Новая жизнь

  С вечера лил проливной дождь, сверкали молнии. Ветер грозился опять сорвать крышу с сарая. Мощная щеколда еле сдерживала створки ворот. Пёсик Жулька скулил в будке от страха. Маша и Антошка посмотрели вместе "Спокойной ночи", выпили по стакану кефира и улеглись спать. Наташа и Мариша в своей комнате делали вид, что всё ещё готовят уроки, а на самом деле листали толстый женский журнал, обсуждая наряды и причёски. Миша опять где-то пропадал с друзьями. Всё, как всегда...

  Едва начинало светать, когда раздался негромкий стук в окно спальни. Маша сквозь сон слышала, но решила, что просто мерещится. Так когда-то стучал, вызывая на "поцелуйки", Игнат. Но мужу ещё года три отсиживать, из шести по приговору. И это ещё по-божески присудили. Две смерти на его совести...

  В тот злополучный день Игнат Матвеев был на поминках по школьному другу, сгоревшему от водки за полгода. Как ушла жена, так и провалился в запой, а остановиться не смог. Очень дочку любил, а жену... Что-то у них с первого дня пошло не так: ни в кино, ни в гости, никуда вместе не ходили, каждый сам по себе, у каждого свой круг общения. И ведь по жизни непьющий Борис был, а как сорвался, так и понеслось.

  Игнат пытался говорить с другом, даже сватал ему свою соседку, Веронику, девушку дебелую, но добрую и хозяйственную. Та несколько раз приходила убраться, перемыть посуду, постирать хотя бы постельное... Но Борис её заботы просто не замечал, каждый раз удивляясь незваной гостье. Вероника поняла, что её забота не нужна, и перестала приходить.

  Никто не думал, что тридцатипятилетний мужчина, никогда ничем не болевший, может вдруг умереть во сне. На поминки пришли почти все одноклассники, сослуживцы, соседи. Шумной пьянки не получилось. Выпили по паре стопок и молча разошлись. Игнат тоже выпил за упокой, как положено. Даже не подумал, что за рулём вторые сутки. Как раз вернулся с рейса, не у спел толком отдохнуть. Вот так и случилась беда...

   В едва начинающихся сумерках, на скорости всего семьдесят, на сухой дороге тяжёлая "Газель" слишком медленно тормозила... Игнат изо всех сил вывертывал руль в сторону обочины, но уйти от беды не сумел. Беременная жена соседа Василия умерла на месте, ребёнка тоже спасти не удалось, хотя он прожил почти сутки.

  Полиции, "Скорой", Василия с тестем и тёщей, галдящую толпу зевак - всего этого Игнат не видел. Его руки намертво вцепились в руль, его глаза были прикованы к распростёртому окровавленному телу, его мозг отказывался понимать случившееся. Потом, уже в дежурной части, вытирая с разбитого Василием лица кровь, он кричал: "Нет, я не хотел", через какое-то время сник, замолчал и заплакал.

  Его жена, Маша, за месяц до этого родила четвёртого ребёнка, Антошку, долгожданного, ведь старший сын Миша был неродным Игнату. Как говорится: "Нагуляла", в семнадцать лет стала мамой, а вот не жалела об этом никогда. Тот солдатик, что шептал на ушко нежные слова, который целовал так сладко - отслужил положенное и убыл восвояси, о нём Маша и не вспоминала, ведь даже адреса не оставил. Игнат принял Мишу, как родного сына, записал на свою фамилию, дал своё отчество. Жили дружно, в любви и согласии, родили двух девочек почти подряд, потом, через девять лет, и мальчика.

  Как Игнат ждал сына! Не давал Маше ничего делать по дому, чтобы не надорвалась, только готовка на ней оставалась и проверка дневников у детей. Зарабатывал муж хорошо, шофёр-дальнобойщик, не отказывался от самых трудных рейсов, неделями без отдыха, от зари до зари, а то и по двое-трое суток. Маша одно время работала нянечкой в детском саду, пока дети были маленькие, а как пошли по очереди в школу, так и осела дома. Игнат считал, что забота о детях и контроль за ними важнее любых денег. Маша и не спорила. Её зарплата не была заметна в хозяйстве, столько муж зарабатывал за одну ездку.

  ***

  Так в тридцать лет Маша осталась одна с четырьмя детьми, от переживаний пропало молоко, от жалости к мужу не просыхали слёзы. А тут ещё соседи... Ведь Василий с женой жил через два дома, так и остался у тёщи с тестем, бывший детдомовец своего угла никогда и не имел. Обещали ему власти, но... Весь свой гнев соседи старались излить на бедную Машу при любом случае. То в магазине отшвырнут коляску с младенцем, то обложат матюками девочек, которые уж совсем ни в чём не были виноваты. Старший сын начал в ответ на оскорбления огрызаться, что только ещё больше накаляло атмосферу вокруг.

  Маша решилась попросить мать принять её со всем семейством на долгих шесть лет. Трудное это было решение, ведь отношения с мамой всегда были прохладными. Но другого выхода было не найти.  В небольшом, но уютном трёхкомнатном домике все как-то разместились. В полгода отдала маленького в садик и пошла работать продавщицей в  магазин. Быстро освоилась, приличная по сельским меркам зарплата позволяла сводить концы с концами, тем более, что продукты хозяйка магазина позволяла брать по себестоимости. Потом Игнат начал немного, по возможности,  присылать, благо потерпевшие не требовали денежной компенсации.

