Вновь ветры задули

Виктор Матюк

Вновь ветры задули

Вновь ветры задули, не знаю упаду ли наземь, или попросту скажем, что глаза себе завяжем
И пятки скипидаром смажем, а потом своим потомкам расскажем, почему не жили по уму?
Нам всё не так, в душе бардак, а за спиною - тьма и мрак! Из неё не вырваться никак!
Послушай, чудак! Не ты ли в том виноват, что теперь тем ветрам не очень рад?
Был вариант не погубить собственный талант, но ты же дилетант, прешь, как танк
На брешь в голове, и никто не даст совета тебе: в какой стороне будет легче дышаться мне?
Ветры надолго задули, в аду ли придется лечь грудью под вражеские пули или в раю
Доведется закончить карьеру борзописца свою? Всё перетерплю, авось, чудо сотворю,
Трое суток ничего не ем и не пью, молитвы читаю среди волчьей стаи,
Даст Бог, упущенное время наверстаю, я жизнь по-иному воспринимаю,
Не знаю, почему так рано отхожу ко сну? Собака громко лает на осеннюю Луну,
Задрав голову, смотрит в вышину, но видит только яркую точку одну, то есть холодную Луну!
Прошла пора летних приключений, наступило время для пространных умозаключений,
Все слова уже сказаны, мои руки развязаны, душа загодя ликует, а холодный ветер в спину дует!
Душа по уходящему лету тоскует, Бог даст, и она перезимует, хотя денег едва хватает на хлеб,
Но в душе ещё горит божественный лунный свет, это значит,
Что небо судьбу на свой лад переиначит, душа наедине немного поплачет
И вернётся в пенаты свои, они на окраине отчей земли!
Боже, упаси продаться дьяволу за палку колбасы,
Не согреши лишний раз, пусть грязь исчезнет из наглых глаз,
Прошла мимолётная связь, она канула в Лету, возможно следующим летом всё вновь повторится,
Нет времени заново жениться! Месяц парит над пустотой, а ветер степной освежает разум мой,
От его порывов веет тоской, странный шепот слышен за спиной! Ни смысла, ни числа, ни веры,
Порывы свежей атмосферы ищут в хилой груди себе приют, минуты жизни на убыль быстро идут!
Нет прежнего тепла, опавшая сирень сама сползла со скоблёного дубового стола,
Она ушла подальше от повседневного греха, кругом идёт сивая голова,
Ей покоя не даёт назойливая людская молва, она перекручивает все мысли и слова!
Кольцо, на правую руку надев, повторяю слова известной молитвы нараспев,
В любое мгновение может возобновиться головокружение, страсть вступит в свои владения
И что тогда? Труба всем нам, господа! Надвигаются холода, усиливаются степные ветра,
Кажись, нам хана! Дождь вновь льёт, как из ведра, пришла студёная пора,
Хороший хозяин собаку не выгонит со двора, пока не наступит весна!
Держу в руках сонник вместо того, чтобы положить его на старенький подоконник,
Разгадываю сон вчерашний, мне приснилось, что я был весь день на пашне,
Пролил немало потов, расплескалась наземь молодецкая кровь, но из-за промозглых ветров
Иссякли страсть и любовь! Во саду ли, в огороде пытаюсь постоять полчаса при любой погоде,
Жизнь дала огромную трещину и виновата в том падшая женщина,
Мыс ней сговорились ещё на прошлой неделе кое-кому вместе намылить грязную шею,
Но ветер разбросал по огороду странные идеи, и вот наступил обычный день,
Подниматься с постели мне лень, какая-то хрень искажает желанье,
От прошлого оступались лишь одни воспоминания! В состоянии негодования
Ногами едва-едва двигаю, а сам засыпаю за толстой книгою, носом громко шмыгаю,
Делаю в безвестность шаг, и тут же раздается неприятный звон в ушах! Всё – тлен, всё – прах!
Жизнь тает на глазах, мой степенный дух едва ли не зачах, шумит в ушах, вдали тает крах,
Я же иду судьбе навстречу, мне в спину дует попутный, но холодный ветер,
Его силу я сразу заметил, он развеивал по огороду дым и пепел, раздувал пламя,
И тушил свечи в православном храме! Не хочу возвращаться вспять и вновь от печки плясать,
Буду ждать, пока ветер не начнёт меня от земли отрывать, а уж там, где ближе всего к небесам,
Рассыплю по своим следам мелкую труху, мои грехи у многоголосой толпы на слуху!
В этот вечер хотелось до полуночи потрепаться о смысле жизни с приятным человеком,
Но всё испортил порывистый ветер! Он крепчал, дул сильнее, срывал серебряную цепь с шеи,
Листья носились по аллее, поскольку от моих мыслей нет никакого толку, я сел в двуколку
И поехал по степи, чтобы наедине с ветром обсудить все свои грядущие грехи!
