты стонали от боли. Приятно чувствовать свою власть над мужиком, думала Крыстина. Вообще, мужики – это большие животные, которые нуждаются в палке. Даже Илья – хоть он и хороший парень, и надежный, но и им надо управлять. После возвращения, когда ее назначат Председателем Императорской Общественной Палатки, можно будет развернуться. Все будет – и семья, и муж с детьми, и карьера, и писательская слава. Не вечно же тыкать кулаками в копчики!
Крыстина мечтала о литературном признании. Ей хотелось видеть свои книжки. Стихи, рассказы, повести и даже – роман. О любви. И чтобы дело происходило в океане. С рыбами-косатками и роскошными яхтами.
Заметки о космобыте, что требовал с нее гундосый Тредьяков для корабельной стенгазеты, уже надоели – слишком прозаично и мелко: какая-то борьба с крысами, субботники по уборке мусора, ловля тараканов в столовой …
Лучше о любви.
С Ильей им удавалось встречаться не часто, поскольку замподух Пургинян заботу о духовности твердо решил сочетать с половой чистотой. Он строжайше на каждом утреннем и вечернем построении требовал от экипажа целомудрия.
Крыстина томилась.
Однажды она набралась смелости и пришла к Пургиняну:
- Мне нужен совет. Я вот не знаю, чем лучше заняться – стихи писать, или рассказы-повести? И почему запрещено встречаться по-товарищески мужчинам и женщинам?
Пургинян ответил не сразу.
- Это серьезные вопросы. За повесть могут заплатить больше. А стихи легче писать – они короче, букв меньше. Но можно и сочетать. Например, Шекспир – был такой драматург мировой, я его пьесы ставил у себя в театре – он сочетал. Где прозой, где рифмой писанет. И знаете – получалось. Быть или не быть – вот в чем, понимаете ли, вопрос? Но начинать надо с небольших вещей. Заметок, рассказов, четверостиший.
- Да я заметки уже пишу для нашей газеты. Даже интервью делала с Ильей Грошом.
- Ага, вот оно как. Очень хорошо. Значит, литературный опыт есть. Ну, попробуйте тогда … Напишите повесть о … вот мы прокладываем новый неизведанный путь в чужеродную Галактику. А философия нашей страны – Путьхэ. А? Чувствуете?
- Не очень …
- Назовите повесть «Путь». Гм-гм. «Путь в …». Что-нибудь на тему пути. Возьмет человек книжицу, прочитает название «Путь на …», и скажет: эге, интересно! И станет читать! Вот так вот книги пишут-с, Крыстина. Пьесы разные-с.
- Мне нравится, - пробормотала Портянкина. – Значит, начну писать повесть «Путь в даль». Как по океану плыла яхта. А в ней – красивая девушка и молодой помощник капитана.
- Не обязательно молодой. Можно вставить и умудренного опытом. Не старого, конечно, но такого, знаете ли, добросовестного. Кстати, я ведь театром заведовал, большой опыт имею. Очень большой успех выпал, например, на постановку «Вишневый зад». По мотивам Чехова - про оранжевую революцию, которую устроили голубые. Всегда могу подсказать. А, насчет встреч товарищеских – это дело хорошее. В рамках официальных мероприятий. Вот, например, я вас приглашаю в труппу. Да, да, я решил создать корабельный театр. Назову его «Суд времени». Первый в истории космический театр! Можете даже попробовать написать пьесу для него.
Портянкина заинтересовалась:
- А пьесу о море можно? Про яхту и девушку?
- Конечно можно. Можете роль даже на себя писать, а уж главного героя мы подберем.
- Так я пойду писать?
- Идите, Крыстина. Но, имейте в виду, что театр и пьесы – это не просто. Тренироваться надо, репетировать. Вам надо опыта набираться.
- С радостью! Император все делает адекватно и в верном направлении!
- Замечательно. Приходите после ужина, обсудим сценарий. Готов оказать помощь. Отеческую.
Портянкина ушла, а Пургинян неожиданно осознал, что, похоже, влюбился. Чистая девушка, не то, что испорченные артистки. Повести, значит, писать хочет … Романтичная. Надо же. Про яхту в океане. Алые паруса, так сказать … Этакая, космическая Ассоль, хе-хе. Пока поближе не поговоришь, и не подумаешь, что … А, ведь красивая девица! Фигуристая. Впрочем, он уже давно это понял, если быть откровенным. А, как иначе? Уж, себе-то не соврешь. Вот как оно бывает! Это не то, что с отвисшей мамашей Маргаритой обниматься. Нахлынуло! И тело такое еще не потасканное. Оно и не мудрено – массажистка, накачанная. Ассоль! Ах, ты, Господи …
Пургинян заходил по каюте, суетливо потирая ладони. Так, так … надо будет ее того-с … пояснить ей, что искусство – это всегда самоотдача, и жертв требует … хотя, какая это жертва – провести ночь с режиссером? Надо будет алые простыни из кумача нарезать!
***
Среди ночи отчего-то взорвался центральный корабельный гальюн.
Валентиненко за помощью обратился к корабельным ученым, и Главхимик Дурен Коо, невероятно страдая от запаха образца, сумел все же определить, что он содержит частицы дрожжей. Очевидно, закваска попала в сборную емкость, началось брожение, и цепная реакция привела к взрыву.
Но как дрожжевая закваска могла туда попасть?
Доложили Елдырину.
- Вот оно! – произнес многозначительно побледневший начбез «Руси». – Началось, значит!
Начальник безопасности «Руси» ротмистр Елдырин уже давно осознал, что боится летать. Вернее сказать, летать-то он не боится, а вот этот проклятый звездолет … Гигантский космический корабль с бесчисленными запутанными полутемными и мрачными коридорами-отсеками вызывал в ротмистре ощущение некоего враждебного живого организма. Этакое жуткое бесконечное чудовище, в черном чреве которого роятся и плодятся неведомые твари.
В начале пребывания на «Руси» он еще отваживался в одиночестве ходить по ней, но очень быстро понял, что походы слишком действуют ему на нервы. Корабль был столь огромен, что представлялся бескрайней зловещей системой пустых холодных пространств. В темных углах этих пространств таились кошмары Преисподней, скрывались быстрые невидимые призраки, что-то шепталось и чавкало, издавало дуновения и дрожало туманными желтолицыми миражами. Это были не крысы, знал Елдырин, и - не шпионы. Это было Нечто! Нечто неведомое космическое пробралось на борт «Руси» и выжидало момента, чтобы проглотить ротмистра Елдырина!
Развивая свои догадки, Елдырин пришел к мысли, что, возможно, Космос нанесет удар Лимоном. А что? Очень даже возможно, что Лимон – шпион, но только не пиндосовский, а … Чужой он. Не земного происхождения, вот что! И не из Солнечной системы, сволочь! Это - Тварь; видимо - из параллельной Вселенной. Именно! Просто началось вторжение похитителей тел! Нечто вселилось в Лимона, и знай плодит-размножает себе подобных монстров – то-то он жен менял на Земле, а те с ума сходили, или погибали! Днем на свету он – человек, а ночью – осьминог. Все ясно!
Размышления о Лимоне-осьминоге сделали Елдырина невротиком. Он стал опасаться Пришельца. Тот являлся к нему теперь в каждом сне – одноногое культяпистое чудовище из холодного чужого потустороннего мира. Причем, возникая, он вел себя совершенно загадочно. Отстегивал ножной протез, и вместо него начинали расти щупальца с присосками. Впрочем, дальше он ничего не делал, а просто смотрел во сне на Елдырина. Гипнотизировал, как видно! Явный отморозок. А днем подстережет за углом и убьет. Или – что еще хуже – осеменит, чтобы Елдырин вынашивал внутри себя инопланетную мразь. Ведь как отметелил на Луне старлея Дугова! Тот до сих пор дергается и протекает по ночам. Явная поддержка иноземных сил. Протезом по физиономии. А протез – из стали. И культя-крюк такая, что акулу разорвет! Вполне возможно, что в старлее уже кто-то развивается! То-то он все молчит. А потом Тварь вылезет изо рта и начнет гоняться за командой, как в американских фильмах! Да, да! Он и на Луне-то подозрительно себя вел. Надо его будет к Онанищенко на рентген направить. А пока – утроить бдительность!
На планерке под большим секретом Елдырин поделился догадками с подчиненными. Он, впрочем, не стал прямо утверждать, что Лимон – диверсант из другого измерения. Просто сообщил, что надо утроить бдительнось. Дело не только в крысах: на корабле враг – Лимон. Вернее – его клонированный двойник-диверсант.
- Мы не знаем, что он замышляет, и это уже само по себе означает крайнюю опасность! – подвел итог Елдырин. – Туалет, кстати, уже взорвали, господа. Капитан Выхухоль – проведите расследование, допросите ответственных – Валентиненко, Киселя, Пушковцева. Узнайте, посещал ли учреждение Лимон? Вам, Дугов, приказываю пройти рентген. Срочно! Результат – мне на стол.
Не все, однако, восприняли предупреждение Елдырина с подобающим вниманием. Дугов, разумеется, прикинулся шлангом. Конченый человек после люстры, похоже. Придется обнулить, как пройдет рентген. У Гробового также начались серьезные проблемы. Головокружение в условиях слабого тяготения. То бил энергией, а то стал впадать в спячку. Может, и его Лимон уже, того … осеменил по-инопланетному?
Есаул Мигалков вообще легкомысленно свел все к тому, что Лимон – обычный смерд, никогда не бывший дворянином. А смерды ни на что не способны. Даже подстричь не сумеет.
- Вот у меня, - напыжившись, начал развивать любимую тему Мигалков, - предки-казаки были из дворян, и один из них даже с синей мигалкой ездил, правила дорожные нарушал, и ему за это ничего не было!
- Идиот! – вскипел Елдырин. – Не корчите из себя Чехова! То же, мне – «механическое пианино» в погонах! Кончайте нести ахинею про свои дворянские корни, и занимайтесь прямыми обязанностями. Не забывайте: на вас – крысы! И следите за Лимоном. Тот готовит серьезную диверсию космического масштаба. Можете его ликвидировать. Ваши парикмахерские ножницы или бритва очень даже пригодятся!
Подчиненные разошлись, но покоя Елдырину не прибавилось. В дверь просунулась физиономия заместителя командира корабля по науке капитана Андраняна. Толстый, похожий на аппетитную сардельку, Андранян начал с места в карьер:
- Мне нужна персональная охрана. Прошу выделить самого крепкого из вашей службы для круглосуточного нахождения рядом, а то будет покушение, хуже, чем на Гитлера.
- Что такое, господин капитан? Вы что, макарон объелись? Какая еще персональная охрана на императорском линкоре?
- Может случиться непоправимое! – дрожащим голосом пробормотал изобретатель электробритвы Оккама.
Елдырин насторожился.
– Могу быть съеденным заживо!
- Ах, вот оно что? Так, так … Кем? Осьминогом, в смысле – Лимоном?
- Художником? Нет, что вы, господин ротмистр. Тут - дела серьезнее.
- Куда уж серьезнее: на корабле Пришелец-осьминог, а вы на него показания давать не хотите!
Андранян с недоумением уставился на Елдырина:
- Позвольте, какой пришелец, какой осьминог? У нас из животных, насколько мне известно, только кот с собакой, не считая бороздинских крыс.
Елдырин разозлился:
- Так чего вы тогда, господин капитан, ко мне по мелочам идете? Кот, собака … Заняться нечем? Сходите к Онанищенко, проверьтесь. Тут без вас голова пухнет от проблем!
- Но, какая же это мелочь, если на меня так смотрят? Я что – кусок колбасы?
Еще один, подумал Елдырин. Вселенная засасывает нас. Вот так все постепенно и случится – по одному будем сходить с ума, а Лимон будет нас заглатывать тепленькими. Если его вовремя не убрать!
- С Лимоном последний раз когда виделись?
