Гексагон 2. Глава 1. Дикие маки

Пролог
Перья гудели, рассекая густой морозный воздух. Вивьерн изнемогал, из последних сил поднимая заиндевевшие крылья. Наездник жался к длинной гибкой шее, гладил изумрудный переливчатый пух и поминутно оглядывался. Питомец уже выпил весь запас эликсиров, умножающих силы. Осталось надеяться на природную выносливость птицы-дракона. Крылатый страж Гексагона впервые встретил в небе ледяного мира достойного противника.
Преследователи не отставали. Седые летуны бесшумно скользили в морозном мареве, неотвратимо нагоняя беглеца. В мягкой груде оперения хищно отблескивали круглые жёлтые глаза, над ними тёмные горбы – всадники.
Маленькая красная луна висела за спиной, и синие тени скользили по заснеженным склонам и камням, обгоняя хозяев.
Хранитель обернулся, заметил, как один из седоков приподнялся над седлом. Яркая вспышка и над ухом рассерженным жуком взвыл кусочек металла. Воздух на мгновение сгустился и помутнел, охранный амулет отбросил крохотный снаряд в сторону. Еще выстрел и снова тот же результат. Но погоня длилась уже полночи, силы, заключенные в плетении заклятья, неумолимо таяли, невидимый щит истончался, и пули пролетали все ближе.
Пальцы сжали горячий граненый камешек на цепочке. Сколько еще ударов он выдержит, прежде чем рассыплется в пыль? Стрела, метательный нож, копьё, даже арбалетный болт, это допустимо, но удары такой силы… Скоро вивьерн останется без воздушной брони.
«Великий Предел, откуда они взялись? В Заснежье такого оружия просто не должно быть!»
Механики-цверги Голдарика доводили до совершенства баллисты и арбалеты, создавали метательные бомбы и летающие стрелы из взрывчатого зелья, но и только. Создавать ружья, даже примитивные, они не умели.
Многие ответы лежали в седельной сумке, запечатанные в холщевый сверток, посылку для гильдии тайного искусства. Видно тот, кому служат охотники на гигантских совах, тоже знал об этом. И еще про тающую силу охранного амулета.
Новый кусочек металла ужалил невидимый купол, гонец обернулся, заметил, как дикарь вскинул руку, грозя беглецу.
«Нет, не оторваться! Яхонт устал. Пора сократить численный перевес».
Наездник положил правую ладонь на затылок питомца и прикрыл глаза, отдавая мысленную команду.
Усталый дракон забил крыльями чаще, раскачиваясь, дергая хвостом, теряя высоту.
Обрадованные преследователи поменяли строй, готовясь к атаке. Двое разошлись в стороны, заходя с боков, третий начал подниматься выше, собираясь спикировать на голову беглеца.
Незаметно проверив пряжку пристяжного ремня, небесный страж вынул из сумы и сжал в кулаке длинную выдолбленную кость, дождался, когда гончие сократят дистанцию, и хлопнул рукой по шее ящера.
Вивьерн резко распахнул крылья, сделав кувырок через голову, оказался прямо под брюхом набирающей высоту совы, а его хозяин вскинул руку с трубкой.
Язык пламени озарил пустую равнину, превратив птицу в огненный шар. Обреченный охотник с криком рухнул вниз, ослепленные вспышкой совы шарахнулись в стороны, закладывая круг, а пернатый дракон выровнялся, и устремился к ближайшим скалам. Если уйти от погони не удастся, нужно принять бой и подыскать надежное укрытие.
Отбросил дымящуюся кость, страж сунул руку в суму, выхватив новый огнемет. Но противник усвоил урок. Одна из птиц еще кружила над местом падения соплеменника, а вторая продолжила преследование, втрое увеличив дистанцию. Загонщик вернулся к прежней тактике, продолжив обстреливать беглеца издалека. Вскоре и второй охотник присоединился. Отступать они не намерены.
Кувырок отнял последние силы, вивьерн обернулся к хозяину, изумрудные глаза смотрели с безмолвной мольбой, но хранитель лишь погладил зубастый клюв, шепча ободряющие слова, и снова приказал лететь вперед. А сам сжал губы, глядя на мелькающие внизу темные пятна одиноких камней.
Повторить трюк не получится. Дальнобойного оружия нет. Еще немного, и пернатый дракон просто рухнет на землю. Нужно что-то решать.
Спрятав запазуху драгоценный сверток, перекинув через плечо суму с оружием и едой, всадник принялся сбрасывать остальной груз. Сначала запас пищи для питомца, потом постель и попону. Но и этого было мало, Яхонт лишь немного ускорил полет.
Распустив привязные ремни, страж закрепил на сбруе амулет защиты, потом нащупал в кармане круглый стеклянный пузырек и вцепился в седло, готовясь к последнему трюку. Ладонь легла на зеленые перья. В этот раз он повторил мысленный приказ трижды. Все должно быть выполнено в точности.
Примеченные скалы уже близко. Пора!
Крохотная склянка полетела вверх и лопнула, выпуская бурые клубы дыма. Облако стремительно выросло, разбрасывая толстые отростки. Совы резко свернули с пути, уходя в сторону, и все же морок был проворнее, охватил их, погружая в сумрак. Но удержать не смог. Две седые тени вырвались из тумана на простор, принялись кружить вдоль края тучи, высматривая ускользнувшую дичь.
Наконец, далеко впереди, на серой ленте окоема, мелькнуло темное пятно. Загонщики устремились следом за ним, надеясь снова сократить расстояние.