Мой друг, не сетуй на жизнь и ветер, всё преходяще на этом свете, родители и дети!
Впрочем, это случилось в субботу, мне не надо идти на работу, хотя иные заботы
Одолевают до тошноты и рвоты, что ты?! Как себе объяснить, что надо праведником быть?
Работа мысли натыкается на десятизначные числа, это раздражает многих и в итоге
Подкашиваются уставшие ноги после долгой дороги,
Путаются все звуки и слоги, ветер осушает роговицу,
Приподнимает подол молоденькой девицы, у неё, кстати, очень длинные ресницы
И упругие ягодицы! Есть чем гордиться! Да не убоится всяк между них входящий,
Если он мужик настоящий, ни боли, ни стона от плоти страстью разгорячённой,
У женщины скромной всё по-другому, вот  только дома нет надежного угла,
А былая страсть ушла в поисках тепла в другой стороне, её остатки остались как жалкие тени
На треснувшей скамье! Что ни шаг, раздаётся треск в ушах, слова меняются в падежах,
Но их смысл остаётся прежним, авось, с первым ветром вешним желание воспрянет вновь,
И возродится прежняя горячая любовь! Освободившись от пут и оков, грешное тело
Будет разгорячено до предела миражами мирскими,
Ему трудно встать вровень с мыслями святыми! Душа, одетая на костяк,
С заветными желаниями не может справиться никак, рядом холод, невдалеке мрак,
Приходится принимать горячий душ по многу раз в течение ночи, а страсти, между прочим,
Голову так заморочат, что будь ты не женат, был бы готов в свой дом привести даже ****ь,
Но до конца так и не сможешь ты самого себя понять! Где же истину искать? Не дано мне знать!
Деревья под окнами шумят, раскаты грома гремят по всей округе, холода лютые
Сеют смуту в душе, можно споткнуться на крутом вираже и испортить биографию себе!
Очень жаль, что не видная бесконечная даль, её прикрыла серая вуаль,
Но глаза горят, перебегая от робости до наглости, и бог весть, что ждёт желания впереди?
Извольте, услышать все кривотолки о себе, душе бедной, завистливой и вредной
Не по нраву обруч медный, что завис на голове, он давит на поясницу,
Есть желание подойти к глубокой кринице и напиться кристально чистой водицы!
Трава под ноги ложится, словно та мысль, которой полночи не  спится, но как говорится,
Прежде, чем жениться, надо в искренности намерений будущей жены убедиться!
Время провалы памяти редко латает, оно легко прошлое глотает, и назад ничего не возвращает,
Тычась в небо головой, ветер степной спорит в силе и мощи с травой полевой,
Всё преходяще под Луной и только вечный покой в тишине земной оберегают каменные валуны,
Мы не для того были рождены, чтобы в миг один суть бытия осознав, от жизни изрядно устав,
Забыть о шелесте полевых трав! Знает бог, что в любовной игре важен итог, плоть валится с ног,
Но я же не пророк и не могу загодя сказать, что надо предпринять, чтобы не подставить свой зад
Под удар стихии, во времена лихие возникают проблемы большие,
Не впервые разрушаются башни сторожевые, вокруг них бегают псы злые,
А собаки дворовые на привязи сидят, дома чадят, хорошо, что я давно уже женат!
Свят! Свят! Свят! Скрипит в углу железная кровать, пора любовный процесс на миг прерывать,
Но никто не хочет первым этот вопрос поднимать! Холодный вечер, дует северный ветер,
Зато думать не мешает никто, холодно даже в демисезонном пальто! Одиночество не выношу,
Вблизи смотрю на труху и жду, когда же душа избавится от грязи? Да, я стар! Какой кошмар?!
Привыкнуть к возрасту трудно, он о себе напоминает ежеминутно, ты вспоминаешь подспудно
Всё то, что давно уже прошло, его очертания ясны, словно контуры новой рыбацкой блесны!
Даст Бог, доживём до весны, а там жизнь всё расставит по своим местам! Разбросает по сторонам
Весь мусор и хлам, мне же совершенно нечем бороться с давнишними увечьями,
Всю жизнь общаюсь с тривиальными людьми, взваливаю чужую ношу на плечи,
Иногда теряю дар человеческой речи! Мешают холода, а иногда допекает жара,
Несносная духота была позавчера, а вчера подул ветер с материка на одинокие острова,
Он рыскает по камням, отметает стыд и срам, и что? Ко мне в гости не заходит никто,
 И уже давно! Как-то я решил перепроверить известные факты, но не хватило меры и такта,
Чтобы во всём досконально разобраться, пришлось у разбитого корыта остаться,
Как показалось мне, ветер припёр осень к стене, а на воробьиной горе птицы ходят на голове!