   Стук в окно повторился. Маша всё же решилась встать и посмотреть...

  - Милая, как же я соскучился! - Игнат обнял жену до хруста в костях и целовал неистово, взахлёб.
  - Откуда ты, как? Я и не ждала... Почему не позвонил? Как же мне плохо без тебя было! - женщина пыталась шептать, но чутко всегда спавший Антошка всё-таки проснулся и расплакался. Он в свои три года знал, что где-то есть папа, что он в командировке и когда-то приедет, но понять, что этот худой, полуседой мужчина и есть его папа - не сумел.

  - Сынок, ты уже такой большой! Это же я, твой папка! Дай я тебя обниму! - Игнат поднял малыша на руки, потом подбросил к потолку, от чего Антоша заорал уже в голос, разбудив всех в доме.

  Маша с дочками четыре раза ездила на свидание в колонию, поэтому Наташа с Маришей просто стояли в стороне и улыбались. Миша спросонок тёр глаза, видимо пришёл не так давно с гулянки. Тёща куталась в халат и причитала, негромко и непонятно. На часах было полчетвёртого...

***

  Постепенно жизнь входила в свою колею. Супруги решили пока пожить у тёщи, не срывать детей со школы, до конца учебного года оставалось два месяца. Свой дом, доставшийся Игнату от родителей, стали сдавать молодой семье с ребёнком. Игнат пытался устроиться на работу. Шофёром не решался, причём боялся, что и не возьмут никуда. Пока подрабатывал на полях у фермера, больше за разнорабочего, как раз шла подготовка к севу.

  Пришлось ездить в своё село прописываться, отмечаться, как вышедшему по условно-досрочному. Каждый раз Игнат прятал глаза при встрече со знакомыми, боялся первым поздороваться.  Были и такие, что делали вид, что не знают его вообще. Кто-то просто жал руку, а некоторые вслух удивлялись, что так быстро вернулся, ведь присудили, вроде, шестёру?

  Когда зашли с Машей проверить, как поддерживают порядок квартиранты, на выходе их встретила мать погибшей. Встретила матюками и угрозами, кричала на всю улицу, негодовала, что убийцу не расстреляли, жив-здоров, а её дочка с невинной внучкой-ангелом погибли.

  Понять враз постаревшую женщину было можно, но и слушать оскорбления да ещё и при Антошке... В общем, решили дом продать. Ещё и тёща с первого дня намекала, что пора бы и честь знать. Дочке помогала по необходимости, а теперь муж освободился, пусть уводит свой выводок восвояси.

  Игнат как-то раз поделился мыслями о переезде с другими работниками на ферме. Почти все были полубомжами, неустроенными, пьющими, но старающимися сохранить человеческий облик до последнего. Один, Акрам, чеченец, предложил поговорить с братом, жившим в приграничном селе. Вроде бы тот говорил о пустующих домах. Но ехать в соседнюю республику Игнату не хотелось, всё же чужаков нигде не привечают.

  Брат Акрама, Мурад, приехавший в очередной раз по своим делам в ближний город, заехал и на ферму, повидаться, поделиться новостями, просто выпить. Разговорились, подвыпивший за компанию Игнат пригласил Мурада к себе в гости.

   Мурад оказался приятным собеседником и выразил желание помочь подыскать хороший вариант. И вправду помог.

  В селе на границе с Чечнёй, со стороны России, продавался большой крепкий дом из четырёх комнат со всей обстановкой за смешные деньги. Хозяева уехали на Севера, а везти с собой скарб оказалось дорого и ненужно. Игнат съездил, посмотрел дом и усадьбу, договорился с Мурадом, имевшим доверенность на продажу, что расплатится из материнского капитала, который Маша не трогала, да и некуда было истратить.

  Свой дом продали тоже недорого и  поэтому быстро. Прикупили кое-что из мебели, бытовой техники, утвари и одежды и переехали с Богом. Там их встретили с радостью. Рабочие руки как раз нужны и бахчеводам, и хлеборобам. Сразу посадили Игната за руль самосвала, обещали подучить управлять комбайном. Крупный Михаил в свои шестнадцать произвёл впечатление взрослого, его все одобрительно хлопали по плечу и прицокивали: "Вот уж работник у вас вырос, помощник на славу".

  Наташа и Мариша тоже оказались в центре внимания. Даже вызвали споры, кому какая невестка подрастает. Машу взяли на ток поварихой, Антошку оформили в садик. Доброжелательные соседи подарили на новоселье кто пяток кур, кто выводок утят, привели дойную козочку. Маша чувствовала себя на седьмом небе от нахлынувшего счастья. И любимый муж рядом, и климат хороший, и огород большой с плодоносящим садом, и люди такие добрые вокруг. Жизнь начала налаживаться.