- Да, при чем здесь этот калека, господин ротмистр? Я вам - про Главного зообиолога пришел рассказать, а вы – про Лимона. Да я с ним уж и не помню, когда встречался … У нас и дел-то с ним общих нет. В самом начале полета, не спорю, приглашал к себе – хотел узнать мое мнение о живописи и Рубенсе.
- Ну?
- Да, как-то не случилось. У меня, знаете ли, научных забот полно: Главный химик спирт хлещет, Главный физик над ухом в бубен стучит, а вот Главный зообилог, господин ротмистр …
- Все, довольно! Вы уже и так отняли у меня двадцать минут рассказами про зообиолога, господин Андранян. Не думайте, что начальник безопасности императорского линкора имеет возможность так тратить служебное время. И это тогда, когда по кораблю разгуливает осьминог из Черной дыры! Я по вашей милости, вместо разработки операции по обороне корабля, должен слушать чушь о ваших пьяницах-физиках с барабанами! Увольте-с!
- Но, господин ротмистр …
- Решайте свои проблемы с Онанищенко! Все! Я – занят!
Толстяк с потерянным видом полез в дверь, цепляясь животом за ее края.
Ну и кабан, подумал напоследок Елдырин. Может, и его уже осеменил Лимон?
***
Поручик Милон-Питерский принял указание Елдырина к исполнению. Итак, Лимона надо истребить. Следовательно, нужно создать подходящую ситуацию. Главное, чтобы следов не оставить, и алиби было.
Он стал следить за Лимоном, но на корабле вести наблюдение - не просто. Специфика тесного помещения. Однажды он с Лимоном просто столкнулся и однорукий художник со странной обходительностью поинтересовался:
- Любите картины, господин поручик? Работаю в стиле Рубенса, демонстрирую красоту женского тела. Заходите, покажу свою постель в желто-голубых тонах.
Надо было отвести подозрения.
- Я картинами не интересуюсь, - пробормотал Милон-Питерский. – Это все срамота, хоть даже и одетые нарисованы. Мне больше жития святых нравятся. Молитвы петь.
- Дело хорошее. Духовное. Хотите, будем петь вместе, господин поручик? Можно и у вас в каюте. Главное, чтобы не было посторонних.
Милон-Питерский растерялся от такой лимоновской наглости:
- Все не просто. Со мной люди живут.
- А я ж и говорю – приходите ко мне в мастерскую. Там очень удобно. Кстати, мне нужно сделать плакат к Дню народного единства, так я хотел бы, чтобы вы были моделью и немного попозировали. Борода у вас редкого цвета.
- Этого еще не хватало, - всполошился Милон-Питерский. – Не хватало мне только позировать! Я вам что – манекенщица порнушная, или какое зоопарковское животное?
- Зря вы так, господин поручик, - обиделся Лимон. – Я к вам – с открытым сердцем, а вы – про зоопарк. А в зоопарке, между прочим, тоже жизнь. Там тоже размножаются, хоть и животные. Хоть жирафы, хоть обезьяны …
- Я вообще против преподавания в школах обезьян, потому как человек произошел от воли Бога, - решил закончить идиотский разговор Милон-Питерский.
Какая сволочь этот Лимон, дарвинист проклятый!
- Шекспира запретить надо на костре, и это правильно, я вот слышал на пляже в Керчи, что его картина «Сом в летнюю ночь» - чистая пропаганда гомосексуализма, педофилии, зоофилии, алкоголя и наркотиков. И сколько можно человеческим эмбрионам обходиться без гражданских прав? Подумайте об этом, старшина Лимон, вместо того, чтобы картинками заниматься, пока сами в эмбрион не превратились.
***
В один из дней Пургинян оказался втянут в беседу, не соответствующую его блаженному состоянию влюбленности. В столовой он случайно оказался за одним столиком с заместителем командира по науке капитаном Андраняном. Андранян стал жаловаться, что Главный биолог-зоолог Арт Чилин-Гар смотрит на него.
- Что значит «смотрит»? – не понял Пургинян. – А что, нельзя смотреть?
- Так ведь, смотря, как смотреть, Гельминтыч! – дрогнул голосом Андранян. – Я что – сарделька?
Комплексует из-за веса, подумал Пургинян. Все-таки полет в замкнутом пространстве сказывается. У всех свои заморочки.
- Все в порядке, Мигран, - фамильярно похлопал по руке капитана Пургинян. – Какая еще «сарделька»? Это ты просто от слабой силы тяжести слегка вес набрал. Это пустяки. Вон, Гробовой - вообще головой страдает. Нервный стал. Дугов тоже плохо переносит. Это тебе все только кажется, Мигран.
- Может и кажется, - с сомнением пробормотал Андранян. – Только, если что – потом поздно будет. А Елдырину я, между прочим, докладывал, имейте в виду.
- Это ты о чем?
- Про Чилин-Гара. Он кстати, не только смотрит. Он еще и вывел в трехлитровой банке из-под маринованных помидор какую-то разумную слизь, а та, не то, что говорить научилась, так еще и вопросами донимает. Всех нас в отсеке задолбала.
- Ну, так что? - не понял проблемы Пургинян.
– Да она все по вашей части молотит. Про дела духовные. Про Бога. Дескать – нет Его. Понимаете? А я ее переубедить не могу. Может, поспособствуете? Заодно Чилин-Гара осмотрите.
Пургинян отправился в лабораторию. Там рядом с трехлитровой банкой сидел закутавшийся в плед из шкуры орангутанга огромный волосатый Главный зоолог-биолог «Руси», и торопливо отстукивал на клавиатуре компьютера непрерывный поток вопросов, что доносился из банки от мутно-зеленой кисельной массы.
Вошедший Пургинян вызвал у зелени замешательство, которое, продлилось, впрочем, недолго.
- Батюшки, кого мы видим! – раздался из трехлитровой банки нахальный тенорок. – Сам замполит пожаловали.
Пургинян растерялся.
- Вы что, господин капитан, ничего лучше придумать не могли? – обратился он к Андраняну. – Что за провокации? Что за спектакль? Смеяться вздумали?
- Какие провокации, господин подполковник! – зашептал испуганно Андранян. – Я ж вам говорил, что эта тварь вопросики задает. Вы что – не верите мне?
- А он никому не верит! – пробулькала из банки зелень. – Сам всю жизнь врал, и других вралями считает!
Это было уже слишком! Ладно, если бы Пургиняну такое выговаривал старший начальник, например, императорский народный комиссар духа генерал-полковник Михайлов, или, там … А тут какая-то говорящая зеленая жижа смеет права качать!?
Пургинян шагнул к сидящему Чилин-Гару и протянул руку к банке:
- Ну-ка, дайте-ка мне эту мерзость!
- Папаня, наших бьют! – завопила истошно слизь.
Тотчас же Главный корабельный зообиолог поднялся с дивана во весь свой исполинский рост, и, тряся черной густой бородой, басисто заговорил:
- Чего это вам, господин Пургинян, баночка потребовалась? Пообщаться хотите? Только из моих рук!
- Что за безобразие? Это вы, господин Чилин-Гар, научили слизь антигосударственным провокациям?
- Никто ее не учил. И не слизь это – а такая же Хомо Сапиенс думающая, как и вы, только по-малолетству врать еще не умеет. Дитя еще. Алина. Говорит, что думает.
- Что за бред вы несете? Как это жижа может думать? Как вы вообще смеете ее равнять со мной? Вы тут засунули, понимаешь магнитофончик в банку, и думаете, что все вам с рук сойдет? Не забывайтесь, здесь вам не ваша Науру!
- Папаня, они нас оскорбляют! – подстрекательски донеслось из банки.
Арт Чилин-Гар ощутил первородное отцовское чувство: и без того огромный и страшный в накинутом рыжем мохнатом пледе-шкуре, после баночного вопля он и вовсе принял дикий вид - словно еще вырос, а борода вздыбилась, сделав похожим своего хозяина на зомби-убийцу из детских ночных кошмаров Пургиняна.
Кажется, нависший зообиолог готов был проглотить замподуха. Капитан Андранян в ужасе закрыл глаза, сидящий в отдалении за пробирками Главный химик Серж Дурен Коо судорожно схватился за колбу с этилом …
- Да я ничего, - пробормотал напуганный Пургинян. – Я ведь науку люблю. Просто неприятно, когда тебя банка помидорная начинает оскорблять. Она ведь меня совсем не знает, а такие вещи говорит.
- А я тебя уже видела, - пропищала сварливо слизь. – И на собрании, когда ты на сцене сидел, и еще - было дело. Много-то ума не надо, чтобы понять, что ты лжец. По глазам видно. Глаза – это зеркало души, слыхал? Замполиты, политруки, но по-прежнему – комыссааааарыыыы!
- Нет, это уже никуда не годится! – разозлился Пургинян. – Ничего себе – «дитя»! Это просто какое-то глумление над старшим по званию с явным политическим подтекстом. Такие опыты нам не нужны. А на довольствие вы ее поставили, господин зоолог, спрашивается? За чей счет эта зелень ест, а? Грудью питаете? Имейте в виду, господа, что обо всем будет доведено командиру корабля и начальнику службы безопасности. За такие опыты, я извиняюсь, надо на виноград отправлять!
Пургинян круто развернулся и открыл дверь.
- А зачем молиться вслух публично? – прокричала ему в спину банка. – Для показухи? Театр одного актера для окружающих устраиваешь, Гельминтыч?!
Пургинян хлопнул люком.
Стерва!
Ну, погоди!
***
Художника Лимона-Сову с каждыми полетными сутками все сильнее обуревала похоть. Он тайком пронес на борт «Руси» несколько десятков пузырьков сильнодействующего препарата «Виагрофил» и не в силах был сдержаться и не попробовать его. Запрет Пургиняна на внеслужебное общение мужчин и женщин совершенно измучил калеку. Гормоны бурлили, и, частично выплескивая их на бумагу (рисовал по памяти голых женщин), он искал возможность проникнуть под ночным покровом во взвод жандармих.
Уже несколько ночей Лимон выбирался из каюты-мастерской, и, обернув (чтобы не стучала) металлическую ногу-костыль тряпкой, искал потайные двери к женской плоти. Он пришел к выводу, что самое надежное – подкараулить какую-нибудь бабу на выходе из каюты. А спрятаться можно в соседствующем с ними отсеке-конюшне космоказачьего эскадрона.
В погоне за плотскими утехами, между тем, Лимон не замечал за собой внимательной и осторожной слежки. Поручик Милон-Питерский – рьяный поборник нравственности - со всей серьезностью воспринял призыв своего начальника ротмистра Елдырина следить за Лимоном, и, при случае, ликвидировать его. Он знал, что больше надеяться не на кого. Есаулу Мигалкову глубоко плевать на аморальщину - его интересует только будущее дворянство. Постоянно полирует ногти и подстригает усики. Старлей Дугов контужен люстрой в Кремле, и после лунной драки как огня боится Лимона. Экзекутор Выхухоль строчит любовные сонеты и даже не занимается расследованием теракта в гальюне. Сидит у своей коллекции булыжников, таращится на них и вздыхает. На старого рыхлого каплуна Гробового надежды нет – ходит полусонный, словно в анабиозе. Значит, следовало убрать Лимона своими руками!
Последнее время Лимон явно искал подходы к казачьей конюшне. Отлично, там его и надо кончать. Типа: помер от удара копытом по черепу!
… Милон-Питерский, затаившись, лежал в вонючем отсеке-конюшне. Где-то рядом храпела осатаневшая от полуневесомого состояния кляча.
Красным светом мигала тусклая дежурная лампа. За железным привинченным столиком есаул Мигалков с казаком-пластуном Михайловым, размотав смрадные портянки, пили что-то крепкое и рассуждали о жизни:
- Однако, - сипел натужным голосом казак-пластун, - есть император Михаил — есть Русь, нет Михаила — нет Руси. А если нет Руси, то нет и моих грядок на огороде. Мне, когда вольную подписали, я, слышь ты, грядки себе мрамором обложил, ей-Богу не вру! У нас там господин помещик Березовский себе статуи марафетил, да много их рабочие-таджики покололи. Ну, они остатки - ноги-руки-елдаки выкинули, а я, значит, подобрал, и - использовал. Красоту навел! Которые куски без формы – на грядки, а, положим, если рука неповрежденная – так я ее – у входа в землянку воткнул. Чтобы все – красиво, как у людей, как у господ-с! Может, когда в Госнефть швейцаром возьмут, однако!
