Незатейливые похождения молодого укропа

ГЛАВА 1. УКРОП – ЭТО ОПОРА НЕЗАЛЕЖНОСТИ
Молоденький паренек, лет двадцати, бесцельно брел по улице большого столичного, вполне европейского города. Его пустой взгляд не выражал ни единой мысли. Парню было все равно куда идти и что делать. Про таких, обычно говорят, что плывет, как известная субстанция по воде. В принципе так оно и было. Улица, по которой наш герой совершал променад, была не его родной улицей. Город тоже был не его. Что здесь делал молодой человек, пожалуй, он и сам того толком не знал. Не знал он еще очень много в этой жизни: как любить и быть любимым, как быть свободным, независимым и самостоятельным человеком, как устроить свою жизнь. Тот небольшой опыт, который был за его плечами, еще не мог быть основой, на которой можно было бы что-то строить. Не было в нем еще и той дерзновенной искорки и амбиций, которые становятся путеводными звездочками в жизни. Те прожитые годы его еще совсем не длинной жизни, не отличались какой-то особенной насыщенностью событий. Все стандартно: школа, срочная служба в армии, да вот теперь город, где он ныне и обитал и связывал с которым свои планы на дальнейшую жизнь.
Звали молодого человека Устим Капитонович Ропенко. Если оставить только инициалы и фамилию, то получится УКРопенко. Это обстоятельство обеспечило его «погонялом» на всю оставшуюся жизнь, которое, естественно, звучало - Укроп. Его все так и звали. Мы так же не будем противиться предписанию судьбы и оставим в покое и без изменения прицепившуюся к нему кличку. Тем более что по нынешним временам это «погоняло» для истинного патриота страны, гражданином которой Укроп состоял, было вполне благозвучно с подачи самого первого лица государства.
Как же Укроп появился в этом большом столичном городе? Все произошло очень просто и буднично. Отслужив в Армии положенный  срок, Укроп вернулся домой. Но дома делать было нечего, как и повсюду в других регионах Незалежной. Поболтавшись немного в родных пенатах, Укроп решил податься в столицу, так как там протекали какие-то громкие, но совершенно не понятные для него, события. О своем решении Укроп сообщил родственникам и, не мудрствуя лукаво, незамедлительно отправился в престольный град. В столице он остановился у своего родственника по матери, фамилия которого была Карленко. Служил родственник  дворником и занимал маленькую каморку в полуподвальном помещении. Нельзя сказать, что он сильно обрадовался появлению Укропа, но что делать, родственные узы обязывали.
Карленко нес службу исправно. Во всяком случае, нареканий в его адрес со стороны жильцов не поступало. Его метлы побаивались все бездомные коты, собаки и бомжи, которые уважительно прозвали Карленко - Папо Карло за то, что он иногда, за определенное вознаграждение, предоставлял им свое убежище для обогрева и распития косорыловки. От предложенной порции презентованной сивухи Папо Карло никогда не отказывался, но, однако, никогда и не перебирал своей нормы. На службе он был всегда почти свеж и слегка пьян. Ежедневной же  нормой у Папо Карло было 0,75 литра, которой он всегда почти придерживался. Я говорю почти потому, что во всех правилах есть исключения. Таким исключением был его друг и коллега по службе Сизоносенко, или просто Сизый Нос, который так же служил дворником на аналогичном объекте на расстоянии нескольких кварталов от этого. Сизый Нос пил, в отличие от Папо Карло, всегда, везде и все, что горело, воняло и булькало. По этой причине цвет носа у Сизоносенко вполне соответствовал его фамилии и кличке.
Тогда, когда небогатые запасы алкоголя у Сизого Носа совершенно иссякали, что, как ни странно, случалось, не так уж и часто, он незамедлительно обращался к своему другу и соратнику по метле Папо Карло и они уже вдвоем устраивали такой сейшен в известной коморке, что даже шныряющим по полу и по стенам в больших количествах мышам и тараканом становилось не по себе. Как правило, заканчивались такие встречи громкими спорами и решительными разборками, следы которых потом долго красовались на физиономиях друзей. Однако эти разборки не  мешали их горячей дружбе и не несли каких-либо серьезных последствий.
Надо так же отметить, что, в большинстве случаев, причиной раздора между хозяином коморки и Сизым Носом была любимица Папо Карло ручная крыса по имени Шушара. Во время сейшена она вылезала из своей ниши в кирпичной стене, где жила и нагло шныряла по небогато сервированному столу, норовя стащить последний закусон. Это обстоятельство очень раздражало Сизоносенко, однако умиляло Карленко. Вскорости мирные разногласия между друзьями становились не такими уж мирными и с повышением градуса перетекали в  мордобой. Когда таковой начинался, хитрая тварь тут же куда-то исчезала, чем спасала себя от справедливого гнева и неминуемой расплаты со стороны негодующего Сизого Носа. Когда же Сизый Нос, с такого же цвета фонарями под обеими глазами, еле-еле выруливал из полуподвальной коморки, Шушара тут же, как ни в чем не бывало, снова появлялась на столе, за которым уже мирно похрапывал Папа Карло.
Описанное действо протекало и сегодня. Не дожидаясь традиционной развязки, наш юный герой сего повествования решил покинуть общество друзей и отправился побродить по улицам города, где мы его и встретили. Он шел не спеша, вертя по сторонам своей «тыквой» в бесцельном созерцании всего того, что попадало в поле его зрения. Так он добрался до известной площади, в центре которой за металлической оградой на каменном постаменте красовался знаменитый гетман с вислыми усами и булавой в вытянутой руке. Укроп остановился и вперил свой взор в скульптурную композицию. Какие мысли роились в его голове, мы не будем гадать, но от них юного зеваку отвлек пожилой человек интеллигентного вида, который, в ненавязчивой форме, поведал нашему герою историю памятника.
Оказалось, что сей скульптурный шедевр, создали  знаменитые москальские скульптор и архитектор. Незнакомец так же поведал Укропу, что изначально на памятнике были две чугунные плиты с надписями. На одной из них была выражена воля народа: идти под руку царя восточного, православного. Эта надпись отражала единую, и, казалось бы, нерушимую, волю народа. Тогда, когда православный народ Незалежной на знаменитой Раде выразил свое доброволие, он уже заплатил своему угнетателю огромную кровавую дань. Это была дань за свою физическую и духовную свободу. Свое волеизъявление народ Незалежной принял без какого-то силового принуждения. Оно стало основой для, казалось бы, нерушимого союза двух братских православных народов под рукой православного царя.