Вскоре дым рассеялся, небо над скалами снова стало пустым и прозрачным, искрясь далекими колючими огоньками звезд.
Иллюзия удалась на славу. Настоящий вивьерн, сбросив седока, скользил над самой землей совсем в другую сторону. Вторая склянка с маскирующим порошком поменяла цвет его оперения на голубой. Заметить дракона сверху будет непросто.
Лишенный крыльев небесный страж выбрался из-за валуна, глядя вслед пернатому другу. Если посадить его на снег, тогда, охладив мышцы, усталый змей уже не сможет снова подняться в небо. Зато теперь, налегке, у него есть шанс добраться до Гексагона и передать послание.
Нужно надежно спрятать посылку. Неподалеку виднелась приметная скала с трехгранной вершиной, ее образ, как ориентир, впечатан в память вивьерна последним приказом. Наездник побрел к подножию, проваливаясь по колено в сыпучий снег. Среди камней нашлась удобная расщелина, на дно которой лег холщевый сверток. Сверху его прикрыли камни и снег.
Накладывать скрывающие чары беглец не стал. Все что у него имелось, годилось для отвода глаз местным охотникам. Опытного следопыта такими фокусами не проведешь, а для сильного мага любая волшба, это, напротив, метка. Да и погода снова портилась. К утру будет снежная буря, она и скроет все следы.
Человек еще раз посмотрел в небо, затянутое белесой дымкой. Тягучий, стылый ветер гнал по склону юрких снежных змеек. Нужно скорей найти убежище, иначе спасатели найдут только окоченевший труп.
Ниже по склону виднелось темное пятно, похожее на заросли стланика. Это топливо, а значит, огонь, тепло, жизнь. К ним беглец и направился.

- - -

В звенящей тишине раздался громкий скрип промороженного снега, шорох острых кристаллов измороси, плачущий звон осколков льдистой травы. И следом хриплое, с присвистом, дыхание.
По склону спускался ширх, хищный двуногий птицеящер, волоча длинный хвост, обросший густым пухом. Белые, с черными крапинками, перья переливались в свете небесных искр и маленькой красноватой луны.
Зверь замер у каменного взгорка под пышной синей шапкой сугроба, принюхался, недовольно фыркнул, оскалив желтые клыки длиной в ладонь. На морде, ниже маленьких глазок, поднялись костяные щитки, открыв две глубокие ямки. Хищник мог чувствовать тепло добычи, и искал его, поводя головой из стороны в сторону.
Наездник в груде меха, больше похожий на бесформенный грязный горб, тоже насторожился, вглядываясь из-под засаленной оторочки капюшона в гладкий белый покров вокруг утеса, вылизанный дневной вьюгой. Оба замерли, прислушиваясь.
Наконец загонщику это надоело. Он дернул поводья, гортанно вскрикнув. Ширх рыкнул, тряхнув башкой, сорвался с места, и побежал назад, вверх по склону, сшибая грудью высокие, ветвистые кустики льдянки.
Вскоре все затихло. Искристая пыль осела, осыпалась крупа в глубоких ямах следов. И вдруг твердую ледяную корку в расщелине меж зеленоватых крапчатых камней с хрустом пробил кулак. Показалась рука до локтя. Скрюченные пальцы разломали наст, и под звезды вылез их хозяин.
Сдернув с лица тряпку, он наскоро отряхнул потрепанную малицу с остатками узора из стеклянных бусин, вскочил и принялся прыгать, размахивать руками, пытаясь согреться. Из-под ушастой шапки выбились темно-серые, с голубым отливом, волосы. Вскоре стылая синюшность стала сходить со щек, оставив обычную бледность снежного цверга.
Немного согревшись, северянин прокрался вдоль утеса, выглянул из-за камня, осматривая склон.
Никого. Наездник убрался, махнув рукой на шуструю добычу.
Беглец поднял сломанную ищейкой веточку ледяной травы, понюхал, лизнул и, отбросив, направился вниз, к подножию сопки.
Брести пришлось долго, то и дело проваливаясь в свежий наст. Иглы небесных огней кололи глаза все сильнее, и даже прозрачные кустики потрескивали, промерзая ещё больше. На меховой одежде зияли дыры, но цверг словно и не замечал этого. Острые, угловатые черты лица выражали одно желание – быстрей достичь ближайшего селения. Крохотная охотничья деревенька пряталась совсем рядом, под старым ледником. Путник торопился, он нес сородичам дурную весть и должен доставить ее даже ценой жизни.
За каменной грядой собиралась орда Лемор, готовая хлынуть вверх по склонам Золотых Горбов, перехлестнув перевалы, затопить долину Морморика неудержимой лавиной. И быстрая смерть от копий или зубов ящеров куда лучше жуткого плена.
Такая участь уже постигла семью беглеца, и остальных охотников с той сторону хребта. Он отомстил за близких, теперь остался последний долг перед предками – позаботится о самом роде снежных цвергов.
Нет в Заснежье силы, что способна остановить людоедов. Даже собравшись воедино, воинам северных племен не устоять под ударом. Нужно просто уходить.
Звезды звенели в вышине, трава звенела под ногами, весь мир звенел как клинок, пел одну злую песню, ненависти, мести, войны. Она катилась по пятам за беглецом, поглощая все его чувства, подчиняя своему ритму удары сердца, и вот уже губы вторили ей, шепча знакомые слова.