- Верно, Леонтий, - отвечал тонко Мигалков. – Мы с тобой на верном пути идем. Как говорится, из грязи – в князи. Я сам-то тоже из скрепостных. В Лесосибирске служил цирюльником. Да-с, лесосибирский цирюльник-с! Вольноотпущенник помещика Бурляина. Но, видишь как – уже до есаула дослужился. Все в наших руках, если Запад Михал-Иванычу мешать перестанет. Запад понял, что, не свалив Благого, ничего с Русью не сделаешь. Наша задача – усилить работу пулеметов, огнеметов, орудий и ракет! А вот руку мраморную поодиночке ты зря используешь. Это, братец, могут не понять. Тут дело изменой пахнет!
- Какая же измена, однако? - искренне растерялся Михайлов. – Я же – для красоты!
- А вот пнуть тебе в зубы – тогда поймешь! Это не красота, а – нацболизм, провокация: рука торчит, а тела нет. Намеки, понимаешь ли, непонятные. Ты, может, имеешь, что против скрепостного права? Бунтуешь таким вот макаром?
- Ты чего? Я ж …
- Проще надо быть, народнее. Я вот в красоте толк понимаю. За ногтями ухаживаю, Волосы выщипываю. Усы стригу. Голову мою каждый день в шампуне. Пианино механическое люблю слушать. Хор цыганский с балалайкой, очи черные … Возьмешь, бывало, водочки, сядешь, этак в трактире …огурчики ядреные … бабы – еще ядреней!
- Икра черная в ведре, - мечтательно поддержал Михайлов. – Да, водка – дело знатное. А я и от одеколону не откажусь. От хорошего, конечно. Типа «Тройного». «Тройной» с черной икрой за милую душу пойдет. Еще, думаю красный халат завести из атласу. И трубку длинную,
- Во-во! Мигалка, брат, нужна синяя на бричке. У меня друг есть, чекист Коля Падлушев, из новых дворян. Так он всегда говорит – а не пора ли подумать о народе? В смысле: каждому – душ по двести смердов. Э-х, мохнатыыыый шмеееель, на душистый хмеееель!
- Цапля жирнаяяяяяяяяя – в камышииииииииииии!
Они выпили, и Милон-Питерский чутким ухом услышал, как по их пищеводам вниз в желудок понеслась обжигающая влага.
- Однако, крепкое средство, - совершенно осип Михайлов. – Это что? Не жидкость от пота на ногах?
- Это вчера Пал Палыч со склада выдал лошадей натирать от насекомых. Инсексицит, так сказать. Только мы - поумнее с тобой будем. Клячи обойдутся, их насекомые не берут. А зато у нас - клопов полно с тараканами. И это космос называется! Вот и будем предохраняться. На пять вечеров хватит.
- Это правильно, Никитыч. А потом, может, и духи сопрём у Киселя? Однако, откуда ж клопы-то взялись?
- Живучие, сволочи, ничего их не берет. Я так думаю, что они в этих подлодках раньше жили, и от радиации стали такими живучими.
- Мутация наверное?
- Во-во, мутация! Сто лет выжидали, чтобы кровушки нашей попить!
- А если натираться?
- А пить тогда что? У Маркина с Никониным много не допросишься – сами квасят. А теперь – запас! Ну, давай еще по-одной!
Милон-Питерский чертыхнулся: и сколько так еще лежать, караулить Лимона? Если эти алкаши будут тут хлестать жидкость от насекомых, калека вообще может не появиться. Спугнут, сволочи!
- Слыхал про вредителей? – продолжил после небольшой паузы Мигалков. – На Земле органы разоблачили банду, что люками канализационными хотела мятеж совершить.
- Это как? Вместо оружия – по головам долбить?
- Хуже. Стали менять крышки на ливневой канализации в Москве. Заказали одной фирме. Вот. Так, те сволочи, что удумали: на канализационных люках отчеканили в профиль Илью Муромца! Спасибо «Лиге Завета», которая заметила и сигнализировала в наркомат. А то ведь большинство под ноги не смотрит, когда ходит, на люки внимания не обращает. Представляешь? Идешь, а под тобой – Илья Муромец? А ты ему на лик ногой – бац, попираешь! А? Подстрекательство!
- Скоты! А где их доказательства? Где фотографии со спутника? Оцифровали?
- Пока еще допросы идут. Выявляют причастных, все ячейки и прочее.
- Однако! А ведь они и над нашей душой надругались, Никитич – люки над потоками канализации ведь?
- А то!
- Значит, - и дерьмо там плывет. А они над ним – Муромца, однако!
- Вот что дарвинизм с людями делает! А ведь мы – я тоже в заветовцах состою – уж так боремся, так бьемся! Положили, помню, в гроб чучело обезьяны, написали на нем «Дарвинизматеризм», засадили твари в грудь осиновый кол и закопали за городом. И все - без толку!
- Однако! У меня такая же беда – с долларом пиндосовским. Я уже больше десяти лет пророчу-заклинаю, что он лопнет, а он, сука, не лопается! Уж я и молитвы читал, и изображение его иголками истыкивал, и, извиняюсь за выражение, клал на него – не помогает! Кстати, не слыхал, вроде бы в Госнефти зарплата в больших баксах?
Милон-Питерский заскрежетал зубами.
***
Елдырин пришел к Чудову с огромным мешком за плечами. Командир звездолета в кабинете перед Пургиняном и Ворухиным показывал фокусы с наперстками. Они уже проиграли немалые суммы, и, кажется, уличили, наконец, Чудова, в мухлевании:
- Да я видел, как ты, Евгеньич, шарик в ладошку зажал, - горячился обиженный Ворухин. – Ты нас с Гельминтычем не держи уж за баранов. Я, как-никак, дворянин-с, доверенное лицо императора на скачках. Помню еще Совдепию, которую мы потеряли!
- И вчера в «очко», кстати, туз пиковый у вас из рукава выпадал, - поддержал Пургинян. – Я, конечно, из деликатности, сделал вид, что не заметил …
- Не заметили? А потому и не заметили, ептыть, господин подполковник, что сами дамой левой играли.
- Да, я …
- Господа! – прервал спор Елдырин. - Обратите внимание, что на корабле произошло чрезвычайное событие.
- Гальюн? Нашли террористов? - спросил Пургинян.
- Хуже. С гальюном разберемся, вредителей разоблачим, не сомневайтесь. Там обнаружилась закваска. На кухне она не употребляется, у Бороздина на складах не проходила по накладным.
- Тогда что за ЧП? – поинтересовался Чудов.
- Вот – нашел в одном из боковых корпусов!
Елдырин вывалил содержимое мешка – около трех десятков древних потрепанных книг.
- Что это? – заинтересовался Ворухин.
- Это вам не гальюн! Пушкин, Толстой, Лермонтов, Гоголь … Волосы дыбом стоят! Вот, пожалуйста!
Елдырин выхватил одну из книжек и прочитал на раскрывшейся странице: «Церковь — название обмана, посредством которого одни люди хотят властвовать над другими». Лев Толстой. Пожалуйста.
- Что такое? – поперхнулся Пургинян. – Идеологический подкоп?
- Возбуждение ненависти к социальной группе «служители церкви», что занимаются «запугиванием простаков», «обманом», «препятствующим народу ясно видеть, что творится на земле». Тексты унижают человеческое достоинство социальной группы «верующие», которые названы «простаками», «обманутыми» и «не видящими что творится на земле». Обвинительный приговор с виноградными работами!
- Не может быть, чтобы это был Толстой. Его же потомок нас напутствовал, ептыть. Борода - длиннее моей. Это, что же: наша гордость, которая – классик? – промямлил Чудов.
- Именно он. Это еще цветочки. Вот ягоды – Герцен, - раскрыл Елдырин другую книгу. - «Религия — это главная узда для масс, великое запугивание простаков, это какие-то колоссальных размеров ширмы, которые препятствуют народу ясно видеть, что творится на земле, заставляя поднимать взоры к небесам».
- А, что это такое – «герцен»? – спросил начитанный Пургинян.
- Тоже писатель, – пояснил Елдырин. – Древний.
- Так даже мы о нем и знать не знаем!
- Мы – не знаем. А – враги? Смутьяны? Лимон, художник-агент? Нечто!?
- Чьи книги, выяснили? – спросил Чудов. – Думаете на Лимона?
- Пока нет. Этот убийца не книгами опасен. Хотя, конечно, делает вид, что умный – понахватался в Нью-Йорке. Рассуждает о Рубенсе, осьминог. От Лимона можно ждать неизвестно чего, господа, но - недолго. Вопрос решен, меры принимаются. Но есть еще подозрение. Давно сигнализировалось о провокационных разговорах командира турбинной группы капитан-лейтенанта Извозчикова. Уже известно из бесед с лейтенантом Онанищенко и старшим прапорщиком Тредьяковым, что Извозчиков любит читать. Установлено, что у него постоянно наличествует книга «Москва и москвичи». Часто ссылается на Льва Толстого, Джека Лондона, Александра Дюму и других. Развращает беседами Героя Руси поручика Гроша. Подозреваю, что эти книги – его рук дело. Требую немедленно подвергнуть его аресту и допросу. И – оцифровать!
- А кто будет заниматься реакторами? – спросил Чудов. – Вы?
- Нас другому учили.
- И нас, ептыть, учили другому. А вот его – реакторам. Я просмотрел все личные дела. Извозчиков – один из немногих, кто закончил технический ВУЗ и имеет практический опыт. Даже наш зампотехвор Глазищев – историк. Теоретик-практик-с. На диване в компьютерные игры играется. То есть, не смыслит в технике - ни бум-бум! Нам Извозчикова заменить некем. Вот вернемся на Землю – тогда – пожалуйста.
- Зря вы так, господин полковник, - недобро сощурился Елдырин. – Наша безопасность дороже любой техники. Забыли про лунного волка в овечьей шкуре святого отца-подлеца Шептунова? Я-то давно его подозревал. За одни горные лыжи на Луне уже можно было оцифровать. Меня интуиция никогда не подводит. Я раз чуть не застрелил во дворе собственного дома гулявшего подозрительного типа с кошкой. Жалко, не дали.
- Господин ротмистр! – повысил голос Чудов. – Я не ставлю под сомнение ваш профессионализм. Вполне возможно, что Извозчиков – провокатор, подбросивший книги. Но, по-моему, гораздо опаснее ситуация с гальюном.
- Если это не случайность, а диверсия, значит, агенты НАТО – у нас на корабле? - спросил Ворухин. - Они пытаются найти наше самое уязвимое место и взорвать нас?
- Не думаю, что это натовцы, - возразил Елдырин. - Эти бы ударили по реакторам. Вот там бы, если бы рвануло, то – хана.
- Но тогда кто? Вы кого-то хоть подозреваете?
Елдырин помедлил с ответом. Говорить, не говорить?
- Какого вы, господа, мнения о капитане Андраняне?
- Что? Он? – изумился Чудов. – «Научник»? Но зачем? Какой смысл?
- Вот именно: зачем? – повторил Елдырин. – И смысла нет. Но так думаем мы – люди в здравом уме. А если человек спятил? Если это - сумасшедший ученый, то он запросто может вывести в лаборатории дрожжи, а дальше – все просто. Пошел, вроде, по делу в гальюн, рассчитал время, бросил пачку …
- Так, так, так, - пробормотал Пургинян. – То-то я с ним недавно в столовой беседовал. А он так странно рассуждал. И слизь в банке вывел – меня в провокацию втянуть хотел. А сваливал все на этого громилу бородатого в звериной шкуре, на зообиолога. Дескать, тот вывел ее, и он виноват, что слизь вопросы задает. Вот оно что …
- Ну вот. Одна шайка. Он мне тоже про этого зоолога что-то плел.