Все это поведал Укропу незнакомец. Однако речь его бесцеремонно  прервал какой-то, неизвестно откуда тихо появившийся, субъект  хитроватого вида. На его бритой голове красовался  казацкий оселедец. Физиономию украшали такие же вислые усы, как у знаменитого гетмана. Облачен новоявленный персонаж был в видавший виды камуфляж. Субъект начал с того, что обвинил пожилого и, по всей видимости, эрудированного незнакомца  в не патриотичности и пригрозил ему покликать хлопцев для уяснения личности последнего. Эти хлопцы, добровольная опора нынешней власти, вооруженные дубинами, бейсбольными битами и цепями, в своем большинстве имели уголовный вид. Однако такой вид в нынешней Незалежной, считался вполне  патриотичным и героическим. Эти «герои - патриоты» кроме того, что везде громко славили себя, были озабочены еще одним  делом государственной важности: они повсюду выискивали «ворогов – титушек», которых любыми путями и средствами следовало уничтожить по причине (а, впрочем, можно было и без причины), что они «ватники», «колорады» и вообще недочеловеки. Таких, согласно убеждению лжепатриотов  агрессивного меньшинства, втемяшивших в свои головы, что их Незалежная – цэ Европа, следовало убивать атомным оружием. Вот, к таким «колорадам – титушкам», и был отнесен, очевидно, незнакомец интеллигентного вида субъектом в камуфляже, угроза которого возымела свое действие. Интеллигент тут же быстренько ретировался во избежание нежелательных последствий, а «правильным» просвещением Укропа занялся уже известный нам субъект хитроватого вида.
Просветительный момент был хоть и кратким, но крайне содержательным. Молодому Укропу было поведано, что их предки – это древние Укры, которые ведут свою славную историю, чуть ли не от трилобитов. Древние Укры причастны ко всем славным делам на земле, одним из которых является всем известный факт того, что они выкопали котлован, который, впоследствии, стал Черным морем. Укры – первые носители разума на планете. Они родоначальники всех рас и национальностей, к сожалению, клятых москалей, тоже. Просветительная речь явно была заимствована из сайта «Абсурдопедия» и была завершена громким восклицанием: «Героям слава!».
Молодой слушатель, хотя безоговорочно и не разделял точку зрения, невесть откуда взявшегося, просветителя, однако в дебаты ввязываться не стал и скромно промолчал. Его молчание было расценено как само собой разумеющееся признание истинности содержания преподанного урока. А по сему, учитель с хитроватыми глазками и внешностью, «косившей» под этакого казака из Запорожской сечи, предложил Укропу пойти с ним и влиться в ряды настоящих «героев – патриотов» Незалежной. Так как в коморке Папо Карло происходили известные нам события, то, от безысходности и любопытства, наш герой решил согласиться с полученным предложением.
По дороге, которая не заняла много времени и привела их к известному Майдану, наставник молодого Укропа, вкратце поведал свою историю. Фамилия его была Дуремарчук. Когда-то Дуремарчук был аптекарем. Однако страсть к наживе, любыми средствами и способами, сгубила его. Аптекарь был уличен в махинациях с рецептами, касавшихся наркотиков. Однако сам он этого факта решительно не признавал и представил все молодому Укропу как умышленное и намеренное  осквернение его честного имени. Но одного взгляда на его крысиную физиономию было достаточно, чтобы сделать вывод о справедливости Фемиды. Таким образом, Дуремарчук заработал срок, половину которого успешно отбыл в местах не столь отдаленных, но с новыми веяниями в Незалежной, накануне известных майданных событий, был освобожден по УДО. Выйдя на  свободу, бывший аптекарь, не колеблясь, примкнул к «героям – патриотам», с которыми теперь и пребывал на Майдане и куда привел нашего молодого Укропа.

ГЛАВА 2. ХТО НЕ СКАЧА, ТОЙ МОСКАЛЬ.
На Майдане, как в балагане, было шумно и весело. Основные события, которые привели к государственному перевороту в Незалежной, уже свершились. Здесь оставались особенно «майданутые». Это публика, как говорят: «Без флага и родины», торчала здесь постоянно. Им некуда было идти, и нечем было заняться. Режиссеры, поставившие грандиозный и кровавый спектакль, их уже использовали как марионеток в своем грандиозном «шухере». Многие, после известных кровавых событий, покинули Майдан. Однако те, кто оставался на площади, а их было еще очень много, по большому счету, никому уже не были нужны. «Кукловоды», из-за боязни этих отморозков, а так же на всякий случай: «авось пригодятся», их еще как-то терпели. И, надо сказать, они почти ежедневно пригождались.
Вся эта разношерстная масса людей жила и развлекала себя сама как могла. Палатки, растянутые по всей площади, были их домами. Над Майданом стоял въевшийся запах жженой резины, давно не мытых человеческих тел, экскрементов, перегара и еще, невесть чего. Если так можно сказать, то это был дух восторга безнаказанности низкой человеческой душонки уголовников мелкого пошиба и разномастных бомжей. А таких здесь было пруд пруди. Они стянулись на Майдан со всей Незалежной и на глазах ошарашенной публики справляли свой «бал». Им было наплевать на всех. В своих глазах они были героями ситуации и времени.
Весь Майдан представлял собой притон под открытым небом. Здесь ели, пили, спали, справляли нужду, развлекались. Казалось, безнаказанная вольница царила кругом. Но это только на первый взгляд. На самом деле большие и незримые «кукловоды» руководили всем этим балаганом.  Их воля осуществлялась посредством, так называемых, сотников. Подручным одного из таких сотников был нам уже известный Дуремарчук, который и привел молодого Укропа на Майдан.
Фамилия сотника была Карабасюк, на кратком описании личности которого не остановиться ну просто невозможно. О внешности этого субъекта говорят просто: такими пугают детей. Роста он был среднего, но в ширину и толщину, примерно, как и в высоту. Это был куб на толстых коротких обрубках, выполняющих функцию ног. Шеи, как таковой, у этого куба не было, так что голова росла прямо из плеч. Она по форме напоминала огромный чугун, поросший со всех сторон густой черной шерстью. Эта шерсть являлось и шевелюрой, и усами, и большой бородой. Из этих зарослей, там, где у обычных людей находится лицо, на окружающий мир смотрели два свирепых сверлящих поросячьих глаза налитых кровью, между которыми торчал бульбообразный нос. Рта и ушей видно не было. Сверху все это великолепие венчал мятый головной убор семидесятилетней давности, несомненно, из гардероба славного недобитка, соратника национального героя Незалежной. Облачен сотник был, как и его подручный Дуремарчук, в грязный камуфляж и стоптанные берцы. Ввиду того, что обладатель сего одеяния был кубической формы, то камуфляж на его брюхе не застегивался и из под него выглядывала вышиванка, такая же грязная, как и камуфляж. Карабасюк имел голос спившегося сифилитика, что, в общем-то, вполне соответствовало его образу жизни.