Цверг привычно погрузился в транс, дорожное забытье. Теперь он не чувствовал боли, усталости и  холода. Ноги крошили твердый наст, а разум парил над равниной, сливаясь с волей Породившего.
И вдруг ритм оборвался.
Обогнув нависший над склоном утес, беглец оказался перед распадком, залитым массой старого льда. В нем вырубали жилища его родичи.
Даже издали было понятно, что с деревней случилась беда. Дозорные окна у вершины языка пусты, в нишах над входом, где всегда горели лампады – маяки для добытчиков, было темно. Не слышно тявканья ручных лис и все следы укрыла недавняя вьюга
А еще он уловил запах: слабый, но ненавистный, кислый, резкий запах черного колдовства.
Вестник опоздал. Людоеды уже побывали здесь.
Рядом высился заметённый бугорок. Гость пнул его, снег осыпался и показался желтоватый мех сторожевой лисы. Тушка успела замерзнуть камнем.
Ближе к входу лежали еще несколько хвостатых сторожей, гость не стал их тревожить, осторожно вошел в распахнутые ворота селения, миновал сорванный полог и оказался в большой общей комнате. Глаза цверга привычны к темноте подземных лабиринтов, и он без труда различал стены и темные пятна тоннелей, проходы к жилищам семей. Здесь тоже царила мертвая тишина. По полу рассыпаны готовые к продаже шкурки байбаков, у стены гарпун, сломанный лук и рубаха с темными пятнами на груди.
Беглец наклонился, понюхал одежду, скривился и сплюнул. От кожи шел тот же ненавистный запах. Его оставил ползучий стелющийся туман, повергающий в беспамятство даже стойких к ворожбе северных рудокопов.
Хозяев не видно. Захватчики забрали всех, и живых и мертвых. Теперь беглецу предстоял новый поход, и нужно к нему подготовиться.
В нише стены стояла масляная лампа, рядом огниво и трут. Вскоре фитиль занялся голубым огоньком. Гость осмотрел ближайшее жилье, мысленно попросив прощения у духов-хранителей. Огонь в очаге давно потух, пожитки разбросаны. Грабители забрали только самое ценное – дорогие меха, металл и лучшее оружие. Даже запасы еды остались нетронуты. Хорошо, что все дома цвергов похожи, яма-кладовка на привычном месте.
Беглец нащупал мешочек с вяленым мясом, принялся закусывать на ходу. Подобрав подходящие меховые штаны и рубаху, переоделся, оставив себе только старую шапку с родовым знаком. Набив живот, нашел котелок, в котором еще не замерзла вода, напился, и снова обшарил чулан.
В тайнике обнаружился сверточек с твердым, ярко желтым, ароматным жиром. Чудесный сварок, питающий внутренний огонь, без которого не выжить в ледяной пустыне. Прежнему владельцу снадобье уже не пригодится, а свою, припасенную на крайность, крохотную крупинку беглец проглотил прошлым днем, прежде чем залечь в каменную расщелину. Теперь он отломил кусок с ноготь и отправил в рот, тщательно пережевал, чувствуя, как по жилам разливается жгучая бодрость. Он не боялся спалить тело изнутри, уже нет резона беречь свою плоть.
Последнее что подобрал гость – две плетеные лыжи, обшитые жестким мехом и гарпун.
Вестник вышел в ночь, завязал на унтах кожаные ремешки креплений, закрыл глаза, помолившись предкам погибших родичей, и, отталкиваясь древком, направился на восток.
Небесная лиса пробежала две трети тропы, пока он спускался со склона и пересекал равнину, часто останавливаясь и хрипло дыша. Даже ярость и выносливость снежного цверга имели предел.
Осталось перевалить сопку, а там его заметят дозорные ледяных чертогов.
Подъем дался с большим трудом. Беглец вычерпал силы тела до дна, не помог даже новый кусочек бальзама. Пепел не может гореть. Теперь вестник держался только на упрямстве, заставляя двигаться заледеневшие члены. Заметив краем глаза быстрое движение, насторожился, пригнулся, озираясь. Нет, никого, все застыло в привычной неподвижности, снег, звезды, красная луна. Цверг снова выпрямился и начал карабкаться на склон, к перевалу, за которым лежал город.
В узком ущелье между вершинами врублен в камень сторожевой покой. Там дежурят стрелки-караульные. Со стороны гор они ждут разве что ночных хищников, если не предупредить, легко падут жертвой сонного зелья. Тогда путь вниз будет открыт.
Беглец поднялся достаточно высоко, чтобы видеть и сам Морморик, жилище тысяч его соплеменников. Гигантский синий вал светился изнутри. В покоях и тоннелях горели лампы, их огоньки преломлялись в полупрозрачных стенах, и лед сиял ярче звездного неба.
Осталось пройти десяток шагов, и вестника заметят. Уже ясно различимы тёмные щели бойниц на светлом поле скалы. Цверг остановился отдышаться, и вдруг понял, что смертельная усталость не даст ему больше сдвинуться с места. Последим усилием поднял руку, собираясь крикнуть, позвать на помощь и упал лицом в снег.
Пуля ударила в спину, чуть ниже лопатки. По светлой шкуре расплылось темное пятно.
Гигантская сова сделала круг над беглецом. Наездник спрятал короткое ружье в чехол у бедра, прижался к спине птицы, почти скрылся в оперении. Бесшумно ударили мягкие крылья и ночная тень, скользя над самой землей, унеслась на запад.