  Правда, дети последние недели в школу не ходили, но с сентября их записали без проблем. Апрель выдался жарким, все, включая Антошку, быстро загорели, девочки бегали купаться на близкое озерцо, а Миша помогал отцу на полях. В сельском магазине продукты отпускали "под запись" с условием, что будут потом списывать из зарплаты Игната. Взрослые обедали бесплатно на току да ещё и хорошую зарплату обещали выплачивать без задержек.

  Так началась новая жизнь...

   Лето прошло быстротечно, наступила пора собирать детей в школу. Маша попросила мужа сходить к фермеру в контору, получить зарплату за несколько отработанных месяцев, за себя и Мишу, который работал наравне со взрослыми мужиками. Свою решила получить позже, чтобы нечаянно не потратить всё сразу. Цены последнее время росли и росли, хотелось иметь запас на чёрный день.

  Игнат вернулся поздно и какой-то поникший...

  - Машенька! Беда-то какая! Ты в магазине под запись брала... В общем: выдали мне четыре тысячи, остальное вычли за продукты, за спецовки, за перерасход бензина, ещё за что-то, я не понял...

  - Господи! Как же мы жить будем? Тебе же хороший оклад обещали, в месяц по тридцать тысяч, мы столько не проели, это точно. А ещё Миша работал, ему хоть что-то начислили? - Маша чуть не села мимо стула от неожиданности.

  - Салман обещал зерна дать и масла немного, а про Мишу я постеснялся спросить, ведь никакого уговора не было.

  - А что мы зимой делать будем? Мне куховарить наверняка не придётся. А ты зерно на элеватор свёз, свёклу на сахарозавод свёз, арбузы и дыни остались, а что потом?

  Маша стащила с головы платок и уткнулась в него в слезах. Платок начала носить по совету соседки Лины, ведь село по статусу русское, а проживают в нём почти одни чечены. Надо соблюдать правила, если хочешь жить в мире и согласии со всеми.

  - Девочки за лето вытянулись, всё коротко, одноклассники смеяться будут. Видел, как тут девочек в строгости держат? И обувь нужно. А в холода что оденут? Что же мы наделали? Надо было каждый месяц зарплату требовать! Хотя... если сейчас не хотят платить, то бесполезно спорить. За дурачка тебя держат! Ничего, я завтра сама к Салману пойду, с детьми. Пусть расскажет, как нам жить.

***

  Разговор с фермером не получился. Салман и слушать ничего не стал.
 
  - Джан, ты не лезь в мужские дела. Твоё место у плиты. Иди, и больше чтобы ты рот не разевала, а то себе же хуже сделаешь.

  Поход в сельсовет тоже был пустой тратой времени. Председатель, Николай Семёнович, объяснил, что в работу фермеров вмешиваться не имеет права. Надо было договора составлять, а не верить на слово. Впредь посоветовал умнее быть. С тем Маша и вернулась домой.

  Через несколько дней Игнат заехал днём и порадовал, что получил за работу девять тонн зерна. В выходной обещал съездить на элеватор и продать. Потом обещали выдать ещё тридцать литров масла и комбикорм, мешков десять-двенадцать.

  - Картошку хорошую накопали, буряк, морковка, капуста - всё своё, утки, несушек половину забьём, прорвёмся, милая. Я ещё подработку поищу, только не плачь. Я не дам детям голодными сидеть. И на одёжку наберётся, - Игнат поцеловал жену, схватил кусок лаваша и уехал.

  Зерно взяли на элеваторе по хорошей цене, почти сто тысяч получил Игнат на руки. Решился поговорить с Салманом ещё раз. Тот успокоил, что зимой простоя не будет, удобрения надо развозить по полям, привезти стройматериалы, много другой работы. И на трактор учиться разрешит, права выправит. Разошлись мирно, Игнат извинился, что плохо думал о хозяине, тот извинился, что раньше не объяснил условия. Велел жену присылать за деньгами, ей тоже, что могли, начаслили.

  Вроде бы жизнь снова наладилась...

   Первого сентября дети пошли в школу. Наташа в в шестой класс, Мариша - в восьмой. Мишу решили отдать в училище в райцентре, большом селе в пятнадцати километрах. Антошка разболелся, кашлял ночами, никакие антибиотики не помогали. Маша перестала водить его в садик, тем более, что до лета осталась без работы. Появилось время заняться обустройством быта.

  Во всех комнатах наклеила обои, смыв побелку. Только печка сияла белизной в гостиной. Отопление в других комнатах обеспечивали электрокамины. Подшила новые шторы, покрасила рамы, подоконники, полы в прихожей. Дом преобразился. Даже запах краски не раздражал, а казался приятным ароматом чистоты и уюта.

  Игнат всё так же пропадал на работе целыми сутками. Салман загрузил его работой по самые уши. Начал два раза в месяц выплачивать зарплату. Маша уже начала думать, что правильно переехали, всем тут хорошо и спокойно. Но...

  Миша стал приезжать с занятий всё позже, каждый раз у него была уважительная причина. То маршрутка не приехала, добирался на попутке. То лабораторные работы после уроков сдавал. То к товарищу домой зашёл за учебником. Но это всё можно было бы понять и принять, если бы не лихорадочный румянец, потемневшие глаза, смех без причины. Маша долго не решалась рассказать о своих страшных догадках мужу. Надеялась, что всё не так, как ей кажется, что всё образуется, что... Да мало ли на что надеялась.