А этот образ жизни был следующим. Двадцать лет назад, еще на заре незалежности «ридной Батькивщины», Карабасюк открыл свое дело: он содержал притон для чувственных утех, желающих продажной любви. Его сутенерская деятельность охватывала довольно широкий круг проституток и приносила Карабасюку значительный доход. Однако вместе с доходом он приобрел и венерическое заболевание, последствие которого отразилось на его голосовых связках и физиономии. Последнее обстоятельство потребовало от Карабасюка, после интенсивного медицинского вмешательства, той маскировки на его роже, о которой я уже говорил.
После выхода из известного диспансера, Карабасюк не обнаружил своего контингента, приносящего ему доход. Все проститутки разбежались или же переметнулись к другим сутенерам. Восстанавливать свой бизнес Карабасюк не стал, а примкнул к чужому в качестве  «мордоворота». Этот бизнес был еще более криминальным, чем его бывший личный и, через непродолжительный период времени, обеспечил Карабасюка «казенным домом» на несколько лет. Вот в этих, не столь отдаленных местах, судьба и свела его с Дуремарчуком, который ходил у него в «шестерках». Вышли на свободу Карабасюк и Дуремарчук почти одновременно, но первый, отмотав полный срок, а второй, как уже известно, по УДО. Не колеблясь, оба примкнули к «героям-патриотам», у которых Карабасюк, благодаря свирепости своего нрава, сделал некоторую личную карьеру и стал «майданутым» сотником.
«Майданутого» сотника боялись. Любое неповиновение он наказывал. Наказывал безжалостно и жестоко своей страшной плетью, в которую были вплетены металлические проволочки. Один удар этой плетью рассекал на бедняге и одежду, и тело до крови. А помахать своим страшным орудием Карабасюк любил. Особенно в те моменты, когда был в не адекватном состоянии или от алкоголя, или от наркотиков. Этого же добра на Майдане хватало. Те, кто заказал балаган в Незалежной, не скупились на то, чтобы их «майданутые» марионетки не «просыхали». И они не «просыхали», а находились под постоянным кайфом. В таком состоянии они были готовы всегда и везде на любые «подвиги», которые время от времени и совершали под руководством своих сотников и Карабасюка в частности.
Самым безобидным и любимым развлечением «майданутых»  были «скоки» - прыжки на месте и скандирование речёвки: «Хто не скача, той москаль».  Эти «скоки» были как бы проверкой «майданутых» на патриотичность. Речёвка зарождалась где-то в недрах Майдана сначала тихо и не разборчиво. Потом она становилась все громче и громче, отчетливее и отчетливее. И, наконец, достигнув апогея, грохотала над всем  Майданом, а «майданутые»  под нее прыгали. Не дай Бог, было, кому-то выделится, из этого стада и показать, что он не разделяет общей точки зрения; особенно в отношении москаля. Его «майданутая» публика разорвала бы, видимо, на мелкие клочки. Однако таких, к счастью, пока не было. Нет, конечно, были такие, которые не желали прыгать со всеми, но они, во избежание указанной расправы, себя ничем не выдавали из общего стада «майданутых».
Вот сюда, в этот вертеп, и привел Дуремарчук нашего юного героя, который с некоторой настороженностью был принят обитателями палатки сотника Карабасюка. Кроме самого сотника и его подручного здесь проживало еще человек двадцать. Однако большую часть палатки, отгороженную ширмами, занимал Карабасюк. Это был как бы штаб сотника. Без его вызова сюда никто не смел зайти. Остальные обитатели ютились на двухъярусных нарах. Публика была разношерстная. Однако я остановлюсь на четырех из них, так как они примут самое непосредственное участие в дальнейших событиях.
Это были две пары. Первая из них была бродячими артистами. Путешествовали они в автофургоне. В приглянувшемся месте артисты останавливались и давали представление, чем и зарабатывали себе на жизнь. В их репертуаре было разное: акробатические этюды, клоунада, дрессированный пудель и еще много чего. Кроме того девушка хорошо пела, а парень играл на аккордеоне.  Им было лет по двадцать пять, двадцать семь. Звали его Петро, ее Мальвина, но за доброжелательность и жалость ко всем, а эти качества здесь не пользовались особым почетом, многие звали их уменьшительно – ласкательными именами: девушку Мальвинка, а парня Петронька. В настоящее время была ранняя весна, то есть не очень подходящее время для гастролей. Этим, очевидно, можно было объяснить их нынешнее пребывание на Майдане.  Взаимоотношения молодой пары были более чем дружеские. Мальвинка и Петронька души не чаяли друг в друге и были всегда неразлучны. Никто не решался посягнуть на Мальвинку, даже Карабасюк, хотя смотрел на нее не скрываемым похотливым взором. Однако осуществить свои низменные желания, несмотря на то, что он был безраздельным хозяином палатки, сотник не решался по причине внушительного атлетического сложения друга Мальвинки, которая обладала очень привлекательной внешностью. Эту пару всегда сопровождал черный пудель довольно приличных габаритов и обладающий добродушным, но решительным характером. Если кто-то выражал в отношении его хозяев хоть малейшую агрессию, пудель, которого звали Арт, показывал свои внушительные клыки. Глядя на Мальвину и Петро, тут же напрашивалась мысль, как эти двое оказались в столь неподходящем для них месте. Но не будем вдаваться в бесплодные домыслы, а примем факт как он есть.
Вторая пара была полной противоположностью первой. Ее звали Олэся Олесейчук, а его Базыленко, или просто Базыль. Возраста они были не определенного. Им, в зависимости от обстоятельств, можно было дать и тридцать, и сорок, и пятьдесят. В этом плане они были настоящие хамелеоны. Эта парочка постоянно что-то выискивала, вынюхивала и нашептывала обо всем и обо всех Карабасюку. Внешность и повадки Олэси были точной копией Шапокляк из известного мультфильма про Чебурашку и Гену, а Базыль напоминал ободранного, шелудивого кота, сходство с которым усиливала щеточка топорщащихся усиков над верхней губой и очки – велосипеды на глазах с затемненными стеклами. Они постоянно ссорились, шипели друг на друга и старались подложить окружающим какую-либо пакость, за что получали по заслугам и постоянно носили фингалы. Вот об этих уже не скажешь, как они тут очутились. Было бы странно, если бы Олэся и Базыль здесь отсутствовали. Майдан – это их стихия, а они самые, что ни на есть – «майданутые».