Глава 1: Дикие маки
Кушанье было просто изумительно. Тонкие полоски мяса, вымоченные в маринаде и прожаренные со специями до тонкой хрустящей корочки, таяли на языке. Их вкус мягко оттеняли кислые ягоды джумли. Сехмия отправила в рот по щепотке того и другого, запила глотком салинерского настоя, наслаждаясь щекочущими небо пузырьками, и отставила высокий золоченый стакан в сторону.
Служанка пурьи поднесла к нему кувшин, намереваясь снова наполнить, но хозяйка остановила жестом. Сегодня нужна свежая голова, не стоит увлекаться хмелем, даже легким.
Зато можно насладиться теплом, струящимся от алой глыбы в резном очаге. Этот камень, источник ровного бездымного жара, стоил всего остального убранства комнаты. Пополнить запас семье удастся лет через пятьсот, когда Шестиугольная Крепость снова войдет в соприкосновение с единственным миром из желтого спектра, где добывают этот минерал. Хорошо, что кусок будет гореть почти так же долго.
Бастийра откинулась на диван, потянулась, расправив плечи, вздохнула полной грудью. По плотному пушку пепельного оттенка, одевшему кожу от груди до запястьев и лодыжек, волной пробежали отблески света. Поймав восхищенный взгляд прислуги, девушка самодовольно улыбнулась. Конечно, все пурьи обожают своих владельцев, но повод для восторга есть. Годы тренировок вылепили из некогда неуклюжего котенка смертоносное совершенство.
Трудно сразу привыкнуть к роскоши резиденции моэны клана. Новый статус принес с собой бесчисленные глупые правила, обязательные церемонии и ненависть амбициозных родственников. Многие из них с наслаждением вонзили бы нож в спину наглой выскочки, если бы могли. Убийство на жилых уровнях просто невозможно, воля Гексагона следит за каждым мыслящим.
Кузены и не догадываются, что у сестрицы припрятан туз в рукаве. Если затея удастся, они проглотят свою злость и заткнутся навсегда.
Звякнул колокольчик, из-за парчовой занавеси появилась еще одна служанка, схожая с первой как две горошины в стручке. Воительница никогда не могла различить их, как ни старалась. Темноволосые Пурьи изящны, как фарфоровые куклы, столь же миловидны и бесполы, даже пахнут одинаково. Идеальная дворня – лишены честолюбия, преданы, расторопны, безобидны, и потому в родном мире под корень истреблены пришлыми завоевателями.
Горничная поклонилась и прощебетала:
– Мастэт бастэ, распорядитель совета общин Либрек просит его принять.
«Шшооффт! Как не вовремя! Придется выслушать. Старик мне предан, беспокоить без повода не станет».
– Проводи в приемный покой, сейчас выйду, – кивнула Сехмия.
Накинув расшитый алыми маками халат для домашних приёмов, прихватила с собой и блюдо с закусками.
Пожилой наби сидел в высоком кресле около низкого столика. Едва заслышав шаги, встал и поклонился хозяйке. Светло-зеленый служебный френч резко оттенял сухую серую кожу рептилии, старя его еще больше.
– Долгих лет вам, мастэт бастэ. Вы знаете, моя благодарность всегда останется безмерной…
– Не преувеличиваете моих заслуг, уважаемый Либрек. Как здоровье ваших родных, полны ли закрома гнезда?
– Вашими стараниями, моя госпожа, все благополучно.
Сехмия поставила блюдо на столик и опустилась на диван с грацией кошки, закинув ногу на ногу. Но гость не был, ни человеком, ни бастром, и обаяние девушки пропало даром. Она не стала предлагать ему угощение. Все наби вегетарианцы.
– Тогда перейдем к делам. Вы  хотите сообщить нечто важное?
– Верно, – выдержав вежливую паузу, гость сел напротив хозяйки. – Это касается юноши, которого вы привели из последнего похода, Явора. Гильдия искусников гудит, как растревоженный улей…
При упоминании этого имени Мия вздрогнула. И сразу постаралась взять себя в руки, чтобы предательский румянец не вспыхнул на щеках. Ведь всего минуту назад вспоминала этого странного парня, и всё, что произошло между ними в Песчаном Склепе.
«Проклятый рисовальщик. Почему он постоянно лезет в мои мысли, стоит только замечтаться? Моэне это непозволительно. Какой-то человек мне не пара! Подпустить его к себе, надо же быть такой дурой! Даже всего раз, в мороке. Можешь не врать, что ничего не понимала. Явор-же смог вырваться из иллюзий? Значит, его воля сильнее? Или этого я и хотела – броситься ему на шею, забыв все правила крови? Вот теперь расхлёбывай!»
– Госпожа, вас это обеспокоило? – наби заметил смущение хозяйки.
– Нет, просто удивилась, неужели землемер так важен? – девушка скептически скривила уголок губ.
– Безусловно, он очень интересен. Многие кафедры Гильдии Тайных Искусств в нем заинтересованы, особенно метафизики. Но дело совсем не в этом. Понимаете, мастэт бастэ, ваша репутация под угрозой. Ходят слухи, что неофит к вам неравнодушен, и вы со своей стороны…
– Шшооффт! – воительница фыркнула и порывисто вскочила. – Чтобы моэна клана благоволила к безродному мальчишке? Да это он пялился на меня при каждом случае, а про морок… знал только мой напарник Гай, в нем я уверена, как в себе… кто же разболтал? Я давала отчет главе гильдии, Гай Агнос тоже. Может, кого-то из архива подкупили?