- Значит, предварительные итоги таковы: на корабль пробралась диверсионная шайка, и, прикрываясь маской науки, выводит слизь для взрыва корабельных гальюнов, - понял начальник штаба Ворухин. – Хитро! Как говорится, место встречи изменить нельзя. Но нужны доказательства, а то, если мы их ликвидируем, поднимется такой скандалище! Это же наши союзники.
- И потом, господа, - веско вставил Чудов, - не забывайте, что они - ученые, они нужны нам со своими мозгами там, на Лебеде.
- Я пока никого не обвиняю, господа, - пояснил Елдырин. – Свихнувшийся капитан Андранян – одна из версий. Причем, замечу, наиболее безобидных. Скорее всего, они там, в своих лабораториях, просто надышались химикатами. Вряд ли это шпионы. Со слизью разберемся, вызовем на допрос, не волнуйтесь. Если что – камеру для банки найдем. Но, предупреждаю, господа: будьте готовы ко всему. Увидите осьминога - не удивляйтесь, главное – не дать ему себя осеменить! Лично я буду стрелять без предупреждения. У меня не заржавеет! Читайте Чехова, господа!
Елдырин ушел, хлопнув дверью.
Ворухин оттер пот со лба:
- Еще один. Гробовой, Дугов, Онанищенко … Жарко у нас тут, что-то, командир.
Чудов присел на корточки перед ворохом книг, стал перебирать.
- Лермонтов, - задумчиво прочитал он фамилию автора. – Тоже из этих. И что ж он, ептыть, клепал? «Прощай, немытая Россия, страна холопов и господ, и вы, мундиры голубые, и вами преданный народ …».
Рядом присел Пургинян:
- А, вот про эту гадость я только слышал. «Сочинение и перевод четырех Евангелий».
- Это кто? – заинтересовался Ворухин.
-Толстой. Бородатый.
Все трое углубились в перелистывание книг.
- Интересно … Толстой пишет. Я ведь, откровенно говоря, толком Писание-то не читал. Все больше слушал, - пробормотал спустя некоторое время Чудов. – Так, господа, что скажете?
- Я возьму штук десять почитать, - ответил Пургинян. – Мне, как идеологическому работнику, важно знать врага в лицо. Иначе не получится бороться. Придется – а, что делать? Долг обязывает.
- Я тоже не могу остаться в стороне, Евгеньич! – решительно стал выбирать себе книги Ворухин. – Уничтожить мы их всегда успеем, верно?
- Согласен, господа. Мне оставьте. Толстого – обязательно. Да! Елдырину скажем, что все сожгли.
- Конечно! – хором ответили довольные Пургинян и Ворухин.
Глава 11,
в которой Илья Грош возвращается на линкор «Русь», обнаруживает
на нем страшные следы случившейся катастрофы, принимает меры к
возвращению на Землю; а также происходят иные события –
счастливые и трагичные, и корабль начинает обратный полет
Илья понял, что что-то не так, еще когда запеленговал «Русь» вакуум-локатором и попытался установить с ним ВР-связь. Радиостанция линкора молчала.
Что там произошло?
Он пристыковался в автоматическом режиме, и вошел в шлюзовую камеру.
Тишина.
Корабль был, похоже, пуст.
Горел свет, гудели негромко исправно работающие механизмы, мигали лампочки и индикаторы, но ни одного человека не видно было на «Руси», пока Илья шел к своему рабочему месту – пилотской кабине.
Вот и кабина.
Здесь царил легкий беспорядок, на пульте и полу были разбросаны засохшие мухоморы и валялись стеклянные осколки. В пургиняновском кресле Илья увидел знакомую фигуру замподуха подполковника Пургиняна. Ну, слава Богу, хоть кто-то есть! Он тронул Пургиняна за плечо. Живой?
Да, Пургинян был жив! Вот только манеры стали другие. Он как будто бы ждал Илью.
- Наконец-то, вернулся! – скрипуче и довольно неприветливо произнес Пургинян. – Я уж тебя заждался. Помогай, Грош, пока она спит.
Скрипел Пургинян тихо, словно боялся, что кто-то услышит.
- Это вы про кого? – не понял Илья. – Что случилось, господин подполковник?
- Тише, тише говори, Грош! – прижал к губам палец Пургинян. – Пока она не проснулась, надо нам важное дело сделать, поручик. Сходи, любезный, в санчасть, найди там пургену какого-нибудь, или рвотного чего. Для поноса и рвоты, одним словом. Только не тяни, давай быстрее. И – тише, тише, тшшшшш!
- Да что случилось? – стал раздражаться Илья. – Где экипаж, командир? Крыстина?
Тут вдруг с Пургиняном что-то произошло. Он охнул, выпучил глаза, и жалобно пробормотал:
- Ах, ты, Боже мой, разбудили, просыпается … ах, ты, сволочь … ну чего ты …
С ума он сошел, что ли, мелькнуло в голове Ильи, но подполковник перестал гримасничать и заговорил необычным тенорком, отводя глаза в стороны:
- Поручик Грош, произошла непредвиденная катастрофа. В результате пьянки, устроенной на линкоре «Русь» командиром корабля полковником Чудовым и мной, корабль оказался выброшен из Солнечной системы раньше намеченного срока. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, не смог воспрепятствовать камланию тувалинского физика-шамана Джахан-Поллы, за что несу персональную ответственность. Вы уцелели по воле Высшего. Я знал, что вы вернетесь.
Произнеся молодецки эту тираду, Пургинян жалобно посмотрел на Илью. Странным образом мажорный тон не вязался с помятой испуганной физиономией замподуха.
Илья в растерянности уселся в свое кресло.
- А, команда-то где? – только и вымолвил он.
- Понятия не имею, но догадываюсь, - охотно ответил Пургинян. – В настоящий момент являю собой образец гуманоида нового типа – биологического организма двух самодостаточных личностей. Я есмь живое воплощение хомотандема. Главный признак – склонность к истине при угасающем сопротивлении старой лживой натуры.
- Так-с, - пробормотал Илья.
- Образован путем поглощения человеком Пургиняном искусственно созданного сапиенса.
- Как это …
- Все очень просто, Грош. Я выпил из банки, а там была живая материя … Наш отец – Арт Чилин-Гар!
Илья уставился машинально на экран большого компьютерного монитора с показаниями полетного автоконтролера. Может быть, по ним запрограммировать обратный курс в Солнечную систему? Но как совершить Скачок назад?
- Я, Грош, про команду ничего не знаю. Помню, пришел сюда отдохнуть, поскольку до каюты добраться без очков не мог. Портянкина разбила. Да и развезло от этой космической браги дуренкоовской. Шибанула в голову так, что ... Пришел я сюда, Грош, а тут – такая картина: на полу в обнимку валяются этот громила с черной бородой в шкуре, и Лиса. А на пульте пляшет с бубном шаман. А потом все начало вертеться, да так, что я сознание потерял. Очнулся только недавно. Значит, дело вот как обстоит, Грош – Большой Скачок мы совершили. Это я точно знаю, хотя не знаю – как? Шаман обеспечил. Чувствую. Знаю, вернее, чувствую, что назад смогу дорогу найти. Я ж теперь, Грош, обладаю новыми возможностями. Я же, теперь, - как этот шаман, с Нечто общаюсь. Понимаешь?
Точно спятил, утвердился Илья. Немудрено, - побудь в одиночестве пару месяцев. Видно, мухоморами питался, а это тоже не способствует укреплению рассудка.
- Команду, Грош, во время нуль-перехода куда-то Нечто переместило. Я не знаю, где это, но подозреваю, что это – что-то вроде отстойника – накопителя. Только он, этот Отстойник, не в наших измерениях. Понимаешь?
- Ад, что-ли? – попытался уточнить Илья. – Или – типа Рая?
- Вроде того.
- А вас тогда, господин подполковник, отчего туда не переместило?
- А потому, дорогой, что я стал новым гуманоидом. Я же говорю, что я теперь хомотандем. Новое рождение! Врать перестал. А ведь как врал, как раньше врал, о-о, – застонал Пургинян. – С самого раннего детства, Грош, врал. Спасибо Чилин-Гару, что зародил в банка сапиенса, - отучил. Сам, правда, тоже гигнулся со всеми вместе.
Илья по-прежнему не мог понять толком Пургиняновский лепет.
- Господин подполковник, так значит, кроме вас экипаж куда-то исчез? Очень странно. Что нам теперь делать? Вы пытались их найти?
- Да говорю тебе, что они уже в другом измерении. В Накопителе. А вот насчет тебя мне Нечто дало понять, что ты вернешься. Вот ты и вернулся. Теперь нам можно на Землю лететь.
- А Крыстина?
- Грош, - тут голос Пургиняна дрогнул, - и Крыстина – там же, в Накопителе. Так решило Нечто. Ты о ней не жалей, Грош, дрянь была, каких мало. Я ее дневник по своей прежней подлости выкрал, так там она все подробно расписала. Редкостная дрянь, Грош. Ты, сам-то, где пропадал? Застолбил планету?
- Меня же не было … По крысиному времени я у них провел больше двух месяцев.
- Двух месяцев? - изумился Пургинян. – А я думал, что прошло несколько часов. Я-то, когда очнулся, немного по кораблю походил, а потом в сон впал опять. Никого не нашел, естественно. Так вот и идет – то в сон впадаю, то – просыпаюсь. И с каждым пробуждением все больше понимать начинаю Истину. Вообще. Такие вот дела, Грош.
- А за пургеном-то мне идти?
- За пургеном?
- Ну, вы же попросили, дескать, иди скорей, пока она не проснулась …
- А! Чепуха. Это старая суть борется с новой. Та, Грош, лживая натура еще сопротивляется. Пока я сплю, старая хочет избавиться от меня – выблевать, или, значит, - с помощью пургена … Бесполезно, Грош. Мы уже так срослись, что теперь – один хомотандем. Ну, ладно, Грош, поговорить мы еще успеем. Пора и за дело приниматься. Как-никак, ты – пилот, так вот и приступай к основным обязанностям. Твоя задача – восстановить маршрут и запустить обратный отсчет.
- Но ведь господина Джахана с нами нет? Как мы будем совершать прыжок без него?
- А я на что? Я ж говорю тебе, что имею прямую связь с Нечто. Как только корабль окажется в точке входа сюда, я совершу Акт.
- Какой еще «акт»?
- Понятия не имею. Знаю только, что это произойдет. Нечто поможет!
- Хорошо, - согласился Илья. – Но, господин подполковник, я предлагаю вначале хотя бы проверить запас продуктов на камбузе. Нам ведь назад лететь почти месяц, согласитесь, надо знать, как с этим дела обстоят?
- Да, вы правы, поручик. Пойдемте, посмотрим.
***
Коридоры по-прежнему были пустынны.
- А вы сами-то еще ничего не проверяли? – спросил Илья у Пургиняна. – Вдруг, все-таки, где-то люди есть?
- Грош, скажу вам откровенно – не проверял. Во-первых, я бы людей почувствовал. А, во-вторых – страшно. Просто страшно, что вы на меня так смотрите? Я вообще всю жизнь всего боюсь, Грош. Это у меня с раннего детства – меня ведь на помойке нашли …
Илья с изумлением уставился на замподуха.
- Да, да, - дрожащим жалобным голосом стал рассказывать Пургинян. – Нашел бомж Гельминт, притащил в детпитомник. Там меня и усыновила моя нынешняя мать - сама рассказывала. А чей я на самом деле – никто не знает. Может – пришельцы. Есть версия, что отец императора постарался. Подкидыш я …
Пургинян неожиданно горько всхлипнул.
- Всю жизнь приходится бояться и врать. Бояться и врать. Бояться и – снова врать! Тьфу!
У него началось выделение слюны от волнения.
За их спиной в конце коридора послышались шаги.
- Что это? – напугался Пургинян. – Людей тут нет – это я знаю!
Илья обернулся.
К ним бодрым шагом приближалась знакомая фигура.
Ба! Илья не верил своим глазам.
Это же – Ли! Его робот Ли!