На характеристике других жителей палатки из «майданутой» сотни Карабасюка я останавливаться не стану, так как их участие в приключениях нашего Укропа не столь заметно, как этой четверки.
Дуремарчук, предварительно испросив «высочайшее разрешение» у Карабасюка, провел Укропа за ширму в резиденцию сотника. Тот в одиночестве восседал на ломаной табуретке за грязным перекошенным столом, на котором находилась огромная бутыль с мутной жидкостью, пол банки соленых огурцов и несколько головок чеснока. Сотник рассматривал своими поросячьими глазками какой-то клочок бумаги, лежащий на столе перед ним, с какими-то, одному ему известными, загогулинами. Однако разглядеть, что это на самом деле было на листке, Укропу не удалось, так как бумажка была тут же сложена и засунута в нагрудный карман камуфляжа. После этого Карабасюк  приложился губами к бутыли, хлебнул из нее мутной жидкости, откусил пол огурца, похрустел им и уставился на Укропа.
Поросячьи глазки, налитые кровью из-за чрезмерного употребления алкоголя, долго сверлили Укропа, пока их обладатель произнес  своим сиплым голосом первую фразу. Это был вопрос о том, что он тут делает и что ему здесь надо. Укроп, в общем-то, и сам не знал ответа на поставленный вопрос, о чем уже был готов чистосердечно признаться, однако его перебил Дуремарчук и поведал сотнику ту не длинную цепь событий, о которой мы уже знаем. В конце своего отчета бывший аптекарь заверил Карабасюка в полной лояльности и преданности молодого человека новому, недавно начавшему функционировать после известных майданных событий, режиму, о чем его никто не просил и не уполномочивал. Так же Дуремарчук сказал, что представленный сотнику молодой человек горит желанием влиться в ряды «героев – патриотов», и лично принять действенное участие в славных делах, творимых ими. От проникновенной речи, вышедшего по УДО аптекаря, нетрезвый сотник только крякнул, а у ошарашенного Укропа самопроизвольно и беззвучно открылся рот, так как, после всего сказанного Дуремарчуком, он уже ничего не мог возразить. Свирепые поросячьи глазки Карабасюка несколько потеплели, а его правая рука, на запястье которой болталась плеть, опустилась на колено.
Следующий вопрос «майданутого» сотника был несколько риторический: «Что же мне с тобой делать?». Молодой Укроп совершенно не желал, чтобы с ним что-то делали, тем более такой «перец» как Карабасюк. На некоторое время в импровизированном штабе наступила тишина, которую опять прервал Дуремарчук. Он предложил зачислить Укропа в сотню с испытательным сроком. Хотя это предложение не совсем совпадало с желанием нашего героя, но он уже просто не мог отказаться от столь высокого доверия, в котором не особо нуждался. Он опять промолчал, что было несомненным малодушием, которое было расценено Карабасюком как безоговорочное согласие. В своих глазах «майданутый» сотник сразу как-то вырос от собственного величия, вызванного столь благодетельным поступком. Он напыжился, крякнул и тут же высосал из бутыли значительную порцию мутного алкоголя, которая тут же повергла его в крепкий сон. На этом высочайшая аудиенция была закончена и Укроп с бывшим аптекарем покинули личную территорию Карабасюка. Время уже было позднее, и Укроп решил отправиться на ночь в коморку Папо Карло, заверив Дуремарчука в том, что поутру, он придет на Майдан для «несения почетной службы».

ГЛАВА 3. КОММУНЯКУ НА ГИЛЯКУ…
Наутро, как и обещал, молодой Укроп прибыл на Майдан в расположение сотни Карабасюка для «несения службы». Проснувшись, он долго сомневался: идти или не идти. Однако, все же, пошел. Майдан встретил его «скоками». Но что-то в них изменилось. Чуть прислушавшись и поразмыслив, Укроп догадался, что вместо привычной речёвки: «Хто не скача, той москаль», сегодня орали: «Коммуняку на гиляку». В принципе «москаляка», «коммуняка», «колорад», «ватник» - это эпитеты равнозначные. Для «майданутых» - это злыдни одного поля. Для них – это те «ягоды», которые должны быть уничтожены вместе с теми «кустами», на которых они растут. И уничтожить их должны не иначе как «герои-патриоты», одним из которых так внезапно стал Укроп. В принципе, он, в глубине души сознавал, что никто из тех, кого следует уничтожать, ничего плохого ему не сделал, и никакой ненависти он к ним не питал. Однако раз этого требовало «продвинутое» меньшинство «майданутых» – опора нынешней власти, стало быть, так, видимо, и должно быть. Не мудрствуя лукаво, Укроп присоединился к общему балагану.
Сначала он прыгал и кричал речёвку как-то вяло и неохотно. Но уже минут через пять общего помешательства, действо захватило и его. Это был какой-то допинг перед тем, как сделать одну из «славных»  ежедневных пакостей «майданутыми» с повернутыми мозгами.
В общем угаре «скоков» Укроп не заметил, что за ним внимательно наблюдали Олэся и Базыль, которые прыгали и горлопанили речевку рядом. Видимо старания последнего удовлетворили патриотическую бдительность «мутной парочки». Базыль, не прекращая скоков, стал выяснять у новичка кто он и откуда здесь появился. Раскрасневшийся Укроп удовлетворил его любопытство и сообщил известную нам информацию о себе. Неизвестно, как долго продолжались бы «скоки» троих новоиспеченных соратников в порыве общего патриотического умопомешательства, если бы Олэся, после очередного подскока и последующего неудачного приземления не подвернула бы себе ногу. От резкой, внезапной боли она взвыла. Укроп и Базыль бросились оказывать Олэсе помощь. Они подхватили ее под мышки и потащили в палатку.
Нога Олэси в щиколотке распухла, однако перелома, по всей видимости, не было. Был вывих, который попытался вправить находящийся в палатке Петронька. Он вместе с Мальвинкой и верным псом не участвовал в общих «скоках». Эта пара, несмотря на всеобщее умопомрачение, вообще держалась как-то особняком. Однако, благодаря мощной фигуре атлета, никто не решался высказать им какие-то претензии и обвинения в не патриотичности. В принципе они здесь просто присутствовали и мало участвовали во всеобщих мероприятиях. Петронька внимательно осмотрел ногу, резко повернул ступню, от чего Олэся взвизгнула, и отправился в свой уголок к Мальвинке. Постепенно резкая боль стала успокаиваться. Нога была туго перебинтована, а пострадавшей из подручного материала сделали костыль, опираясь на который Олэся могла сносно перемещаться.