Она поняла, что сказала лишнее, но было поздно. Сородичи Либрека с особым трепетом относятся к своим обязанностям, и любое сомнение в честности для них равно оскорблению. Хорошо, что рептилии ещё и чрезвычайно невозмутимы.
– Нет, госпожа, не думаю, – качнул головой гость, словно и не заметив намека. – Вероятно сплетни, это вина беженцев из Аспара.
Хозяйка выдохнула, снова уселась, презрительно дернула углом губ.
– Даже знаю, чья. Эта простушка из Вензии, так бегала за Явором, а он не спешил упасть к ней в объятья. Вот она и поплакалась товаркам. Решила, что я ей мешаю.
Сехмия осеклась, поняв, что снова говорит слишком страстно.
«Не хватало ещё, чтобы наби решил, будто я ревную!»
– Уже поздно сожалеть, моя госпожа…
– Это верно. Если узнают матери, они соберут смотрителей крови…
– Думаю, вам нужно срочно покинуть Гексагон. Дайте сплетням утихнуть. В ваше отсутствие круг ничего решить не сможет, а я найду союзников, подготовлю линию защиты…
– Нет, не собираюсь убегать…
– Это лишь мое предложение, мастэт бастэ.
– Учту его, – задумчиво кивнула хозяйка. – И обдумаю. Кажется, есть другой выход. Благодарю вас, Либрек.
– О. не стоит, – протестующее всплеснул руками наби. – Мой долг неоплатен…
Распорядитель удалился, Сехмия откинулась в кресле, рассеяно рассматривая комнату. В этом зале всё, и обивку мебели, и крышку стола и портьеры украшали отдельные крупные алые цветы ее клана, разбросанные по желтому полю. Только на шелковом полотне прямо напротив хозяйского кресла сотни мелких венчиков собрались воедино, образуя шестиугольник, символ Гексагона. Черные прожилки на лепестках маков сплетались в запутанные дорожки лабиринта, сворачивались причудливыми спиралями, стремясь к середине, к единственному нераскрытому бутону. Так же все пути познания ведут к конечной истине, а пути долга к наивысшей чести. Когда взгляд девушки добежал до центра, решение было принято.
– Вейла. Мой дорожный костюм! Мы идем в город.
Стоило облачиться в мягкую замшу бриджей, натянуть дорожные сапоги, накинуть куртку, застегнуть на поясе короткую кожаную юбку, как нерешительность и сомнения отлетели словно шелуха. Перед зеркалом снова стоял хранитель, готовый выполнить должное без колебаний. Один из сотни лучших в страже Гексагона.
Колокольчик испуганно звякнул, и в покои вбежала горничная.
– Мастэт бастэ, к вам мастимо Замия!
«Шшофт! Только старой кошки мне недоставало! Ну почему нельзя вежливо отправить её куда подальше? Зачем только явилась? Уже что-то разнюхала?»
– Она в приемном покое?
Пурьи кивнула.
Двоюродная тетка Сехмии, и старшая мать клана Полевого Мака стояла у стены с трофеями из разных миров, разглядывая причудливый шлем с шестью рогами, словно видела его первый раз. Шафрановая парадная накидка из тафты всколыхнулась, когда гостья обернулась на звук шагов.
– Долгих лет вам, мастимо бастэ, – хозяйка склонилась ровно настолько, насколько требовал этикет. – Чем обязана такой чести?
– И тебе здоровья, моэна баст. – Замия повернулась к племяннице, смерила её взглядом ярко-желтых глаз. – Нам срочно нужно поговорить, моя девочка.
– Очень жаль, мастимо, но я сейчас занята.
– Не бойся, я не отниму много времени. Потом отправишься куда собиралась. – Тетка махнула рукой служанкам у входа, и своей и хозяйской. – Убирайтесь. Нам нужно посекретничать. Быстрее, быстрее!
Когда пурьи скрылись за портьерами, маска благожелательности сползла с лица гостьи, оставив высокомерное призрение.
– Как ты могла так уронить свою честь?! Что только мой мальчик нашел в такой грязной кошке?
– О чем вы?
Тетка презрительно фыркнула.
– А ты не понимаешь? Шшофт, не строй из себя оскорбленную невинность! Ты сама бросилась в объятья человека…
– Санэ Шшофт! – прошипела Сехмия. – Это не ваше дело! Я моэна, и старшая в семье! Мое сердце и тело в моем распоряжении!
– Верно, ты моэна. Значит обязана хранить чистоту крови! Думаешь, если над тобой нет старшего, значит и наставить тебя некому?
Замия снова стала притворно благожелательной, даже тепло улыбнулась племяннице. Эта ее способность, мгновенно менять личину всегда сбивала племянницу с толку.
– Слушай, моя девочка, я знаю, как тебе помочь. Если ты пойдешь в асанитэ к моему сыну, то все слухи...
– Что? Стать простой самкой, потерять право быть моэной? Ну уж нет! К тому же твой толстый ублюдок мне просто противен…
Этого гостья не снесла, метнулась к племяннице. Сехмия и не пыталась оттолкнуть её. Нельзя поднимать руку на старшую мать клана. И заметила блеск металла в пальцах тетки слишком позно.
«Нож!? Не успею отбить…»
Удар в плечо и живот прижал её к обтянутой шелком стене.
«Если это нож, она сейчас свалится без чувств, воля Гексагона не позволит ранить...»
Но ничего не случилось.
