Про уродов и людей

                Кристине и Маше, с какой-то непонятной, глупой любовью и нежностью
     Моего друга звали Гарри или, как он сам предпочитал себя называть, Гарри Топор. Вообще-то, это полная х...ня и плагиат из Гая Ричи, на самом деле был он, точнее, есть и будет - художник и поэт. Он устало повесил сюртук на спинку кресла. Я подошел и пощупал сукно. Хорошее.
     - Знаешь, почему : сюртук ?
     Его глаза были какими-то уставшими, вот я и решил загнать какую-нибудь байду, развеселить, хоть мне и было довольно-таки хреново, но ведь всегда кому-то хуже, верно ?
     - Почему ? - Безразличие окатило меня, охладило немного, но очень скоро я освоился и нагло продолжил :
     - " Робин Гуда" знаешь ? - Он кивнул. - У него кореш был, брат Тук, монах, алкаш, практически, святой человек, но по наветам выгнанный из ордена, расстрига.
     - И чё ?
     - Да ничё. Робин Гуд - это сеньор Локсли, он на английском даже не говорил, норман, почти француз, куртуазный и красивый.
     - И чё ?
     - Да ни хера, - психанул я. - Лучше я тебе про ваш родимый шоу-бизнес расскажу. Короче, один мудак хочет спеть дуэтом с другим придурком, как думаешь, кто из них сверху будет ?
     Он почесал бороду, подумал и задал странный вопрос :
     - А кто из них грузин ?
     Дикий разговор получался у нас, одни вопросы и никаких ответов, какие-то домыслы без смыслов, не хватало коромысла и Суслова, в пальто и галошах, в очках и с орденом, насморком и гордостью, переполняющей грудь, выплескивающейся шумным потоком на всех окружающих, алчно приникших заостренными вампирскими ушами к замочным скважинам и дверным щелям, безудержно дрочащих на отзвуки чужой жизни и изощряющихся в остроумном обсуждении и комментировании не своих проблем и бед, что ж, едем дас сейне.
     - Думаю, что оба.
     - Тогда друг дружку и деньги в кружку.
     Гомосексуальная оргия с яростными фрикциями эрегированных членов, в отблесках золотых бликов, ибо настоящие деньги - только золотые дукаты, флорины и цехины, воочию одновременно представилась нам во всей красе, как в книжках Сорокина, вроде, и противно, но и что-то там шевелится в штанах, вот паскудство, предательство пола, утеря ориентации и вообще - разврат.
     - Разврат лучше коммунизма. Знаешь, кто это говорил ?
     - Гесс.
     - Неаа, - довольно заулыбался я, - Рём. Наш человек.
     Он отпрыгнул от меня.
     - Так ты из этих ?
     Обхватив зад руками, он пятился к двери, забыв сюртук на спинке кресла.
     - Да.
     Я выбросил правую руку вверх, резко и быстро, думая напугать его, но он бросился ко мне с объятиями и поцелуями. Пришлось уже мне отпрыгивать и пятиться к двери, еб...ся, что творится в нашем мире.
     - Давай лучше о бабах, - опасливо предложил от двери, на всякий случай приоткрыв ее, хотя, и советовала мне моя любимая теннисистка не открывать дверей, помнится, Лавкрафт еще советовал не взывать к холмам, а красивая ведьма настойчиво требовала не жрать говно.
     - Давай, - с готовностью согласился он. - О певицах ? Или писательницах ?
     - О врачах и медсестрах.
     - А что о них говорить-то ? Неинтересно.
     - Это кому как, брат. - Я уже устал от вопросов и поэтому решил прекратить странный разговор. - Но иногда хочется просто признаться в любви, понимаешь ?
     Снова вопрос. Что за день такой, одни вопросы и признания в любви. Но это лучше ответов и молчаливой ненависти, своей простотой и обыденностью сводящих с ума, многих и многих, видимо, не знающих, что внутри головы есть субстанция, которой можно иногда пользоваться, время от времени, хотя бы изредка, не каждый день. От случая к случаю, добавлю двусмысленности и подмигну обоими глазами сразу, одновременно, обеим моим красоткам и музам.