Дышу и шевелюсь, отметаю нелепую тоску и грусть, вспоминаю слова молитвы наизусть,
И не лишаюсь высоких чувств! Вдруг громкий зуммер напоминает мне, что я ещё не умер,
Телефон, к подбородку прижав, горечь поражения, узнав, плыву на высокой волне
По знакомой с детства стороне! Плечи расправляя, вижу, как моя подруга боевая
Готова полюбить непокорного раба, но видать в спор с ней вступила судьба,
Седая голова перепутала в молитве слова, и по округе прошла чудовищная молва,
Что степной морозный ветер сорвал в доме старые двери с поржавевших петель,
А хозяин этого в этот вечер даже краем глаза не заметил! Я свои часы с соседом сверил,
Но бабьим сплетням не поверил, потому я плохо сплю, нервы себе до утра тереблю,
Нож торчит на солдатском ремне, без него трудно человеком быть в чужой стороне!
Раньше он лежал в кожаном чехле, нынче изменились времена, воюет православная страна,
На неё напал Сатана в образе чужого президента, найдена причина для прецедента,
Вот в такие-то моменты наливаю граненый стакан доверху, а потом начинаю молоть чепуху,
Не кляну ни рок, ни судьбу, хотя мне худо самому отходить ко сну! Время норовит
Здравый быт одним махом охмурить, слухами его оплести, но нет святости в горсти!
Боже, прости и до греха не доведи, в оба смотри, везде ищу подвох, словно при ловле блох!
Присев на пенёк, закрыл рот на амбарный замок!
Молчок! А какой мне прок от пустых разговоров?
В пору в надёжной бабе искать себе прочную опору,
Но не получается никак, в душе – бардак, нет вблизи надежных баб,
Даже на городском пляже или в городском универмаге,
Как на исписанной корявым почерком истрёпанной бумаге,
Одни пятна видны, они не от старины, а от душевной пустоты!
Неужто этого не замечаешь ты? Не прячь седую голову в зелёные кусты,
Человек создан для борьбы, от неё никуда нам не уйти! Крест висит на шее,
Миром заправляют бывшие брадобреи, а попросту – евреи, славяне на вторых ролях,
Всё – тлен, всё - прах! Был бы рад вновь посетить городской универмаг,
Над ним развивается наш двухцветный флаг, его древко торчит в моих руках!
Быстро стемнело, чело слегка вспотело, гусиной кожей покрылось дряхлеющее тело,
Из-под ног уходит родимая земля, я же никак не могу до конца прийти в себя!
Под глазами кровоподтёки, стали одутловатыми щёки, выпятились наружу все пороки,
Я же играю роль недотёпы, словно в поэме о дяде Стёпе! Мне бы съездить в Европу
На пару деньков, хотелось бы сказать несколько горячих слов кое-кому,
Кто привык выезжать на чужом горбу из чужого парадного
И спьяну не замечать ни одного своего недочета и изъяна!
В утро туманное ничего не видно через золотое пенсне, грязь во дворе,
Над головой зависли кучевые облака, приплывшие сюда, небось, издалека!
Разговор по делу накалён был страстями до предела, но, в общем, и в целом кое-кто осознал,
Что не туда своё свиное рыло пихал! Разговор шел о работе, и ни слова о промозглой погоде,
Всё нормально прошло, распри закончились быстро, и мы вместе посетило бистро,
На дворе уже стало темно, хоть глаза выколи, а под ногами не видно ни пяди земли!
Куда и как идти? Нужны поводыри, но нет вблизи ни одной живой души,
На дворе двадцать первый век, голову посеребрил лохматый белый снег,
Всё, что было раньше, сбежало подальше, вспоминать плохое неохота, говорить что-то
Насчёт распутных баб я был не очень рад, велик моих грехов масштаб, да и я духом ослаб!
Грешное тело было долго под бабьим обстрелом, мужик был рождён для лучших времён,
Теперь издаёт жуткий стон в ночи, попробуй его голос различи, когда в ночи не видно ни зги!
Вновь ветры из-за бугра задули, я сижу на расшатанном стуле в саду и думаю думу свою!
Был бы парабеллум в кармане, ходил бы с деньгами, и земля горела бы под ногами,
Непорядок с мозгами, плохо дело обстоит с ногами, воды нет в водопроводном кране!
Жизнь бубнит на одной и той же волне, что трудно жить в чужой стороне, прихожу в себя,
Нет дыма без огня, зайти бы в гастроном, себя побаловать отменным вином, но темно в нём,
Уже десять часов, на двери весят несколько увесистых замков, а внизу – огромный засов!
Качусь оттуда, чем дальше, тем худо всё больше напоминает о себе при воспоминании о блуде!
Зло лезет в душу, построю и заново разрушу, жить красиво нам не запретишь,
Но за каждый каприз надо платить деньгами, дело плохо обстоит с барышами!
