Ермолка рассказы 1

                1 


Дед Ермолка, как пень замшелый, сидит себе на старом бревне возле палисадника, покуривает махорку, да посматривает по сторонам. Никто не пройдёт мимо, чтобы не перекинуться с ним словечком.  Поэтому он всегда  всё знает, всегда расскажет  новости, а самое главное даст свои комментарии. У Ермолки своё понимание жизни, в отличие от столичных газет «Правда» или «Известия», ближе к журналу «Крокодил». В газетах пишут, что все в стране хорошо,  что другие страны завидуют нам, только Ермолка не верит:
– Раз мы хорошо живём, всё у нас есть, тогда почему у Пашки Фёдорова кролики хорошо ведутся, а, к примеру,  у Лёньки Соколова – дохнут. Или взять другое:   в прошлом годе на той половине деревни ливень прошёл, что даже куры плавать научились, а на этой  – хоть бы тебе капелька для интересу брызнула. Что-то в стране ещё не додумали, не дорешили на партийном съезде, хотя и народу там много было. Видно, не об том думали, не то решали.
Как обычно дед Ермолка сидел возле дома и дремал. Не услышал, как к нему подсел Мишка, сын старухи Макаровны, жившей через два дома.  Мишка давно уехал из дома, сначала затерялся где-то, долго никто не знал живой он или нет, а потом вдруг проявился. Прислал письмо, где описал, куда его носило и, что делал.  А также написал, что женился и живёт сейчас рядом с областным центром.
– Значит у евойной жены рука крепкая, раз смогла привязать парня к месту. Мишка-то,  что, корень потерял, да давай его мотать по просторам, – рассуждал Ермолка, –  а она хвать его и к месту да на привязь.
Мишка остепенился, родились дети. Макаровна говорит, что невестка строгая, но живут они неплохо. Через долгих восемь лет, приехал Мишка навестить мать, да помочь по хозяйству. Бабы трепались, что аж двести рублей денег привёз сын в подарок.
Этот самый  Мишка и подсел к деду Ермолке на сутунок:
– Здорово, дед!
Ермолка даже вздрогнул от неожиданности, но виду не подал:
– Бывай и ты здоров. Чей такой будешь?
– Не узнал? – усмехнулся Мишка.
– Узнал, но уточняю. Мишка, что ли, Макарихи сын?
– Он самый.
– Явился, значит, блудень? Совсем, али, как?
– Погостить, да матери помочь.
– Один, или с семьёй?
– Один пока. На следующее лето приедем с семьёй, детишки  подрастут малость.
– Ишь, ты?– сказал Ермолка и замолчал.
     – Что нового в деревне? – спросил Мишка.
– Что может нового быть в деревне? Разве, что у Васьки Меркулова чирей на задницу сел, да подзадержался там. Славно Васька по утрам матерился. Выйдешь, бывало, пораньше, пока ещё солнце не взошло, петухи своё отпоют, а потом уж Васька начинал материться.  Так складно, заслушаешься. По нужде, как приспичит, вот и приспосабливается с помощью матюков.
Что ещё нового? По зиме Ванька Шишкин руку сломал. Нехорошая история получилась. Всё дело к весне шло. Зима снежная выдалась, вот Ванька и полез снег сбросить с крыши, чтобы не проломилась. Залез он, да вместо того, чтобы снег скидывать, стал разглядывать по сторонам, что, там, в мире нового видно. На высоту залез же, будто на трибуну, со двора много не разглядишь. А тут, как на грех,  соседка Зинка надумала баню топить. И чего ей понадобилось посреди недели мыться? Или терпенья уже не было, а может ехать куда собралась. У Ваньки со двора только крышу соседской бани видно, а здесь, с высоты всё рассмотреть можно. Прямо кино тебе и без билета.  Когда Зинка в баню пошла, Ванька прозевал, смотрел в другую сторону. Упустил такой момент, а тут вдруг слышит крик со стороны огорода.  Смотрит, а  там Зинка выскочила из бани совсем голая. Вся красная, пар с неё клубами так и летит.  Ванька и обомлел. Он же никогда этой самой Зинки  голой-то не видел, хоть и соседка она евойная.  А посмотреть есть на что. Она баба видная, у неё, что спереди, что сзади – смотри, да дивись. У Ваньки своя жена  тощая, глазу не за что зацепиться, сосклизает, а тут тебе  прямо картина нарисованная. Зинка ещё руки на затылок, потянулась, взвизгнула, да бултых в сугроб.  Ванька решил поближе подойти, рассмотреть получше, что это она там в сугробе делает, а забыл, что на крыше. И  тоже в сугроб бряк, да как заорёт. Правда, Зинка сперва закричала, видно с  перегреву, а потом в сугроб, охолониться чтобы, а Ванька сперва в сугроб сдуру, только потом заорал. В сугробе заплот оказался, вот Ванька и упал на столбик. Руку себе сломал. Сходил задарма в кино, как говорится, посмотрел картину без билета. Потом сидел два месяца с гипсом в обнимку, ничего не делал, болел. Вечером напьётся,  утром болеет. А когда уж стакан стал больной рукой поднимать, тогда и сняли гипс.  Выздоровел.
– А Зинка? – спросил Мишка.
– А что с ней сделается? У нас много кто из бани да в снег прыгает. Она тогда ничего и не видела, не до того было. Дома Зинка, хочешь, в гости  зайди, да расспроси сам, у ней наливка добрая водится. Да ты не думай, она баба  свободная,   ейный мужик уехал на заработки, пять лет, как нету. Может и сгинул где или деньги донести не может.
– Она свободная, да я женатый.
– Ну-да. Это я так к слову.
Дед Ермолка свернул самокрутку на четверть пачки  махорки и сладко затянулся. Дым выпускал медленно, любуясь.
– А, что ещё нового? Это у баб надо спросить. Ты вечером поспрашивай, они на скамейке собираются вон, через дорогу и всем кости моют. Ладно, чегой-то приморился я, пойду,  прилягу, – старик поднялся и медленно направился к калитке.