– Не заносись, соплячка, – прошипела Замия прямо в лицо. – Против меня ты просто слепой котёнок!
– Зато мне известно, как вы стали Мастимо. Три раза продавались в асанитэ…
Гостья усмехнулась, фыркнула, надменно скривив чувственные губы, отпустила хозяйку и шагнула назад, сменив личину на холодно-официальную.
– Да, к высокородным бастрам. Зато теперь я правлю кланом! Жду твой ответ два дня, потом созову совет матерей и круг крови. Не согласишься, получишь заслуженное наказание! Подумай, что ты теряешь? Ляжешь с моим сыном один раз, после церемонии. Подаришь ему дочь, и можешь снова шататься по мирам, главное, не попадайся мне на глаза.
Тетка спрятала руки под накидкой и шагнула к выходу. Сехмия так и не успела увидеть, что же она прятала в кулаке. Да это уже неважно. Всё стало куда хуже, чем считал наби.
«Чтобы моэна пошла в асанитэ? такого еще не было. Этот путь наверх для низкородных, таких как Замия. Роди наследницу, получишь назад свободу и в придачу титул выше, чем у временного мужа. Ну потеряешь старый, так это не беда.
Но только не для меня! Я-то наследница по праву крови, и отказываться от него не собираюсь!
Дождаться решения круга? Вдруг они поверят старшей матери Мака? Уж она-то постарается! Если старые кошки пойдут на поводу у тетушки, что они мне приготовят? Лишат имени, изгонят? Или отдадут в асанитэ насильно?
Один выход, опередить всех. Пора, наконец, наведаться на нижний ярус, но сначала, к старому учителю».
У выхода на улицу кортежа Замии уже не было, зато маячила полная фигура ее сынка. Зимет смотрел на парадное крыльцо, высматривал будущую наложницу. Мия помнила его маленьким и неуклюжим, помнила, как они вместе постигала боевое искусство бастров в школе клана. Кузен всегда ей проигрывал, потом ходил следом и вздыхал тайком. На экзаменах в корпус стражи провалил первый же отборочный поединок. И теперь он надеется её купить?!
Когда парень бросился навстречу, призрение и ненависть прорвалась наружу злобным шипением.
– Мастэт бастэ, прости, подожди, это не я! Мать сама… я не просил её…
Но Мия прошла мимо, отпихнув его локтем. На ходу процедила сквозь зубы:
– Не надейся, шшофт! Никогда не соглашусь!
– Я не просил… Мия поверь!
Но девушка словно и не слышала, размашисто шагая по мостовой. Идти следом кузен не решился. Вейла, оглянувшись на застывшего посреди улицы бастра и ехидно хихикнула в кулак.
Все владения рас-основателей на третьем ярусе Шестиугольной Крепости схожи по устройству. Сердцем каждого поселка была площадь под самосияющим куполом. Сейчас над головами бастийр горела утренняя заря давно утерянного родного мира.
Сехмия миновала арку с алым цветком и остановилась, заглядевшись на восход. На другой стороне мощеного цветным камнем круга высились главные ворота, выход на Дорогу Общин. Слева лежали владения Желтого Тюльпана, но она направилась направо, к тренировочным залам Ириса. Там жил тот, кого она искала.
Глядя на обшарпанную дверь, трудно подумать, что за ней жилище некогда лучшего во всех трех кланах бойца на мечах. Колокольчики над входом нежно запели, старая, сморщенная пурьи склонилась в поклоне и пригласила девушку внутрь.
Трофеи, развешанные на голых стенах скромного жилища старого бастра, стоили многих состояний, любой собиратель оружия, заглянув сюда, захлебнется слюной от зависти.
Лухмет с заметным усилием поднялся навстречу гостье. Бастийры не седеют, к старости серебряная грива у мужчин становится только гуще. Но яркое золото глаз выцвело, стало чуть зеленоватым, как стоячая вода в полдень.
– Мастэт ба…
– Не нужно, а маст, только не вам.
– Тогда, проходи, садись. – Хозяин указал на простой стул с высокой спинкой. – Конечно, это недостойно моэны. Сейчас Мата соберет на стол…
– Не нужно, благодарю учитель. Прошу простить, но я спешу. Хочу спросить совета. К матерям у меня нет доверия.
Лухмет выслушал все, что Сехмия хотела ему сказать. Задумчиво провел ладонью по подбородку, огладив густую бороду, качнул головой.
– Думаю, твой наби прав…
– Но вы же учили меня никогда не убегать от схватки.
– Не убегать – временно отступить! Собраться с силами, применить обходной маневр…
– Так это я и задумала! Расскажите мне про жало Сахимы.
Старый мечник удивленно вскинул глаза на девушку, недовольно сжал сухие губы.
– Откуда ты знаешь про клинок?
– Мать завещала его найти. Это правда, если я приду с ним на совет, меня примут в круг даже без наследницы?
– Ты хочешь бросить им вызов?
– У меня нет выбора. Расскажите, что он такое. Как им владеть?
– Ты знаешь, что, даже слушая тебя, я нарушаю закон матерей?
– Если не вы, а маст, больше никто не поможет.
Хозяин снова задумался.
– Не могу отказать своей лучшей ученице. – Лухмет кивнул на стену с трофеями. – Подай мне вон тот кинжал.
Сехмия положила на стол узкий граненый клинок в две ладони длины, с широкой чашей гарды, закрывающей кисть, и изогнутой рукояткой.