Да нет же? Иногда заносит грешника на вираже, грешны мы все, и на выходе из парка
Может произойти  очередная спайка двух грешных тел! Коль ты выжить здесь сумел,
И остался жив и цел, значит, твой путь был богом обозначен, и ты в цель попал, жил и не зевал,
Да и с голоду заживо не пропал, что искал, в конце концов, нашёл
И впечатление на публику произвёл! Значит, не козёл! Ты смог себя отстоять,
И не дал завистникам толкнуть себя в зад, теперь стараешься представить,
Кто бы мог тебя заставить жить по-другому? Грусть и истома,
Тусклые отблески никеля и хрома до чёртиков знакомы,
Как тембр соседского баритона! В общем, мне всё равно, с кем жить грешно, язык, как помело,
С ним не пропадёшь, ****а вошь, на жалкие гроши кое-как проживёшь, но встретишь ложь
За каждым углом, всё дело в том, что где бы ты ни скитался, где бы ты по ночам не таскался,
У разбитого корыта всегда оставался! За чтобы бы ни брался, Гордиев узел на полпути рвался,
Ты, как уж извивался, брыкался из последних сил, в свою дуду дудел, был наивен и в меру смел,
Но вновь в лужу задницей сел! Божьему терпению пришёл придел! Неужто ты забыл,
Что намедни лишился белоснежных крыл, и серая пыль засыпала твои следы,
И вот ты без особой на то нужды хвалишь себя за полночные труды,
Но, увы, трудно прыгнуть выше головы! Надоело жить среди вечной мерзлоты,
Прошлое нельзя выбросить из собственной души! Все бабы были хороши,
Одна другой не лучше, член болтается в мотне и не задумывается о завтрашнем дне!
Ему плевать на судьбу падших баб, он познакомиться с ними был и вправду рад,
Он – не генерал, а простой солдат, который привык всю ночь пахать, но в эту ночь он плохо стоял
На боевом посту, проснулся лишь к утру! Я ему добрым словом вряд ли подсоблю,
Скинуться бы по рублю и прекратить никому не нужную болтовню! Магазин за углом,
Водка на разлив продаётся в нём, можно в долг буханку хлеба взять,
Знакомую бабу к груди невзначай прижать, она не будет сильно возражать,
Вместе горечь с души смахнём, продуем грешную плоть страсти огнём
И нам будет нипочём стужа и холод за окном! Вот моя деревня, вот мой дом,
Пока не грянет гром небесный, душа заново не воскреснет в день будний и воскресный,
Надоел мне хлеб пресный, без соды и соли, без свободы и воли нет житья в диком поле!
Здесь все люди свои, я тоже из рабочей семьи, выжил и не пропал, пару раз наземь упал,
Но не плакал и не стонал, как вол на пашне пахал, без спросу не взял даже чужую папиросу,
Кровь из носа, но дай свободу чувствам своим, мы на том стоим, что наш дух непобедим! Тебе
Далеко за сорок, ты - не женат и не холост, осипшим стал твой голос, поседел волос на голове,
Пришлось всю жизнь копошиться в дерме, в общем, всё такое крутилось всю ночь над головою!
Положил бы руку в карман, но мешает наган, над головой пронёсся ураган, я вовремя обернулся,
Лишь на первом шагу слегка споткнулся, а когда очнулся, всё прошло, вновь стало вокруг светло,
Слегка болела голова, скажу не для хвастовства, что легко подбираю выражения и слова!
Закрыты жалюзи, есть веское алиби, живу я скучно, в доме холодно и душно!
Колокольчик звучит однозвучно в грешной душе, всё задымлено в моём шалаше,
Некуда возвращаться, нет времени, чтобы разбежаться, но и нельзя на прежнем месте оставаться,
Пришлось развернуться лицом к дымящимся огням, дать отпор наглым и борзым отпускникам,
Они не в пример нам, плохо спят по ночам! Они за пятерик могут объехать весь материк,
Мы же смотрим на мир под другим углом, плоть спрятана за холщёвым чехлом,
Ничего нет плохого в том, что мы живём впотьмах и разговариваем на разных языках!
Трах! Бах! Война начала свой шабаш! Лампа под потолком качнулась,
Алюминиевая кружка на столе перевернулась, а резиновая подушка вздулась!
Рука к двери потянулась, но впопыхах промахнулась, за ручку не взялась,
Всему виною врождённый страх! Качнулся взгляд, никто тому громыханью не рад,
Мороз прошёл по коже, храни нас, боже! Уехать бы в Комарово, выбора нет иного,
Листья жёлтые над городом кружатся и нехотя под ноги ложатся! Чем бы мне заняться?
От себя не спрятаться, не скрыться, в этом лишний раз пришлось на личном опыте убедиться,
Скрипят половицы, визжат бесшабашные девицы, свирепый ветер их тронул за рукав,
И отвлёк от ночных забав, от этих шалав можно ждать всего, но что из того, что грешное естество
Дорогу святости перешло? Руки прижаты к затылку, я же смотрю с нескрываемой ухмылкой
На открытую бутылку, пить или не пить? Как быть? На кону грядущий сон стоит!
