Мальчик Джонни

Утром замглавы районной администрации вызвал к себе Ягодкина и сразу перешел к делу.

- Сейчас поступила информация. Записывай адрес... У них там вся стена опять чем-то красным обмазана! И мухи на неё садятся… Есть даже мнение — уж не кровью ли обмазали... Короче, разберись. Сколько можно, уже седьмой раз за неделю, жалобы поступают!... Полиция хулигана до сих пор не нашла... Езжай прямо сейчас на место! И никому не перепоручай — а то вечно друг на друга ответственность перекладываете! Действуй. И чтоб больше я об этой проблеме не слышал.

Ягодкин вздохнул, записал адрес и не спеша вышел на улицу. Приехав на место, он увидел хорошо знакомую картину: когда-то белая стена была сверху донизу тщательно вымазана «чем-то красным». Сегодня это была стена ресторанной кухни, вчера – склад, позавчера – трансформаторная будка, в четверг – еще что-то, уже и не припомнить… Возле ресторанной кухни собирался народ.

- Да не кровь это! – раздался голос какого-то парня, чиркнувшего пальцем по стене. – Не видно что ли? Краску наляпали!

- Не краску, а клюквенное варенье, - устало сказал Ягодкин и поднял с земли осколок банки с обрывком этикетки. На всех «местах преступления» попадались такие обрывки, а один раз даже — вся этикетка целиком… «Завод по производству варенья «Галатея». Более дурацкого названия придумать они никак не могли.
Ближе к вечеру Ягодкин сидел в кабинете директора «Галатеи» и, сообщив ему подробности случившегося, выслушивал в ответ его рассказ о том, что на заводе ничего нового или подозрительного не происходит. При этом оба собеседника прихлебывали чай, принесенный секретаршей, и лакомились клюквенным вареньем из блюдечек..Тенью на заднем плане мелькнул какой-то парнишка, подсунул руководителю завода документы на подпись и исчез.

- А новых сотрудников не было? – продолжал выспрашивать Ягодкин.

- Не-а… А хотя… Да вот, сейчас мне тут документы подсовывал… Бухгалтер наш новый, молоденький… Мальчик фактически. Не ахти какой бухгалтер, но мы его взяли чисто из экономии.

- Мало запросил?

- Да не то чтобы… просто, ссылаясь на наше российское законодательство, предложил выдавать ему двадцать процентов зарплаты готовой продукцией…

- Как зовут? – быстро спросил Ягодкин.

- Да кто его помнит… Мальчик и мальчик… Да вот, на футболке у него, вроде, имя написано – Джонни… Мальчик Джонни, стало быть. Пусть так и будет.

…..
Ягодкин сидел напротив мальчика Джонни в небольшом уютном кафе «Клюква», куда пригласил паренька для разговора.
 
- Ну и? Зачем стены портим? – осведомился сотрудник районной администрации.

- Я их не порчу, а украшаю, делаю ярче – и стены, и нашу с вами жизнь. Это своего рода искусство. Вот Сальвадор Дали стрелял из краски по холстам, - сказал мальчик Джонни, и вдруг одним движением свернул в трубочку часы, висевшие у него на шее на веревочке. Часы, оказывается, были сделаны из чего-то мягкого. Ягодкин удивленно поднял брови. За ту секунду, пока часы были свернуты, он заметил, что на футболке у бухгалтера написано не «Джонни» (как ошибочно считал директор клюквенного завода), а какое-то другое слово, причем, когда циферблат висел ровно, видны были только буквы Д и И.

- Вот посадят на пару суток или штрафанут… Сразу поймешь… в чем смысл творчества… как писал Бердяев… А оставшиеся у тебя банки варенья – конфискуют! Найдут им другое применение.

…..
Зачем Ягодкин пошел домой к мальчику Джонни? Ведь материала было уже достаточно для передачи в полицию и заведения дела... Наверное, он просто хотел посмотреть, как и где живет этот странный бухгалтер-стенописец… Открыла девица с ярко-зелеными волосами, желто-изумрудными ногтями, в пестром платье и в ажурном золотом украшении.

- А вы, наверное, Гала? – спросил Ягодкин.

- Его теперь уволят? Арестуют? Он гений, гений! Еще все поймут! – рыдала она через минуту, стоя возле длинной батареи банок с клюквенным вареньем. Над этой батареей висели портреты знаменитого испанского художника с почти вертикальными усами. Сам же Джонни, уже в другой, ярко-красной, домашней футболке, но с неизменными часами на шее, обнимал зеленоволосую девицу и гладил её по голове. Между прочим, на стенах были и еще какие-то картины – Ягодкину они очень понравились.

- А вон та, где зеленая луна восходит, это не вы ли рисовали? – вежливо спросил он у Джонни. Тот кивнул.

- Да, он, - перестав рыдать, с гордостью сказала девушка.

- Я вот, кстати, только на этих стенах, вареньем обмазанных, и заметил, что оно ведь, даже когда одного и того же сорта, не всегда одного цвета…

- Я нарочно столько банок принес, чтоб можно подбирать оттенки, - сказал Джонни.

- А знаете, - сказал Ягодкин, - между прочим, они были со вкусом подобраны.

- Конечно, ведь он старался, чтоб они не только по цвету, но и по вкусу сочетались… Вкус тоже ведь всегда немного отличается... - сказала девушка.

….
Ни арестовывать, ни штрафовать мальчика Джонни никто не стал, а зато Ягодкин рассказал о нём знакомому журналисту, и тот написал статью в интернет-журнал. Текст стал быстро расползаться по глобальной сети. Директор завода «Галатея» хотел было после этого уволить бухгалтера, но передумал, потому что на завод стали все чаще поступать звонки с просьбой нарисовать на заказ картину вареньем, расписать стену клюквой – между прочим, Джонни изобрел потом какой-то состав, чтоб варенье держалась годами и чтоб мухи его облетали стороной.

- Ну что ж, - говорил директор, - нам пиар только на пользу. Никогда, правда, и представить себе не мог, что мы будем конкурировать с лакокрасочным заводом…
 
Бухгалтер, впрочем, вскоре все равно уволился, потому что заказов было все больше (и не только на «сладкие» картины, но и на обычные) и он не успевал готовить квартальные отчеты. Но директор пережил это увольнение легко – он просто пересылал теперь, по договору, мальчику Джонни столько-то банок варенья ежемесячно и получал свой процент. Все были довольны и счастливы, в том числе и девушка с ярко-зелеными волосами и желто-изумрудными ногтями. Она, кстати, как раз работала бухгалтером на упомянутом выше лакокрасочном заводе (точнее, в том филиале, где изготавливают краску для волос и лак для ногтей) и часть зарплаты получала натурой...