  Однажды сын вообще не приехал ни вечером, ни утром. Игнат пришёл поздно, уставший, спал крепко, но утром пришлось ему рассказать. Муж отпросился у Салмана и поехал в училище...

  Оказалось, что Миша уже несколько дней на занятиях не появлялся. Одногруппники ничего толкового не сказали. Вроде бы какие-то друзья часто встречали Мишу с занятий на старенькой иномарке, а куда он с ними ездил - никто не интересовался.

  Заявление в полиции не приняли. "Парню семнадцатый год, загулял, бывает. Если через три дня не вернётся - приходите". С тем и выставили вон. Дома Игната встретила жена с ещё одной новостью: пропали деньги, двадцать семь тысяч, небольшая заначка на всякий случай. Супруги смотрели друг на друга и не находили слов...

   С соседями Маша общалась мало. Некогда и не было охоты. Лина сама иногда заходила то за солью, то с угощением для детей. С остальными соседками Маша только здоровалась при встрече, иногда разговаривала с продавщицей в сельпо, но на личные темы никогда не переходила. А тут решила у неё у неё поинтересоваться, кто из молодых парней на иномарке ездит.

  - Ой, джан, тут у всех машины есть, то в райцентр, то в город надо ездить. А твой Миша с Мурадовыми сыновьями подружился, они его пару раз подвозили, вместе у меня папиросы брали. Ты не подумай, я детям не продаю, так тем ребятам давно больше восемнадцати, как откажешь, - продавщица хотела что-то добавить, но не решилась или не сочла нужным.

  - Спасибо, Седа. Мурад нам друг, он же нам и дом подыскал, мы ему так благодарны за всё.
  - Маша, да этот дом пять лет никто не покупал. Хозяева сбежали, что-то у них случилось, всё бросили. Мурад документы выправил как-то, вот вам и продал. Ты только не выдавай меня, я не должна была это тебе говорить. Живите на здоровье, просто знай, что не так Мурад прост, как кажется.

  Маша решила мужу ничего не пересказывать, и без того Игнат голову потерял, две ночи уже не спал, только курить вставал, по двору кругами ходил, как зверь в клетке. Маша волновалась, как бы в аварию не попал в таком состоянии.

  Уже под утро скрипнула дверь, Миша прокрался к своей кровати и лёг, не раздеваясь. Маша решила оставить все выяснения до утра, чтобы не будить младших. Живой вернулся - это главное. Ничего, Игнат из него всю дурь вытряхнет. С этим и уснула сама.

  Утром Игнат разбудил сына и вышел с ним на крыльцо.

  - С сегодняшнего дня учёбу закончили. Будешь со мной ездить, за экспедитора, за грузчика. Подучу тебя вождению, в восемнадцать на права сдашь. Что было - забыли. У всех бывают в жизни ошибки. Главное пойми: наркотики только до беды доведут. А то и к могиле. И такие друзья. Понял?

  - Чего ты... Я только пару раз попробовал травку, мне и не понравилось. А друзья... Так тут и молодёжи нет другой, одни старики.

  И вправду: в селе молодых парней практически не было. Кто в Грозный на заработки подался, кто в Ростов да Ставрополь. Баранов пасти и на полях горбиться желающих не находилось. Тоже полубомжи, алкоголики, старшее поколение по мере сил - вот и весь контингент работников. На сезон фермеры набирали водителей со своими грузовиками, за комбайны часто садились сами. Платили подённо, иначе нельзя - упьются вусмерть.

  С этого дня Миша был под строгим контролем. Даже на ночь отец запирал двери, чтобы не было соблазна парню сбежать к дружкам. Где он пропадал двое суток интересоваться не стали, может у девахи какой, парень-то видный, на глаз лет двадцать, вполне симпатичный. Про деньги спрашивать не стали, и так ясно, что обманули парня, задурили голову.

  С Мурадом тоже ничего выяснять не стали. Его сыновья бывали в селе наездами, работали где или учились - никто не знал. Раз пробовали Мишу вызвать, но Маша вышла и объяснила, что и как. "Работает, некогда ему дурью маяться". Больше не приходили.

  Вроде - обошлось. Только седины у Игната стало больше да Маша стала спать вполглаза, всё же побаивалась, а чего... и сама вряд ли смогла бы объяснить.

  Зиму прожили тихо-мирно. Мужчины работали, девочки учились, Маша с Антошкой были дома. С первыми тёплыми днями навалились заботы с садом и огородом. А весна здесь была ранняя, начало марта радовало теплом и молодой травкой. Антошка изо всех сил старался помогать маме, сгребал листву, пытался полоть небольшой тяпочкой, которую ему специально сделал отец. В свои четыре года он был похож на маленького гномика, но энергия бурлила в нём с утра до вечера.

  Справили Марише пятнадцать лет, потом Наташе тринадцать. Девочки расцветали с каждым днём. Не блондинки, но светлорусые с серыми глазами они сильно выделялись на фоне девочек-чеченок и полукровок, чернявых и поджарых. У Маришы начали наливаться немаленькие груди, которые приходилось маскировать от жадных похотливых глаз одноклассников. Девочка часто жаловалась, что мальчишки стараются облапать её при любом удобном случае. На занятиях по физкультуре учитель всё время оказывал ненужные знаки внимания. Маша начала беспокоиться, как бы уберечь девочку от беды, вела с неё на темы интимной жизни осторожные разговоры. Мариша стеснялась таких тем и говорила: "Мам, ну ты меня за дурочку что ли считаешь? Всё нормально, не волнуйся за меня".