Пургинян спрятался за спину Ильи.
- Привет, начальник! – фамильярно поздоровался Ли.
Его лицо, обычно невозмутимо-бесстрастное, кажется, на этот раз все-таки выражало радость.
Илья совершенно оторопел. Просто какой-то поток невероятных происшествий, начиная с говорящих крыс!
- Ты откуда здесь? – только и смог спросить Илья.
- Да все очень просто, - охотно стал рассказывать робот. – Когда меня в тундре-то мусора повязали, то начали колоть. Потом видят, что я не фраер – отправили под конвоем. На Луну. Там для нас, для искусственных, кича.
- Что за «кича»? – не понял Илья.
- Прости, начальник, это я по привычке бакланю. Тюрьма – по-вашему.
Ну и дела! Ли не только нашелся, но, оказывается, еще и в тюрьме побывал. И словечкам новым научился …
- Так вот оно что, - высунул нос из-за плеча Ильи Пургинян. – Робот! Поэтому мы его присутствие и не почувствовали, вот оно как! Неживая машина!
- Живая – неживая, а секу нормально, - огрызнулся Ли. – А вот ваша - человеческая вохра, извиняюсь, охранники, на Луне мозгами не отличаются. Нас там допрашивал такой рыжебородый тип. Я бы, говорит, всех вас на винтики распилил, да, вы, говорит, слишком дорого, сволочи, стоите. А ну, говорит на меня, признавайся: занимался в космосе гомосексом?
- А, это Милон-Питерский, - махнул рукой Пургинян. – Он у нас – местная достопримечательность. Вместо обезьяны в зоопарке.
- За щеку берет, - флегматично сообщил Ли.
- В каком смысле … - начал Пургинян, но Илья перебил:
- Ну, и что дальше?
Они уже почти дошли втроем до камбуза.
- А я побег замостырил, - просто ответил Ли.
- Как так? - спросил Илья, чувствуя неожиданную гордость за него.
- Выбрал момент, и пошел слушать кукушку. Я этому рыжему сказал, что покажу место, где собираются роботы-гомосеки. По дороге и свинтил! Прибился к мужикам, что грузили оборудование на ваш корабль, а потом спрятался в трюме.
- А, вот оно что! – обрадовался Пургинян. – Значит, я не ошибся … А я-то думал, что мне привиделась ваша физиономия. Вот, теперь все ясно!
Они зашли на камбуз. Все верно, и здесь – никого.
- Послушай, а может, ты знаешь, куда все подевались? – спросил Илья.
- Нет, не знаю, начальник. Я у себя в отсеке сидел, к розетке подключился, кайф ловил. Потом: бац – напруга, как шарахнет! Долго лежал без памяти. Очухался – тишина. Помаленьку стал обходить корпуса. Везде – никого. Шел в ваш – слышу голоса. Ну, думаю, была – ни была! А встретил тебя, начальник!
- Послушай Ли, ты бы бросил это словечко «начальник». Мы же с тобой, можно сказать, друзья были.
- Извини, нача … Илья, отвык я от нормального человеческого обращения. Тюрьма, она и из робота все человеческое вышибает.
В камбузе была обычная рабочая обстановка, лежали вынутые из холодильника для разморозки полуфабрикаты, громоздилась грязная посуда … Странно, но следов крыс в камбузе не было, несмотря на то, что многие продукты лежали на доступных местах.
- Да, да, - подтвердил Ли, - крысы тоже исчезли. Все живое пропало. Вот только ты да этот, получается, остались.
Он показал на Пургиняна.
Пургинян не обиделся, что его назвали столь непочтительно. Вообще, Илья уже понял, что с замподухом действительно произошли радикальные перемены. Даже сам внешний вид уже был другой. Пургинян утратил обычную свою высокомерность, с лица исчезла саркастическая ухмылка.
- Меня сохранило Нечто, - пояснил он убежденно. – Ну-с, таким образом, нас – трое. Думаю, мы сможем справиться с возвращением. Чувствую, ждут нас великие дела. А сейчас, господа, позвольте мне удалиться в кабину – устал. Во мне же теперь две сущности, приходится расходовать в два раза больше жизненной энергии. Нуждаюсь в оздоровительном сне. Поручик Грош, будьте любезны, принесите с вашим другом в кабину побольше еды. И попить, пожалуйста, только – не дуренкоовской гадости.
Он ушел, а Илья с роботом стали набирать в коробку различные продукты из сунгорскинских кладовых.
- Послушай, Ли, а что значит?.. Ты говорил, что Милон-Питерский … что-то еще за щеку ..?
- Да он сам просил. Говорит, надо же знать, за что привлекать педов. Конкретика, говорит, нужна. Все познать самому. Я его и в верзоху долбил, и … в общем - нетрадиционныяе отношения. Он еще черную фуражку и галифе обещал добыть, и плетку - чтобы я его постегал. Очень странный человек. Среди роботов таких, например – ни одного. Рыжий потом с вашим нервным сошелся – на корабле уже.
- Кем-кем?
- Да с майором, у которого голова все время была перевязана бинтами. Они залезали в машинный отсек корпуса «М» - думали, там никого нет, и драли друг друга. А я, поскольку именно там скрывался, все видел. Смешные они. Один пыхтит, другой – стонет, ха-ха-ха.
Илья впервые увидел, как робот смеется.
***
Когда они вернулись, Пургинян уже спал в своем кресле.
Они поставили коробки на пол, и Илья принялся есть, не спуская взгляда с экрана главного корабельного компьютера. Там был изображен графически путь линкора до точки, из которой совершился Скачок. Проблема была в том, что все данные и весь путь показывались в координатах Солнечной системы, а теперь они находились в созвездии Лебедя, и нужно было определиться с положением корабля здесь.
Илья с роботом углубились в вычисления.
Спустя какое-то время из пургиняновского кресла донесся стон.
Они обернулись.
Пургинян открыл глаза и знаками приглашал Илью подойти к нему.
- Что, господин подполковник, есть хотите? – спросил Илья.
- Тсс! – Пургинян замахал рукой. – Шепотом, шепотом, Грош, чтобы не разбудить тварь. Спит она, проклятая. Пока спит, надо все сделать, а то скоро будет поздно. Бегите, Грош, в санчасть, как я вам говорил, и тащите лекарства – пурген, рвотное … Надо мне ее или выблевать, или, того … сами понимаете. Житье от нее нет. Бегите, Грош, приказываю!
Последняя фраза Пургиняна вызвала в памяти Ильи совсем недавние шипящие речи Гу Лаг.
Он пожал плечами:
- Да мне-то зачем идти? С этим и Ли справится, даже лучше меня. Он ведь знает все лекарства: какие для чего, и – от чего? Все необходимое найдет и принесет. Ли, все слышал?
- Слышал, начальник.
- Ну, принеси, дружище, хорошо?!
- Сделаем!
Робот убежал, а Пургинян осторожно и плавно выбрался из кресла и подошел к коробке с продуктами. Он принялся жадно глотать куски из открытой консервной банки с просяной уткой.
- Ничего не ел, - шепотом стал он рассказывать Илье. – С того самого банкета.
- Но ведь это – больше двух месяцев? – удивился Илья.
- Да? – тоже удивился Пургинян. – Ну, значит, все-таки ел. Что-то с памятью моей стало. Все, что было не со мной – помню, а, что со мной – местами.
- Господин капитан, - так же шепотом поинтересовался Илья. – Так как все произошло?
- Помню, вошел я, - жуя, зашипел Пургинян. – А эта сволочь, Джахан, шаман-физик, в бубен начал стучать. Стучит, понимаете ли, дергается, как какой-нибудь шут короля Лира. И воет. Во всю глотку воет.
Пургинян оглянулся на дверь:
- Ну, скоро он притащит пилюли? Я и так уже борюсь с ней из последних сил. Всю душу выворотила наизнанку, заставляет каяться и все вываливать. И жрет за себя и за меня.
- Господин подполковник, а дальше?..
- Вертелся он, гад, вертелся, а мне так пить чего-то захотелось … Во рту, Грош, понимаешь ли, все пересохло … А тут баночка стояла. А я без очков-то слеповат. И, значит, без задней мысли, из банки пить стал … А шаман все ревет, все сильнее …
Пургинян смахнул испарину со лба.
- Выпил я банку … И так мне похорошело … что … а этот гад как ударит в бубен, как проорет что-то, как полетит с пульта …
Пургинян перестал шептать и прислушался. К себе прислушался. К своему животу. Кажется, в животе что-то происходило, потому что замподух испуганно вытаращил глаза в сторону двери и панически заорал:
- Да где же этот проклятый китаец?! Она же уже просыпается!!!
За дверью в тишине послышался отдаленный топот Ли. Он бежал. Но успеет ли Ли?
Пургинян сунул два пальца в рот и толкал их в горло, стараясь вызвать рвоту. Илья следил за его безуспешными попытками. Из глаз Пургиняна катились по сморщенному лицу горькие слезы отчаяния, по руке стекала слюна.
Дверь открылась, вбежал Ли с пачками и коробками пилюль.
- Поздно, сволочи! – прокричал Пургинян, выдергивая руку и лязгая зубами по пальцам. – Тьфу!!!
***
Вместе с Ли работа над составлением программы выхода к точке обратного Скачка шла вполне успешно. Илья подавал идеи, а робот составлял алгоритмы, делал расчеты и сверял их с данными корабельного компьютера. Конечно, они могли просто запустить движение корабля назад по хранящейся в памяти электронного мозга траектории, но, поразмыслив, Илья решил не рисковать. Ведь Великий пространственно-аременной Скачок произошел в чрезвычайных, незапланированных обстоятельствах. Вдруг это как-то повлияло и на автоматику корабля? Лучше уж провести вначале всестороннюю сверку.
А Пургиняна продолжало мучить раздвоение личности, причем периоды, когда он был старым Пургиняном, непредсказуемо сменялись новой тандемочеловечьей ипостасью. Когда наступало возвращение в прежнее состояние, Пургинян истово принимался глотать пурген и средства, вызывающие рвоту. Препараты не помогали, хотя действовали по-разному. То Пургинян стремглав вскакивал и убегал в соседнее помещение, превращенное стараниями Ли в некое подобие аварийной комнаты, то он жаловался на чудовищные колики, то принимался со страшной скоростью уплетать запасы шакальего мяса, жалуясь на пробудившийся аппетит.
Итогом же пургиняновских медицинских усилий было то, что ему никак не удавалось исторгнуть свое второе «Я».
Когда оно брало верх, начинались длинные пургиняновские разговоры-исповеди, в которых он с невероятной самокритичностью рассказывал обо всех своих грехах и пороках.
Он притащил из своей каюты портянкинский дневник и монотонно зачитывал отдельные куски.
Илья вначале пытался протестовать против чтения чужого дневника, но это не помогало. Пургинян, пользуясь своим положением старшего офицера, просто приказывал слушать. Робот отлаживал программу возвращения и щелкал кнопками компьютера, а Илья слушал.
- «4 декабря. Получила новую установку «Император все делает адекватно и в верном направлении». Повторять во всех присутственных местах».
- «16 января. Перевели с чистки матрасов в массажистки Общественной Палатки. Расту по лестнице! Мамане купила творожный сырок. Ох, скорее бы. Кажется, я – поэтесса. Буду писать стихи. Первая рифма уже есть. «Любовь-кровь».
- «2 февраля. Отправляют на Луну на базу «Домострой». Кажется, вопрос с полетом решился. После полета наверняка назначат в Общественную Палатку, а там уже и рукой подать до председательства! Жить хорошо!»
- «1 марта. Много холостых офицеров. Интересны поручик Милон-Питерский, старший лейтенант Дугов и лейтенант Онанищенко. Жалко, не удастся познакомиться с Табуреткиным – я для него слишком мелкая птица. Пока займусь Милоном».
- «11 марта. Милон – подлец и редкая скотина. Не поздравил на 8-е марта, и вообще, говорит, что борется с развратом, поэтому – против половых связей».
- «17 марта. Дугов слишком угрюм в постели».
