Кара-Тэке - сокращённый вариант

Владимир Крылов - http://www.proza.ru/avtor/vlad0507

Я собирался в отпуск на мой любимый Тянь-Шань.
Меня всегда влекло к суперменству. Конечно, я затевал немыслимую авантюру – пройти горный маршрут в одиночку. В горных походах полно опасностей: находясь в нескольких днях пути не только от ближайшего убогого кишлака, но даже и от ближайшего чабана с его овцами, можно сломать ногу, быть укушенным змеёй, скорпионом, тарантулом, кара-куртом…
Но я зачитывался репортажами об одиночных путешествиях Наоми Уэмуры, Алена Бомбара  и, особенно, Райнхольда Месснера.
 Для максимального облегчения веса рюкзака я решил идти без палатки, ибо в выбранном горном районе дожди редки и кратковременны.   
 В Ташкенте я сел на автобус Ташкент – Фрунзе и, выйдя ровно посередине, оказался в начальной точке моего маршрута. Путешествие началось!
 Дорогу я уточнял у изредка встречавшихся чабанов, изъяснявшихся примерно так: «Идёшь вода, два вода – идёшь правый вода. Перевал баранка не ходит, голик ходит», что означало: «Поднимаешься вдоль реки, дойдёшь до слияния двух речек – идёшь по правой речке. Через перевал бараны не пройдут, но геологи ходят».
Взойдя на очередной перевал, я увидел внизу изумительной красоты синее озеро в окружении скалистых берегов и сразу решил сделать там днёвку. Но к озеру ещё предстояло спуститься, а склон прерывался отвесным скальным участком. К счастью он был всего около пяти метров. Достав верёвку, я закинул её за выступ скалы и, крепко сжимая сдвоенную верёвку, стал спускаться. Это было против всяких правил: один из концов верёвки мог выскользнуть из пальцев, и я бы полетел вниз. Но я благополучно спустился и вскоре оказался на берегу озера с белыми пятнами льдин на синей воде.
Искупавшись, я стал искать камни для печки. Раздвинув руками стебли травы, я увидел в десяти сантиметрах от моих пальцев двух змей, лежащих на камне. Одна была чёрная, другая – оранжевая. Их тела переплелись, и это было очень красиво. Побеспокоенные змеи заструились в щели между камнями. Камень, на котором они лежали, был как раз подходящей формы – с плоскими гранями. Я взял его, соблюдая меры предосторожности: в горах камни следует брать только за верхнюю часть, ни в коем случае не подсовывая руки под них, ибо там может оказаться скорпион, фаланга, кара-курт, змея… Найдя ещё один такой же, я положил их рядом с промежутком сантиметров в десять и с одной стороны закрыл промежуток третьим камнем. Печка готова. Я поставил сверху кастрюлю с водой из озера. На этой высоте кусты уже не росли, и мне пришлось варить обед, непрерывно подкладывая в печку пучки сухой травы. Но суп из пакетика варится быстро даже на высоте 3000 м, где температура кипения – около девяноста градусов.
Уже темнело. Я кинул на камни свой матрасик, на него – спальник, и крепко уснул, не думая ни о каких змеях.
Утром, проснувшись от яркого солнца, я расстегнул спальник. Из-под него, откуда-то сбоку, испуганная серая змейка метнулась в траву. Видимо, вечером она прильнула к тёплому боку спальника, чтобы переждать холодную ночь.
Позавтракав, я пошёл по тропе, огибающей озеро. Я шагал, любуясь видами невозможной красоты, открывавшимися мне за каждым новым поворотом тропы. Что может быть красивее разноцветных скал, ограждающих синие воды кажущегося бездонным горного озера со сползающим в него ледником!
На противоположном конце озера я заметил две шевелящиеся фигурки и направился туда, не сомневаясь в радушной встрече: чабаны, месяцами скучая в окружении овец, всегда приглашали в гости проходящую группу, угощая чаем с лепёшкой, а изредка – и баранинкой.