Где-то, через полчаса, в палатке, в сопровождении Дуремарчука, появился Карабасюк. Они, видимо, отсутствовали по причине ежедневного инструктажа. Инструктажи сотников проходили регулярно и проводились майданным руководством. Там они получали напутствия на «славные дела». Озабоченный вид обоих не вызывали сомнений, что сегодня предстояло выполнение каких-то не ординарных пакостей.
Взгляд сотника скользнул по присутствующим, на минуту задержался на Укропе и в недоумении остановился на своем подручном. Бывший аптекарь что-то пошептал ему на ухо. Карабасюк наморщил лоб, как бы вспоминая о чем-то, потом удовлетворенно крякнул, кивнул своим «чугуном» и отправился вместе с Дуремарчуком к себе за ширму. Там они какое-то время посовещались, после чего вышли назад. Сотник объявил присутствующим о предстоящих делах, которых было не мало …
… Укроп лежал в полной темноте на самодельных деревянных нарах в коморке Папо Карло, храп которого мешал ему уснуть. Время было предутреннее. Он совсем недавно вернулся домой и, не будя Папо Карло, лег на свое место. Сейчас в его голове чередой прокручивались те события, участником которых он стал. Все, что произошло с его участием за прошедшие двенадцать часов, вызывало гадливое отвращение в его душе. Чувство было такое, будто бы он искупался в луже дерьма и теперь медленно обтекал…
…«Славные» дела начались с унижения милиционера, который попался их группе, человек из пятнадцати, возглавляемой Дуремарчуком. Сотня Карабасюка получила задание люстрировать какого-то, неугодного «майданутым» государственного служащегося. Чтобы не особенно привлекать внимание обывателей, они разделились на несколько групп и каждая, самостоятельно направилась к учреждению, где должен был произойти указанный акт глумления в отношении, ничего не подозревающего, руководителя одного из подразделений государственной службы. И вот, по пути следования, группе Дуремарчука, в какой был и Укроп, попался милиционер. С некоторых времен блюстители порядка избегали встречи с подобными группами отморозков. Однако этот, видимо потеряв бдительность, попался им. Первой увидела беднягу, ковылявшая на своем самодельном костыле, Олэся, и благим голосом завопила: «Мент! Мент!». Группа тут же окружила его со всех сторон. Бывший аптекарь, питавший особую неприязнь к субъектам такого рода, с напускным величием своего превосходства, начал, попросту, морально издеваться над милиционером, который униженно молчал. Кураж Дуремарчука не знал предела. Его с большой охотой поддерживали Олэся с Базылем и еще пара отморозков. Остальные, среди которых был и наш герой, молчали, просто наблюдая за происходящим. Временами казалось, что издеватели применят физическую силу, однако те не решились на крайний поступок. Всласть наглумившись над бедолагой, его все же отпустили восвояси, а группа «героев-патриотов» последовала дальше.
Когда вся сотня Карабасюка собралась возле учреждения, акт люстрации начался. Предварительно были заблокированы все входы и выходы, после чего устроили короткий импровизированный митинг. С импровизированной трибуны, мусорного контейнера, какой-то горлопан произнес обвинительную речь. Она предназначалась для розжига «справедливого негодования революционной толпы». Речь возымела свое действие и понеслось…
…Были сорваны двери, через проем которых толпа, сметя на своем пути немногочисленную охрану, хлынула и заполонила здание. Карабасюк, в сопровождении нескольких отморозков ворвались в кабинет руководителя, скрутили его и выволокли, совершенно растрепанного, на улицу. Здесь бедняга был облит зеленкой, обсыпан мукой и засунут в мусорный контейнер, который с сумасшедшим гиканьем и тарарамом минут двадцать катали по улицам. Закончился акт люстрации зачтением ультиматума, который требовал немедленного увольнения, подвергнутого вышеописанной процедуре руководителя, с занимаемого поста.
Укроп не понимал: кто прав, кто не прав, однако происходящее действо захлестнуло и его. Он, как марионетка, не задумываясь ни на секунду, выполнял чью-то волю. Он как, и все остальные, бегал, кричал, размахивал руками, то есть был одним из участников спектакля в чьем-то балагане, в котором уже пролилась невинная кровь, используемая продуманными кукловодами для розжига всеобщей ненависти. Пролитая кровь требовала новой, несравнимо большей.
Разогретая для более «славных дел», толпа люстраторов по призыву, выкрикнутому из ее недр, потекла на площадь, где был установлен памятник человеку, который, по большому счету, был создателем Незалежной. Однако, с подачи новоиспеченных историков, перевернувших всю историю с ног на голову, это был самый главный злыдень: отец москалей, ватников и колорад. Конечно же, ему не место на площади в столице Незалежной! Его следовало снести и уничтожить. Откуда-то взялся многотонный грузовик, троса, веревки, ломы, кирки, лопаты. Все это, конечно, было кем-то заранее подготовлено для столь «славного» дела. Памятник был снесен и разрушен. Однако не все так гладко произошло. Некоторые горожане, предвидя такие события, решили дать отпор «майданутым». Они плотным кольцом окружили памятник, защищая его от вандалов. Но силы были не равны. В завязавшейся потасовке они были рассеяны. В драке Базыль получил очередной здоровенный фингал под глаз, который не маскировали даже его темные очки-велосипеды. Надо сказать, что он с Олэсей, которая размахивала своим костылем как штандартом, были в первых рядах неистовствующей толпы. А вот Мальвинку и Петроньку почти не было видно. Нельзя было понять кто они: или же участники, или же праздные зеваки, которых тоже было не мало.
Свергнув и разрушив памятник, толпа, опять же с подачи невидимого режиссера, пошла громить штаб-квартиру какой-то оппозиционной партии. Но туда пошли не толпой, а выстроившись в колонну с зажженными, опять же, невесть откуда появившимися, факелами. Эта колона производила какое-то мрачное, гнетущее впечатление. Это шли и выкрикивали свои лозунги какие-то средневековые мракобесы, от которых запоздалые прохожие, было уже довольно поздно, шарахались в разные стороны. Штаб квартира была разгромлена и сожжена. При этом сильно пострадал ни в чем не повинный охранник, на которого был излит весь гнев «майданутых»…
И вот теперь, лежа на кровати и не в силах заснуть после стольких событий, Укроп услышал голос своей совести. Этот голос отнюдь не хвалил его. Однако наш герой отмахнулся от него, как от назойливой мухи и уснул.