В двух строках не рассказать, как трудно впопыхах, стоя на ногах, с ума сводить разбитных баб!
Кто на том пути может тебя от мук и горестей спасти? Не напишу ни одной строки,
На вешалке висят старые пиджаки, в углу стоят подранные сапоги, мне как-то не с руки
Самому подбивать себе каблуки, а богомольные мужики стоят у церковной колокольни,
Решены вопросы спорные, получены ответы на проблемы вздорные, дни чёрные позади!
Надейся и жди, когда набекрень свихнутся мозги, на ухо не зуди, сам решай проблемы свои!
Идут дожди уже три дня, хандра напала на меня, прыгает на бумаге строка,
Ручку едва держит ослабевшая рука дряхлеющего старика! Привет! Пока!
Не смотри на жизнь свысока! Дорога к небу далека, путь закрывают грозовые облака
И холодные ветра! Разболелась правая щека, треснула нижняя губа, кровь сочится слегка,
Вот-вот брызнет до потолка и что тогда? Кругом идёт голова, путаются мысли, сбиваются слова,
Я же стою посреди безлюдного пустыря, не от великого ума дрожит строка, исчёркана бумага,
Жизнь – зараза перевернула три раза прошлое и настоящее, я остался один на корме,
Холодно и зябко мне! На плечи наброшена фуфайка, грехи мои посчитай-ка,
Не сбейся со счёту, грех с любого боку ищет новую подоплёку дабы, что-то вырвать у судьбы!
Кусаются комары, не слышно криков местной детворы, забыт образ жизни развратной,
Нет пути обратного, и только трёхчлен квадратный ждёт новых перемен,
Ничего не получив взамен! Всё – тлен, всё – суета! От винта, господа!
Жизнь не та, что когда-то была! Молодость прошла, не оставив и следа,
За спиной осталась пустота, а впереди – старость и душевная усталость!
Жизнь не в радость, всякое увидеть пришлось, не могу жить врозь с любимым овалом,
Баба, небось, меня зачаровала, но мне об этом ни слова не сказала! Для начала – неплохо,
С барского стола мне доставались жалкие крохи, а потом стужа вошла в отчий дом!
Я много не поддавал, своих любовниц редко ревновал, даже не думал и не гадал,
Что своё счастье так быстро проспал! Не генерал, а обычный фельдфебель,
Не муж, а мебель, вместо члена – тонкий стебель, и тот гнётся, вот-вот в галоп сорвётся,
А когда вскачь понесётся, такое светопреставление начнётся, мир глубокой тьмой окутан,
Болит залупа, баба ждёт реванша, но того, что было раньше, уже не будет,
Она своего мужика уже не любит! Возможно, он шутит, и воду в стакане воды исподволь мутит,
Мы бы сами за бумажные рубли самих себя удовлетворить могли!
Ё-моё! Наших планов громадьё не видит никто, наши предки видели только небо в клетку
И выполняли очередную пятилетку, волю зажав в узду, засыпали на ходу, в себя приходили к утру,
А потом шли по миру с протянутой рукой, выстаивали очереди за сахаром и колбасой!
Не было денег на пропой, бабы шли к храму, а мужики захаживали к путанам!
Домой возвращались утром ранним, немного пьяными!
С ветром споря, неуверенно ходили по властным коридорам, а на просторе грохотало море,
Волны, с ветром препираясь, отрицали всякую связь с силами внеземными,
Жизнь прошла, как сон, а рознь давит на плоть  со всех сторон, лишь колокольный перезвон
Предотвращает давку в местной хлебной лавке! Под ногами путаются злые шавки,
Спадают штаны без булавки, нет ремня уже три дня! Он потерян, бес мягко стелет,
Но жёстко спать, благодати рядом не видать! Будущее не предугадать,
Не от хорошей жизни зло было на чужой ниве взращёно, любовь к себе старика зовёт,
И тут же прерывается страстей полёт! Симпатия продажней не бывает,
Ветер воет и завывает, он листья с деревьев небрежно срывает,
О деньгах не думают любя в начале сентября, кто об это забывает, пусть опосля на себя пеняет!
По странной прихоти сюжета любовь вспыхивает с новой силой в конце лета
И гаснет ближе к зиме, и никто не знает, что у неё на уме? Баба вертится на одном каблуке,
Букет осенних хризантем у неё в руке, а страсть вдалеке от большого дела, красивое тело
Раскалено до предела, как бы она задницей не вертела, всё равно не свершится чуда?
Взяться ему откуда? Оно не приходит со стороны, коль в присутствии жены думы разобщены,
На щеках горит румянец, продолжается танец живота, а в душе пустота и только уста
Болтают без устану, и выглядят в глазах женщины этаким тираном!
Речи пространные иссякли к утру, нижнее белье едва трепещется на ветру,
Дайте свободу короблю! Не каждая мать должна ****ью стать! Ей прошлое не наверстать!