Вот и сейчас фигурки, завидя меня, призывно замахали руками. Подойдя, я увидел двух парнишек, один – лет восемнадцати,  другой – двенадцати-тринадцати. Они суетились вокруг лежащей овцы со связанными ногами.
- Баранка болеет! – пояснил старший. – Камень с горы упал.
Он показал на распухшее до невероятных размеров ухо овцы. В ране кишели черви.
- Сейчас лечить будем!
На появившейся коробке я с изумлением прочёл: «Дуст». Дуст уже много лет был запрещён к применению в СССР как сильный канцероген. Но, видимо, в Киргизии его ещё производили.
Парень зачерпнул ладонью из коробки пригоршню порошка и засыпал в узкое горло бутылки из-под водки, попутно осыпав свои штаны и расстеленную на камнях тряпку. Спустившись к озеру, он наполнил бутылку до половины водой и, закрыв горлышко ладонью, стал взбалтывать. Затем обильно полил рану, опухоль и остатки вылил внутрь уха, где также кишели черви.
- Очень хорошо лечит! – радостно сообщил он. – Все черви сдохнут!
- А овца от такого лечения не сдохнет? – осторожно поинтересовался я.
- Сдохнет – шашлык будет! – так же радостно ответил парень.
- Вот и всё! – швырнул он бутылку в прекрасные воды горного озера. – Сейчас чай будем пить!
Кивком он пригласил меня за собой в хижину. Как и все горные чабанские хижины, она была сложена из камней, ничем не скреплённых между собой. Вместо двери висела плотная тряпка, а крыша состояла из кривых стволов арчи, на которые были насыпаны всё те же камни. Внутри на сложенном из камней очаге стоял закопчённый казан, рядом валялся такой же закопчённый чайник. У задней стены лежало несколько сложенных одеял.
Парень смахнул рукавом с куска полиэтилена мышиный помёт, достал из подвешенного от мышей к потолку мешка пакет с мукой, насыпал кучку на полиэтилен, посолил и налил в сделанное в кучке углубление воды. Быстро замесив тесто, он раскатал его валявшейся тут же  палкой и шлёпнул готовую лепёшку на стенку раскалившегося к тому времени казана.
Я с сомнением смотрел на все эти манипуляции, прикидывая, сколько же дуста попало с немытых рук парня в лепёшку, не говоря уже о мышином помёте и валяющихся повсюду овечьих шариках. А когда он, вынеся готовую лепёшку наружу, разломал её по тамошнему обычаю на куски и разложил на тряпке, над которой сыпал в бутылку дуст, я поспешно вскочил и, вспомнив, что мне нужно срочно идти, быстро зашагал от этих гостеприимных хозяев.
С рассветом я встал и, позавтракав, зашагал вприпрыжку вверх по тропе в трусах и распахнутой рубашке с короткими рукавами. Энергия пёрла из меня.
Вдруг я увидел, что навстречу мне тяжело спускается по тропе группа туристов, грохоча по камням тяжёлыми альпинистскими ботинками с триконями. Они были облачены в брезентовые штормовки, такие же штаны, увешаны карабинами, верёвками, ледорубами, и пот лил с них градом. Увидев меня, туристы остановились, поздоровались и стали расспрашивать, кто я да откуда. Я ответил, что подыскиваю место для стоянки перед перевалом.
- Ну, удачи! – сказал на прощание командир группы. – Каратока – серьёзный перевал!