Назавтра ноги опять понесли Укропа на Майдан.

ГЛАВА 4. …КОЛОРАДОВ НА НОЖИ!
В придорожном кафе «Три карася» сидели Укроп, Олэся и Базыль. Название кафе происходило от фирменного блюда, которое состояло из трех жареных карасей и гарнира. Карасей в кафе поставляли местные рыбаки, ловившие их в изобилии на удочки в рядом расположенном озере. Для них это был хоть какой-то источник дохода. Многие предприятия в Незалежной обанкротились и закрылись, а люди были вышвырнуты на улицу. Вот и добывали себе на пропитание все, как могли.
Пребывание здесь знакомых нам персонажей объяснялось очень просто. Некоторые майданные сотники, а в их числе был и Карабасюк, получили от своих кураторов распоряжение перебазироваться поближе к одному из южных портовых городов, где намечалась какая-то заварушка. Местные «майданутые» не имели столь сильных позиций, как в столице Незалежной, и им требовалась подмога, для оказания которой и были привлечены некоторые сотни из центра. Сотня Карабасюка была разделена на небольшие группки из трех, четырех человек, которые самостоятельно должны были добираться до назначенного места. Главным одной из групп был назначен Укроп. Кроме него здесь были, как уже понятно, Олэся с Базылем. Подорожные деньги были выданы Укропу. Такое решение Карабасюка несколько обескуражило «мутную парочку», но решение сотника было непреклонно. Очевидно, даже он не слишком доверял Олэсе и Базылю, хотя они и были ветеранами среди «майданутых».
Вообще следует сказать, что доверие к ветеранам «майданутых» со стороны их боссов было несколько подорвано. Этому была причина. Для существования Майдана требовалась финансовая подпитка. Без нее Майдан давно бы распался, а «майданутые» разбежались. Эту подпитку осуществляли те, которые и затеяли весь балаган. И вот, от одного из них и должна была прибыть помощь. Однако на автомобиль, в котором курьеры перевозили деньги, по пути следования было совершено вооруженное нападение. Автомобиль был подорван, люди, перевозящие деньги, погибли. Однако на месте происшествия был обнаружен труп только одного  курьера. Второго, тоже мертвого, нашли несколько позже среди мусорных контейнеров в одном из проходных дворов на расстоянии около километра от подорванного автомобиля. Сейф – чемоданчик вместе с его содержимым бесследно пропал. Подозрение пало на некоторых «ветеранов - майдаунов», которые могли быть в курсе указанной валютной перевозки. Этих людей, в том числе и Карабасюка, здорово «трясли», но безрезультатно. Концов пока не нашли.
Надо так же сказать, что в течение трех дней, с момента совершения дерзкого нападения, всем «майданутым» было запрещено покидать расположение сотен. Эти три дня и Укропу пришлось жить на Майдане в одной из палаток, где ему было выделено место. По истечению запретного срока, вернувшись домой, Укроп заметил некоторое изменение в коморке Папо Карло. Ниша, в которой жила Шушара, была заложена свежей кирпичной кладкой, поверх которой красовался плакат майданной тематики. Недоумевающий наш герой получил от Папо Карло объяснение новшеству желанием несколько обновить интерьер и заделать зияющую нишу. Логово Шушары при этом поменяло свое расположение: хитрая и наглая крыса была перемещена за ящик, выполняющий роль сундука.
С тех пор прошло около месяца. Ажиотаж вокруг этого события несколько поулегся, но факт оставался фактом и некоторые, в том числе и Карабасюк, продолжали находиться под незримым колпаком своих же соратников. Что бы себя как-то реабилитировать, «майданутый» сотник лез, как говорится, из шкуры, чтобы хоть как-то снять с себя подозрение. Он бежал «впереди паровоза» и демонстративно старался быть первым во всех делах «майданутых», беспардонно привлекая к ним и своих подчиненных. Благодаря его стараниям  Мальвинка и Петронька покинули Майдан, не желая больше участвовать в этом балагане. Они решили продолжить то дело, которым занимались ранее, тем более что время года и хорошая погода способствовали их решению. Они покинули Майдан тихо и незаметно.
И вот, наша троица, достигнув цели своего путешествия, решила остановиться на окраине города  и отметить удачное прибытие, предварительно поставив в известность своего сотника. Начало трапезы было вялым, хотя все проголодались и хотели есть. Заказали фирменное блюдо и по кружке пива. Однако это никого не насытило и единогласным решением они повторили заказ. Обслуживала клиентов пожилая дородная женщина по фамилии Тартилюк, о чем говорила ее форменная визитка. Всем известно, что аппетит приходит во время еды. После пива перешли на водку. После третьей стопки водки у Укропа сильно закружилась голова и он утух …
…Сознание возвращалось медленно, словно через какую-то завесу. Голова трещала и раскалывалась. Оглядевшись по сторонам, Укроп определил, что он находится в каком-то сарае. Все было в паутине. Он лежал на клочке прошлогодней соломы и пытался хоть что-то вразумить: где он, что с ним? Придя кое-как в себя, Укроп поднялся со своего импровизированного ложа и вывалился на свет божий, где был отличный майский день. Оглядевшись по сторонам, он понял, что находится рядом с придорожным кафе, где их троица решила перекусить и скоротать время. Сознание постепенно начало возвращаться, и Укроп вспомнил некоторые эпизоды их застолья. Но где же его сотоварищи? Проверив карманы, наш герой убедился, что в них «гуляет ветер».
Восстановить картину произошедшего ему помогла официантка, которая обслуживала их столик. Оказывается, что с того момента, как Укроп внезапно отключился, прошли уже почти сутки. По всем симптомам внезапной потери сознания молодым участником майданного движения напрашивался один вывод: ему что-то было подмешано в питье, скорее всего клофелин. Именно пузырек этого зелья Укроп как-то видел в руках Олэси. Когда наш герой стал засыпать за столом, «мутная парочка» подхватила его под руки и вывела на двор, в глубине которого находился уже упомянутый сарай. Именно туда Укроп и был помещен, предварительно лишившись всей общей, а так же своей кровной наличности. Произведя описанную операцию, Олэся и Базыль поделили наличность. Дележка кого-то из них не устроила, по всей видимости, Базыля, и они передрались, но потом помирились и проследовали в кафе закрепить мировую. Официантке Тартилюк Олэся сказала, что их товарищ с дороги сильно устал, заснул и его не стоит беспокоить. Пусть себе спит до восстановления сил.