Можно молодую кобылу за гриву взять, и по небу сизым соколом летать,
Мору поутру пенистой волной встречает утреннюю зарю, листья акации разлетаются на ветру,
Я же стою на морском берегу и смотрю на облака, дрожит правая рука, а набегающая волна
Распрямила два своих крыла, появилась зевота, думать мешает кто-то, по боку работу
В субботу и воскресенье, надо бы выйти из состояния оцепенения! На волне возмущения
Пришло долгожданное наслаждение, после схватки рукопашной
Не хочу вспоминать события вчерашние, мир тесен, я сижу в одном из двух кресел,
Нос долу повесил, грустен и не весел, в душе переполох, не знаю: откуда ждать подвох?
Рот закрыт на замок, молчок, в углу кричит сверчок, я в этом деле далеко не новичок,
Знаю, что искать между стройных женских ног, и видит бог, как меняется мой слог!
Мысли о прошлом отвлекла грязь на подошвах, она не ищет выгод, ей бы найти выход
Из тяжёлой ситуации, меняю голос, меняю интонацию, а какой мне резон:
Затевать новую любовь в не сезон? К крыльцу подан старенький фаэтон, ямщик улыбается криво,
Он сегодня пил вино местного разлива! Холод сменила жуткая жара,
И тут же вылетела длинная строка из-под моего пера! Союзниками обзаведясь,
Молясь и крестясь, они разместились в одном из кресел, туда не доставал холодный ветер!
На берегу крутом, кое-кто давно остался за бортом, теперь ходит с палкой вместе с пастухом,
То есть ухаживает за местным скотом! Холодной порой взгляд сливается с высокой горой,
Она удивляет своей сединой! Погоди! Подумай! Оглянись! Не подумав, не женись!
Вмиг изменится мирская жизнь! Посторонись! Кто же это на всю улицу голосит?
Кто указательным пальцем издали грозит всем бедствующим скитальцам?
Не бог весть сколько жизни осталось позади, от будущего ничего хорошего не жди!
Кто язвит? Кто грубит? Пришло время чуточку остыть! Мои собеседники сидят в ельнике
И кушают шашлык, цыц, здесь налажен быт, а язык к нёбу давно уже прилип!
Едва двигается кадык, перо вырывается из рук, пришлось сделать крюк,
Чтобы достать новое перышко из праздничных брюк! Живу, как бирюк, сам по себе,
Наглаженное бельё на мне, чистые полотенца висят на белоснежной стене, живу в тишине,
И не страшно мне жить наедине! Бог наделил талантом, получаю деньги согласно прейскуранту,
Иногда тряхнёшь головой, и столб пыли поднимается над тобой, перо длинное
Пишет тексты былинные на темы старинные! Уши ослиные ловят людскую молву,
Она мне ни к чему, зачем заранее искушать свою судьбу, коль на кону стоит твой внешний вид?
Старик, ты к иной жизни привык, нос, кверху задрав, показываешь собственный нрав! Ты неправ,
Здесь не место для игрищ и забав! «Иду на Вы!» - кто-то кричит из пожухлой высокой травы!
Звуки увесистого топора здесь были слышны ещё вчера! Из седого ковыля торчит зелёная трава,
По ней идёт дорога из пристанища бога до самого тупика, растекаются слова,
Их перемалывают жернова, я же исхожу слюной во тьме ночной, сплю в картофельной ботве,
Земля в голове, муравьи ползают по спине! Трудно на себя со стороны взглянуть,
Отправляюсь в дальний путь, хочу древние сокровища себе вернуть, ум не пропил,
Но изменился вид в профиль, а если смотреть сбоку, можно заметить впалую щеку!
Ку-ка-ре-ку! Она в ту сторону обращена, где о крутой берег бьётся высокая волна!
Глина и зола, песок и выжженная земля, здесь всё выгорело дотла, грехам нет числа,
С дерева сыплется труха, надо потуже затянуть пояса, нельзя жизнь спускать на тормоза!
В горле ком, дуракам не писан закон, кивком головы сообщаю друзьям,
Что еду по святым местам, жизнь разбросала нас по разным полюсам,
Не верю собственным глазам, на том месте, где стоял православный храм,
Только канавы и рвы, сукины сыны добрались даже до святой души!
Нижняя челюсть оберегает ересь, а из родного словаря, мягко говоря,
Вылетают слова, от которых кругом идёт голова! Они ниспосланы свыше,
Их знакомый с детства голос в колыбели малое дитя колышет, бог загодя все грехи спишет,
Но клятву не услышит, он наточит копьё, будет блестеть его остриё, не позавидует никто тому,
Кто, судя по всему, в земной жизни не научился ничему! Вопль: «Услышь!» пронёсся вдоль крыш,
А потом наступила лишь беспросветная тишь, проползла мимо стола серая полевая мышь,
Не талдычь, а просто говори о сути страсти и любви! Живу в кромешной мгле,
Только горе на земле, счастья нет, но через край несчастий и бед!