– Помнишь его и наши уроки? Жала на него похожи. Те же колющие удары, парирование. Искусством боя джамудхар владеют только матери, обучать тех, кто не входит в круг, запрещено. Есть несколько тренировочных мечей, но истинных было всего три, по числу кланов. Два утеряны. Один в незапамятные времена, второй в запределье вместе с твоей прародительницей Сахимой.
Учитель осторожно взял кинжал, примерил к руке, прикрыл глаза, вслушиваясь в ощущения.
– Последним владеют Тюльпаны. Я никогда его не видел, но говорят, это удивительное оружие. Он имеет особую силу и сохранил ее даже здесь, на жилых ярусах Гексагона. Мечи матерей подчиняются только бастийрам, они как продолжение твоего собственного жала.
Сехмия шевельнула спрятанным под кожаной юбкой коротким мускулистым хвостиком с ядовитым выдвижным когтем на конце. У мужчин-бастров такого украшения не было.
– Они помнят кровь клана, опознают истинных наследниц, только у них в руках начинают петь, и тогда сами находят уязвимые места в броне врага.
Старик взмахнул кинжалом, сделал несколько движений, словно парировал, отводя в сторону оружие невидимого противника, и закончил серию стремительным колющим выпалом. Вздохнул, положил клинок на стол и открыл глаза, глядя на резную рукоять.
– А круг крови? – не выдержала долгой паузы гостья.
– Да, конечно. Если ты с поющим жалом в руках бросишь вызов матерям, продержишься хотя бы один гонг, тебя признают мастером джамудхар, пожизненной главой клана без права изгнания кругом. Это все что я знаю.
Уже на улице плечо кольнул нашитый на форменную куртку амулет вызова. Сехмию разыскивал командир корпуса хранителей.
В трех шагах на стене блестел диск «дальнего глаза». Нужно лишь приложить пальцы к выпуклой стеклянной тарелке и назвать имя того, с кем хочешь говорить. Если, конечно, он пожелает ответить.
«Нет, Джирилл, не до тебя сейчас. У меня осталось еще два дня отдыха. И прекратите все мне мешать!»
Вейла  в узкой юбке едва поспевала за хозяйкой, семенила, пересекая площадь, спотыкаясь на истертой мостовой. Стражники у ворот владений бастийр вскинули копья, приветствуя моэну. Та кивнула в ответ.
Дорога Общин, широкий тоннель, кольцом охватил главную башню крепости. Здесь было как всегда суетно. Жители верхних ярусов самых разных рас спешили по делам, или ждали своей очереди у «млечников», внутренних порталов Гексагона. К ним присоединилась и Сехмия. Пристегнув к поясу кинжал и саблю, накинула сверху простой полотняный плащ с капюшоном. Незачем привлекать к себе внимание.
– Останься здесь, – велела она пурьи. – Дождешься меня.
Под потолком узкого каменного стакана возник крохотный круговорот белых снежинок, показав, что транспортер готов перебросить посетителя в любой уголок необъятной Шестиугольной Крепости, кроме самой Башни Абсолюта, в теле которой он вырублен, или запретных подземелий под основанием стен.
Склады и тоннели первого уровня поистине необъятны. Если не знаешь, куда идти, можно плутать здесь бесконечно. На счастье портал был совсем недалеко от назначенного места встречи.
Белый вихрь рассеялся, бастийра шагнула в царство мертвых механизмов и невольно поежилась. Непонятное всегда пугает. Скопление металлических конструкций странных форм, лишенных красоты или изящества, угрожающих в своей брутальной и совершенно бесполезной здесь мощи поражало воображение.
Слава Воле Гексагона, под его крышей все эти монстры не могут жить своей странной, неестественной жизнью. Миры, где потоки элементалы настолько слабы, что мыслящим пришлось идти путем металла, встречались очень редко. Для торговли с ними и предназначалось все это железо.
В одном из закоулков лабиринта, местные обитатели устроили поселение из обломков окружающего хлама. Мрачные типы, в робах с пятнами масла и ржавчины провожали девушку взглядом, но никто даже не спросил, зачем она явилась.
Лачугу Дагра освещал а странная гирлянда прозрачных шаров с ослепительно сияющими золотыми волосками внутри. Когда гостья вошла в лачугу, откинув рваный полог, хозяин испуганно вскинул волосяной гребень на макушке, а изумрудная кожа, кажется, позеленела ещё больше.
Сехмия сразу шагнула к столу и бросила на железный лист холщевый сверток.
– Ну, что скажешь?
– О, дорогая госпожа, я не могу это принять, боюсь, сделка не состоится!
– Как? Ты же взял аванс?!
– Вот, возвращаю целиком.
Дагр положил рядом со свертком бархатный мешочек.
– Постой, могу удвоить плату!
– Простите госпожа, – торговец развел трехпалыми птичьими лапами. – Сколько бы вы не предложили, это не поможет.
– Шшофт? Тебя перекупили? Хочешь меня надуть?
Вастийра потянула из ножен саблю, надвинувшись на хозяина. Дагр испуганно приоткрыл клюв и начал сползать под стол, прикрываясь руками.
– Нет, нет, дорогая госпожа. Всё честно! Сделка есть сделка! Просто Жало покинуло Гексагон!
– Что?!
Девушка выпустила оружие, уронив руки, качнулась назад. Хозяин проворно вскочил, подставил ей кривоногий железный стул.
– Магистры свернули испытания и увезли его из турнирных залов.
– Куда?
Дагр покосился на мешочек.