  Летом девочки пошли подрабатывать на поля, засеянные луком, на бахчи, по нескольку часов в день, потом бежали купаться и загорать. Начали уже помогать по дому, Наташа пристрастилась готовить, Мариша научилась печь пироги и другую выпечку. Антошку опять оформили в садик, ведь Маша работала поварихой. Начали копить на машину, можно было бы купить подержанную, но на ходу. Осенью планировали съездить в гости к бабушке, а потом на недельку на море, всего-то триста километров до Чёрного и сто - до Каспия.

  Но не суждено было жить без потрясений...

  Маша начала носить платок до самых бровей, потом длинную юбку. Перестала готовить свинину после того, как Лина поморщилась, зайдя как-то "на минутку". Она же стыдила девочек за слишком короткие, по её мнению, платья, за маникюр , за подведённые глаза. Маша сперва заступалась за дочек, но после первого же собрания в школе начала и сама следить за внешним видом Наташи и особенно Мариши.

  Сын соседки Лины, двадцатилетний Идрис, не в шутку назвал Маришу невестой. И Лина считала свадьбу детей решённым делом. "Вот будет Марьям шестнадцать - пришлём сватов. Мой Тагир рад, что у сына русская жена будет. Дети родятся красивые и умные. А Тагир институт закончил, в Грозном большой начальник."

  Игнат отмалчивался, а Маша боялась противоречить соседке. Хотя Идрис был красивым парнем, но работать не любил, вроде бы учился в городе, всё дето слонялся по селу без дела, матери помогать не рвался. Младшие вечно что-то пололи, поливали, убирали в огромном огороде, а он только сидел на корточках и курил.

  Уже в конце августа произошло страшное...

  Мариша пришла домой в слезах, упала на кровать, завернулась в одеяло и не отвечала на вопросы матери. Оказалось, что Идрис подстерёг девочку, затащил в сарай и изнасиловал.

  Маша как могла утешала дочь, но и сама плакала вместе с ней. Возвратившиеся поздно вечером Игнат и Миша с трудом добились ответа, что же случилось. Узнав, мужчины ворвались в дом соседей, но насильника там не застали. А Лина спокойно отвечала, что ничего страшного не произошло.

  - Все когда-то через это проходят, не первая Мариям. Через год сыграем свадьбу, будут жить, какая разница, когда девушка стала женщиной? А так Идрис будет уверен, что он первый и единственный. Ваши девочки распутны, многое мальчикам позволяют, а это позор. Не надо шум по пустяковому поводу поднимать. Давайте лучше поужинаем дружно, когда Тагир в выходной приедет, как бы помолвку справим.

  Игнат опешил от таких слов. Его Маришу, его кровиночку обесчестил какой-то недоумок, лапал своими ручищами, причиняя боль! Скрепя зубами, пообещал написать заявление в полицию, засадить сволочь. Но Лина лишь усмехалась на это.

  - Ты можешь написать хоть десять заявлений. Если жених опробовал невесту до свадьбы - это нормально. А вдруг бы она оказалась не девственницей? А так и другие не будут лезть, она теперь она законная невеста. И нечего тут руками размахивать. Мы теперь родня, надо дружно жить. А будешь скандалить - на тебя заявлю. Забыл, что тебя условно выпустили? Думал, секрет? 

  Миша стоял истуканом, потом сорвался с места и убежал. Вернулся далеко заполночь.

  - Я его не нашёл. Но всё равно - найду. Убью гада!

  Пришлось уговаривать парня успокоиться, не хватало ещё в тюрьму садиться за эту мразь. Супруги до утра думали, как же жить дальше. Уехать уже некуда, к Машиной матери не вариант, а купить где-то хоть самый маленький домишко просто не на что, а этот вряд ли удастся продать. Вот уж начали новую жизнь...

   Долго думать не пришлось.

  Первого сентября Мариша вернулась из школы раньше обычного и сама не своя. Объявила, что больше туда не пойдёт. Все уже знали, что с ней случилось. Кто смеялся вслед, кто смотрел с презрением.

  - Мама, как я буду учиться? Они смотрят, как будто я прокажённая. А мальчишки спрашивают, понравилось ли мне... - девочка еле сдерживала истерику.

  - Ничего, милая, я решу как-нибудь, вот папа вернётся с рейса, поговорим. Всё будет хорошо. Верь мне, родная, - Маша обнимала дочку и сама еле сдерживалась, чтобы не пойти к этим соседям и хотя бы побить им окна. Боль за Маришу требовала действий, а не простого сочувствия.

  Вечером решили, что девочку надо отвезти к бабушке, другого выхода просто нет. Не выгонит же та внучку. Игнат отпросился на два дня, ведь ехать почти полтысячи километров до родного села, за день не уложиться. Маша с утра забрала документы дочки из школы, собрала тормозок в дорогу, перекрестила на всякий случай обоих (хотя верующей себя никогда не считала) и долго смотрела вслед отъехавшей машине.