Любая задумка, как дырявая полевая сумка, самому себе во вред,
Среди болот теряется весомых мыслей след, им альтернативы нет, гаснет свет
В прихожей, меня совесть уже не гложет, она наедине грехи итожит!
Был бы я философ, ответил бы на множество житейских вопросов!
Ответов нет, как и денег на водку и хлеб, голос неба глух,
Хотя жадный слух ловит фразы и слова, но их не воспринимает чумная голова,
Искажение из-за нависших крон деревьев, человеческий дух настолько привередлив,
Что жизнь на пять минут продлив, понимаешь, что он – несправедлив и не в меру стал горделив,
Он много требует за свои услуги, хоть бери и танцуй с ним Буги-вуги
Или выдай орден «За боевые заслуги»! Означенная высь - не для дум моих,
Им бы позаботиться о делах земных, а о небесных схватках мы будем думать опосля,
Когда под ногами начнёт гореть матушка-земля
Во бля! Что за кренделя выписывает седая голова?
Она работает до умоисступления, ей плевать на другие формы приспособления,
Она привыкла от жизни что-то брать, а отдавать – ни- ни, у нас масштабные мысли в тени,
С чем хочешь их сравни, но ничего не получишь в ответ, они тебе под стать, не хочешь ждать,
Не жди, здесь все люди свои, одни ходят в камуфляже, другие при полном параде,
Вокруг них бабы вертятся спереди и сзади, порядочные, не ****и, что им надо? Не пойму,
Да и зачем всё это сердцу моему! Мне бы услышать благую весть
Или на пару минут у алтаря присесть, чтобы в один присест
Все терны на пути преодолеть! Обойти бы скверну стороной,
И живым вернуться домой, раскрыть руки для объятья, подарить жене новое платье,
В святом месте повесить святое распятье, на этом кресте Иисус был распят, так люди говорят,
Я же живу в нищете, варюсь в котле, морщины углубляются на стареющем челе, по барабану мне
Чужие пенаты! Мне бы выбраться из соседней хаты на поле рати и там, укутавшись в дерюгу,
Прижать к себе свою боевую подругу, пусть жизнь идёт по кругу, мне плевать,
Кого к столбу ревновать? То подъёмы, то спуски, в переулке узком слышен крик трясогузки,
Маленький птенец по собственной дурости покинул спасательный ковчег, сил для спасения нет!
Никто из нас не застрахован от бед, пропадает след мирских утех и только новый грех
Влечёт к себе, он нравится голытьбе, привыкшей жить в нищете! Здесь не место для интриг,
Трудись и не ленись, в этом есть смысл, в противном случае жизнь нервы истреплет,
Если повезёт, пошлёт в бильярдную лузу дуплет, на большее сил у неё нет! Холодеет кровь,
Уходит любовь, но ты вновь и вновь возвращаешься к истокам своим, и не завидуешь другим,
На своём веку лично тебе пришлось услышать о многих безобразиях, творящихся наверху,
Они у толпы на слуху! Их не счесть, но сноровка есть у простых людей, чтобы в сутолоке ночей
Собрать знания по крупицам и прилепиться к райским кущам, а что остаётся делать нам,
Коль ты в жизни абсолютный ноль, а загрудинная боль жизни не даёт, иной раз так зажмёт,
Что вздохнуть нельзя, на лоб вылезают глаза, и исчезает из виду твоя узкая стезя! Грех творя,
Ты лишаешься творческого огня, привыкаешь к определённым формам,
Искажённым нормам бытия не сможешь перечить ни ты, ни я! У них стихия своя,
А у нас глубокая колея, грязи по колено, бытие и вправду тленно,
Мне ль придётся проходить через длинный и тёмный туннель, не видимый отсель?
Перед смертным часом захочется выпить водки вперемежку с холодным квасом,
А о мясе речь не идёт, денег нет даже на компот! Ночную тишь нарушает полевая мышь,
Дождь не капает с покатых крыш, не шумит речной камыш, кто-то исподтишка
Попытался грешнику намять бока, но у старика сильная рука, мощная грудь расширится чуть-чуть
И знакомые черты вновь увидишь ты, только не проспи тот чудный миг, и ты услышишь крик
Одной девицы, под ней начнут скрипеть старенькие половицы! Баба – кровь с молоком,
Она не против промчаться с ветерком с седым мужиком на коне храмом,
Тот мужик сидит напротив, он – не говорлив, робок и стыдлив, но это не помеха для громкого эха!
Эхо утром ранним пронесётся над степью бескрайней, и сообщит всем: пришло время перемен,
Надо избавляться от старых проблем, но зачем? Кроме стен и потолка над головой
И шума за стеной в тишине ночной ничего не видать, ничего слыхать,
Только клокотанье в бронхах, мы на обломках прежней власти долго ищем собственное счастье!
