Мартовский Марк

Мы мало говорили.
В основном, Марк.

У него случилось.
В первый раз.
Ему 21.

Он предложил мне пиво и продолжил:

         «Она мне намекала днём, а вечером - я дал ей всё и вышел с сигаретой».

У Марка раздувались ноздри каждый раз, когда он говорил в сердцах.
Ему так часто не хватало женщин, близости, любви.
Никто не знал, что всё придёт одновременно.

        «Она надела платье, которое я сразу снял».

У Марка есть мечта: машина и кальян. На молоке, не сладкий.
Шёлковая простыня и две бутылки пива.
Каждый день.
 
Но в эту ночь он думает. О ней.

 Они увиделись.
 Поехали в такси.
 Он расплатился.
 Подошли к подъезду.
 Сели в лифт.
 Поехали.
 Набухшие интимно фрагментарно.

       «Мы завалились, в чём пришлось, и я её обнял».

Он крупно напрягал воспоминания.

       «Она твердела.
        Вздрогнула и застонала.
        И я застонал.
        Это было.
        Скользко и мало.
        И эти резинки.       
        Я купил три штуки.
        Две стёр, в попытке, войти.
        Третья - по назначению, но ей не хватило».

Договорились повторить.
Он упомянул о времени и месте.
И собрал глаза в кучу.

Мы много скучаем.
Отрочество беспощадно.
Нам часто нечего предложить.
И мы чешемся самостоятельно.
Тихо, в слепой зоне.
За занавеской в темноте.
Давим в себе желание.
И идём мыть руки.

Но мы взрослеем.
И Марк повзрослел.

Изрядно захмелевший, он плёл интриги, в своём скромном воображении.
Глупая Луна светила всё ярче.
Ночь что-то нашептывала,
 но никто её не слушал.