Примерно через час, за столиком «мутную парочку», потягивающую пиво из своих бокалов, застал Карабасюк, приехавший за ними на каком-то «драндулете». Увидев Олэсю и Базыля без Укропа, «майданутый» сотник не очень удивился его отсутствию. После расспросов Карабасюк уверился в мысли, что тот сбежал, тем более, что рассказ «мутной парочки» не оставлял в этом сомнений. Таким образом, ничего не подозревающий и спокойно спящий в сарае Укроп, был оклеветан «мутной парочкой» и предан Карабасюком анафеме. Грязно выругавшись в адрес нашего героя, Карабасюк хватил стакан водки, услужливо поднесенный ему хитрой Олэсей, запил бокалом пива и пообещал, при встрече, свернуть шею бедному Укропу за предательство. После всего этого «мутная парочка», возглавляемая Карабасюком, покинула придорожное кафе. Все сели в «драндулет» и укатили.
Однако, покидая заведение, «майданутый» сотник обронил какую-то бумажку, которую позже обнаружила и подобрала официантка Тартилюк. Именно она поведала недоумевающему Укропу эти, выпавшие из его жизни, события и передала ему бумажку, оброненную Карабасюком. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы вспомнить: именно ее он видел на столе перед сотником в момент их первой встречи. Развернув измятый листок, Укроп увидел ряд каких-то, ничего ему не говорящих, цифр. Повертев бумажку в руках, он свернул ее и засунул в карман.
Сжалившись над обобранным и брошенным нашим героем, добрая официантка бесплатно накормила его фирменным блюдом и пожелала ему удачи. Проголодавшийся Укроп все с жадностью умял и, поблагодарив за все Тартилюк, покинул придорожное заведение.
Надо было решать старый как мир вопрос: «Что делать дальше?». Усевшись на придорожный бордюр, он стал оценивать свое положение. А оно было незавидным. Чужой, совершенно не знакомый город. Безнадежно пустые карманы и никаких перспектив на то, что его финансовое положение в обозримом будущем каким-то образом поправиться. Совершенное нежелание в дальнейшем иметь какие-либо дела с «майданутыми». С некоторых пор он стал задумывался над тем, как бы тихо от них отчалить, так как те «славные дела «героев-патриотов», в которых он принимал участие, хотя и без особого рвения, его уже не особо вдохновляли. Однако Укропу ранее не выпадало такого веского повода, как теперь, и он решил его использовать бесповоротно. Однако желание расквитаться с «мутной парочкой» его переполняло. У нашего героя так и свербели кулаки почесать их о ненавистные face Олэси и Базыля. Да и «майданутому» сотнику не мешало бы подпортить жизнь. Вот в таких размышлениях пребывал молодой Укроп, сидя на краю дороги, когда рядом с ним остановился автофургон.
Занятый своими мыслями, молодой человек сразу не обратил на остановившуюся машину никакого внимания. Но когда его окликнули и из автомобиля появились Петронька и Мальвинка, Укроп тут же воспрял духом. Он никак не ожидал встретить эту бродячих артистов здесь. Еще, будучи на Майдане, между ними завязались не плохие отношения. И Петронька с Мальвинкой, и Укроп не сильно горели майданным огнем и были, если не сторонними наблюдателями, то уж, совершенно точно, не ярыми «майдаунами». Всех их собрал вместе выверт судьбы. Такой же выверт разделил их с «майданутыми».
Тепло поприветствовав друг друга, друзья разговорились и поведали свои истории. Историю Укропа мы знаем, а вот с бродячими артистами произошло следующее.
В ходе известных нам событий на Майдане вокруг происшествия с пропавшим сейфом-чемоданчиком, Петронька и Мальвинка стали невольными свидетелями тайного разговора между Карабасюком и Дуремарчуком, который им удалось скрытно записать на видео смартфона. «Мойданутый» сотник и его подручный, не подозревая, что их слышат и записывают, не таясь друг от друга, вели разговор, из которого следовала их прямая причастность к вооруженному нападению на курьеров, везущих на Майдан финансовую поддержку майданным заправилам. Именно они и еще несколько известных «маданутых» головорезов совершили это дерзкое нападение. Один курьер погиб на месте, но второму, вместе с чемоданчиком и его содержимым, удалось каким-то образом скрыться. Как не рыскали по округе бандиты, но обнаружить этого курьера и им не удалось. Так что нападение не увенчалось успехом, а только навлекло подозрение на многих «майданутых». Однако, как мы знаем, прямых улик не было, поэтому они были еще живы. Петронька и Мальвинка, заполучив опасную информацию, не стали разоблачать Карабасюка, а просто покинули Майдан. Теперь же они прибыли сюда, где намеревались дать свое представление. Вот, таким образом, их опять свела судьба.
Услышав всю историю про причастность Карабасюка и его подручного к пропаже чемоданчика, а так же сопоставив ту информацию, которой обладал сам, Укроп пришел к выводу, что цифры на бумажке, заполученной от Тартилюк и находившейся теперь в его кармане – это код цифрового замка сейфа-чемоданчика. Он не стал ничего скрывать от своих друзей и показал им эту бумажку. Кроме того его осенила мысль, что внезапное изменение интерьера коморки Папо Карло – это не простая прихоть дворника, а за ней что-то стоит. Но что? Неужели чемоданчик? Неужели Папо Корло имеет какое-то отношение ко всей этой истории? Друзья решили это выяснить, не откладывая в долгий ящик. Однако тут же отправляться в путь они не стали, а решили выяснить, что же затевали «майданутые» в этом южном городе…
…Огромная толпа «майданутых» всех оттенков собралась на площади перед большим зданием. В этом здании забаррикадировались противники «майдаунов», которые не побоялись их и решились на отпор той вакханалии, которую несли с собой «обдолбанные» марионетки умелых кукловодов. Но силы были не равны. Палаточный лагерь Антимайдана был сметен, а люди отступили. Весь смысл сбора «майданутых» со всей Незалежной в этом городе состоял в том, чтобы физически задавить всех несогласных. Но задавить так, чтобы  вселить на будущее ужас в сердца непокорных и в зародыше подавить сопротивление. Весь сценарий жестокого побоища, продуманного заранее и исполненного здесь озверелой толпой «майданутых», заставил вздрогнуть весь мир. Циничная жестокость превзошла самую себя. Загнанных и блокированных в здании обезумевших от ужаса людей жгли, травили, расстреливали и добивали дубинами нелюди, тоже обезумевшие, но только от пролитой крови и чувства безнаказанного звериного восторга.