– Ладно, держи, – Сехмия подтолкнула аванс к торговцу. – Но это не получишь!
Сверток с оплатой исчез под плащом.
– Куда унесли клинок?
Зеленая ладонь накрыла красный мешочек.
– В Заснежье, дорогая госпожа, клянусь гнездом моей мамочки.
Бастийра угрюмо кивнула, поднялась, уронив загремевший стул, вышла из комнатушки, и пошатываясь побрела к млечнику, не обращая внимания на местных обитателей.
«Последняя надежда пропала! Вечная Мать, за что? Я не пойду в рабыни!»
На перекрестке лабиринта из-за ржавых листов вышли двое громил с внушительными дубинками наперевес.
«Надеются напугать и ограбить? Или хотят скрутить и украсть? Лица тряпками закрыли! Правый, похоже, человек, а второй? Говорят, тут есть расы, на которые Воля Замка не действует. Да в хаос! Какая разница. Всех отправлю за предел!»
– Не трепыхайся, куколка, – проскрипел человек. – И все будет…
– Шшофт! Кого ты назвал куклой?!
Сабля мгновенно оказалась в руке, опасность привела хранителя  в чувство. Один взмах и железные обрубки со звоном покатились по камню пола. Второе движение и третий голодранец, что подкрался сзади, отскочил, тряся кистью, брызгая кровью. Рассекая прут, клинок зацепил палец.
Глаза заволокла легкая муть. Гексагон следил за ней. Но хранитель умеет концентрироваться.
– Бегите, уроды, –  прошипела бастийра. – Прежде чем меня остановит, вы без хваталок останетесь!
Повторять дважды не пришлось.
Когда Сехмия появилась на третьем ярусе, Вейла бросилась к ней, подхватила сброшенный плащ. Пурьи сразу поняла что хозяйка не в духе, и молча семенила за ней до самого дома.
Рухнув на диван в гостиной, девушка выхватила нож и швырнула в стену, пригвоздив к штукатурке алый шёлковый венчик.
«Что дальше? Бежать? Остаться? Покориться? Так, сначала успокойся!»
Взгляд остановился на картине с шестиугольником. Пройтись по лабиринту мудрости, лучшее средство привести мысли в порядок. Губы принялись шептать древний завет клана:
«Все пути познания ведут к истине, все пути долга к высшей чести!»
Тревога улеглась, ярость утихла, теперь воительница знала, что следует делать.
Столик с «дальним глазом» прятался за диваном. Поставив его перед собой, девушка возложила пальцы на край выпуклой стеклянной тарелки, вставленной в крышку. Произнесла имя и вскоре мутная пелена прояснилась, явив лицо магика-искателя Агноса.
– Мия? По глазам вижу – ты не в духе. Что случилось?
– Антомо, Гай. Ты же всегда в курсе всех слухов гильдии? Нужно встретиться.
– Ну, спасибо! По-твоему я старый сплетник? Не будь ты моим лучшим хранителем…
– Так придешь, или…
– Не кричи на старшего. Сама приходи. После обеда в библиотеке. Где найти знаешь.
Моэна кивнула, сняла руку с резного обода тарелки. И положила снова. На этот раз за стеклом появилось лицо седого мужчины со шрамом на скуле. Над бровью чернела татуировка – две скрещенные стрелы.
– Богатой охоты тебе и твоим родичам, мудрый Джирилл.
– Мастэт Мия. Не заискивай! Я три раза тебя вызывал! Где тебя носит? Только не говори, что «глаза» рядом не было. Знаю, твой отдых еще не кончился, но у меня есть срочное задание. Нужен толковый командир для поискового отряда.
– Где?
– В Заснежье.
– В самом деле?
Мия сглотнула комок в горле.
«Это что, награда за терпение и сдержанность от Вечной Матери? Или жало само меня зовет? Как говорит Гай, рок тебя найдет, хоть под землёй спрячься!»
– Что не так? Ты пойдешь или нет? Двойная оплата независимо от результата.
– Согласна. Рассказывай.
– В Заснежье  пропала группа метафизиков и архивистов. Они выслали что-то важное в Голдарик на малых крыльях, но гонец пропал по дороге.
– Опять эти умники, всегда с ними проблемы. А откуда вы знаете о посылке?
– Вивьерн вернулся без седока и груза. Судя по всему, на него напали в небе.
– На небесного стража, в Заснежье? – Мия скептически скривила губы.
– Вот именно! Ты же знаешь, время там течет в четыре раза быстрее. До смены миров осталось меньше двух седьмиц, потом открыть портал не сможет даже весь круг магистров.
– Значит, нужно быстро найти и вернуть умников, а попутно узнать, что за новая угроза объявилась?
– Как всегда схватываешь на лету. – Капитан расплылся в довольной улыбке.
– А если мы опоздаем…
– Останетесь в Заснежье навсегда. Если откажешься сейчас, я пойму…
– Сколько человек в отряде?
– Пятеро кроме тебя. Два мага, три хранителя.
– Из двух искателей ни одного толкового?
– Нет, ты не поняла, – мотнул головой собеседник. – Искателей в Заснежье уже достаточно, и гильдия не собирается терять там кого-то еще. Это миссия спасения, с вами пойдут оружейники, а у них с розыском, сама знаешь, не очень. Нам нужно магистров вернуть, а не мир разнести. Ну. так я подтверждаю согласие? Когда будешь готова?
– Дай мне время накинуть платье.
– Тогда ждём утром у жёлтых врат.