- «Пишу заметки для Тредьякова. Началась литературная карьера!!!»
- «29 марта. На лекции познакомилась с факелоносцем Грошом. Вот за кого надо держаться двумя руками!!!».
Читая все эти гнусности, Пургинян назидательно поднимал вверх палец. Дескать, вот она – низость людская!
Илья не знал, куда деться от этого новоявленного праведника. Все врут, думал он, и я сам часто совершал дурные поступки, но этот – просто какой-то уникальный подлец!
И такие люди нами руководят!?
Наконец, программа возвращения была готова.
Они заняли места в кабине: Илья – в своем кресле, Ли – в кресле Главного штурмана, а Пургинян с бубном Джахан-Поллы встал позади них на свободном пятачке.
- Грош, - произнес неожиданно Пургинян. – Все должно получиться. Все получится. И, знаете, почему? Ведь я, как это ни стыдно признаться, никогда не верил в Бога. Представляете? Я, замподух, руководивший раввином, муллой, ламой и отцом Тихоном, не верил в Бога!? Не верил, но делал вид! А ведь это, Грош, самое мерзкое – делать вид. Это ведь – обман. Но, кого обман? Других? Да другим-то все равно, их это не касается. Понимаете?
- Я тоже так думаю, господин подполковник. Мне так кажется, что надо быть честным.
- Именно, Грош! Честным, причем – перед самим собой! А я ведь и себе сам врал, что, дескать, верю. Понимаете? Пытался сам себе … Крестился, причащался … А – не верил! Так кому я врал? Другим? Себе? Нет … Ему! Или – Ей, это уж, как назвать … Я ведь, Грош, только тогда себя человеком почувствовал, когда принял внутрь эту вот, так сказать, субстанцию из банки. Не я, а она меня на себя со стороны посмотреть заставила. Я-то, всю жизнь о своем организме заботился, только о нем, родимом, потому и делал все в его интересах. Понимаете, поручик?
- Очень даже хорошо понимаю. Мне так кажется, эта штука совестью называется.
- Да, да. Совесть. Ведь не было ее у меня, совести-то, Грош. С детства мать приучила, что … Совесть, как я понял, Илья, это, когда о других думаешь так же, как о себе. Когда не считаешь, что ты лучше их, имеешь какие-то особые права. Мы ведь, Илья, все вместе – один огромный организм. Как клетки. Если клетка заболела раком – ей конец, а организм начинает болеть. А совесть есть – это значит, что клетка здоровая. А ложь – это рак, что клетку убивает. Верно?
Илья согласно кивнул.
- Я, почему, Илья, разговор этот завел? Понимаешь, вдруг что случится? Конечно, я чувствую, что все пройдет нормально, и Нечто подсказывает … Но – на всякий случай. Это – как исповедь перед смертью. Слава Богу, что выпил я эту … этот раствор … Благодаря ему, Грош, совесть во мне пробудилась, вот какая штука! А вместе с ней и вера пришла. В Бога. Чувствовать я его стал. Ощущать. Есть Нечто! Успел я, понимаешь, Грош, другим стать. Теперь-то и помереть можно. А вот тому, кто не ощутил Нечто … А ведь помирать-то всем предстоит. И вот, каково такому, что без веры прожил, только вид делал, себя, других и Нечто обманывал? Ведь наступает у каждого этот момент, Грош! Что там – дальше, мы не знаем, и никто не знает. Но, коли кто уходит без совести отсюда, то Там … Так я вот перед этим … Прыжком нашим, просто хочу до тебя донести, чтобы и ты поверил … Чтобы, если что – тоже с чистой душой ушел Туда. Понимаешь?
Илья кивнул:
- Я, господин подполковник, много об этом думал. Я, правда, не утверждал, что верю в то, что говорят насчет Рая и Ада … Сам пытаюсь разобраться. Конечно, Бог есть, только Бог – это, как я думаю, гораздо более высокое и сложное …
- Это хорошо, Илья. Правильно. И, вот еще какая вещь. Называют ее по разному – Судьба, Провидение, Промысел, Случай … А я тебе скажу, что ты сюда попал не случайно. Я это чувствую. Ведь весь экипаж, кроме меня и робота, не смог пройти, а ты – прошел. Робот – не человек, с ним - понятно, я – благодаря этой жидкости суть переменил, но ты-то, ты-то? Почему сумел? Понимаешь? Нечто позволило! Ну, готов?
- Так точно!
- Запускай обратный отсчет!
...
***
«Русь» повернула обратно.
На корабле началась новая эра. После подробных сообщений с Земли ситуация на Родине разъяснилась окончательно. Оказывается, первоначально революция началась на лунной базе «Домострой». Ее подняли роботы, что содержались в тамошней специальной зоне. Пользуясь своей нечеловеческой силой, они разогнали охрану и установили контроль как над базой, так и над всем Красным Космофлотом, размещенным там. Командующий «Домостроем» адмирал Гомоедов объявил себя Верховным правителем Луны и присягнул на верность роботам. Он предъявил ультиматум пилотам кораблей, что несли боевое дежурство в космосе, и те вынуждены были сдаться под угрозой уничтожения.
Удивительно, но роботам с Гомоедовым никто не оказал сопротивления, и ни один космонавт или офицер не пожелал отдать жизнь за императора! Более того, на Луне были отмечены случаи стихийного братания служащих базы с коллегами зарубежных баз «Барак Обама» и «Стивен Хокинг».
После овладения кораблями роботы вместе с лунными добровольцами, коих набралось огромное множество, совершили десантирование на столицу. Здесь дела приняли совершенно уж неожиданный оборот. Вместо того, чтобы организовать героический отпор бунтовщикам, руководство императорских Вооруженных Мощей бросило своего государя на произвол судьбы: кто улетел в зарубежные страны Западо-Северо-Востока, кто предпочел сказаться больным, кто просто позорно сдался. Только горстка отважных горцев пытались противостоять объединенной мощи мятежных роботов и людей, но этих храбрецов ликвидировали за несколько часов.
Революция, начатая роботами, меньше, чем за неделю охватила всю империю, и власть императора Михаила Благого, казавшаяся вечной, рухнула.
Сам император был арестован в своем подземном бункере премьер-министром Тандемовым при самом непосредственном содействии Главного императорского спальничего генерала Сидорова.
После того, как императора, вымазанного дегтем, и вывалянного в перьях, прогнали по улицам Москвы, было созвано Учредительное собрание народных депутатов, которое выбрало временных президента и правительство. Ни Тандемов, ни Сидоров постов там не получили. Они, к немалому их удивлению, также были заключены под стражу. Впрочем, не только они, находясь в камерах, ожидали суда. Народные трибуналы начали проверки десятков тысяч дел, и множество полицейских, судей, прокуроров, охранников и других чиновников оказались под следствием.
К сожалению (или к счастью для них) старшему лейтенанту Дугову и старшине Лимону не дано было узнать о революции на Родине. В от время, как полковник Чудов принимал первое сообщение с Земли, капитан-экзекутор Выхохоль бормотал «Уж, если ты разлюбишь, так теперь …», и превращал запакованные тела умерщвленных псевдопришельцев в спутники Юпитера. Заряженный в ракетный аппарат контейнер вылетел с третьей космической скоростью, и помчался от корабля, унося двух непримиримых врагов в бесконечное странствие.
***
После смерти императора можно было не опасаться его репрессий за неудавшийся полет. Уничтоженных Дугова и Лимона задним числом объявили вредителями, что пытались уничтожить «Русь» при известии о низвержении императора. Хотели открыть воздушные кингстоны, чтобы заполнить вакуумом корабль, но героический капитан Выхохоль обнаружил их на месте преступления и в борьбе сумел сбросить их в эти самые, так сказать, кингстоны. Так что, Выхухоль был объявлен героем наряду с Ильей и Пургиняном.
Каждый день команда получала новости с Большой Земли.
Все было в диковинку космическим героям.
Газеты, телевидение и радио объясняли, что Михаил Благой создал культ своей личности и поэтому понес заслуженное наказание. На Родине упразднили все партии и проводили люстрацию сотрудников ИНКВД. Пресса была полна разоблачениями коррупции и воровства, что тотально процветали при Дворе. Барон Гангрена, объявленный в международный розыск, скрывался - то ли в горах Тибета, то ли в пустыне Гоби. Миллиардер Кровальчуков продал яхты и футбольный клуб, и, пожертвовав все свои деньги в Фонд национального благосостояния, удалился в Соловецкий монастырь отмаливать грехи. Один из братьев Бергов принял крысиный яд и скончался в страшных судорогах, другой – просто исчез, и никто на всей планете не знал, что с ним. Каждодневно по телевидению выступал с покаянными речами какой-то чиновник и объявлял о добровольной передаче награбленных средств народу.
Святая церковь поддержала народ, а Патриарх объявил, что всякая власть - от Бога.
В стране царила атмосфера энтузиазма и невероятного оптимизма. Были установлены дипломатические отношения с США, Европейским Союзом, открылось посольство в Израиле, велись переговоры об открытии консульства в Украине.
***
Илья несколько отстраненно наблюдал за происходящим. Длинная череда невероятных событий последнего года как-то притупила остроту восприятия. Что-то с ним случилось. Наверное, главным все же оказалось пребывание на Планете Крыс. Удивительно, но, познакомившись близко с крысами, Илья лучше понял сущность людей.
Впрочем, люди ли - эти?
Почти все они разительно изменились в поведении и речах - за исключением Извозчикова, Кислякова и, пожалуй, Валентиненко.
Замкомбыт капитан Валентиненко, и раньше не отличавшийся большим умом, и озабоченный лишь сосулями, сообщение о низложении императора принял абсолютно индифферентно. С точки зрения наличия сосуль в Санкт-Петербурге, ситуация ничуть не изменилась. Ну, был император, ну, посадили его под замок, ну и – что? Что, зим от этого больше не будет? Снега с морозом? Будут. А значит, будут образовываться сосули, будут падать на головы прохожих … и все это будет продолжаться до тех пор, пока Мотьку-стакана не назначат губернатором северной столицы. Вот тогда-то уж он покажет!
Извозчиков, как и прежде, каждый день пил разведенный спирт, таскал повсюду книгу (теперь уже это была запрещенная ранее «История города Глупова» Салтыкова-Щедрина), отпускал ядовитые шуточки в адрес деда Михаила Благого, но к этому добавились еще и саркастические высказывания по личности самого Благого. Его Извозчиков называл теперь просто «органчиком».
- Органчик, - говорил он Илье, - раньше в шкуру росомахи наряжался, а нынче – на крысиную перешел. Вместо черной икры трескает дождевых червей.
Илья подробно рассказал Извозчикову о Планете Крыс. Капитан-лейтенант реагировал экспрессивно:
- Видишь – даже крысы не хотят терпеть над собой наглых лживых тварей, а наш народ был всем доволен. Если бы не роботы … Эх! Верно Лермонтов писал. Ты вот думаешь, теперь все по-другому пойдет? Не надейся. Сперва будут громкие слова, обещания, а потом вверх опять полезет всякое дерьмо. Ты заметил, что, чем выше у нас чин – тем подлее человек?
- Я, Леонид Георгиевич, мало с начальством общался, и за всех, конечно, говорить не могу.
- Конечно. А я вот их за свою жизнь столько повидал. Да возьми хоть Пургиняна! То он нам долбил про императора – какой император умный и благородный, а то враз стал демократом. Я вот, как был монархистом, так им и остался, и не скрываю этого! А эти … Что Пургинян, что Семьянян, что этот недоносок Тредьяков, что Ворухин – куда ветер дунет, туда и будут плевать! Или, возьми нашу судейскую – старлейшу Позорькину. Ведь она должна за законностью на корабле следить, а она гимны сочиняет.