Не придав значения его словам, я снова весело поскакал вверх по тропе и к вечеру очутился на леднике, окружённом горами со всех сторон, кроме небольшого прохода, через который с ледника стекала вниз речка. Такие места в горах называются цирками. Солнце уже клонилось к закату, но ночевать на леднике не хотелось, и я решил пройти перевал сходу. Полчаса подъёма по крутому скальному склону – и я на гребне! Полюбовавшись открывшимися мне горными видами хребтов, вершин и ледников, я начал спуск. Но метров через пятьдесят обнаружил, что внизу – десятки метров отвесных скал. Полазив туда-сюда и не найдя никакого проходимого пути вниз, я полез обратно по узкому кулуару – единственному пути вверх из того места, где я оказался после моих метаний по склону. На гребень я вылез не там, где в первый раз перевалил его, и увидел, что обращённый к цирку склон представляет собой гладкую каменную плиту под углом около шестидесяти градусов. Пришлось мне, держась руками за острый гребень и перебирая ногами по плите, перемещаться вбок. Я двигался и представлял себя крошечной точкой на карте, перемещающейся на высоте четырёх тысяч метров по скальному гребню…
Метров через двадцать плита кончилась, и начались обычные скалы, по которым можно было спуститься к леднику. От всех этих метаний я подустал и присел на выступе отдохнуть и подумать. Солнце уже заходило за хребёт. Темнеет в горах очень быстро. Что делать?  Ночевать на леднике не хотелось,  к тому же я был очень уязвлён неудачей. «Чёрт побери, -  подумал я, - не может быть, чтобы я не спустился!». Меня словно подбросило, и я снова полез через  гребень. Выброс адреналина придал мне силы, и я чуть ли не бегом скакал по крутым скалам. Но, куда я ни совался, везде были вертикальные обрывы.
Пришлось опять возвращаться через гребень на склон цирка. На этот раз я благоразумно запомнил место, где перелезал, чтобы не попасть на плиту.
И вот я снова сижу на скальном выступе горного склона и смотрю вниз на ледник. Адреналин иссяк, и сразу навалилась усталость. Хотелось есть и пить. Я вспомнил о маленькой книжечке из серии «По родным просторам», описывающей маршруты и перевалы в этом горном районе. Листая страницы, я увидел название перевала: «Кара – Тэке».  «Каратока – серьёзный перевал!» - тут же прозвучало у меня в ушах. Ну, конечно же, «Каратока» и есть искажённое «Кара – Тэке»!
Автор писал, что прямой спуск с перевала невозможен. Перевалив через гребень, следует пройти по склону около трёх километров вправо и только там спускаться.
Я в третий раз полез на гребень, не думая, что могу опять не найти спуска и застряну на скалах в темноте холодной горной ночи. Адреналин снова пошёл в кровь, и я лез по скалам вправо, не чувствуя усталости. Уже в сумерках я добрался до осыпи, переходящей внизу в покрытый травой склон. Вот он – долгожданный спуск! Быстро спустившись огромными прыжками по ползущим вместе со мной вниз камням осыпи, я, наконец, очутился на травяном склоне. Уже почти стемнело. Внизу призывно шумела река, но до неё было ещё далеко, а пить хотелось безумно. Целый день пути под жарким солнцем, обильный пот мгновенно испаряется в разрежённой высокогорной атмосфере, много влаги выходит и через интенсивно работающие лёгкие…
Я пожевал кислые листья попавшегося на пути конского щавеля. Стало легче. В темноте я быстро спускался по крутому, покрытому скользкой травой склону, не думая, что могу поскользнуться и покатиться вниз или провалиться в нору сурка и сломать ногу… Меня тянул вниз шум рвущейся сквозь камни воды, где я смогу напиться.
Часа через полтора этого жуткого спуска я оказался у воды. Вскрыв неприкосновенный запас – банку сгущёнки, я отлил половину в кружку, долил доверху ледяной воды, размешал и припал губами. Казалось, этот божественный напиток всасывался в кровь прямо во рту, не доходя до горла!
В полной темноте я кинул на камни коврик, залез в спальник и крепко уснул.
Проснулся я от яркого солнца. Выбравшись из спальника, я с изумлением смотрел на своё ложе: я провёл ночь, лёжа на валунах размером с хороший арбуз! Как я там спал? Но чувствовал я себя прекрасно отдохнувшим и полным сил.
 Я вылил в кружку остатки сгущёнки, снова дополнил ледяной водой из речки и, выпив этот волшебный нектар, бодро зашагал вниз, размышляя о роли случая в нашей жизни. Не встреться мне группа туристов, не скажи их командир «Каратока – серьёзный перевал!», не будь со мной книжечки – не шёл бы я сейчас здесь!