Полыхают страсти на пустыре, а в стороне холод гуляет на безлюдном пустыре,
Что же будет в октябре? Стеганая телогрейка на мне! Дрожь проходит по спине,
Думы душу выкрутили мне, им надоело жить в темноте, что-то делать не хочу наедине!
Пытаюсь оставить потомкам память оставить о себе, изредка задумываюсь о своей судьбе,
Болят спинные диски, во времени близком появится постоянная боль, не неволь самого себя,
Пусть судьба расставит все точки сама! Бог меня благословил и потому я так заговорил,
Мало осталось времени, чтобы дух, что вырос без роду и без племени, из пепла восстал,
Я же сеял и жал, и урожай собирал, хотел всех недотёп перекричать
И пытался им сказать правду в лоб, но оказалось, что я – остолоп, а они - хозяева этой земли!
Рою землю, как рот, редко смотрю вперёд, но мысль покоя не даёт, она продукт моего труда,
В этом вся беда, что рано сирень в душе отцвела! Стараюсь честно жить,
Трудно грешному у бога отпущения грехов просить! Баба привыкла к телу моему, и вот почему:
Судя по всему, совесть, теряя, она забывает о существовании Рая! Горький привкус остался во рту,
Жвачку полдня как корова жую, но без толку, зарядил двустволку и собрался на охоту,
Пытаюсь идти со временем в ногу! Всё ни слава богу мне,
Появились странные миражи и видения на глухой стене,
А в противоположном окне стелется густой туман,
За ним спрятался обман, лицо перекосило, грязь дождями до конца не смыло, что было, то было,
Душа возопила к небесам, ей не по нраву здешний храм, вблизи немало рытвин и ям,
Да и по буграм неприятно ходить, надо бы свою память немного освежить!
Клацаю зубами, голая баба вышла из бани, и улеглась спиной на старенькие сани,
Хрустит свежая солома, а под ней скрипит полова, в душе горит пламя, страсть не за горами,
Сердце трепещется на кардиограмме, мир пуст, а вокруг множество чувств, исчезла грусть,
Мешает бабу рассмотреть высокий и зелёный куст! Ей всё по барабану, она – не звезда экрана,
Хорошо смотрится анфас и в профиль, лежит и допивает горячее кофе, она родом из Алжира,
На животе немного жира, у мужика рот перекосило, клацают зубы, порозовели щёки и губы!
Ноги к земле примёрзли, их никак не оторвать от холодной земли, а вот и её постоялец,
Он явно не иностранец, местный засранец, я развязки ждать истомился,
Передо мной мир любви и страсти до конца не открылся, норов, словно взбесился,
В плоть жуткий дух вселился, покой, одолеваемый тишиной, раздвигался и вновь сдвигался,
Но процесс движения не прерывался! Сани грохотали, словно бы с оглоблей кожуру сдирали,
Я же не вникал в интимные детали, больше думал о сути человеческой морали!
Ничего нет в идеале, ё – моё, всё и вся здесь грешно, вновь торчит копьё, и на теле белом
Молодой постоялец оставляет свой автограф мелом, в общем, и в целом молодые люди
Заняты блудом, перевёрнута ещё одна страница, а статная девица ничего не боится,
Спокойно двигает пышными ягодицами по старым саням, ей плевать на стыд и срам,
А что же она творит по ночам? Конечно же, ходит в храм, отстоит там всенощную,
И ближе к концу вспомнит славную думу свою, как она стояла задом наперёд
Невдалеке от ж. д. вокзала, громко стонала и на всю округу орала!
Её крики слышали мужики на седьмом этаже, им по душе бабьи стоны,
Невдалеке видны чёрные терриконы, девка член сжала в руке,
А хлопец тот был в разбитом пенсне, купол неба висел над курчавой головой,
Молодую прошмандовку мать звала домой, она будет долго счастье искать
И всеми соками истекать вблизи бревенчатого амбара! Пусть ей завидуют бабы старые,
Их никто уже не трахает на шару, хотя в стареющем теле на самом деле бушуют пожары!
Догорают Стожары, хлопец перья чистит, его копьё блестит, а за спиной холодный ветер свистит,
Пока блуд цветёт, нация не умрёт, и лишь начнётся ледоход, подснежник расцветёт
И молодость вновь верх над опытом возьмёт, сграбастает страсть в охапку,
Снимет перед ****ью шапку, и член встанет на дыбы,
 Никуда ему не деться от желаний рока и судьбы!
Где же взять глоток воды? Сухость во рту, выдавливаю из подчелюстных желез вязкую слюну,
Едва домой ползу, но ещё живу и жду грядущую весну! Небо потемнело к дождю,
Ржа душу разъела, немощным стало ветшающее тело, плоть ни жива и не мертва,
Но болит голова от избытка холода и отсутствия душевного тепла!

г. Мариуполь
9 сентября 2015 г.
5: 43