Украли трактор

                УКРАЛИ ТРАКТОР



Дядя Петя встал рано. Утром работы много по хозяйству. Нужно накормить скотину, или, как говорят в деревне, управиться. Скота много: корова, нетель, овцы, свиньи, кроме этого много разной птицы, но смотреть за ней - женское занятие. А днём и ребятишки управляются. Но сегодня всё, как-то не заладилось. Коровье пойло едва не разлил, об свинью запнулся, в навоз влез. В сердцах обматерил жену, словно это она ему подножки ставила. Недоброе было утро. Нужно было ещё и трактор ремонтировать. Дядя Петя не то, чтоб не любил этого делать, просто не было запчастей, а ходить где-то что-то искать, потом ставить рухлядь на технику, которая и неделю не работала. Но делать нечего, запчасти привозили редко, а работать надо.
Дядя Петя, управившись, зашёл домой, немного перекусил и сел на крыльцо, выкурить цигарку. В деревне мужики курили махорку, ничего другого не признавали. Можно, конечно, было курить и папиросы, но они стоили дорого, а махорка в самый раз. Газет, чтобы ещё закручивать, хватало. А там хочешь цигарку в палец толщиной, хочешь «козью ножку-это уж, как душе угодно. Дядя Петя свернул себе хорошую, большую самокрутку. Как говорится и глазам не стыдно, и душе радостно. «Козью ножку» - это баловство. Так делают пацаны, да, у кого в руках «мыши шеборшаться», кто не может свернуть что-нибудь стоящее. Раскурив цигарку, выпустив облако синего дыма, дядя Петя прищурился и рукой смахнул слезинку со щеки. Добрая махорка выбивала слёзы. 
Дядя Петя коренной деревенский. Он и родился здесь, и всю жизнь прожил здесь, никуда не выезжая. Разве, только, в армию призывали служить, но это было так давно, что уж и подзабылось. Разве, что ездил в районный центр на базар, да ещё по каким - либо причинам. Но это не в счёт. Здесь всё родное, знакомое и любимое, словно дитю материнская юбка. Он не понимал людей, уезжающих неизвестно зачем, болтающихся по миру, а потом жалующихся, на всё, и скучавших по родным местам. А чего было бегать? На месте и камень мхом обрастает. «Вот так и поразъедутся все, и некому будет в деревне жить. Маленьких ребятишек в деревне уже и нет. Привозят внуков из города, да и то редко, вот и все дети. А свои, которые здесь живут, уже скоро и школу позаканчивают, и разъедутся кто куда. Летом ещё видать кого-то, а зимой посреди недели улицы, словно вымершие. И опустеет всё.  Сколько уже деревень в округе нет. Одни названия остались. Да, какие: Цыганки, Еланка, Перевоз, Светлое, Тропа, Лука, а сколько их, позабытых? Старики помнят ещё, да сколько их осталось тех стариков? И, ведь, жили люди. Работали, радовались, планы строили какие-то. Про некоторые просто помнят, к другим скоро совсем зарастут, еле приметные ещё, дороги».
Дядя Петя докурил самокрутку и направился к трактору, который он ставил возле дома. Все механизаторы ставили технику возле дома. Оно, можно, и на площади, где всё хранилось раньше, но рядом с домом проще. Вышел, завёл и поехал, а так полдеревни ещё топать надо. А зимой и вода горячая дома есть. Зимой кто не хотел греть воду дома, ставил трактора на ферме. Там  специально грели воду скоту, хватало и для техники. Дядя Петя подошёл к трактору и обомлел. Трактора на месте не было. Он стоял и не мог сообразить, что трактора не было. Конечно, это был не какой-нибудь большой трактор, но всё ж не игрушка, которую можно было положить в карман. Дядя Петя растерялся. В деревне не только трактор, никто полено дров чужое не брал, а тут трактор. Небольшой, на таких на вокзале посылки развозят. По какой–то разнарядке он попал в деревню. Его сразу прозвали «поколка». Его мотор звучал, как пок – пок – пок.   Поначалу на нём ребятишки катались, ровно для забавы был, но потом прислали навесное оборудование, и ему нашлась работа. И пахал, и косил, и сгребал сено, бочку с водой таскал. И вот пропал. По следам ничего нельзя было разобрать, только, что прогнали колхозное стадо, а потом и деревенское следом. Какие уж тут следы? Дядя Петя растерялся настолько, что вместо того, чтобы что делать, сел на чурку и стал сворачивать внеочередную самокрутку.  Причина была веская. Он стал размышлять, как можно утащить технику и не оставить следов. Это ведь не навильник сена. Там и то труха останется, а тут ничего. Точно вознеслась. Скурив до конца цигарку, он пошёл домой, выяснять у жены, может она чего знает. Может ночью, что слыхала?