  Тёще Игнат обяснил причину приезда уклончиво. "В школе проблемы с одноклассниками, пусть годик здесь поучится". Бабушка с любопытством оглядела Маришу и осталась довольна увиденным: высокая, на вид совсем уже взрослая, та могла стать хорошей помощницей во всех делах. В сельской школе тоже препятствий не было, "Классы не заполнены, пусть учится".

  ***

  Зима прошла без потрясений, а в апреле Мишу забрали в армию. Маша почувствовала, как стало пусто в доме, ведь старший сын всегда затевал с Антошкой шумные игры, помогал Наташе с уроками, вместе с отцом поливал огород, полол грядки и кормил скотину. Если по хозяйству Маша с Игнатом и сами управлялись, то играть с маленьким, учить его чтению и смотрить с ним мультики им было просто некогда. Антоша скучал, капризничал, ходил за матерью хвостиком.

  - Ничего, Антошка, год быстро пролетит, вернётся Миша, а ты уже совсем большой будешь. Вот он обрадуется. Давай ему письмо напишем? Только вечером, ладно? - Маша уговаривала сына, а сама думала, как же это много - целый год!

  Наташа училась хорошо, после уроков шла сразу домой, много читала, часто сама готовила ужин, потом мыла посуду. Маша боялась за неё, вдруг тоже беда случится, говорила с ней часто о возможных неприятностях.

  Видя, как живут чеченские семьи, Маша никак не желала своим дочерям такой жизни. Чеченская свекровь держит невестку за прислугу, фактически за рабыню. Контролирует каждый шаг, каждое слово, каждый жест. Мужья вроде бы любят и уважают жён, но перечить матерям не смеют. Полное бесправие невозможно для русской женщины, поэтому смешанные браки часто распадаются, а дети традиционно остаются в семьях отцов.

  Вообще мужчины и женщины живут в параллельных мирах, не вмешиваясь в дела друг друга. Да, глава семейства содержит и жену, и детей, и внуков, а то и племянников, но обычно работает в городе или живёт на своих полях практически весь год. Всё хозяйство на плечах жены, которая перекладывает хлопоты на невесток, дочерей, племянниц.

  Маша с мужем всегда старались всё решать и многое делать вместе, сообща. Игнат не брезговал подмести двор, забить птицу, освежевать кролика. Маша могла забить гвоздь, оштукатурить стену, вставить стекло. И детей приучали исподволь, как Маша говорила: "На кривой козе объезжать".

  На лето и Мариша приехала. Ей у бабушки было спокойно, но соскучилась по родным, особенно по Антошке. Старалась поменьше выходить из дома. Уже в начале августа снова увезли её к бабушке. От греха подальше. Лина отмолчалась. Видимо, не очень Идрис хотел жениться.

  Так и жили... И опять беда!

 С Мишей перезванивались раз в неделю. Особых новостей ни у кого не было, а пустые разговоры были не в духе Матвеевых. Сын обычно докладывал, что жив-здоров, сыт и служит без проблем, начальство не достаёт придирками, сослуживцы - хорошие парни. В общем, всё отлично.

  Через три месяца вдруг перестал отвечать на звонки. "Учения" - утешали сами себя Маша с Игнатом. После пары недель молчания начали не на шутку волноваться. По телевизору ежедневно показывали бои на границе с соседней, когда-то дружественной, страной. Думать, что и их сын там воюет, было страшно. Где находится часть, знали очень приблизительно, но Игнат всё же решил съездить...

  Сначала догадался заехать в город, в военкомат. Добился приёма у военкома.

  - Вы должны понимать, что ваш сын, как военнообязанный, отдаёт свой долг стране там, где это на данный момент необходимо. У каждого солдата есть родители, за всех переживают. Но... Кто-то же должен и стоять на защите границ. Могу только успокоить, что по нашим сведениям жив. Так что спокойно возвращайтесь домой. По идее и конфликт скоро погасим, не допустим потерь. На провокации ответим достойно.

  - Что мне жене сказать? Что жив? Она ночей не спит, женщина...

  В общем, Игнат вернулся ни с чем. И потекли дни, наполненные тревоги за Мишу. Особенно тяжело было ночами, Маше всё время снились кошмары, пересказать которые было сложно. Какие-то взрывы, стоны, голос сына, зовущий на помощь. Маша начинала кричать от страха, просыпалась сама, будила мужа и Антошку. С трудом удавалось снова уснуть. А ведь Игнату с утра опять за баранку.

  "Господи, дай мне покоя, я устала, я скоро с ума сойду" - так Маша начала молиться каждый вечер. Попросила мужа купить в городе небольшую икону, повесила её над кроватью, часто шёпотом разговаривала с ней, когда никто не видел...

  Семья готовилась встречать новый год. На площади торговали небольшими ёлочками, хиленькими, но уж очень задорого. Оно и понятно: степи кругом, не то, что деревьев - кустиков не найти. Только посадки абрикосов, яблонь, орехов. Купили тую, посадили у дома и украсили мишурой. Получилось похоже. Жаль, что подарки под такую "ёлочку" некуда положить. Антошке купили большой конструктор "Лего", Наташе красивые сапожки, в которых необходимости не было, так как зимы здесь мягкие, бесснежные. Но девочка так давно мечтала о них, решили порадовать, ведь строгие порядки в селе и в школе не позволяли никаких вольностей в одежде. Даже красивые светло-русые волосы приходилось прятать под платком.

