Литература и сильные выражения

               
«Лучше убить ребёнка в колыбели, чем питать неосуществлённые желания» - таков шестьдесят восьмой афоризм знаменитых «Притчей ада» У. Блейка. Да вот, приходится поэтам употреблять такие вот «сильные выражения»… После «Притчей ада» У. Блейк впал в глубокую депрессию и пять лет ничего не писал. Богоборческий период не прошел для него даром. Он привел к синтезу ранних идиллистических представлений с «сатанизмом». Его взгляды и творчество были выстраданы в самом буквальном смысле. Другой великий поэт, наш Пушкин требовал «глаголом жечь сердца людей». Да, поэтам приходится иногда брать в свои хрупкие руки огнемет, для того, чтобы сжечь с наших сердец корку равнодушия, а порой что  и похуже.
Революционный демократ Н.Чернышевский так обосновывал  «теорию разумного эгоизма»: правильно понятый личный интерес совпадает с интересом общественным. В здоровом обществе индивиду должно быть свойственно честно трудиться и получать за этот труд достойную плату - а не воровать, грабить и  наживаться за счет других. Также как и забота о своей семье, родных и близких людях возвращается к нему  той же монетой.  Разумный эгоизм по Чернышевскому – это «жизнь во имя другого», это   есть не что иное, как этическое выражение необходимости объединения и взаимопомощи, взаимоподдержки людей. «Положителен только тот, кто хочет быть вполне человеком, заботясь о собственном благосостоянии, любит и других людей,  потому что одинокого счастья нет» - писал он. Прискорбно, что подобные мысли приходили  голову не царю, или скажем, министру внутренних дел, а революционеру, безвылазно сидевшему по тюрьмам.
Увы, слишком часто красивые и правильные слова употребляют все кому не лень, и тем более те, кому они не к лицу: ханжи, лицемеры, льстецы, подлецы, просто пустые и никчемные люди.
Максималист Маяковский писал: «Я люблю смотреть, как умирают дети» не потому что он был подонком. Другой великий поэт Хармс писал через несколько лет в миниатюре «Зовите меня капуцином»: «О детях я точно знаю, что их не надо вовсе пеленать, их надо уничтожать. Для этого я бы устроил в городе центральную яму и бросал бы туда детей». Это конечно, круто… Слишком. Но поэт не был жестоким или дурным человеком (какому вообще  чудовищу может прийти  в голову такое всерьез?!) Это были, конечно же, строки отчаяния… Надо смотреть  все в контексте. Маяковский лишь однажды прокомментировал  свою «цинически-садистскую» и «загадочную» строку в самом начале знаменитого стихотворения: «Надо знать, почему написано, когда написано и для кого написано». В 30-ые годы авангардную поэзию и прозу обэриутов и им подобных уже нигде не печатали. Свои, не побоюсь сказать, гениальные вещи Хармс писал «в стол», не надеясь в обозримом будущем быть напечатанным. А жить приходилось на «разрешенные» стихи  для детей. Разве автор мог люто ненавидеть детей, ведь он писал для них, и писал неплохо? Он ненавидел горькую для любого творца ситуацию невостребованности, когда не мог полноценно реализовать себя, ведь приходилось «наступать на горло своей песне» (как писал другой футурист, упомянутый  Маяковский), чтобы выжить  иметь хоть какие-то средства к существованию.
Маркиз де Сад, от фамилии которого произошло понятие «садизм»... Он описывал в своих книгах крайние жестокости, унижения и извращения. Герои его книг подчас – чудовищные преступники. «Вселенной насилия» назвал мир его книг Э. Лимонов. Но сам писатель, человек с очень несчастливой судьбой не был жестоким человеком.  Он даже попал в тюрьму за свое … добросердечие.  Хоть и сам был дворянином, де Сад ненавидел сословное общество и всем сердцем принял Великую французскую революцию 1789 года, тем более что революционеры освободили его из заточения в Бастилии. Будучи судьей, он вершил суд от  имени революции над аристократами. Но ведь вновь сам оказался в тюрьме! Оказалось, «слишком добрый» судья не вынес ни одного смертного приговора. А  как известно, революционеры не только казнили своих противников, но и в  конце концов рьяно принялись друг за друга. Гильотина работала без устали по полной, а писатель снова отправился «на нары» за то, что он слишком добрый, излишне  уважающий право человека на жизнь. Один из самых жутких его персонажей воспевает не «прелести» насильственной педофилии и педерастии, а  говорит, что самое главное удовольствие в жизни – это социальное неравенство. Оно дарит возможность безнаказанно растоптать другого человека.  Разве так считал автор?? Конечно, нет, все с точностью наоборот. Недаром он вложил эти слова в уста наиболее отвратительного персонажа своего романа «120 дней Содома»…