– Ты ничего ночью не слышала? Может, шебаршился кто возле дома, или собаки брехали на чужих.
– Ничего не слышала. Тихо, вроде, было. Только вот петух, чего-то не кричал утром. А, может, заспала я и не слыхала. Случилось что? – жена говорила, не отрываясь от квашни.
 Она взбивала тесто и собиралась печь хлеб.
– Случилось что? – он передразнил жену, – случилось! Трактор спёрли!
– Как же ты его сопрёшь, он же тяжёлый. Его не подымешь,– жена насторожилась, она понимала, что произошло странное, но муж не хочет ей сказать правду. – Толком скажи, что случилось?
– Оглохла, что-ли, я же сказал, что трактор спёрли!
–Может бригадир забрал?– предположила жена.
– Дура! Как он просто так заберёт, на верёвке, что-ли утащит! Ты, что не услышала бы, как трактор запускают?
– Да, ну тебя, – жена махнула рукой, – шутки тут шутишь, а мне тесто надо ставить уже.
– Какие шутки! –  крикнул он и вышел на улицу.
Там было тихо и спокойно, словно ничего и не произошло. Тут трактор украли, а на  улице тишь и благодать. Дядя Петя снова осмотрел место, где стоял трактор, но его не было. И тут он вспомнил, что жена говорила про бригадира. «Может и правда забрал, а я и не слышал. Нет, это надо же трактор забрать и ничего не сказать. Ладно бы бабу свёл, от неё одни хлопоты, а тут трактор, а это уже колхозное имущество. И за него могут хороший срок впаять». И он направился в правлении колхоза. По дороге  уже напридумывал слова, которые он скажет бригадиру за такие шутки. Так начальство не должно шутить. Он так разогнался, что куры едва успевали улетать из– под ног.
Возле правления колхоза толпилось много народу. Кто-то получил разнарядку и курил с мужиками, кто-то ждал, когда позовут и отправят куда-нибудь на работу. Постоянное место только у механизаторов и доярок. Остальные работали, где было нужно в этот момент. Дядя Петя пролетел мимо всех, словно перепуганная собака, ни кого не замечая. Распахнув дверь, он выпалил бригадиру:
– Ты, зачем трактор забрал? Я собирался сегодня ремонтировать его!
– Какой трактор? – бригадир нехотя оторвал взгляд от бумаг, разложенных на столе. – Хотел делать, так делай. Запчасти посмотри на складе. С ходовых тракторов ничего не снимай.
– Ну. Дак. Это,– промямлил дядя Петя, – а трактора нету.
– Как нету? Иди работай, не мешай. Я и без тебя разобраться не могу, – бригадир опять склонился к столу.
– Нету трактора. Вчера был, я ещё вечером с него кувалдочку брал, а сегодня нету.
– Ты, что пьяный был, не помнишь, куда трактор поставил? – бригадир почувствовал неладное.
– Не пил вчера. Давно не пил, дня три уже, – дядя Петя понял, что нужно «сушить сухари».
Никто с ним разговаривать не будет. Разговор короткий: или подай трактор, или в тюрьму. И срок за колхозное добро  светит не маленький. Лет десять дадут, это самое малое. Сколько же мне будет, когда выйду. Он стал прикидывать сроки, словно это сейчас было самое главное.
– Так ты, что, серьёзно? – увидев, растерянный взгляд дяди Пети, бригадир медленно вылез из-за стола и направился к выходу. – Пошли искать.
Несколько мужиков увязались следом. Бригадир сначала вышел на середину улицы. Оттуда вся деревня, состоявшая из одной улицы, просматривалась насквозь. И трактор было бы видно, но его не было. Тогда все пошли к дому дяди Пети.
 Никаких следов, ни самого трактора не было. И это было самое удивительное.
– Может он вознёсся? – предположил кто-то.
– Да-а,– протянул бригадир. – Тут пукнешь в одном краю деревни, и так скажут, что в штаны навалил, а здесь трактор исчез, и тихо – мирно. Никто ничего не видел.
– Милицию надо вызывать, – сказал какой-то доброхот.
– Успеешь ты милицию!– разозлился бригадир. – Надо людей поспрашивать, может кто-то и видел.
Мужики стали строить предположения, что будет дяде Пете, если трактор не найдётся. Не сам же он – трактор, в конце концов, уехал. Образовалась целая конференция. Предположения строили всякие разные. Одно печальней другого. Дядя Петя сник с лица, стоял и курил молча.
– А, ну-ка, цыц! – прикрикнул бригадир, – вы ещё президиум выберите! Человеку и так не по себе, а вы ещё ерунду несёте всякую.