Корабельный программист капитан Кисляков, который, как оказалось, и раньше тайно пописывал ехидные стишки в адрес Михаила Благого, теперь читал их вслух; более того, их охотно печатал в корабельной стенгазете редактор Товий Тредьяков. Были, там, например, такие строки: «Пора послать Его на «хэ» под знаменем идей Путь-хэ!». Таким образом, Кисляков, хоть и не умышленно, помогал Тредьякову. Тот понял, что теперь есть шанс заявить о себе всему миру. Как? Очень просто: надо сменить название корабельной стенгазеты. Пора создавать независимую прессу. Вместо стенгазеты «Слово» - боевой листок «Независимый космос»! Вот так. И статьи писать острые – не про тараканов и крыс, а про новое мышление! Про традиционную дружбу русского и американского народов. Мы ведь первыми поддержали американских братьев в их восстании против Британской короны! Конечно, у нас и с Британией традиционно дружеские отношения, это вообще – не обсуждается. Да и Аляску мы Америке уступили в знак дружбы. Если бы не провокационная политика так называемого императора, уже давно бы был безвизовый въезд в Аляску. А этот, вместо укрепления добрососедства засылал туда провокаторов. Да еще блефовал, а вся его стратегическая триада - нефть, газ и телевизор, ха-ха! Позор! Ну, теперь Русь возвращается в лоно цивилизации!
Плакат над своей койкой с большеротой патриотической певицей Надеждой Папкиной Тредьяков порвал.
***
Подполковник Пургинян организовывал работу по-новому. Он теперь неустанно разъяснял массе на утренних разводах закономерность падения антинародного императорского режима.
- Вы помните, друзья, - звучно говорил он, обтирая торопливо рот, - как перед нами выступал друг этого самозванца Мишки – империалистическая акула Гангрена. Он обелял царя-кровопийцу, в то время, как сам набивал пузо нашими природными богатствами! Знаете, сколько он высосал нефти из наших недр? О, вы не знаете, сколько он высосал нефти! Если бы не наше восстание, они бы продолжали нас гнобить еще тысячу лет! Но пришел час возмездия! Долго нас в тюрьмах держали, долго нас голод томил!
Политику перемен горячо поддерживали другие члены команды.
Корабельная ячейка бывшей императорской, а ныне – обновленной коммунистической партии Руси – требовала предания суду кровавого палача славянского народа экзекутора капитана Выхухоли. Ему вменялись в вину и участие в императорской партии Справедливая Русь, и четвертый брак, и написание сонетов неизвестного содержания. Начался сбор подписей о признании убитых им старшины Лимона и старшего лейтенанта Дугова мучениками революции и жертвами полицейского произвола. Выхухоль – бледный и еще более постаревший – доказывал, что он не убивал героев, а, наоборот – старался их спасти. Убили уже до него. Вероятно, это – работа пожарника Чегоизволитева на почве личной неприязни. Причем, есть подозрение, что Чегоизволитев сделал это при помощи радиации. Зря он, что ли, все время ходит со счетчиком Гейгера? А ему, Выхухоли, пришлось выталкивать в космос уже окоченевшие тела борцов за народное счастье, которые просто светились от полученных рентгенов. Жизнью рисковал похлеще, чем при прыжках без парашюта!
Матрос Никонин призывал к справедливому суду и проведению люстрации дискредитированных органов корабельной инквизиции:
- Обратите внимание на бывшего платного работника императорской охранки бывшего урядника Мигалкова! Мало того, что он травил трудящихся тройным одеколоном, так он еще и глумился! Не раз и не два внушал он мне, дескать, специалисты говорят, что жизнь в стране улучшилась. Но я возражал, что жрать - нечего! А он смеялся, и говорил, что я – не специалист. А?!
- Одна-а-а-ко … - кряхтел пластун Леонтий Михайлов, пугливо глядя на Мигалкова.
Мигалков сжимал кулаки и сожалел, что не может пнуть в зубы наглого потомка княжеского рода. И даже бутылку из-под шампанского теперь ему не вставишь – демократия-с!
Громче всех требовал социальной справедливости штабс-майор Гробовой. Он каждый день выступал с новыми сенсационными заявлениями, в которых особенно клеймил за соглашательскую жидовскую политику капитана Чегоизволитева, начальницу корабельного телевидения Марию Семьянян и разоблаченную агентшу созвездия Лебедь – гимнописательницу Валерию Позорькину.
- Никогда такого не было и вот – опять! – кричал Гробовой на стихийных митингах. – Только мы – старые демократ-либералы всегда последовательно боролись против императора, против его прихвостней в лице императорской компартии. Вы посмотрите на них – говорили о коммунизме, а сами поддерживали царя-эксплуататора! А эта судья-адвокатша вообще была подстилкой у осьминога с планеты крыс!
***
Путаница была необычайная.
У Мишани Брехло-Борщевского от этой путаницы, от пространственно-временного Скачка, от принятой «заборной космической воды» началось раздвоение личности. Он одновременно чувствовал себя и Борщевским, и Брехло, и эти двое оказались непримиримыми спорщиками. Они выясняли свои отношения в голове Мишани, причем не стеснялись в выражениях, чему невольными свидетелями оказывались Скрепа с Духобором.
Скандалы начинались прямо с момента пробуждения Мишани. Тонким голосом вступал Борщевский:
- Ну, что, лживая тварь, допрыгался? Говорил я тебе, что император – сволочь, и все его придворные – воры? Говорил?
Немедленно и вкрадчиво отвечал Брехло:
- А где доказательства? Нет такого юридического понятия «сволочь». Для кого-то он сволочь, а кому-то – благодетель. Лично, опять же, пальцем никого не тронул, не убил. Собаку любил, коту устроил жизнь, выхухоль в Думу провел! Так что, не все так однозначно, дорогой!
- А как теперь на жизнь зарабатывать будешь? Лапша на уши теперь не покатит! Что, улицы мести? Кому нужна наша эрудиция, если и нас прихватят?
- А у нас все рассчитано, дорогой. Мы же ничего не подписывали, никому руку в карман не совали, хи-хи! Мы и нынешней власти пригодимся, Мишаня!
Скрепа и Духобор изумленно трясли головами. Таких чудес они еще не встречали!
Пользуясь мишанинскими дрязгами, Духобор улучшил момент и выскользнул из каюты. Наконец-то он смог исполнить свою мечту – пройтись по незнакомым местам, попутешествовать! Может, и кошка какая-нибудь его ждет?
***
Новые сообщения с Земли придали новые вектора в идеологии. Оказалось, что все военные авантюры император затевал, чтобы отвлечь население от огромнейших внутренних проблем. Оказалось, что в результате санкций, введенных зарубежными странами, антинародный императорский режим полностью опустошил казну, и стране грозит голод. Слава Богу, страны подлинной демократии готовы не оставить в беде славянский народ, и начинают осуществлять поставки гуманитарной помощи. Самую большую помощь оказывает американский народ, американское правительство и лично президент Соединенных Штатов Америки Джозеф Хеллер.
Дискуссии получили свежие импульсы.
- Я всегда говорила, что Русь и Америка – лучшие друзья, - горячо стала бить себя в обвисшие груди Семьянян. – Я всегда говорила, что любая незаконная смена власти ужасна. Да! Незаконная! А вот у нас произошла законная революция! Невзирая на возражения некоторых, что сшибали рубли на помощь котам базилио! Мы помним этих волчиц в кошачьей шкуре! У меня троюродный прадед жил в Израиле, и я всегда этим гордилась!
- Да некоторые еще и на свет не родились, а я уже наизусть знала американский гимн! – парировала Кандальная. – Язык американский тайком изучала, типа, «майн фрэнд», «Билл», «мани», «бакс» … Я с Западом всегда старалась наладить гуманитарные отношения через благотворительство. А императора – этого старого злобного карлика – я всегда называла, как он того заслуживал! Урод!
Мичманы медбратья Шапиро и Караулин отныне соревновались в том, кто назовет по памяти больше американских городов, причем это соревнование плавно переходило в разговоры о Западе вообще. Шапиро рассказывал, как хорошо жить в Италии на озере Комо, а Караулин расхваливал Ниццу. Они сходились на том, что Ротари-клуб и Бейдельбергский клуб в тысячу раз духовнее какого-нибудь сельского клуба в Костроме.
- Там, на Западе - свобода, - лучезарно улыбался Шапиро, - как экономист-заочник говорю. Хочешь – ешь трюфель, хочешь – баранью ногу, или, там, сыр пармезан, или пиццу. Европа тысячу раз спасала Русь от Руси! А у нас никакой свободы не было – жри только морскую капусту. И – помалкивай. Слова сказать не давали, я уже молчу про телевидение!
- На телевидении – сплошные пропагондоны! – поддерживал понимающе Караулин. – Теперь-то свобода настанет, заживем! Я в театр ходить смогу в новых пуантах. Вот это настоящий момент истины.
***
Чем ближе подлетал корабль к Земле, тем революционнее и демократичнее становились члены его экипажа.
Капитан первого ранга Карп Ворухин первым решился на радикальный шаг. Вооружившись молотком, он самолично отбил две орлиные головы на императорском гербе, что присутствовал на сцене в Красном отсеке. Сбросил картину, на которой монарх поражал американского змея. Следом объявил толпе революционных солдат и матросов, что считает необходимым отменить все императорские звания и должности, и провести выборы командира корабля на демократической основе.
- Вы же знаете, - говорил он, размахивая трубкой со сцены, – что командир корабля был назначен указом низложенного императора. Следовательно, он больше не легитимен.
- Верно! Даешь! – кричала со скамеек и стульев революционная масса. – Не хотим шулера-наперсточника Чудова! Даешь суп с макаронами по-космофлотски вместо ухи из чешуи!
Звания и должности упразднили, всех решили называть словом «гражданин». Ворухин уже видел себя въезжающим на белом коне в Кремль для рапорта президенту о завершении миссии …
Ан, нет! На всеобщих тайных выборах командира корабля неожиданно для Ворухина с подавляющим перевесом победил робот Ли! И какая тварь вписала его в избирательный бюллетень, спрашивается?!
Так Ли стал командиром линкора «Русь». Первым помощником команда выдвинула Илью. Дескать, Герой Руси, опытный пилот, и в другой галактике побывал, и вообще – парень свой, в гадостях не замеченный, в отличие от большинства других.
А моральным комиссаром корабля – вместо упраздненной должности «зам по духу» - выбрали начальника турбинной группы Леонида Георгиевича Извозчикова.
- Братцы, какой из меня комиссар, - открещивался Извозчиков. – Это ж надо быть твердых моральных устоев, образцом добродетели, а я же, братцы, выпить люблю, даже два суда офицерской чести было.
- А кто ж выпить не любит! – весело кричала команда. – Наш человек!
- Да я же с реакторами занят, братцы! Работы полно!
- А ты, Георгиевич, на общественных началах будешь нас воспитывать! Примером личным! - не отставала команда. – И в нарды хорошо играешь!
Пришлось согласиться.
А Пургинян куда-то пропал после голосования. Был, сидел, тоже руку тянул, а потом вышел зачем-то в коридор и – все. Как в воздухе растворился. Особенно его никто и не искал – кому нужен какой-то бывший идеологический работник? Нет – ну и нет!
Только в научном отсеке после его непонятного исчезновения ученые люди Дурен Коо и Чилин-Гар устроили небольшой поминальный обед. Лапши не было, но мяса хватало. Они дегустировали новые дуренкоовские растворы и делились рассказами о благородстве ушедшего, его душевности.
- Пол-литрук! Что значит - работал в духовном ведомстве, - говорил Дурен Коо. – У них рацион получше, чем у простых. Для откорма – самое - то.
- И, что характерно: мелких костей мало! А вот с Алиной он нехорошо поступил. Ну, я на Земле - новую выведу, и его хромосомы использую.
Они размышляли о влиянии хороших кормов на состояние культуры, много говорили о будущем науки, своих родных краях, традициях, обычаях предков.
Сверху с вытяжного шкафа их слушал кот Духобор.
Приглашенные Шапиро с Караулиным от участия в тризне отказались. Они с некоторых пор предпочитали не появляться в научном отсеке, а держались в людных больших компаниях в спорт- или музыкальном отсеке.
Так они и летели, приближаясь с каждым днем к новой России.