  Мама с дочкой наготовили всяких вкусностей, Игнат съездил за Маришей, только Миши не хватало для полного счастья. Но Маша утешала себя мыслями, что немного сыну осталось служить, весной домой вернётся.

  Десятого января пришло письмо...

  "Ваш сын, Матвеев Михаил Игнатович, пропал без вести". Дальше Маша не читала...
  Очнулась на своей кровати, рядом стояла испуганная Наташа.

  - Мамочка, как ты меня напугала. Я думала... Я тебя еле подняла с пола. Как "Скорую" вызвать я не знаю. Что у тебя болит? - девочка держала в дрожащих руках телефон.

  - Не надо "Скорую", со мной всё в порядке. Я сейчас встану. Ты Антошку со двора приведи, холодно сегодня. Ничего, просто голова закружилась. Прошло уже, - Маша решила никому ничего не говорить. Пропал - это ещё не... Дальше думать было страшно.

  Вечером вернулся Игнат, отвозивший Маришу к тёще. Уже когда легли спать, осторожно спросил:

  - Ты чего такая? С соседями поругалась или ещё кто обидел? Плюнь и забудь. Мы живём своей семьёй, а другие пусть сами за собой смотрят. Идриса, по слухам, посадили, и слава Богу. И Мурада сыновья давно не появлялись. А у нас дети золотые, за них можно не переживать.

  Тут Маша не выдержала и достала из-под божницы заказное письмо. Игнат прочёл раз, прочёл второй, сложил аккуратно и сам убрал на прежнее место.

  - Что же... Будем ждать. Может - в госпитале, может - в плену. Ты успокойся. Вернётся. И я не хочу, чтобы ты по нему молебны заказывала. Сама как чувствуешь: жив? - Маша кивнула. - Ну вот, материнское сердце не обманешь. Никому не говори, а там видно будет.

  Но с того вечера Маша часто чувствовала от мужа запах спиртного. Выпивал Игнат тайком, но почти каждый день.

 Прошла зима, промчалась "скорым" весна.

  Мариша закончила школу с хорошими отметками и решила поступать в колледж в городе, в краевом центре. Плохо или не очень, но бабушка следила за поведением внучки, а в городе столько соблазнов. Жить в в общежитии - мало ли какие подружки будут, а снимать угол - вообще будет предоставлена сама себе. Хотя Мариша вполне здравомыслящая девушка, но опасения за неё были. Игнат не смог поехать с дочкой, поехала Маша. Антошку оставила с Наташей, тоже уже почти взрослой, шестнадцать лет не шутки.

  Остановились Маша с Маришей у дальней родственницы, Машиной троюродной сестры, доброжелательной и радушной. Сима жила со взрослым сыном в малогабаритной двушке на окраине. Сразу предложила, чтобы Мариша поселилась у них, "Бесплатно, какие деньги! Только на еду присылайте, у меня зарплата небольшая, а Юрчик сам ещё учится. Подрабатывает по возможности, но..."

  Сдали документы, Маша поговорила в приёмной комиссии о вероятности зачисления, её уверили, что по баллам девочка в любом случае проходит. С тяжёлым сердцем Маша вернулась в село, так и не ставшее родным. Чувствовала, что Мариша уже отрезанный ломоть. Хотя и понимала, что для дочки лучше жить в городе, а всё равно... Родная же кровиночка, как руку отрезали...

  О Мише сведений так и не было. Игнат, бывая в райцентре, всегда заезжал в военкомат. Но там  лишь разводили руками. "Если будут любые известия - сразу сообщим".

  Игнат всегда считал Мишу своим сыном, ведь с пелёнок растил и воспитывал, кормил, одевал, ругал за шкоды и хвалил за успехи. Совместная работа ещё больше сблизила, стали товарищами. Вовремя отвадил сына от нехорошей компании. Жаль, что образования дать не получилось, но парень вырос работящим и добрым. Очень скучал Игнат по сыну... Поэтому всё чаще прикладывался к бутылке. Вечером, после работы. Но количество выпитого неуклонно увеличивалось. Всё тяжелее было вставать по утрам, и настал день, когда впервые пришлось опохмелиться...

  Маша слёзно умоляла мужа не пить, напоминала о прошлой трагедии, но её слова падали в пустоту. Игнат уже с трудом воспринимал действительность. Наконец, не выдержал Салман.

  - Ты, дорогой, или прекращай с похмелья выходить на работу, или я тебя уволю. Последний раз предупреждаю. Мне проблемы не нужны.

  И всё-таки уволил спустя всего несколько дней, когда Игнат пришёл утром вообще невменяемым.

Маша уговаривала мужа остановиться, прийти в себя. Напоминала о судьбе умершего от пьянки друга. Всё было без толка, Игнат пил ежедневно, пропивая полученные под расчёт деньги.