Во всей этой вакханалии звериного торжества мелькали знакомые нам лица. Вот «майданутый» сотник, который целится и стреляет из боевого пистолета в людей, спасающихся через выбитые окна из горящего здания. Рядом с ним его подручный - бывший аптекарь с криминальным прошлым, подсказывает сотнику, куда и в кого стрелять. Олэся  размахивает направо и налево своим костылем. Этот костыль ей уже совершенно не нужен, но она так привыкла к нему, что не может никак с ним расстаться. И вот теперь, эта бездушная тварь, опускает его как дубину на головы выпрыгнувших из окон людей. Она пытается добить и без того уже изувеченных людей. Базыль швыряет в окна здания бутылки с зажигательной смесью. И у всех у них звериный оскал на лицах. Эти нелюди не знают жалости. Наконец-то они дорвались до своего любимого занятия: безнаказанно убивать ни в чем неповинных людей.
  Среди оголтелой толпы «майдаунов» были и Укроп со своими друзьями. Однако узнать их было невозможно, так как их лица, как и многих других, были спрятаны под балаклавами. По мере своих возможностей они старались чем-то помочь чудом спасшимся пострадавшим. Некоторых они просто выдергивали из лап человекообразных зверей. Кроме них здесь были такие же, как и они, но их было слишком мало по сравнению с «майданутыми». Поодаль, на безопасном расстоянии, стояла толпа обывателей, наблюдающих за происходящим, но не предпринимающих никаких действий. Вот в эту толпу и оттаскивали спасенных, где им оказывали хоть какую-то помощь до приезда  карет скорой.
  В общей неразберихе Укропу все же удалось от всей души приложиться к ненавистным рожам Олэси и Базыля. Это подействовало на них отрезвляюще, и они поубавили своей боевой прыти. Скорее всего, эти оплеухи напомнили трусливым душонкам о возможной расплате. Подобраться же к Карабасюку и его подручному Укроп не решился, так как это было слишком опасно.
Кровавое побоище закончилось не скоро …

ГЛАВА 5. МЫ ПРИДЕМ, И ВЫ СБЕЖИТЕ!
Укроп со своими друзьями сидели в коморке Папо Карло. Тут же находился и хозяин. То, что за последние сутки они пережили, заставило их в корне поменять свою позицию к официальной власти, к Майдану и «майданутым». Они уже совершенно другими глазами смотрели на события, происходящие в Незалежной. Друзья теперь ясно видели во всей майданной камарилье истинную подоплеку. И кукловоды «майданутых» и сами «майдауны» - это «разбойники с большой дороги», временно узурпировавшие власть путем демагогии, пустых обещаний, угроз и жестоких физических расправ над инакомыслящими. Начинал прозревать и народ Незалежной. Сопротивляясь беспределу «майданутых», целостность Незалежной стала «трещать по швам»: отделился целый южный полуостров в результате всенародного референдума, восстал юго-восток, да и в других регионах народ поднимал голову. И вот, чтобы запугать его, чтобы отбить охоту к выступлениям против майданной власти, эта власть предприняла кровавую расправу, свидетелями которой стали наши герои и которая в корне изменила их мировосприятие. Все трое решили примкнуть к вооруженному сопротивлению юго-востока. Но предварительно было решено вернуться в столицу Незалежной, для прояснения тех событий месячной давности, о которых мы знаем.
Прямой вопрос Укропа о сейфе-чемоданчике нисколько не смутил Папо Карло и он, не таясь, открыл им всю правду. Оказывается, в тот памятный день он и Сизый Нос в компании Шушары устроили для себя, не такой уж редкий, маленький праздник души. Однако, из-за ограниченного наличия алкоголя, праздник традиционного завершения не получил. Напротив, в приливе нежнейших дружеских чувств, Папо Карло вызвался проводить Сизоносенко до его обиталища.
Уже затемно, проводив друга, Карленко возвращался домой. Ранее стоявшая хорошая погода, начала портится. Погромыхивал гром. Папо Карло решил укоротить дорогу и пошел известным ему путем через проходные дворы. В одном из темных, неосвещенных мест, где стояли мусорные контейнеры, он внезапно натолкнулся на лежачего человека, в руке которого была зажата ручка чемоданчика. Человек был весь в крови и не подавал признаков жизни. Быстрый осмотр подтвердил, что он мертв. Уже начался грозовой дождь. Папо Карло, долго не рассуждая, взял чемоданчик из руки мертвеца.
Придя домой, он увидел, что это не просто чемоданчик, а сейф-чемоданчик, в котором перевозят деньги. Это Карленко сразу понял, так как сам когда-то работал охранником в банке. Кроме того из прошлого опыта он знал, что такие сейфы, имеющие кодовые замки, на всякий случай снабжаются взрывчаткой, чтобы посторонние, не знающие кода, не могли их открыть. Так что ломать замок и лезть внутрь сейфа Папо Карло не стал. Сначала он думал отнести чемоданчик в милицию, но поразмыслив, отказался от этой идеи.  Наутро он вообще решил никуда не идти и никому про находку не говорить. Будь что будет. Карленко принял решение припрятать сейф-чемоданчик до лучших времен. Он замуровал его в Шушарину нишу, а на место кирпичной кладки повесил плакат. К его счастью дождь смыл все следы и про находку Папо Карло никто не спрашивал, до сегодняшнего дня.
После рассказа Папо Карло Укроп снял плакат и осторожно разломал кладку. В открывшемся пространстве все увидели сейф, который аккуратно был извлечен. После того как был набран код, указанный на известном листке, внутри сейфа что-то глухо щелкнуло и он открылся. Действительно, предосторожность Папы Карло, не была лишней. В чемоданчике кроме огромной суммы в заокеанской валюте, лежал еще и заряд взрывчатки, но уже не столь опасный. Его хватило бы на то, чтобы уничтожить содержимое чемоданчика и попутно снести голову не осторожному любопытному.
Огромная сумма хотя и вызвала вначале у каждого из них меркантильный интерес, но чувство справедливости, истинного патриотизма и личного достоинства все же было сильнее. Эти деньги нужнее были восставшему юго-востоку, к вооруженной борьбе которого все они, включая Папо Карло, решили примкнуть.

ЭПИЛОГ
«Майданутый» сотник и его подручный, бывший аптекарь, все же получили свое: они были уничтожены своими же «майданутыми». Карабасюка удавили его же плетью, а Дуремарчук получил пулю в лоб. Этому поспособствовали наши герои, которым удалось сделать так, что известная запись на смартфоне дошла до кукловодов «майданутых».

Новозыбков. Сентябрь. 2015 год.