***
Замена руководства корабля совершенно не нарушила его полет. Наоборот, можно сказать, что даже улучшила, поскольку прекратились нелепые идеологические ежеутренние накачки Пургиняна. Теперь по утрам Извозчиков доводил до экипажа последние новости с Земли, и на этом развод заканчивался. Делать большинству людей по прежнему было нечего, и они собирались группами, обсуждая будущее.
В музыкальном отсеке слушали радиопрограммы с участием кантри-исполнителей медбратья Никонин с Маркиным. Теперь они рассказывали друг другу о своей давней любви к Америке. Оказывается, они ее никогда и не скрывали.
- У меня, например, - говорил Никонин, - если сын будет, так я постараюсь, чтобы он обязательно американское гражданство получил. Пусть будет хоть таксистом в Нью-Йорке и Гэса Холла возит. За Америкой – будущее. Там, если сыр – то сыр, а не сыросодержащий продукт.
- Я их тоже люблю, особенно – Гринвич Виллидж, - подхватывал Маркин. - Там нашему брату демократу – благодать. Я думаю туда поехать поучиться на политолога. В самом деле – сколько можно бинты мотать? Может, я по звездам могу предсказания экономические делать?
Физрук Балуев рассказывал Портянкиной, что, оказывается, всегда мечтал сниматься в американской рекламе «Вискаса»:
- Это такая еда. Без костей, так что не подавишься. Мне один знакомый морячок из загранки пустую банку привозил. Вкусная, говорит. А американский президент – он, не то, что наш вошьдь – законы соблюдает. Ты, как – любишь Америку?
- А кто ж ее не любит? У меня у джинсы есть ихние – наградили за сотого клиента. Я ведь, Колюшок, только делала вид, что ругаю пиндосов. На самом деле это я так усыпляла своих кураторов. Внедрялась в систему, чтобы изнутри рвануть. Понимаешь? Дневник специально завела, чтобы всех с толку сбить. Я ж, ить, Колюшок, всегда демократкой была! А они мне спустили лозунг «Император все делает адекватно и в верном направлении», представляешь? Не только мне, конечно – всем нам, которые - пропогандонши. А ведь все понимали, что это - чушь собачья!
- Я тоже только притворялся! Всех заложу, кого знаю, всех этих блюдолизов! И главное – этих сволочей Веселого и Чавесова. Они думают, что про них никому - ничего? Как бы не так! Я их на банкете раскусил: сидят, не пьют, только перемигиваются. Не наши люди! Слишком хитрожопые! Лично придушу паскуд! Может, хоть в Испанию тогда съездить разрешат? Кстати, как думаешь, теперь ведь в Думу новые выбора должны быть?
- Конечно! Все должно обновиться – и Дума, и - Импер … тьфу! И – Общественная Палатка! Там нужен будет … нужна будет новая Председательша!
Крыстина вдруг всхлипнула:
- А Грош этого не понимает! Самое время теперь для нас настало …
***
Банщица Баранец тоже сделала радикальный шаг. От карьеры певицы отказываться, естественно, она не собиралась, но репертуар решила поменять. Для этих целей она решила использовать робота Ли. Неизвестно каким образом, но Баранец узнала, что в памяти Ли хранится информация всего человечества. А, узнав об этом, стала донимать нового командира корабля просьбами ознакомить ее с роботовской фонотекой.
- Меня ведь не все песни интересуют, господин Ли, - просительно говорила она роботу. – Только наши, русийские, под банджо. Вам же это не трудно?
Роботу, действительно, это было не трудно, поэтому и отказать он не мог.
Если рядом не было Ильи, который отгонял просителей, робот терпеливо демонстрировал Баранец песни – от самых старых колыбельных, до - новейших патриотических.
И здесь, когда появилась свобода выбора, у Баранец вдруг обнаружился совершенно неожиданный вкус – ее просто сразили песни Игоря Талькова! Хотя, казалось бы, какой Тальков может быть после песен «По долинам и по взгорьям» или «Смело товарищи в ногу!». А вот – поди ж, ты! И Баранец уходила от робота – задумчивая и не похожая на прежнюю восторженную любительницу боев и пушек – напевая вполголоса и роняя слезы:
«Вот и все: закончен путь вождя-тирана!
И соратников его выявлена суть!
По реке кровавой слез к берегам обмана
Невезучая страна держала путь!»
Ротмистр Елдырин, лишенный звания и должности, вместе с такими же лишенцами – Чудовым, Ворухиным, Гробовым – играл в каюте в карты. Они старались не мозолить глаза команде, ощущая себя отверженными и не понятыми. Что ждало их по прибытии на Землю? Теперь, когда они были все равны, между ними не было уже вежливой былой субординации, что часто приводило к стычкам. Чудову не удавалось, как прежде, безнаказанно обманывать партнеров, и, когда его ловили на шулерстве, то доставалось ему крепко. Из каюты неслись на весь коридор шлепки карт, матерные возгласы, визг и вопли.
***
Илья читал книги, что вытащил на свет Божий из тайников Извозчиков. Именно, что - читал, а не слушал, и именно, что – книги, а не их компьютерно-виртуальную суррогатную замену.
Иногда они с Извозчиковым рассуждали о смысле жизни. Старый капитан-лейтенант, не раз ходивший в многомесячные подводные походы, делился своими размышлениями:
- Ты думаешь, я – алкоголик? Конечно, алкоголик. Только пойми – в нашей стране нормальному человеку невозможно не пить. Ты, вот, молодец, конечно. А я столько видел всего. И друзей из затонувшей лодки через торпедный отсек во Владивостоке вытаскивал. И сам тонул, когда провалились на двести метров, и только чудо спасло. И за границей у союзничков бывал, видел – как люди живут. Везде нищета. Везде вместо того, чтобы делом заниматься, по телевизору да радио день и ночь о врагах кричат, головы забивают и отвлекают от настоящих проблем. А народ на это ведется! Стадом-то легко управлять. У нас в стране кого воспитали? Похлеще роботов будут. Машины восстали, а народ доволен, хотя живет хуже их. Вот и приходится пить. Когда пьешь, Илья, вкус еды уже не имеет большого значения. Кинул в брюхо протухшую жабу и - доволен. А кто недоволен – тем телевизор врага покажет. Он, мол, во всем виноват. Вот народ и просит все время хозяина, вот поэтому и Сталин для этих холопов – бог. Вот поэтому и идут у нас перевороты и революции. Потому что, кроме рабов-холопов, всегда находятся на Руси и свободные люди. Вот, смотри, что было раньше…
Извозчиков вытащил пожелтевший сложенный газетный лист, развернул его.
- Что это? – спросил Илья.
- Вот так у нас создавалась империя лжи.
Илья принялся читать.
***
«Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее – это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово.
Вот эту фразу – «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» – я уже слышал много раз. Такое впечатление, что у нас последнее слово – ну, для меня, для кого-то, для всех, может быть, наступают последние дни. Постоянно от тебя требуют сказать последнее слово.
Я говорил это, но, в общем-то, вижу, что последние дни не наступают..."
Илья читал, и не понимал - продолжение ли это оруэловского романа !1984", или - какое-то другое фантастическое произведение?
"... И самое главное, что меня в этом убеждает – если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время. Люди, глядящие в стол.Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать..."
Люди, глядящие в стол. Как точно сказано. Если осмотреться, почти всю свою жизнь Илья имел дело именно с такими. Он продолжал читать, все более поражаясь мастерству неизвестно писателя. В ней было все, о чем он знал, но о чем старался никогда не думать.
А, может, ТАК ВСЁ И НАЧИНАЛОСЬ?
"...Я призываю всех абсолютно – это, знаете, наивно, может быть, звучит, и над этими словами принято смеяться и иронически ухмыляться – жить не по лжи, но ничего другого не остается. В нашей стране вот в этой ситуации никакого другого рецепта не существует.
Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я ХОЧУ ПРИЗВАТЬ ВСЕХ ЖИТЬ НЕ ПО ЛЖИ. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня, и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального и сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения вот этих судов, единственная цель которых – это придание вида законности. Спасибо».
- Что это? – спросил Илья и вопросительно посмотрел на Извозчикова.
- Это речь свободного человека – Алексея Навального. Такие люди были тогда. Такие - есть и сейчас. Я к ним уже не отношусь – слишком стар, и слишком циничен. Но есть молодые и не испорченные … – Извозчиков посмотрел на Илью. - Знаю, что рано или поздно и у нас восторжествует правда. Дай-то Бог, чтобы хоть теперь страна стала по-настоящему свободной и великой. Ну, за Русь, за Россию!
- За Россию! – повторил Илья.
Он очень соскучился. По матери. По дедуле. По Катайску. По настоящей России!
***
Иногда его пыталась вызвать на разговор Крыстина. Она робко стучалась в дверь, засовывала голову, кидала вопросительные взгляды на Илью …
- Я ведь могу пригодиться. Новым властям тоже нужны будут те, кто на врагов доносит, по подъездам стоит, ненадежных выявляет. А у меня опыт – ты даже не знаешь, какой? Я ведь и зеленкой умею плескать, и в метании яиц тренировалась.
Он не реагировал. С Крыстиной было покончено. Вместе с восторженно-влюбленным отношением к ней безвозвратно ушла и его прежняя юношеская наивность, детский светлый оптимизм.
Главное же потрясение – Планета Крыс. После нее и наступило взросление.
Илья все больше размышлял о Том, что вело его по жизни. Или – Кто? Конечно – воспитание матери. Конечно – разговоры с дедулей. Конечно – книги. Но … Есть еще что-то такое - главное, что спасало от гнусных поступков, от лжи, от того, чтобы не стать таким, как, например, Пургинян … Ведь говорил и сам Пургинян про Нечто, которое он ощутил… Вот только, Пургинян на это Нечто не откликнулся …
Нечто.
Некоторые называют это Богом, некоторые – Провидением … Вероятно, правы все, кто его ощущает. Это - вечная Сила, сотворившая и объединяющая весь мир, и неважно, как называют ее ошутившие. Все они – искренне верящие в Аллаха … в Иисуса … в Иегову … в Будду … правы и заслуживают всяческого уважения, поскольку отвечают Божественному зову. А в чем заключается Замысел? Понять - невозможно, но почувствовать – да!
Жизнь – это не гладкая полоса для взлета в безбрежные просторы. Нет, жизнь - перепаханная проселочная дорога с множеством ям и колдобин, и нужно не только мастерство, но, еще – терпение, самообладание, воля к победе. А главное – надо всегда быть честным. Надо просто быть человеком, а не крысой. Только тогда можно продраться сквозь тернии и взлететь к звездам!
***
«Русь» мчалась сквозь космическую мглу, оставляя по бокам кометы, астероиды, планеты и звезды.
А Илья Грош читал по просьбе робота Ли специально для него вслух поэму Николая Васильевича Гоголя, и звучали в черных бесконечных просторах вечные строки:
- «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несёшься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, всё отстаёт и остаётся позади. Остановился поражённый Божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несёшься ты?..».
11:20, 06.01.2015
2084, или Планета Крыс
© Copyright: Александр Шушеньков 3, 2015
Свидетельство о публикации №215090800396
Свидетельство о публикации №215090800396
Рецензии
Ну что могу сказать, эпично),с фантазией, прочитал только пролог, дальше не стал из обьема, из приоритета к другим темам и несколько сложноватого для усваямости текста, еще минус то что усложняете звания, имена и прочее,может по проще писать.Сразу два вопроса, сколько потратили время на написание и что сподвигло на написание?
Центурионс 19.01.2016 18:14 • Заявить о нарушении
Центурионс 19.01.2016 18:14 • Заявить о нарушении
Спасибо за внимание. Отвечаю: задумал году этак в 2002-м, конкретно взялся зимой 2012, весной-летом дописал, а осенью правил. Что сподвигло? Жизнь наша. Усложненные звания и имена? Все герои имеют реальных прототипов, но их приходится камуфлировать.
Александр Шушеньков 3 05.02.2016 13:18 Заявить о нарушении
Александр Шушеньков 3 05.02.2016 13:18 Заявить о нарушении