  - Машенька, ты пойми меня. Ведь это я один во всём виноват. Если бы не выпил тогда на поминках... И жили бы счастливо все вместе. И переехать пришлось тоже из-за меня. Надо было терпеть упрёки соседей, они ведь были правы, я их дочь загубил, и младенца тоже... И здесь можно было Идриса посадить, тогда Маришу не пришлось бы увозить. И Миша... если бы учился, так отсрочка положена была бы, не попал на границу. Всё я один... Не мужик, не муж, не отец! Зачем я вообще такой нужен, кому?

  - Что ты говоришь? А мне, а Наташе, а Антоше? И Мариша пусть и не с нами, но жива-здорова, учится, нас навещает. Дети вырастают и уходят в свою жизнь, что в этом такого? А Миша... я его жду, вернётся, не отчаивайся зря. Вот бросишь пить, опять работать Салман возьмёт, я его упрошу. Подумай о детях, обо мне, - Маша обнимала мужа, плакала, целовала, шептала нежные слова.

  Но всё было по-прежнему. С утра Игнат шёл опохмелиться, а уже в полдень за Машей кто-нибудь прибегал, чтобы сообщить, где валяется в беспамятстве её муж.

  Когда закончились деньги, а в долг тоже перестали давать даже хлеб, Маша в отчаянии пошла в соседнее село, в церковь. На последние копейки взяла три свечки и обратилась к старушке на паперти с вопросом:

  - Подскажите, куда ставить надо за здравие, а куда за упокой?

  - Пойдём, милая, всё покажу, - старушка бодро поднялась и вместе с Машей вошла в храм. - Вот тут, справа, за упокой. Кто у тебя умер?

  - Давно это было, муж на машине сбил беременную. Он давно отсидел положенное, а вина его до сих пор гнетёт. Это понятно, но стал пить сильно из-за этого. Я подумала, что надо свечку поставить... Как вы думаете: за умершего младенца тоже надо поставить? У меня ещё сын без вести, я хочу за здравие...

  - Эх, доча... Я тебе могу неправильно подсказать. Не очень разбираюсь в таких вопросах. Подожди, скоро батюшка придёт, с ним посоветуйся. а то сделаешь только хуже.

  Маша поблагодарила добрую женщину и присела на ступеньки у входа. Через час с небольшим подошёл и батюшка. Нестарый, полноватый, с небольшой бородкой, с добрым взглядом светлых глаз. Он сам обратился к Маше с вопросом, не его ли она дожидается. Маша поделилась своей проблемой, батюшка разъяснил, как правильно сделать, потом пригласил на лавочку в уголке и расспросил обо всём, что привело женщину в церковь.

  Обратный путь Маша прошла успокоенная, дома помолилась перед иконой. Решила покрестить Наташу с Антошкой. И вообще с того дня стала рьяной прихожанкой, потом начала работать в лавочке при церкви. Земные заботы постепенно отошли на второй план, стали казаться неважными...

 Игнат не сразу заметил, что в доме нет еды, что жена вечно отсутствует. Спали супруги давно врозь, в разных комнатах. Наташа закончила школу и уехала жить к старшей сестре, Марина вышла замуж за сына тёти Симы Юрия и родила хорошенькую девочку, назвала её в честь свекрови. Юрий и Наташа работали в одной организации, получали вполне приличную зарплату, так что всё в их дружной семье было счастливо. Единственное, что первое время напрягало - теснота в двухкомнатной квартирке, но и это разрешилось со временем. Мать Маши долго болела, часто лежала в больнице, потом тихо скончалась, оставив по завещанию права на дом на имя Марины. На семейном совете решили дом пока не продавать, "А там видно будет".

  Маша рада была за дочерей, что устроили свою жизнь сами, денег не просили, но их и взять было бы неоткуда. В церкви платили копейки, но батюшка делился пожертвованными продуктами и изредка принесёнными богатыми прихожанками вещами. Маше мало что нужно было, но Антоша рос, одежда на нём расползалась из-за редких стирок, обувь становилась мала. Игнат зимой и летом ходил в чьей-то заношенной шинели и резиновых сапогах. Он то копал соседям огороды, то помогал на чьей-нибудь стройке, но все заработанные деньги в тот же день пропивал. Салман его ни на какую работу не брал, другие фермеры не доверяли даже пасти овец, опасаясь, что пьяный не уследит или будет продавать их скот за спиртное.

  Как-то раз собутыльники подговорили Игната поехать на тракторе за сеном. Трактор надо было угнать, а сено украсть. Сговорились на поздний вечер. Всё пошло не так, как задумывалось. Отцепить прицеп не получилось, так с ним и угнали... На косогоре трактор перевернулся, и пьяный водитель выпал как раз под колёса прицепа. За рулём был Игнат. Через двое суток его похоронили...

  Маша хотела заказать отпевание, но вспомнила, что никогда не интересовалась, крещён ли муж. Ей пришла в голову мысль, что в этом всё и дело: не было у Игната ангела-хранителя, некому было удерживать от пьянства. Купила самый простенький крестик и надела на шею сыну, приказав никогда не снимать. Антон отказывался молиться и поститься, но материным наставлениям не противоречил.

  Вот такая случилась грустная история... А ведь такие были планы, такие надежды на счастливую долгую жизнь...