Уже с полчаса мужики судачили о происшествии, как к ним подошёл соседский  маленький парнишка, лет пяти. Он немного постоял, посмотрел на взрослых и сказал:
– Дядя Петя, а ты зачем на крышу заехал?
Наступила тишина. Все дружно посмотрели на крышу большого сарая, но там был только зелёный мох, проросший через тёс.
Мальчик указал рукой за сарай, туда, где находился небольшой навес, крытый толстым тёсом. Под навесом была сделана печка, на ней летом варили и себе, и скотине. Скат был совсем пологий и на нём, как на постаменте стояла «поколка». С того места, где стояла толпа, его не было видно из-за сарая.  Все недоумённо молчали. Кто-то закурил махорочки, и только бригадир тихо сказал:
– А говорил, что не пил.
– Ей богу не пил, – перекрестился дядя Петя, слывший безбожником. И он выразился так, что видавшие всякое мужики лишь открыли рты.
– И кто ж это сотворил? – спросил бригадир и вдруг громко расхохотался.  У всех тоже посветлели лица. Не хотелось верить, что в деревне завёлся вор. Ему и завестись негде. В деревне во все времена домов не закрывали. Притворят дверь колышком, чтобы свиньи, случаем, не забрели в дом, да не пакостили, вот вся охрана. И самое главное: воровать было нечего. Деньги особо не водились, их много не заработаешь в колхозе, а, что поросят каких продавали, так на одежду разную, да разные надобности едва хватало. Других доходов не было. Если какое молоко продать, или яйца, так их возить далеко, и не на чем.
 И всем стало понятно, что это молодёжь так повеселилась.
– Милицию надо вызывать, – сказал кто-то, –  участковому звонить.
–  Да,– поддакнул дядя Петя, после всего случившегося, его немного «потряхивало». После всего пережитого за сегодняшнее утро, когда он уже и посадил себя в тюрьму, и придумал много разного, его разбирало зло. – Эх, попался бы мне сейчас этот шутник, голову скрутил бы, не задумался.
– Так, иди, скрути, – сказал председатель.
– Ты знаешь, кто делов натворил?
– А ты и не знаешь?– усмехнулся бригадир, – А то давай участкового. Забыли, как сами вытворяли тоже немало? Что–то помнится и телегу на крышу закатывали, кресты ночью с кладбища таскали, по огородам шарили первые огурцы. А кто лествяничный хлыст разворачивал поперёк дороги каждую ночь, пока его не распилили на чурки. И эти чурки ещё норовили к соседу перекатать. Что, постарели так?
– Так, то телега, а это трактор, – пробубнил дядя Петя.
– А не помните, кто вместо конных саней с горы спустили тракторные, да ещё в овраг попали, едва трактором вытащили?
Мужики сени, на брёвна, закурили, и стали со смехом вспоминать проделки молодости.  В деревне это было такой традицией. Молодые всегда что–нибудь вытворяли, но без злости. Большой урон не наносили. Доставалось больше тому, кто на это бурно реагировал. Молчунам неинтересно. Бывало, среди ночи кирпич на крышу закинут, или тем же кирпичом по углу дома потрут, кажется, что дом разваливается. Летом, какая – нибудь баба похвалится, что у неё огурцы поспели, глядишь, и нету первых огурцов. Зимой у кошёвок снимали оглобли и катались толпой с горы, как на простых санках. Вернее съезжали вниз и оставляли её там.
– Всё – равно наказать надо, – сказал дядя Петя. Наверное, потому, что в этот раз досталось на его долю. – Это не дело такое спускать с рук.
– Кого наказывать будешь? Ты сначала узнай, кто это сделал, а потом хоть в суд подавай. Только, я почему-то думаю, что без твоего племянника не обошлось. Собаки-то не лаяли. Здесь не только вдвоём не осилишь, но и впятером, так, что ищи, кто виноват. Наверняка вся молодёжь учувствовала.
– Эх, такую бы силушку, да на доброе дело, – вздохнул кто-то, – как, я понимаю, кто бы ни  затаскивал его сюда, а снимать нам.
– Подсобите,  мужики, – засуетился дядя Петя.
– С тебя бутылка.
– Уж, как водится. Надо, так будет.
Орудия преступления были тут же под забором. Две толстые широкие плахи, по которым катили технику, столбики, служившие упором, чтобы плахи не прогнулись. И небольшие чурочки, для упора. Спустили через час. Положили плахи, привязали спереди верёвку. Верёвкой со двора несколько человек держали, чтобы не скатился, остальные принимали.
 Не такой и тяжёлый трактор оказался. Компанией и чертей гонять можно.
Вечером возле дома дяди Пети, вовсю, шумело застолье. Дело дошло и до гармошки. А чего не погулять в хорошей компании, главная, чтобы причина была серьёзная. Иначе, просто пьянка, без интересу.